Проделки Праздного Дракона: Двадцать пять повестей XVI-XVII веков

Месть лиса[295]

Эти стихи были сложены о сюцае Ян Бао из Хуаси. Он жил во времена династии Хань и еще в детские свои годы славился талантами и необычайной ученостью. Как-то раз, в праздник Середины Осени, он вышел из города погулять. Устав от ходьбы, он присел отдохнуть в лесу. В густой листве распевали на разные голоса птицы. Вдруг раздался глухой удар, и какая-то пичуга упала прямо к ногам Ян Бао. Она отчаянно кричала и билась, не в силах подняться с земли.

— Что это! — изумленно воскликнул Ян.— Что с нею произошло?

Он наклонился и взял птицу в руки. Это оказалась желтая иволга. Она была ранена в крыло. Жалобный ее крик вызвал у Ян Бао сострадание. «Снесу-ка я ее домой, вылечу, а потом отпущу на волю»,— решил он.

Но тут к нему подошел молодой человек, вооруженный самострелом.

— Сюцай! — сказал незнакомец.— Надеюсь, ты от дашь мне птицу, ведь это я ее подстрелил.

— Конечно, она твоя,— отвечал Ян.— Но скажи мне, зачем ты ее погубил? Птица, разумеется, не человек, но и в ней живет душа. К тому же набей ты хоть сотню таких птиц — все равно обеда из них не состряпать, продай на рынке хоть десять тысяч — все равно не разбогатеешь. Нашел бы ты себе лучше другое занятие. А что до этой иволги, я хочу купить ее и спасти ей жизнь.

И с этими словами Ян Бао вытащил деньги.

— Я подстрелил ее не для продажи, а просто забавы ради — чтобы проверить меткость глаза. Если тебе нужна эта пичуга, я дарю ее тебе.

— Ты хотел позабавиться, это понятно, но в чем провинилась перед тобою птица? — воскликнул Ян.

— Да, ты прав, я поступил неверно.

Он швырнул наземь свой самострел и удалился.

Ян Бао принес иволгу домой и посадил ее в коробочку. Каждый день он кормил ее лепестками желтых цветов, пока крыло совсем не зажило. Прошло сто дней, и птица снова могла летать. Она улетала и прилетала вновь, но как-то улетела и не вернулась. Ян Бао очень горевал — он успел привязаться к своей гостье.

Однажды в дом Ян Бао вошел незнакомый молодой человек с тонкими бровями и узкими глазами, одетый в желтый халат. Увидев хозяина, незнакомец опустился на колени. Ян Бао бросился его поднимать.

— Вы спасли мне жизнь,— сказал юноша и, протягивая Ян Бао два яшмовых кольца, добавил: — Примите этот скромный дар — у меня нет больше ничего, чем бы я мог отблагодарить вас за вашу доброту. С помощью этих колец три поколения ваших потомков будут занимать высокие должности при дворе.

— Но мы с вами никогда не встречались. Как мог я спасти вашу жизнь? — удивился Ян.

— Неужели вы забыли? — улыбнулся юноша.— Помните, меня подстрелили в лесу, а вы положили меня в коробочку и кормили лепестками желтых цветов.

Произнеся эти слова, он вдруг превратился в иволгу и улетел.

Впоследствии сын Ян Бао, Чжэнь, стал тайвэем — помощником военного министра при дворе императора Минди, внук его Бин занимал ту же должность при дворе императора Хэди, а его правнук Сы был министром церемоний при императоре Аньди. Что касается праправнука Бао, то он унаследовал должность своего отца. Выходит, что потомки Ян Бао действительно занимали высшие должности в государстве на протяжении трех поколений.

А вот стихи, сложенные по этому случаю:

Рассказчик, спросят меня, зачем ты попусту тратишь время, пересказывая известную каждому историю об иволге, которая принесла своему спасителю два яшмовых кольца? Уважаемый читатель, ты просто не знаешь и не догадываешься, что сегодня я хочу поведать тебе о другом юноше, который тоже подстрелил живое существо. Но этот юноша, в отличие от первого, вины за собою не чувствовал и угрызениями совести не мучился, зато и семейные его дела расстроились так, что хуже некуда, а сам он сделался предметом праздных пересудов. История же о спасенной иволге была мне нужна только как предисловие — чтобы начать эту повесть. Но прежде чем приступить к рассказу, я хочу дать вам, уважаемые читатели, совет: учитесь у Ян Бао доброте и не подражайте юноше, о котором пойдет речь, чтобы не навлечь на себя непоправимые беды. Помните:

Рассказывают, что в правление танского императора Сюаньцзуна в столичном городе Чанъань жил юноша но имени Ван Чэнь. Древние книги он читал с трудом, писать тоже был не мастер, зато вина выпить мог сколько угодно и отлично бился на мечах. Особенно же славился он искусством верховой езды и меткой стрельбою из самострела. Сперва он жил с матерью — отец его давно умер,— потом женился на девушке из семьи Юй. У Вана был холостой брат Ван Цзай, отличавшийся поразительной силой и опытный в обращении с любым оружием. Он служил в личной охране императора. Семья жила в достатке, в доме было множество слуг. Спокойная и радостная их жизнь продолжалась бы многие годы, если бы не мятеж Ань Лушаня[296]. После падения заставы Тунгуань[297] император искал спасения на западе, и Ван Цзай должен был его сопровождать. Ван Чэнь сообразил, какая опасность грозит всему его имуществу, а может быть, и самой жизни, и, собрав наиболее ценные вещи, вместе с матерью, женою и многочисленной челядью бежал в Южноречье[298]. Он обосновался в поселении Малая Бухта близ Ханчжоу, купил землю и занялся хозяйством.

