Прикосновение горца

Глава 20

ЦИРЦЕН ШАГНУЛ К ЗЕРКАЛУ, УЖЕ РАЗ В ПЯТЫЙ ИЗУЧАЯ СВОЕ ОТРАЖЕНИЕ. Повернул лицо в сторону, взглянул на свой профиль. Задумчиво прошёлся рукой по темнеющему подбородку. У Лизы очень чувствительная кожа, скорее всего ему стоит чаще бриться.

Впрочем, не в том проблема, размышлял воин. Хотя в последние несколько дней Лиза вела себя достаточно открыто, все же она держалась от него в отдалении. Душевные раны девушки затягивались, теперь самое время завершить исцеление. Цирцену нужно добиться от нее более тесной близости, дабы помочь девушке всецело принять свое положение его жены, которой ей скоро предстоит стать.

Кого он пытается обмануть? Ему необходимо уложить её в постель прежде, чем он превратится в хищное чудовище . Ни на минуту Цирцен не забывал то видение, что подсмотрел в щите. И он желал этого, жаждал принять своё будущее. Несмотря на свои мучения, он будет терпеливым с девушкой, давая ей время залечить раны. Однако она снова менялась, становясь сильнее.

Цирцен фыркнул, подумав, что Лиза была не единственной, кто претерпел изменения с ее появлением в этом времени. Пару месяцев назад Цирцен был человеком суровой дисциплины и с презрением относился ко многому вокруг себя. Теперь же он человек сильных страстей, который приветствует то, каким он мог бы стать с ней рядом. Несколько месяцев назад Цирцен избегал телесной близости, приводил десяток причин, почему разумно отречься от нее. Теперь он стремился к этой самой телесной близости, вооружённый дюжиной доводов, почему разумно, возможно, даже необходимо, чтобы он принял ее с воодушевлением.

После того, как даровал Лизе часовню, Цирцен проводил девушку в комнату, надеясь сорвать напоследок поцелуй на сон грядущий, однако она замкнулась в себе. Её поцелуй был неистовый, и мужчина отчётливо чувствовал страсть, исходящую от тела девушки, но Лиза прервала поцелуй, пожелав Цирцену спокойной ночи и оставив лэрда за дверью. Цирцен подозревал: несмотря на то, что Лиза уже позволяла себе крупицы счастья, она всё ещё недостаточно верила, что не стоит продолжать страдать за грехи, которые не совершала.

Ради её же блага Цирцену придется стать безжалостным. Ему необходимо проникнуть внутрь её раковины и полностью впустить девушку в свою жизнь. Цирцен хотел Лизу, эту обворожительную, глубоко чувствующую женщину со страстным сердцем, острым и любознательным умом. Он соскучился по её забавному чувству юмора, которого так недоставало в последнее время. Жаждал, чтобы Лиза познала с ним глубочайшее телесное единение, поскольку Цирцен был уверен – сделав это однажды, она не будет прятать от него своё сердце. И Цирцен собирался изучить каждый укромный уголок и щелочку её души.

Безжалостным соблазнителем, вот кем собирался стать Цирцен.

Лэрд подвязал волосы сзади ремешком и подумал, было, побриться, но сил уже не было терпеть. Прошло полчаса, как они закончили ужинать, и, может, повезёт, и девушка уже устроилась уютно в постели.

И он присоединится к ней. Время пришло.

Сегодня Лиза будет принадлежать Цирцену.

* * *

Лиза потягивала сидр и наблюдала за огнём, ощущая удивительное недовольство, несмотря на восхитительный обед в компании очаровательного собеседника и дивный подарок в виде часовни. Неудовлетворенное тело гудело, и Лизе нечем было оправдаться перед самой собой.

С того момента, как она выбралась из покоев после схватки со своим горем, Цирцен всячески давал ей знать, что хочет, наконец, разделить с ней ложе, но что-то удерживало Лизу, и она не имела ни малейшего понятия, что именно. Девушка рассматривала ситуацию с разных сторон, но до сих пор не приблизилась к разгадке того, почему каждый раз отталкивала лэрда, когда он пытался пойти дальше поцелуя. Лиза готова была спросить у Цирцена, знал ли он , что с ней, однако не могла заставить себя пойти на столь жестокую откровенность.

Какая-то часть её хотела, чтобы Цирцен попробовал сломать её бастионы. Так хотя бы Лиза смогла постичь, что это за чёртовы стены. Она про себя уже решила быть здесь счастливой, так почему противилась обольщению?

Стук в дверь заставил её сердце забиться быстрей.

