Приключения Бобового Зёрнышка

Глава 8

Ристалище. Когда люди слышат это слово, в голове невольно возникают картинки с трибунами и сидящими на них персонами первой величины в парадной яркой одежде. Вокруг них подобострастно согнувшись, суетится челядь, а над их головами гордо реют флаги, принявших вызов, рыцарей. Могучие кони в шикарных, расписных сбруях нетерпеливо переминаются с ноги на ногу и всхрапывают, побуждая седоков броситься в короткую, но такую желанную схватку. Гремящие железом рыцари, сшибающиеся в рукопашную, под восторженные крики толпы и взвизги, падающих в обморок, прекрасных дам.

Все верно? Я ведь не ошибся? Ваше воображение нарисовало картину подобную этой? Боюсь вас разочаровать. Нет, здесь было все из перечисленного выше, но восторженная толпа ограничивалась парой десятков лениво глазеющих на, огороженное покосившемся забором, покрытое притоптанным песком поле, ротозеев. Дамы тоже имелись, но с ведрами и тряпками в руках никак не походили на прекрасных, возвышенных созданий, способных упасть в обморок от вида капельки крови упавшей на песок. Трибуны состояли из лавок, установленных в два ряда друг на друге, а флаги благородных рыцарей больше походили на чьи-то весьма заношенные плащи, на которых малые дети не умелыми ручками намалевали что-то несуразное.

Я хотел рассмотреть их, я никогда не видел больше одного флага за раз и тот, был отдан на кухню в качестве половой тряпки, а тут. Я остановился, отер лицо рукой и, тыкая в каждый флаг, пересчитал их. Я так думал, и по моим подсчетам их выходило пять и еще пять и еще пять и еще. Остановившийся возле меня Роланд с интересом смотрел на мои потуги и улыбался чисто выбритой физиономией. Он-то знал, сколько именно там трепещет на ветру флагов, но мне не сказал, и этого я до сих пор не могу ему простить.

Оценив мои старания, он кивнул и указал, куда я могу свалить весь его скарб. Я так и поступил, осторожно, боясь повредить, снял с себя все, что с таким трудом дотащил сюда и шлепнулся в пыль рядом с образовавшейся кучкой. Роланд проконтролировал, чтобы я ничего не сломал и повернулся к сидящему за столом седому бородатому деду.

Он уже сделал шаг к нему, но чей-то насмешливый голос его остановил.

— Сэр Сплю Под Мостом, — хохотнул кто-то за моей спиной, я выгнул шею, но ничего кроме торчащей из кучи оружия рукояти кинжала не увидел.

Зато испытал приступ гордости и небывалый подъем. Еще бы, титул моего рыцаря звучал так длинно и так напыщенно, что я и сам пропитался этой напыщенностью. На то, что именно было сказано, я внимания не обратил. Слова скользнули мне в уши, оставив в мозгу лишь длину обращения, но зацепиться им, там было не за что.

— Не ожидал, что вы появитесь здесь снова после вашего фиаско в прошлый раз, — не меняя тона, произнес голос за моей спиной.

— Я тоже не рад вам, Висмер, — вздохнув, не оборачиваясь, произнес Роланд. — И, как и вы, не ожидал вас встретить здесь, после вашей славной победы на прошлом турнире.

— Быть может, моя победа и не была такой славной и не будет воспета в легендах, — в голосе не видимого мною рыцаря, а в том, что это именно рыцарь я ни мгновения не сомневался, слышалась ничем не прикрытая издевка, — но я, по крайней мере, способен удержаться в седле.

— Безусловно! — Роланд так и не повернулся к собеседнику, не сделал шага, он просто стоял и смотрел на седого старика, возящегося с бумагами, стопками, разложенными на столе. — В этом вы лучший. И если бы победы давали за способность сидеть с седле, вам бы отдали приз еще до начала турнира.

— Ни что это вы намекаете?

