Принесите повару воду для супа

Глава 8 Вопросы

Два дня возвращения в порт с нежданным гостем на борту казались нам вечностью. Команда была обеспокоена, техник Ник вообще открыто возмущался наличием постороннего на корабле. Я старался успокоить ребят хорошей стряпней, что мне к счастью удавалось. Никаких заминок на кухне не происходило, и мы с Максом успешно пичкали экипаж вкусными обедами. Я думал, что к голодным ртам, которые я должен кормить прибавится и таинственный спасённый, но он редко приходил в себя. Когда я решил уточнить насчет того, нужно ли мне готовить и на него мистер Флорес ответил мне, что больной не в состоянии принимать пищу самостоятельно. Напротив, столовую совсем перестала посещать Хлоя, всерьез обеспокоив меня этим обстоятельством. Похоже, я всё-таки был к ней неравнодушен, хоть и старался не признавать этих чувств. В общем, я думал заглянуть к ней со вкусным ужином и узнать, всё ли в порядке. Наверняка ей было бы приятно снова поесть нормальной пищи, на сухих пайках жить можно, но они, как известно, не доставляют удовольствия, просто избавляют тебя от голода и всё. Однако, то ли из-за стеснения, то ли от усталости я всё откладывал. Да и не только наш медик беспокоил меня. Как я уже сказал, вся команда была на взводе. На второй день нашего маршрута домой мне захотелось оттянуться на вечерних посиделках в зале отдыха, которые я чаще всего пропускал. Но мои надежды были разрушены новостями, полученными из Полиса вечером.

— Джек, ты слышал? — тронул меня за плечо Макс, когда я вовсю был занят уборкой кухни. — В Полисе начались массовые беспорядки. Корпораты применяют оружие, чтобы разогнать бунтовщиков. Говорят, что появилось какое-то “сопротивление”.

Таких тревожных событий я не помнил со времён своего детства. Да, забастовки — частое явление в Полисе. Но массовые столкновения? Такого очень давно не случалось.

— Откуда ты узнал? — тихо спросил я. На борту связь с Полисом по регламенту поддерживалась лишь штабом. Члены обслуживающего экипажа не имели права пользоваться какими либо сетями, кроме локальных.

— Стив передал Леонсу. Ну и он шепнул мне на ужине.

Я лишь кивнул. Бармен оставил меня наедине с мыслями. Значит, об этих событиях знает уже вся команда, я очень часто узнавал новости одним из последних, застряв на камбузе. Выходит, что в городе неспокойно. Это паршиво, люди хотят справедливости и я тоже. Но какую цену мы за это заплатим, развалив и без того шаткую экономику Полиса. Если это “сопротивление” начнет вооружённое восстание, то мирному населению несдобровать. Обычно ношение оружия допускалось только корпоратами и службе безопасности комитета. Его распространение очень строго пресекалось в Полисе и сурово каралось. Поэтому можно было сделать вывод, что к нашему возвращению в порт Полиса первые волны стихийных столкновений уже подавят. Но это, разумеется, никак не поднимало настроения. Беда не приходит одна, как говорит старая мудрость.

Утром следующего дня, когда я уже накрыл для экипажа завтрак, ко мне в дверь камбуза аккуратно постучали.

— Входите! — Крикнул я, дверь камбуза была не заперта. Она беззвучно приоткрылась, и на кухню воровато просочился Леонс. Выражение лица у него было непривычно сосредоточенным, ни следа обычной беспечности. Убедившись, что на кухне мы одни, он ловким скачком оказался возле меня и прошептал мне на ухо:

— Джек, извини что влез на камбуз, но, я хочу, чтобы во время остановки в Полисе мы с тобой прошвырнулись по городу вместе. Это очень важно. Пойдёшь?

Я изумленно вытаращился на него, не зная, что сказать. Француза словно подменили: ни капли привычной беспечности. Он даже не воспользовался повисшей паузой, чтобы подколоть меня очередной остротой. Наконец опомнившись, я так же серьёзно ответил:

— Если это важно для тебя, Леонс, то конечно я готов выделить время.

Он расслабился, буквально всем телом выдавая своё облегчение. Похлопав меня по спине, он тихо сказал:

— Встретимся на причале порта, ami. Я буду ждать.

Таким же стремительным скачком он оказался у выхода, и аккуратно просунул голову в дверной проём. Убедившись, что столовая пуста, он исчез за дверью. Я оторопело провожал его взглядом, совершенно забыв про свои обязанности. Что это на него нашло? Видимо пронюхал ещё что-то в штабе. А может, действительно просто хочет прогуляться? Верилось с таким трудом, что я даже усмехнулся своей наивности. Ну чего гадать, надо ждать. Впереди был ещё весь день, полный забот. Макс мне сегодня не помогал, занятый пересчетом барного сырья, поэтому кормил я всех сам. Это давалось мне с трудом, к лишней паре рук быстро привыкаешь. Но зато, с головой уйдя в работу, я и не заметил, как на часах уже было пять, и приближалось время ужина. Правда, готовить его в этот раз не было нужды — мы вот-вот должны были прибыть в порт. Наконец, едва я закончил ежедневную работу, мой голокомм завибрировал, оповещая о скорой стыковке с грузовым причалом Полиса под номером три. Я еле успел закончить с делами и изумленно уставился на сообщение, в моем браслете: мы прибыли в самые короткие сроки. Неужели всем так не терпелось избавиться от несчастного бедолаги, заключенного в медпринтере? В мою голову начали закрадываться параноидальные мысли: а вдруг он не так безобиден, как говорит Хлоя? Может она что-то недоговаривает экипажу, как тогда, с медпринтером, о котором она попросила меня молчать? Необъяснимое чувство тревоги, гнетущее команду последние дни, начало овладевать и мной. Стоя на пороге камбуза, окидывая прощальным взглядом прибранные столы и вычищенную посуду, я почувствовал, как напряжение сдавливает плечи. Я смерил шагами стальную плитку столовой, осматривая пустующие обеденные столики в залитом солнце зале. «Колодец-1» начал скрипеть и слегка ворочаться, как он обычно делал перед посадками. «А, в зыбуны все!» — пробормотал я, остановившись у стойки. Нужно было снять напряжение. Заварив себе чашку черного чая с мёдом, — неслыханная роскошь для жителей Полиса, — я застыл у панорамного окна, оглядывая проплывающие под нами окрестности и стараясь насладиться каждым глотком изумительного чая. Внизу раскинулся пригород, состоящий из полуразрушенных трущоб, разбитых шоссе и кучи мусора из города, которую уборочные дроны Полиса сортировали крайне редко. Жить в этих местах считалось самым паршивым делом, но люди жили. Те, кому не нашлось места в самом Полисе, ютились непосредственно возле города, надеясь хоть на какую-то если не поддержку, то защиту. Иногда им помогали волонтёры, иногда устраивали чистки корпораты, ведь там, куда не достает рука комитета процветает преступность и черные рынки. Для городских банд нищее население было настоящим сокровищем. Легко внушаемые, они не думают о том, что будет завтра, капсула воды им и их семье нужна уже сейчас. Мда, в общем, расслабиться у меня не получилось. Тяжело вздохнув, я помыл чашку и побрел к монорельсу, перед этим быстро заскочив в свою каюту, я переоделся в штатское, набросил сверху бежевую накидку и спешно направился на нижний уровень корабля. Внутренне я готовился к какой нибудь подлянке: вдруг порт все еще оцеплен службой безопасности «Рассел»? А что если наш больной окажется носителем опасного вируса, и нас просто изолируют? Эти и другие не менее многообещающие сценарии проносились в моей голове, а шаги моих форменных ботинок, стуча по обшивке, гулко отдавались в ушах, словно отсчитывали время до начала чего-то неминуемого. Но ничего не происходило, и мой путь в погрузочный ангар проходил как обычно через транспортный отсек Колодца. Ангары порта встретили меня привычной картиной неустанно суетившихся ботов, разгружающих контейнеры, ничего подозрительного. Вокруг нашего корабля уже вовсю копошились дроны, проводившие стандартную диагностику состояния судна. По соседству с нашим кораблем прикорнула парочка транспортеров, их экипаж лениво слонялся по мосткам. Наши же техники напротив: носились у приемного отсека, возглавляемые, почему-то, Стивом.

— Он сказал мне, что будет сильная буря, и поэтому старушка так торопилась в порт, представляешь? Как я устал от вранья! — Ядовито фыркнув, словно бы из ниоткуда рядом со мной возник Леонс. Одет он был в штатское, как и я, если так можно выразиться, потому что мои поношенные накидки какого-то буддистского монаха и рядом не стояли с его красным костюмом. Выглядел он в нем великолепно, впечатление портило лишь рассерженное выражение на его загоревшем лице. Пожалуй, никогда еще я не видел Леонса таким раздраженным, нет, встревоженным? Бросив на меня быстрый взгляд серо-зеленых глаз, он вскинул бровь и спросил:

— Ну что, ami, идем, пройдемся?

