Принц Густав. Выжить и победить

Глава 10

Запах пороха, пыли, снега и крови… день за днем, уже не первую неделю. Воистину, «кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Если бы не шведы, которые уже провели предварительные осадные работы, и повредили укрепления, неизвестно, на сколько мы здесь застряли бы.

Мой привычный сценарий по подкупу ключевых фигур и обещанию свобод на сей раз провалился. В Риге влияние Речи Посполитой было слишком сильным. И город был далеко не рядовой. По поводу же свобод все было совсем грустно — у города уже был такой шанс. И Рига от него отказалась. Легла под Стефана Батория, получив за это право беспошлинной торговли с Западной Европой.

К счастью, у меня было достаточно сил для осады. Неожиданно, граф Нассуский меня поддержал. Нет, не признал законным правителем. Это был временный союз против поляков. Дескать, с последствиями потом разберемся. Басманов, давно рвавшийся в бой, сразу же согласился. И клятвенно подтвердил, что Россия вовсе не намерена нарушать условия Тявзинского мирного договора.

Ну а что? Вполне себе рыцарская история со всеми необходимыми слагаемыми — от злобного дядюшки, отобравшего трон, до страдающего благородного принца, решившего вернуть наследие предков. Разумеется, добродетельный русский государь не мог пройти мимо, и его подданные (исключительно добровольно, ясен пень) отправились защищать справедливость. А то, что по пути что-то захватили и ограбили… да кого такие мелочи интересуют?

Заключив союз, действовать стало проще. Шведы рвались вперед, и я изо всех сил тормозил Басманова, чтобы тот не лез на рожон вслед за ними. Будет еще шанс удаль свою показать! Тем более, что шведы реально были хороши. Даже не верилось, что через сотню лет с небольшим они будут окончательно повержены.

Наверное, прозвучит пафосно, но у России есть способность не просто побеждать своих врагов, но, в какой-то момент, уничтожать их воинский дух. И бывшие враги вырождаются из бойцов в какое-то аморфное недоразумение. Как будто ломаются изнутри. На что в 21 веке стала похожа толерантная Швеция — вспоминать не хочется. Когда я последний раз был в Стокгольме, сложилось впечатление, что там нет ни одного магазина, бара и даже туалета без радужного флага.

Да и поляки в 21 веке в качестве врагов не воспринимаются от слова «никак». Помнится, зимой 2021 года они провели масштабные учения, в результате которых умудрились за пять дней проиграть условную войну с Россией.

В начале 17 века всё было иначе. Поляки вцепились в Ригу зубами, не желая ее отдавать. Но у шведов был флот, который наглухо блокировал город и артиллерия, которая оказалась довольно эффективной. Плюс, город был уже ослаблен, и в ближайшее время помощи не ожидалось.

Требовалось время, чтобы нерадостные вести дошли до Замойского. Но большой вопрос, что он может с этим поделать. Сдернуть войско с зимних квартир и потащить обратно на Ригу? Так того войска осталось всего ничего. А надо еще припасы найти и как-то стимулировать бойцов на свершение подвигов.

Даже если Замойский решится на такой поступок, Ригу он вряд ли спасет. Очередной обстрел оказался удивительно удачным — попадание спровоцировало пожар, который, в свою очередь, привел к взрыву.

— Не иначе, в погреб пороховой угодили, — радовался Басманов.

А чего не радоваться? Было уже очевидно, что осада долго не продлиться, и под стенами осталось торчать недолго. Оно и летом-то занятие не из приятных, а в морозы тем более. Причем кисло приходилось не только нам — рижане запросили перемирия на пару дней. Дескать, трупы убрать.

— Не верю я им, — подытожил Басманов, передавший мне эту просьбу.

— Да я и не собираюсь им потворствовать.

— Ужель откажем?

— А к чему соглашаться? В такие морозы с трупами ничего не случиться. А давать врагу передышку бессмысленно. Зачем? Чтобы он мог перевести дыхание и сопротивляться еще упорнее?

