Пришествие Второго

Рогатая Жаба

Ожидание растягивалось. Флеминг с Лумумбой до того устали, что могли только сидеть и курить, поглядывая в небеса. Часовая стрелка на хронометре подошла к двенадцати, но солнца не желали подниматься в зенит. Царило безветрие. Низкое небо, точно матрац, продавленный телом сонного божества, плакало каменным дождём. Дым над горящими танками превратился в неподвижные колонны. Раздался протяжный гул, и крепостная башня осыпалась как в замедленной пикт-съёмке. Отёсанный камень плавно дрейфовал к земле.

Джафар загадил окрестности Варпом. С гибелью раджи сломалась последняя печать. Количество потусторонней мерзости превысило все ограничения. Когда над вулканическим адом возник мираж цветущего Тон-Трема, Лоренц крепко зажмурился. Открыв глаза, он опять увидел райский город.

— Что за фрагня? — пробормотал доктор.

— Временная аномалия, — буднично пояснил шаман. — Сегодня умерло столько людей, что мир не смог выдержать нагрузки. Он лопается, и скоро весь край ухнет в ад.

Из-за спины хрипло рассмеялись.

— Какие знания для беглого раба! — восхитился Маджир Альхазред.

— Ты жив или просто нам кажешься? — отрешённо спросил медик.

— Начинаешь вникать, мясник. Мы все — это шутка, которую Тезен рассказывает сам себе, — похвалил дьяволист.

— Где ты был, когда мы сражались с двором Мехенди? Почему не помог нам?

Пиромант вскинул брови.

— Я что, дурак? Там стреляли.

— Зачем ты пришёл? — враждебно бросил негр. — Валил бы в горы вместе со своими друзьями.

Колдун задумался.

— Такая мыслишка была, признаю. Но вы двое не так просты, как может показаться. Я впечатлён атакой мертвецов. Ты, дитя джунглей, — избранный Нергалом, раз творишь такие вещи. Касаемо тебя, Флеминг… ты ведь умер, а потом ожил. Немногие могут похвастаться тем, что вернулись из чертогов смерти.

Сержант непоколебимо сложил руки на груди.

— Мне помогла Рогатая Жаба и дедушка Нургл. Я всего лишь проводник их благодати.

Медик повернулся к спорщикам.

— О смерти невозможно думать по-настоящему. Наш ум и мир — суть одно и тоже. Человек будет человеком до тех пор, пока не знает других реальностей. Иначе выйдет, что мы теперь хаоситы.

Заклинатель улыбнулся его невежеству.

— Хаоситов мы победили. Есть большая разница между опустившимся ничтожеством, которое слепо молится Варпу, и благородным мужем, что пользуется его силой, но не поддаётся мелочным соблазнам.

— Это всё болтовня, — отрезал Лоренц. — Факт в том, что я не справился.

— Вот уж кто не справился, так это Хозяйка Сэри. Посмотри, где она теперь с её амбициями и глупым ретроградством. Крови для короля! Черепов для трона! — передразнил Альхазред, имитируя визгливый голос. — Ох, натворила бы она дел, сумей уцелеть. Нет никого хуже злодея, который мнит себя героем.

Ноги сами принесли Флеминга к остову «Беовульфа». Кабина пилота валялась неподалёку. Люк сорвало с петель, когда реактор запустил самоуничтожение.

«Не заглядывай туда», — предостерёг внутренний голос.

Поздно. От юной наследницы Шварцштайна осталось закопчённое тело, прикипевшее к Трону Механикум. Сэриетта Шпиц-Эстерлен выглядела как топорная кукла. Из последних сил она тянула воздух остатками лёгких. Глубокие ожоги не могли смирить её волю к борьбе.

В сумке отыскался последний шприц морфина. Игла вонзилась в спавшуюся вену, и болеутоляющий наркотик разлился по кровотоку. Лумумба помог снять аристократку с кресла.

— Запрокинь ей голову, — скомандовал доктор. — Я вогнал огромную дозу. Побочным эффектом будет спазм гортани. Мы должны опередить его.

Маджир с видимым интересом подошёл к реаниматорам. Он вытянул из-за пояса кинжал. Лезвие аккуратно прошлось по хрящам трахеи.

— Теперь засунь туда какую-нибудь трубку, — посоветовал знаток тайных наук.

Медик последовал совету. Закончив операцию, он удивлённо покосился на чернокнижника.

— Откуда ты знаешь секреты трахеотомии? Это новая методика, разработанная в академии военно-полевой хирургии Лайтбери.

