Пришествие (СИ)

Глава 17 Дождь за окном, надоел давным-давно…

Тисса рыдала, сотрясаясь всем телом. Девушка сидела на кровати обнимая себя за колени. До сих пор ее трясло от ужаса. Ульма была рядом и ласково обнимая ее, дала той выплакаться и со слезами сбросить с себя груз пережитого. Так продолжалось уже несколько часов, они просто сидели в маленькой комнатке, куда поселил их трактирщик и молчали. Женщина гладила принцессу по волосам, а та, укрытая толстым шерстяным одеялом, безмолвно рыдала, вытирая глаза ободранными ладошками. К вечеру погода изменилась и с севера задул холодный порывистый ветер, нагнавший на небо тяжелых черных туч. Так что в комнатке значительно похолодало и на ночь следовало попросить у трактирщика жаровню.

После произошедшего трактирщик стрелой умчался в гарнизон, и спустя пятнадцать минут трое стражников уже были в таверне, наполненной трупами. Быстро осмотрев тела и задав несколько коротких вопросов, постоянно косясь, скорее испуганными нежели похотливыми взглядами, на полуобнаженную девушку, стражи порядка удалились. Претензий у трактирщика к Ульме не было, поэтому инцидент сочли исчерпанным. Золото из кошелей незадачливых бандитов перекочевало к стражам врат, так сказать за беспокойство. Служаки смекнули, что не стоит поднимать шум из-за кучки мертвых бандитов, тем более один из них был убит магической атакой, а маги в эти тяжелые времена стали на вес золота. А что касается трупов, так за ними через пол часа после ухода стражи приехала телега с двумя молчаливыми мужиками, которые закинули в неё убитых, словно дрова, и увезли в неизвестном направлении.

Кларис, видимо, обладавшая более крепкими нервами, чем хозяин таверны, быстро определила Ульму и Тиссу в комнатку освободившуюся, после скоропостижно скончавшихся защитников девичей чести. Женщина обладала добрым сердцем и сказала, что они обе могут жить тут бесплатно столько, сколько потребуется, а через некоторое время притащила большой таз нагретой воды для Тиссы, пару свежих полотенец и простое льняное платье.

Но Тисса вся испуганная и зажатая с ногами забралась на одну из кроватей, наотрез отказалась раздеваться. Так вот они и сидели в молчании, а за закрытыми ставнями словно рассерженный пчелиный улей гудело преддверие Бернийских врат. Люди собирали свой скудный скарб, занимали очередь на проход через ущелье, ругались, плакали, смеялись. Все были рядом, но каждый был по отдельности. Стража даже не пыталась наводить порядок их сил хватало только на поддержание порядка при переходе через Врата.

Спустя некоторое время девушка все же немного успокоилась от ласковых поглаживаний Ульмы и согласилась на омовение. Вода за это время порядком остыла и от прикосновений мокрой тряпки по белой коже девушки бегали сотни мурашек. Синяки на лице, запястьях, бедрах и лодыжках начали наливаться фиолетовым, а левый глаз практически полностью заплыл. Служанка максимально аккуратно промыла все ушибы и ссадины, а потом достав из своей сумы небольшой флакон, обработала их какой-то резко пахнущей мазью.

— Как ты спаслась? — тихо спросила Тисса у служанки, когда та расчесывала ее волосы, после мытья.

— Ох, госпожа, это долгая история, — со вздохом ответила женщина, аккуратно орудуя костяным гребнем, распутывая мокрые длинные черные волосы принцессы.

— Не зови меня госпожой, пожалуйста, сейчас в этом нет никакого смысла. Ты же видела, что твориться в стране? Не осталось ни господ, ни слуг. Все разорено, постоянные грабежи и убийства, — сглотнув слезы возразила девушка. — За то время, что добиралась сюда, меня три раза пытались убить. И это были люди, а не ночные твари.

— Для меня вы всегда будете госпожой, не взирая на то, что происходит вокруг, — возразила старшая женщина. — А шла я практически по вашим следам.