— Леонс, ты же знаешь, мне нужно принять поставки и проверить чтобы все было на месте… — Запротестовал было я, но он заткнул меня изящным движением руки, не терпящим возражений:

Хоть раз обойдутся твои овощи без тебя, ami? А представь, как твое отсутствие порадует старика Мэла? — француз, на мгновение ставший собой прежним, улыбнулся, — Он же будет так счастлив, будто пять капсул воды нашёл!

Я улыбнулся в ответ, не в силах устоять перед его очарованием, но все же предпринял последнюю попытку:

— Но Мэл действительно безответственно относится…

— Джек Салливан! Хоть раз попробуй перестать жить одной работой и изволь насладиться этим прекрасным днем в моей компании! — Прервал меня Леонс, яростно тряхнув челкой. — Как знать, может он последний в нашей жизни. Ты же слышал о беспорядках? Да и Стив там о буре что-то болтал… Думаешь у меня работы нет, в конце концов? Погрузят тебе твои овощи, их боты таскают. Ну, проживем если что на пайках, пошли. — С этими словами он потянул меня за рукав моей накидки, и я волей-неволей потащился за ним. Я уловил на себе обиженный взгляд Стива, провожающий нас до самого ангара. Неужели они с Леонсом поссорились? Мы пересекли недра сортировочного центра ангара, где я засмотрелся на перемещающиеся вокруг контейнеры самых различных форм и размеров. У терминалов ожидали своих поставок команды с других кораблей. Я, всё ещё ведомый Леонсом, молился, чтобы лишний раз не встретить Мэла. Но если в ангаре никто не орёт, значит, управляющий порта занят сегодня другими, более важными вещами. В противоположном конце зала располагались проходные к подъемникам. На них людей вместе с техникой перемещали наверх в Полис и из него. Тут мы прошли через сканер, и нас встретили охранники порта — мужчины и женщины, облаченные в корпоратскую броню, их лица были едва различимы под забралами закрытых шлемов. Привычными движениями они быстро обыскали нас, один из них — видимо главный — отсканировал наши голокоммы и, отступив в сторону, сделал приглашающий жест в сторону подъемников:

— Проходите.

По накатанному пандусу мы взошли на круглую платформу, с небольшим терминалом. Подъёмник, как и прочие, пристроился к высокой стене, нависшей над нами. Точнее не совсем стене: она являлась как бы фундаментом Полиса. Наверху было видно лишь круглую шахту подъемника с мерцающими сигнальными прожекторами. Свет стеклянного купола зала ожидания порта едва различался наверху. Я вздохнул: подниматься было высоко. По соседству с нами взмокшие от пота работники порта в засаленной форме сгружали с такого же подъёмника какую-то технику. Пока я смотрел на них, Леонс поколдовал над терминалом, и платформа под нами плавно тронулась вверх.

— Давненько я не был в Полисе, — пробормотал я, — как думаешь, беспорядки уже поутихли?

— Конечно, Джек. Иначе я бы туда и носа не сунул. Расслабься. Кстати, нам с тобой посидеть бы где нибудь. Есть варианты? Как насчет сходить в «Танец дождя»? — Он ехидно ухмыльнулся.

— Вообще-то «Танцующий дождь» — поправил я его, — Ну уж нет, как-то не хочется. И откуда ты только помнишь, где я работал раньше?

— Это еще что, ami! Я, между прочим, читал твои заметки в Time to cook. — улыбка француза стала еще шире при виде моей ошарашенной физиономии.

— Ну, в любом случае это заведение нам не по карману. — теперь настала моя очередь ухмыляться.

— Ты чужие деньги не считай! Ладно, раз предложений нет… Знаю я одну забегаловку неподалеку, думаю там нам не помешают.

— Не помешают в чем?.. — спросил было я, но мой вопрос утонул в шуме толпы: платформа под нами дрогнула, а резкий короткий сигнал оповестил о прибытии. Перед нами открылся оживленный полный людей и ботов зал, представлявший из себя просторный стеклянный купол, облаченный в каркасный стальной скелет. Через окна, нещадно слепя, пробивались отсветы вечернего солнца, заставляя жмуриться. Ограждений у края платформы тоже не было, мы шагнули на эдакий перрон с жёлтыми линиями разметок, окружавший подъёмники, расположившиеся в самом центре зала. Вокруг суетились сотни людей: от пассажиров до капитанов транспортеров и других кораблей. По левую руку, у стеклянных стен, за которыми зеленела редкая растительность, виднелись огромные очереди к портовым терминалам, небольшие рамки досмотра и пара групп корпоратских охранников. В другом конце здания, где находились парадные двери был старый барельеф, на котором изображались парящие над землёй колодцы «Рассел». Что примечательно, выглядели они все как наша старая модель, когда как «Колодец-1» — последняя из сохранившихся оригиналов, а земля, простирающаяся под ними, была ещё довольно обильно покрыта деревьями и кустарником, чего в наших краях издавна не водилось в таких количествах. В общем, было видно, что работа выполнена мастерами задолго до кризиса с засухой. Тут и там были разбросаны круглые бордовые диванчики, на которых вповалку спали пассажиры, ожидающие своего рейса. Было непривычно видеть такое столпотворение: обычно в порту не было ажиотажа, путей сообщения-то и было, что в соседний Полис. Уехать в другой штат или страну могли только самые обеспеченные, и делали они это в основном на частных транспортниках и кораблях. Видимо возникший бунт вызвал волну миграции в соседний мегаполис всех самых испуганных и осторожных горожан. Мы с Леонсом прошествовали вдоль невысоких треугольных столбиков с синими голограммами ограничительных лент. Ботинки слегка скрипели на вычищенном, местами потрескавшемся мраморе пола. Барельеф, ещё с подъёмника казавшийся большим, теперь нависал над нами бесформенной бронзовой толщей. За нашими спинами, в дальнем конце зала открывался замечательный вид на горизонт пустыни, а ожидавшие там пассажиры и работавшие грузчики имели возможность взглянуть через панорамные окна на застывшую у причалов флотилию кораблей порта, расположившуюся под куполом. Мы проскользнули через дверной проем и вновь вышли на душный воздух портовой площади, украшенной хилым подобием сквера. Выполнен он был в основном из строгих гранитных рамок, украшенных памятниками и растительностью из цветных металлов — с живыми растениями на средних уровнях Полиса было туго, разве что кактусы выдерживали нынешнюю погоду. Но выглядело неплохо, особенно по вечерам, когда по всему мегаполису включалось освещение. Вдоль мраморных дорожек были раскиданы прилавки, в основном с закуской. Воду не продавали — люди получали ее пайками, в зависимости от статуса или зарплаты. А за такой роскошью, как моё любимое мороженое нужно идти в высшие заведения, да и то не факт, что там не подадут синтетическое. Я улыбнулся светлым воспоминаниям о работе в ресторанах, где я имел возможность изредка подъедать у бармена шарик-другой изысканного прохладительного десерта. Но грех жаловаться: в отличии от капсульной системы обеспечения водой Полиса у нас на «Колодце-1» стояли кулеры, из которых можно было хоть упиться. За портовой площадью почти сразу простирались высотные здания, закованные в толстую броню, надежно защищавшую их от песчаных бурь, они словно рыцари из старых сказок через узкие окошки своего забрала, печально осматривали раскинувшееся под ними царство, хаотичный оплот человечества. Но, несмотря на общую угнетающую атмосферу, не стоит забывать, что есть еще верхние уровни, на которых дела шли куда лучше. Это собственно и спровоцировало вспыхнувшее восстание населения. Его следы мы заметили ещё спускаясь с лестницы парадного входа в порт. На улицах было непривычно пусто, вместо некоторых ларьков местами виднелся лишь обугленный след на мостовой. Витрины забегаловок, расположившихся в зданиях неподалеку, были выбиты и наспех заделаны тем, что попало под руку их владельцам. На углах сквера дежурили патрули службы безопасности комитета. От площади в нескольких направлениях широкие улицы прямой линией рассекали нагромождения небоскребов. Они были довольно оживленными в это время суток, когда жар начинал сходить на нет. Мимо нас сновали самые разные люди: долговязые парни с стоячими разноцветными ирокезами, девушки в кричащих цветастых костюмах и крашеными косичками, тут и там виднелись сомнительные группы имплантированных до зубов людей, которых я больше всего старался обходить стороной, испытывая перед этими трансформированными людьми настоящий ужас.

Я поспешил за своим другом до центра сквера, и, остановившись, спросил:

— А к нам никто не присоединится?

Француз лишь покачал головой в ответ, и мы пошли дальше. Я больше ничего не спрашивал, гадая, что же у него на уме. Обычно первым, кого брал на свои прогулки Леонс, был, разумеется, Стив. Они вообще повсюду умудрялись возникать вместе, несмотря на абсолютно разные уровни допуска и должности. Вторым в списке числился вездесущий Макс, которому только дай возможность бросить все и прошвырнуться по Полису, тратя жалование на всякое ненужное барахло в центре. Я неизменно числился в этом списке последним, на что, в общем, никогда и не жаловался, напротив, предпочитая покой на борту и тишину нашего корабля шумному и сумасбродному Полису.