— В моём родном городе, Маан-Сарае, есть Зиккурат Абсолютного Знания, — самодовольно поведал колдун. — Там собраны гримуары по всем наукам, и целительство — не исключение. В юные годы я читал всё подряд. Сам понимаешь: нет бесполезной информации, есть узкий кругозор.

Раненую погрузили на носилки, скрученные из пары шинелей, но спустя несколько минут в рядах союзников начался раскол. Пиромант махал руками, выкрикивал ругательства на девяти мёртвых языках и требовал кинуть обузу. С его слов, он вернул дыхание рыцарю из научного интереса, а не ради того, чтобы конфедераты с ней таскались. Флеминг неубедительно просил Лумумбу, чтобы тот воскресил дворянку магией вуду. Чёрнокожий объявил, что рисковать третий раз не будет, и коль уж Лоренц такой добрый, то пускай лечит её сам.

Спор закончился, когда над руинами пронёсся флаер цвета свежесрезанного металла. Он шёл под Катящимся Солнцем — агрессивным знаком, неразрывно связанным с милитаризмом, промышленностью и Геллером.

Диск Белонце сел. К людям выскочил здоровяк, похожий на стереотипного инквизитора. Едва заприметив таш-джарганца, он прицелился из револьвера и сжал рукоять меча. Клинок вспыхнул разрывающим полем.

— На колени, еретик! — рявкнул фон Крац.

Маджир хитро подмигнул Флемингу. Доктор понял его без слов, и тоже взял псайкера на мушку.

Житель пустыни вернулся к своему естественному состоянию, скованный по рукам и ногам зачарованными кандалами. Лицо скрылось под железной маской.

— Я жду объяснений, — потребовал шпик.

— Он сдался нам после того, как фрау Сэриетта убила раджу, — соврал доктор.

— Трусливый шакал, — поддакнул негр.

— Ничего, он заплатит за свои грехи. Но сперва мы немного побеседуем в камере для допросов. Назовитесь, серобокие.

— Меня зовут Лоренц Флеминг, мастер-хирургеон Воздушной Кавалерии. А этот, — он кивнул на сержанта, — Лумумба. У него нет фамилии.

— Тот самый Флеминг? Дай руку, я хочу познакомиться с героем Вадистанской кампании. Если б не ты, нападение Джафара стало бы неожиданностью для нас. Твой героизм заслуживает Стального Креста с дубовыми листьями.

Вместе они погрузились в летающую тарелку. Двигатель набрал обороты. Чухут-Кале остался позади. В пути они перекинулись ещё несколькими словами. Спаситель выглядел таким же помятым, как и бойцы Колониального Корпуса. Он бегло рассказал, как нашёл гнездо предателей в Хорез-Юрте.

— Беда в том, — продолжил охотник на ведьм, — что я не смог найти графа Мартина. Он значится пропавшим без вести, но рано или поздно эта сволочь вылезет. И вылезет, судя по всему, во главе очередной варбанды. Учтите: Ана-Юрт, ради которой затевалась эта бойня, всё ещё стоит. Мои слуги отправились на поиски «Эльз». Вы помните что-то об этих мортирах?

Лоренц кивнул.

— Так вот, они, как бы это сказать, растворились. Значит, пушки в руках Тёмных Механикум. Рано или поздно гайкокруты разберутся, как их наводить, и тогда у нас будут очень серьёзные проблемы. Курфюрст Геллер уводит корабль в Аркону. Мы же летим к нему.

Авгуры затрещали. Из какой-то грязной норы пальнули зенитной ракетой. Шульце сделал форсаж, обогнав самонаводящийся снаряд.

— А это у вас кто? — озадачился агент королевского трона, указав на носилки.

— Сэриетта Шварцштайнская. Мы вырезали её из обломков «Беовульфа».

Воцарилось молчание.

— Ладно, — заговорил Крац. — Попробуем довезти бедняжку до реанимационных палат «Отто Кросига». Работай на совесть, герр доктор, но я бы не питал особых надежд. С ожогами ста процентов тела долго не живут. Удивительно, что сердце её милости ещё бьётся.

— Пилоты квесторов отличаются большой стойкостью, — нейтрально заметил Флеминг.

Виктор состроил недоверчивую мину.

— Род Шпиц-Эстерленов пал в скверну. Здесь налицо влияние Эмпиреев, но сейчас я не могу предъявить ей хоть что-то. С ваших слов, она героически выполняла долг.

— Ты же инквизитор, — необдуманно бросил хирургеон. — Я думал, таким как ты можно казнить и миловать по любому подозрению.

Человек в шляпе рассмеялся.