Басманов хмыкнул и склонил голову набок, словно рассматривая нечто интересное. Он периодически так на меня смотрел — испытующе, словно пытаясь проникнуть мне в голову и понять ход моих мыслей. Учитывая, что он царев ставленник, ничего странного в этом не было. Я бы тоже приглядывал за непонятным иноземцем.

— Что? Не согласен со мной? — удивился я.

— Да чего ж тут не согласиться. С осадой надо заканчивать. Судя по приметам, морозы зело злые грядут. Как бы не померзнуть под стенами.

— Пора штурмовать, — согласился граф Нассуский, с которым я поделился своими планами. За время осады он явно сменил ко мне отношение на более лояльное и рвался в бой. — Сейчас самое время.

Штурм был впечатляющим. Усиленный обстрел разрушил часть укреплений, и первой волной пошли шведы. Озлобленные тем, что им уже пришлось отступать, и уже практически пришлось признать поражение, они превратились в некое единое безжалостное хтоническое существо. Это было величественно. И жутко.

Наемники, как волки, почуяв истекающую кровью добычу, двинулись следом. А у русского войска были свои задачи. Я даже не сомневался, что дорвавшись до боя и до добычи, многие слетят с катушек и забудут все мои наставления. Но были и те, на кого можно было положиться. А требовалось немало.

Прежде всего — не допустить, чтобы пострадал порт и корабли. Не только во избежание ссор с другими державами, но и в собственных экономических интересах. А затем — захватить определенные здания. Мастерские, самые богатые дома, постоялые дворы для обеспеченного люда и много чего еще.

Я не сомневался, что Рига падет, и город капитулировал. Грабежи продолжались почти два дня, но в конечном итоге мне удалось привести армию в чувство. Пришло время делить шкуру убитого-таки медведя. И тут нарисовалась любопытная картина. Наемники получили жалование и готовы были свалить (некоторые и свалили), а шведов осталось слишком мало.

Их изначально было не так много, а после штурма и вовсе насчитывалось чуть больше тысячи. Учитывая, что наемники разъехались не все, что многие шведы приняли меня как законного принца (победитель же!) и что за моей спиной стояла русская армия (пусть не слишком большая, но не понесшая серьезных потерь и нормально питавшаяся), бодаться со мной не было никакого смысла.

Граф Нассуский прекрасно это понимал. Да и не горел желанием идти со мной на конфликт. Да, Рига по-прежнему не шведская. Но и не польская. И не русская. Я заявил, что Рига принадлежит мне лично, по праву победителя. Проект «Ливонское королевство» можно считать состоявшимся, хоть и незавершенным.

Да, поляки попытаются вернуть город обратно. Но это означало только то, что к их визиту следовало подготовиться. Восстановить разрушенные укрепления, возвести новые, и вспомнить читанные когда-то книги про попаданцев. Пока мы двигались из Москвы до Риги, у меня было и время и возможности ознакомиться с различным оружием. А так же подумать, как можно его улучшить.

Ригу я не отдам! Сюда я перетащу свои производства, своих мастеров (кто согласится), и организую выпуск товаров. Я продал венецианцам секреты, но не монополию на изготовление ценных вещей. Плюс, у меня еще в загашнике остались изобретения, которые я так и не пустил в производство.

Да, придется ехать в Прагу, продавать дом, вывозить клад, решать что делать с мастерскими, которые останутся… но все это рутинные дела. Прежде всего, себя надо обезопасить. Но я уже примерно представлял, как это сделать. Шведам и русским организовать беспошлинную торговлю лет на пять (там видно будет), иезуитам передать все местные католические церкви и монастыри и организовать совместное производство стеариновых свечей, а венецианцам выделить обещанную долю на владение городом.

Вообще-то я надеялся захватить несколько польских кораблей. Но неожиданно выяснилось, что флота у Речи Посполитой нет. Вот так вот. Рига есть, а флота нет. Не хотели поляки ссориться с такой могущественной организацией, как Ганзейский союз, а вся морская торговля проходила именно через города союза.

Морские операции были, а куда без них? Но для такого дела вполне хватало нанятых каперов. Да и вообще основной театр польских военных был сухопутным. Как я понял из рассказов местных знатоков, единственный польский галеон был построен лет тридцать назад, и лет через 16 был благополучно разобран, так и не поучаствовав ни в одном бою.