Через некоторое время пришло известие, что столица освобождена от мятежников и на дорогах восстановлены спокойствие и безопасность. Ван Чэнь решил вернуться в столицу, разыскать родственников и знакомых, привести в порядок дом, а затем вызвать с юга и семью. Он рассказал матери о своем плане и стал собираться в путь. С собою он взял только одного слугу по имени Ван Фу.

Молодой человек простился с родными и сел в лодку, которая довезла его до Янчжоу. Янчжоу — самая главная пристань в районе Янцзы и Хуанхэ — в династию Суй носил название Цзянду, что означает Речная Столица. Он стоял на большом пути, ведущем с юга на север. Беспрерывно причаливали и отчаливали лодки, и было их так много, что мачты напоминали заросли конопли. Процветал и день ото дня богател город Янчжоу! По берегам реки тесною чередой выстроились дома. Куда ни глянешь, повсюду кипит торговля, народу столько, что и не протолкнуться. Выйдя на берег, Ван Чэнь первым делом нанял носильщиков, переоделся в военное платье и, не задерживаясь, двинулся дальше. Днем он любовался сменявшими друг друга видами гор и речных долин, а вечером располагался на ночлег в гостиницах и на постоялых дворах и через несколько дней добрался до деревни Фаньчуань, что совсем рядом со столицей. Давным-давно, еще во времена династии Хань, император пожаловал это место своему сановнику Фань Куаю. Теперь, после мятежа, деревня была пуста: жители бежали в отдаленные провинции. Над крышами не курился дым, и редко когда удавалось встретить путника на дороге. Вот какая картина представилась взору Ван Чэня:

Ван Чэнь с наслаждением взирал на дикие, заросшие лесом горы. Он отпустил поводья и медленно ехал вперед. Незаметно стемнело. Вдруг из глубины леса донеслись человеческие голоса. Ван тоже углубился в чащу, но увидел не людей, а двух лисов, которые сидели на земле, привалившись к стволу старого дерева. Один из них держал в лапах книгу. Лисы оживленно беседовали и смеялись, словно вычитав в книге что-то очень забавное.

«Вот мерзкие твари! Любопытно, что они там читают? Попробуем узнать»,— сказал про себя Ван, подъезжая ближе.

Он поднял самострел, украшенный пластинками из полированного рога, и достал из мешочка шарик. Крепко согнув лук, Ван спустил тетиву, и шарик с громадной скоростью вылетел из желоба.

— Попал! — закричал Ван.

И в самом деле, лисы увлеклись беседою, забыли об осторожности и не заметили, что за ними наблюдает человек. Только гудение тетивы заставило их насторожиться и поднять уши. Но было уже поздно: нуля угодила в левый глаз тому лису, что держал книгу. Зверь взвыл от боли, выронил книгу и бросился наутек. Другой наклонился, чтобы ее поднять, но второй выстрел Вана ранил в морду и его, и он со всех ног помчался прочь, оглашая лес жалобными воплями.

Ван отпустил поводья и подъехал еще ближе.

— Ван Фу,— приказал он слуге,— подай мне книгу.

Книга была исписана головастиковыми письменами[299], которых Ван не знал. «Что же в ней написано? Надо спросить у знатоков!» — подумал Ван, сунул книгу в рукав халата и подхлестнул коня. Скоро хозяин и слуги снова были на широкой дороге, которая вела в столицу.

К тому времени Ань Лушань уже был убит, но его сын Ань Цинсюй сохранил немалую силу. Вдобавок снова поднял голову второй мятежник, Ши Сымин. Взбунтовались войска в отдаленных поселениях. Опасаясь, как бы в столицу не проникли лазутчики, власти распорядились зорко караулить городские ворота, а всех путников подвергать самому строгому допросу. С наступлением вечера ворота закрывались наглухо. Ван Чэнь подъехал к городской стене уже в сумерках. Убедившись, что ворота закрыты, он повернул коня к постоялому двору. При виде гостя в военном платье с самострелом и мечом у пояса хозяин бросился к нему навстречу и почтительно произнес:

— Добро пожаловать, господин начальник! Садитесь!

Пока хозяин распоряжался насчет чая для гостя. Ван Фу развьючил коня и перенес поклажу в дом.

— Хозяин! — крикнул Ван Чэнь.— Отведи мне комнату удобную и покойную!

— У меня много комнат для гостей, господин может выбрать любую, какая больше понравится.

Хозяин зажег лампу и повел Ван Чэня за собою. Ван Чэнь облюбовал комнатку почище, велел отнести туда все свои вещи и задать корму коню.

— Господин начальник! — обратился к Вану слуга, входя в комнату.— Не угодно ли выпить вина?

— Если хорошее, подай, пожалуй, двойной чайник. И блюдо говядины. То же самое подашь моему человеку.

