Приручить огонь

Глава 9

Натали

Я уже сбилась со счёта, сколько времени прошло, как я очнулась. Свет с потолка слепил. Тишина угнетала. Безысходность холодила душу. Тело всё ещё не слушалось. Я лежала под странным прозрачным куполом и ждала. Это всё, на что я была способна. Кричать я не могла, как и повернуть голову, чтобы оглядеться. Только светящийся потолок, заставляющий щуриться. Его делили квадраты, много квадратов, но я видела только шесть.

Кто меня украл и зачем? Было страшно, так как мысль, что дедуля добрался до меня, давно уже угасла. Он бы никогда меня не держал в этом саркофаге, мне приходило на ум только это сравнение. Саркофаг, в котором было страшно лежать.

Я пыталась вспомнить, кто меня окликнул. Унжирец, однозначно. Малиновые волосы, как у жениха, но голос был другим. Или я не узнала Ли?

Зачем он так поступал со мной? Почему, зная, что проснулась, до сих пор не пришёл и не выпустил. Почему сомнения, что это Ли, грызли меня, подтачивая веру, что всё будет хорошо.

Я расслабилась, настолько привыкла, что манаукцы меня прикрывают. Но Жибор был занят, был увлечён боем. Не стоило отходить от него ни на шаг. Я должна была следовать за ним, ведь только с ним я была в безопасности. А я…

Зажмурилась, то ли от яркого света, то ли от воспоминаний о Жиборе, но слёзы покатились по вискам, неприятно щекоча. Хотелось, что бы это всё приснилось, просто закрыть глаза и оказаться у себя в блоке, а рядом он. Я даже готова его умолять, лишь бы он обнял и притянул к себе. Только бы подальше от этого саркофага.

Сколько мне ещё лежать, не имея возможности шевельнуться? Словно у меня нет тела. Ни есть, ни пить — ничего не хочу. Так не бывает! Мысленно я звала на помощь хоть кого-нибудь, но всё чаще Жибора. Костерила его на все лады, что бросил и не ищет. Это ведь его обязанность — следить за мной. Он обязан найти меня, просто обязан. Костьми лечь, но из-под земли достать.

Вдруг тишину нарушили шорохи, а затем звук шагов. Наконец-то, не буду мучиться неизвестностью!

Надо мной склонился унжирец с малиновыми волосами и серыми глазами, настолько серыми, что впору назвать земными. Даже опешила.

— Я рад, что вы пришли в себя, госпожа Новик, — я узнала голос того, кто окликнул меня в коридоре. Вот он, мой похититель! И кто он такой?

Я его точно не встречала. Не узнаю его. Определённо мы не знакомы. Способность говорить не возвращалась, как и двигаться я всё ещё не могла.

— Не стоит беспокоиться, вам ничего не угрожает. Я не утерпел и пришёл вас проведать. Я ваш большой поклонник. Бывал на всех ваших выставках. Вы невероятно талантливы, хотя это и неудивительно. Я скупил все ваши картины, которые мог. Вы просто не представляете, как я счастлив видеть вас так близко, прикасаться.

О нет! Убейте меня! Меня украл фанатик! О Создатель! Только не это! Я как-то не думала над таким поворотом судьбы. Мне говорили, что некоторые гении так и заканчивают свою жизнь в руках фанатиков-маньяков. Надеюсь, он не коллекционер каких-нибудь жизненно важных органов.

— Скоро прилетим, потерпите ещё немного, моя госпожа. Ваш отец умел видеть красоту в простых линиях. Вы невероятно прекрасны, — с придыханием прошептал этот неизвестный, погладил стеклянную поверхность саркофага и удалился, оставив меня слепо щуриться от яркого света.

И что это было? Не дедушка, не Ли, а совершенно незнакомый унжирец? Да почему он? И главное, зачем?

Эх, сюда бы Линду, она бы сразу мне объяснила, что к чему. А так приходится до всего своим умом доходить. Ну почему я?! Подумаешь, рисую умопомрачительные картины. Неужели за это надо обязательно красть. Я же беременная!

Но мои мысленные стоны никто не услышал. Унжирец ушел, и наступила тишина. Если мы летим, то почему я не слышу шума турбин, рокот мотора, или что там у него? Почему беззвучно так, словно я в вакууме?

Прикрыв глаза, решила подумать. И так увлеклась, что готова была рыдать от безысходности и неприглядности своего будущего. Меня точно убьют, если не успеют спасти. Зачем ему меня, вообще, красть? Сексуальные маньяки это делают, чтобы утолить похотливый голод. Просто маньяки — на кусочки порезать. Какие ещё остаются маньяки? Но всё равно один конец — летальный исход.

Я не хочу умирать! Я же только-только начала наслаждаться жизнью!

Слёзы текли из глаз, и предательски засвербело в носу. Прекрасно, придёт фанатик, а я в таком виде пред ним предстану, что точно убьёт, как монстра из страшного сна. Всхлипнув, удивлённо моргнула, когда поняла, что пальцы стали отходить. Я чувствовала, как кожу колет на самых кончиках.

Уверенность, что не всё так плохо, придала сил, и я стала пытаться сжать кулак. Как учил меня один хулиган, любое стекло можно разбить, если долго бить в одно и то же место. Так и поступлю! Я в кровь разобью руки, но выберусь отсюда!

Час, два или несколько минут. Я терялась во времени, терялась в реальности. Это была мука — ждать. Я сходила с ума, пытаясь услышать хоть что-то. Рука всё ещё не поднималась, как бы я ни старалась. Зубы болели от того, как сильно я их стиснула.

Но все мои старания пропали даром, когда странный фанатик вернулся и, мило мне улыбаясь, сообщил, что мы прибыли домой. Вы посмотрите-ка! Я домой вернулась, интересно куда!

Всё также в саркофаге он меня транспортировал по небольшому коридору, и я мысленно присвистнула, когда увидела голубое небо, зелёные кроны деревьев и птиц. Я на Унжире! Не обманул.

Мир наполнился звуками! А то я думала, что оглохла, была такая дикая мыслишка. Унжирец переговаривался с кем-то невидимым для меня, причём оба радостно поздравляли друг друга с успешной операцией. Значит, он действовал не один, а была целая команда похитителей. Странно для маньяка. Обычно они действуют в одиночку. Хотя откуда мне знать, как действуют маньяки? Может, мои фанатики уже секту организовали. Ой, что-то мне нехорошо. С одним бы я управилась, особенно унжирцем. Дело-то плёвое — лицом об пол, три секунды и всё. А тут опять неизвестность, сколько членов этой шайки?