— Я? — Роланд, наконец, обернулся и широко улыбнулся. — В моих словах, — медленно произнес он — нет ни малейшего намека, ни на что. Мои слова лишь констатация факта. Пусть и прискорбного, для всех нас, но факта.

То, что сэр Роланд его оскорбил, понял даже я, а в те дни я отнюдь не отличался умом. Впрочем, думаю, описанием своих умственных способностей я вас утомил, а потому больше не стану их упоминать. И все же даже я понял, что сэр Роланд его оскорбил, а вот собеседник славного рыцаря не углядел в словах его никакого оскорбления и, довольно хрюкнув, удалился, пообещав, как и в прошлом году выбить Роланда из седла.

Когда шаги его стихли, Роланд наклонился ко мне.

— Год назад, они подрезали мне подругу. И я проиграл. Я хочу, чтобы в этом году такого не повторилось. Проследи.

— Хорошо, — кивнул я и, пустив слюну от собственной значимости, спросил: — А подпруга это где?

Рыцарь закрыл глаза и, бормоча что-то о безысходности, отсутствии выбора и собственной доброте, что однажды погубит его, ушел. Я же нырнул в кучу оружия пытаясь найти эту самую подпругу и не допустить, чтобы ее кто-то мог подрезать.

К полудню толпа рыцарей с оруженосцами и приближенными заполнила ристалище. Я, открыв рот, разглядывал великолепные разноцветные доспехи и не менее великолепных лошадей. На еще более великолепных красавцев восседающих на лошадях, обряженных в доспехи, я внимания обращал мало, лишь отмечая, что мне достался самый последний замухрышка. Было в этих людях что-то, чего не хватало сэру Роланду. Что-то из легенд и сказок, что редко, но все же мне удавалось подслушать из-за моей печки в старой кухне старшего повара. Роланд, хоть и держался с достоинством, а по росту и стати превосходил многих, но его плечи опущены, простая полотняная рубаха пропитана потом и он старается не смотреть на своих соперников. А вот соперники разглядывают его во всю и, не скрываясь, посмеиваются. Они тычут в него пальцами в стальных перчатках и длинно так именуют.

Я же, сперва гордо подняв нос, слушал их, но чем больше вслушивался в слова, тем ниже становился мой нос, пока не уперся в мои коленки и не нырнул в них. Сэр Сплю Под Мостом. Сплю Под Мостом. Это могло означать только одно, что мой сэр рыцарь настолько беден, что не может себе позволить кровать. Я тоже не могу позволить себе кровати, но ведь я не рыцарь. А он, он… Я покосился на него. Роланд, опустившись на землю, уперся в нее руками, вытянул тело и медленно так отжимался.

Он спокойно отжимается, потеет и кряхтит, когда над ним смеются. Смеются, глядя ему в глаза. Нет, не в глаза конечно. Под сэра рыцаря никто не подлазил, а именно это пришлось бы сделать, если бы кто-то хотел посмеяться ему в глаза. Но над ним смеются, а он знай себе отжимается и приседает. На мои глаза навернулись слезы. Я всхлипнул. Роланд завис на половине отжимания, посмотрел на меня, подтянул стопы и ловко вскочил на ноги.

— Муха в глаз попала? — спросил он, подойдя ко мне.

— Над вами смеются, — сквозь всхлипы произнес я.

— И пусть, — пожал плечами Роланд. — Люди должны радоваться. Пусть радуются. Смех это хорошо.

— Но они смеются над вами.

— У каждого человека есть что-то, над чем могут посмеяться другие. Пусть они смеются надо мной. Я предпочитаю смех, а не слезы.

Он хлопнул меня по плечу и отошел к стоящему неподалеку ведру с водой. Я же остался в глубокой задумчивости, так и не поняв, что именно имел в виду рыцарь. Много позже я это понял, но в тот момент я и обдумать это не успел, пролетающая мимо моего носа синяя бабочка так махала крылышками и была такой красивой, что я начисто забыл и о словах рыцаря и о нем самом. Бабочка села на шип одной из булав и сложила крылышки. Созерцанием этого великолепного создания и я был занят следующие пару часов, не вспомнив ни про еду, ни про воду.