– Войдите, – тихо сказала Лиза, отчаянно надеясь, что это не Гиллендрия принесла очередное переделанное платье или накидку.

– Девушка, – пробормотал Цирцен, закрывая за собой дверь.

Лиза села прямо, поставив кубок с вином на стол. Ничего не говори – просто поцелуй меня , – подумала она. – Поцелуй крепко и быстро, не дай мне опомниться.

– Хочу кое-что обсудить с тобой, девушка, – сказал Цирцен. Он пересёк комнату и, взяв за руки, поднял Лизу со стула.

– Да?

Цирцен замер и долго смотрел на неё сверху.

– Ох, иногда я путаю слова, – наконец, промолвил он. – Всю свою жизнь я был воином, а не бардом, несущим околесицу. – Обхватив ладонями лицо Лизы, Цирцен накрыл её губы своим ртом.

Воин зарылся пальцами в её волосы, словно гладким бархатом, скользя языком между её губ, целуя девушку не спеша и со знанием дела. Цирцен подарил Лизе такой восхитительный долгий поцелуй, что девушка вцепилась в него, задохнувшись. Он покусывал, посасывал и потягивал её нижнюю губу, затем снова рванулся внутрь, завладев ртом. Его руки скользнули по её спине вниз к ягодицам, и мужчина застонал. Он отчаянно нуждался в ней, однако столь же сильно хотел, чтобы Лиза стремилась к близости с ним. Его язык отступил, и Цирцен замер, ожидая, что Лиза сделает ответное движение, чтобы вернуть его.

Чего не произошло.

Цирцен вздохнул и отступил немного назад, чтобы взглянуть на неё.

– По крайней мере, сражайся со мной, девушка, как поступала, когда Брюс объявил нас обручёнными. Думаешь, я забыл? В те времена, убери я от тебя язык, ты бы себя так не повела.

Лиза отвела взгляд.

Будь безжалостным , – напомнил себе Цирцен, – или она ускользнёт от тебя. Нельзя оставлять её в ловушке горя и вины.

Когда Лиза пошевелилась, чтобы присесть на кровать, воин тихо выдохнул от облегчения. То обстоятельство, что девушка чувствует себя удобно, усаживаясь на место будущего соблазнения, поведало Цирцену, что Лиза совсем не испытывает к нему неприязни.

– Чего ты ждёшь, Лиза? – Цирцен опустился рядом с ней на постель. Он приободрился, поскольку девушка не отодвинулась, а осталась сидеть рядом, плечом к плечу. – Помнишь, что ты сказала в ту ночь, когда прибыла сюда? Когда испугалась, что я заберу твою жизнь?

Лиза осторожно взглянула на Цирцена, тем самым показывая, что внимательно слушает.

– Я ещё не жила . Эти слова ты произнесла, и я многое услышал в том заявлении. Мне послышались отчаянье и сожаление. Еще любознательность и тяга к приключениям, а также жуткий страх, что тебе никогда не доведется все это получить. “Я не могу умереть. Я ещё не жила! ” – сказала ты. Я думал, ты имела в виду именно вот это. Дать тебе шанс жить в полную силу.

Лиза вздрогнула. Она чувствовала, как эти слова находят отклик в ее душе. И то верно, вызывающе подумала Лиза, она ещё не жила. Лиза почувствовала внезапную вспышку ярости. Она годами отказывала себе в такой роскоши, как чувства, а Цирцен в нескольких словах ясно ей всё объяснил. Она негодовала на лэрда за попытку подвергнуть её психоанализу. Лизу разозлило, что Цирцен так глубоко заглянул ей в душу. Её глаза сузились.

Губы Цирцена сложились в неясную, понимающую улыбку, и он продолжил:

– Давай, девушка, гневайся на меня за то, что произношу вслух вещи, которые ты стараешься не допускать близко к сердцу. Злись, что громко рассуждаю о том, о чём ты вряд ли позволишь себе подумать – что часть тебя негодует из-за болезни матери, поскольку ты не можешь позволить себе жить в полную силу, пока она умирает. Сердись на меня за сказанное, что все это разрывает тебя на мелкие части, и, что ты чувствуешь себя обязанной страдать, а как же иначе, ведь твоя мать умирает, прикованная к кровати? Злись за то, что приказываю жить сейчас. Жить со мной. В полной мере.