— За этим, пожалуйста, к церковникам. Я работаю по строгим правилам. Приговор можно вынести лишь по закону, сначала выслушав свидетелей, сторону защиты, и лишь после — обвинения. Пока что компромата на Сэри у меня пока нет. К тому же, будь она предательницей, вы бы не стали её спасать.

«Сомнительное допущение, — мысленно заметил пасаденец. — Особенно радует ключевое слово «пока». То есть, компромат обязательно найдётся, если как следует поискать»

Прошло немного времени с тех пор, как беглецы оказались под защитой бронированной шкуры суперлинкора. Двое из них отправились в трюм под болезненные тычки огромных генопотомков. Теперь судьба вудуиста и пироманта зависла в неопределённости между «казнить на месте» и «закрыть на пожизненное». По праву белого человека Флеминг прошёл очень странное собеседование, которое вёл инквизитор. Крац задавал много вопросов, и каждый — не относящийся к делу. Он допытывался о том, какие сны приходили к Лоренцу в детстве, каких страшилок тот боялся, и не приходилось ли ему слышать голоса в голове.

— За мной, — наконец решил судья. — Тебе следует кое-что увидеть.

Длинный коридор с трубами около стен привёл их к странному барельефу. Произведение искусства оставляло смешанное впечатление. Судя по качеству металла, его создали недавно. Первые догадки рассыпались в прах, стоило приглядеться к содержанию. По глади абстрактных волн плыли драккары, набитые варварами в рогатых шлемах. Как ствол вселенного дерева, над морскими разбойниками довлела ножка раскидистого гриба. Округлая верхушка занимала большую часть композиции.

— Чего скалишься? — удивился Виктор.

— Настроение хорошее. Ты знал, что шляпка мухомора — природная карта ночного неба? Посмотри на лучи: это настоящие звёзды: старые, огромные и живые. Такие уже потухли для нас, и остались для каменных изваяний героев допотопных времён. Интересно, что бы сказал о них Илон Марк? Часто ли он смотрел на звёзды, и что при этом думал?

— Так, — прервал инквизитор, для убедительности топнув каблуком. — Что-то тебя повело на философию. Занимайся этим где-то в пасаденском салуне, потому что здесь мы нервно относимся ко всевозможным прозрениям. Про Илона Марка я ничего не думаю. В его времена Терра была стянута облаками промышленных испарений.

Впрочем, скоро шпик сменил гнев на милость и отпустил конфедерата на обзорную палубу. Наверное, героическому защитнику трона самому хотелось узнать, какая связь между звёздами, варягами и мухоморами. Доктор фыркнул. Эти символы можно было соединить во что-то большее, если знать, какой эффект оказывают волшебные грибы. Будь здесь Нагваль Васкес, он бы разложил всё по полочкам. Даже Лумумба знал о галлюциногенах намного больше, чем дипломированный армейский врач.

Он подсознательно чувствовал, что выдержал некий экзамен. В свежем утре, как это бывает вдали от берега, сквозился неназываемый упрёк. Яркие солнца на безоблачном небе, косматые барашки волн и солёный бриз точно говорили хирургеону, что существуют не для него.

Стальное чудовище перемалывало Штормовой Океан, надёжно прикрытое Геллеровым полем. Психическая защита не пропускала чужеродные мысли, но как быть со скверной, которую пасаденец носил глубоко в себе? Трорхеймцы эвакуировали его из Вадистана, но Вадистан остался с ним. На веки вечные, пока Галактика не сгорит!

Лоренц тряхнул головой. Сейчас не время и не место сходить с ума. К тому же, окружающая реальность по сути своей была такой же мыслью, только более навязчивой.

«Интересно, — подумалось ему, — если я перестану думать этот корабль, то выпаду за борт?»

Отвлечься от помрачения можно было только работой. Постояв ещё несколько минут и увидев, как летучие рыбы охотятся на газовую медузу, доктор пошёл в медицинариум.

Геллер влетел в реанимационный зал как обычно: без предупреждения и с видом крайнего самодовольства. Его линкор был музеем археотека, но самые продвинутые технологии скрывались не в когиттаторах огневой корректировки, а здесь: в стерильном помещении, где исцеляли самые безнадёжные раны.

Флеминг хлопотал около многофункциональной кровати. Асептические простыни закрепили таким образом, дабы те напоминали балдахин. Они милосердно скрывали тело, весьма отдалённо похожее на человека. Аппарат искусственной вентиляции качал мехами, нагнетая воздух в сожжённые лёгкие. Толстые шланги тянулись в огромный прибор, состоявший из лабиринта полупроницаемых мембран. Запретная алхимия насыщала кровь кислородом и перекачивала её из артерий в вены. На стойках противно гудели механические помпы, вливая коктейль обезболивающих наркотиков.

