Принцип бабочки

Глава 4 Прикованная безысходность

Вероника

— Ты зря не боишься меня, — Дмитрий стоял, облокотившись плечом о стенку лифта и смотрел куда-то вперед.

— Боюсь, я же не глупая, — я пыталась разглядеть в нем хоть что-то. Но он пялился в одну точку и прикусывал губу. Что я в нем так разгляжу? Мужчину? Зверя? Что?

— Я в этом очень сомневаюсь, иди, — спокойно договорил Лебедев.

Двери лифта открылись, и я вышла в абсолютно белую комнату. Белую как снег, свет и все что там может быть белым.

Меня потрясывало после всех событий, и я просто хотела лечь и обдумать дальнейшие действия. Уйти от него подальше, а лучше уйти отсюда, но я знала, что это невозможно.

— Привет, — вышла брюнетка, длинноногая, с большими голубыми глазами. На ней была белая хлопковая пижама. Она выглядела максимально высокомерной, ее длинные ресницы, густые брови, пухлые губы, просто кричали — тут главная я, а ты не лезь. Но я выдохнула и сделала шаг вперед.

— Привет, — я смотрела на нее. Ждала то, что она мне скажет. Чувствую именно тут серьезная конкуренция, а может и нет. Надо будет узнать, разведать обстановку. Кто, кого, за что и как, все нужно будет узнать.

— Меня зовут Мила, я покажу тебе твою комнату, — девушка провела меня до двери и просто ушла. Не спросила ничего, ни как мое имя, ни как я сюда попала, видимо ей все равно.

Я не стала допытывать ее вопросами, лишь прошла внутрь. Большая кровать, шкаф, все выглядит обычно. Понятно.

Я до сих пор чувствовала его мерзкие прикосновения. Я не могу так, он мне противен. Только вот загвоздка, он мне очень противен как человек, а не как мужчина. Этот дьявол красив, его широкие плечи, сильные руки, темные густые волосы, сияющие глаза, бархатный голос, давали надежду на то, что все-таки я перестану чувствовать себя так плохо рядом с ним. Вот только сам факт моего пребывания тут, очень и очень омрачал обстановку. Я не могу, не могу больше спать с ним. У меня все нутро наизнанку выворачивается при мыслях о том, что он снова прикоснется ко мне. Мне кажется, я больше не смогу, больше не смогу вести себя так, как надо. Надо, чтобы выжить. Вероника, выдохни, навряд ли сегодня он снова придет к тебе. Я видела ту брюнетку, она явно симпатичнее, покладистее и знает его хотелки больше моего. Эта мысль меня успокаивала, а вот ощущения его члена внутри, которое было до сих пор, возвращало в реальность.

Как же меня угораздило, какого черта, какого дьявола я тут? Однако кое-что я уже узнала. Узнала о периметре дома, узнала, что охрана сменяется каждые два часа. В следующий раз нужно узнать больше. Еще бы раздобыть то, на чем смогу записывать или хотя бы разрисовывать. Мне нужен план здания, нужно понять примерно, где я нахожусь, выяснить хоть что-то. Но он мне так быстро не довериться, вообще не быстро. Ладно, первый уровень пройден. Нужно отдохнуть, я плохо спала, точнее почти не спала. Сидела пол ночи возле него, пока он спал и отгоняла мысли убить его, отобрать карту и бежать куда глядят глаза и ведут ноги. Возможно, он ждал этого, мне кажется, точно ждал, особенно после того, что я нечаянно ляпнула. Может я нагоняю, и он все-таки крепко спал?

Вскоре принесли обед, вилка, железная вилка. Может спрятать ее? Да не, точно не в первый день. Интересно, тут кто-то уже кончал жизнь самоубийством? Лезвием? Возможно, но вот на девушек им все равно. Они не бояться, что их могут тоже освежевать, хотя? При такой охране и их нахождении в компании такое удастся провернуть с нулевой вероятностью.

Единственный минус находится на этом этаже — я не могу тут нормально общаться с девушками, они все мои прямые конкурентки. Они готовы бы убить меня лишь бы завладеть вниманием Дмитрия. Что ж, я не впервые в одиночку прохожу через самую жопу. Я справлюсь. Все не так плохо, как могло быть, он меня не мучает и даже не ударил. Все будет нормально, отдохни Вероника.

Я отвернулась к стене, к белой стене, такой же бесцветной как душа моего “хозяина”. Глаза смыкались, тянуло в сон, но желудок сводило от желания поесть. Потом поем, для начала выспимся.

Я проснулась от прикосновений. Широко распахнув глаза, я увидела перед собой Женю. Нет, нет, нет.