Флот — это вообще очень затратное дело. Я такое удовольствие не потяну. Пока, по крайней мере. Но у меня под боком имелись венецианцы и шведы. Последние были даже предпочтительнее, поскольку вечно недополучали жалование и попали под угрозу голода. А угроза эта практически по всей Европе нарисовалась.

Так почему бы мне не убить несколько зайцев одним выстрелом? Часть шведских кораблей получит выгодный фрахт и отправится в сопровождении венецианцев на юг за зерном. Уж какой бы там ни был холод, до Египта он вряд ли дополз. Правда, если не врут мои осведомители, Египет сейчас под турками лежит, а у венецианцев с ними постоянные терки, но… должны ж они хоть иногда отрываться от войн в пользу торговли!

Ну а потом можно трубить на всю Швецию, что благодетель Густав спасет их от голода. Даже интересно, насколько быстро это посодействует просветлению умов в нужную сторону. Да и про Россию забывать не стоит. Если уж в только что образованном Ливонском королевстве к завоеванным мной городам совершенно добровольно начали присоединяться окрестные территории (чтоб с голоду не сдохнуть), то и в России найдутся желающие меня поддержать. Хотя бы на том уровне, чтобы Годунов вынужден был сдержать свои обещания.

Я действовал осторожно, по заранее разработанному плану и постоянно мониторя обстановку. Да, поддерживал местное население, но на халяву у меня никто ничего не получал. Народ честно трудился — в первую очередь строились укрепления. А тот же Годунов не придумал ничего лучше, чем щедро раздавать деньги из казны. Понятно, что в столицу потянулись все, кому не лень. От истинно нуждающихся, до профессиональных нищих.

У меня, честно говоря, мелькнула мысль написать письмо русскому царю, объяснить, что поступать так неблагоразумно. Но, немного подумав, я понял, что это дохлая идея. Не будет Годунов меня слушать. Я для него вообще никто, несмотря на происхождение и победы. Так что пусть история идет своим чередом. Хотя бы в России. Потому что история Речи Посполитой уже изменилась. Весть об убийстве Сигизмунда III долетела до меня даже раньше, чем вернулся Витр.

Отдохнуть ему удалось едва ли пару дней. Нет, я не стал бы гонять человека, выполнившего столь щекотливый и опасный заказ. Я даже готов был сдержать свое обещание — оплатить ему выход на пенсию и мирную, безбедную жизнь. Заслужил, чего уж там говорить. Но Витр, выяснив, что я собираюсь ехать в Прагу, увязался следом. А я собирался в бешеном темпе и от помощи верного человека не отказался.

После убийства короля полякам какое-то время будет не до того, чтобы собирать войско и возвращать утраченные земли. Обученные солдаты пригодятся самим шляхтичам, поскольку за корону развернется жестокая борьба. Сколько там старшему сыну Сигизмунда? Лет шесть? Не факт, что его до короны допустят. Наверняка, найдутся «более достойные». Ну или организуют Регентский совет и будут решать, кто в него войдет.

В любом случае, это мой шанс быстро смотаться в Прагу. Раздать указания, назначить ответственных за их выполнение, нанять людей для перевозки производств, мастеров и их семей, выставить на продажу дом и быстро возвращаться.

Главное — вывезти клад. Люди и оборудование тоже важны, но их можно вывозить постепенно, не слишком торопясь. И для их перемещения можно привлечь помощников. Доверить же кому-то огромное богатство я не мог. Самому придется выкапывать, надежно прятать и перевозить.

Поскольку на сей раз я не планировал тащить с собой обозы с подарками и лишних людей, двигались мы быстро. На корабле из Риги в Любек, оттуда посуху до Гамбурга, и дальше по Эльбе. Погода нам благоприятствовала, и до Праги мы добрались быстро.

Собственно, предварительная работа уже была проведена. Мастера были уведомлены, что придется переезжать. Разумеется, согласились не все. Но я и не ждал чудес. В Праге останется пара не слишком важных производств, отвечать за которые будет Колек, а борьбу с незаконным производством товаров возьмут на себя венецианцы. Это в их интересах. Хотя, полагаю, не так уж много будет тех, кто решит изготавливать мои придумки самостоятельно. Просто потому, что я производил товары в малых объемах, и самые ценные рецепты знали только несколько человек.

