Приключения Бобового Зёрнышка

Глава 24

А чего это у вас такие недовольные лица? Чего это вы сидите с таким видом, будто я вас в чем-то обманул? Что-что? Не описал храм? Ах, вот в чем дело. Тогда мне все понятно. И да у вас есть право на меня обжаться, вот только я не просто так просил вас запомнить, как выглядит храм в вашем представлении. Поверьте, это вам еще пригодится. Не сейчас, позже. Почему? Эх, не хотел говорить, ну да ладно. Вынуждаете вы меня, ой вынуждаете. Так вот, держите в голове то, как вы, именно вы, представляете себе храм. Не забывайте, потому что у вас впереди будет еще не одна возможность сравнить то, что вы себе представляете с тем, что буду видеть я. И поверьте, вы не будете разочарованны. Мне довелось побывать в самых разных храмах, за мою не столь длинную и не такую уж интересную жизнь. Однако вы все еще здесь и слушаете меня и даже недовольно морщитесь, не смотря на мои десять золотых в вашем кармане. А еще я помню, что обещал вам драку и не одну. Имейте терпение и до них мы тоже доберемся, вот только позволим рыцарю в черных доспехах нас догнать.

Мы этого не хотели. Более того, благородный рыцарь сэр Роланд Гриз, словно кожей чувствовал преследующую нас беду. Он гнал нас вперед, не обращая внимания на громогласные протесты монашки и вялое бурчание людей Керанто. Сам Воин Света хранил тяжелое молчание. После посещения своего храма он стал мрачен, словно те, кому он служил, надавали ему подзатыльников. Он тяжело вздыхал, ни с кем не разговаривал и всячески старался находиться как можно дальше от всех нас. Взгляд его был устремлен внутрь, а губы иногда шевелились, как у меня, когда я разговаривал с Чертом или Суккубом. Я не сразу это заметил, а когда заметил, на второй день пути, так стал к нему приглядываться, и думать, а не подселили ли и в его голову друзей тех, кто живет в моей. На третий день я пришел к однозначному выводу, что подселили.

Меня так и распирало от желания взглянуть на его задницу. И совсем не для того, о чем вы подумали. Мне и женщины в то время были не интересны, а уж мужчины и подавно. Но разума дурачка не хватало на то, чтобы понять, что ожог может быть и на совершенно ином месте. Скажем на руке, что Воин Света так отчаянно тер, думая, что его никто не видит. Он расчесывал предплечье в кровь и морщился так, что я в серьез опасался, что морщины не сойдут с его лица никогда. Я же ходил за ним хвостиком, весьма далеким, шагах так в тридцати, и как ополоумевший самец обезьяны таращился на его зад. Что я там хотел высмотреть, даже и сказать сейчас не берусь, но мне казалось, что если я буду наблюдать за ним, то обязательно увижу.

Отвлекусь и скажу сразу. Ничего я не увидел. Ни ожога, ни татуировки, ни даже просто голого зада Керанто. Секрет же его чесотки оказался до банального прост: Воин Света съел что-то, что вызвало сыпь на его правой руке, и сыпь эта чесалась неимоверно. Вот. Я сказал об этом и больше к этой теме возвращаться не буду. Хотя сыпь его нам еще аукнется, но позже, когда рыцарь в черных доспехах нас догонит. Вы ведь уже поняли, что это случится? Я так и думал. Так зачем скрывать.

Но рыцарь в черных доспехах ни за что бы не догнал гонящего нас вперед, рыцаря в турнирной броне, если бы не одно «но». Одно прекрасное во всех отношениях «но». Вы же понимаете, что по дорогам такой большой и без преувеличения великой страны ездят не только два рыцаря в разноцветной броне. Как нам до того дня везло не встретить на пути никого, я не знаю. Однако все кончается и наше путешествие в одиночестве тоже закончилось.

Мы поднялись на холм, скрывавший от нас начавшую сильно петлять дорогу, и остановились. Роланд приподнялся в стременах, оглянулся назад, напряженно всмотрелся вдаль и тихо выругался.