Ленивые жители города, на ходу заглатывая пирожки, запивая их пивом из деревянных кружек, смеясь, делая ставки, шлепая женщин по задам и лихо пританцовывая, медленно подходили к ристалищу. Они никуда не спешили, прекрасно зная о том, что действо раньше вечера не начнется. Ведь что нужно уставшему от тяжелого трудового дня жителю провинциального городка, что каждый год принимает рыцарей со всей округи? Пиво, пирог с мясом и пухлый женский зад под рукой. Тогда и желудок будет рад и рука, а что касаемо глаз то и они сегодня увидят что-то, что порадует их.

Вокруг ристалища зажглись факела, осветив на миг погрузившееся в сумрак поле боя. Люди занимали места, толкаясь локтями за лучший, по их мнению, обзор, возникали тихие перепалки, что тут же умолкали. Места хватит всем.

Мы с Роландом находились в специально огороженном загоне, на подобие тех, где держат приготовленную на убой скотину. За нашими спинами шептались зрители. Их шепот сильно нервировал меня, но глядя на абсолютно спокойного рыцаря, я тоже старался сохранять спокойствие. Шепот смолк, едва стоило глашатаю ударить в висящий на широкой распорке гонг и громогласно прокричать:

— Его превосходительство градоначальник Стелиус Стерлис с женой и дочерью.

В абсолютной тишине, на специально выставленные три стула, поднялись люди. Толстый, лоснящийся, едва переставляющий ноги градоначальник сел посредине. Его чуть менее толстая, но чуть более лоснящаяся жена опустилась слева. Дочь же, тощая и длинная словно жердь, сложив руки на коленках, чьи чашечки выступали даже через ткань плотного бархатного красного платья, с достоинством опустилась справа. Обведя томным взглядом, слегка раскосых глаз, толпу она приподняла тощую ручонку и пригладила усики над верхней губой.

Я встряхнул головой, сильно зажмурился и, вновь открыв глаза, уставился на дочь градоначальника. Ну, бог с ней тощая, словно доска для стирки, черт с ее родинками, щедро разбросанными по всему покрытому язвочками лицу, хрен с пропитанными маслом, местами вылезшими волосами на голове, но усы. Усы! У меня таких нет! А я пусть и совсем недавно стал таки мужчиной, правда, только по возрасту, а отличие между мужчиной и женщиной для меня в то время было отсутствие на женском лице бороды и разница в одежде. Я четко знал, что мужчины не носят платьев, а женщины брюк. Но глядя на заросшую жиденькой, серой порослью верхнюю губу дочери градоначальника, я начал сомневаться в своих познаниях. А быть может, это она украла мои усы.

Я невольно провел языком по губам. Я провел бы и рукой, но сэр Роланд перехватил мою руку и так сильно сжал кованной перчаткой пальцы, что я и думать забыл проверять, не выросла ли такая поросль и на моем лице. Проверить-то я забыл, но таращиться не перестал.

— Это ж надо так, — хрюкнул кто-то за моей спиной и голос этот показался мне знакомым.

Я дернулся обернуться, но рука в перчатке сдавила мои пальцы сильнее.

— Не повезло девке, — вздохнул мужик, и голос его стал еще более знаком. Но где я слышал его раньше, вспомнить я не мог.

— Турнир будет проходить по стандартным правилам, — вещал тем временем глашатай, а я не знал радоваться этому или нет. Стандартные правила это хорошо? И что за стандарт? Что вообще за слово такое?

— Победителю турнира достанется сто золотых монет и венок из рук прекрасной Брисциллы. Если же досточтимый победитель турнира пожелает, то сможет взять прекрасною Брисциллу в жены.