Дом я хотел выставить на продажу, но его неожиданно решил выкупить Лисак. Ого! Похоже, магистр Бендер неплохо здесь развернулся. Оказалось, что прохвост влез-таки в доверие к императору Рудольфу. Но, помня о печальной судьбе своего предшественника, не обещал ни философского камня, ни золотых гор. Фокусами высшее общество развлекал.

Рудольф, правда, пытался давить. Дескать, как же так? Такой талантище обязательно добьется нужного результата! Но Лисак тут же начинал посыпать голову пеплом, громко каялся в своей недостаточной образованности и клялся, что не может обмануть императора, не будучи уверенным в своих силах.

Аферист! Впрочем, я не лучше. Еще год назад Лисак отписал мне, что нашел невесту с очень внушительным приданым. Но папеньке-торгашу хотелось в зятья дворянина. Пусть и не самого знатного. Так что я (волей принца) состряпал бумагу, где возводил Лисака в дворянское звание за «заслуги перед особой королевской крови». Жалко что ли? В Польше вон каждый первый шляхтич. И попробуй усомнись в их благородном происхождении!

Богатое приданое должно было помочь Лисаку выкупить мой дом (здание в таком престижном месте для торговца было верхом мечтаний, но недвижимость здесь принадлежала дворянам) и окончательно забыть собственное прошлое. Ну, а пока он утрясал формальности с будущим тестем, я занимался кладом.

К его вывозу я подготовился заранее, догадываясь, что забирать придется в спешке. Так что еще перед отъездом в Россию я приготовил сундуки. И теперь мог их использовать. На дно — плотную ткань, затем часть клада, затем снова ткань, а сверху — что-нибудь ценное, но не слишком подозрительное. В основном книги, ткани, посуду и шкатулки с парфюмерией.

Учитывая, что в этот раз я забирал с собой всю имеющуюся на продажу продукцию, сундуки на общем фоне выделяться не будут. Торговать я намеревался в Гамбурге. Причем для этого даже задерживаться не придется. По отчетам я прекрасно знал, сколько чего у меня есть на продажу. И заранее договорился с покупателями.

Да, конечно, если бы я взял процесс в свои руки, выручил бы больше. Однако рисковать не стоило. Мне и так в Гамбурге заплатят щедрее, чем заплатили бы в Праге. А времени терять было нельзя. Доклады из Речи Посполитой шли не такие оптимистичные, как я рассчитывал.

Да, прямо сейчас никто не рвался возвращать утраченные территории. Не до того было. Поляки договорились-таки до идеи Регентского совета при королевиче Владиславе, и теперь выясняли, кто достоин туда войти. С огоньком выясняли — убийством оппонентов, мятежами и прочими традиционными польскими развлечениями.

Однако Замойский обиду не забыл. Как так? Он победил, а шведы всё переиграли! Так что гетман призывал отринуть всякие мелочи, и заняться действительно важными делами. Ибо негоже уступать свои земли всяким проходимцам. На мое счастье, понимание того, что является действительно важным, у Замойского и большинства поляков отличались. Однако рассчитывать следовало на худшее. Так что я торопился.

Большой обоз с товарами не слишком нас замедлил, ибо дотащить его требовалось только до Эльбы. Не скажу, что путешествие по реке было намного удобнее и безопаснее, чем по суше, но получилось однозначно быстрее.

В Гамбурге мы задержались на двое суток, но все закончилось благополучно. Товар скинут, золото за него спрятано, и корабли до Риги наняты. Прага окончательно осталась позади. Да, там еще доделывались дела, но в незначительном масштабе. Без моего личного участия вполне могли обойтись. А передо мной открывались новые перспективы. Насколько они реальны — зависит от того, смогу ли я отстоять свои завоевания.