Пока думала, небо сменилось потолком грузового транспорта. Мой похититель забрался в кузов и сел рядом, нависая надо мной.

— Вам понравится. Я приготовил вам комнату, как вы любите — ничего розового и девчачьего.

Он ещё и мои вкусы знает? Я никогда не смогу понять фанатиков. Это выше моего понимания.

— Подушки полосатые, зелёные с золотом.

Откуда он узнал про мои любимые цвета? Он что, обо мне всё знает?

— Платья только чёрные с металлическими вставками. Сапожки на невысоком каблуке. Знаете, я обожаю смотреть на ваш постер, который вы сделали к вашей последней выставке. Вы с него бросаете вызов одними глазами.

Как попросить его заткнуться? Я не стремилась к такому вот обожанию.

— Ещё минут пятнадцать и будем на месте.

Я закрыла глаза, не в силах смотреть на фанатика. Не хочу, чтобы он увидел мой страх. Я не ожидала, что кто-то будет так дотошно следить за моей жизнью. Так досконально изучать мои предпочтения. Это же ненормально!

Время тянулось очень медленно, унжирец замолчал, и я была так ему благодарна, даже приоткрыла глаза, встречаясь с ним взглядом.

— Знаете, — всё же не смог молчать этот парень, — я столько лет грезил этим моментом, что даже не могу до сих пор поверить. Вы и я, вдвоём, одни. Я могу говорить с вами, делиться своими мыслями.

Да запихай свои мысли куда подальше, больно надо мне их слышать! Ну что за жизнь у меня такая? Чем я провинилась перед Создателем?

— Мы будем идеальной парой.

Что? Я не ослышалась? Он мечтает, что мы станем парой? Да он больной, что ли?

— Понимаю ваше возмущение. Знаю, что ваш отец заложил в вас тягу к манаукцам. Но я заказал себе линзы. Вас же привлекают красные глаза, я прав?

Чёрт! Он чертовски прав. Глаза! Вот что меня всегда интересовало в манаукцах. Этот удивительный гранатовый цвет с переливами и блеском.

— Я воспитаю нашу крошку. Она никогда не узнает, что я неродной отец.

Чёрт, ещё раз. Хотя… Можно и поиграть в семью, почему бы и нет? Главное, вовремя сделать ноги. Фу, даже от сердца отлегло. Убивать он меня не собирался, кажется. Даже воспитывать ребёнка планировал. Хотя кто ему даст.

— Я просто не представляю, о чём думал ваш отец, считая, что такая, как вы, может жить среди этих варваров. Они, конечно, привлекательны с точки зрения… Я что-то разговорился, — остановился унжирец, а я мысленно застонала от облегчения.

Я уже ненавижу его ласковый голос. Но, лёжа с закрытыми глазами и думая над словами унжирца, поняла одну вещь: он упоминал моего отца, притом неоднократно. И что за странные намёки про манаукцев? При чём тут жить среди них? Отец знал, что я прячусь у Линды, но мы не раз обсуждали с матерью, что это временно, что как только дедушка успокоится, я буду жить самостоятельно. И странная фраза про глаза. Как-то всё непонятно и подозрительно.

— Ну вот и прибыли, — радостно возвестил мой похититель, и я вновь покатилась в своей переноске.

Странно называть домом бункер. Подвал, в котором мы оказались, плавно перетекал в длинный коридор, в котором было очень много ламп. Они мелькали, проносясь надо мной, слепили. Хотелось просто закрыть глаза и не присматриваться. Но я не могла себе этого позволить, пыталась запомнить повороты и направление, на случай побега. Наше путешествие коридором не закончилось, был лифт, затем ещё один коридор и, наконец, белоснежный потолок большой комнаты.

— Не повредил? — спросил женский голос.

Кроме белого потолка я заметила медицинские аппараты и унжирку с белоснежными волосами. Она приблизилась, обеспокоенно оглядывая меня.

— Нет, ты что? — возмутился мой похититель, любовно поглаживая стекло саркофага.

— Даже не верится, что мы это сделали, — пробормотала напарница, обращаясь к нему, но глаз с меня не спуская. — Это же уникальный эксперимент. Её отец может собой гордиться.

— Увы, он пал духом. Но мы докажем ему, насколько он велик. Они ещё заплатят нам за наших родителей.

— Да, мы сделаем клонов и создадим армию.

Слушала я их и понимала, что, наверное, меня разыгрывают. Ведь ради славы шоумены готовы на всё. Где-то есть скрытая камера, которая снимает меня, а кто-то смеётся, надрывая живот. Ну как эти дети пафосно общаются. Кто в здравом уме захочет создавать армию клонов. Клоны под запретом у всех свободных рас, без исключения.

Надо подыграть им, чтобы не чувствовали себя второсортными актёрами.

После этой мысли страх пропал. Я, наверное, устала бояться. Да и не привыкла я этим делом заниматься. Хотелось уже завершения этого фарса.

— Подключай, — приказал юноша.

Хоть он и выглядел молодо, но что-то подсказывало, что он намного старше меня, да и приказы раздаёт лихо. Девушка пошла что-то подключать, а мы переглядывались с малинововолосым.

Вдруг саркофаг зашипел, а я испугалась, озираясь. А затем крышка отошла в сторону, и я смогла сесть. Комната оказалась очень большой и белоснежной. Девушка встала с колен, отряхивая руки, и посмотрела на меня с большим интересом, как и похититель.

— Ну и что это всё значит? — сипло спросила я, пытаясь держаться высокомерно.

В теле чувствовалась слабость, как после утомительно долгого сна.

— Позвольте представиться, меня зовут Декер, а это Малена.

— А Дома? — насмешливо уточнила, видя, как оба переглянулись.

— Мы все братья и сёстры, мы отреклись от своих Домов.

— Ой, да не лгите. Отказались они. Зачем меня выкрали? — задала следующий вопрос, растирая запястья, которые терпли.

— Мы с большим удовольствием вам расскажем за ужином, где собрались все, чтобы поприветствовать вас.

— Автографы раздавать не буду. Руки не слушаются, — невесело усмехнулась и попыталась выбраться из саркофага.

Унжирец позволил себе непростительно близко приблизиться ко мне, протягивая руку, за что и поплатился, когда я вывернула её и другой рукой ухватилась ему за горло, настороженно поглядывая на вскрикнувшую девушку. Её белые волосы сливались с халатом, вызывая стойкое сравнение с лабораторной мышью.