— Добрый вечер, Вероника, — он сидел у моих ног. Я тут же развернулась к нему. Что он тут делает? Я думала этот этаж только для Димы и тут до меня дошло. Да ну нет. Нет. нет. Девочки говорили, что для хозяина и приближенных. Видимо Евгений точно из таких. Однозначно такой, раз Дмитрий делит с ним новых девушек.

— Добрый вечер, — я повернулась к нему. Он смотрел на меня плотоядно. Его лицо излучало что-то страшное. Кажется, мои испытания на сегодня не закончились, все мое нутро кричало “беги, беги”, но я лишь смотрела на него, а он на меня, а затем я прошептала, — чем я могу вам помочь?

— Единственным, что у тебя есть, пойдем, — он встал и направился к двери. Каждое его слово заставляло меня мечтать о том, что все это дурной сон и я сейчас проснусь в своей кровати, потерянная, но счастливая. Я хотела бы очень хотела проснуться с жутким похмельем и понять, что это все дурной, плохой сон пьяной девки. Пусть у меня болела бы голова, пусть меня бы трясло и тошнило, только не тут, пожалуйста…

Я потерла глаза, размяла шею и поднялась с кровати.

Мы поднялись на тот же этаж, где живет Дима. Но в этот раз пошли в другую сторону. Он шел впереди, не рядом, не держал меня за руку, а спереди. Это показалось мне странным. Хотя куда мне бежать? Я даже спуститься не могу, а если даже подойду к окну, не смогу его разбить, а если даже и смогу-прыгнув, сломаю ноги и там уж точно никуда не деться. Тогда станет только хуже. запрет “Не бей ее” станет запретом “ не оставляй на ней живого места”.

— Женя зашел в комнату с красной подсветкой. О, дьявол. Не говорите, что-то все для меня. Здесь был красный кожаный диван, кровать с черным пастельным белье. Пахло лавандой. Гребаной лавандой, ненавижу ее. Секс-игрушки на полках, а те, что не могли стоять висели на стенах. Посредине комнаты был большой пушистый черный ковер. Женя прошел прямо в левый угол и сел на диван, снял с себя футболку и положил рядом. Оставшись лишь в джинсах и белых носках. Его черные глаза становились еще чернее от того взгляда, которым он на меня смотрит.

— Садись на ковер и раздвигай ноги, я хочу посмотреть, как ты умеешь себя ласкать, — прорычал он, поглаживая себя по появившемуся бугорку под джинсами. Его возбуждает сама мысль? Да уж, они только больные извращенцы. И как я еще забыла об этом, хоть и на мгновенье.

Я сняла с себя халат, сняла ночничку и присела на ковер, ощущая как длинный пушистый ворс щекочет мою кожу, повернулась к нему. Уже не чувствую стеснения. Привыкаю быть голой… Странно, да? Привыкать быть голой, как же тупо и мерзко это звучит. Хотя, не для всех. Сейчас, в двадцать первом веке множество “ профессий”, связанных с плотскими утехами и “ быть голой”, но есть одно, но — я не выбирала свою судьбу.

Я раздвинула свои ноги и смотрела прямо на бездушное тело перед собой. Меня трясло от страха, но мне кажется, что меня трясет, успокойся Вероника, тебе кажется. Однако волна тревоги обогрела каждый сантиметр моего тела. Только сейчас так называемое мое тело не совсем мне принадлежит, главное об этом не забывать.

Пальцы на руках и ногах похолодели от животного, сидящего передо мной. Я должна. Вероника, не дай страху затуманить твой разум.

Я собралась с силами и провела рукой по низу живота, ниже, ниже, нежно раздвигая свои половые губы. Наклонившись назад, другую руку поставила для опоры на этот щекочущий ковер. Мои пальцы касались моего клитора, но мое тело казалось словно чужим. Я облизала свой палец и вставила его в себя, издав фальшивый стон, я медленно вводила и выводила, стонала и прикрикивала, стараясь не переборщить с игрой. Затем облизнула уже два и снова вставила в себя, выгибаясь для приличия. Я смотрела на своего хозяина номер два и не в силах больше видеть его мерзкую рожу запрокинула голову назад и провела пальцами уже по клитору, совершая череду круговых движений. Снова и снова чередуя свои действия, мне казалось, что в моем рту уже сухо, но продолжала быть актрисой треклятого погорелого борделя.

— Умница, — прошептал Евгений и подошел ко мне. Его тяжелая рука обхватила крепко мою шею. Я не сообразила, что происходит, все случилось так быстро. Он на мгновенье замер посмотрев мне прямо в глаза, а затем эта рука прошлась по моей щеке. Я упала на этот уже ненавистный ковер. Удар был сильным, в глазах на долю секунд потемнело, а боль разжигала на моей щеке костер. Я лежала и не понимала, за что. Я ведь все сделала, гребаные садисты. Я не в силах была подняться и смотреть на него снова. Голова загудела, а из глаз бесконтрольно полились слезы. За что? За что?