В Ригу я вернулся весной 1602. И буквально следом за мной в гавань пришли корабли с зерном. Куплено оно было по более высоким ценам, чем в обычные годы, но если учесть, как я мог им распорядиться — цены ему не было. Великий Голод уже показал свой волчий оскал, так что желающих работать за еду для себя и семьи было хоть отбавляй. Укрепления возводились на редкость быстрыми темпами.

Как выяснилось, торопился я не напрасно. В августе[12] до меня дошла весть, что Замойский все-таки решил возобновить боевые действия. И даже выделил часть денег для оплаты жалования войску из своих личных средств[13]. Ну, что ж… посмотрим, чем всё это закончится.

Замойский оказался тем еще фруктом. Я ждал его с распростертыми объятиями под Ригой, а он потащился к Феллину. Сначала мне было непонятно — что за хрень вообще происходит. Но потом мои соглядатаи принесли весьма любопытные вести. Замойский шел воевать именно с Швецией, так что Рига, имеющая неясный статус (и русское войско внутри) была проигнорирована до лучших времен. Ссориться с Московией Речь Посполитая не хотела. И я примерно догадывался, почему.

Насколько я помню историю, в Польше должен был уже стартовать проект «Лжедмитрий». Полагаю, придуман он был заранее, как заранее под него было придумано несколько легенд. Читал я в свое время одну такую — о том, что «царевич» сделав вид, что помирает, открыл «тайну» своего происхождения на исповеди. Причем, для пущей уверенности, раз несколько. Но только полный валенок может поверить, что поляки ему поверили и потащились завоевывать ему трон.

Я слишком хорошо знаю иезуитов, которые стояли за всей этой историей. Эти ребята никогда и ничего не делают наобум. Могу поспорить на что угодно, что информация о реальном царевиче Дмитрии долго собиралась, анализировалась, опрашивались очевидцы и искались подходящие кандидаты. Не только максимально похожие на полученные описания, но и с нужным складом характера[14].

Иезуиты затевали эту авантюру чтобы закрепиться, наконец, в России, куда их не пускали, а некоторым полякам не нравилось, что с Россией было заключено перемирие аж на 20 лет. Замойский, кстати, был резко против «дранг нах остен», и, возможно, еще и поэтому решил с Ригой не связываться.

Впрочем, когда я узнал подробности его похода на Феллин, то понял и еще одну, действительно важную причину подобного решения. Вся армия Замойского едва-едва насчитывала 4000[15] человек. Браться с такими силами за осаду Риги (которую у него нет возможности блокировать с моря) — это просто курам на смех.

Ну, я, конечно, не ждал поляков в этом направлении, но, в рамках моей предвыборной кампании, крепости уже была оказана помощь и в плане еды, и в плане вооружения. Я даже про укрепления думал, но решил не таскать каштаны из огня для посторонней страны. А шведы никак не могли решить, как ко мне относиться.

С одной стороны, у меня в плену их правитель. Пусть и сволочь, но своя, родная, шведская сволочь. С другой стороны — я тоже свой и шведский. И если я стану правителем, то за герцога Сёдерманландского даже выкуп платить не придется. А для пустой шведской казны это будет большим облегчением.

Как несложно догадаться, действия Карла и поражение его войск энтузиазма у его сограждан не вызвали. Мое появление, впрочем, тоже. Чего шведы ждали — понятия не имею. Мне кажется, что только упертый консерватизм не позволил им окончательно отказаться от идеи королевской власти. Впрочем, для начала 17 века это было нормально. Даже вечно продвинутые Нидерланды со своей революцией пока не закончили.

Впрочем, обвинить шведов в полном бездействии было нельзя. Подняв налоги, они все-таки сформировали армию для войны с Речью Посполитой. Ну а поскольку мой статус так и не был определен, к войскам прилагался главнокомандующий Арвид Столарм.

— Дерзец необычайный и столь же необычайно удачлив, — заметил Густав, когда мы читали донесения соглядатаев.

— Любопытный персонаж, — согласился я. — В русском фольклоре есть Колобок, который от всех опасностей уходит, но Арвид, пожалуй, ничем ему не уступает.

— Тревожит, что он поддерживал Сигизмунда.

