Природа и человек в древнем Египте

Заключение

Интерес к "энвайронментальным" интерпретациям социальной истории сегодня нарастает. Фараоновский Египет в этом отношении — благодатнейший исследовательский полигон. В чем-то его пример и уникален: мало где в древнем мире повседневная взаимосвязь человека и природы была настолько тесна и являлась столь действенным фактором социо-политогенеза, как на берегах Нила. Степень изученности экологии древнего Египта в настоящее время позволяет приступить к динамической реконструкции природной среды, в которой зародилась и тысячелетия эволюционировала цивилизация фараонов. Опираясь на метод социоестественной истории (СЕИ) и используя новейшую палеоклиматологическую модель для голоцена, опровергающую представление о неизменности климатических условий в египетской долине Нила в исторический период, мы попытались осуществить первый опыт концептуального осмысления "со-жизни" природы и общества в древнем Египте, ограничившись пока пределами IV–II-го тыс. до н. э.

В основе нашей концепции лежит идея о трех социально-экологических кризисах, знаменовавших собой синхронные кульминации деструктивных тенденций общественного развития и естественных катастрофических изменений вмещающего ландшафта древнеегипетского этноса. Учитывая, что подавляющая часть естественнонаучных данных, которыми мы оперировали, для решения египтологических проблем ранее никогда не привлекалась, в настоящей монографии внимание было сознательно сосредоточено в первую очередь на экологическом аспекте исследования. Обобщим сделанные выводы.

Первый социально-экологический кризис, в результате которого в Египте сформировалось централизованное государство, мы связываем прежде всего с наступлением Средиземного моря на дельту Нила в ходе послеледниковой эвстатической трансгрессии Мирового океана. Согласно большинству научных версий, трансгрессия достигла максимума в IV тыс. до н. э., спустя несколько столетий после наступления атлантического климатического оптимума — самого теплого эпизода голоцена со среднеглобальной температурой, превосходившей современную на 1,4 °C. Литостратиграфические исследования в Нижнем Египте обнаружили, что в V тыс. до н. э., когда уровень моря был примерно на 10 м ниже сегодняшнего, Дельта на большей части своего пространства еще не была, как до того считали, покрыта водой или болотами, и, таким образом, являлась пригодным для заселения регионом, располагавшим к занятию скотоводством и земледелием. Благоприятная экология неолитического Низовья должна была привлекать сюда многочисленных перебежчиков из Ливийской и Аравийской пустынь, движимых начавшимся на исходе V тыс. до н. э. иссушением климата Северной Африки. В первой половине IV тыс. до и. э. Дельта, по-видимому, значительно опережала в социально-экономическом развитии Верхний Египет, заселению которого в додинастическую эпоху, как мы полагаем, препятствовал слишком высокий уровень Нила в сочетании с весьма комфортными условиями жизни на ближайших подступах к реке, в том числе по берегам ее пока еще не иссохших притоков.

Согласно Геродоту, однако, во времена первых египетских царей Дельта была полностью затоплена водой; сообразуясь с этим сообщением, археологические данные говорят о том, что раннее государство в Египте возникло в Верховье. Мы выдвигаем гипотезу, что Дельта оказалась наводнена в результате катастрофической трансгрессии Средиземного моря, качественно изменившей геополитическую ситуацию в стране. Резкое сокращение жизненного пространства в Нижнем Египте ориентировочно в конце герзейского периода мы рассматриваем как важнейшее условие Первого социально-экологического кризиса древнеегипетской цивилизации.

Для оценки реального воздействия средиземноморской трансгрессии IV-гo тыс. до н. э. на дельту Нила мы приняли во внимание различные геофизические реконструкции эвстатического процесса во второй половине голоцена. Поначалу все они сводились к двум основным моделям. Одна из них допускала, что уровень Мирового океана в IV тыс. до н. э. мог превзойти современный нуль глубин на 3–4 м и в дальнейшем испытывать затухающие колебания с периодом в сотни лет и амплитудой ±1–3 м, другая исключала такую возможность, описывая приближение океанского зеркала к его современному уровню кривой наподобие экспоненты. Впоследствии, с учетом тектонических и изостатических процессов, деформаций геоида и некоторых других факторов, была вскрыта пространственно-временная неоднородность динамики позднеголоценовой эвстазии, предусматривающая для различных береговых линий как наличие, так и отсутствие превышения морями их современного уровня. При этом литостратиграфия Нижнего Египта дает основание для предварительного заключения, что в обоих случаях в IV тыс. до н. э., на пике послеледниковой трансгрессии, Дельту ожидало катастрофическое затопление Средиземным морем.