Лиза комкала в руках покрывало. Ничего из сказанного Цирценом она не могла отрицать. Она и в правду считала, что должна страдать, с тех пор, как заболела ее мама. Она считала, что каждая крохотная улыбка, которую девушка позволяла себе, так или иначе – это предательство по отношению к Кэтрин. Как смела Лиза улыбаться, когда её мать умирает? Каким же чудовищем надо быть, чтобы чувствовать себя сейчас счастливой? Более того, Лиза временами улыбалась и даже смеялась, а потом ненавидела себя за это. Цирцен прав – вот что сдерживало её. Коварное маленькое убеждение: у Лизы всё ещё нет права быть счастливой.

– Ты так и будешь казнить себя за грехи, которые не совершала? Сколько же тебе нужно еще выстрадать, чтобы почувствовать, что расплатилась сполна? Хватит ли всей твоей жизни?

Лиза прикрыла глаза.

– Разве так уж неправильно с головой погрузиться в любовь, которую я предлагаю тебе? Принять тягу к жизни, впитать её в свое тело, вкусить её назло всему?

– Будь ты проклят, – прошептала Лиза.

– За то, что говорю, о чём ты думаешь? Девушка, я тот, кому ты можешь рассказать всё что угодно. Я поддержу тебя, пойму. Мне наплевать, насколько постыдными ты считаешь свои мысли и чувства. Волнения, ощущения – они ни хорошие, ни плохие. Все это не имеет значения. Они просто есть . Называя чувство “плохим”, ты тем самым насильно пренебрегаешь им. А тебе более всего нужно прочувствовать его, позволить ему перегореть в тебе, а затем жить дальше. Ты не ответственна за что-либо случившееся с твоими родителями. Но наказывать себя за свои чувства – ох, девушка, это несправедливо. Ты испытываешь негодование – в этом нет ничего позорного. Ты молода и полна жизни – тут нечего стыдиться.

Казалось, Лиза отчаянно хотела поверить Цирцену.

– Твоей вины нет – ни в аварии, ни в том, что твоя мать заболела, ни в том, что ты попала сюда ко мне. Отпусти это. Встань, Лиза. Возьми от меня то, что ты хочешь. Живи настоящим.

– Будь ты проклят, – повторила Лиза, покачивая головой. Долго подавляемые чувства затопили девушку.

Она сидела, не шелохнувшись, слова Цирцена крутились у неё в голове. Затем ее испугал другой голос, похожий на голос Кэтрин, громко прозвучавший в ее голове: “Никакого больше наказания. Ты знаешь, что он прав. Ты думаешь, я не вижу, что ты творишь с собой? Живи, Лиза ”.

Ёе руки задрожали. Смеет ли она? Знает ли как? После стольких лет неверия, что с ней может произойти нечто хорошее, сможет ли она возродить мечту стать женщиной, которая не боится любить?

Лиза внимательно посмотрела на Цирцена. Великолепный горец, наполовину варвар, до сей поры был более цивилизованным, нежели большинство современных мужчин. Нежный, достаточно заботливый, чтобы проникнуть в её раковину в отважной попытке вытащить наружу. Ей никогда не найти лучшего мужчины.

Надо жить , – согласилась Лиза.

Без слов, девушка встала на ноги, испытывая муки от того, что разделяется на две разные личности. Словно, вставая, Лиза выскользнула из тела человека двадцать первого столетия, оставив старую Лизу, сжавшейся на кровати и обхватившей руками подушку, категорически отрицающей собственные потребности. Новая Лиза стояла гордо и спокойно, ожидая – прося – следующего приказа от Цирцена. Готовая требовать самой.

– Сними платье, Лиза.

У девушки перехватило дыхание.

– Я попросил снять платье.

– А ты?

– Сейчас речь не обо мне, а о тебе. Позволь любить тебя, девушка. Обещаю, ты не пожалеешь.

Лиза сделала неглубокий вздох. Полный сложных и отнюдь не благородных чувств, Цирцен видел насквозь, что было у нее на сердце, и, тем не менее, хотел её. И, снимая платье, девушка сокрушала барьеры и встречала его с распростертыми объятиями. Приветствуя то, что они могут быть вместе.

Лиза расстёгивала одежду одеревеневшими и неуклюжими пальцами, но как только стала честна сама с собой, пальцы обрели былую ловкость.

– Хочу тебя. Я здесь ради тебя. Я боготворю тебя.

Я боготворю тебя … Медленно затихали слова Цирцена. И Лиза поняла: ей хочется, чтобы именно так было. Раздеться для этого мужчины, предложить ему своё тело, увидеть его одобрение и страсть. Дотянуться и попробовать то, что предлагал Цирцен, с готовностью отдать ему своё тело, чтобы научил ее всему, посвятил в науку наслаждения.