Включив комм мужчины, который был у него на тыльной стороне ладони, я попыталась набрать номер Линды. Только этот номер я могла набрать в стрессовой ситуации, не задумываясь. Даже мамин не всегда с лёту называла.

— Эй, красавица, чего стоишь? Беги за помощью, а я пока с твоим сообщником пообщаюсь, — выкрикнула я, удерживая дёрнувшегося, было, мужчину, но мои пальцы больно впивались в глотку и я это знала.

Мышь убежала, закрыв за собой дверь, а я подняла выше руку унжирца, проверяя, установилась связь или нет.

— Вот не понимаю вас, фанатиков. Сколько можно лезть в мою жизнь? Понимаю там, трусики украсть, или туфли, но зачем всю-то меня украл, а?

Нагнулась вбок, чтобы заглянуть в лицо унжирцу. Он улыбался, кося на меня глаза.

— Люблю, — сипло прошептал он, а я усмехнулась.

— Так не ты один любишь. Я красивая. Таких, как ты, много и чем же ты лучше остальных?

Унжирец засипел, и пришлось чуть ослабить захват. Я же поглядывала на экран его комма, в ожидании, когда появится лицо сестры.

— Я знаю, зачем вас создал отец. Я помогал ему в этом.

— Что? — опешила я от такого заявления. — Как это помогал? Тебе сколько лет, Декер?

— Тридцать восемь, — сообщил он, и я присвистнула.

— Хорошо сохранился, — заметила я ему. — Ты только про пару забудь. Ты не в моём вкусе.

— Я знаю, — всё с такой же улыбкой на устах сообщил мне Декер.

— Всезнающий ты какой-то. Ну и зачем отец меня создал, по-твоему?

— Чтобы вы родили ребёнка от манаукца, — безмятежно ответил он, а я даже выпустила его из рук, оттолкнув.

Линда так и не взяла трубку, а жаль.

— От манаукца? — переспросила, садясь на стул возле саркофага.

Декер заговорил, медленно приближаясь:

— Наши отцы хотели создать совершенного унжирца, наподобие манаукцев. И вы первый шаг к этому. Второй — рождение вашей малютки.

Я встала, когда поняла, что унжирец был близко, отошла от него, обходя саркофаг. Агрессии в нём я не чувствовала, но всё же не хотела подпускать его к себе. Странный он какой-то. Говорит, что любит, а что-то страшно от его слов. Унжирец проверил комм, затем снял его с руки и убрал в карман. Думает, что туда я не доберусь?

— Так ты не фанат, получается? — уточнила у него.

— Что вы. Я очарован вами. Я же принимал участие в проекте, я видел, как творилось чудо. И это чудо — вы.

— Вот оно как. И что же вы запланировали для меня? — поинтересовалась у Декера, осматривая комнату и держа унжирца подальше от меня, заодно выискивая оружие.

— Счастливую жизнь со мной.

— Почему с тобой? Вас же много, братьев и сестёр, я хочу посмотреть всех. Вдруг среди вас есть кто-то посимпатичнее.

— Вам не понравится ни один, — заверил меня Декер, а я насмешливо смерила его взглядом.

— А вдруг, — ответила ему, чуть улыбаясь.

— Я знаю, — возразил Декер, не желая сдаваться. — Да и никто не любит вас как я, никто не будет так же предан.

Я рассмеялась, поражаясь наивности некоторых. Приблизилась, умыкнув со стола ручку и вглядываясь ему в глаза, тихо прошептала:

— Ты же знаешь, какой меня создали. Я не признаю правил.

— Да, вы дерзкая и своевольная, — с придыханием шептал Декер и робко попытался огладить меня по волосам. Странный он, явно ботаник. Наклонила голову и отстранилась, не давая ему шанса прикоснуться. Он с грустью вздохнул и закончил мысль: — Поэтому я привёз вас сюда. Это секретная база нашей организации. Вам отсюда не сбежать.

Это он зря. Теперь из упрямства сбегу.

— Ну раз так, то веди кормить меня, — приказала ему и отступила в сторону. Декер прошёл к двери, открыл её и замер, рассматривая вооружённых собратьев по разуму. Ну точно, ботаники, хотя среди них были и крепкого телосложения. Я оценивающе оглядела собравшихся унжирцев, а у кого-то взыграла ревность. Декер приказал расступиться и идти в столовую.

Я поразилась такой покорности, с которой его послушались. И через несколько секунд проход был пустым. По-новому всмотрелась в этого, с виду стройного унжирца. Обычно никто не слушается таких щуплых, если только он не высокого рода или не сильный воин. Декер сделал жест рукой, приглашая следовать за всеми.

Проходя мимо, тихо обронила ему как бы между делом:

— Красный цвет тебе подойдёт.

Реакция не заставила себя ждать, мужчина замер и чуть отстал от меня, смело идущей за толпой моих фанатиков. Правда, идти было недалеко. Прямо за поворотом оказались двери в столовую. Холодность, отчуждённость, обожание — дикая смесь, но всё это я видела в лицах унжирцев, которые встали по обе стороны коридора и пропускали меня внутрь. Приятно иногда чувствовать себя королевой! Все тебя уважают, преклоняются перед твоей красотой, но в любой момент готовы накинуться и разорвать на куски. Но, как говорила Линда, если не можешь победить врага, то вливайся в его коллектив и разлагай изнутри.

Даже не представляла, как долго смогу играть в этот фарс, насколько хватит моих нервов. Но, пройдя во главу стола, демонстративно села, заявив:

— Прошу всех к столу. Что там жмётесь, как неродные.

Больше приглашать никого не надо было, даже наоборот, отгонять впору особенно активных. Что и сделал Декер, сев по правую руку от меня и пытаясь утихомирить особенно растроганных, которые желали прикоснуться ко мне, пощупать.

— О, я в восторге от ваших картин! — вещала белая лабораторная мышь, усевшаяся по левую руку от меня, Малена. — До сих пор не понимаю, как вам удаётся так живо передавать красками мимику и эмоции.

— У меня хороший учитель, — благосклонно улыбнулась я девице, взглядом прощупывая собравшихся в поисках потенциальных помощников. Ну не верила я, что тут все невменяемые фанатики, решившие, что могут удерживать меня силой и им за этого ничего не будет.

Декер обслуживал меня, накладывал мне на тарелку изысканные деликатесы, наливал вино. Я поблагодарила его, делая вид, что увлечена разговором с Маленой. Больно она мне моего альбиноса напоминала, если бы только не зелёные глаза.

— Ну что ж! — я встала, схватив бокал, который мне так любезно наполнил Декер. — За встречу!