— Какой добрый вечер, — дверь распахнулась и на пороге появился Дмитрий с той самой брюнеткой. Я пыталась проползти в его сторону. Маленькая надежда на то, что он меня спасет еще жила в моей душе. Он же запретил своему другу меня бить… Он же не такой садист. А может и такой. Может это он имел в виду, говоря, что он для меня не лучшая партия?

— Мила, — мудак, поднявший на меня руку, направился к девушке. Та страстно его поцеловала, обнимала его тело. Ей это нравится? Возможно не больше моего. Дмитрий закрыл дверь на ключ и положил его в карман. Что будет? Меня затрясло, голова гудела, а разум затуманился. Мне страшно.

— Привет, — он подошел ко мне и присев на корточки поднял пальцем мой подбородок выше, — готова повеселиться?

— Нет, — прошептала я, пытаясь на него не смотреть.

— Тогда наблюдай, — он встал и обойдя меня сел на кровать.

Его холод заставил кровь в моих венах застыть.

Я отползла в самый дальний угол и прислонилась к стене. Брюнетка отлипла от губ Жени и направилась в середину комнаты. Сейчас я заметила, что наверху есть приспособления для подвешивания. Она остановилась прямо под ними. Мила подняла руки, а черноглазка застегивал ремни на ее руках. Я смотрела на этой и не могла понять, как же им удалось ее сломить… Они всех так ломают? Все так беспрекословно выполняют их требования. Я новичок в это мире безрассудства и животного желания. Я новичок в их мире ужасных деяний и страданий, которые они причиняют окружающим. Мена пугала сама мысль, что я так же Бугу покорно выполнять все их просьбы, а потом до меня дошло, что я уже это делаю. Черт меня побери, Вероника, ты сошла с ума.

Женя обошел ее спереди и ударил Милу по лицу. Шлепок раздался эхом в каждом углу этого красного ада. Она отвернулась на долю секунд, а затем произнесла то, от чего у меня остановилось сердце.

— Еще господин.

Женя ударил еще раз. Я сильнее прижалась к стене, поджав под себя ноги. Нет, как ей может это нравится? Я никогда не попрошу ударить меня, нет, я никогда не попрошу. Я сидела, смотрела на почти голую Милу, которая стояла как ни в чем не, бывало, словно в очереди в аптеке, на спокойного Дмитрия, который скрестил руки на груди, плотоядно осматривая Милу с ног до головы, на Евгения, который отошел в угол комнаты к комодам и открывал ящики, пытаясь что-то найти.

За что они так? Что их так следовало в свое время, раз теперь их единственный способ удовлетворить себя — это пытать других. Какой ужас. Вот бы сейчас кровь в моих венах перестала циркулировать. Упасть бы в обморок, раствориться в воздухе. Головой я понимала, что сильнее всего этого и принялась согревать пальцы на своих ногах, поглядывая как черноглазка берет зажимы и надевает на соски Милы. Она не издала ни звука, а я словно чувствовала на себе ее боль. Меня перекосило. Дима продолжал сидеть на кровати смотря то на брюнетку, то на меня. Отвратительное веселье. От холодного взгляда этих голубых глаз пальцы словно снова замерзали, а остальное тело покрывалось льдом. Что сейчас будет? Почему я на это смотрю?

Женя снял с Милы белье, Дмитрий встал и подошел к ней вплотную, облапывая ее бедра и спину. Я смотрела на нее и было такое ощущения, что эти мерзкие прикосновения на мне. Мила издала томный стон, обхватывая руками цепи, на которых была подвешена, а мой “хозяин” снял с себя одежду и приподняв ее за ноги проник в ее промежность. Я слушала как она наслаждается его плотью в своем теле, видела, как она поднимается и опускается от его толчков, я то отворачивалась к стене, пытаясь все-таки этого не видеть, то поворачивалась обратно, вспоминая слова Дмитрия “ тогда смотри”. Но зрелище не вызывало ни восторга, ни возбуждения. Евгений достал смазку и обмазав свой вставший член пристроился к Миле сзади, проникая в нее вместе с другом. У меня внутри все сжалось. Вот значит, как они любят…

Они приподнимали ее тело, Мила обхватила ногами спину “хозяина”, и я видела, как ее пальцы сильнее сжимают цепи. Однако по звукам можно было сделать только один вывод — ей нравиться.