Приняв это заключение в качестве рабочей гипотезы, можно выдвинуть принципиально новую версию образования государства в Египте, при этом объяснив феномен 120 тыс. "пленников", которых якобы захватил в Низовье правитель 0-й династии Нармер. Цифра эта (если считать, что она не символична, а реальна), несомненно, слишком велика, чтобы поверить в ее адекватность масштабам межплеменных войн, однако лишается загадочности, если допустить, что "пленники" являлись беженцами, в массовом порядке покидавшими Нижний Египет по мере приближения кульминационной фазы трансгрессии. Именно это демографическое явление мы бы поставили в связь с зарождением в Долине государства: по-видимому, одна из тамошних племенных группировок в сравнительно короткий срок выросла настолько, что условием ее дальнейшего существования стала стремительная иерархизация. В то же время, полагая, что демографический взрыв в Верхнем Египте носил характер локальной аномалии, раннединастическое государственное образование должно было представлять собой подобие "продвинутой" социально-политической субсистемы, которая первоначально занимала ограниченную часть территории страны и лишь постепенно распространяла свое влияние на остальной Египет. Исходя из этих соображений, мы бы квалифицировали древнеегипетское Раннее царство как "нулевой" Переходный период к зрелому централизованному государству, окончательно сформировавшемуся, как мы думаем, при III династии; социально-политической системе Египта времен I–II династий, на наш взгляд, больше подходит дефиниция "раннее государство".

Массовой миграции жителей Дельты в Верхний Египет, вероятно, благоприятствовал так называемый "неолитический спад" — значительное уменьшение стока и, соответственно, разливов Нила, завершающая стадия которого, по нашим оценкам, совпала с правлением I династии. Сокращение затапливаемой Нилом площади Долины, улучшив экологические условия региона, с одной стороны, как можно допустить, смягчило социальный катаклизм, связанный с колоссальной миграцией, с другой — должно было способствовать развитию ирригационной сети и дальнейшей интеграции населения раннединастического Египта.

Эпоха, предварявшая переход к государству в долине Нила, характеризовалась глобальным изменением климата. Большой атлантический оптимум с его увлажненностью сменило похолодание, развивавшееся на протяжении почти всего IV тыс. до н. э. и сопровождавшееся аридизацией Северо-Восточной Африки. Вместе с тем примерно до 3800–3700 гг. до н. э. климат Египта, по-видимому, оставался сравнительно теплым и влажным. Резко похолодало лишь ближе к 3600 г. до н. э., причем нельзя не отметить, что эта климатическая веха совпадает с археологической: переходом от амратского (Нагада I) к герзейскому (Нагада II) периоду в истории додинастического Египта. Похолодание продолжалось примерно до 3200 г. до н. э.; в целом среднеполушарная температура понизилась по отношению к атлантическому оптимуму на 2,4 °C. В разгар этой климатической аномалии в Северо-Восточной Африке было гораздо суше и, возможно, несколько жарче, чем теперь. Таким образом, зарождение раннеегипетской государственности происходило в условиях сильных засух в Египте, что, не исключено, нашло отражение в "незрелости" социально-политической системы Раннего царства.

Около 3000 г. до н. э. климат Египта сделался несколько более влажным и оставался таковым примерно до 2900–2800 гг. до и. э., после чего имел место сухой эпизод, по-видимому, синхронный III династии. Вскоре, однако, в Египте возобновились дожди, что было связано с наступлением суббореального климатического оптимума, первая фаза которого пришлась на царствование IV–V династий. Теплый, влажный климат, в достатке обеспечивавший сток Нила и тем самым благоприятствовавший высокопродуктивному земледелию в нильской пойме, мы относим к главным условиям установления в Египте эпохи Старого царства социально-экологической стабильности.

Среди факторов, способствовавших ее поддержанию, мы рассматриваем гипотетическую регрессию Средиземного моря в III тыс. до и. э. Естественнонаучные данные в сочетании с информацией письменных источников позволяют поставить вопрос о том, что во времена III–V династий море отступало, освобождая все большее пространство Дельты. Регрессия могла облегчить дренажные работы в Нижнем Египте, которые в указанный период шли полным ходом, а также обусловить ту "безрассудную" щедрость, с которой цари начиная с V династии раздаривали нижнеегипетские земли храмам и отдельным сановникам. Эти дарения на определенном этапе, возможно, помогали царскому клану улаживать противоречия с номовой знатью и сдерживать центробежные тенденции, наметившиеся в политической жизни Египта во второй половине Старого царства.