Пить я не собиралась, а вот унжирцы только и ждали приглашения. Я же поставила бокал, даже не пригубив из него, и вновь обратилась в слух.

— Я с детства мечтала рисовать, как вы, — лепетала блондинка, а я ей сочувствовала, мысленно строя рожи. Все мечтают, но не многие могут.

— Я скажу тебе одно. Я даже не задумывалась, насколько я талантлива, пока меня не привели в академию искусств и не всучили кисти. Так что я верю, что у тебя получится. Пусть не портреты, но пейзажи. Лучше начинать с них.

— Неужели, — послышалось восторженное со всех сторон.

А я поздравила себя с личным фанклубом на Унжире. Я всё ещё надеялась, что меня разыгрывают и скоро распахнутся двери и оттуда посыплются организаторы съёмок, будут поздравлять меня. Но, увы, надежда таяла, глядя на этих дилетантов. Они реально жаждали стать художниками, уверившись, что всё так просто.

— Да, именно так. Кто-то лучше рисует грифелем! Кому-то по душе акварель. Ну а есть те, кто рисует с помощью планшета, — вещала я, поглядывая на притихшего малинововолосого.

— Давайте выпьем за наши начинания! — предложила я следующий тост.

Декер нас не поддержал, поэтому, сев на место, решила и его подразнить.

Склонилась к нему и тихо прошептала, указывая на самого крупного унжирца:

— Как тебе вон тот. Он кажется крепким малым.

Декер смерил меня взглядом, затем так же тихо прошептал:

— Он не так уж и хорош, как кажется.

— Да неужели? — наигранно удивилась я и уточнила: — И в чём его изъян?

— Он грубоват и недостаточно умён.

Я рассмеялась, хлопнув Декера по плечу, отмечая про себя, что он даже не дёрнулся, хотя я била с силой:

— Так в этом же и прелесть! Тебе не кажется? Красные линзы и чем не манаукец, — сообщив это своему похитителю, я встала и схватила бокал, чтобы отсалютовать им, глядя прямо в глаза цвета вишни парню с фиолетовыми волосами. — За наше светлое будущее и за исполнение всех планов!

Меня поддержали, вставая со своих мест, а крепыш понял мой намёк. Декер же приблизился ко мне и тихо прошептал:

— Я бы вам не советовал…

— Не ревнуй, — чуть заплетающимся голосом прошептала ему в самое ухо, отмечая, что Декер реагировал на мой флирт с ним. — Лучше посмотри, какие у него сильные руки, как крепко он держит свой бокал. И почему меня папа такой создал? Падкой до крепких мужских тел. Не подскажешь? Так и хочется налить ему на грудь вина и слизывать.

— Вы пьяны, — сделал логический вывод мой похититель, а я обиделась.

— Что? Кто это тут пьян? — возмутилась, громко стукнув по столу бокалом, расплескивая вино. — Сам налил, а теперь недоволен! Вот всегда так, только встретишь компанию по душе, найдётся зануда и будет воспитывать.

Повернулась к мыши и весело предложила:

— Хочешь, научу рисовать!

— Да, конечно, — радостно ответила та.

— Берём вот того брюнетика, — указала я на вишнёвоглазого, — бутылку вина и пошли в спальню.

Брюнетик с готовностью встал из-за стола, Малена тоже решилась подняться, даже за бутылкой потянулась, но меня за руку схватил Декер и попытался прижать к себе, но я была так неуклюжа, что упала, уронив на унжирца стул.

Тот зашипел, но меня выпустил, а я вскричала:

— Нам нужен врач! Среди вас есть доктор? У него ушиб!

Как оказалось, докторов полно, но никого из них Декер к себе не подпустил, заверив, что всё с ним хорошо.

А в это время брюнет приблизился и напомнил:

— Вы хотели учить рисовать.

Я поразилась его хамству, восторженно ахнув и переглянувшись с понявшей меня мышью.

— Да, — с придыханием выдала я, кивнув ему, подхватила Малену и крикнула девчонкам: — Кто с нами на мастер-класс? Модель готова обнажиться!

Робкие взгляды, алчные улыбки — да, да. Все мы грешны, особенно в подпитии.

Декер попытался нас остановить, но нас было больше.

— Как же тебя звать? — решила уточнить у самого вежливого хама, которого я встречала в своей жизни.

— Лука, — с гордостью изрёк он, а девчонки зашептали о том, что он тут самый классный, не считая Декера. Тот оказался вне конкуренции, но Лука… Мечтательное закатывание глаз, многозначительные улыбки — что-то за этим кроется.

Всё выяснилось, когда Малена нас ввела в специально оборудованную под студию комнату.

— Ух ты, — вырвалось у меня.

Да они основательно подготовились к моему прилёту.

Осмотревшись, предложила девушкам разбирать инструменты, а Лука начал раздеваться.

— Для начала вы должны присмотреться к модели, отмечая все его чёрточки, складочки, — стала наставлять я дамочек, взгляды которых и так были нацелены на безупречное и подтянутое тело унжирца. Он раскинул руки в стороны, давая нам возможность оценить его. Соблазнительный торс, узкая талия и длинные стройные ноги, затянутые в чёрные узкие брюки. Я усмехнулась, глядя на Аполлона местного разлива. Откинув ладонью густые фиолетовые волосы назад, Лука призывно смотрел на меня, словно подарок, который нужно просто взять и ничего больше. Вот он, готовенький и наивненький. А вот они, пираньи, которые только и ждут моего сигнала, чтобы съесть его. Я закусила губу, приподняла одну бровь, всматриваясь в тёмные глаза цвета спелой вишни. Парень знал себе цену и явно пользовался этим направо и налево, даже аромат стал источать сладкий, волнующий.

Я протянула бутылку с вином Малене и тихо шепнула:

— Напои его. Пусть напиток богов наполнит его рот и будет скатываться по подбородку ему на грудь. А остальные смотрите на игру света. Вы должны влюбиться в это прекрасное тело. Влюбиться и найти свой цвет страсти. Ведь он не может быть у всех одинаковый. У каждого свой. Найдите его.

С этими словами я подтолкнула мышку к Луке, а сама отошла к выходу, где одиноко стоял Декер.

— Спасибо, — поблагодарила его, — ты постарался для меня. Студия просто идеальна, жаль, нет панорамного окна на всю стену с видом на густой лес.

— Сделаем, — кивнул он, затем строго спросил: — Зачем вы затеяли всё это? — указав на вошедших в азарт девчонок. Малена встала на небольшой табурет и поливала Луку сверху, под дружное подбадривание и советы.