Жить.

Прошелестев, платье упало на пол.

– Остановись! – Цирцен сидел неподвижно, взирая на стоящую в свете свечей Лизу в бюстгальтере и трусиках цвета лаванды. Воин издал низкий, гортанный звук. Никогда ранее девушка не слышала от мужчины подобное, но поняла, что хотела бы слышать от него такое ещё много раз, когда он будет вот так смотреть на неё.

– Продолжай, – наконец вымолвил он, – оч-чень медленно, любимая. Убей меня этим. Ты знаешь, что я хочу тебя. Воспользуйся этим. Это – часть той власти, которой ты обладаешь.

Лиза моргнула, возбуждённая осознанием того, что у неё, как женщины, есть подобная власть. Плед Цирцена разошёлся, грудь быстро опускалась и поднималась, глаза потемнели от страсти. Воин приглашал Лизу воспользоваться своей женской силой, как она и хотела. В своих фантазиях она мечтала об этом: быть с мужчиной, чьё очарование Лизой будет настолько бесспорным, что она сможет дразнить его, наслаждаясь своей женственностью, вызывая и провоцируя тем самым ответные действия.

Лиза медленно стала избавляться от нижнего белья, дав соскользнуть бретелькам бюстгалтера с плеч, игриво и соблазнительно оттянув застежку между грудей. Когда глаза Цирцена вспыхнули, Лиза легонько скинула комнатные туфли и запустила одной в лэрда. От сего действия ее грудь мягко закачалась. Когда туфля слегка ударила его по груди, Цирцен тяжело сглотнул и напрягся, пытаясь встать с кровати.

– Нет. Похоже, мне это нравится. Ты приободрил меня. Позволь мне узнать, на что я способна.

Цирцен откинулся на кровати. Впрочем, видно было, что он готов броситься на девушку в любую секунду. Один кружевной лоскуток упал на пол, затем другой, и Лиза, затаив дыхание, замерла перед ним. Тут девушка увидела своё отражение в гладком зеркале за Цирценом и сдвинулась чуть вправо. Превосходно , – подумала Лиза. Теперь она лицезрела полностью одетого Цирцена, его широкие плечи и мускулистую спину, кровать и себя, стоящую перед ним обнажённой. Это так сильно возбуждало, и было очень эротично, а оттого, что лэрд был все еще полностью одет, ее желание удивительно возрастало.

– Повернись.

– Что? – девушка дышала с трудом, почти теряя самообладание.

Смех его больше походил на тихое урчание.

– Ты само совершенство, любимая. Но повернись и покажи полностью своё прекрасное тело. Я неделями мечтал о тебе.

Лиза сглотнула, не уверенная, что сможет это сделать. Она не могла взглянуть на лэрда. Что, если он решит, что у неё толстый зад? “Мужчины никогда не считают задницу толстой ”, – однажды заявила ей Руби. – “Да они в восторг приходят, лишь бы только пялиться на нее ”.

– Давай, девушка. Покажи мне, так ли выгибается твоя спина, как я представляю – будто выточенная из светлой слоновой кости, со струящимся по ней водопадом волос. Яви передо мной свои красивые ягодицы. Дай взглянуть на эти прекрасные, длинные ноги. Покажи воочию каждый кусочек тела, который я собираюсь поцеловать и попробовать на вкус.

Его слова были очень уж убедительны. Какая женщина сможет отказать при подобных посулах? Лиза глубоко вдохнула и повернулась. После нескольких минут мучительной тишины девушка, нервничая, оглянулась через плечо, ища свое и его отражения в зеркале. Цирцен опустился на колени возле кровати и нагнулся, рассматривая Лизу сверху вниз. И снова сверху вниз.

Потемневшие глаза посмотрели вверх, встретившись с её взглядом. Выражение лица Цирцена было неистовым, собственническим, и от него Лиза почувствовала себя самой прекрасной женщиной, которая когда-либо странствовала по миру четырнадцатого столетия. Лэрд вскочил на ноги и, притянув девушку, крепко прижал спиной к себе. Грубая ткань пледа на её чувствительной коже возбуждала, и девушка таяла в объятиях Цирцена. Сильным рывком, воин притянул её обнажённые ягодицы к своим бёдрам, и Лиза потеряла самообладание от ощущения ткани и твёрдого длинного свидетельства его мужественности, расположенного прямо под пледом. Лиза откинулась назад, чувствуя, как эта выпуклость вдавливается сзади в место, где расходятся её ягодицы. Член дернулся, задев ее, и Лиза задохнулась в предвкушении.