А пока он ругается и глазеет на проделанный нами путь, мы с вами посмотрим совершенно в другую сторону. Вон туда, где на дороге стоит лишившаяся передних колес карета. Туда где прямо в поле поставлен шикарный вышитый золотом, окруженный добрым десятком вооруженных людей, шатер. Туда, где шагах в пятидесяти от шатра, под неусыпным взором, сидящего на придорожном камне стрелка собирает цветочки наше прекрасное «но». Видите, как трепещет на ветру ее платье, только посмотрите, как выбившиеся из-под шапочки светлые волосы взлетают, стоит ей перебежать от одного полевого цветочка к другому. Это зрелище стоит того, чтобы на него смотреть не отрываясь.

Однако мы, с того места где стояли, не видели ни платья ни волос, только шатер и сломанную карету. Не знаю как остальные, но я каким-то чудом умудрился не увидеть пару десятков стреноженных лошадей, пасущихся на том же поле. Так меня поразил вид огромного шатра в почти голом поле. Точнее не самого шатра, а развивающегося на его вершине узенького флажка. Я уставился на него, открыл рот и, кажется, пустил слюну. Кажется, потому, как полностью растворился в созерцании вставшего на задние лапы огромного льва. Лев этот протянул передние лапы к стоящей перед ним не то палке, не то стене и старательно драл об нее когти. Всякий раз, когда ветер трепал флажок мне казалось, что лев издает рык, приседает на лапы и втыкает когти в стену перед собой.

— Смотри как красиво, — я протянул руку и тронул Роланда за локоть.

Рыцарь вздрогнул, тихо выругался и медленно повернулся. Увидев картину в поле, он шумно втянул воздух, еще более шумно его выдохнул и выругался. На этот раз громко и крепко.

— Этого нам только не хватало, — проворчал он, глядя туда же куда и я, но не испытывая при этом тех же эмоций. — Эй, Воин Света, если вздумаешь помочь бедным аристократам, я тебя здесь оставлю. С ними. Понятно?

— Понятно, — отозвался Керанто, отчаянно расчесывая правую руку.

— Тебя тоже касается, — Роланд взглянул на монашку, та лишь фыркнула в ответ и медленно поехала вперед.

— Какой красивый зверь, — не отводя ото льва взгляда, прошептал я.

— И тебя! — глядя на меня, вздохнул Роланд.

Я оторвался от созерцания льва, обиженно взглянул на Роланда, но благородный рыцарь лишь невесело усмехнулся и покачал головой.

Так мы и поехали вниз: впереди боевая во всех смыслах монашка, за ней я и Роланд, за нами люди Керанто, а замыкал наш строй превращающий свою руку в кровавую кашу сам Воин Света.

Бели проехала мимо, удостоив лишь кратким взглядом вставшую ей навстречу даму в шикарном дорожном платье, проигнорировав, двинувшихся вперед воинов и совершено не заметив обратившегося к ней старика с аккуратно взлохмаченными седыми усами. Подражая ей, то же самое проделал и я, с той лишь разницей, что ко мне никто не обратился, да и воины на мое проезд мимо не отреагировали.

А вот появление рыцаря вызвало в них неподдельный восторг. Мао того, что стрелок, до этого мирно сидящий на камушке развернул к нему арбалет, так еще и остальные солдаты выстроились бронированной стеной, отгородив шатер от рыцаря. Роланд только хмыкнул, наблюдая за всем этим представлением, и наверняка бы проехал мимо, если бы из-за стены щитов не раздалось:

— Сэр Гриз! — голос мягкий, нежный и явно женский заставил благородного рыцаря сэра Роланда Гриза задрожать, покраснеть и покрыл его лицо мелкими капельками пота.

— Это правда, вы?

Новый звук голоса заставили Праведника захрипеть и замереть на месте, толи сами по себе зачаровали его, толи натянувшиеся поводья и шпоры, впившиеся ему в бока. Он повернул голову к хозяину и одарил Роланда испепеляющим взглядом. По крайней мере, мне бы хотелось, чтобы так оно и было. Он же сам говорил нам не останавливаться и не помогать, проехать мимо и забыть, что видели. И вот сейчас он сидит на коне, развернувшись в сторону шатра, а из уголка его рта стекает капелька слюны.

— Миледи! — булькающие слова срываются с его губ, а сам он скатывается с седла.