Князь подозвал доктора к столу.

— Лоренц.

— Уходите, сир.

Хирургеон был там же, где всегда: возле койки с бесценной подопечной. Прошедшие дни выпили живость его лица, и теперь оно смотрелось как маска привидения. Сходство усиливал накрахмаленный халат и белоснежные перчатки.

— Ты не спал уже несколько суток, — констатировал правитель. — Не хочешь в объятья Морфея? Боишься того, что увидишь закрытыми глазами что-то, не предназначенное тебе?

— К чему вы это говорите? Я привык к долгим сменам, и только.

Тиран заглянул ему в глаза и увидел непроницаемую пелену. Так смотрели чучела зверей в парадном зале.

— Я сам когда-то работал врачом в одном лагере, и знаю, как выглядят люди в терминальном состоянии. Она ушла, прими этот факт.

— При всём уважении, ваша светлость, — глухо начал Флеминг, — у меня ещё никто не умирал. И Сэриетта не станет первой.

Рыцарь забилась в судороге. На краткий миг показалась рука, более похожая на трёхпалую клешню. Реаниматор подскочил и нажал несколько рун, укреплённых в контрольной панели из дерева. Конвульсии затихли.

— Что ты ей ввёл? — заинтересовался курфюрст.

— Противосудорожное зелье. С каждым часом нужно всё больше лекарств, а их запасы не бесконечные.

— Зачем ты издеваешься над бедной девочкой? Вгони ей большую дозу, чтоб не мучилась.

— Уходите. — Повторил хирургеон.

Геллер достал конверт.

— Сегодня пришла телеграмма от генерала Дугласа. Президент распустил Колониальный Корпус, но тебя готовы принять на работу в какую-то частную военную компанию.

— Отрадно слышать.

— Упёртый козёл, ты можешь сказать что-то новое? — взорвался старик. — Хватит колдовать над трупом. Феодалы тебе спасибо не скажут.

— Она пала по моей вине! — горячо крикнул хирургеон. — Если бы я смог добраться до раджи, пока он заходил в город…

— Никто не знал, что копьё Шпиц-Эстерлен встретит весь дом Мехенди разом. У неё не было шансов.

— Айзек хотел сидеть в глухой обороне, но мы полезли в контратаку.

— И правильно сделали, — надавил аристократ. — Он ровнял вас по себе, но вы — простые люди. Напомню тебе, что кнехты не могут защищаться так, как это делали роботы.

— Мне всё равно.

Йозеф разочарованно прошёлся по палате. Весьма недолгое время он смотрел, как во флаконе с физиологическим раствором гуляли пузырьки воздуха.

— Идём, — мягко попросил он. — Не растрачивай свой талант. У нас много перспективных раненых, которым не помешают твои навыки.

— Нет. Извините.

«Этот не отступится», — понял трорхеймец. На Востоке шла война, и велась она автоганом, пером и скальпелем. А на любой войне рано или поздно зарождается фанатизм. В Лоренце чувствовалась какая-то мрачная тайна. Прежде чем запустить его на «Отто Кросига», инквизитор фон Крац придирчиво осмотрел конфедерата на предмет скверны.

«У него есть минорные психические способности, — писал в рапорте охотник на ведьм, — но крайне слабые. Они так переплетены с личностью Флеминга и его судьбой, что едва поддаются обнаружению».

Факт в том, что серобокие контактировали с Варпом. Спору нет — они стойко превозмогли атаку Эмпиреев, но Варп запустил корни даже в самых чистых солдат. Ещё не порча, но уже моральное расстройство — такую цену заплатил доктор за возможность покинуть Чухут-Кале.

Церковники верили: Море Душ — это источник зла, но из человека нельзя вылепить то, чем он не является. Хаоситы попросту становились собой, оставляя такие скучные вещи, как мораль и необходимость жить в законном обществе.

Битва за цитадель стала кульминацией всего крестового похода. Кое-кто из высших демонов обратил мимолётное внимание на ту резню, и даже выбрал фаворитов. Тезен помогал вадистанцам. Баффар поддержал рыцарей. Но за кого был Нургл?

В голове курфюрста назрела интересная теория. Спустя мгновение он придумал, как её испытать на деле.

— Сэриетте нужно кое-что особенное. То, чего я не способен дать, — закинул приманку жерманиец. — Вопрос в том, оправдывает ли цель средства? Готов ли ты рискнуть всем ради неё?

Бывший агент посмотрел на него двумя разбитыми окнами в ад.