Руки Цирцена скользнули вверх с талии, по рёбрам, и он обхватил ладонями её грудь вначале с благоговением, а затем с диким возбуждением. Её соски уже затвёрдели и ныли от прохладного воздуха комнаты, и, когда Цирцен легко коснулся их пальцами, Лиза почти закричала. Её бёдра рванулись назад, и вспышка наслаждения устремилась от сосков туда, где она примет со временем лэрда в своё тело. Цирцен ущипнул соски, и девушка почувствовала, что её мир закружился, исчезнув, и ничего не осталось, только она и он. И желание творить с Цирценом всё, что только возможно между мужчиной и женщиной.

– Вот так. Откинься на меня. Покажи, насколько ты меня хочешь. – Он покачивался вместе с ней, будто этими колебаниями и толчками исполнял уже танец любви, и Лиза почувствовала влагу меж бёдер. Её движения стали более напряженными, словно она без слов молила о теле Цирцена.

Он обхватил рукой её талию, укусил сзади за шею, прихватив зубами кожу. Это было так… властно. Второй рукой Цирцен нашел её губы, скользнув пальцем между ними. Лиза погладила палец языком, сомкнула на нём губы и втянула в рот.

Мягко Цирцен пододвинул Лизу к сундуку в ногах кровати.

– Присядь.

Лиза, задыхаясь, села, настолько возбужденная, что даже сундук сейчас сгодился для ее ноющих ягодиц. Чего-то твёрдого, вот что хотела девушка. Чего-то тяжёлого и внушительного и… Цирцена.

Он стоял перед ней, ноги расставлены, глаза потемнели. Ладонью он теребил её вершинки, его мозоли восхитительно раздражали чувствительные пики. Очарованная, она наблюдала, как сжимаются соски, как её тело откликается на его прикосновение. Коленом Цирцен слегка развёл её ноги в стороны, ненадолго задержав взгляд на небольшой тёмной родинке на внутренней стороне левого бедра. Мужчина облизал губы, и Лиза поняла, что Цирцен еще не раз поцелует это место.

Смотря Лизе прямо в глаза, Цирцен мучительно медленно стал снимать с себя одежду, ни на секунду не отводя от нее взгляда. Ни один из современных стриптизёров ни смог бы соперничать с ним в представлении, которое он устроил Лизе. Это забавно подействовало на чувства девушки, ведь, несмотря на то, что она уже была обнажённой, несмотря на то, что Цирцен мог бы быстро овладеть ею, он и это действо творил так, как и обещал: любя ее. Он обнажал тело медленно, насыщая каждую её фантазию. Лэрд всё ещё старался угодить девушке, хотя явно уже заполучил её.

Когда Цирцен предстал перед ней без одежды, Лиза прикрыла глаза, потрясённая зрелищем великолепного тела. Девушка сделала глубокий вздох и вновь открыла глаза, только для того чтобы обнаружить, что он перед ней покачивается. Это прекрасно , – подумала Лиза. Никогда до этого Лиза не представляла, что мужчина может быть столь прекрасен. Твёрдые выпуклости на животе, постепенно сужаясь, переходили в гладкие скульптурные мышцы, которые спускались к бедрам, составляя v-образную упругую выпуклость, привлекающую внимание к обнажённой мужественности, что внушительно покачивалась между ног. От простого взгляда на Цирцена в желудке у Лизы все перевернулось, и образовалась пустота. Член был толстым и длинным, нетерпеливо вздымавшимся вверх. Смугло-розовый, гладкий, с прикрытой бархатной плотью головкой и расположенными по всей длине вздутыми венами. Он стал бы тёплым – нет, горячим и шёлковистым в её руке.

Наклонившись ближе, чтобы лучше рассмотреть, Лиза вздрогнула, когда член вновь дёрнулся и задел её щеку. Засмеявшись, Лиза взглянула на Цирцена и перестала дышать.

Цирцен пронзил девушку взглядом. Выражение лица лэрда было настолько собственническим, что девушка с трудом дышала. После этой ночи она уже никогда не будет прежней. Будь храброй , наставляла она себя. Будь смелой и необузданной. Такой, какой всегда была в своих фантазиях. Бери от жизни все, Лиза.

Она взяла член Цирцена в руку и, как и подозревала, её пальцы не смогли сомкнуться. Дрожь пронзила девушку, когда она представила, как поддается её тело, принимая такую мощь. Он дрогнул в её руке. Улыбка тронула губы Лизы. Она могла сотворить это с ним , заставить его нетерпеливо дернуться в ответ на её прикосновение. Она нажала сильнее, скользя рукой вверх и вниз.