Праведник открыл рот, коротко всхрапнул, увидел, что его призыв остался без внимания, открыл рот и укусил Гриза за плечо. Тот и не поморщился, во все глаза, таращась на стоящую над строем солдат миловидную и явно богатую девушку.

— Сэр Сплю Под Мостом, — ехидно хмыкнул кто-то, кто прятался за стражниками. — Не скажу, что я вам не рад, — и старичок с искусственно лохматыми усами протиснулся сквозь строй. — Мы попали в несколько затруднительное положение, и я рад, что здесь оказались именно вы.

Я развернул коня. Даже я понимал, что и выражение лица рыцаря и то, как он кивает головой, ничего хорошего нам всем не обещает. Впрочем, мы может быть и получим приличный обед, но сперва нам придется пупки для того надорвать. Они же точно попросят карету починить, а для этого ее надо будет поднять и готов спорить на что угодно, ни один из бравых вояк и не почешется, чтобы нам помочь.

Нет желающих поспорить? Нет? Вот и правильно! Хотя по своим десяти золотым я сильно скучаю.

Пока моя смирная, наверное, слишком смирная кобылка, медленно разворачивалась, лошадка Бели сообразила быстрее, как и ее всадница. Монашка прогарцевала мимо меня, остановила лошадь, ткнув ее мордой в бок Праведника, соскочила с седла и, не прекращая движения, влепила Роланду оплеуху.

— Ты чего встал! — закричала она ему в лицо. — Поехали, у нас времени совсем нет.

— Надо им помочь, — пощечина действие возымела, но совсем не то, на которое рассчитывала Бели и монашка с удивлением уставилась на свою ладонь, выискивая на пальцах остатки покинувших голову рыцаря мозгов.

— Мы не можем бросить в беде особу королевской крови, — прокричал Роланд на бегу.

Так же на бегу, он легко растолкал не слишком-то и сопротивлявшихся солдат, но если не обращать на это внимание зрелище вышло впечатляющим. Никто не отлетел в строну, никто не выронил оружие, не было ни стонов, ни криков, ни тем более проклятий. Но то, как Роланд, пользуясь лишь собственной широкой грудью, продавил тренированных стражей, впечатляло. Он припал на колено перед девушкой, схватил ее руку, сжал и, потянув к себе, поцеловал.

Только руку! А вы о чем подумали? Нет, наш сэр рыцарь весьма хорошо воспитан, и прежде чем утащить даму в комнату обязательно поцелует ей руку. Здесь не было ни комнат, ни даже кровати, хотя судя по шатру, там мог быть и шкаф с припасами или скажем походная кухня человек на сто. Вот к ней бы у меня возник подлинный интерес. Чего это я опять о кухне? Так есть охота, сил нет. Вот и желудок опять урчит.

А нет, не желудок, те звуки, что я принял за урчание, издавал недовольно хрипящий Праведник. Конь сэра Гриза опустил голову и, шумно выдыхая, пошел следом за хозяином, намереваясь если не продавить строй солдат, то затоптать их. И я ничуть не сомневаюсь, что у него бы получилось, но сэр Роланд радостной весенней птичкой выпорхнул к нам, и весело защебетал, что-то о долге перед королевской семьей и необходимости помогать страждущим.

Я уже говорил о высоких моральных принципах сэра Гриза, и это не вопрос, я о них уже говорил, но сейчас повторю еще раз. И нет, я не думаю, что кто-то из вас о них забыл, но если бы не его принципы, если бы не его близкие, уж не знаю насколько, знакомства с королевской фамилией, быть может другой рыцарь, тот, что в черных доспехах нас бы и не догнал.

А вот о чем вы не знали и о чем я действительно забыл упомянуть, так это о том, что когда мы взобрались на холм, было не ранее, но все же утро. Утро же было и тогда, когда Роланд нырнул под карету, намереваясь собственноручно ее починить. Высокие моральные принципы и полное отсутствие денег, а так же возможного самоуважения, не позволяли сэру рыцарю переложить эту работу на кого-нибудь другого. Скажем, стражи, что доблестно несли дозор и не подумали ему помогать, а ведь могли бы справиться и сами. Чего они здесь ждали вообще не понятно. Но Роланд не стал командовать ими, он нырнул под карету сам. И проторчал там до вечера, тихо ругаясь и чуть громче разговаривая с девушкой в роскошном платье. Он и меня пытался привлечь, но я под карету лезть отказался, а разговор испортил мой пропитанный отсутствием разума взгляд. Девушка вздрогнула, увидев, как я запустил палец в нос и больше ко мне не поворачивалась.