— Вы мои фанаты, — возмутилась, всё ещё разыгрывая опьянение. — Нельзя пренебрегать любовью фанатов — это мой мастер твердит мне каждый день. Нужно поддерживать интерес к своему творчеству. А ещё, — проворковала я, разворачиваясь к нему лицом, — я мечтала запечатлеть вакханалию. Когда сняты маски, когда царит лишь похоть и страсть, звериные инстинкты главенствуют над нравственностью. Где, как ни здесь, где собралось столько беспринципных унжирцев, я могу это увидеть.

— Но вы не собираетесь принимать участие, — уверенно закончил за меня Декер.

— Конечно, нет, — рассмеялась в ответ, лукаво улыбаясь, — вдруг кто заразный. Лечись потом. Это вы тут все доктора, а я обычный художник. Да и к тому же Малена запала на Луку.

— А вы нет, — вернул мне Декер, всматриваясь в моё лицо.

Он протянул руку, а я шаловливо ударила по ней, чтобы не смел даже надеяться.

Унжирец усмехнулся и сухо заявил, отворачиваясь, словно ему было тяжело смотреть на меня:

— Не думайте сбежать. Только я могу открыть замки на поверхность.

Я же прижалась спиной к стене и легонько дёрнула за малиновый локон. Дождалась, когда Декер обернётся ко мне и заявила:

— Я не смогу тебя полюбить, даже не старайся.

— Я знаю, — тихо ответил Декер. — Я же сам вас такую сделал. А теперь жалею, что выполнил тогда его просьбу. Но в тот момент я был так счастлив. Мой отец тогда уже сидел в тюрьме. Его заменил ваш.

Я горько усмехнулась, перевела взгляд на Малену, которая уже целовалась с Лукой, а девчонки что-то малевали на холстах.

— Смешно получается. Я своего отца не знала, а у тебя их было аж два.

Психанув, вышла из студии. Отчего-то стало обидно. Я же с детства мечтала о нормальном отце, о таком, как у всех.

— Госпожа Натали, — позвал меня Декер.

Я показала ему вульгарный знак рукой, не желая с ним общаться.

— Натали, постойте, — не отставал Декер, а я шла по неизвестному коридору, выискивая, куда бы забиться и разгромить там всё.

— Натали, — догнал меня Декер, схватил за руку и развернул к себе.

Я дёрнула его на себя, размахнулась, желая врезать ему в лицо. Но Декер блокировал удары и прижал к стене. Вот тут он раскрылся. Он был сильным и умелым бойцом, а под ботаника лишь маскировался.

— Ну и какой он, мой папочка? — выкрикнула я ему в лицо, сквозь злые слёзы. — Вы, наверное, мило общались по-мужски, да?

— Натали, я понимаю, что вам больно…

— Да что ты понимаешь? — взорвалась я и сумела оттолкнуть от себя унжирца, а затем атаковала. — Я урод! Я недоземлянин, недоунжирец! Я недостойна того, чтобы папочка общался со мной! Да и зачем? Ведь у него есть такой милый сыночек, как ты! Ты отобрал у меня всё! И отца, и нормальную жизнь!

Декер пытался схватить меня, но я не давалась, наносила ему удары ногами, вымещая зло.

— Ну и каково это — иметь отца?! Каково это — делить радости с ним?! Каково это — чувствовать его любовь?!

В какой-то момент я оступилась, или слёзы ослепили, но он меня поймал, прижал спиной к груди, сцепил руки, стискивая меня в объятиях.

— Натали, всё не так! — кричал мужчина, но я не верила ему. Зажмурилась, мотая головой. — Он никогда не любил меня! Никогда!

— Конечно, не любил! Только тебя он воспитывал как сына, а я всего лишь неудавшийся эксперимент!

— Мы докажем ему, что это не так, — пообещал мне Декер.

— А кто сказал, что я что-то ему хочу доказывать?! — взвилась я, с силой наступила мужчине на ногу, разрывая захват. На наши крики сбежались мужчины-унжирцы. Это меня и привело в себя. Я смахнула слёзы, глубоко вздохнула и бросила Декеру:

— Кажется, нам есть, что с тобой обсудить.

— Непременно и прямо сейчас, — он подхватил меня под руку и повёл за собой, тихо шепча:

— Не стоит принижать себя, Натали. Вы то чудо, которое ждали годами. Стольких лишили жизни, столькие потеряли семью. И всё ради того, чтобы появилась такая, как вы. Вы билет унжирцев в светлое будущее.

— Сладки речи, даже горечью отдаёт. Зачем создавать того, с кем и парой слов нормально не можешь перекинуться? Зачем?

Длинный коридор сменился другим, таким же безликим и светлым. Я мысленно читала названия на дверях и внимательно слушала унжирца, оглядываясь назад. Как ни странно, за нами никто не шёл.

— Что бы вы ни думали, но я вас люблю, — обернулась к Декеру, удивлённо вскинув брови. Уже столько раз это повторил, словно себя уговаривал. — С первой минуты, как увидел вас. Я не мог покинуть Унжир долгое время, но когда срок заключения закончился, рванул на поиски. Я так хотел увидеть плоды своих трудов! Я пришёл на вашу выставку и увидел вас там, в кругу журналистов. Вы улыбались, мило смущаясь, на фоне ваших картин! Я был окрылён счастьем, когда понял, что эксперимент удался. Что все жертвы не напрасны. Вы рисовали мужчину-землянина, но вылитого манаукца. Даже не встречаясь с ними, вы подсознательно о них грезили. В тот день я купил пару-тройку картин. Они здесь.

Он открыл двери с надписью «кабинет директора», а там…

Я не сумела удержаться от смеха, хватаясь за живот. Я осматривала стены кабинета, на которых висели Линдины картины с изображениями Викрама.

— Я-то ума не могла приложить, кто их скупил и так скоро. Вот только не знаю, как и сказать, чтобы не обидеть. Это не мои картины, а сестры. Это её тянет к манаукцам как магнитом. Это она рисовала в любовной горячке, вовсе не я.

С победной улыбкой обернулась к Декеру, отмечая, что он нисколько не расстроился, лишь задумчиво осматривал картины.

— Я не силён в живописи, — признал данный факт унжирец, опираясь бедром о стол. — Но я был уверен, что эти картины ваши.

— Я обманула всех, — улыбнулась, вспоминая, как всё на самом деле было. Как Викрам потребовал признаться журналистам, назвав истинного автора. И как никто не поверил, кроме моего мастера.