Этот орган Цирцена была сплошным противоречием: такой твёрдый, и всё же кожа на нем такая мягкая и чувствительная, сильный, и в то же время слабый перед женщиной, мужчина владеет им легко как оружием, и столь же легко это оружие оборачивается против него самого. Лиза облизнула губы, размышляя, каков он на вкус. Солоноватый? Сладковатый? Эх, где её взбитые сливки? Лиза опустила голову и прикоснулась губами к кончику. Всего лишь теснее приложиться губами, быстро коснуться языком – этого достаточно, чтобы попробовать его на вкус и удовлетворить любопытство.

Немного солоноватый, с пряным ароматом мужчины , – подумала Лиза, определяя вкус на языке, рука ее на мгновение замерла. Этот пряный запах, что сводил ее с ума, преобладал здесь, возле средоточия его пениса. Этот аромат творил с ней удивительные вещи – одновременно успокаивал и возбуждал. Она посмотрела вверх, удивляясь, почему Цирцен не шелохнется, и была ошеломлена, узрев пугающее, дикое выражение его лица.

Он поднял Лизу, толкнул на кровать и распростерся на ней.

– Девушка, я собираюсь любить тебя до тех пор, пока ты будешь уже не в состоянии покинуть мою постель, – прошептал Цирцен, прежде чем поцеловать её.

Лиза ответила пылко, неистово, тесно припечатывая свой рот.

– Вначале медленно, – Цирцен слегка откинулся назад. С мучительной мягкостью он потерся ртом о её губы один, два, дюжину раз. В ответ на его нежное касание Лиза раскрыла рот, выражая желание получить большее. Цирцен тихо рассмеялся и кончиком языка игриво обвел её губы. Он дразнил до тех пор, пока девушка неистово не задвигалась под ним, пытаясь поймать его язык своими губами.

– Вытяни руки над головой, девушка, и если тебе трудно удерживать их там, я с радостью воспользуюсь тканью, чтобы закрепить их, – прошептал Цирцен.

– Что? Ты хочешь привязать меня? – наполовину потрясенная воскликнула девушка. Ртом она ощутила, как его губы сложились в улыбку. Цирцена позабавил ее протест.

– В будущем буду не против. – От его хрипловатого смеха веяло скрытой чувственностью. – Но сейчас я просто хочу, чтобы ты не касалась меня руками. Тебе не придется ничего делать. Поверь, я получу удовольствие, одаривая ласками тебя.

Ляг на спину и позволь доставить тебе наслаждение , так говорил Цирцен. Я умерла и попала на небеса ? – изумилась Лиза. Он это предпочитает ? В её воображении мужчины-любовники всегда господствовали и, в соответствии с фантазиями, изнуряли себя в постели, доставляя женщине удовольствие. Лиза покорно подняла руки над головой. Это движение приподняло её груди, одну из которых Цирцен тут же поймал ртом.

Тогда Лиза запылала, её соски горели. Он покусывал и лизал, посасывал и потягивал, пока грудь не потяжелела и не напряглась. Он поднял оба полушария, проведя языком вниз по нежной ложбинке, затем развел в стороны и поцеловал каждый сосок. Он покусывал её живот и целовал бёдра – крайне чувствительное место, где ноги соединялись с телом, недалеко от мягких волос между ног. Там кожа была тоньше и гораздо нежнее. Жаркими поцелуями Цирцен поставил клеймо на крошечной родинке на внутренней стороне ноги, прошёлся по ней бархатистым языком, и Лиза изогнулась под ним, безотчетно направляя его поближе к своей сердцевине.

Цирцен лизнул языком, пробуя девушку на вкус, и руки Лизы обхватили его голову между своих ног, пока сама она изгибалась под ним. Долгим ласкающим взмахом языка он провел, вкушая, по чувствительному бугорку, потом поочередно то быстро, то с ленцой, и снова быстро.

– О, Господи! – Лизу охватило наслаждение. Она воспарила, взвилась вверх, сотрясаясь дрожью. И когда упала с небес, Цирцен был здесь, чтобы поймать её, с обещанием во взоре.

Мужчина скользнул внутрь Лизы пальцем, и она беспомощно сжала его. Девушка осознала, что это было совершенно другое ощущение, доселе ею неиспытанное. Лиза слышала, что оргазмы могут сильно различаться, когда мужчина внутри женщины в противоположность оргазму от внешнего восприятия. Она же чувствовала лишь намёк, обещание изобилия.