Вынырнул же Роланд из-под кареты, когда солнце уже село и на поле медленно опускалась ночь. Выслушав все, что мы все о нем думали, и терпеливо со счастливой улыбкой на губах оттирая с пальцев черную густую жидкость, он заявил, что мы переночуем здесь. Мол, под прикрытием солдат принцессы, нам будет куда как безопаснее чем без них. Керанто и Бели мгновенно прониклись почтением к почти коронованной особе, и поспешили засвидетельствовать ей свое почтение. Пусть и с существенным опозданием, но все же это следовало сделать. Как того требовали правила. И только я никуда не пошел. Ведь только дуракам закон не писан. А я кто? Правильно я и есть тот самый дурак.

А потому я миновал церемонию раскланивания, но от церемонии поглощения еды этой принцессы не отказался, прилично набив живот дармовой едой. Чем, надо сказать немало впечатлил даму, что сопровождала леди. Она охала и ахала, глядя, как пирожки и фрукты исчезают в моем рту, когда же с разминкой было покончено, и нам подали жаренное мясо, крохотный такой кусочек, на один укус голодного дурачка, она покачала головой, отчитала Роланда и Бели что они меня не кормят, и отдала свой. Я не отказался, уничтожив его еще быстрее, чем первый. Если бы я только знал, что произойдет этой ночью, то ни за что не стал бы набивать свой живот без меры. Но я не знал, а потому доев кусок дамы, счастливо откинулся на подушки и сыто рыгнул. Дама поморщилась, но сэр Роланд уловив ее движение, подскочил к ней и тихо что-то прошептал на ухо.

— Да? — удивилась она и посмотрела на меня, словно видела впервые. — А по нему и не скажешь, — она покачала головой. — Бедненький, — она еще раз покачала головой и ушла.

За ней ушел и я. Нет-нет, не за ней, я ушел из шатра, но совершенно в другую сторону, с единственной целью дать возможность еде спокойно перевариться в спящем теле.

— Зернышко! — чей-то смутно знакомый голос орал мне в ухо.

Я открыл глаза, никого перед собой не увидел, закрыл глаза и перевернулся на другой бок.

— Зернышко! — на этот раз голос был все еще смутно, но уже более знакомый. Теперь я смог понять, что он совершенно точно женский. — Проснись!

Я вновь открыл глаза и даже привстал, но снова никого не увидел и лег.

— Да вставай ты! — рявкнул хриплый голос и на этот раз мужской. — Вставай, я тебя задери!

Вот эта фраза меня и разбудила. Черт, когда он в гневе способен творить черт его знает что. Я резко сел.

— Что? Что случилось? Зачем вы меня будите? Я спать хочу!

— Вставай придурок! — прохрипел Черт, явно намереваясь меня обидеть. А вот и не вышло, уж о своих умственных способностях я знаю все, чего не могу сказать о его. — Вставай! — продолжал хрипеть он — и найди этого светлого придурка или того придурка что тебя сопровождает. Или эту идиотку с ножичками! Найди кого-нибудь!

— Зачем? — я зевнул и вытянулся на земле.

— Он здесь! И он пришел за тобой! Если он тебя найдет, то убьет! Вставай, ленивая скотина, мать твою!

Не могу сказать, что произвело больший эффект, то, что он меня обозвал, или что помянул мою мать, но я встал. А встав, увидел то, о чем говорил Черт, и кричала Суккуб. В ярком свете полной луны доспехи черного рыцаря сверкали и переливались. Та же луна отражалась от шлемов и грудных пластин его людей. Они спускались с холма, никого и ничего не стесняясь. И мне показалось, я услышал смех закованного в черную броню человека. Показалось, лишь потому, что я не слышал почти ничего: двое в моей голове устроили такой кавардак, что я собственных мыслей не слышал. А может, их там и не было. А я бы послушал. Вот сейчас бы сел и послушал. Но я слышал лишь крики обезумевшей от ужаса парочки и, судя по всему, в этот раз прятаться они не собирались.