Слуга исчез. Ван Чэнь тоже вышел из комнаты.

— Господин начальник! — снова вырос перед ним слуга. Он нес вино и блюдо с мясом.— Прикажете отнести в комнату или будете кушать тут?

— Оставь здесь!

Слуга поставил на стол вино и закуску, Ван сел. Ван Фу стал наливать своему господину вино. Ван успел осушить две или три чарки, когда в комнате появился хозяин.

— Откуда изволили прибыть, господин начальник? — спросил он.

— Из Южноречья.

— А по выговору вы на южанина не похожи.

— Да, ты прав. Прежде я жил в столице, но когда начался мятеж Ань Лушаня и наш император удалился в Сычуань, я был принужден бежать вместе с семьею на юг. Теперь я узнал, что мятежников усмирили, а Сын Неба вернулся в столицу, и вот решил приехать, чтобы привести в порядок дом и хозяйство, а потом уже и семью заберу. В военное же я оделся для того, чтобы отпугнуть лихих людей на дорогах.

— О, так мы земляки! — обрадовался хозяин.— Я тоже все это время скрывался в деревне. Еще года нет, как вернулся.

Земляки ощутили взаимное доверие и принялись рассказывать друг другу о бедах, какие выпали им на долю во время скитаний.

Они были увлечены и поглощены своею беседою, когда за спиной у них вдруг раздался голос:

— Хозяин! Свободные комнаты есть?

Хозяин обернулся — у дверей стоял какой-то незнакомец.

— Найдутся. А сколько вас?

— Я один.

— Извини, но я не могу тебя принять,— промолвил хозяин, разглядев, что у пришельца нет с собой даже котомки.

— Это почему же? Боишься, я не заплачу? — обиделся незнакомец.

— Нет, не потому. Начальник гарнизона, господин Го, издал приказ, чтобы ни в одной столичной гостинице, дальней или ближней — безразлично, незнакомцев на постой не принимали. Кто ослушается приказа и пустит к себе незнакомого человека, того ждет суровое наказание. Особенно строго у нас стало с тех пор, как Ши Сымин снова поднял мятеж. У тебя с собою ничего нет, сам ты мне не знаком — я не могу оставить тебя ночевать.

— Ах вот в чем дело?! Да ведь я слуга самого господина Го, меня зовут Хуэр! Я ездил по делу в Фаньчуань, не успел вернуться засветло и теперь прошу у тебя пристанища. Вот почему я без вещей. Если ты не веришь, давай завтра утром сходим вместе к городским воротам, и ты спросишь у охранников. Меня все знают!

Имя Го оказало должное действие на хозяина, и все подозрения его мигом исчезли.

— Не сердись, любезный! Я ведь не знал, что ты служишь у господина Го. Пойдем, я покажу тебе твою комнату, и ложись отдыхать.

— Погоди! Я сильно проголодался. Неси сюда вина и закуски! — И, помолчав немного, Хуэр добавил: — Вина принеси простого — у меня сейчас пост.

Заказав ужин, незнакомец подошел к столу, за которым сидел Ван Чэнь, и занял место напротив. Слуга подал ему вино и закуску. Ван Чэнь обратил внимание на то, что незнакомец все время прикрывает рукавом халата левый глаз: глаз, по-видимому, болел, и бедняга Хуэр очень страдал.

— Со мною приключилась беда, хозяин,— сказал гость.— Чуть было глаза сегодня не лишился.

— Как же это произошло? — спросил хозяин.

— На возвратном пути из Фаньчуаня я увидел в лесу двух лисиц. Они дрались, катались по земле и рычали. Я надумал их поймать и бросился к ним, да вот споткнулся и упал. Лисы убежали, а я чуть не ослеп.

— Теперь понятно, почему ты закрываешь глаз рукавом,— заметил хозяин.

— Сегодня я тоже повстречал двух лисов и тоже как раз за Фаньчуанем,— вмешался в разговор Ван.

— Ну и как, поймали? — поспешно спросил Хуэр.

— Они сидели в лесу и читали какую-то книгу. Я выстрелил в того, который держал книгу, и попал ему в левый глаз. Он бросил книгу — и бежать. Книгу подхватил второй. Я снова выстрелил и попал ему в морду. Этот тоже убежал. Так что поймать их не удалось, но книга досталась мне.

— Поразительно! — воскликнули хозяин и гость в один голос.— Кто бы мог подумать, что лисы умеют читать?

— Что же в этой книге написано? — спросил гость. — Нельзя ли взглянуть?

— Я ничего не мог разобрать! Какие-то хитрые старинные письмена.

С этими словами Ван Чэнь стал шарить в рукаве своего халата. Рассказ наш идет нескоро — на деле же все было гораздо скорее. Рука Вана еще не успела нащупать книгу, как вдруг раздался голос хозяйского внука, мальчика лет шести:

— Дедушка, зачем с вами вместе сидит этот большой кот? Гоните его прочь!