– Тугая. Слишком тесная, любимая. Тебе нужно расслабиться, и я знаю единственный способ сделать это.

Губы Цирцена обжигали поцелуями её кожу, когда он стал целовать и лизать её родинку, затем прошелся бархатистыми поцелуями до пяток, пальцев ног и снова вверх с восхитительной медлительностью. Когда закончил, то наклонил голову и, чтобы Лиза полностью расслабилась, довел дело до конца, послав ее за грань безумного удовольствия.

Два пальца.

Уже места нет!

Три.

– Расслабься, любимая, не хочу причинить тебе лишней боли. У меня…

– Я знаю, – Лиза тяжело дышала, – какой ты. Я видела тебя. –

Она испытывала благоговение и немножечко боялась.

Руки Цирцена творили чудеса. Тело Лизы легко раскрылось, всего лишь быстро сократившись, когда он убрал пальцы. Жажда, ох, невыносимая жажда.

– Пожалуйста, – простонала она.

Цирцен лег на Лизу и устроился между ног. Но он не вошёл – неа, он захватил её губы своими и стал целовать: легко и подразнивая, целовать глубоко и столь крепко, что их зубы сталкивались, что в воображении изы всегда считалось неуклюжестью, но на деле оказалось не так. Эти поцелуи доводили ее почти до безумия, лежа под Цирценом. Она выгнула нижнюю часть тела, давя на горячее мужское естество, и он в ответ сильней прижался к ней.

– Войди в меня, – взмолилась Лиза.

Цирцен рассмеялся ей в губы.

– Нетерпеливая девушка.

– Да. Войди.

– Да, да, госпожа, – прошептал воин.

Он медленно погружался в девушку. Первый дюйм давал самые необычные ощущения, и Лиза засомневалась, сможет ли она принять его. Второй дюйм предвещал боль. Третий и четвёртый были болезненными, но седьмой и восьмой сулили рай. Лиза закрыла глаза, полностью сосредотачиваясь на крутом парне, что находился теперь в ней. Она в жизни никогда раньше не испытывала подобного давления, такого ощущения полноты. В этом можно было пребывать вечно.

А потом Цирцен осторожно качнулся в ней.

– Сожми меня, – попросил он.

– Как?

– Мускулами.

Когда Лиза беспомощно уставилась на него, он внезапно пощекотал её, заставив засмеяться. Мускулы внутри сократились, и она поняла.

– Ты имеешь в виду, так сжать?

Он вошел полностью и остался недвижим в ней.

– Сожми.

Это было самое невероятное ощущение. Лиза могла с помощью внутренних мышц сжимать и освобождать Цирцена, и всякий раз, когда она обхватывала его, это доводило ее до опасной грани. Он неподвижно возвышался над ней, позволяя Лизе почувствовать и привыкнуть к нему, порождая ненасытный голод страсти внутри нее.

– Это возбуждает тебя? – спросил Цирцен.

– О, да, – прошептала Лиза.

Он, не спеша, вышел, смакуя каждое сладчайшее объятие её мышц, после чего вновь заполнил до конца.

Ночь только зарождалась, и, следуя намеченным курсом, Цирцен продвинулся всего лишь на один малюсенький пунктик в бесконечном списке вещей, которые хотел проделать с возлюбленной. Как он и надеялся, ненасытное любопытство девушки простиралось и на то, что может происходить в спальне. Она была самым старательным участником этой долгой ночи скользящих в порывах страсти тел и уступчивых сердец.

Опершись на руки по обе стороны от Лизы, Цирцен приподнялся, откинул голову назад и затерялся глубоко внутри девушки, почти согнувшись пополам в агонии. Мускулы на животе туго сжались, сердце тревожно колотилось, и разумом он почувствовал, что оно могло бы разорваться. Всю свою жизнь Цирцен никогда не позволял себе излиться в женщину, отказываясь иметь детей. Вначале потому что не был к этому готов, потом из-за того, что с ним сотворил Адам.

Но Цирцен отмел страхи в сторону, и в этот раз позволил случиться неизбежному. В тот самый момент, когда наполнил Лизу, он почувствовал связь, вспыхнувшую между ними, словно между их душами пролег поток, позволивший частичке Лизы просочиться в него, а части Цирцена в неё. Это ощущение прожгло тело мужчины, прокладывая путь в ту часть его разума, где содержалась магия. Это было как слепящий до белого каления жар, что взревел внутри него и взорвался вспышкой поднимающегося осознания.

Это было самое невероятное ощущение, которое он когда-либо испытывал.