Пока я витал в облаках, Леонс поймал нам такси. Удовольствие сильно дорогое по нынешним меркам, но все еще имевшее место быть. Полис был большим, как никак. Вообще перемещение по городу для простого населения осуществлялось строго на наземных электромобилях. Ну, было еще метро и монорельсы, проходившие в основном над автомагистралями. А вот летающими транспортниками пользовались уже только спецслужбы, такие как скорая, служба безопасности «Рассел» и члены комитета. На частные корабли сливок общества в корпорации «Рассел» обычно закрывали глаза.

Я устроился на заднем сидении в салоне старенького универсала «Amulet», а Леонс уже вовсю болтал с водителем — грузным мужичком в фиолетовой рубашке, с пышными светлыми бакенбардами на улыбчивом лице. Пока электрокар петлял по улочкам, он успел прочитать целую тираду о недавних погромах, так плачевно сказывающихся на его заработке. Я же предпочел молча рассматривать проплывающие за окном машины небоскребы, яркие вывески и толпы прохожих. Кое-где по прежнему бросались в глаза следы недавних погромов, учиненных бунтовщиками. Наш водитель, завидев очередную битую витрину, или раскуроченные остовы автомобилей опускал едва завуалированные ругательства. Большинство из митингующих должно быть, пришли с нижних уровней. Располагался он под главной платформой, на которой был выстроен город. Жили и работали там люди, поддерживающие жизнедеятельность электростанций, водяных систем и канализаций. Словом — делали самую тяжелую и неблагодарную работу. В этом техническом подгороде я, с тех пор как вырос, бывал нечасто. Но с уверенностью мог сказать: Корпорации еще лет десять назад надо было что то улучшать в этом направлении, потому что условия там были ужасные. Но люди все равно вынуждены держаться за свои места мертвой хваткой, все лучше чем оказаться совсем без пайков.

— Ami? — Леонс тронул меня за плечо, — Ты в порядке? Вылезай, мы приехали.

Я кивнул, и поблагодарил водителя, вышел из электромобиля, хлопнув дверцей. Мы оказались у очередной высотки, пестревшей табличками, освещавшими близлежащий крученый мост. Воздух становился все свежее, благо вечернее небо было абсолютно чистым вопреки прогнозам Стива, что показалось мне очень странным.

Леонс поманил меня за собой и пошел напрямик через тесный пешеходный коридор здания во двор, представлявший собой большой колодец с вереницами лестниц, на которых, свесившись с перил, курили и просто болтали жильцы. Дом жил своей обычной жизнью: где-то слышался лай, детский плач, с какого то окна играла музыка и раздавались взрывы смеха. И всё же здесь было намного тише, чем снаружи. Шум города едва доносился до нас в этом уютном уголке. Я сразу вспомнил свой дом, расположившийся в такой же коробке в северном районе города. Сильно ли я скучаю по нему? Не знаю, может я бы и пожил там пару недель, просто чтобы немного побыть в одиночестве. Но в общем-то острой тоски я не ощущал. Я не был женат, моих друзей в Полисе можно было пересчитать по пальцам, знакомых конечно, было много, но как и положено в суете крупного города, они появлялись и так же стремительно исчезали из моей жизни. В общем, у меня не то чтобы были причины скучать по своей городской берлоге. Может вообще сдать ее кому нибудь, а то что она пустует без дела?

В молчании мы подошли к витринам кофейни, расположившейся внутри двора. На табличке над входом ярко светились цифры «20–18». Неужели они тут действительно готовят кофе? Я дернул дверную ручку и колокольчик характерным звуком оповестил персонал о посетителях. Стиль тут и правда был как из двадцатых прошлого века: Зал, обитый деревом, украшенные гирляндами витрины, стеклянный прилавок и полки с бакалеей. За кассой я увидел даже кофемашину, и не абы какой автомат — ручная тачка с классическими группами. Выполнена она была в эстетическом стиле аж 2010х. Но абсолютно точно я мог сказать, что это был муляж. Кофе здесь готовили все из того же дрянного порошка. Это будучи шеф-поваром в «Танцующем дожде» на верхних уровнях города или на нашем «Колодце-1» я мог хоть упиться настоящим чаем и кофе, любезно сваренный Максом. На среднем уровне Полиса чтобы тебе сделали напиток, ты должен был предоставить свою капсулу воды. Все общепиты полностью представляли формат закусочных, куда те из горожан, кто мог себе позволить, приходили со своими капсулами, из которых персонал уже мог сделать лимонад из специальных заготовок. Так же капсулы должны были быть запечатаны и иметь цифровую маркировку, подтверждающую, что их не разлили из ближайшей бочки за углом. Кредитами оплачивались лишь уже готовые продукты. Разумеется, питьевой паек при этом не нужно было таскать на своем горбу: капсулы передавались по пневматической почте при оформлении платежа. Выглядело это старомодно, но зато было эффективно. Такая сеть охватывала весь Полис, пневмопочтой люди могли передавать не только капсулы воды, но и компактные грузы. Правда куда популярнее для этих целей были дроны, с ними было как-то поменьше возни. Каждый житель мегаполиса имел свое количество капсул воды, и сам решал, что с ним делать.

Первое, что бросалось в глаза в кофейне «20–18», было отсутствие ботов. Почти во всех закусочных клиентов обычно обслуживали железки, но тут нас встречали вполне живые юноши и девушки, улыбавшиеся нам за кассой. Одеты они были в брендированную бордовую форму и бежевые милые переднички. Мы кивнули в ответ на их приветливые улыбки и прошли через ряды коричневых диванчиков и круглых деревянных столиков полупустого зала, выбрав самый укромный уголок у окна. Едва мы расселись на диванах, как к нам тут же подбежала одна из официанток, миловидная шатенка с большими карими глазами:

— Добрый день, что желаете? — улыбаясь, обратилась она к нам.

Леонс ответил ей своей самой обворожительной улыбкой, и задумчиво глянул в меню:

— Мне, пожалуйста, Венесуэльскую слойку и маффин. А ты что будешь?

— Мне просто маффин. — улыбнулся я официантке.

— Два маффина и венесуэльская слойка, хорошо. — и она упорхнула к стойке раздачи, где остальные уже собирали заказ.

Я выжидающе смотрел на друга. Леонс с ухмылкой покопался в своей маленькой сумке, и, выудив оттуда какую-то баночку, подбросил ее мне в руки:

— Вот, угощайся. Небось и не взял с собой ничего выпить.

Я повертел ее в руках и поморщился. Это оказалась порция синтетического кофе от «Coffhit». От оригинального напитка в нем мало чего можно было найти, но жителям Полиса выбирать особо не приходилось. Быстро же я отвык от него попивая натуральный кофе на корабле. Леонс ухмыльнулся, глядя на мою гримасу. У нашего столика возникла наша старая знакомая с подносом десертов. Расставив перед нами блюдца, официантка пожелала нам приятного аппетита и удалилась.

Я аккуратно взял конвертик с кексом шоколадного цвета и с удовольствием надкусил. В зале между тем играла музыка, на которую я не сразу обратил внимание, а зря. Ребята знали толк в подборе плейлистов, этого электронного музыканта я узнавал сразу, несмотря на то, что его работам было сейчас уже более века. Кто-то откопал его пластинки в архивах, и вновь обретенные фанаты быстро нашли цифровые варианты песен на стареньких электронных носителях. Самое забавное, что я всегда забывал его псевдоним, созвучный с какой-то породой, увы, сейчас уже вымерших обезьян. То ли уистити, то ли капуцин…

В общем, приятное было местечко. Здорово, что несмотря на хаос, творящийся в мире, существование в режиме колонии с разрозненным обществом не мешает людям влюбляться и жить с удовольствием, как в былые времена, создавая уютные места, подобные этому заведению. Правда я никогда не мог как следует расслабиться в ресторанах. Профессиональная солидарность во мне всегда вынуждала подмечать, какое блюдо достойно похвал, а в какое я бы добавил что-то свое. А то и вовсе всё во мне взывало вскочить и помочь поварам на кухне. Но сейчас я был слишком уставшим для таких глупостей. Всё, что мне нужно было, это посидеть и передохнуть с другом после трудного рабочего дня. Но у Леонса, едва притронувшегося к своей еде, явно были другие планы. Он молча смотрел вокруг, убедившись, что рядом нет любопытных ушей, потом взгляд его сфокусировался на мне, и он серьезным тоном заговорил:

— Ну, в общем, так, Джек. Ты на «колодце» служишь уже долго, я хотел спросить у тебя: ты не замечал ничего странного?

Я так и застыл с маффином в зубах, уставившись на Леонса. Внезапный вопрос не сулил ничего хорошего. Медленно дожевав, я отложил ставший вдруг пресноватым кекс обратно на тарелку и ответил вопросом на вопрос:

— А что конкретно ты хочешь от меня услышать?

Француз, глотнув кофе из своей банки, сказал:

— Я надеялся узнать, вдруг у тебя есть наблюдения, которые могли бы помочь мне увидеть то, чего я не вижу в упор. У меня нет четкой конкретики, Джек, но я тебе точно говорю: с нашим экипажем что-то не то. Я служу уже достаточно много лет, чтобы с уверенностью сказать, что они все что-то знают. И нет, ami, у меня не паранойя. Поэтому я прошу тебя помочь. Если ты видел что-то странное — расскажи мне об этом.