Едва вбежав в комнату, мальчик увидел лиса, он только не знал, как называется этот зверь. Лишь теперь Ван Чэнь сообразил, что перед ним лис, которого он утром ранил в глаз. Мгновенно выхватил он свой меч и замахнулся, чтобы добить лиса, но тот увернулся, отпрянул, волчком закрутился на полу и, приняв свое настоящее обличье, выскочил на улицу. Ван, с мечом в руке,— за ним. Пробежав с десяток домов, лис внезапно шмыгнул куда-то под стену и пропал. Искать в темноте было бесполезно, и Ван Чэню пришлось вернуться ни с чем. Ему навстречу уже спешили с фонарями хозяин и Ван Фу.

— Убежал? Ну и ладно! — сказал хозяин.

— Если бы не твой внук, эта гнусная тварь утащила бы книгу.

— Да, лисы — коварные и хитрые твари,— заметил хозяин.— Вряд ли они так просто оставят вас в покое.

— Я буду настороже. Теперь я знаю, чего мне ждать, и, если кто будет пытаться меня обморочить, значит, это он, лис. Тут я и хвачу его мечом! — сказал Ван.

Они вошли в дом. Другие, услыхав об удивительном происшествии, вышли из своих комнат и засыпали Ван Чэня вопросами. Они до тех пор обсуждали случившееся, пока у них не заболели языки. Ван Чэнь закончил ужин и отправился в свою комнату отдыхать. «Наверно, эта книга волшебная, раз он так за нею гонится! На все готов, даже рану свою не жалеет»,— подумал он, ложась, и проникся еще большим уважением к таинственной книге. В третью стражу послышался сперва стук в ворота, а потом громкий голос:

— Немедленно верни нам книгу, и мы щедро тебя отблагодарим. А не вернешь — пожалеешь!

Ван Чэнь пришел в ярость. Он накинул халат, схватил меч и тихо, чтобы никого не потревожить, вышел из дому. Ощупью нашел он ворота, но тут оказалось, что хозяин запер их на замок. «Пока буду звать хозяина, эти оборотни убегут, и я опять до них не доберусь, только всех постояльцев перебужу и обозлю,— думал Ван Чэнь.— Придется стерпеть и дождаться утра. Утром что-нибудь придумаю». Ван Чэнь отправился спать, а лисы еще долго кричали у ворот. Эти вопли слышали и остальные постояльцы. Утром они пришли к Ван Чэню и дружно советовали ему вернуть книгу лисам.

— Ну зачем она вам, если вы в ней не понимаете ни единого знака? Лучше отдайте книгу, не то как бы они и вправду не устроили вам какую-нибудь ужасную пакость. Тогда раскаиваться будет поздно.

Будь у Ван Чэня достаточно благоразумия, он, конечно, внял бы этим советам и вернул книгу, и на этом, может быть, вся история и закончилась бы. Но Ван был безрассуден и упрям. Он не захотел послушаться добрых увещаний, и — как вы скоро узнаете — лисы едва его не довели до нищеты. Вот уж поистине верно говорится в стихах:

После завтрака Ван Чэнь расплатился за ночлег, сложил свои вещи и, вскочив на коня, направился в город. Кругом лежали развалины, улицы были пустынны, от былой пышности и живости столичного города не осталось и следа. Подъехав к тому месту, где когда-то стоял его дом, Ван Чэнь увидел лишь груду мусора. Жестокая скорбь охватила юношу: выходит, что он бездомный и что первым делом надо найти хоть какую-то кровлю, под которой можно сложить и оставить вьюки с поклажей! Кое-как с этим покончив, он отправился на розыски своих родственников. Их оказалось в столице совсем немного. Каждый рассказал о своих злоключениях, и в наиболее печальных местах слушатели утирали набегавшие на глаза слезы.

— С радостной надеждой возвращался я в родные края, но мой дом разрушен, и мне теперь негде даже приклонить голову,— проговорил Ван.

— Да, многие семьи испытали неисчислимые бедствия,— говорили родственники.— Родители оказывались на юге, дети — на севере, иные попали в плен, иные и вовсе погибли. Впрочем, и нам здесь нелегко было дожить до этих дней: все время мы словно ходили по лезвию бритвы. Тебе еще повезло: твоя семья цела и ты лишился только дома, но земля — благодаря нашим заботам — осталась в неприкосновенности. Если ты думаешь вернуться, надо лишь восстановить себя в правах владения — и ты станешь богачом!

Ван поблагодарил родственников и простился с ними. Вскоре он купил дом и всю необходимую домашнюю утварь, а земли свои отдал в аренду надежным людям.

Прошло около двух месяцев. Однажды, выйдя из своего нового дома, Ван Чэнь увидел человека в траурном платье; за плечами у него висела котомка. Шел он удивительно быстро, словно не по земле шагал, а летел по воздуху, и скоро был уже рядом с Ваном. Ван с изумлением обнаружил, что это не кто иной, как их слуга Ван Люэр.

— Ван Люэр! — воскликнул он в тревоге.— Откуда ты? Почему на тебе такое платье?

— Вот вы, оказывается, где живете, господин! Я уже с ног сбился, разыскивая вас!

— Постой! Постой! Ответь мне прежде всего, почему ты в трауре?

— Вот письмо, прочтите — и все узнаете!

Они вошли в дом. Слуга снял котомку с плеч и достал письмо. Ван Чэнь распечатал его, развернул и увидел почерк матери.

«Сын мой!

