Прикольные случаи из моей практики / Стремные случаи из моей практики

МОРОЗ И ВЕРА В ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Эта история не про человека по фамилии Мороз, а про низкую температуру.

Дело было в январе 2005 года, я возвращалась домой после «поездатого Нового года» из Владивостока. Все участники мероприятия возвращались неспешно, заглядывая в разные интересные места по дороге, то встречаясь, то снова расставаясь. В Биробиджан, столицу Еврейской автономной области, я заехала одна. Не обнаружила там ни одного еврея, закупила продуктов в единственном супермаркете и выдвинулась на городском автобусе в сторону выезда на Читу. Пассажиры автобуса сказали мне, что евреи в городе есть, но зимой сидят по домам, потому что умные. Погода была солнечная и достаточно морозная: днем -25.

Около конечной остановки автобуса (расположенной рядом с психбольницей) обнаружилась стояночка, на которой тусовались три перегонных японских легковушки. А перегонщики, надо сказать, после отсыпки федеральной трассы сильно изменились в худшую сторону. В 2004 году по программе президента Путина вся трасса Москва-Владивосток должна была быть. Просеки прорубили, мосты построили, грунт подготовили и на всем протяжении легендарного участка Чернышевск – Сковородино отсыпали щебенкой. Но закончить, как водится, не успели – а именно асфальт положить. Путин прилетел, принял неоконченный проект и обещание завершения – и на том, разумеется, местные власти успокоились. За летний сезон щебенку успели раздолбать, но зимой ямы сгладились, и гнать нежную легковую технику стало просто. Если раньше перегоном занимались суровые профессионалы, прошедшие шлифовку зимниками и живущие по северным понятиям, то теперь в этот достаточно прибыльный бизнес полез кто попало, в основном хапуги без чести и совести – так говорили мне водители старой закалки. Вот это мне и довелось испытать на собственной шкуре.

Подошла я к этим перегонщикам, попросилась. Обычно бывает, что боятся строгого начальства и потому не берут. А тут они были сами себе начальство. Трое мужиков, по одному на машину. И они стали отмазываться: вот мы встанем спать, дорога дальняя, нужен комфорт для сна, а ты будешь место занимать. Уже немного удивительно: обычно в суровых краях живут по закону «в тесноте, да не в обиде». Ну да ладно, их право ведь. Я, как обычно, бодро заверила мужиков, что ночевать могу самостоятельно, палатка-спальник, все такое. А на самом деле палатки у меня с собой не было, а спальник был легкий, для вписок. Да и одета я была довольно цивильно, для поездов и лекций в городах, а не для зимнего похода. Пуховка, конечно, теплая, но обувка на рыбьем меху и городские джинсы, хоть и с термобельем. Но я была совершенно уверена, что до ночи у нас установится нормальный контакт, и никто меня на мороз выгонять не станет. Не поступают так на северах, даже когда пять минут знакомы.

Ладно, поехали. Контакт установился вполне приличный. Катимся совсем рядом с железкой, даже около двух часов ехали наперегонки с пассажирским поездом. Довольно весело: он идет с постоянной скоростью, а мы быстрее, но иногда притормаживаем для объезда мостов, которые хороши летом, а сейчас, говорят, скользкие. А кое-какие уже и поломались.

Наступило время сна. И мой водила говорит:

- Ну, выходи, как обещала.

Оппаньки. И ведь обещала, нечего теперь клянчить.

Выхожу. Моя троица отъезжает на сотню метров (зачем? для верности, чтобы обо мне забыть?) и выключает огни.

Так. Что мне теперь делать? Морозяка градусов 35, а то и 40. Вспоминается рассказ Динца «Мороз – черный нос». Выходит, идти по дороге всю ночь до рассвета, а буду совсем замерзать – тогда бежать. В крайнем случае, обморожусь, но не помру. Не проситься же обратно к тем, кто в зимнюю ночь выгнал. А утром, посветлу, кто-нибудь подберет… Или тут теперь в перегонщиках такой народ, что и не подберет? Вот те, бабушка, и доверие к людям. Ничто так не укрепляет веру в человечество, как… сидение дома?!

Иду быстрым шагом, чувствую, как ноги морозцем прихватывает, и предаюсь отчаянию. Но вот вижу где-то на горизонте огонек! На железной дороге, которая рядом. Идти до него оказалось больше часа. Будка путевого обходчика. Вот уж он был удивлен, когда в два часа ночи к нему постучалась девушка! Конечно же, пустил, горячим чаем отпоил, накормил, дал поспать в мягком кресле. И не приставал. Так моя вера в человечество была восстановлена. А наутро он сменился, я вышла на трассу и довольно скоро уехала. На перегонщике старой закалки, который помнил колымские и якутские зимники и времена, когда «федералка» от них не отличалась. К новому поколению перегонщиков он относился презрительно, но снисходительно. Они, мол, просто еще жизни не знают, поэтому такие. Прямо по классике:

А железнодорожник, наверно, потом думал, что этой ночью у него был глюк.