— Когда мы расстались в столице, — продолжила она рассказ. — Я вернулась во дворец, от которого после взрыва, впрочем, мало что осталось. Нас тогда действительно преследовали, но не убийцы, а монстры, что приходят ночью. Видимо из-за раннего часа и дыма пожаров, скрывавшего рассветное солнце, они на столько осмелели, что выползли не в ночной тьме. На меня их вышло двое, не очень крупные, но очень быстрые.

— Не буду вдаваться в подробности что там было да как, но я смогла от них отбиться, правда заплатив частью себя, — Ульма грустно улыбнулась и продемонстрировала культю, на которой сейчас не было артефактной перчатки. — Затем, наскоро перемотав рану, я отправилась к переправе, сочтя, что это единственно верное направление, в котором вы могли отправиться.

Женщина налила себе и принцессе травяного отвара и продолжила. — Но видимо вы передвигались не пешком, так как нагнать я вас не смогла, а когда добралась до места, то обнаружила только головешки пожарища, один полностью обгоревший человеческий труп, нескольких убитых монстров, а еще вот это.

Ульма порылась в сумке и достала конверт, скрепленный печатью правителя Айяра. Ульма протянула принцессе мятое и запятнанное кровью и слегка обгорелое письмо.

— Спасибо, — одними губами прошептала Тисса, а потом совладав с голосом и проглотив вновь нахлынувшие слезы подтвердила догадку служанки. — Да, мы добрались до переправы на паромобиле. Сархон погиб там, защищая меня от исчадий бездны.

Принцесса быстро рассказала про скоротечный бой у переправы и про безумный забег до ближайшего жилища людей.

— Я так и подумала, что тело на переправе было его, — с сожалением кивнула женщина. — Жаль, он был хорошим человеком. Потом я потеряла ваш след. Лодки на противоположенном берегу не было. Видимо вы перебрались вплавь. Не имея никакого представления о том, куда вы последовали дальше, я направилась в ближайшее поселение к переправе — городок Соликом. Там мне помогли. К их счастью, городок настолько мал, что статуя пророка Снея была только в храме, а не как в столице на каждой площади, поэтому и жертв было крайне мало. Местный лекарь, с ВЭС не больше «шестерки», кое как подлатал мою культю, у него ушло на это три дня. Скорее всего до выброса он был всего лишь учеником, но в отсутствии мастера его быстро повысили в ранге. Там же я нашла лавку артефактора, в которой смогла купить протез. Сам мастер пропал, но вот его ученик и подмастерье с невысоким показателем ВЭС остался жив. Парнишка смог кое-как подогнать готовое изделие под мою руку. Правда он был не силен в изготовлении питающих камней и смог использовать только яшму из моих серёг, заряда в которой хватает всего на два-три дня использования. А дальше я направилась в сторону Бернийский врат, уповая лишь на то, что смогу вас здесь встретить.

— Я подзаряжу силовые камни, благо опыт с паромобилем у меня есть и теперь я знаю, как это делать, — ответила девушка и покосившись на повязку спросила. — А как ты потеряла глаз, неужели вновь твари?

— Ооо, это было тоже очень занимательно, — улыбнулась Ульма и зажгла свечу. На улице начали опускаться сумерки, а в комнатке, естественно, не было магических светильников, только пару огарков свечей.

На улице разыгралась непогода и женщина прикрыла ставни, дабы холодный северный ветер не задувал дождевую пыль внутрь помещения. Зима в районе Бернийских гор всегда непредсказуема, днем разогревает практически так же, как и на Юге, около столицы, а ночи безумно холодные. В дополнение к этому частая и быстрая смена погоды, например, как сегодня, с утра светило солнце, а к вечеру с гор спустились тяжелые черные тучи, которые заволокли небо до самого горизонта.

— Спустя несколько недель после того, как я выехала из Соликома, — продолжила рассказ женщина, — На одном из переходов я неправильно рассчитала время и ночь застала меня практически в середине пути между двумя поселениями. Двигаться ночью, сами знаете, верная смерть. Я нашла небольшой заброшенный хутор в пару домов и решила заночевать в одном из них. На первый взгляд там было все спокойно, создавалось впечатление, что люди просто ушли искать лучшей доли, бросив имущество. Когда все уже было подготовлено к ночевке — все ставни закрыты, очаг разожжен, а дверь подперта тяжелой лавкой, на улице опустилась глубокая ночь. И тут в дверь потихоньку, даже не постучали, поскребли. Скажу тебе честно, испугалась я до безумия. Хутор был пуст, я первым делом все проверила, когда нашла его, так что это не мог быть человек, а дикие звери не заходят в человеческие поселения даже в эти неспокойные времена. Я затаилась, не желая открывать дверь, в надежде, что тот, кто скрывается за дверью уйдет в скором времени. Но он не ушел и поскребся вновь, издав толи скулеж, толи писк, я не разобрала в страхе.