Упадок Старого царства протекал в обстановке постепенного ухудшения естественной окружающей среды в Египте. При VI династии развитие суббореального климатического оптимума было прервано похолоданием, которое продолжалось примерно до 2055 г. до н. э. (температура опустилась на 0,5 °C). Климат Северо-Восточной Африки стал заметно суше; осадки резко сократились; пустыни вплотную подступили к долине Нила; местами песчаные дюны вторгались в речную пойму; уровень грунтовых вод снизился; сток Нила начал убывать. Археологические источники обнаруживают симптомы углублявшегося экономического кризиса в Египте. Власть на местах переходила к номархам; государство эпохи Старого царства ступило на путь дезинтеграции.

Вполне вероятно, что некоторые коренные преобразования, которые претерпел общественный уклад Египта в столетия, последовавшие за Старым царством, могли быть инициированы именно природной катастрофой, постигшей Египет во второй половине III тыс. до н. э. Так, мы выдвигаем гипотезу, что прогрессировавшее снижение разливов Нила стимулировало первые опыты замены на полях неспециализированных "рабочих отрядов" индивидуальными земледельцами-профессионалами. Вместе с тем подчеркнем, что в целом мы отнюдь не склонны объяснять назревавший в староегипетском обществе социально-политический кризис влиянием исключительно экологического фактора. Более того, до сих пор широко распространенную точку зрения, что непосредственными причинами краха Старого царства явились сильнейшие засухи и аномально низкие разливы Нила, в свете современных палеоклиматологических данных приходится признать ошибочной: кульминация экологической катастрофы в Египте наступила спустя почти два столетия после заката VI династии и совпала с началом Среднего царства.

Эпоху 1-го Переходного периода — Среднего царства мы квалифицируем как Второй социально-экологический кризис древнеегипетской цивилизации. 1-й Переходный период характеризовался катастрофическим иссушением водосборного бассейна Нила; нильский сток сократился до минимального значения за всю историю фараонов; уровень озера в Фаюмской депрессии значительно понизился. Экологическое бедствие и распад староегипетского централизованного государства нанесли удар по ирригационному хозяйству, голод и междоусобные войны опустошили ряд регионов страны. Население Египта оказалось в условиях, адаптация к которым требовала качественно новых принципов самоорганизации. Второй социально-экологический кризис явился эпохой поиска и утверждения этих принципов, цивилизационным рубежом, пролегшим между полуархаическим Старым царством и новоегипетской "мировой державой".

Одним из фундаментальных этапов этого переворота, согласно нашей гипотезе, стала ирригационно-технологическая революция, связанная с "изобретением" отводных каналов, которые позволяли орошать так называемые высокие земли, лежавшие за пределами заливной поймы Нила. Появление этих каналов, фиксируемое источниками 1-го Переходного периода, мы ставим в прямую зависимость от засухи и снижения нильских разливов, обусловивших потребность компенсировать убыль наиболее плодородных, естественно орошаемых земель в Египте. Древнеегипетское общество перешло к широкомасштабному преобразованию своего вмещающего ландшафта.

Апогеем "гидротехнической революции" в Египте эпохи Второго социально-экологического кризиса стало сооружение царями XII династии уникального ирригационного комплекса в Фаюмском оазисе, давшего возможность искусственно орошать часть территории страны и повышать уровень Нила в годы, отличавшиеся пониженным речным стоком. Фаюмский гидроузел, функционирование которого обеспечивалось восполняемыми водными ресурсами озера, в совокупности с отводными ирригационными каналами мы рассматриваем как фактор уменьшения экономической зависимости населения Египта от "капризов" природы, прежде всего климатических перепадов в Северо-Восточной Африке, влиявших на режим Нила. Вместе с тем мысль, что дополнительно осушенные в Фаюме земли стали житницей всего Египта Среднего царства, на наш взгляд, требует пересмотра: согласно расчету, вновь освоенные в Фаюме земледельческие угодья на пике своей производительности могли обеспечить зерном лишь около 55 тыс. человек — вероятно, население царского "домена", занимавшего в то время район оазиса. Хозяйственный подъем Фаюма, ставивший его владельцев — царей в экономически исключительно выгодное положение по отношению к правителям прочих территорий Египта, по-.видимому, способствовал укреплению царской власти, причем не только возврату страны от "феодализма" к принципам централизованного управления, но также, возможно, и зарождению гораздо более унифицированной социально-политической системы, отличавшей новоегипетскую "империю" от Старого царства.