— Не давайте мне надежду.

— И в мыслях не было. Ты сам должен дойти до точки невозврата. Пусть надежда умрёт. Разреши отчаянию полностью убить волю. И тогда взойдёт твоя личная, тёмная и путеводная звезда! Прислушайся к себе. Может быть, что-то зовёт тебя, а ты зажимаешь уши?

Флеминг задумался.

— Я не могу спать, — прошелестел он. — Но порой забываюсь и вижу, как плыву через циклон. Потом ветер стихает, и вокруг остаётся пустота.

«И те, кто в ней рыщут!»

Князь удовлетворённо потёр руки.

— Геомагнитный вихрь. Не все из них, но самые крупные питаются от источников неизвестной энергии. Я подозреваю, что ими являются локальные варп-прорывы.

— Любой корабль разломится раньше, чем подойдёт к эпицентру.

— Обобщаешь, — поцокал курфюрст. — Послушай старого моряка: главная опасность океана — не волны. Я почему-то спокойно хожу через него, а ваши корыта идут ко дну. Загадка, да?

— Защитные поля? — догадался реаниматор.

— Поля Геллера, — выделил аристократ. — «Отто Кросигом» я рисковать не буду, а вот разведывательный катер мы запустим. Поставим на него сгустители реальности. Я успею обработать данные, прежде чем… ну, ты понял.

— Где корабль?

— Сначала условия, — остудил жерманиец. — Это миссия в один конец. Собери отряд самоубийц или просто запудри головы матросам. Держи со мной вокс-связь так долго, как сможешь, и наука тебя не забудет. Ты согласен?

Повисло долгое молчание.

— Согласен, — решился Флеминг. — Я готов стать вашими глазами в шторме. Взамен освободите двух людей.

Геллер блеснул моноклем.

— Имена.

— Я рекрутирую Лумумбу и Маджира Альхазреда.

В душном трюме было мрачно и сыро. В парах от раскалённых топок и текущих маслопроводов угадывалась вонь давно немытого тела. Рой мух лениво порхал в колонне света, напоминая хоровод снежинок. Где-то капала вода. Огромный броненосец построили человеческие руки, но здесь, в его недрах, процветали совершенно другие проявления жизни. Они плели коконы, боролись и отмирали, не догадываясь о Вселенной за пределами корабля.

Чёрный человек вынырнул из теней, как до того просочился из камеры для узников. Он ловко перебирался по ржавым балкам, словно хозяин техногенных джунглей. В его непропорционально длинных руках болтался мешок. Два ряда зубов и белки глаз превращали негра в подобие летающей головы.

— Время работать, Нгумба! — с издёвкой прошептал он и бросил гри-гри.

Костяшки, расписанные первобытными глифами, рассыпались на ржавом полу. Целый удар сердца они лежали неподвижно, а потом затрепетали. Их влекла более древняя сила, чем гравитация. Пальцы мёртвого шамана с его порабощённым духом развеивали покров тайны над будущим. При жизни Говорящий-с-Тотемами планировал съесть Лумумбу, но, в конечном итоге, сам оказался добычей. Кремниевый дротик прервал его земной путь и сделал куда более сговорчивым.

Павший соперник обернулся пророческим узором. Его значение развёртывалось по всем временным направлениям и закольцовывало историю. Эта форма взывала к чему-то, погребённому глубоко в генетической памяти. Она отзывалась рокочущим пением континента, породившего человеческую расу. Таким был гимн Каменного Века: медленный ритм стоп и ладоней, бивших по стенам пещеры.

Лумумба отпустил разум, позволив ему свободно плыть на волнах психического моря. Океаны Карронада не могли сравниться с ним по глубине и населённости. Голоса предков набирали силу. Она вливалась в разум, создавая гобелен туманного видения. Глубокий транс помогал вспомнить вещи, которым лишь предстояло случиться.

Колдун видел, как белая женщина верхом на медведе неслась через ряды безликих фигур. Животное размахивало чёрными когтями. Каждый удар поднимал вихри ядовитой эктоплазмы. Пасть, усеянная клыками-саблями, выдыхала трескучий мороз. Подле воительницы бился косматый вепрь. Рядом выла свора дьявольских волков. Лишь один образ ускользал от обострённого восприятия. Сущность напоминала крупную овчарку, скрытую пеленой совершенной пустоты. В этом звере читалась жестокость, вымуштрованная холодной волей и тяжким долгом. Лишь один смертный оставлял в Эмпиреях столь характерный отпечаток.