Потом скрежет начал раздаваться с разных сторон дома, то в одном углу, то в другом, то вообще на крыше. Так продолжалось до самого утра, за всю ночь я не сомкнула глаз. Под утро моя лошадь, закрытая в сарае дико заржала и захлебнулась криком боли и ужаса. Утром с первыми лучами солнца все закончилось, но я от страха боялась выйти из дома до самого обеда. Когда вышла, вся трава вокруг домика была утоптана, а из развороченных ворот сарая в ближайшие кусты тянулась широкая бурая полоса.

Подумав, что опасности нет, я решила осмотреть строение, в надежде что мой скромный скарб уцелел. Это было моей ошибкой, которая могла оказаться последней в этой жизни. Войдя в полутемный сарай и начав осматриваться, я повернулась спиной к наваленной в углу куче сена. Оттуда-то тварь ночи и выскочила. Она ударила меня с такой силой, что я пролетела через все помещение. Остановить меня смогла лишь противоположенная стена, на которой висел сельхоз хозяйственный инвентарь. Вот на какую-то из этих острых штук я и напоролось глазницей. Обезумев от боли и страха, я схватила первое что попалось под руку, как оказалось, это была коса, и начала размахивать ей в попытке отогнать монстра. Но тот и не думал отступать, он начал кружить вокруг меня, загоняя в угол. Я медленно отступала продолжая, как обезумевшая, косить воздух. Кровь заливала лицо, сил в единственной целой руке почти не осталось, и я думала, что пора уже возносить молитву Троим о принятии моей души. Но тут удача повернулась ко мне лицом. Один из бесполезных ударов косой по воздуху рассек веревку, удерживавшую ставни на окнах сарая в закрытыми. Солнечный свет ворвался в темное помещении, разрывая мрак на части. Лучи попали на монстра и тот завизжал, как будто угодил в костер, о, святые, как он визжал, этот звук, кажется, до сих пор стоит у меня в ушах. Тварь начала биться в судорогах, дымиться и иссыхать, а спустя пол минуты, от нее осталась лишь небольшая высушенная, похожая на обгоревшего человека, тушка. Если бы я собственными глазами не видела, что это был монстр, подумала бы, что в сарай притащили обгоревшее человеческое тело.

— Затем еще неделю я лечила опустевшую глазницу у лекарей в соседнем с хутором поселении, не помню названия. На это ушли последние средства и украшения. Далее двигалась от поселения к поселению, медленно приближаясь к перевалу. Путь был труден и пару раз я чудом избежала встречи с монстрами. Благо, что вместе с глазом я не потеря магическое зрение…, - женщина резко осеклась, поняв, что сказала лишнее.

— Что ты сказала? — глаза Тиссеи округлились от услышанного. До этого девушка смирно сидела на кровати и внимательно, не перебивая слушала рассказ служанки. Сейчас она подскочила с постели и стрелой пронесшись через комнату, пристально смотрела на Ульму.

— Что ты только что сказала, повтори, пожалуйста! — тихо, медленно проговаривая каждое слово, потребовала принцесса, не сводя глаз с кормилицы.

— Хорошо, что я не потеря магическое зрение, — тихо повторила Ульма, понимая, что принцесса не отстанет и правду сказать придется.

— То есть ты маг? И все эти годы пудрила мне мозги по поводу того, что ты пустышка? — в ярости закричала принцесса. — Но почему я не чувствовала твоей силы и никогда не видела, чтобы ты плела линии силы?

— Не маг, силовик, — поправила Ульма девушку. — И я не могла пользоваться силой до того момента, как лишилась руки…

— Но почему? — уже более спокойно спросила Тиссея.