— Да уж, вы полны загадок. Но это даже обнадёживает меня, — пробормотал мужчина, приближаясь ко мне со спины.

Его осторожные прикосновения к волосам я почувствовала, когда он убрал их в сторону, приоткрывая шею. Я обернулась, но не успела среагировать, он меня поцеловал, крепко сжимая в объятиях. Я не паниковала, ведь даже планировала его завлечь, расслабить, а потом сбежать.

— Это ведь означает, что у меня есть шанс?

— Какой ещё шанс? — не поняла я его слов.

Попыталась вырваться, но Декер держал крепко. Не так, как Жибор, но чтобы вырваться мне придётся попотеть.

— Заполучить твоё расположение. Наступит активная фаза, и я смогу попробовать тебя, — жаркий шёпот и недвусмысленный подтекст заставляли напрячься.

— Пф-ф-ф-ф, размечтался! — выкрикнула и стала вырываться.

Уж не знаю, почему он казался мне слабаком. Я взвизгнула, когда меня ловко подняли над полом, а затем опрокинули животом на стол. Опираясь руками о столешницу, я всё ещё думала, что справлюсь с ним. Ну не могла я так просто проиграть, только не ему. Нет!

— Знаешь, что самое обидное, что я сам тебя такую создал, сам, вместе с твоим отцом. И влюбился. Ты самое лучшее, что у меня получалось.

— Тогда прими мои соболезнования — ты бездарь! — пыхтела я, чувствуя, что упирается эта сволочь в меня возбуждённым пахом.

Схватив за волосы, Декер развернул меня к себе лицом и с алчной улыбкой произнёс в самые губы:

— Нет, ты совершенство.

Поцелуй его был противный. Во мне всё возмущённо передернулось от омерзения. Тонкие губы, чуть влажные, несмело или неумело прижимались к моим.

— Ты хоть что-нибудь можешь сделать по-мужски? — тихо выдохнула, яростно глядя на Декера.

Он усмехнулся и решился на страстный поцелуй, сминая мои губы, тараня их языком.

Ну кто меня просил его злить? Меня сейчас точно стошнит! Эти мысли промелькнули, но улетучились, когда дверь распахнулась, и яростный рык огласил кабинет.

Я с радостью увидела Жибора и ещё нескольких манаукцев в форме. Мой красноглазый ворвался в кабинет и сорвал унжирца с меня, а затем я услышала, как тот захрипел. Обернулась, и с ужасом ахнула: Декер лежал на полу у ног Жибора со странно вывернутой головой.

— Мамочки, — пробормотала я, понимая, что с таким переломом не выживают.

Сколько раз я видела кровь, сколько раз мне вправляли плечо или делали тугую повязку на руки. Я часто видела, как молодые парни сплёвывали себе в ладонь зубы вместе с кровью, но никогда прежде я не видела мертвеца. По молодости мы бились яростно и отчаянно, разбивая друг другу лица до неприглядного синего месива. Нас боялись, потому что мы были дикими. Но никогда прежде я не видела мертвеца, которого всего пару секунд назад я сама желала убить.

Я не знаю, что больше ввело меня в шок: мёртвый Декер или злой Жибор. Но перед глазами всё поплыло, а ноги ослабели.

Манаукец легко подхватил меня за талию и усадил на стол, требовательно поднял моё лицо, поворачивая из стороны в сторону, придирчиво осматривал.

— Где болит? — сипло спросил он у меня.

А я кусала губу, чувствуя, что меня начинает трясти. Озноб пробежался по позвоночнику, и чтобы согреться, прижалась к Жибору, обнимая его за талию.

— Ты всё же пришёл, — прошептала, зажмурившись.

Облегчение, как лавина, обрушилось, и слёзы неудержимым потоком полились. Никогда и никого я не ждала с такой надеждой. Я же верила, что он меня спасёт. Верила и ждала. Вот глупая.

— Всё хорошо. Я с тобой, — шептал Жибор, а я подглядывала за тем, как бравые манаукцы выносят тело Декера.

Когда нас оставили одних, я подняла лицо и капризно спросила:

— Ты почему так долго? Я чуть не умерла от страха!

— Я долго? — предупреждающе переспросил Жибор низким голосом.

Красные глаза сощурились, а его руки сжались на моих плечах. Но я продолжала распаляться. Я не могла не высказаться. Ведь это его вина, что меня украли!

— Да! Долго! Я ждала тебя, ждала, а тебя всё нет и нет. А эти фанаты мне тут о клонах рассказывают, — ругалась я, размазывая слёзы по щекам.

Вообще, расклеилась, как сахарная. Всё же страшно, когда крадут, увозят непонятно куда и склоняют к порочной связи.

Жибор тяжело вздохнул, зарылся одной рукой в волосы и заставил меня замолчать.

Как же я соскучилась по таким вот собственническим поцелуям, когда не спрашивают, когда умеют доставлять удовольствие, знают, как тебе нравится.

Обвила руками его шею, зарываясь в короткие белоснежные волосы, замычав от наслаждения. Все страхи как рукой сняло, словно и не было ничего. Словно и не расставались. Неожиданно Жибор больно укусил меня за губу и оттянул её, заставляя тянуться за ним. Взгляд при этом у него был такой злой, что я забеспокоилась, а затем резко оттолкнула. Он расцепил зубы, и мы, тяжело дыша, долго смотрели друг на друга, прежде чем Жибор заявил:

— Это тебе урок — от меня не сбегать. Если сказал ждать здесь, значит, надо ждать.

— Да что ты себе возомнил? Где хочу, там и жду. А ты потрудись и найди меня. Пока кто-нибудь другой не нашёл, — обиженно отвернулась и попыталась соскочить со стола на пол. Но манаукец, расположившийся между моих колен, лишь тихо рассмеялся.

— Какая же ты бессердечная, Натали, — ласково произнёс он.

Крепко, даже болезненно удерживая меня за подбородок, он убирал волосы с моего лица. Я же пыталась отодрать его пальцы от себя, но безрезультатно.

— Я ещё и бессердечная?! — обида меня просто затопила.

Я его, между прочим, люблю, а он!

— Конечно, не жалеешь никого.

— А зачем? Меня не больно-то и жалеют. Почему я должна?

— Придётся мне разбить большой сад за домом, — задумчиво продолжал говорить мужчина, ласково гладя меня костяшками пальцев по щеке.

— Пф-ф-ф, — высокомерно фыркнула. И зачем ему сад? И, вообще, о чём он думает, глядя на меня потемневшим взглядом.