«Инквизитор фон Крац, — понял варвар. — Видят Боги: я попробую, какого вкуса его мясо»

Все дороги вели к неизбежной смерти, но каждая изобиловала перекрёстками. Тот, кто присягнул их покровителю, мог нарушить главный закон природы. В конце концов, если ты не хочешь умирать, то можно этого не делать! Шрам на лбу негра выглядел как три переплетённых круга. Благословенная оспа изуродовала его лицо, но переполнила тело неестественным здоровьем и силой.

С начала эпох человечество сопровождали неискупимые грехи. В подлунном мире нельзя одолеть порчу. Очищение — это путь воли, и начиналось оно в тонком мире. Где-то наверху маняще переливался обетованный край. Шаман всегда видел его. Огромное, налитое Варпом око взирало на физический мир. Железные переборки не могли затмить правду.

Великий Чорв, растекавшийся по небу туманной полосой, ожидал просвещения. В пугающих галлюцинациях Лумумба видел силуэты воинов цвета камня. Они шли от планеты к планете, сокрушая целые расы коваными сапогами. Копья света, бившие с небес, жгли ксенохрамы и языческие святыни. Вселенский пожар — это хорошо. Работа на плантациях научила дикаря, что сильные всходы колосятся на пепелище.

Рано или поздно гранитные рыцари найдут Карронад. Вопрос в том, кем они станут: верными союзниками или злейшими врагами? Ржавый механизм судьбы неумолимо провернётся со скоростью шестидесяти минут в час, и тогда ясность придёт на смену догадкам. Оставалось подготовиться к ней.

Например, выйти к законникам и сдаться. Конечно, геллеровцы не обрадуются, узнав, что сержант Колониального Корпуса неделю слонялся по их кораблю, но это их проблемы. Надо было как следует патрулировать тюремный блок и почаще заглядывать в кожухи вентиляционной системы.

Кран медленно спускал небольшой катер с подводными крыльями, окрещённый «Вечным Пилигримом». Агентов Пасадены обучали управлять всеми видами техники, но Флемингу ещё не приходилось брать под контроль машины с газотурбинным двигателем. После тех испытаний, что выпали на его долю, удивление стало роскошью. Лишь тихий отголосок прежнего любопытства настойчиво спрашивал, откуда у Геллера такие технологии, и почему он ещё не покорил весь мир.

Ответ на сложный вопрос оказался простым. А зачем? Сумрачный жерманский гений и так был фактическим правителем Севера. Без его разрешения король Танкред не мог ступить и шага. Наверное, в этом есть извращённая прелесть: тихонько дёргать за ниточки, оставаясь в тени.

На палубе ждали два человека, идеально подходящих для заплыва в один конец. Альхазред кутался в морской плащ. Лумумба окончательно явил своё истинное лицо, напялив ламеллярные поножи и кирасу из дублёной шкуры крокодила. На шее негра висели десятки фетишей, кое-как связанных из куриных черепов и сушёных лягушек. В них угадывались экспонаты из личной коллекции Геллера, посвящённой отсталым народам. Когда он успел обобрать курфюрста, если, со слов инквизитора фон Краца, провёл всё время на карантине?

Госпитальеры подогнали каталку с Сэриеттой и осторожно закрепили её в тесной каюте. Лоренц прошёл к рулевому колесу. Вокруг мигали руны, а вокс-решётка захрипела хорошо знакомым голосом.

— Слушай внимательно, и, если повезёт, сможешь протянуть несколько минут в циклоне. Первым делом включи генератор поля Геллера. То есть, моего, ха! Он защитит вас от флуктуаций Варпа. Я не знаю, какая гадость найдётся за горизонтом шторма, но будь уверен, что вам придётся нелегко. Держи со мной контакт, пока не откажут передатчики.

— Что мне делать потом? — риторически спросил медик.

Князь фыркнул.

— Молиться.

Машина летела над гребнями волн. Скоро гигантский линкор остался позади, а вдалеке сгущалась непроницаемая тьма. Колдун занял место в наблюдательной рубке, и закатил глаза.

— Сейчас нас капельку тряхнёт, — предупредил он глухим басом.

Качка усилилась так, словно катер пытался взлететь. Обшивка ходила, словно живая. Минута растянулась на долгие часы, но, в конце концов, за фонарём кабины забрезжил свет.

«Не свет», — понял доктор. Оттенкам, что резали сетчатку подобно стеклянной крошке, не было названий в человеческом языке. Они звучали как плач невинных и крики тех, кому только предстояло родиться в трёхмерном мире. Колонны фиолетовой мерзости поднимались ввысь, как пальцы утопающего. Они сжимали кольцо вокруг водоворота. Мальстрим гудел хрустальным перезвоном.