— Но Сигизмунд на тот момент был королем речи Посполитой и Швеции одновременно, причем сделал Столарма, ни больше ни меньше, губернатором всей Финляндии, отдав под его контроль военно-морские и сухопутные войска.

— Да, Столарму было за что сражаться против герцога Сёдерманландского, — согласился Густав.

— Карл взял Арвида в плен, и его приговорили к смерти сначала в Або, а затем во время кровавой бани Линчёпинга. И оба раза Столарм чудом ускользнул от обезглавливания[16].

— Похоже, мы стали его спасителями, взяв Карла в плен. Но все-таки верность Столарма Сигизмунду не может не тревожить, — озабоченно заметил Густав.

— Я думаю, что нет уже никакой верности, — возразил я. — Сигизмунд не спас своего сторонника. К тому же, Столарму теперь просто некому хранить верность. Сигизмунд мертв. А его сын, как ты понимаешь, еще долго ничего не будет решать.

Как показало время, мои прогнозы были верными. Арвид не питал никакой привязанности к покойному Сигизмунду. Да и вообще ни к кому. Столарм старался исполнить свой долг перед страной так, как его понимал. Худощавый, болезненный, выглядевший старше своего возраста, он тянул воз главнокомандующего со всей положенной ответственностью.

Ну, почему бы не позволить человеку себя показать? Мы сформировали сборное войско в 6000 человек при 10 пушках и направились к Замойскому. Надо же встретить дорогого гостя должным образом!

Великий гетман коронный времени зря не терял. Сначала блокировал крепость, дожидаясь подхода осадной артиллерии, затем нанес урон укреплениям, и предпринял штурм. Мы слегка запоздали. Пехота и запорожские казаки уже занимали город, а оставшиеся шведы, укрывшиеся в цитадели, продолжали оборону.

Разумеется, поляки увлеклись штурмом. И никак не ожидали получить удар в спину. Ну, Фортуна — она дама переменчивая. Польская попытка выкурить из укрытия оставшихся шведов закончилась большими потерями в войске Замойского, так что нам оставалось только слегка поднажать. Как выяснилось в процессе, шведы очень трепетно относятся к завоеванной собственности и очень не любят тех, кто обижает их соотечественников.

Я, честно говоря, полагал, что мы всех поляков тут и положим. Но Замойский, хитрая его морда, вовремя понял, какая опасность угрожает и благоразумно отступил. Гнаться за ним мы не стали. Армия и так устала во время перехода от Риги до Феллина, а в бой пришлось вступать сразу. Так что нужно было немного перевести дух.

Ну и, чего греха таить, я рассчитывал, что Замойский свалит в родные пампасы. У него и так войско небольшое было, а при осаде Феллина оно еще уменьшилось. Куда воевать с такими силами? Однако Замойский двинулся к Вейсенштейну. На фига? Это ж не Феллин, его ж еще во времена крестовых походов строили. Там такие мощные стены… явно не для польской артиллерии.

Впрочем, реагировать на такую наглость было необходимо. Так что мы, немного переведя дух, снова отправились в поход. Как оказалось, могли бы и не торопиться. Войска Замойского при всей старательности своей артиллерии так и не смогли нанести стенам существенный ущерб. Так что небольшое победоносное сражение просто поставило точку в этом дурацком военном конфликте. Войско Замойского было разбито. Сам он, правда, так нам в руки и не попался. Успел вовремя скрыться.

Столарм остался зачищать территорию от разбежавшихся поляков и расплодившихся бродяг (и тех и других было решено направить на строительство укреплений, рабочие руки не лишние), а я вернулся в Ригу. Дел было невпроворот.

Во-первых, требовалось решить что-то с иезуитами. Откладывать проблему и дальше было нельзя. Если я планирую приблизиться к шведскому трону, мне нужно будет менять веру. Если я решу воспользоваться Смутой и пролезть на русский трон — тоже самое. Никто не примет в качестве правителя человека с чуждой верой. Это, все-таки, 17 век.

Во-вторых, нужно было немного прижать хвост обнаглевшим венецианцам. Пользуясь происходящим, они перетягивали на себя всю торговлю моими изделиями. И ладно бы за справедливую цену!