— Даже садом не отделаюсь, потребуется парк, — продолжал бредить манаукец.

Я же натужно пыхтела, но его пальцы не желали расцепляться. Пнуть, что ли? Может, хоть тогда придёт в себя.

— Парк для неудачных любовников и поклонников тоже. Как думаешь, много у тебя фанатов, желающих тебя украсть?

Я с раскрытым ртом замерла, держась за его сильную руку. Смысл его слов медленно до меня доходил, а когда дошёл, я закашлялась и сипло переспросила:

— Парк?

— Думаешь, мало?

— Да ничего я не думаю. Ты серийный убийца? Откуда у тебя в голове этот бред?

— Если я сказал ждать, ты стоишь и ждёшь, поняла, — вкрадчиво заявил Жибор, а я показала ему неприличный жест и процедила:

— Да пошёл ты! Я, между прочим, свободная женщина! И без тебя бы справилась. Ещё немного бы и я точно сбежала. А ты бы остался с носом!

Жибор недобро усмехнулся, а затем отстранился. Постояв немного, он, не сказав мне больше ни слова, окинул картины взглядом и вышел из кабинета. А я осталась сидеть на столе, хмуря брови, недоумённо глядя на открытую дверь.

— И что это было? — спросила саму себя.

Соскочила на пол и направилась вслед за манаукцем.

— Эй, ты! Мы, вообще-то, не договорили! — крикнула я удаляющемуся по коридору альбиносу.

Он обернулся, оскалился и проказливо поинтересовался:

— О чём?

— Как это о чём? О твоём поведении!

— Моём? — наигранно удивился Жибор.

Не сбавляя ходу, он продолжал идти, и мне пришлось приложить усилия, чтобы его догнать, а потом поспевать идти в ногу.

— Конечно о твоём, не моём же! Не я же угрожаю, что поубиваю всех своих фанатов… — я замолчала, глядя в проём студии, где проходил мастер-класс.

Краски… Они были разлиты по полу. Смешались, образуя замысловатый рисунок. Множество отпечатков ботинок словно надругались над ними, сбивая линии, уничтожая гармонию переходов. Брызги крови скатывались в драгоценные бусины на масляной поверхности.

Я медленно подошла к студии, заглядывая внутрь, рассматривая устроенный в ней кавардак. Сломанные подрамники, раздавленные тюбики, осколки банок из-под красок. Резко обернулась к Жибору и требовательно спросила:

— Где девчонки?

Манаукец стоял, расставив ноги на ширине плеч, и внимательно следил за мной. Но вместо ответа он повторил:

— Я сказал ждать и ты ждёшь. С места не сходишь.

— Я спросила, где девчонки? Они были здесь!

Затем окинула взглядом пустые коридоры, отмечая, что следы только мужских ботинок из студии ведут налево, туда и побежала, мысленно молясь, чтобы они были живы и здоровы.

Пробежавшись до лифта, нажала на вызов и стала ждать, нервно кусая губу. Нет, он точно маньяк. Это же девчонки, глупые, молодые. Подумаешь, попали под пагубное влияние, но зачем же в парк? Не верится, конечно, что он на это способен, но мало ли.

За то время, пока лифт соизволил открыть дверцы, Жибор успел подойти и вошёл со мной в большую кабинку. Я не смотрела на него, нажала на нулевой этаж, надеясь, что не ошиблась. Затем развернулась и молча смерила манаукца взглядом. Он облокотился о перила и забавлялся моим состоянием.

— Они ведь живы? — спросила я, приблизившись. — Ведь живы же?

— Конечно живы, — невозмутимо ответил манаукец. — Я же должен был хоть кого-то сдать полицейским.

Не выдержала и ударила его в предплечье.

— А что за разговоры о парке? Зачем запугиваешь?

Жибор рассмеялся, нисколько не реагируя, что я его стукнула. Он весь светился от странного веселья. Весь такой из себя крутой мачо. И военная форма ему очень шла, а бронежилет увеличивал и без того необъятный торс.

— Дурак, — тихо пробормотала на русском и уткнулась ему грудь, благо Жибор раскрыл свои объятия. — Я же поверила.

— И правильно сделала, — подбодрил меня глыба раздутого самомнения. — Я словами на ветер не бросаюсь. Сказал, голову сверну любому, кто тебя вздумает забрать и свернул.

Подняла лицо, наслаждаясь близостью. Рядом с ним так спокойно и надёжно. Мне никогда не было так хорошо ни с одним человеком. Даже с Линдой мы ругались, а он терпит. Прищурилась над его словами и с улыбкой уточнила:

— Когда это ты говорил? Не было такого!

— Говорил, — не согласился Жибор, затем склонился и тихо прошептал: — Мысленно сам себе.

— Пф-ф-ф, тоже мне, — усмехнулась я, покачав головой. — Я мысленно тоже много чего могу. Даже с любым по… А нет, лучше рассказывать не буду, а то мало ли что сам себе мысленно наобещаешь.

Лифт, наконец-то, прибыл, дверцы разошлись. Я хотела выйти, но Жибор удержал на месте, а сам дотянулся до панели и нажал кнопку, посылая лифт на крышу.

— Покатаемся, — объяснил он мне.

Да я в принципе была не против. С ним хоть куда. Главное, чтобы с крыши не скинул.

— А как вы меня нашли? — захотелось уже услышать захватывающий дух рассказ о погоне за похитителями меня любимой.

— Твой отец подсказал. Это заброшенная лаборатория, где, собственно, когда-то он со своим другом организовали тайное общество, членов которого сейчас арестовывают.

— И отца? — испуганно уточнила, всматриваясь в лицо Жибора.

— Нет, он-то своё уже заплатил. Знаешь, сколько стоило твоему дедушке отмазать его от тюрьмы? Я вообще удивлён, что Самиры остались среди первых Домов и не разорились. Всё же дед твой хитрый и умный, раз сумел удержать положение семьи.

— Да уж, хитрый. Что-то не больно он и блистал умом, когда приказывал мне замуж выйти! — буркнула я, выходя из лифта.

Короткий коридор вёл к большим дверям. А на полу отпечатки ботинок, словно табун вышел из здания. Я с облегчением вздохнула, не собирался скидывать. Поражалась его терпению. Вот она, любовь…

Пока я с облегчением присматривалась к коридору и дверям впереди, Жибор же продолжал петь дифирамбы моему дедушке.

— Когда-то давно он дал слово, что поможет семье Таару за то, что они помогли твоему отцу не сесть в тюрьму. Поэтому и пришло время отдавать по долгам, когда Дом Таару разорился. Сама догадалась, почему тебя так активно искали?

