Принцип бабочки

Глава 9 Факт остается без факта

Дмитрий

Дни летели, не переставая напоминать о скоротечности времени.

Сейчас я стоял в гостевой спальне перед голой сексуальной брюнеткой. Мила, Мила, жгучая чертовка. Я выбрал ее сегодня для удовлетворения своей потребности. Давно не проникал в женскую плоть. Почему не делал почти этого раньше сказать не могу. Однако сейчас ее голое тело заводило меня. Я по-другому оценивал изгибы ее талии, плоский живот, наливную большую грудь и даже шрамы, оставшиеся после друга. Да, я хочу ее сейчас, хочу чувствовать теплоту ее тела, слышать ее реакцию на мои проникновения. Не понимаю мужчин, которых заводят вопли и крики, как они могут променять наслаждение на ужас?

— Идем сюда, — я показал рукой на пол возле себя.

Мила подошла ближе и встала ко колени, поднимая на меня свое прекрасное лицо. Она была красивая, спору нет, очень красива. Ясные голубые глаза, длинные черные волосы, аккуратный нос и пухлые губы, которые и оставались пухлыми, хотя у нее давно не было косметолога.

Я провел ладонью по ее голове. По ее пушистым волосам, всматриваясь в глубину бездонной синевы. Я редко был с ней и кажется зря. Она податлива, послушна, вежлива и притягательна.

— Ну что ты ждешь, милая? — я продолжал проводить руками по ее волосам, успокаивая. После Жени я для нее божий одуванчик. Она сняла с меня все лишнее и остановилась на минуту, чтобы еще раз взглянуть прямо в глаза. Я кивнул. И вот мой вставший член погружается в рот молодой красотки. Она засасывает его сначала нежно, затем сильнее, я подталкивал ее рукой, задавая темп. Она нежно водила языком по моему члену, упираясь руками чуть выше колен.

Я опрокинул голову назад, переполненный наслаждением. сильнее сжимая волосы Милы и натягивая их, я проникал в ее рот глубже и глубже, доставая до глотки. Затем мне слегка наскучило, я поднял ее с колен и развернул к себе спиной, так чтобы она облокотилась грудью на кровать. Я прижал ее тело, скручивая ее гриву в жгут и вошел. Толчок за толчком. Она даже стонала, знает эта черная бестия как угождать мужчинам. Я входил в нее глубже, роще, сильнее, доводя себя до пика. Ее сладкие, манящие стоны будоражили меня. Я приподнял ее стройное тело к себе, обхватывая руками за грудную клетку и под другим углом, казалось бы, был еще глубже. Она запрокинула голову назад, прислонив ее к моему плечу и протяжно дарила даже моим ушам наслаждение. Я имел ее достаточно нежно, моментами ускоряясь для глубины ощущений. Закончив в нее, я отстранился. А она упала на кровать, тяжело дыша. Я тоже глотал ртом воздух и пытался наладить ритм сердца.

— Выпей таблетку, найдешь в аптечке, в ящике экстренная контрацепция, — я вытерся полотенцем на кресле и натянул брюки.

— Хорошо, — лишь прошептала она, а я вышел из комнаты. Разгрузился хоть телом и головой немного. Теперь можно и выпить.

Что только с Милой не было. Как она еще не вскрыла вены? Я не могу понять. Действительно, сколько раз на ней не было живого места, сколько она была взаперти и не выходила дальше своей комнаты. Как она не сошла с ума? Я раньше мало об этом думал, пока бабочка не впорхнула в мое окно. Она меняет меня, при этом особо ничего не делая. Я был с Милой не груб, нет. Я в этом плане не шибко то больной. Но просто не знаю, хочу, чтобы Вероника до конца поправилась, ее синяки не позволяют мне хотеть делать все, что я хочу с ней сделать. Я боюсь, наверное, к ней прикоснуться, причинить ей боль. Хотя, думаю через день будет ее очередь. Я хочу положить ее на стол, хочу нарисовать языком на теле все слова на свете и пусть мой язык отдохнет, но я хочу сделать нам обоим приятно. Эта девица слишком часто в моих мыслях и мне почему-то это только нравиться. Сам факт воздержания заставляет меня хотеть именно ее еще больше.

Я любил секс и многое что с ним связано как любой другой нормальный мужчина, но вот секс с чувствами давно был мной забыт, после смерти жены. Я тогда окончательно слетел с катушек, при что я ее не любил. Это был брак для расчета и выгоды. Ничего особенного, однако он озлобил меня. Ее измена озлобила меня. А через день после того, как я узнал об измене, она разбилась со своим любовником. Оба насмерть. Это была не моя месть. Я просто не успел, но я не жалею. Значит так было нужно и ее наказал кто-то другой. Судьба или кто-то еще, неважно уже. Она давно лежит под толстым слоем земли.