В третьих, поскольку Великий голод в ближайшее время заканчиваться не планировал, требовалось наладить заготовку продукции долгого хранения. Опробовать на ближайших соседях, а потом, когда технологии будут усовершенствованы, и до дальних добраться. В Европе всегда какие-нибудь заварушки происходили, так что подобный товар будет пользоваться постоянным спросом. И для сухопутной армии, и для флота.

Дом был солидным. Каменным, двухэтажным, втиснутым в аккуратный ряд похожих домиков. Небольшие окна с маленькими квадратиками стекол, покатая крыша с чердаком, высокий парадный вход… теперь это было его жилище.

Витр никогда не верил в то, что сможет осесть. Слишком много денег для этого требовалось. Да и при его образе жизни не было ни единого шанса умереть в постели от старости. Однако теперь, похоже, его судьба навсегда изменилась. Принц Густав одарил Витра не только собственным домом, но и собственным делом.

Пара лавок в торговых рядах будет приносить неплохую прибыль. Настолько, что можно подумать об обзаведении семьей. А что? Посвататься к какой-нибудь дочке торговца. Всё равно он не собирался сам за прилавком торчать. Не его это. Пока есть силы — будет контролировать городскую охрану.

Принц Густав предлагал ему и вовсе отойти от дел. Заслужил ведь. Но Витр не желал расставаться с мечом. Замойский, вон, в свои шесть десятков войском командовал. Так что и он не растеряется.

Да и почти все его ребята, с которыми он когда-то отправился из Праги в далекую Московию, тоже предпочли остаться при военном деле. От изначального небольшого отряда осталось всего-то четыре человека (плюс он сам), но это были свои, проверенные люди. Которые тоже получили от принца достойное вознаграждение за свою преданность.

Пора было начинать новую жизнь. Забыть прошлые клички, обзавестись семьями и стать добропорядочными горожанами.

Как же сложно некоторых людей выпихнуть на заслуженную пенсию! Хорошо оплаченную, прошу заметить. Нет, Витр упирался руками и ногами, не желая расставаться с мечом. Ну, пусть следит за порядком в городе, если уж без дела сидеть не может. Я выделил ему хороший дом в приличном районе, две конфискованные у поляков лавки и положил приличную зарплату.

Сам я занял Рижский замок. А что? В 21 веке его под резиденцию президента определили, а я без пяти минут король. Пока только Ливонский, но кто знает, как карта ляжет. Мои территории постепенно увеличивались безо всяких войн, буквально на днях даже Венден присоединился.

Помимо замка, я на правах завоевателя присвоил в Риге мастерские и дома, в которых планировал поселить своих мастеров. Народ прибывал на кораблях, обустраивался и начинал работать. Первые небольшие партии товара с моим фирменным логотипом в виде стилизованной короны уже поступили в продажу.

Ну а я, как и положено приличному попаданцу, занимался прогрессорством. Переоборудовал самый большой дом на центральной площади в торговый центр. Пафосный, выпендрежный и привлекающий внимание. Внутри планировалось много стекла, много зеркал, и очень много позолоты на искусной резьбе по дереву.

Помимо торговых отделов, на первом этаже я планировал разместить, ни больше ни меньше, ресторан. Такой, каким он мог бы быть в веке так 19-м. С соответствующей мебелью, тканями, сервировкой, официантами, оркестром, певичками и канканом. Ну и с разными залами для торговцев и дворян.

Витр, разумеется, сунул свой любопытный нос, чтобы оценить новинку, после чего в заведение был запрещен вход женщинам и детям после семи вечера. Канкан произвел на него неизгладимое впечатление. И, как выяснилось позже, не только на него. От первого набранного состава веселых девиц никого не осталось меньше, чем через неделю — довольные дамы подались в содержанки к страждущим высокой культуры танца. Я даже растерялся слегка. Да кто бы мог предвидеть такой поворот?

Нет, понятно, что желающие найдутся, но я думал, что далеко не сразу. И что дамы вполне могут совмещать танцы с должностью содержанки. Оказалось, что я все еще плохо знаю 17-й век! Единственный плюс — количество желающих показать на сцене свои ножки резко рвануло вверх. Что не могло не отразиться на качестве (и посещаемости) в лучшую сторону.