Глашатай произнес последнюю фразу странным разочарованно-безразличным голосом и замолчал, обводя стоящих перед трибуной рыцарей взглядом. Судя по его погасшим глазам, желающих связать себя узами брака с усатой девушкой желающих не нашлось.

— Замуж? — снова хрюкнул за моей спиной мужик. — Вот это? Это замуж? Кто вообще выпустил это чудовище из клетки? Если бы я увидел такое в другом месте, я бы пошел в монахи! Эй, — позвал он кого-то, — ты спишь? Иди сюда! Тебе надо на это поглядеть!

— Ну что ты так суетишься? Что ты кричишь? Случилось что-то? — сонный, томный, полный плохо скрываемой похоти, от которой у меня в штанах что-то зашевелилось, голос женщины тоже был мне знаком.

— Ты совсем охренел? — зашипела вдруг она. — А если он тебя услышит?

— Да я только поглядеть, — смутился мужчина. — Одним глазком. Тебе тоже стоит на это глянуть. Вон туда посмотри.

— М-да, — задумчиво произнесла женщина. — Не повезло девке.

— Я тоже самое сказал, — хрипло хихикнул мужик. — Ее рука и сердце приз в турнире. Правда, не обязательный. Для желающих. Как думаешь, найдутся тут такие?

— Я бы могла…

— Знаю я твои таланты. Я не о том. Сами по себе?

— А чем она хуже других. У нас с ней все одинаковое. Да, у меня тут и тут побольше, но все же.

— У тебя усов нет! — припечатал мужик.

— Это веский довод, — согласилась женщина, и они замолчали.

Первый бой турнира был пешим и был краток. Два рыцаря вышли, отвесили поклоны сидящим на стульях градоначальнику и его семье, взмахнули мечами и один проткнул другого. Дальше все пошло так же. Я потерял интерес после третьего боя. После четвертого я уже и не слышал поддерживающую бьющихся рыцарей толпу, всецело сосредоточившись на содержимом своего носа. Дышать становилось все легче, пальцы лезли в ноздри все глубже, но с тем же неизменным успехом вылавливая там засохшие последствия недавних слез. Так я и стоял, погружая пальцы в нос и не обращая внимания ни на что до тех пор, пока глашатай не назвал имя Роланда. Сэр рыцарь взглянул на меня, покачал головой и сам выудил из кучи барахла меч.

В противники Роланду слепой жребий отрядил черного рыцаря и его вид заставил меня забыть о содержимом ноздрей. Вытерев палец о штаны, я уставился на отливающую чернотой сталь доспехов. На морду раскрывшего пасть дракона на его голове. Я не мог видеть и все же готов поклясться, что видел его налитые кровью глаза. Роланд поклонился рыцарю, отсалютовал градоначальнику и встал в стойку, выставив меч перед собой. Рыцарь же остался недвижим. Он смотрел поверх головы Роланда в толпу за моей спиной.

— Я чувствую, — прошептал он, поднимая руку в черной стальной перчатке. — Я чувствую его! Он нужен мне! Отдайте мне его, и никто не пострадает.

— Это он, — пискнула женщина за моей спиной, и в голосе ее не было былой похоти, там был только страх. Нет, даже не страх, ужас. Животный ужас.

— Он, — глухо выдохнул мужик. — И нам не сбежать.

— Сделай что-нибудь! — в панике закричала женщина.

В этом момент Роланд бросился на противника, так и не поднявшего оружие. Черный рыцарь не обратил внимания на его атаку, он лишь легонько повел рукой, и тело сэра Роланда поднялось в воздух, согнулось пополам и, выронив меч, полетело в мою сторону.