Ну и пусть, мне хватило того, что человек оруженосцем которого я номинально являюсь, сумел спрятаться так, что мне пришлось его искать. Когда же я нашел его, то застал в компании все той же принцессы. Они сидели на камушках и, держась за руки, вели милую беседу. Не целовались. Не могу сказать чем они занимались до того как я их нашел, но когда нашел они совершенно точно не целовались. И даже не обнимались. Но смотрели друг на друга так, что скулы сводило от милоты. Но мне было не до того, я бесцеремонно рухнул между ними, едва не сломав им руки.

— Ты чего? — брови рыцаря взлетели, но голос был непривычно мягок и нежен.

— Рыцарь, — прохрипел я. — Здесь!

— Верно, Зернышко, — Роланд погладил меня по голове. — Все верно. Я здесь.

— Да не ты, дубина! — взорвался Черт в моей голове, и мне стоило больших трудов не дать ему заговорить моим ртом.

— Черный! Тот самый! Он за мной пришел! — выплюнул я слова, окатив при этом Роланда слюной, но это его уже не заботило.

Он вскочил и рванул к лагерю, на ходу крича, чтобы совсем еще юная принцесса укрылась вместе со мной за своими гвардейцами. Он еще добавил, что-то о том, что кто-то из нас должен выжить любой ценой, но я не понял кто именно, а потому решил что этот кто-то я.

Принцесса оказалась весьма сообразительной девушкой и, ухватив меня за руку, потащила мое не слишком сопротивляющееся тело к шатру. Когда мы добежали, Роланд уже успел поднять панику и перебудить половину лагеря. Вот если бы он успел разбудить всех, то, может быть, и драки бы не было. Наложил бы от страха в свои черные доспехи пришлый рыцарь и сбежал. Хотя кого я обманываю, в этих доспехах нет ничего, что могло бы обделаться.

Вы наверно, думаете, что я, как и обычно пропущу все самое веселое, то ли просто ничего не увижу, то ли получу по голове и проваляюсь в беспамятстве и отделаюсь общей фразой, что все закончилось, пока я смотрел на звезды? Не в этот раз, хотя звезды я действительно увижу и куда ярче чем бы мне того хотелось. Но обо всем по порядку.

Когда мы с принцессой, уж не знаю, действительно ли она принцесса или все это только в мечтах Роланда, но ее личная гвардия, и снова не знаю насколько она личная и гвардия ли вообще, окружила нас плотным кольцом щитов, в которое продолжали вливаться солдаты. Правда вновь прибывшие были одеты совсем не по форме, у кого-то не хватало брони, кто-то и вовсе был без сапог. Как же можно предстать пред принцессой без сапог? Где воспитывались эти вояки? Но в тот момент всех нас мало заботили нормы приличия, даже если кто-нибудь прибежал бы без порток, но с мечом в руках и то сила.

Принцесса швырнула меня к ногам сопровождающей ее дамы, а сама сорвала с себя нижнюю юбку и стала ее рвать на узкие полоски. И откуда такая силища в таких тоненьких ручках. Дама пыталась ее вразумить, но принцесса ее не слушала, тихо огрызаясь и бурча что-то про бинты.

Как вы знаете, я далеко не драчун, и в драке умею лишь по зубам получать, может быть потому начало драки я все же пропустил. Я стоял возле дамы, когда прозвучали первые удары стали о сталь, и все вокруг заполнилось криками. Я бы так и дальше стоял, но над нашими головами, сминая шатер широкой спиной, вопя и осыпая все вокруг проклятьями, пролетел Керанто. А я был прав, ручками он знатно машет. За ним, чуть ниже и с чуть более изощренными проклятьями пронесся один из его людей. А затем что-то тяжело врезалось в строй гвардейцев. Они пошатнулись, расступились, позволив телу Роланда рухнуть внутрь их круга.

— Ах, ты ж тварь! — рыкнул рыцарь и, вскочив на ноги, рванул в темноту.