Я тоже нашел себе содержанку. Но не среди веселых девиц, а по привычке — среди недавно овдовевших. После захвата Риги таковых было больше, чем достаточно. Так что за очередной миловидной блондинкой по имени Илва даже долго ухаживать не пришлось.

К вдове прилагались две мелких девочки-погодки, но денег у меня хватало, а любить их от меня никто не требовал. Да я их и видел от силы пару раз, поскольку Илва отправила детей жить к родне. Я удивился, сказав, что мне они не мешают, а места в доме предостаточно, но настаивать не стал. Если сказано «традиции», перечить бесполезно. Пока мать обретается в статуса любовницы, девочкам лучше держаться подальше.

Ну, здравая мысль в этом есть. Тем более, что это ненадолго — я сразу сказал Илве, что больше двух лет она рядом со мной не задержится. А потом сможет вернуться к своим девочкам. И, учитывая размеры «выходного пособия», которое я даю своим бывшим любовницам, за ней вприпрыжку будут бегать, чтобы замуж взять.

Я даже на счет двух лет был не слишком уверен. Скорее всего, вопрос с моей женитьбой решится в ближайший год. Обзаводиться женой мне не слишком хотелось, но деваться некуда было. Меня и так периодически критиковали за вольный образ жизни. Причем и Столарм, и Басманов. Дескать, королю Ливонскому не пристало… и целый список того, что не пристало.

Можно подумать, я целыми днями только и делаю, что пью и гуляю. Да мне даже выспаться порой некогда! Проблемы наваливались одна за другой. Присоединился Венден? Прекрасно. Только там царили разруха и запустение.

Под руку просился Дерпт, который был завоеван шведами всего пару лет назад, но там тоже проблем было море. Лет тридцать назад, во время Ливонской войны, он был капитально разрушен, и не сказать, что после этого в его развитие и восстановление кто-то сильно вкладывался. А Дерпт мечтал вернуться в те славные времена, когда он был членом Ганзейского союза, и имел соответствующие права и свободы.

И ладно города, попавшие под раздачу в недавней польско-шведской войне. Но в Ливонское королевство просились и те города, которых война не коснулась. Орша, например. Вот уж я офигел! Они ж еще лет двести назад (если не больше) вошли в Великое княжество Литовское. Более того, город стал центром одноименного повета и управлялся по магдебургскому праву! Чего им еще-то надо?

Оказалось, что голод не тетка. А сборы на войско и на борьбу за место в Регентском совете истощили многие польские города. Так что это был бунт на корабле. И вопрос был в том, стоило ли воспользоваться ситуацией. Или лучше было поляков пока не злить.

У меня и так недовольных под боком было целое море. Те же венецианцы тяжко вздыхали, что не успели всласть попользоваться ситуацией. Собственности в Риге им досталось ровно столько, сколько было положено по договору, а вся торговля в городе отошла под контроль ее законного владельца — то есть ко мне.

Я же венецианцам секреты производства продал, а не себя со всеми потрохами! Но таким ребятам даже кончик пальца лучше не показывать — откусят вместе с головой. Так что пришлось спорить, давить и разруливать. И то не уверен, что все дыры успел перекрыть. Надо дальше контролировать.

А тут еще Басманов с Столармом подтянулись. Дескать церквей в Риге не хватает. Один ратовал за православные, второй за протестантские. И если Столарма я периодически усылал на помощь новым землям Ливонского королевства, то от Басманова так просто было не отделаться. На редкость упертый тип.

Хотя и польза от него была несомненная, не поспоришь. Именно он первым (еще до моих соглядатаев!) принес мне весть о том, что осенью в Москве скончался жених Ксении Годуновой. Как-то подозрительно вовремя. Ибо шведы, наконец, приняли решение. И предложили мне в жены дочь Карла, герцога Сёдерманландского, Катарину. При условии, что я приму протестантство и соглашусь стать Регентом. Королем шведы соглашались признать только моего наследника, рожденного в браке и воспитанного должным образом.

Вот даже интересно… насчет Ксюшиного жениха… это не иезуиты часом подсуетились?[17]