Приключения Джима Пуговицы

Двадцатая глава, в которой чистокровный дракон приглашает Эмму на вечернюю прогулку

Непомук уверял, что путь до драконьего города намного длиннее, чем кажется, поэтому путешественники встали пораньше. Оказалось, и в самом деле так. Из-за множества трещин и лавовых озер ехать напрямик не удавалось. То и дело что-нибудь объезжали.

Непомук уселся впереди прямо на котел Эммы и указывал направление хвостиком, вертя его то влево, то вправо.

Они встретили по дороге еще нескольких полудраконов. Те с любопытством таращились, высунувшись из своих вулканов. Некоторые были величиной с крота или даже с саранчу, некоторые походили на кенгуру или на жирафа — в зависимости от их родни. Едва завидев загримированную Эмму, они испуганно прятались в вулкан. Видно, принимали ее за какого-то могущественного дракона, который совершает прогулку. Лукас и Джим были очень довольны, что Эмма производит такое впечатление.

Когда они наконец подъехали к входной пещере драконьего города, Непомук сделал знак остановиться.

— Дальше вы поедете одни, — сказал он. — А я лучше вернусь домой. Я не хочу попадаться на глаза чистокровным драконам. Никогда не знаешь, чего от них ждать.

Оба друга еще раз сердечно поблагодарили его за помощь, Непомук пожелал им удачи и отправился назад к своему вулкану.

Несколько минут спустя Эмма достигла входной пещеры драконьего города. Это было громадное закопченное жерло, из которого тянулся дым, как из печи. Над входом висела большая каменная плита с надписью: «Внимание! Не чистокровным драконам вход запрещен! Карается смертью!»

— Ну, Джим, старина, — сказал Лукас. — Теперь держись!

— Не беспокойся! — ответил Джим.

И они въехали в пещеру. Тут было темно, хоть выколи глаза, и Лукас включил фары Эммы. Вскоре из темноты им навстречу загорелись два глаза величиной с футбольный мяч.

Лукас и Джим быстренько завесили окна одеялами, оставив только крохотную щелку. Сейчас выяснится, похожа Эмма на чистокровного дракона или нет. Если нет — что тогда будет, трудно сказать заранее.

Медленно, очень медленно паровоз приближался к горящим глазам. Они принадлежали громадному дракону, раза в три больше Эммы. У него была отвратительная длинная шея, закрученная спиралью. Морда его походила на комод. Чудище сидело поперек дороги, перегородив проезд. Длинный, усаженный шипами хвост он элегантно перекинул через левое плечо, а лапой скреб толстое желто-зеленое брюхо, посреди которого светился пупок, словно кнопка лифта.

Когда Эмма остановилась перед ним, чудище развернуло свою спиральную шею и оглядело паровоз со всех сторон. Для этого ему не понадобилось даже вставать с места. Достаточно было этой шлангообразной шеи. Проверив Эмму таким образом на чистокровность, дракон осклабился в улыбке.

— Ха! Ха! Ха! — голос его напоминал скрежет пилорамы. — А у тебя прехоррошшенькие блестящщщие глазки! Ха! Ха! Ха!

— Он думает, Эмма — девушка-дракон, — прошептал Лукас.

Дракон ухмылялся и подмигивал красным глазом. При этом он пытался ущипнуть Эмму за бок. Она испуганно взвизгнула.

— Ха! Ха! Ха! — хохотал дракон, и его светящийся пупок прыгал вверх-вниз, а желто-зеленое брюхо колыхалось. — А ты мне нрравишшься. Глазки и пррравда преххорошшенькие. И паххнешшь как хорошо дымом!

Эмма стыдливо опустила глаза-фары. Она ужасно смутилась и не знала, как себя вести в ответ на эти комплименты.

Джим и Лукас, выглядывая в щелку между одеялами, заметили сбоку от главной пещеры дежурное помещение, где сидели несколько других драконов. Они пришли сменить своего коллегу на вахте. Этот самый коллега как раз пытался почесать у Эммы под подбородком и с глупым заигрыванием таращился на нее.

— Скажи мне твой адрес, я зайду за тобой, чтобы погулять! Я скоро освобожжусь со служжбы!

Эмма глядела на него непонимающе.

— Запахло жареным! — шепнул Лукас. — Будем надеяться, что он не очень свирепый!

— Ахх ты! — рассерженно зашипел дракон. — Не очень-то ты рразговоррчива, толстая копчченая драконья колбаса!

Джим и Лукас тревожно переглянулись. К счастью, тут дракона окликнул из дежурного помещения другой дракон:

— Ахх, Бррюль-Попель, оставь крошшку в покое! Не видишь, она не ххочет рразговаривать с тобой!

— Слава Богу! — тихо шепнул Джим.

— Гррр! — прогремел дракон и в ярости плюнул зеленым огнем с фиолетовым дымом. — А ну пошшла отсюда куда подальшше! Шшш!

И он злобно посторонился. Лукас потянул на себя рычаг. Эмма с места на всем пару покатила вперед. Лукас следил, чтобы она при этом напустила побольше искр и дыма — как будто она ужасно возмущена. Чтоб этот дракон знал.

Скоро они проехали всю пещеру и очутились в драконьем городе.

Дома тут были построены из громадных скалистых блоков и возвышались этажей на сто. Улицы напоминали темные шахты. Если запрокинуть голову и глянуть вверх, то едва разглядишь щелочку неба. Но и эта щелочка задымлена чадом. Этот чад исходил от самих драконов, которые заполняли улицы, извергая из пасти, из ушей и из носа огонь и дым.

Чудовищный шум царил вокруг. Драконы шипели, гремели, стучали, щелкали зубами, громко зевали, кашляли, ревели, хохотали, свистели, бранились, вздыхали, топали, брякали, и еще не знаю что.

Причем, драконы были разносортные. Одни величиной с таксу, другие — с товарный поезд. Одни шлепали и ползали, плоские, как кроты. Другие, наоборот, были вытянуты в длину, как гусеницы. У некоторых была тысяча ног, у других одна-единственная, на которой они прыгали. У иных вообще не было ног, и они катились, лежа на боку, как бочки. Еще были драконы крылатые. Они со свистом пронизывали задымленный воздух, деловито взлетая к самым высоким этажам.

Все ужасно куда-то спешили. Они бегали, натыкались друг на друга, падали, кувыркались через голову и вообще вели себя совершенно бесцеремонно.

В окнах домов Джим и Лукас замечали драконов, занятых домашними делами. Одни варили кофе на огне из собственных ноздрей, другие пекли блины. Разумеется, кофе был драконий и блины тоже драконьи — из смолы и костяной муки, приправленные ядом и желчью, битым стеклом и ржавыми гвоздями.

Лишь одного друзья нигде не заметили — детей. Ни драконьих, ни каких-либо еще. Потому что у настоящих драконов не бывает детей. Драконы не рождаются и не умирают своей смертью — разве что кто-нибудь их убьет. Они живут и живут, только становятся старше.

Каких-нибудь других детей здесь тоже не было видно, и слава богу. Им здесь совершенно негде было бы играть. На улицах их растоптали бы, а парков или скверов здесь и в помине нет. Ни кустика, ни деревца, чтобы влезть на него. Никакой вообще зелени. Одни только ущелья дымных улиц, шум и грохот, поднимающийся вверх к самому краю кратера.

Как видите, этот город совсем не даром носил такое имя: Тоскания.