— Я не могу вам сказать, моя госпожа, — склонив голову ответила старшая женщина. — Все, что вам нужно знать, вы прочтете в письме вашего отца.

— Я бы не советовала вам его сейчас открывать, — поторопила остановить Ульма принцессу, которая уже шарила в своей сумке, в поисках злополучного конверта. — На нем печать правителя Айра, если вы откроете его до того момента как прибудете в замок Гальзорга, письмо просто сгорит у вас в руках, и вы ничего не узнаете.

Тиссея зарычала в бешенстве и швырнула ненавистный и одновременно такой желанный конверт в сумку и с силой плюхнулась на кровать. Ее серые глаза метали молнии в сторону Ульмы и если бы взгляд мог убивать, то, пожалуй, кормилица бы уже отправилась в мир иной.

— Госпожа! — служанка подошла к принцессе и ласково погладила ее по руке. — Всему свое время, в назначенный час вы все узнаете. До Гальзорга всего пару недель пути, потерпите. А сейчас предлагаю спуститься вниз и чего-нибудь поесть. Думаю, нам не стоит злоупотреблять радушием хозяев и завтра, в крайнем случае после завтра нужно отправляться в путь.

Тиссея еще обижалась на несговорчивую служанку, отказавшую ей в просьбе рассказать правду, отдернула руку и вскочила с кровати. Но первый запал ярости уже прошел и осталась лишь обида. Девушка молча, не дожидаясь Ульмы, вышла из комнаты.

— Вот и хорошо, — облегченно выдохнула кормилица и направилась следом. — Сейчас покушаем и вы мне расскажете, как протекал ваш путь до сюда.

На это Тисса лишь фыркнула рассерженной кошкой, показывая, что все еще гневается. Спустившись по лестнице в обеденный зал женщины попали в отвратительно пахнущую смесь дыма, пота, сырости и алкоголя. Непогода загнала под крышу таверны, казалось, вдвое больше народа, чем сюда могло поместиться. Люди сидели повсюду — у стойки, на лавках, табуретах, чуть ли не на полу. Кларис, завидев постоялиц, быстренько выпроводила двух изрядно набравшихся мужиков вон из таверны и усадила за женщин за столик, который очень удобно стоял в самом углу зала, подальше от любопытных глаз.

— Ну что, милочка, получше тебе? — сочувственно глядя на принцессу спросила жена трактирщика, на что та лишь молча кивнула, не желая развивать тему.

— Нам покушать, пожалуйста, чего-нибудь по-быстрому. Не хотим вас дополнительно обременять, — попросила Ульма сглаживая неловкую ситуацию. — И малый кувшин вина, наполовину разбавленного водой.

Свою просьбу женщина подкрепила монетой, вложенной в ладонь трактирщицы. Та не хотела было брать денег, но Ульма сложила руки на груди, давай понять, что обратно их не возьмет.

— Хорошо, сейчас все принесу, — согласилась Кларис и упорхнула на кухню.

— Откуда деньги? — все еще дуясь поинтересовалась принцесса.

— Была пара молодцев, которые захотели пошарить по моим карманам. Пришлось объяснить им, что это не самое мудрое решение в их жалкой жизни. В итоге ребята раскаялись и выплатили компенсацию за мои неудобства — отмахнулась Ульма, будто такое происходило в ее жизни каждый день.

Вообще, женщина сильно изменилась за прошедший месяц. Не смотря на всю ту заботу и мягкость с которой, она обращалась к Тиссе в голосе ее проскальзывала сталь. Движения были плавными будто у хищной кошки, готовой к атаке. А взгляд единственного глаза был цепким, останавливаясь на лицах окружающих оценивая уровень опасности, исходивший от них. Когда Тиссея посмотрела на свою кормилицу в магическом спектре зрения, удивлению ее не было предела. Судя по золотым потокам, идущим от Ульмы, сила ее была велика. Но девушка не стала вновь терзать служанку вопросами, зная ее характер, не было ни малейшего шанса не то, что она раскроет тайну.

— Госпожа, поведайте, пожалуйста, как все же вы добрались до этой таверны, — в свою очередь продолжила настаивать Ульма.