Дьяволист коснулся штурвала. Транспорт оседлал кромку вихря. Из глубины появилось щупальце охватом с городской квартал. Присоска ударила в щит, и моментально воспламенилась.

— Выкуси, тварь! — обрадовался Лумумба. — Тебе не сожрать нас!

О кракенах, гигантских моллюсках со дна, ходило много легенд. Учёные сомневались в их существовании по той причине, что после нападений спрутов редко оставались свидетели. Нечто, столь огромное, могло плавать лишь в придуманных морях.

Буря внезапно стихла. «Вечный Пилигрим» шёл на всех парах. Вокруг простирался океан, заросший клоками чёрно-зелёных водорослей. Сплавленные души триллионов разумных существ образовывали подобие жидкости. Призрачные руки, клешни, лапы, щупальца и менее очевидные конечности судорожно тянулись к обшивке. Излучатели, подаренные Геллером, отрабатывали как надо. Приведения мучительно разваливались на эктоплазму, едва коснувшись мерцающего барьера. Среди духов рыскали хищники Варпа. Большинство тварей напоминали что-то среднее между скатом, акулой и червём, но встречались и более пугающие формы.

Около грот-мачты кружила стая ангельских созданий. Их безмятежные лица, чистые мантии и молитвенно сложенные ладони будто сошли с витражей церкви Пламенеющего Креста.

— Катарты, — уважительно протянул Альхазред. — Надеюсь, в Геллеровом поле нет разрывов.

— Они выглядят безобидными, — поделился Флеминг.

Дьяволист качнул усами.

— Ты очень заблуждаешься. Выйдя в трёхмерный космос, катарты превращаются в освежёванных горгулий. Время жизни у них не особо долгое, и демоны это понимают. Ну, как понимают… для этого нужно полноценное сознание, а такого у них, к счастью, нет.

— С твоих слов, они почти как мы, только живут в другом измерении.

— Я бы не сказал. Пойми, Ллехейм-джан, демоны — это воплощения духовных событий. Если хочешь — их сущность, отточенная до абсурда.

Лоренц улыбнулся, услышав своё имя на таш-джарганском языке. Чернокнижник набрал воздуха, став похожим на типичного лектора в Лайтберийской академии медицины.

— Как врач, скажи мне: какое чувство самое сильное?

— Любовь? — допустил хирургеон.

Маджир серьёзно посмотрел на него.

— Боль. Ты слишком хорошего мнения об этом мире. Поэтому твари Варпа, если вылезут в реальность, начинают резать, кромсать и убивать самым жестоким образом.

— Вы призываете катартов на битву?

— Я — никогда, а вот Джафар их любил. Посмотри на это зверьё — они вообще неуправляемые. Глянь, как роятся эти шлюхины дети. Ищут, сволочи, как бы к нам пролезть.

Забила рында, предупреждая о неведомой опасности. Впереди показались очертания столь громадной стены, что разум пасовал перед её масштабами. Ржавые ворота размером со звёздную систему преграждали путь к истинным владениям Хаоса.

Киль заскрежетал по дну. Якорь упал в мутные воды. Маленький отряд из Флеминга, Лумумбы, Альхазреда и Сэриетты на носилках ступил на землю. Лишайник волновался под ногами, а галька на поверку оказалась панцирями водяных тараканов.

Створки медленно раскрылись. За ними начиналось болото, укрытое мангровыми джунглями. Лес выглядел так, словно веками гнил на дне океана, пока неведомая сила не выкинула его на сушу. Тропинка петляла в густом тумане. Грязно-зелёные светлячки парили в липком воздухе.

А ещё тут слонялись фантомы. Каждый нёс крошечную свечу и тихо стонал от невыносимых страданий. Через толпы духов бродили живые мертвецы с раздутыми животами и одним рогом, пробивающим хлипкий череп. В руках они сжимали пергаменты и перья.

— Считай семь, — бормотали чумоносцы. — Считай семь. Считай семь.

— Что они делают? — озадачился доктор.

Сержант в благоговении развёл руки.

— Считают, сколько душ унесла божественная зараза. Мы почти на месте.

Скоро перед экспедицией возник храм, сложенный из мокрых булыжников. На подворье стояли могильные камни.

Агент остановился около надгробья.

— Лоренц Флеминг, — прочитал он. — Родился в тысяча четыреста пятьдесят восьмом. Умер — перевёрнутая восьмёрка. Это что, знак бесконечности?

— Не смотри туда! — заорал колдун. — Хочешь стать как они?