Точно надо выпить, желательно чего-покрепче и побольше.

Вероника

Прошла неделя. Даже можно сказать не прошла, а пролетела. Я почти восстановилась. Синяки постепенно удалялись с моей кожи, настроение улучшилось. Единственный минус — я так ничего и не узнала. Скоро будет месяц, как я нахожусь в этом доме, а я веду себя, словно все в порядке. Ну с одной стороны это хорошо — это моя стратегия, не вызывать особого подозрения и втереться ко всем в доверие. Но вот с другой стороны… Бежать Вероника, бежать, дура! Да так чтобы пятки блестели.

Я уговорила Диму выпустить и Милу. Он согласился сразу. Я думала будет труднее. Он просто сказал хорошо и все. Я тогда опешила. Но мне нужна была моя подруга, долго только с рыжиком и собаками я находиться в доме не смогу. Это согласие моего хозяина вызвало смятение не только у меня. Почему еще ни одна девушка не могла заставить его прекратить это все? За столько лет то. Чувствую себя особенной, да.

Женя приезжал один раз. И спустился на второй. Кажется, вход на первый ему закрыт или он решил не рисковать. не знаю, черт с черноглазкой. Пусть горит в аду.

Я жила в комнате Димы, а Мила в гостевой спальне. Я отдала ей свою футболку и шорты. Это был мой подарок, поэтому распоряжаются как хочу. Дима приезжал каждые два дня, но меня смущало то, что он со мной не спит, только обнимает меня и засыпает, ужинает и выпивает, но не заходит дальше. Это очень, очень и очень странно. Сам факт проникновения остается без самого факта. Почему? Я не то, чтобы очень хотела с ним возлечь, но что ему от меня надо то? Если он даже не прикасается ко мне? Эти мысли посещали мою голову. Чем дальше, тем еще более подозрительнее. Интуиция мне подсказывает, что скоро я это выясню, но вот насколько скоро, мать его?

Мила отвлекла меня от очередного мозгового штурма, швырнув в меня декоративной подушкой. Та, по всем законам подлости прилетела мне в лицо. Хулиганка!

— На улицу хочу, идем, — она стояла, согнув руки в локтях и сверлила меня грозным взглядом. Как только ее выпустили она все свободное время проводит во дворе. Будь ее воля она бы прямо там на качелях бы и спала. Ну еще бы. Она пробыла полгода в абсолютно белом помещении, частенько посещая лишь красный ад. Я понимаю ее желание наслаждаться зеленью, свежим воздухом и звездами, которые проглядывают через ночные облака.

— Дай я досмотрю серию, — я кинула в нее этой же подушкой, но она успела ее поймать. Да, я смотрела “Великолепный век” по телевизору. Тут были только каналы, видимо интернет отключили, чтобы мы не послали весточку. Ну ладно, это уже что-то. Я прижалась к спинке дивана и скрестила руки на груди, принимая закрытую позу, — у меня тут Хюрем, а у тебя там все те же ели, — решила договорить я.

— Мне нужно с тобой поговорить, — Мила плюхнулась рядом, закусив губу и опуская глаза. Да что такое произошло? Ей не нравятся подаренные шорты?

— Говори, — я убавила звук и сосредоточилась. Где конец света случился?

— Он был сегодня у меня, — выпалила Мила, так же смотря куда-то мне в ноги.

Я не удивилась. Он ко мне не прикасается. Так, что-то не так. Конкуренции тут нет, мы обе рабыни, но вот внутри осадок такой неприятный.

— Как ты? — был мой первый вопрос.

— Все в порядке, — она кивнула, сжимая плечи и закрываясь от меня. Видимо ей неприятна сама тема, но о чем нам тут еще говорить? Она привыкла отдаваться им, но сейчас ситуация немного изменилась. Мы глотнули немного свободы. Только вдвоем.

— Он тебя бил? — я правда переживала, но она не выглядела измученной или избитой. Черт возьми, она пару минут назад швыряла в меня подушкой.

— Нет, ничего такого, — она наконец-то подняла на меня свои небесные глаза, — я если честно уже отвыкла от такого отношения в плане, что меня сковывает ужас от самой мысли о сексе, после сама знаешь кого, но сегодня я цела и я рада что цела, у меня даже нет отвращения. Прости, — она взяла меня за руку своими ледяными ладонями. Когда они уже согреются? Я скоро засуну ее в печь, целиком.