Больше я ничего не пропустил. Не пропустил, потому что, воспользовавшись мгновением заминки гвардейцев, сумел просочиться вслед за рыцарем. Глупо ли это было? Конечно, глупо и не обдуманно, но я так хотел быть полезным и совсем не хотел стоять за спинами воинов, тем более что пришли не за ними.

— Ой, дурак! — выдохнул в моей голове Черт.

— Конечно дурак! — отозвалась Суккуб. — Ты ж его учил.

— Заткнитесь оба! — рявкнул я, выхватывая из рук гвардейца меч.

Ага, выхватывая, там, где схватил там и выпустил. Чтобы личный гвардеец принцессы, приставленный к ней для того чтобы ценой своей жизни защитить ее жизнь, выпустил оружие по первому требованию деревенского дурачка, который и с какой стороны его держать не знает. Не бывать такому. Он не выпустил меч, даже когда я попросил. Напротив, он, повинуясь крику принцессы, попытался меня схватить за куртку и втащить внутрь круга щитов. Первое у него получилось, второе нет. А может, ему просто было холодно и курточка была нужна, не знаю, но куртка осталась ему, а мне достался новый синяк на лбу, от тесного знакомства с землей и полная свобода действий.

Я бросился в темноту, туда, где мечи звенели друг об друга. Споткнулся, обо что-то мычащее и пытающееся ухватить меня за ногу. Упал, снова ударился головой, перевернулся, увидел над собой волосатое, перекошенное злобой лицо, плюнул в него, пнул в то, что темнело под лицом, вскочил на ноги и, не помня себя, рухнул на стонущего человека. Я до сих пор не понимаю, откуда в моей руке появился камень, но я до сих пор рад тому, что это произошло. Хотя, когда в рот мне попала пара капель горячей, слегка горьковатой крови, меня едва не вывернуло. И даже не смотря на это, мне удалось забить мужика камнем. Мне! Мужика! Камнем! Я вскочил, не помня себя от радости. Нет, не думайте, я не маньяк какой и убивать не люблю, но когда хилый и щуплый дурачок справляется пусть и не с самым умным, но физически гораздо более одаренным взрослым мужиком, то у юного дурачка праздник на всю улицу! А еще я получил меч.

Подняв чужое, неудобное и какое-то кривое оружие я рванул на звуки битвы. Вместе со мной бежал и Керанто, но я его не видел в темноте. А вот что я видел, это как мимо меня, но в другую сторону бегут такие же волосатые парни, как тот, что пару минут назад был забит мною до смерти. Я остановился, взглянул на гвардейцев уже принявших бой и понял, что Родланд мне никогда не простит, если с девушкой-принцессой что-то случится. Я посмотрел в сторону, где зычный голос Роланда осыпал противников проклятьями, а его меч осыпал их ударами и побежал назад.

Надо сказать, я это сделал вовремя. Когда мне удалось добраться до гвардейцев пяток из них уже лежали на земле, а парочка и вовсе не дышала. Не разбираясь, я врубился в толпу наседавших на них волосатиков.

Вы когда-нибудь дрались? Нет не в честном бою один на один и даже не один против толпы и не толпа против толпы. Дрались ли вы, когда вокруг все смешивается в одну непрекращающуюся мясорубку? Если да, то вы меня поймете. Я бил и получал по зубам, я колол и получал уколы, я рубил и едва сам не был зарублен. Спасибо Черту, тот решил, что ему уже отчаянно нечего терять и взялся за мои руки. Стало легче. Мельтешение тел и оружия, звон метала никуда не делся, но удары мои стали точнее и смертельней. Я помню, что успел зарубить троих, а может и четверых, прежде чем над нашими головами пролетели сперва грязно кроющий отборным матом Роланд, а затем и молчаливый, больше не болтающий ручками Керанто. На этот полет я и отвлекся и пропустил удар.

Ого! Какие красивые оказывается звезды, когда они в небе, а не мельтешат перед глазами. Не знаю, откуда, но в моей голове всплыли названия нескольких созвездий. Вон Конь, а вон Дворец Теней. А эта большая звездочка, что так ярко сияет, наверное, Торба. Хорошо бы так лежать и не думать о том, что где-то рядом погибают друзья, пытаясь спасти твою трижды никому не нужную жизнь. Хотя почему никому, она нужна как минимум двум людям: какому-то колдуну, ну и мне конечно.