После того как мы с тобою расстались, до нас дошли слухи о новом мятеже Ши Сымина. Эти вести повергли меня в тяжелую тревогу, и я захворала. Ни врачи, ни знахарки помочь мне не в силах. В любой миг я могу отойти в иной мир. Но не это огорчает и волнует меня: я пожила достаточно, мне уже за шестьдесят. Меня тревожит и печалит другое: из-за всех этих смут, которые мне довелось увидеть в старые мои годы, я умру одна и на чужбине и мои сыновья не проводят меня в дальний путь. Мы родом из земли Цинь[300], и я не хочу, чтобы меня погребли в чужих краях. Силы мятежников, однако же, велики! Защитники столицы могут не выстоять — как это уже и случилось однажды,— а потому жить в Чанъани опасно. Много дней подряд думала я об этом и решила так: лучше всего будет, если ты продашь остатки нашего разоренного имущества в столице и на эти деньги устроишь мои похороны. Когда же ты погребешь мои останки на родине, то возвращайся на юг. Земли здесь тучны, а люди добры и отзывчивы. Помни только, что всякое начало трудно, и будь осмотрителен. Раньше, чем окончится война, о возвращении в Чанъань и думать не смей. Если ты не исполнишь мой приказ и попадешься в руки мятежникам, некому будет приносить жертвы предкам, и я откажусь от тебя, когда мы встретимся у Желтых Источников. Запомни хорошенько эти мои слова!»

Прочитав письмо, Ван Чэнь упал на землю и зарыдал.

— Я думал приехать в столицу, уладить дела, а потом перевезти сюда всю семью! Никак я не ожидал, что тревога обо мне сведет матушку в могилу! Если бы знать заранее — не поехал бы я сюда, остался бы на юге!

Немного успокоившись, он обратился к Ван Люэру:

— Скажи, а что еще мать говорила перед смертью?

— Да все то же самое. Наказывала не тратить сил в столице — все равно, дескать, имущество ваше здесь разорено, и если даже его вернуть, можно снова всего лишиться в один миг: из-за Ши Сымина. Еще старая госпожа говорила, что вы должны побыстрее закончить дела и заняться ее похоронами. А потом, после похорон, должны вернуться в Ханчжоу. Она сказала, если вы не исполните ее наказа, она не будет чувствовать себя спокойно в загробном мире.

— Могу ли я нарушить последнюю волю моей матушки! — воскликнул Ван.— Тем более что мысли ее очень правильные и здравые: на севере продолжается война, на юге жизнь гораздо спокойнее.

Ван Чэнь тут же заказал себе траурное платье, поставил поминальную таблицу и послал слуг привести в порядок семейное кладбище. Одному из приятелей он поручил безотлагательно заняться продажею его земли.

Прошло два дня, и Ван Люэр сказал хозяину:

— Господин, на постройку могильного склепа уйдет не меньше месяца, а близкие, наверно, беспокоятся. Может, мне лучше выехать вперед, чтобы они не тревожились?

— Я уже и сам об этом думал.

Ван Чэнь написал письмо домой и дал слуге деньги на дорогу.

— Прощайте, хозяин,— сказал Ван Люэр.— Заканчивайте поскорее дела, не задерживайтесь здесь.

— Нечего мне напоминать. Если бы только было возможно, тотчас умчался бы домой!

Ван Люэр, успокоенный, отправился в путь.

Между тем родственники Ван Чэня уже узнали о печальном событии и пришли выразить свое соболезнование. Все они советовали Вану не торопиться с продажею, но Ван, помня только наказ матери и ничего больше в рассуждение не принимая, не послушался и отдал прекрасную землю за полцены, а еще дней через двадцать, когда могила на кладбище предков была готова и все приготовления завершены, Ван сложил свои пожитки и вместе со слугою покинул столицу. Увы! Как о нем не пожалеть!

Оставим пока Ван Чэня и вернемся к его семье. Мать и жена его, узнав о новой смуте на севере, день и ночь вспоминали о своем Ване и корили себя за то, что не удержали его дома. Прошло три месяца, и в один прекрасный день слуги доложили, что из столицы приехал Ван Фу с письмом. Гонца тотчас же привели в хозяйские покои. Ван Фу низко поклонился и передал письмо. Левый глаз у Ван Фу был выбит, и женщины это, разумеется, заметили, но расспрашивать, как получил он это увечье, не стали: не до того им было. Они поспешно распечатали письмо и прочли следующее:

«Расставшись с вами, я благополучно проделал весь путь и прибыл в столицу. К величайшей своей радости, я обнаружил, что наше имущество совершенно не пострадало. Но, пожалуй, еще больше меня обрадовала встреча с другом, инспектором Ху. Он представил меня министру Юаню; господин Юань отнесся ко мне с большим участием и предложил должность на севере. Назначение уже получено, и мне надо в кратчайший срок отправляться к месту службы, а потому я посылаю к вам Ван Фу, чтобы он привез вас ко мне. Прошу вас, продайте наш дом и землю и как можно скорее приезжайте в столицу. Об условиях не торгуйтесь, главное — не терять времени. На этом кончаю, ведь мы скоро увидимся. С глубочайшим поклоном

ваш сын Чэнь».

Когда женщины дочитали письмо до конца, они едва не заплакали от радости.

Наконец старая госпожа вспомнила и о слуге.