— Да в целом мало что можно рассказать — перестав играть смертельную обиду ответила Тиссея — после того как я вышла на одинокий хутор, меня выходили. Жена хозяина оказалась знахаркой и умела плести нити силы, что впоследствии и спасло меня. В тот день когда я очнулась на хутор напали монстры, правда не такие как были в столице и на переправе. Скорее похожие на Личей из древних сказок, которые ты мне читала в детстве перед сном. Все хуторяне погибли, а я спаслась и по указке все той же знахарки направилась в соседнюю деревню. Там меня приютила травница. И вновь несколько дней на восстановление. Затем верхом добралась до окружного центра — города Пиркай. Там было ужасно, почти так же как в столице, много народа погибло. Остались в основном бедняки да беженцы из деревень. Помимо голода, неразберихи, начались болезни из-за того, что трупы никто не вывозил. По ночам, впрочем, как и везде, приходили твари и убивали тех, кто не сидел за десятью замками дома.

— Вот, пожалуйста, кушайте — Кларис поставила поднос на стол. Женщина принесла чугунок желотовой каши с мясом, кувшин вина, пару ломтей хлеба и сыра.

— Чем богаты, — смущенно улыбнулась трактирщица и заменила огарок свечи на новую. В зале, как и в комнатах не было магических светильников.

— Этого вполне достаточно, — кивком поблагодарила ее Ульма, разлила вино по кружкам и разложила дымящуюся ароматную кашу по тарелкам. Было видно, что жена трактирщика, принесла лучшее, что было в таверне. Остальные постояльцы довольствовались лишь кислым пивом, рубленным луком с соленым салом да жесткими сухарями. Лишь на нескольких столах помимо их виднелись пузатые бутылки мутного гаро*, котелки с мясной похлебкой или сковороды, в которых скворчало жаркое.

— В Пиркае продала коня, которого мне дали хуторяне, — продолжила Тиссея с благодарностью приняв тарелку и кружку. — На вырученные деньги купила себе место в караване, идущем на север. Теплые вещи у меня были, что-то дала знахарка, а что-то травница. Без их помощи я бы, наверное, и не выжила. Пока караван двигался к Вратам на него трижды нападали лихие ватаги, но караванщик не поскупился на охрану и все атаки были отбиты. Правда часть народа погибло, а несколько фургонов пришлось бросить. Это было ужасно, я думала, что никогда до сюда не доберусь.

— Ох, госпожа! — сочувственно вздохнула Ульма.

Дальше разговор не заладился. Женщины молча отсалютовали кружками, наполненными вином и выпили не чокаясь. Каждая думала о своем, и думы те были тяжки. Непогода за узкими окнами разыгралась пуще прежнего. Упругие струи дождя хлестали в тонкую переливчатую слюду, создавая причудливые радужные разводы. Народ в таверне хоть и не расходился, но как-то притих, вслушиваясь в вой ветра и стук дождя по сланцевой кровле. Закончив с трапезой женщины кивком попрощались с Кларис и направились в свою комнату, но на середине лестничного подъема их настиг тревожный вой рога. Через пару мгновений к нему присоединился набат колокола на дозорной башне крепости.

Народ в таверне зашевелился, многие рванули к окнам, всматриваясь в ночную тьму и пытаясь понять из-за чего поднята тревога. Несколько человек выскочили из таверны, оставив за собой распахнутую дверь, в которую тут же ворвался холодный ветер и дождь. Воздух, смешанный с нагаром свечей и алкогольными парами, загустел от висевшей в ней тревоги. Все буквально застыло, никто не издавал ни звука, лишь надсадно трубил рог и надрывно звенел колокол. Но вот то тут, то там, с разных сторон, многочисленного людского моря, раскинувшегося перед Бернийскими Вратами, начали раздаваться крики ужаса. С каждой секундой их количество увеличивалось, и тревога сменилась паникой. Посетители таверны ринулись к дверям, пытаясь как можно скорее покинуть заведение, лишь только несколько человек остались на своих местах, не поддавшись общему порыву.

— Идем! — сухо сказала Ульма, схватила принцессу за руку и потащила в их комнату.