Я обдумывал услышанное, не веря своим ушам. Этот человек, сидящий сейчас передо мной был совсем не похож на того Леонса, которого я встретил едва заступив на борт «Колодца-1». Это его я считал душой всей команды, самым веселым и беззаботным парнем из всех, что я встречал за всю свою жизнь. Я завидовал его способностям к общению, к тому, как ценили его окружающие и как он везде где только можно оказывался «своим». Сейчас же от привычного мне француза не осталось и следа, он был абсолютно серьезен, его встревоженно бегающие глаза старались зафиксировать со мной зрительный контакт, но я отводил взгляд, не в силах переварить внезапные перемены, вмиг произошедшие с моим другом. Может во время беспорядков в Полисе пострадали его родные? Чёрт, я ведь ничего не знаю о его жизни в городе. Обдумывая его просьбу, я почти сразу вспомнил случай с медпринтером Хлои. Судовой медик попросила меня никому не рассказывать об этом. Но возможно ли, что все на борту знали об этом устройстве, кроме нас с Леонсом и Максом? Техник между тем выжидающе смотрел на меня. Стоит ли мне рассказывать ему об этом? А вдруг он шпион, или же всё это — проверка? Могу ли я вообще ему доверять, друг ли он мне? Мысли лихорадочно роились в моей голове. В такие моменты вместо застилающей глаза ярости во мне просыпалась постыдная трусость. Судя по всему, мои душевные метания отразились на моем лице, потому что Леонс, поморщившись, произнес:

— Бога ради, Джек! Хоть ты не играй в эти игры, прошу тебя!

— Леонс, я не понимаю, почему ты выбрал именно меня? — Взвился я, — Мне не нужны проблемы, понимаешь? Я вступил на службу, чтобы отдохнуть от Полиса и заодно принести обществу какую-то пользу. В принципе, я могу уволиться и уйти на покой на пару лет!

— Вот поэтому, ami, я выбрал тебя. Я наблюдал за тобой всё это время и увидел то, чего не видел в остальных: ты пришел сюда просто работать, и работать честно, на благо Полиса. Ты кормишь ребят, добывающих для города воду, и только! К тому же ты пришёл в наш штат позже и меня и только о тебе я с уверенностью могу сказать, что ты не вовлечен в местные интриги. Все остальные абсолютно точно что-то знают, уж поверь.

— А как же Макс? — напомнил я. — Он же совсем еще зелёный, по возрасту явно только что заступил на службу и невинен как дитя!

Леонс печально покачал головой в ответ:

— Нет, Джек. Макс может и выбривает еще первые усики, но он совсем не так прост, как кажется. Я думаю он не зря все это время суёт нос в твои кастрюли, как услужливая собачонка. Что по возрасту: этот парень пришел на борт чуть позже меня, почти семь лет назад. Если считать со скольки лет берут на службу, и какие требования, то он минимум на год младше нас с тобой.

Я не нашел, что ответить, ошарашено уставившись на свои руки, нервно сжимавшие кофейный напиток. Макс — наш ровесник? Поверить в подобное было трудно и по характеру и внешне, я не дал бы ему больше двадцати. Но с другой стороны, если подумать, есть вещи, на которые я просто не обращал внимания. Я вспомнил, как Чарли мимоходом назвал Макса профи, как быстро Макс профессионально перевязал меня и дотащил до лазарета хотя на словах он совсем еще в этом не смыслит и вообще был напуган. На моей практике в ситуациях, когда повар мог порезаться ножом, или у кого-то случался приступ молодые ребята из персонала чаще всего теряли голову. Только люди постарше — опытные сотрудники, или администраторы — спешили оказать первую помощь и вызывали скорую. Но это лишь предположения. Все-таки Макс не какой-то там официантик из забегаловки, он член экипажа из корпорации «Рассел», прошедший отбор и специальную подготовку. Он может и в свои двадцать быть подготовленным и обученным всему, что мне неизвестно в мои двадцать восемь. Ведь в остальном он вёл себя как полный мальчишка. Леонс великодушно дал мне время на передышку, не донимая расспросами. Вместо этого он деловито пошарил пальцами по своему голокомму, и, загадочно улыбаясь, вывел на столешницу между нами прямоугольную голограмму какого-то чертежа. Она переливалась предупреждающим рыжим мерцанием, от которого у меня мурашки побежали по спине: такими цветами отмечались схемы, принадлежащие «Рассел». Движением руки я свернул голограмму, заставив ее спрятаться обратно в браслет техника, и холодно зашипел на него так, чтобы нас не услышали остальные посетители:

— Какого чёрта ты творишь, Леонс? Нам нельзя выносить это за пределы корабля! Что бы ты ни задумал, я в этом участвовать не буду, мне моя работа ещё нужна!

Это было уже чересчур. Этот болван нам обоим смертный приговор подпишет. Испытывая приступ паники, я привстал с дивана, собираясь уходить но Леонс схватил меня за руку и мягко, но настойчиво усадил на место:

— Ты уже в этом участвуешь, хочешь ты того или нет. — спокойно сказал он, — Сам посуди: сканеры в зале уже запечатлели нашу беседу и то, что я показал тебе. Нет, послушай! — прервал он мои возражения, и вновь раскрыл передо мной злосчастную схему, — Я понимаю, что требую от тебя слишком много, поэтому хочу поделиться с тобой тем, что я знаю наверняка. Доверие за доверие, просто выслушай, а потом решай, идти докладывать на меня капитану, или помочь мне. Только сперва сними, пожалуйста, голокомм и дай ка его сюда. — он принял у меня браслет и немного поколдовав над ним вернул обратно, — Вот так! Этого хватит, чтобы нежелательные собеседники нас не подслушивали. На моем уже стоит прошивка, чтобы отвадить всяких Селен подальше, если понадобится. — хвастливо сообщил он, — Она, конечно, милая, но приставучая ужасно!

Я с шумом вздохнул, вдруг ощутив навалившуюся утомлённость. Расслабившись, я откинулся на спинку дивана, отключил мой голокомм и убрал в карман своих бежевых шаровар, давая понять, что готов его выслушать. Выдержав паузу, Леонс снова кивнул, и развернул чертеж ко мне лицом. Рассмотрев его внимательнее, я узнал наш «Колодец-1». Представлен он был в профильном и анфасном разрезах, приправленным какими-то инженерными разметками и очерками. Мой спутник пустился в объяснения:

— Как я уже говорил, техником я на нашей старушке работаю лет семь. Корабль сам по себе замечательный, работал я с рвением, но повышать меня никак не хотят, Ник и Перри намертво в свои места вцепились. Поначалу мне казалось, что я что-то делаю не так, ведь все мои бывшие однокурсники из университета уже давным-давно переквалифицировались минимум в инженеров, а я до сих пор штаны просиживаю как механик третьего разряда. Но потом я начал замечать подозрительное поведение команды. Меня будто проверяли, Джек. Кстати, Чу, твой предшественник был в этом смысле тем еще самодовольным муднем. Он был приближен к капитану — я частенько видел его в обществе Роберто Гатти. Но они будто разминулись, перестав общаться незадолго до того, как его хватил удар. Не находишь это странным совпадением? Не знаю, как именно и что им было нужно чтобы я делал, но я эту проверку не прохожу до сих пор. А этот Макс! Семь лет службы и он ничуть не изменился, ни волоска на щеках не появилось с его невинных усиков, ни морщинки! Всё это натолкнуло меня на мысли, что творится какая-то чертовщина, они просто хотят что-то скрыть, и я ещё недостаточно подлизался, чтобы меня в свои интриги посвящать. Я сдружился со Стивом, хотел выведать у него хоть что-то, но он нем как рыба, либо врет напропалую. Однажды я во время смены сумел взломать голокомм и скопировать у Перри его чертежи. И посмотри, что я нашел. — его указательный палец уперся в стол в самый центр корабля, изображенного на схеме, — Тут, между водозаборным отсеком и лабораторией, видишь?

Я присмотрелся к указанному им участку, пытаясь понять, что он хочет мне показать. Водозаборный отсек, так и подписанный на чертеже, в котором располагался добывающий бур «дейнотерид», как я и думал, занимал солидную часть всего колодца. Здесь было много текста, даже ссылка на небольшой набросок чертежа самого бура. Изучая глазами схему я нашел и подписанную лабораторию, куда меня отводила на экскурсию наш учёный-почвовед Эмма Нельсон. Лаборатория находилась чуть выше уровнем, как и должно было быть. Палец Леонса уткнулся в безымянное пространство между водозаборным отсеком и следующим уровнем, где и располагалась лаборатория. Только после того, как он прицельно указал на этот участок схемы я заметил несостыкову. В отличие от всего чертежа на этом загадочном участке нет ни одной пометки, выглядело это словно толстенный пол между уровнями. Но ведь это совершенно непрактично. Там точно был ещё один отсек.