— А что с твоим глазом, Ван Фу? — спросила она.

— Ох, госпожа! Ехал я верхом, задремал и свалился с седла. Вот и потерял глаз.

— Ну а что столица? Та же, что прежде, или нет? Родичи все уцелели?

— Города не узнать, почти весь разрушен. Из родичей ваших осталось несколько семей. Одни убиты, другие в плен попали, а кто убежал в дальние края. Многих ограбили, сожгли дома, землю отобрали, и только ваш дом и земля нисколько не пострадали.

Женщины ликовали.

— Какое счастье,— говорили они друг другу.— Все наше добро в целости и сохранности, а Чэнь получил должность. Нас хранит Великое Небо и предки! Как мы им благодарны! Перед отъездом надо будет совершить благодарственное моление и просить о счастии и процветании в будущем!

— А кто этот инспектор Ху? — спросила мать.

— Это приятель нашего господина,— отвечал Ван Фу.

— Что-то никогда не слышала от него такой фамилии...

— Может быть, это один из новых друзей? — предположила жена Ван Чэня.

— Ну да, они недавно познакомились,— поддержал ее Ван Фу.

Они поговорили еще, а потом старая госпожа сказала:

— Ван Фу, ты, верно, устал с дороги. Ступай отдохни, выпей вина, поешь.

На другой день Ван Фу снова явился к госпоже.

— Госпожа! — сказал он.— Чтобы закончить все дела, вам потребуется несколько дней, а господин сейчас один в столице, присмотреть за ним некому. Может, мне лучше поехать вперед? Я привезу ему письмо от вас, приготовлю дом к вашему приезду, а потом мы все отправимся к месту его новой службы.

— Это ты верно рассудил, Ван Фу,— согласилась старуха.

Она написала письмо, дала слуге денег на дорогу, и Ван Фу уехал. После его отъезда госпожа Ван продала землю и даже всю домашнюю утварь, оставив лишь драгоценности и кое-что из одежды. Боясь задержать сына, она не торговалась и продавала все за полцены. Затем она пригласила монаха совершить моление и, выбрав благоприятный для отъезда день, наняла лодку.

И вот лодка тронулась в путь. Миновав Ханчжоу, путники оставили позади округа Цзяхэ, Сучжоу, Чанчжоу и выехали на просторы Янцзы. Слуги, довольные тем, что их господин получил высокую должность, едва не плясали от радости.

Теперь снова обратимся к Ван Чэню. Покинув столицу, он отправился на юг и скоро добрался до Янчжоу. Вещи он приказал перенести в гостиницу, а коня, который больше ему не понадобится, продать. После ужина он велел Ван Фу сходить на пристань и нанять лодку, а сам сел на скамейку подле ворот, присматривая за своими вещами и разглядывая проплывающие мимо лодки. Среди прочих он приметил идущее вверх по реке суденышко: с палубы его доносился смех и громкие песни. Это веселились слуги, числом пять или шесть. Когда же лодка стала подходить к берегу, Ван Чэнь с величайшим изумлением узнал в этих веселых слугах своих домочадцев. «Почему они здесь? Куда держат путь на этой лодке? — недоумевал Ван.— Не иначе как после смерти матери перешли на службу к другим господам». Пока он так терялся в догадках, занавес на дверях каюты откинулся, и оттуда выглянула девушка, в которой Ван узнал свою служанку.

— Странно! Очень странно! — воскликнул Ван Чэнь и хотел было окликнуть девушку, но тут его заметили с лодки.

— Господин! Как вы сюда попали? — закричали слуги.— И почему вы в трауре?

Лодочнику приказали немедленно причаливать. На шум вышли из каюты мать Ван Чэня и его супруга. Увидев, что мать жива и здорова, Ван поспешно снял траурное платье и переоделся. Как только лодка причалила, слуги подбежали к Ван Чэню. Ван велел им перенести свои вещи из гостиницы на лодку, а сам бросился к матери. Тут на глаза ему попался Ван Люэр, который стоял на носу. Недолго думая Ван Чэнь схватил слугу за шиворот и принялся его колотить.

— За что ты его бьешь? — вскричала мать, выходя из комнаты.— Он ни в чем не виноват!

Ван Чэнь бросил слугу и поклонился.

— Как не виноват?! Этот пес доставил мне в столицу ваше письмо и соврал, будто вас нет в живых! Из-за него я нарушил долг сыновней почтительности!

— Что ты говоришь? Он все время был с нами! Как же мог он возить письмо к тебе в столицу? — удивились обе женщины.

— Месяц назад он привез письмо, где сообщалось о кончине матушки.— И Ван пересказал содержание письма, которое получил из рук Люэра.— Два дня спустя я отправил его назад, чтобы вы не тревожились обо мне. Я продал дом, землю и остальное имущество и выехал на юг. А вы говорите — «был с вами»!

— Что за чудеса! Неужели у Ван Люэра есть двойник? — восклицали все в большом изумлении.

Эта мысль показалась самому Ван Люэру настолько нелепой, что он даже рассмеялся.

— Ничтожный и во сне не ездил в столицу! — промолвил он.

— А ну-ка, покажи мне письмо,— потребовала мать.— Я посмотрю, мой ли это почерк!