И тут неожиданно Цирцен смог почувствовать наслаждение, которое испытала Лиза, даже ощутил её благодарность за то, что помог ей забыть боль, сделав её первый опыт столь потрясающим.

Хмм , – подумал Цирцен, находя приятным эту новую связь. Он превзошел все ее ожидания по части любовных утех . Мужчина скользнул взглядом по девушке, поняв, что и она достигла того же. Впрочем, поскольку это был её первый и единственный опыт в постели, Лиза и не подозревала, что подобное тесное осознание друг друга не было обыденным следствием физической близости. Её широко распахнутые глаза были полны любопытства.

Цирцен не понимал, что образовалось в результате этой их возникшей необычной связи, гадая, какие последствия это могло бы иметь для девушки. Возможно, эликсир бессмертия изменил его, размышлял Цирцен, и тогда, может, из-за того, что он пролил семя внутри женщины, их связали узы. Лэрд многого не знал о самом себе.

А потом он больше ни о чем не думал, просто баюкал Лизу в колыбели своих рук и впервые за прошедшие столетия ощущал покой.

* * *

Позднее Лиза лежала, прижавшись щекой к груди Цирцена (при этом одна из его сильных рук была обернута вокруг её талии), удивляясь Господу, который счёл нужным столь многое забрать у неё, но, все же, даровал такого невероятного мужчину. Оказывается, она совсем не знала, что в любовной близости так ясно сознаешь, что чувствует другой. Как будто кто-то щёлкнул внутри неё рубильником девушку наполнил сильный жар, ослепительный до белого каления, и внезапно она смогла ощутить все чувства Цирцена, даже то, как он беспокоился о ней, вопрошая себя, доставил ли ей наслаждение. Это была необычная осведомлённость, ощущение напряжения, что он рядом, близко от неё. Никогда раньше Лиза не чувствовала себя настолько связанной с кем-то, даже с матерью, что носила ее когда-то в своей утробе.

Девушка поклялась с головой окунуться во все удовольствия, которые сможет обрести с Цирценом, поскольку никто не знает, сколько это продлится. Его мог раздавить камень при строительстве укреплений в замке, он мог бы пострадать от чего угодно, быть раненым в битве, например … Ох! Тут Лиза осознала, что сейчас июнь, и до крупной битвы при Баннокберне остались считанные недели.

Он не мог уйти после всего, что было. Она не могла позволить ему пойти на войну. При ее-то везении, скорей всего Лиза получит несколько счастливых недель с Цирценом, после чего его убьют в битве, а она останется одна-одинёшенька в четырнадцатом столетии. Её пальцы сжали руку Цирцена.

– Я не умру, любимая, – прошептал он Лизе на ухо.

– Вдобавок к умению накладывать заклятия, ты ещё и мысли читаешь? – испуганно спросила она.

– Неа. Но ты не умеешь скрывать чувства. Знаю, чего ты боишься. Ты боишься быть покинутой. Когда твоя рука напряглась в моей, я догадался, откуда эти страхи. Что, возможно, я умру слишком рано, как твой отец. – Цирцен вел себя так, словно их новая связь не была чем-то необычным. Так девушке легче было принять существование этой связи, поскольку, будучи неопытной, она не знала, что это не было обычным следствием совокупления.

– Но ты можешь умереть, – заметила Лиза. – Грядет война…

– Ш-ш-ш, – Цирцен крепче прижал девушку к себе и повернулся на бок так, что они теперь лежали лицом друг к другу на одной подушке, и их носы соприкасались. – Клянусь тебе, что не умру. Ты мне веришь, девушка?

– Да. Но я не понимаю. Как можно клясться, что не умрёшь? Даже ты не властен над этим.

– Поверь мне. Не бойся за меня, Лиза. Это напрасный страх. Скажем так: мои редкие таланты включают в себя также знание о том, когда придет моя смерть, а это случится ещё очень не скоро.

Лиза молчала, и Цирцен почувствовал, как по её телу пробежала дрожь.

Воин знал, что Лиза услышала больше, чем произнесенные вслух слова, почувствовала их скрытый смысл. Между ними было новое понимание за пределами слов, словно их души переплелись. Благодаря этой связи, Лиза успокоилась, ощущая правду в сказанном, хотя не понимала, как или почему так происходит. Цирцен обнимал её, наслаждаясь этими странными узами. Он почувствовал момент, когда страхи ее отступили, и Лиза расслабилась, и не только потому, что она облизнула губы и дерзко посмотрела на Цирцена.

А что он ощутил потом, не нуждалось в словах.