— Да меня практически никто не искал?! — возмутилась я, разворачиваясь.

И замерла от того, как по-шутовски Жибор развёл руки в стороны и многозначительно улыбнулся, приподняв белоснежную бровь. Я медленно повторила:

— Меня никто не искал, так как никто и не хотел искать? Дедушка не собирался отдавать меня в жены Ли? — продолжала я, видя, как утвердительно кивает альбинос. — Он разыгрывал оскорблённого родственника?!

— Конечно, ведь будь на то его воля, то твой отец встал бы на его сторону и тебя бы уговорили вернуться или мать, или Линда.

— Да, наверное, ты прав, — нерешительно согласилась, пытаясь осознать, как коварен дедуля.

Отказать Таару он не мог, так как тот спас отца, но и отдавать долги не собирался? Вот она, дружба мужская — одни интриги, похлеще женских разборок.

— А как же Ли? Он-то точно меня искал, — вдруг вспомнила я, как мы всего один раз встретились и то мельком, ещё на Унжире в космопорте, и тише добавила: — правда, недолго.

— А по поводу твоего жениха — все вопросы своей подруге задавай, которая сейчас активно готовится к свадьбе.

— Пф-ф-ф, — усмехнулась, разворачиваясь к выходу на крышу, и кинула через плечо: — У неё к свадьбе всё готово уже давно. Все госпошлины проплачены, музыканты заказаны, даже духовника подкупила. Ей осталось самую малость.

Я толкнула дверь и замерла, услышав.

— И она это сделала, — закончил за меня Жибор.

Вид с крыши открывался на зелёную полосу лесопаркового участка пригорода знакомого мне города Имир. Здесь проживала подруга Адела. Большая часть города была под покровительством Дома Мидол, здесь были главные исследовательские центры и лаборатории. Но пригород был свободен от влияния Домов. Здесь селились те, кто устал от городской суеты — пожилые унжирцы, мечтающие закончить свою жизнь на лоне природы. Поэтому стартовые площадки здесь организовывались, как и в центре города, на крышах зданий. Я смотрела на небольшой военный звездолёт с эмблемой манаукской федерации и радостно улыбалась. Я была искренне счастлива за подругу, но никак не могла поверить, что у неё это получилось. Мне мало этого утверждения, мне нужны объяснения.

Медленно обернулась к Жибору лицом, протянула руку и потребовала:

— Дай комм.

— Зачем? — уточнил он, обнимая меня за талию и уводя к звездолёту.

— Я должна сама это услышать от неё. Дай!

Лицо Жибора вдруг закаменело, а желваки ожили на скулах. Протяжно вздохнув, мужчина взглянул на меня и язвительно спросил:

— Мне не веришь?

Я остановилась, недовольно хмурясь. До звездолёта оставалось совсем чуть-чуть, и я заметила, как оттуда на нас с любопытством поглядывает альбинос, только в отличие от моего тот был моложе.

Сложив руки на груди, я снизошла до объяснений, а то кто-то явно не так понял.

— Я хочу услышать этот рассказ от неё лично. Но мой комм фанатики умыкнули к себе в коллекцию ещё на станции, вместе с сумочкой. Так что я и прошу одолжить твой коммуникатор на время. Не навсегда, — с ударением сказала, выразительно взглянув, добавила: — И обещаю сообщения не читать, даже фотографии не смотреть.

Жибор усмехнулся, расслабляясь. Словно воздух из него выпустили. Это было так заметно. Что он там себе навыдумывать успел? Даже знать не хочу. Определённо гадость про меня.

Он снял коммуникатор со своей руки и протянул мне в зажатой ладони. Я подставила ладошку, но Жибор медлил, насмешливо поглядывая мне в глаза. Я хмурилась, не понимая, почему он не разжимает пальцы, пока не услышала наглое:

— Умоляй.

— Да пошёл ты! — взорвалась я и отвернулась, обиженно надувшись. — Больно надо! Вон пойду у того красавчика попрошу, — кивнула в сторону поглядывающего на нас пилота. — Ему только в радость будет услужить мне.

Тот странно дёрнулся и отвернулся, словно мог услышать, о чём мы спорим с Жибором. Я обернулась к самодуру, он всё также стоял и ждал моего решения. Закатила глаза и развернулась, ехидно произнесла:

— О мой великий и ужасный покровитель, молю о сущей малости, дозволь потыкать пальчиком в твой маленький и такой крохотный приборчик, дабы услышать радостную весть от своей подруги.

После этого протянула ладонь и, о чудо, в него упал комм Жибора, у которого плечи немного тряслись от сдерживаемого смеха.

— Вот можешь же, когда хочешь, — произнёс он, проходя мимо меня. — Как тогда — моля меня потушить пожар и насладиться моим гейзером.

— Чего? — взвилась я, с ужасом понимая, что меня нагло подслушивали.

А Жибор открыл дверь звездолёта и приглашающим жестом позвал внутрь.

— Ты меня тогда подслушивал? — обиженно спросила, подходя ближе.

— Да, с тобой надо держать ухо востро! Поэтому и подслушивал, желая узнать все твои тайны, — нисколько не раскаиваясь, заявил он мне, подталкивая к люку, придав ускорение ощутимым хлопком по ягодице.

— Эй! — вскрикнула и потёрла ее. — Руки-то не распускай, а то ведь передумаю, уйду к другому! Я все ваши законы знаю! — пригрозила, обиженно поглядывая на него.

— Я с большим удовольствием докажу, что лучше меня нет никого, — мурлыкающе пообещал мне Жибор, сам заходя внутрь салона.

Я фыркнула и демонстративно пошла знакомиться с пилотом. Никого на звездолёте больше не наблюдалось. Смело вошла в кабину пилота и села во второе свободное кресло. Лучезарно улыбнулась красноглазому и протянула ладошку, представляясь:

— Натали! А вас как звать?

Альбинос обернулся на Жибора и что-то спросил у него на своём языке, тот лишь усмехнулся, облокачиваясь на спинку моего кресла.

— Он что, на всеобщем не понимает? — удивилась я, уточняя у Жибора.

— Натали, — обратился он ко мне, как ни странно, очень спокойно, ласково, — позволь тебе представить Тора, моего друга и соратника.

— Приятно познакомиться, — ответил Тор на всеобщем, но руку пожимать не стал. И, вообще, старался в мою сторону не смотреть. Даже больше, он меня выгнал, правда, мягко, но неприятно. — Вы бы пересели в салон.