— Ульма, ты понимаешь, что происходит? — спросила девушка, еле поспевая за широкими шагами кормилицы.

— Явно что ничего хорошего, тревогу среди ночи просто та не поднимаю, — ответила та, запирая за ними дверь и подперев ее лавкой. — Собирайтесь, госпожа, утра ждать не будем, уходим сейчас.

Спустя пятнадцать минут женщины переоделись в дорожную одежду, заменив платья и юбки на мужские брюки, накинули на плечи плотные дорожные плащи с капюшонами и взяли сумки. Тиссея еще успела заполнить энергетические камни в протезе Ульмы, и та теперь могла полноценно пользоваться обеими руками.

Когда они спустились вниз, в зале оставалось всего пять человек, включая трактирщика с женой. Трое мужчин молча сидели за столиком и потягивали вино, казалось происходящее их вообще не касается. Самым странным в них было то, что они не сняли дорожных плащей и капюшоны скрывали их лица. В данный момент это выглядело максимально нелепо, но путников это видимо нисколько не трогало. Крики на улице уже слились в непрерывный вой. Повсюду метался свет факелов и фонарей, кое где, ни смотря на хлещущий дождь, начались пожары.

— Аркаис, не пора ли нам, как и прочим, покинуть сию гостеприимную обитель? — услышала Тисса обращение одного из мужчин к другому, голос говорившего был высоким, явно юношеским, а акцент был жутким. Толи они бежали из дальних земель, толи хорийский не был их родным языком. Девушку очень заинтересовали странные путники, но сейчас у нее не было времени на них, так как что-то странное происходило в лагере беженцев.

— Да, пожалуй, ты прав, мой юный друг, — меланхолично подтвердил собеседник. Все трое, как по команде поднялись, взяли длинные посохи, и будто тени, плавно выскользнули в распахнутую дверь.

— А мы что будем делать? — посмотрев на Ульму спросила девушка.

— Последуем их примеру, — кивнула та в сторону ушедших, а проходя мимо стойки обратилась к чете трактирщиков. — Вы бы тоже уходили или хотя бы запритесь за нами.

— Да-да, конечно! — быстро закивала головой Кларис и подтолкнула мужа вслед женщинам, чтобы тот запер двери и окна. — Храни вас Трое!

— И вас тоже, — выходя под холодные струи дождя, попрощалась Тиссея.

— Нужно забрать моего коня, — Ульма повела принцессу на задний двор, где стояла небольшая конюшня.

Крики и суета на стоянке беженцев были еще достаточно далеко от них. Паника, начавшаяся на окраинах, плавно продвигалась в центр лагеря, где и была расположена таверна. Смутные тени мелькали в дрожащем свете факелов, нещадно чадящих под проливным дождем и практически не освещавшим пути перекрестки импровизированных улиц. К путницам пока что никто не приближался., но это было лишь делом времени.

Гнедой мерин Ульмы спокойно стоял в стойле, меланхолично жуя желтоватое сено. Это конечно не лучший рацион для животного, но зерна, в такие тяжелые времена не хватало даже людям, не то что животным. Помимо гнедого в конюшне обнаружилась еще пара лошадей — длинноногий рыжий жеребец и небольшая пегая кобыла, на каких обычно передвигаются степные кочевники. Жеребец нервно прядал ушами и переступал с ноги на ногу, видимо нарастающий снаружи шум пугал его.

— Седлай пегую! — скомандовала Ульма, голос ее стал сухим и резким. Вся ласка и почтительность ушли из него вместе со спокойной жизнью.

— Но это же кража! За конокрадство положена смертная казнь! — возмутилось было принцесса.

— Седлай тебе говорят, возможно хозяина животного уже нет в живых, а если и есть, то не факт что он доживет до утра. Ты же слышала вой на улице и прекрасно понимаешь чей он, — ответила служанка, готовя упряжь.

Девушка молча кивнула и закинула потник на холку кобыле. Та сперва шарахнулась в сторону от девушки, но принцесса успокоительно похлопала животное по шее и что-то ей пошептала, после чего лошадь немного успокоилась и позволила продолжить осёдлывать ее.