— Если бы не ваш, я бы не поверил,— сказал Ван Чэнь, доставая письмо из узла с вещами.

Но на листе бумаги вообще не было ничего написано — ни единого иероглифа! Ван Чэнь сперва остолбенел от изумления, а потом принялся вертеть листок в руках.

— Ну, где же письмо? Покажи,— повторила мать.

— Фу-ты! Вот наваждение! Было очень длинное письмо, а теперь — чистый лист бумаги!

— Ерунда! — решительно объявила мать. — С самого твоего отъезда мы ни разу тебе не писали, и только на днях, когда Ван Фу привез твое письмо, где ты просишь нас приехать в столицу, я отослала его назад с ответом. А ты толкуешь о Ван Люэре, который якобы тебя обманул! И еще утверждаешь, будто письмо превратилось в лист чистой бумаги! Что ты плетешь?!

Сообщение о том, что Ван Фу приезжал домой, повергло Ван Чэня в еще большее смятение.

— Ван Фу все время был со мною в столице и сюда приехал вместе со мною. Я не посылал его к вам, матушка, и не просил вас приезжать ко мне.

— Это уж и вовсе неслыханно! Опомнись! — вскричала мать.— Месяц назад Ван Фу привез нам твое письмо. Ты писал, что наше имущество в столице цело и что ты встретил какого-то инспектора Ху, который представил тебя министру Юаню. Через министра ты излучил должность на севере. Ты велел продать наше имение на юге и немедленно отправляться в столицу, чтобы потом вместе с тобой ехать к месту твоей службы. Мы тотчас исполнили твой наказ и, наняв лодку, поплыли на север. Как же ты говоришь, что Ван Фу был все время с тобою?!

— Чудеса, да и только! Какой еще инспектор Ху? Какой министр Юань? Что за должность? Я и не думал приглашать вас в столицу!

— Выходит, по-твоему, и Ван Фу был не настоящий? — спросила мать и велела позвать слугу.

— Он пошел нанимать лодку и скоро вернется,— сказал сын.

Слуги сгрудились на носу лодки и скоро увидели вдалеке Ван Фу. На нем было траурное платье. Слуги замахали руками, стали кричать.

— Как вы сюда попали? — воскликнул удивленный Ван Фу, узнав друзей.

Когда он подошел поближе, все убедились, что это не тот Ван Фу, который приезжал месяц тому назад. У того Ван Фу левый глаз вытек, у этого оба глаза были на месте и блестели, как бронзовые колокольчики.

— Ван Фу! — закричали все в один голос.— Когда ты приезжал к нам, ты был крив на один глаз. Как же получилось, что оба глаза у тебя снова целы?

— Тьфу! — Ван Фу сплюнул в сердцах.— Сами вы, видно, безглазые! Когда это я к вам приезжал? Хотите беду на меня накликать, чтобы я и вправду окривел!

Все засмеялись.

— Произошла удивительная история! Иди скорее в каюту, тебя зовет старая госпожа. Только не забудь скинуть траурное платье!

— Старая госпожа? — с трудом выговорил Ван Фу.— Да разве она жива?

— А то как же!

Ван Фу не поверил и, не снимая траурной одежды, пошел в каюту.

— Что за наважденье! — воскликнула госпожа Ван, протирая свои ослабевшие от старости глаза.— Тот Ван Фу был крив, а у этого глаза целехоньки! Значит, в тот раз приезжал не Ван Фу!

Старуха поспешно достала письмо — на нем ни единой черточки, лист совершенно чистый. Мать и сын не знали, что и думать. Они не могли понять, кто выдавал себя за Ван Люэра и Ван Фу, и кому понадобилось разорять семью двойным обманом — разом и в столица, и на юге. Им представлялись уже новые беды, и все испытывали страх и тревогу.

Долгое время Ван Чэнь сидел молча, в глубокой задумчивости. В голове его теснились самые разные мысли и подозрения. И вдруг он вспомнил, что мнимый Ван Фу был крив на левый глаз. Тут его осенило.

— Понял! Понял! — закричал он.— Эти гнусные твари сыграли со мною злую шутку!

В ответ на недоуменные расспросы матери Ван Чэнь рассказал, как он подстрелил двух лисов и отнял у них книгу, и как потом один из лисов обернулся человеком и хотел выманить у него книгу, и как ночью оборотни явились снова и даже стучались в ворота.

— Я-то считал, что эти твари способны лишь на безобидный обман, кто мог предполагать, что они так злобны и коварны! — закончил он свой рассказ.

Слушая его, все щелкали от изумления языком и покачивали головой.

— Да, лисы-оборотни очень опасны! — сказал кто-то.— Подумать только, какая хитрость: появились в двух местах сразу, да еще так далеко друг от друга! И почерки подделали, и человеческое обличье приняли! Если бы вы заранее знали, что из этого выйдет, вы бы, конечно, вернули им книгу!

— Как бы не так! Я этим наглым тварям не уступлю,— сказал Ван.— Не видать им этой книги, никогда не видать! А если они снова посмеют мне пакостить, я сожгу их бесовскую писанину!

В разговор вмешалась жена Вана:

— Все это пустые разговоры! Давайте-ка лучше обсудим наши дела. Как нам теперь быть? Ведь мы оказались между небом и землей.