— Что там? — настороженно спросил я, выжидающе глянув на друга. Он, завидев мое любопытство, откинулся на диван, и победоносно улыбаясь, ответил вопросом на вопрос:

— Да, ami! Что, черт побери, находится в этом зале? Такой же вопрос мучает и меня. На нашем корабле есть целый отсек, о котором даже я, долбаный техник, не имел ни малейшего понятия! Ну, вернее, я конечно, подозревал о его существовании, — он слегка покрылся румянцем, — просто не уделял этому внимания, пока не прижало. А этот чертёж только подтвердил мои догадки. Я понятия не имею, что внутри. Но я думаю, что знаю, как можно туда попасть. Я смог пронести на корабль разведывательного бота, который через технический лаз засветил мне главный вход в этот отсек. Он запечатан как надо, но думаю там нет ничего такого, что я не смог бы вскрыть. Кроме, конечно же, двери, ведущей в сам отсек. Там надо постараться. Ну что, Джек, теперь ты мне веришь? Я выложил все карты. Я просто хочу разобраться в том, что происходит на нашем корабле. И помочь мне можешь только ты, я не могу доверять никому из них. Если ты видел хоть что нибудь, прошу, расскажи!

Он замолчал, спрятав схему. Я слегка встрепенулся, оглянувшись вокруг: народу в кофейне стало больше, заняты были уже почти все столики, вокруг носились официантки, нагруженные работой, разговоры и смех посетителей заглушали приятную музыку. Посреди всей этой суеты мы с моим другом молча глядели друг на друга. Я с болью чувствовал, как стены моего маленького мирка рушатся, оголяя совсем безрадостные факты. Я вдруг понял, что уйдя от бизнеса, работавшего на развлечение богатой верхушки, желая помогать простому обществу, я зачем-то устроился на вододобывающий корабль корпорации, из-за власти которой общество собственно в таких условиях и оказалось. Более того, единственным искренним человеком из целого экипажа обычных на первый взгляд работников оказался Леонс. От этих мыслей мне стало не по себе. Вдруг захотелось послать все в зыбуны и свалить в закат, пока еще цел. Почему собственно и нет? Расторгнуть договор я могу хоть сейчас, денег с прошлой работы у меня отложено кредитов более чем, да и в “Рассел” я заработал достаточно. Работа на «Колодце-1» должна была стать для меня чем-то вроде круиза по морю пустыни, удачно совмещенного с заработком. В итоге чем дальше, тем более четко я осознавал, что это отнюдь не так, и я совсем не отдыхаю на этой посудине, с головой уйдя в работу. Это озарение приводило к безрадостным выводам. Если я сейчас беспричинно спишусь с корабля, у командования точно возникнут вопросы. И начав копать, они наверняка найдут запись со сканеров этого заведения, где Леонс демонстрирует мне схемы их корабля. Выходит мы с ним теперь в одном зыбуне. Внезапно я поймал себя на том, что хоть Леонс и рассказал мне правду, я чувствую раздражение, ведь это по его вине я узнал обо всех подозрительных делах на корабле, хотя должен был тихо готовить стряпню на камбузе, знать ничего не зная о всех этих потрясающих историях. Тем ни менее предательский голосок подсказывал мне, что вообще-то я и сам все это время замечал нечто странное и просто отказывался это воспринимать так долго, как мог. А Леонс просто взял и ткнул меня в эти факты, как в тарелку с супом. Но могу ли я ему верить? Ведь Макс тоже мой друг, и мы, кажется, нормально с ним общались и конкретно за ним я странностей не замечал. Тут у меня есть только показания француза, а кто пытается меня обманывать — тот еще вопрос. Рассказывать ему правду, или соврать? Закусив губу, я горько ухмыльнулся:

— Да, Леонс. Накидал ты песку. В принципе мне не то чтобы есть о чем рассказывать, я же не мнил себя засланным шпионом, в отличие от некоторых. Но кое-что всё таки имеется. — С этими словами я закатал рукава накидки и протянул ему руки, вывернув ладонями вверх. — Взгляни, ничего не замечаешь?

Леонс сперва нахмурился, не понимая, что от него требуется увидеть. Схватив мои руки, он начал тщательный осмотр.

— Помнишь, я поранил руку? — Подсказал я, слегка пошевелив левой ладонью. — Я тогда думал, что без пальца останусь.

— Да, точно! Это не так давно и было, чтобы я забыл. — Пробурчал француз, не отвлекаясь от изучения моих конечностей. — Какой там у тебя был палец поранен? Ага, вот этот. Ни шрамика! — Заключил он, откинувшись на спинку дивана. — Я ещё в прошлый раз когда посмотрел — очень удивился работой Хлои.

— Я тебе больше скажу, — ответил я, продолжив, наконец, поглощение маффина, — на этой руке теперь вообще не осталось шрамов. Не первый раз в жизни я порезал руку ножом, уж поверь мне на слово. Они все исчезли, после штуковины, которой меня обработала Хлоя. Она сказала, что это медпринтер.

Хлоя! — Леонс сосредоточенно вертел в руках опустевшую банку. Настала его очередь переваривать информацию:

— И что, ты не заметил в ее поведении каких либо странностей?

— Ну, если просьбу о неразглашении медпринтера можно считать за странность… — Я ухмыльнулся.

— Вот жеж, ami, да ты рассказал мне сейчас очень важный секрет. — На миг я увидел перед собой прежнего Леонса, облегченно смеющегося откинувшись на своем диванчике. — Выходит, тебе и доверять нельзя, трепло ты такое!

— Сказал мне техник, стащивший чертежи корпоратского корабля! — Ухмыляясь, парировал я.

Мой друг, поставив локти на стол, запустил руки в вихры своих волос, губя замечательно уложенную прическу:

— Хлоя. Ты не поверишь, из всех членов на нашей старушке я присматривался к ней меньше всего. Мне казалось, что она тоже не доверяет остальному экипажу. А ведь это был не простой медпринтер, которым она тебя обработала, наши медкапсулы так быстро не лечат, насколько мне известно. Мне жаль, что я втягиваю тебя в это, ты славный парень, ami. Но я-то чертовски славный! Так почему я должен сложить голову один там, где нас может быть двое? Мне нужны твои связи с местными редакциями, чтобы передать им то, что мы, возможно, узнаем на нашей старушке.

Я лишь покачал головой. Я все еще не был уверен, что хочу ввязываться в эту авантюру, да и план был так себе. Одно дело мило побеседовать за баночкой синтетического кофе в Полисе и совсем другое совать свой нос в секреты «Рассел». Поэтому я осторожно начал:

— Ты переоцениваешь мои связи, Леонс. Я издавался можно сказать только потому, что кулинарному журналу писать особо нечего при нашем нынешнем паршивом состоянии кулинарии в Полисе, а я был шеф-поваром известного ресторана с верхних уровней. Это скорее простое везение, образования у меня нет, как и собственно нужных людей. Мне просто писали из редакции, приходили разные журналисты, а то и боты, брали интервью и больше я их не видел. Я не то чтобы хорошо завожу знакомства.

— А ты, как всегда, скромничаешь! — Ответил техник. — Все, что нам нужно, это дождаться момента, когда нас никто не хватится и проникнуть в этот отсек. У корабельного ИИ там слепая зона, сканеров в инженерных коридорах тоже нет непонятно, кстати, почему. Так что нам надо лишь дождаться удобного случая… — Он внезапно схватился за браслет, вибрирующий у него на руке. Леонс быстро прочел оповещение и его глаза заблестели:

— Вот оно, вот нужный нам момент, Джек. Вот же чёрт!

— Что там? — осведомился я, запоздало начав шарить по карманам в поисках своего голокомма.

— Ты не поверишь! Хлоя с нашим желтым фриком пропали с корабля!

— То есть как пропали? — Я действительно не поверил, нащупав наконец свой голокомм, я выудил его из кармана и включив, тоже прочел сообщение экипажу, отправленное помощником капитана, Гордоном:

«На корабле ЧС, судовой медик и подобранный в пустыне пациент исчезли, голокомм судового медика Хлои Уайт найден в ее каюте. Всем срочно доложиться, вернуться на борт корабля, охранникам приступить к поиску пропавшего члена экипажа незамедлительно.»

Вместе с этим сообщением в моем голокомме висело уведомление, присланное еще пару часов назад, о благополучной погрузке моих злосчастных овощей на корабль.

— Я не знаю, что она затеяла, но это наш шанс, ami! Мы должны вернуться на колодец сейчас же, прошерстить этот чёртов отсек! Там точно что то есть, клянусь цистерной воды! И это наверняка поможет нам узнать, куда делась Хлоя. Давай, пойдем, Джек, доложимся Флоресу, и пока все ищут Хлою, под шумок сходим и поглядим! — Он оживленно вскочил с дивана, поправляя свой костюм.

— Стоп-стоп-стоп! — Я вскочил вслед за ним, не на шутку напуганный стремительностью развития событий. — Леонс, я правильно понимаю, что ты только что посвятил меня в свои тайны, и уже предлагаешь лезть в секретный отсек корабля разнюхивать корпоратские дела, так?