Пока же сэр Роланд совершает полет, а меч его медленно падает в пыль, я расскажу вам о том, что должно быть тревожит вас все это время. Впрочем, я возможно и заблуждаюсь, полагая, что вы недоумеваете, каким образом в славном городке, название которого и запоминать не стоит, но что стоит всего в дне пути от замка, где и началась наша история никто не в курсе о произошедшем там. Лично я не задумывался об этом в силу своего не великого ума. Зачем? У меня есть все что нужно, еда, вода и какой никакой, но хозяин. Я не забыл о тех людях, что окружали меня, но и их смерти не придавал значения. Все же хорошо быть дурачком. Но вот горожане, они то должны были не просто знать, но и думать о произошедшим. Не всем же так повезло как мне. И тем ни менее никто ничего не говорил. Почему? Всему виной маги. Они заставили забыть горожан, что всего в дне пути от их счастливых готовящихся к турниру домиков, когда-то стоял замок графа. Как они это сделали? А поди их разбери. Я не знал тогда и не знаю до сих пор. Знаю только, что в подвале графского замка сотни лет было запечатано какое-то зло, что вырвалось на свободу именно благодаря тому, что в замке ближайший родственник короля пролил много крови. Магам не выгодно, когда простой люд трепещет от страха, если страх этот насылали не они. Они же пустили слух о шайке разбойников, что с легкостью стерла с лица земли замок всеми горячо не любимого графа, они же с помощью магии помогли людям забыть об этом. Они же снарядили отряды вооруженных до зубов солдат, что патрулировали всю область, в поисках не существующей банды. Но маги многое не говорят. Они всегда не говорят всей правды, и мы еще ни раз в этом убедимся.

Сейчас же сэр Роланд, сложившись пополам, парил над толпой, его меч падал в пыль, а прямо передо мной стоял закованный в черную броню рыцарь и требовал отдать что-то, что ему очень нужно. Я это уже говорил, но я бы с радостью отдал ему то, что он искал. Отдал бы, если бы мог.

Время растянулось, я видел, как продолжает полет Роланд, видел, как медленно сжимается его перенесшее удар тело, видел, как из головы черного рыцаря к людям протянулись длинные полупрозрачные черные щупальца, что хватали их за шеи и сжимались на них, словно черные змеи. Видел, как горят огнем его глаза под шлемом.

— Это ты виноват! — в панике закричала женщина. — Сидел бы тихо! Нет, посмотреть на страшных баб приспичило!

Что ей ответил мужик, я не слышал. Мое тело сделало шаг вперед, подхватило падающий меч сэра Роланда, крутануло его над головой. Мои глаза видели выкатившиеся из орбит глаза градоначальника и сизую пену, стекающую по усам его дочери. В левой руке черного рыцаря появился черный же шар, он искрился изнутри, медленно переливаясь, словно черные волны пробегали по нему. Я сделал шаг, перехватил меч, ноги сами скользнули в бок, уходя рыцарю за спину. Меч поднялся. Рыцарь заметил меня в последний момент, он повернулся, дракон на его шлеме оскалился, в налитых кровью глазах мелькнуло удивление. Меч вошел в его тело между пластинами брони в месте, где шлем соединяется с шеей. Черный рыцарь, повел рукой в мою сторону, заскрипел зубами. Призрачные щупальца опали, шар взорвался сотней маленьких черных клякс.

— Я найду тебя, — прошептал он и, упав на колено, — Найду тебя, ублюдок! — и рассыпался в прах.

— Ну, — произнес мужик у меня за спиной. — Я все исправил?

— Не все, — мурлыкнула женщина, и голос ее вновь наполнился похотью, — но ты молодец.

Небо пронзила яркая молния. Мне стало не по себе, я пошатнулся, поднял глаза к небу, успел увидеть гигантскую птицу, опускающуюся прямо на ристалище и что-то тяжелое ударило мне по голове.

Тогда и мы с Роландом, и жители маленького прижавшегося к древнему лесу городка не знали, что произошло. И в отличие от нас, жители городка так ни о чем и не узнали. Что же до нас, то, мы узнали, еще как узнали! И, пока жители города, страдающие от разом поразившего всех кашля, наслаждаются продолжающимся турниром, наши с рыцарем бессознательные тела путешествую по небу привязанные к телу могучей птицы, что во весь опор несется к высокой белой башне.