— Тебе не за что извиняться. Успокойся все нормально, — я пыталась ее успокоить. Самое главное, что с ней все в порядке, что она невредима и даже в приподнятом настроении. Мила стала близким мне человеком, ближе, чем наш “хозяин”. Хотя даже он уже не вызывает во мне желание его убить. Только если малую долю, но позже, сначала ответы. Да, я тут смотрю сериал вместо того, чтобы перерыть весь дом или утроить ему бойкот. Я жду, не знаю, чего, но чувствую, что скоро что-то случиться и это перевернет во мне многое. Куда еще больше?

— Я просто не могла ему отказать, понимаешь? — Мила гладила меня по руке. Я понимала, правда понимала.

— Мила, все нормально, — я накрыла его ладонь своей, крепко сжимая пальцами. Я хотела показать ей “ я с тобой”. Когда я сбегу отсюда, а я сбегу, я вытащу и ее, обещаю себе.

Конечно, в моей голове были мысли: почему он не притрагивается ко мне хотя спит со мной в одной кровати. Почему? Я что теперь просто его демо-девственная девушка? До свадьбы нельзя и просто объятия? Странно это все.

— Спасибо тебе еще раз, — брюнетка прилегла на мои колени, принимаясь поглаживать меня по ноге. Она была тактильным человеком и мне это даже нравилось. У нее были нежные руки.

— За что?

— За это, — Мила моментально подскочила и побежала в сторону двери, широко ее распахнув закричала, — За это, Вероника! Поаккуратнее бы была с такими скачками, давление, все дела.

Боже, как мало надо человеку для счастья: чтобы не били и видеть солнце. Какой ужас, сами мысли мерзки и ущербны. Так мало…

— Девочки, день добрый! — перед Милой появился Федор. Рыжик держал в руках сетку с фруктами. он скоро нас ими откормит, серьезно, постоянно что-то вкусненькое приносит, а мы веселим его, играем с собаками.

— Ника, пошли есть на газоне! — кричала Мила и кружила на пороге. Точно неугомонное.

Я направила прямо, но в желудке все сжималось от странных, неведомых мне чувств. Либо скоро произойдет что-то плохое, либо я просто… Даже не буду внушать себе, что ревность все-таки существует. Чувство “ особенности” и “ эксклюзивности” улетучилось как пух с тополя в июле. Посмотрим, что будет дальше. А пока я намерена есть с подругой персики на мокрой зеленой траве.

Дмитрий

Пять лет назад

Я сидел, окруженный картинами и фото с изображениями одной девушки. Моей маленькой девочки, точнее уже взрослой. Она так выросла, просто невероятно, да и я старею. Мой кабинет был полон ее фотографий, детских, с детского дома, с учебы, отовсюду. Я сосредоточился на одной из них, на Веронике красное платье и красная помада. Она стала красивой девушкой, а я помню ее маленькой девочкой, сидящей на ручках и просящей сахарных бабочек для торта. Я тогда и придумал ей это прозвище. Она даже не знает. Даже не догадывается, что я слежу за ней, изучаю каждый ее шаг.

За окном шел крупный снег. Сегодня у нее день рождения, а вьюга решила, что все дороги будут перекрыты. Видимо моей бабочке не выпорхнуть отмечать. Нужно порадовать ее. Как всегда, я отправлял ей белые лилии. Вот только думаю, сейчас это будет подозрительно. Она может испугаться, догадаться, что за ней до сих пор следят. Она уже не в детском доме и пошла совсем по другому пути. Решила заняться контрабандой. Опасная какая.

А я что? Я ей помог, невзначай свел ее с нужными людьми, чтобы ей было безопаснее. Она ведь даже не подозревает о таком покровителе и мне это, если быть откровенным, нравиться. Я словно наблюдаю за человеком из-за зеркальной стены. Она видит свое отражение, а я ее прекрасные глаза, ее густые волосы, которые она зачем-то обрезала. Ладно, успокойся Лебедев, она больше не ребенок, пусть делает что хочет.

Вот я дурак, конечно, нужно было ее забрать, когда была возможность. Я не сделал это из-за ненависти, которая до сих пор во мне жила. Я одержим ей и ненавижу одновременно. Эти противоположные чувства борются во мне даже спустя 15 лет.

— Аккуратнее будь, — крикнул я девушке, которая сосала мой член под рабочим столом. Она задела меня зубами и был готов прогнать ее. Сбила меня с мысли, идиотка.