Я сидела, забившись в угол и уже приклеилась к стене. Но вскоре Милу отстегнули, и она с грохотом упала на пол. Я снова чувствовала ее боль, какие-то ее кости хрустнули. А мне казалось, что меня ударили по голове. Дмитрий снова отошел к кровати, а вот его верный друг взял со стену какую-то палку и ударил Милу по спине. Она свернулась в клубок, громко вскрикивая от боли. Я была готова сорваться с места и остановить его, привстала, но Дмитрий показал мне рукой — стой. Я смотрела на него, слушаю череду ударов по моей подруге по несчастью. Я чувствовала отвращение и сжималось все внутри. Я поползла в сторону Димы и остановилась возле его ног. Пожалуйста, отпусти ее, хватит. Дмитрий лишь погладил меня по голове и развернул за затылок в сторону Милы. Мне пришлось смотреть, как Евгений ставит ее раком и прижимая ее тело к тому самому ковру входит в нее. она уже не стонала, она кричала, кричала от того, как он яростно натягивал ее волосы, как сильно бил ее по бедрам руками. она больше не стонала и сейчас я прозрела. Все тело застыло. Я не могла ничего сделать, это убивало меня. Мила смотрела на меня, а я на нее. Мне было жаль ее. Она не хочет, она не хотела с самого начала и все эти ее “ еще господин” только маска. Какая же я дура, что позволила себе подумать про нее плохо. Ее голова, заведенные за спину руки, которые держал черноглазка и слезы наводили жути, а мы просто сидим и смотрим, этот урод еще гладит меня по голове, как он может? Я ошибалась на его счет, он все-таки такой же ушлепок, как и его друзья, он такой же тиран, такой же извращенец, как и они. Какое уродство…

Когда Евгений кончил в нее и отошел на тот самый диван, Дмитрий встал и приблизился к плачущей девушке и подняв ее лицо за подбородок ударил по щеке.

— Плакать ты будешь, когда будешь одна, а тут будь добра наслаждаться. если тебе так не нравится, я спущу тебя на второй, посмотрим как мои друзья будут рады отыметь мою надоевшую игрушку толпой, — произнес он чуждым мне голосом. Этот звук был похож на раскат грома и выстрел одновременно и мой, итак, сжавшийся желудок превратился в зерно. Мне страшно, страшно настолько, что я не могу шевелиться. Теперь моя очередь? Теперь они будут бить меня? Я вдыхала ужасный запах лаванды короткими вдохами и смотрела на красное лицо Милы.

— Идите, — вскрикнул Дмитрий, приближаясь ко мне. Я двинулась к кровати и прижалась к борту. Ноги поджались автоматически. Нет, нет, нет, не трогай меня. Он остановился в шаге, и я застыла, смотрела как Женя поднимает бедную брюнетку и уводит, открывая дверь ключом. Она еле перебирает ноги, ему приходится удерживать ее на ходу. Я представляю как ей больно и страшно, как ей противно и тошнотворно хочется сдохнуть. За что это нам? За что?

Когда они вышли, хозяин схватил меня за волосы и потащил на ковер. Я упала, тело ныло, голова была готова слететь с головы. Я просто устала, я очень устала, голодна. Желудок еще сжимало от недостатка пищи и воды. Все это отнимало у меня силы. Силы, которые сейчас так нужны.

— Ты же сама хотела остаться со мной, что же ты так? — Дмитрий развернул меня к себе лицом и навис надо мной. Теперь я ненавижу его и как мужчину. Теперь я ненавижу в нем все: его холодные глаза, щетину, щекочущую лицо, его сильные руки, чертово сексуальное тело, ненавижу все.

— Я не хотела, чтобы ко мне прикоснулся кто-то другой, — прошипела я вместо того, чтобы закричать что есть мочи. Душа вопила, разрывала грудную клетку, но я могла только шипеть.

— Так тебя никто кроме меня трахать и не будет, маленькая, наивная Вероника, теперь я твой кошмар, я твой страх, и я хозяин твоего тела и жизни, — он провел рукой по моей щеке смахивая невысохшие слезы. Я чувствовала себя жалко, жалко и униженно. Еще воняло гребаной лавандой, ненавижу лаванду. Да, я пыталась отвлечься на запах. Мое отвращение скоро будет больше, чем желание сбежать.

— Я поняла, — я опустила глаза и смотрела на его живот. Да, это лучше, чем ему в лицо. Я не могу видеть его лица…. Не могу. Пусть он больше не прикасается ко мне, пусть отпустит, пожалуйста.

— Мне понравилось спать с тобой, сегодня ты спишь рядом и без самодеятельности.

— Поняла, — я попыталась вырваться, но он не отпускал. У меня перед глазами мерцали картинки, картинки произошедших совсем недавно событий. Трясло, сейчас прямо трясло, мне кажется, я бы могла быть самым главным маятником на этой планете.