Спустя пятнадцать минут женщины вывели животных из конюшни, держа под уздцы. Животные почувствовав запах дыма начали нервничать и вздрагивать от любого резкого звука. Ульма легко вскочила в седло и обнажив клинок взяла направление на север. Тиссея прикинула в уме несколько возможных к применению заклинаний и выбрала ледяное копье. В условиях льющего словно из ведра дождя, это заклинание легко исполнить. Еще проще было бы воспользоваться водяной плетью, но девушка побоялась, что не сможет удержать заклинание в целостности. В случае с водными техниками избыток жидкости вокруг будет только мешать, так как дождевые потоки будут смешиваться с водой, используемой для плети, разрушая ее структуру.

Ульма пришпорила мерина и тот рванул стрелой. Женщину явно не заботило то, что в сгущающейся тьме животное может кого-то сбить или затоптать. В данный момент каждый сам отвечал за свою судьбу, ну а она еще и за судьбу принцессы. Так что, если какой-то несчастный умудриться выскочить под копыта, это будут только его проблемы. Тиссея пристроила пегую к крупу гнедого и старалась не отстать.

Всадницы неслись по «улице», образованной повозками, которые с одной стороны прижимались к горному отрогу, а с другой к той части лагеря беженцев где собрались самые бедные, те кто был вынужден спать на голой земле и укрыться мог лишь звездным небом. Вдруг с крыши одной из повозок на Ульму метнулась черная тень. Рефлексы женщины были на высоте. Прогнувшись назад прямо в седле, она пропустила над собой ночную тварь попутно вскинув руку с клинком. Остро отточенная сталь распорола монстру брюхо, от чего тот взвизгнул обиженно и зло. Затем неуклюже упал в грязь и забился, задергался в предсмертных конвульсиях.

Через секунду вторая тварь ринулась на Тиссу, но вторая оказалась умнее, она учла судьбу товарки и попыталась напасть на лошадь. Принцесса сделала витиеватый жест и заготовленное заклятье сорвалось с пальцев. Три ледяных копья пришпилили монстра к земле в паре метров от девушки.

— Давай поторопимся, — предложила Ульма убедившись в том, что Тисса справилась со своим противником.

— Да, пожалуй, — согласилась та и пришпорила лошадь вслед за спутницей, стараясь не потерять ее из виду в мечущихся всполохах факелов.

Паника вокруг усиливалась буквально с каждым метром, проносившимся под копытами лошадей. Люди метались, крича и взывая о помощи. Черные тени монстров скользили от палатки к палатке, от повозки к повозке. Из наступившей ночи слышался их утробный рык и визг настигнутых жертв.

На одном из перекрестков под копыта гнедому из непроглядной тьмы на тусклый свет факела вывалился мужчина. Шею и грудь его заливала кровь темная в чадящем пламени, пульсирующим потоком вырывающаяся из рваной раны на лице и смешивающаяся с холодными струями дождя. Несчастный обезумев от боли кинулся к всадникам ища спасения. Гнедой испугавшись встал на дыбы, при этом чуть не сбросив с себя Ульму, заржал в испуге, а потом понес с удвоенной силой.

Тиссе пришлось использовать все свои навыки верховой езды чтобы не отстать. Петляя среди воцарившегося хаоса они с величайшим трудом смогли вырваться за пределы лагеря беженцев. Не останавливаясь погнали животных дальше — на вершину ближайшего холма, лишь только там позволив себе там остановиться.

Многотысячный лагерь был похож на разворошенный муравейник. Хотя сквозь пелену дождя сложно было что-то рассмотреть. Но движение трепещущих огней говорило о том, что многие повозки начали двигаться. Одни в сторону сторожевой заставы, другие в сторону бескрайних степей, подальше от воцарившегося кошмара. Вдали — на границе видимости, там, где стояла крепость, раскинулось людское море, пытающееся преодолеть стены бастиона, озаряемые множеством огней и из далека похожих на огненную цепь. В воздухе витала тошнотворная смесь дыма, крови и испражнений, которую не могла смыть даже разыгравшаяся непогода. Место, где многие искали спасение превратилось в массовое кладбище. Исчадия бездны пришли по следам людей и собравшись в одну большую стаю, словно волки, вырезали потерявших бдительность беглецов, как стадо овец.