— Джек, — Леонс взял меня за плечи и тряхнув, заглянул мне в глаза, — послушай, то, что сейчас происходит на корабле, вся эта накаляющаяся обстановка — это наш шанс. Другого такого не будет, уж поверь, я ждал этого годами. А после произошедшего команда станет еще бдительнее! Заодно мы тоже попробуем поискать Хлою, непонятно ведь что с ней случилось! Жалко, что я не успел рассказать тебе все раньше, но сейчас не время прятать голову в песок. Я пойду туда, плевать, пойдешь ты со мной или нет. Знаю, что тебе это совершенно не нужно, и ты озадачен тем, что я рассказал тебе, я сделал это слишком поздно и осознаю это. Но я уверен: тебя тоже гложет любопытство, как и меня. В любом случае, нам пора возвращаться. Комитет ввел комендантский час, так что нужно успеть к Флоресу прежде чем нас остановит патруль.

И точно. За нашим разговором время пролетело быстро, и я совсем забыл про комендантский час, введенный правительством Полиса после подавленного бунта. Как назло, и груз полученный в порту тоже нужно будет разбирать! При мысли об этом всё внутри меня взвыло. Ладно, может Макс поможет… Нет, обойдусь-ка я, пожалуй, без Макса. После того, что я узнал от Леонса, вообще было непонятно, как общаться со своим «стажером» дальше. Поразительно, как француз мог сохранять такое беззаботное поведение на корабле, зная всё то, что рассказал мне сегодня, еще и подкалывать всех вокруг! Я бы не выдержал просто работать на корабле дальше, а уж шутить с мутными членами команды — вообще рехнуться можно!

— И откуда в тебе столько сил? Так убедительно строить хорошую мину при плохой игре! — восхитился я, нервно ухмыляясь пока мы быстрым шагом пересекали кафе. Леонс ничего не ответил мне, копаясь в своем голокомме. Официантки едва успели бросить машинальные прощания нам вслед, на секунду замерев в ожидании ответа и не получив его, они привычно продолжили свою работу. В этом смысле они и правда были похожи на ботов.

На улице я плотнее закутался в свое импровизированное пончо и с удовольствием вдохнул прохладный вечерний воздух. Несмотря на близящийся комендантский час, город и не думал затихать: люди и боты плотным потоком заполонили улицу, меня едва не цапнул ручной варан, выгуливаемый случайным прохожим. С прилавков с барахлом и закусками шумно зазывали клиентов торговцы, по проезжей части проносились автомобили, а над крышами высоток в сумеречном небе сновали дроны. В пустыне темнело рано, вечер окрасил Полис тысячами огней и масштабных рекламных голограмм, проецируемых прямо на центральных небоскребах. При свете солнца эти махины казались пустыми железными идолами, подпиравшими небесный свод. Но за толстыми обшивками этих зданий вовсю кипела жизнь. Многие из них имели округлые площадки в почти сотне метров над нами, соединяющиеся друг с другом переходами. Если присмотреться, то на них можно было даже разглядеть кроны деревьев. Это и был недосягаемый верхний уровень, на который жили только лучшие из лучших.

Среди небоскрёбов резко выделялась центральная конусообразная башня невероятных размеров. Принадлежала она, разумеется, правящему комитету. Башня по всей своей длине имела несколько выдающихся платформ. Они спиралью оплетали толщу башни, и были так огромны, что шестиместный транспортер покажется на них невинным насекомым. Довольно странное архитектурное решение от «Рассел». Но расположившиеся там богатейшие семьи города чувствовали себя вполне комфортно. Там же, к слову, находились легендарные заведения по типу «Сингулярности» и «Танцующего дождя» в которых мне довелось начать свою карьеру. Обшитая темной сталью, комитетская башня, освещенная тысячами проекций, возвышалась над центром Полиса и была видна далеко за пределами города, маяком зазывая в свою гавань корабли. На небоскребах, плотно окружавших ее, но даже близко не догоняющих по своей этажности, расположились самые влиятельные люди нашего общества — чиновники, медийные личности и все те, кто смог купить себе место наверху. За всю свою жизнь я заметил неизменный интерес горожан к верхнему уровню, оно и понятно. Простые работяги со среднего и нижнего уровней представляли верхний пределом своих мечтаний. Оказаться там хотели очень многие, и я, как человек, поработавший в верхних ресторанах, могу сказать, что это лишь из-за того, что просто так туда не пускают. Потому что от помпезности и показухи, которая там творится на фоне бедствий на остальных уровнях Полиса у меня просто скрипел песок на зубах. Я предпочитал не распространяться об этом, ведь для некоторых жителей верхний уровень и правда неприкосновенен, и за непочтительные разговоры о нём можно было пропустить пару хуков от местных «мечтателей». И всё же, насмотревшись на обеспеченных посетителей в «Танцующем дожде», наслушавшись сплетен об их беспокойствах и проблемах, я считаю, что жизнь внизу куда безопаснее и искреннее. Конечно, все жители Полиса были бы не против обрести статус и престиж, попав к кормушке наверху. Чтобы навсегда попрощаться с тяжёлым существованием внизу, где ты постоянно бегаешь, чтобы оставаться на месте. Но многие знают, что на верхние уровни тем кто не «свой» просто так не протиснуться. Большинство из тех, кто побывал там предпочитают помалкивать, как и я, а те, кто пытался внести это в массы, очень скоро попадал под репрессии Комитета. Многие видят, что после кончины основателя Полиса Сэма Рассела корпорация «Рассел» пошла не по курсу, задуманному ее создателем. Комитет уже давно не менял стратегии существования города, пуская всё на самотёк и усиливая лишь службу безопасности, отделяющую их уровень от остальных. Многие жители Полиса догадываются, что за показной роскошью чиновника кроется полнейшая душевная черствость и, чаще всего, умственная импотенция. К тому же, они невероятно трусливы и каждый из них, лебезя перед комитетом, только и ждет возможности, как сместить соперника в борьбе за рейтинг. Постоянные интриги и конкуренция, доходящая чуть ли не до абсурда, никак не улучшает жизнь горожанам. О наших заботах никто и не печется, но зато нас не трогают — так мы и живем рука об руку с комитетом, предпочитая не влезать в их дела. Это тоже своего рода трусость, но ничего не попишешь, значит, нам ещё есть что терять. А так никто не запрещает простым сварщикам чуть-чуть помечтать о космических доходах и статусе. Лично меня не прельщала такая жизнь в роскоши и постоянном балансировании на грани. Я предпочитаю безопасную среду. Да-да, именно поэтому я и работаю на корпоратском корабле и собираюсь лезть в их грязную посуду.

— Ты чего улыбаешься? Я вызвал нам такси, подождем здесь. — Сообщил Леонс, вновь закуривая запрещенный нам стит, но я не стал его одергивать. Теперь мне было уже все равно. Я тупо смотрел на прохожих фриков вокруг, на то, как мой друг делает первую затяжку и выпускает облачко цветного дыма, и чувствовал, как страх холодком пробегает по спине от мысли, что мы задумали. А почему, собственно мы? Я по прежнему не давал согласия помогать Леонсу в этом деле, я повар, а не шпион! Зачем ему обязательно тащить меня с собой, опубликовать материалы я могу и позже, в более безопасном месте, мне не обязательно для этого вместе с ним лазать по запрещенным уровням корабля. Пиная мусор под ногами носком своего ботинка, я охрипшим от волнения голосом спросил:

— Как думаешь, с какой вероятностью мы найдем в отсеке что то стоящее?

Леонс ответил не сразу. Продолжив курить, он оперся чистыми рукавами своего пиджачка на пыльные перила, отделяющие пешеходную зону от проезжей части. Наконец, он нервно тряхнул челкой:

— Джек, я вижу, что ты по-прежнему сомневаешься, и я не хочу сейчас запугивать тебя. Найдем мы там точно не коллекцию капитанских платьев! Ami, не накручивай себя, хорошо? Я позабочусь о том, чтобы они не пронюхали, что мы там были. Если никто из нас не проговорится о том, что видел, то все будет отлично! — с этими словами он ободряюще улыбнулся.

— Ну предположим найдем мы там «нечто», передадим журналистам и что дальше?

— Грязные дела комитета никто не будет публиковать открыто, журналюги же не умалишённые. Скорее всего, распространят по даркнету, но за эту информацию нам заплатят очень много, Джек. Мы передадим ее инкогнито и можем считать свой гражданский долг исполненным. Если там вообще будет что-то стоящее. К тому же, нам надо отыскать Хлою, я переживаю за нее.

Это и вправду чуть-чуть помогло, стало легче. Но он был прав, хоть я сильно колебался. С одной стороны мне действительно ничего не стоило просто взглянуть что там, учитывая, что со мной опытный техник, а на корабле сейчас происходит суматоха. И куда, в конце концов, подевалась Хлоя? — этот вопрос я задал уже вслух, тревожно переминаясь с ноги на ногу и мешая утомленным прохожим, торопящимся домой.