Я вскочил, подобрал меч, не обратив внимания на то, что он сломан и снова бросился к отступающим, сильно уменьшимся в числе гвардейцам. Когда я подбегал, они сделали то, что должны были сделать еще в самом начале боя: они ударили копьями и, разрывая дистанцию, отступили на десяток шагов, на ходу меняя, посторонние. Вот в этот-то разрыв я и влетел на полном ходу. Я рухнул на колени между гвардейцами и убийцами.

Но ни те, ни другие атаковать не собирались. Не знаю, чего ждали гвардейцы, а волосатые ждали его. Черный рыцарь вошел в круг невесть откуда взявшегося света, бросил к моим ногам грязный флажок, так весело трепыхавшийся утром на шатре, и засмеялся:

— Две белки одним выстрелом, — проскрежетал металлом его голос. — Редкая удача! Ты! — он ткнул в меня пальцем, — Ты пойдешь со мной, — и, повернувшись к своим, кивнул: — Остальных убить! Включая девчонку. Упустите, я лично вырежу род каждого, до седьмого колена.

Пока он говорил, я успел встать и выставить перед собой обломок меча.

— Нам конец! — обреченно произнесла Суккуб.

— Ага, — отозвался Черт. — Вообще без шансов. Брось оружие, дурак!

Это он мне? Да щас!

Я шагнул к рыцарю в черной броне. Он повернулся, удивленно наклонил шлем.

— Какой смелый дурачок, — железный скрип его голоса разрывал уши. — Жаль будет тебя убивать, но господину достаточно и куска твоей кожи.

— Прости, Зернышко, — вновь скрипнул голос Черта. — Ты был хорошим учеником и другом.

— А я так и не успела научить тебя своей науке, — грустно вздохнула Суккуб. — Прощай!

Рука в стальной черной перчатке протянулась ко мне, пальцы были готовы вцепиться в шею, а мимо нас к гвардейцам бросились волосатые. Я закрыл глаза. Не спрашивайте, почему не знаю, нет, я не боялся, дуракам и страх не ведом. Когда же я открыл их, то ладонь черного рыцаря застыла возле моего подбородка и дрожала. А потом вспышка. Свет яркий настолько, что самый солнечный день покажется темнее ночи. Что-то громко бумкнуло и последнее что я помню это осыпающиеся черные доспехи и странно перепуганный голос Роланда:

— Это, какого хрена сейчас было?

Человек, разбивший кружку в придорожном трактире, вскочил, втянул носом воздух, широко расставил руки и потянул энергию в себя. Лицо его расслабилось, на губах появилась улыбка. Он медленно опустился на землю и закрыл глаза. Проснулась. Она проснулась! Он потянулся и приготовился погрузиться в сон, чувствуя, как страх отпускает его.

Черный дракон тоже почувствовал это. Он поднял шипастую голову к своду пещеры, ноздри его раздулись, выпустили клубы дыма. Лапы уперлись в пол, оставив на нем глубокие следы от когтей. Дракон взглянул на дело своих лап, закрыл глаза и, опустив голову на лапы, улегся. Теперь у него было время. Теперь он мог ждать.

Черный рыцарь выплеснул всю ярость от поражения на ни в чем не повинную мебель. Его повелитель наблюдал за ним, тихо улыбаясь. Пусть себе беснуется, пусть выплескивает свою ярость, пусть копит злость, она ему еще пригодится. Пусть до конца выпьет горькую чашу поражения за миг до победы. Он проиграл, но его господин выиграл от этого поражения больше, чем мог себе вообразить. Он думал, ему придется ее будить, но она проснулась сама. Сама! И это прекрасно.

— Когда перестанешь себя жалеть, — произнес повелитель, — подготовь фанали.

С этими словами он встал и покинул комнату, оставив рыцаря разносить все, что там было.

Я же лежал на земле и совершенно не знал, что почувствовали сильные мира сего. Нет, не те, кто правит государствами, а те, кто привит теми, кто правит государствами. Я лежал, и сознание мое блуждало где-то далеко-далеко от израненного тела.