Внутреннее пространство занимал бассейн с жертвенниками по углам. Негр снял с ожерелья вяленую лягушку и метнул в центр водоёма. Гладь забурлила. Пузыри сероводорода вспыхнули. Со дна поднялась гора высотой во многие километры.

В склизкой шкуре существа пульсировали гнойные нарывы. По ранам бегали нурглинги, весело прыгая друг через друга и валясь целыми гроздьями. Над людьми застыла тупая морда земноводного, накрытая кувшинкой.

— Рогатая Жаба, мой истинный хозяин! — пропел чернокожий дикарь. — Прими наше смиренное служение!

Великий Нечистый пророкотал голосом самой земли:

— Зачем вы пришли, внучата?

Разум Флеминга потихоньку сдавал от нереальности происходящего. Безо всякого страха он шагнул к пасти.

— Наша подруга умирает. Ты — милосердный демиург, и я прошу тебя не ради себя, а ради неё. Верни Сэриетту Шпиц-Эстерлен в мир живых.

— Все приходят ко мне. Таков закон природы, а ты, маленький борец со смертью, хочешь его нарушить. В твоём голосе сквозит отчаяние. Нет музыки слаще для моих ушей.

— Воскреси её! — потребовал доктор.

— Таков закон, — отрезала Рогатая Жаба. — Хочешь нарушить его — будь любезен сохранить баланс. Жизнь одной в обмен на душу другого.

— Я готов! — решительно поклялся Лумумба.

— Ты и без того мой, — объявил высший демон. — А жалкая, ослеплённая амбициями душонка вашего спутника мне и даром не нужна. Он — позорный раб Архиврага. Пусть катится в Невозможную Цитадель к интригану Тзинчу, а здесь мы таких не любим.

Хирургеон проскрежетал зубами и выхватил армейский нож. Одним движением он полоснул по руке, и струя алой крови брызнула на язык чудовища.

— Принимается! — взревел Нечистый. — Я думал, вы продадите мне её душу, но так даже интереснее.

Лапа с перепонками загребла баронессу, но через мгновение вернула. Пальцы разжались, и перед хирургеоном оказалась молодая девушка. Её кожа была белой, как будто никогда не знала солнечного света. Русые волосы обесцветила платиновая седина. Лицо, ранее полное жизни, заострилось в болезненной хрупкости. Теперь аристократка напоминала изваяние эльфийской принцессы из легенд о чужаках.

— Ей не стать прежней, — предупредило существо, — но любая жизнь лучше её отсутствия, верно? Мне нравится твоё благородство, дорогой внучок. За него ты получишь маленький подарок. Пока трепещет её сердце — существуешь и ты, такой же, как сейчас. Вечная молодость, что может быть приятнее? Но когда болезнь, старость или вражеский меч оборвут нить Сэриетты, вы двое снова придёте ко мне. Ты будешь моим верным слугой и понесешь слово Нургла за край Вселенной и дальше.

— А я? — раболепно попросил негр.

— Хочешь остаться с ним?

— Да.

Великий Нечистый задумался.

— Идёт. Вдвоём сеять разложение намного веселее. Вы станете герольдами неотвратимости. Сколько цивилизаций ждут не дождутся вашего прихода, сколько рас должны принять благословение моих пандемий… Вы ж не эгоисты, которые болеют сами, а с другими не делятся?

Альхазред пошёл в атаку, будучи крайне возмущённым такой несправедливостью.

— Я — лучший алхимик Востока, ваше огромнейшество! Клянусь, что найду самый грязный котёл и сварю в нём такую мерзость, что от неё вымрут миллиарды! Умоляю, владыка, сделайте и меня демоном!

— Что оно там рыгнуло? — проворчал Жаба. — Я уже сказал этой шавке идти к Обманщику и пудрить мозги ему!

— Пожалуйста! — взмолился чернокнижник. — Я отрекусь от своей веры ради тебя, истинного бога Хаоса.

— Истинный Бог — Дедушка Нургл. Если не заткнёшься, слизняк, я тебя сожру и следующие сто миллиардов лет ты будешь растворяться у меня в кишках. Пошёл вон с моего болота!

Дьяволист отошёл к порталу, имитируя покорность. Рыцарь тревожно вскрикнула во сне. Трудно сказать, как много ей удалось сохранить после воскрешения, но если Сэриетта откроет глаза и увидит Рогатую Жабу, то остаток дней она проведёт в лечебнице для психически больных.

— Нам пора, — вежливо попрощался Флеминг.

— Идите, всё равно вернётесь. Чтобы с вами ничего не случилось, я приставлю к вам своего глашатая. Он известен в Плане Смертных как Папаша Самди.