— Возможно, они узнали, что она вылечила тебя этим медпринтером, о котором ты знать не должен был. — Леонс сделал последнюю затяжку и выбросил окурок стита. — Или, возможно, она не выдержала того, что ей довелось узнать на борту нашей старушки. Мы попробуем найти ее. Смотри, наша малышка подана.

В этот раз за нами подъехал новенький электрокар «Diplomat». Водитель — Гладко выбритый, молчаливый мужчина, — явно купил его недавно, и сделал это в кредит, судя по его недовольному выражению лица. Мы сели на заднее сиденье и заговорщически глянули друг на друга, взгляд Леонса был азартным — он предвкушал предстоящую вылазку. Я, пытаясь унять чувство тревоги, рассматривал город, а там было на что посмотреть. За окошками представительного автомобиля проплывали высотные здания и надземные шоссе, по паутине монорельсов неслись грузовые и пассажирские составы. Улицы Полиса щедро освещались пёстрой иллюминацией рекламных огней и голограмм. Они становились все безлюднее — близился комендантский час. Было непривычно видеть город таким пустым, по ночам Полис всегда жил полной жизнью. Водитель срезал при любой возможности, явно торопясь в пункт назначения, ведь ему нужно было еще успеть домой, а комендантский час был уже на подходе. Едва мы захлопнули дверцы, выйдя у портовой площади, как он дал по газам. Леонс последовал его примеру, быстро устремившись к главному входу в здание порта. Я едва поспевал за ним, ощущая невероятную усталость, — послевкусие насыщенного дня. Или ноги подкашивались от приступов паники, усиливающихся по мере нашего приближения к кораблю. Я не мог понять, что чувствует Леонс, страшно ли ему, он с невозмутимой легкостью взбежал по ступеням и пересек порог порта. Если ститы действительно дают ему такой всплеск энергии, может и мне стоило попробовать? Между тем мы без приключений миновали притихшие в наступивших сумерках погрузочные ангары порта. Я с некоторой обеспокоенностью готовился к нашему разговору с помощником капитана, и вообще ожидал увидеть на борту нашего корабля настоящую суматоху. У трапа «Колодца-1» я с тревогой рассмотрел дежуривших корпоратских агентов. Они проверили наши браслеты и молча пропустили нас внутрь транспортного отсека. Там нас заприметил Николай:

— Где вас носило? — с порога заорал он, играя желваками на раскрасневшемся от ярости лице. Несмотря на то, что обращение это было адресовано нам обоим, смотрел он при этом конкретно на Леонса, и вены на его квадратном лбу вздувались всё сильнее. — Мы тут ищем эту чертову медичку уже весь вечер, а ты где-то прохлаждаешь свою задницу, а?

— В свободное время я занимаюсь тем, чем захочу, и не тебе указывать мне, где моей заднице лучше прохлаждаться, понял, Ник? — неожиданно резко ответил мой спутник и, сделав выразительную паузу, продолжил:

— А сейчас, с твоего позволения, нам нужно к Флоресу.

Ник сквозь зубы зашипел что-то нечленораздельное. Я оторопел, пораженный резко изменившейся манерой моего друга. С чего вдруг такие перемены? Мысли за доли секунд лихорадочно проносились в моем мозгу, лопаясь, словно спелые черри. И внезапно на меня снизошло озарение, повлекшее за собой ужас: Леонс пошел ва-банк! Я удивлялся его выдержке, его терпению, с которым он изображал здесь своего, но самообладание отказало ему, он устал играть в эту игру, сейчас он отбросил маски и уверенно прошествовал мимо ругающегося Ника, грубо толкнув его плечом. Я остановился, глядя на удаляющуюся спину француза в ярко-красном пиджаке. А готов ли я пойти ва-банк? Я, конечно, не люблю комитет Полиса, и понимаю, что они делают неправильные вещи, распределяя воду между людьми как между пустынными сорняками и розами на огороде. Но взять и отбросить хоть какое-то комфортное существование сейчас, вот так, нужно ли мне это? Всё происходило слишком стремительно, слишком! Мой разум метался между страхом и желанием что-то изменить. Ну кто узнает, что я побывал в секретном отсеке «Колодца-1», никто же, верно? Смешно. Зачем мне это? Что изменит наша находка в этом месте, народ уже бунтует, справятся и без нас. Так я и застыл с в растерянности. Мне очень хотелось помочь Леонсу, мне нравился этот парень, но я же не имплантированный киборг-убийца, я просто повар. Неожиданный тон Леонса удивил не только меня: на проходной отсека в полном недоумении застыл наш физик Хардман. Слегка встряхнувшись, он обратился ко мне, опасливо косясь на француза:

— Джек, так значит, вы не встречали в Полисе Хлою?

— Да где уж там! — рассеянно отмахнулся я, одолеваемый тревогой, — Мы только до закусочной прошвырнулись, а как сообщение получили — сразу обратно сюда.

— Досадно, досадно! — Пробормотал ученый, качая головой. Машинальным движением поправив свой синий форменный кардиган, он сказал:

— Очень уж интересный экземпляр она с собой утащила. Этот абориген — крайне необычный субъект! Или может он ее утащил? Но тогда хотя бы он еще цел и вполне пригоден для изучения. — когда Хардман говорил о жёлтом человеке его глаза горели едва ли не фанатичным огнем. Едва только речь зашла о похищении аборигеном Хлои этот блеск в сменился холодным равнодушием. Я уловил эту перемену, и почувствовал, как внутри меня через толщу слизкого страха и сомнений клокоча от возмущения пробивается настоящая злоба. Все-таки я был неравнодушен к Хлое. Дураку понятно, что ее исчезновение напрямую связано с джинновщиной, творящейся на корабле. Пропади все в зыбунах, сейчас, или никогда! Леонс молча застыл у дверей монорельса за спиной ученого, выжидающе глядя на меня. Он наверняка понимал, через какую душевную бурю я сейчас прохожу, и потому лишь мягко кивнул мне, поманив рукой. Я, подбадриваемый моим другом, почувствовал, как ноги, сбросив с себя страх, сделали первый шаг в его сторону. Голова за ногами не успевала, вяло сопротивляясь и страшась. И всё же как во сне я делал шаги. Раз-и-два, раз-и-два. «Назад дороги уже не будет. Подумай, Джек Салливан, ты потеряешь всё зайдя в этот долбаный лифт» шептал мне голосок, но я продолжал шагать. Хардман уже потерявший к нам интерес и озиравшийся вокруг в поисках чего-то одному ему ведомого проплыл мимо меня, вернее это я миновал его, приближаясь к монорельсу. Сквозь сомнение и страх, раздражение и нежелание что-либо менять я дополз таки до дверей лифта, рукой уцепившись за проём монорельса.

Когда мы вошли в просторную кабину лифта Леонс выдохнул и нервно рассмеялся:

— Pardon, ami, видел бы ты свое личико! Я думал что ты заплачешь и убежишь, ей богу.

Я не смог ему ответить, лишь шумно прочистил горло. Француз меж тем связался с помощником капитана и доложил, что мы прибыли на корабль, и ожидаем дальнейших указаний.

— Джек может отдохнуть в своей каюте, — Распорядился Гордон, — тебе нужно будет проверить состояние вашей поставки груза, инженеры сегодня с ног сбиваются, так что эта работа оставлена тебе. На корабле чрезвычайная ситуация, надеюсь, вы помните регламент. Скоро на борт прибудет временный медик, всем нужно будет пройти краткую диспансеризацию.

— Есть. — по струнке вытянулся техник.

— Конец связи! — ответил помощник капитана. Я выдохнул. Больше всего сейчас хотелось спрятаться в своей каюте и не выходить оттуда. Но едва голограмма исчезла с браслета Леонса, он подскочил к терминалу лифта и принялся рыться в интерфейсе.

— Что ты делаешь? — испуганно спросил я.

— На чертежах видно, что к скрытому уровню есть проход с монорельса, там тот самый небольшой коридор, ведущий к двери отсека. — затараторил Леонс, параллельно вскрывая интерфейс терминала и копаясь в исходном коде, — в эту секцию мне не удалось получить доступ, но я могу остановить лифтовую кабину прямо у вентиляционной шахты над ней. Там я и провёл разведывательного бота когда пытался вскрыть с его помощью отсек.

— Прямо как в комиксах. — Нервно усмехнулся я. — А ты уверен, что мы там пролезем?

— Места там маловато, но и мы с тобой не тюфяки, пролезем!

Он продолжал взлом. Я решил, что не стоит донимать вопросами Леонса. Чем быстрее мы поглядим, что там такое, тем быстрее вернемся к обязанностям, забыв на время про этот инцидент. Как бы я ни протестовал против задумки, но вынужден признать: Леонс был прав. Момент нам подвернулся на удивление удачный, такими потерянными и встревоженными я членов экипажа еще не видел, ну, если не считать Хардмана конечно. Николай абсолютно точно скрывал свой страх за показной яростью. Тут уж безопасникам Чарли, Сандре и остальным точно будет не до нас. Настолько, что у меня даже возникали подозрения, не причастен ли мой друг к исчезновению жёлтого человека и нашего медика? От мыслей меня отвлекло замигавшее освещение. Кабина монорельса дёрнулась, и замерла. Двери распахнулись, открывая внутреннюю обшивку с небольшой прямоугольной решеткой вентиляции. В руках Леонса словно по волшебству возник ключ, которым он ловко принялся снимать болты, фиксирующие решетку.