Необходимо учитывать, что в начале II тыс. до н. э. глобальное потепление возобновилось, и ок. 1800 г. до н. э. наступила высшая фаза суббореального климатического оптимума; общий прирост температуры в сравнении с холодной аномалией конца IV тыс. до н. э. составил 1,8 °C. Это потепление характеризовалось максимальным увлажнением Северо-Восточной Африки за последние 5000 лет; сток Нила увеличился почти вдвое. Таким образом, расцвет Среднего царства, ассоциирующийся с правлением XII династии, был синхронен установлению в Египте весьма комфортных экологических условий.

На исходе Среднего царства, однако, похолодало, в результате чего Египет мог испытать ряд засух, как в 1-й Переходный период. Похолодание, оцениваемое в целом в 0,5–0,6 °C, продолжалось примерно до 1680 г. до н. э., после чего до конца II тыс. до н. э. температура лишь слабо колебалась около значений, близких современным. Таким образом, характерной чертой экологии новоегипетской эпохи было отсутствие резких изменений климата, что мы расцениваем как один из главных факторов социально-экологической стабильности в Египте XVIII–XIX династий, при которых страна фараонов достигла невиданного доселе могущества и международного влияния.

Крушение "империи" Нового царства при Рамсессидах (XX династия) рассматривается нами а контексте Третьего социально-экологического кризиса древнеегипетской цивилизации. По имеющимся данным, в связи с сокращением муссонных дождей в горах Эфиопии и ослаблением эрозии в водосборе Голубого Нила во II тыс. до н. э. в нильской пойме существенно сократился объем отложений ила. Мы выдвигаем рабочую гипотезу, что в результате иссякания илистых наносов, обеспечивавших плодородие аллювиальной поймы Нила, качество земель в Египте к началу правления династии Рамсессидов ухудшилось в два раза. Истощение почв в совокупности с ростом населения страны, по-видимому, потребовали распашки новых территорий, чем мы бы объяснили обширное хозяйственное освоение Дельты, развернувшееся еще при XIX династии. Однако если в Дельте благодаря предпринятым мерам социально-экономическую ситуацию, похоже, удалось на некоторое время стабилизировать, в Верхнем Египте положение становилось все более угрожающим: источники свидетельствуют о крупных недостачах зерновых поступлений в казну, массовом разорении "индивидуальных" земледельческих хозяйств, репрессиях администрации по отношению к неплательщикам. Функционировавший веками административно-хозяйственный механизм страны фараонов, отлаженный в иных экологических и социальных условиях, похоже, дал сбой. Экономический упадок вел к нарастанию внутриполитической напряженности в Египте, что оборачивалось ослаблением его влияния в Передней Азии и Нубии. Кульминацией Третьего социально-экологического кризиса стал распад новоегипетского централизованного государства.

…Мы завершили изложение основ концепции СЕИ древнего Египта. В перспективе — социоестественное исследование позднединастического периода истории фараонов, которое, как мы надеемся, приблизит нас к ответу на вопрос, почему древнеегипетская цивилизация, миновав Третий социально-экологический кризис и пережив ливийско-эфиопское владычество и ассирийское завоевание, тем не менее так и не удержалась на пути суверенного возрождения, что в итоге обернулось для египетской нации "осевого" времени окончательной потерей политической самобытности, а для Египта в целом — превращением из ведущей державы в сельскохозяйственную провинцию Средиземноморской и Ближневосточной Ойкумены.

Чикаго — Лос Анджелес — Москва

1998–1999 гг.

Автор глубоко признателен сотрудникам Отдела истории и культуры Древнего Востока и Отдела истории Востока Института востоковедения РАН, а также Государственного Эрмитажа, Российского государственного гуманитарного университета, Института Африки РАН и Московского энергетического института за конструктивную критику и профессиональную помощь при написании этой книги. The Author is grateful to the administration and staff of the Oriental Institute and Department of Near Eastern Languages and Civilizations, University of Chicago, for the opportunity to work in the Archives of the Oriental Institute, and for their tremendous help and kindness.

Замечания и предложения, пожалуйста, направляйте по адресу: prusakov@prusakov.msk.ru