— Помоги-ка! — прокряхтел он. Мы подхватили ее с обеих сторон и, стараясь издавать меньше шума, задвинули внутрь шахты, облокотив на боковую стенку. Изнутри нас обдало облаком пыли, я чихнул.

— Отлично, полезли, Джек. — Глаза Леонса вспыхнули в предвкушении, потирая руками и радостно ухмыляясь, он буквально нырнул в открытый нами проем. Я с сожалением оглядел его прекрасный выходной костюм, выглаженные красные брюки, которыми француз будто тряпкой протирал недра вентиляции, ползя на пузе, и извиваясь, словно змея. Нехотя я последовал за ним, проклиная грязь, скопившуюся здесь за десятилетия и заодно себя, за свою отчаянную тупость. Внутри передвигаться можно было только ползком, но в ширину места было достаточно. Через пару метров Леонс оглянулся, убедившись, что я тоже внутри он с помощью браслета закрыл двери монорельса, лифт сразу же продолжил своё движение.

— А что, так можно было? — уставился я на свой голокомм. Мой голос гулко отдавался в застенках шахты. Шикнув на меня, Леонс шепотом ответил:

— Если разбираешься в кибернетике, то можно и не такое, ami!

— Потом покажешь мне пару трюков. — неубедительно улыбнулся я, борясь с вновь подступавшей волной страха.

Преодолев еще пару метров ползком, Леонс остановился, принявшись шарить руками по днищу вентиляции. Я воспользовался этой заминкой, дав себе передышку. Да уж, ещё утром я собирался просто отдохнуть после поставок и прийти в себя. А на ночь глядя я уже вовсю ползаю по шахтам «Колодца-1» впрочем, ничего нового. Почему, будучи просто штатным поваром на старом корыте пусть и принадлежащем «Рассел», я все равно умудряюсь оказываться в историях покруче чем за всю жизнь в Полисе, я, хоть убейте, затруднялся ответить. Тем временем поиски Леонса увенчались успехом: он распахнул инженерный лаз, ведущий в помещение под нами, и, поманив меня рукой, спрыгнул вниз. Я заглянул в открытый им небольшой люк и увидел совершенно обычный коридор, только освещение в нем было приглушенным, такое обычно бывает, когда надолго выходишь из комнаты. Пол, едва подсвеченный светодиодами по краям, находился в паре метров подо мной. Чуть помедлив, я прополз над люком вперед так, чтобы мои ноги свесились вниз и, развернувшись с живота на спину, неуклюже соскользнул в него, тяжело приземлившись на пол руками и ногами, как чердачный кот. Подняв голову, я в ужасе замер.

Передо мной в тусклом свете стояла спиной ко мне огромная тень. Стальной колосс отдаленно напоминал бота, но был на голову выше человека и выполнен из темного материала, похожий я видел на нашей буровой установке с заумным названием, которую мне показала Эмма в водозаборном отсеке. На его сгорбленной спине я разглядел какую-то угрожающего вида установку, а его безвольно повисшие руки, если их можно было так назвать, тоже были обвешаны оружием. В общем, стоял он тут явно не для красоты. Я продолжал неподвижно сидеть, не шевелясь и не отрывая взгляд от боевого бота, чувствуя, как мной начинает овладевать ужас. Внезапное прикосновение к плечу заставило меня с криком отпрянуть. Это был Леонс.

— Джек, спокойно, не ори, он отключен. Не зря же я сюда бота провёл. — улыбался техник, — с его помощью я деактивировал всю охранную систему в этом отсеке.

— А какого чёрта ты не предупредил меня, что тут есть такая охранная система? — огрызнулся я, — твою мать, Леонс, да я чуть не обделался здесь, такое потом не скроешь, вычислят по днк!

Мой друг расхохотался:

— Ami, если бы я рассказывал тебе о всех местных турелях и военном боте, полез бы ты со мной сюда? Извини, что я не сказал тебе. Но я отключил все оборонительные системы, их считай, что и нет! Вот, возьми, снимем всё, что найдем внутри и свалим по быстрому. — Он протянул мне планшет. Я выругался и поднявшись на ноги взял прибор, оглядываясь по сторонам и стряхивая с себя вековую пыль. Мы действительно оказались в обычном холле монорельса, если не считать охраны и того, что данный уровень отсутствовал на панели лифта. Боевой бот стоял лицом к дверям монорельса, встречая незваных гостей. Еще я заприметил несколько турельных гнезд в потолке, о которых упомянул Леонс. С другой стороны нас ждала дверь, ведущая в неизвестный отсек. Я оглядел ее со смешанным чувством страха и любопытства. В шахте за нашими спинами гудел монорельс, продолжавший развозить экипаж по кораблю.

— Нужно торопиться! Шепнул я Леонсу, уже держа наготове планшет.

— И без тебя знаю! — Он копался с дверным замком. — Здесь тебе не столетняя пропускная система, как по всей нашей старушке. И когда только они успели обновить софт целого отсека так, что я этого не заметил?

Продолжая бубнить себе под нос, он подбирал какие-то цифровые ключи к замку. Процесс явно занял больше времени, чем рассчитывал Леонс, в томительном ожидании протянулись уже десять минут.

— Тысяча бурь! — наконец сдался он, в сердцах пнув дверь и обреченно откинувшись спиной на стену у панели дверного замка. — Мы должны были уже снять все и уйти отсюда.

— Попробуй еще разок! — сам поражаясь своей внезапной смелости, подбодрил его я. Было такое чувство, будто мы два беспризорника, сцеживающие воду из чужого водопровода, только вот мы не беспризорники, а владельцы труб — не жильцы из захолустья, а корпорация, которая похоронит нас едва узнает, чем мы тут занимались. Но чувство азарта вкупе с любопытством взяло верх — мне уже не мог уходить с пустыми руками.

Я хотел сказать еще что-то, но в этот самый момент я увидел собственную тень, возникшую передо мной в квадрате белого света — то распахнулись двери монорельса за моей спиной. Глаза Леонса расширились, он выругался и поднял руки вверх. Я медленно обернулся и увидел в прибывшей кабине Роберто Гатти. За его спиной стоял Гордон Флорес, а по левую и правую руку капитана с оружием наготове застыли Чарли и Сандра. Сандра фыркнула, глядя на сжавшегося за мной Леонса, Гордон Флорес покачал головой словно учитель, заставший учеников за шкодничеством. Лицо же мистера Гатти было необычайно суровым. Я давно не видел нашего капитана, и надо сказать, с нашей последней встречи он сильно сдал: виски будто сильнее тронула седина, ясные когда-то глаза помутнели, словно он испытал потрясение, и не одно, уголки губ нервно подергивались. Ни следа былой статной фигуры и выправки. Если можно было бы накинуть к своему возрасту с десяток лет за пару недель, то именно это и сделал наш капитан. Я вдруг с удивлением почувствовал, что страх куда то исчез, то ли из-за всплеска адреналина, то ли ещё чего, но я просто стоял и равнодушно ждал, что же будет дальше, глядя на прибывших в монорельсе людей, которых считал если не своими друзьями, то как минимум честными и добропорядочными коллегами. Куда же меня занесло…

Наконец, Роберто нарушил гнетущее молчание:

— Я не удивлен, что застал здесь младшего техника. — пробасил он таким тоном, будто никогда и не знал Леонса лично, — Но вы, Джек Салливан. Вас я считал ответственным и грамотным работником. Не думал, что у нас с вами возникнут проблемы.

Я не стал отвечать ничего в свое оправдание. Глупо было отпираться, будучи пойманным в отсеке, к которому у тебя нет доступа, да что там! Я о нём вообще знать не должен. Я продолжал взирать на всю эту картину с каким то оцепеневшим безучастием, словно был зрителем театральной постановки, а не её участником. И правда, трудно поверить, что всё происходящее было явью, настолько нелепой казалась мне эта ситуация. Чарли и Сандра, с карабинами наперевес угрожающе двинулись вперед. Чарли, продолжая держать нас на мушке одной рукой, другой обыскал меня, забрав мой браслет и прочие мелочи из карманов. Я услышал, как Сандра за моей спиной грубым пинком оттолкнула Леонса от замочной панели, которую мы безнадежно пытались вскрыть мой друг со стоном повалился на пол. Проверив ее, она обернулась к Роберто:

— Они не успели открыть замок, капитан.

Он кивнул, и обратился к нам:

— Вы оба совершили нарушение регламента, и подозреваетесь в

причастности к исчезновению Хлои. До выяснения обстоятельств вы задержаны. Поместить их в карцер!

Так я узнал, что на нашем корабле есть карцер. Нас силой затолкали в кабину монорельса, и последнее, что я разглядел через закрывающиеся двери лифта, как тело охранного бота вздрогнуло, как зажглись его словно кровью налитые красные глазки-огоньки.