— Да, я продал все наше имущество в столице, и жить нам в Чанъани негде. К тому же и путь на север неблизкий. По-моему, лучше нам вернуться на юг.

— А там где мы будем жить? — спросила старая Ван.— Ведь у нас и на юге не осталось ни земли, ни дома.

— Найдем себе какое-нибудь жилье, а потом решим, что делать,— ответил сын.

Лодка повернула назад и поплыла на юг. Настроение у всех переменилось. Еще недавно слуги словно бы горели огнем, а теперь они были точно ледышки. Они походили на кукол с оборванными тяжами. Руки и ноги бессильно повисли, с языка не сорвется ни словечка. Точь-в-точь по пословице: «Собирались — веселились, возвращались — прослезились».

Как только они прибыли в Ханчжоу, Ван Чэнь со слугами сошел на берег. Сняли дом неподалеку от прежнего их жилища, купили новую утварь. Когда с этими неотложными заботами было покончено, слуги перенесли вещи из лодки в дом, а Ван Чэнь привел мать и жену. Стали подсчитывать убытки, и оказалось, что потеряна половина прежнего состояния. Это известие повергло всех в уныние, даже в отчаяние — никто не хотел выходить из дома.

Возвращение семьи Ван немало удивило соседей. Когда Ван Чэнь поведал о том, что с ними случилось, диковинная эта история стала передаваться из уст в уста, и скоро о ней знала чуть ли не половина жителей Ханчжоу.

Однажды Ван Чэнь сидел дома и присматривал за слугами, которые убирали комнаты. Вдруг во двор вошел незнакомец с горделивою осанкой, в богатой одежде. Как же он выглядел, этот незнакомец? А вот как:

Когда он появился на пороге, Ван Чэнь с удивлением обнаружил, что это родной его брат Ван Цзай собственной персоной. Ван Цзай подошел поближе, отдал поклон и промолвил:

— В добром ли здравии пребываешь, уважаемый брат, с той поры, как мы расстались?

Ван Чэнь отдал ответный поклон.

— Как ты нашел нас? — спросил он в свою очередь.

— Я побывал в столице и увидел, что на месте нашего старого дома — пустырь. Мысль о том, что все вы погибли, привела меня в отчаянье. Но потом я разыскал наших родичей и узнал, что вы, спасаясь от бедствий войны, бежали на юг. Мне рассказали, что совсем недавно ты приезжал в столицу, чтобы выяснить, что сталось с нашим имуществом, но вскоре получил известие о смерти матери и тут же уехал обратно. Услыхав об этом, я той же ночью пустился в путь. Сперва я разыскал ваше прежнее жилище, и соседи объяснили мне, где вас найти. От них же я узнал, что матушка жива и здорова, а потому вернулся к своей лодке, переменил платье, и вот я здесь. Но где же матушка? Почему вы перебрались в эту лачугу?

— Долго рассказывать, брат! Ступай поздоровайся с матушкой, а потом я тебе все объясню.

Ван Чэнь повел брата в заднюю половину дома. Матери уже успели сообщить о приезде сына. Неожиданное появление Ван Цзая очень обрадовало старуху. Она поспешно вышла из своей комнаты навстречу гостю. Ван Цзай поклонился до земли.

— Сынок! — сказала мать, когда он встал с колен.— Я дни и ночи думала о тебе. Здоров ли ты? Все ли у тебя благополучно?

— Спасибо, матушка, спасибо. Я все тебе расскажу, только не сейчас: сперва надо поздороваться с невесткой.

В этот миг появилась жена Ван Чэня со служанками. Когда с поклонами и приветствиями было покончено, Ван Цзай взял брата под руку и направился в залу. Следом за ними пошла старая госпожа.

— Брат! — сказал Ван Цзай.— Начинай ты. Что же здесь у вас стряслось?

Ван Чэнь обстоятельно, ничего не пропуская, рассказал, как он подбил двух лисов в Фаньчуани и как лисы ему отомстили.

— Вот, оказывается, в чем дело,— с расстановкою проговорил Ван Цзай.— Ну, на лисов нечего пенять. Виноват один ты, ведь это ты отнял у них книгу! И зачем тебе понадобилось в них стрелять? Они сидят в лесу и читают, ты едешь мимо — у каждого свое дело, друг другу никто не мешает. И потом, это происшествие в гостинице! Лис был так тяжело ранен, а все-таки пришел за своей книгой,— значит, она ему очень нужна. А ты, вместо того чтобы вернуть похищенное, стал еще проклинать и поносить зверей почем зря, погнался за лисом с мечом! Ночью тебя снова умоляли вернуть книгу — ты снова ни в какую. Да на что она тебе? Ведь ты-то в ней все равно ничего не смыслишь! И вот пожалуйста — последствия твоего упрямства! Ты сам виновник своей беды.

— И я ему то же самое толковала,— сказала старая госпожа.— Зачем нам эта книга? Одно горе из-за нее!

Ван Чэнь молча слушал упреки брата и матери. Душа его была в смятении.

— Книга-то хоть большая? И какими знаками писана? — спросил Ван Цзай.

— Книжонка совсем тощая, а письмена незнакомые — я ни единого знака не разобрал!

— Покажи-ка мне.

— Да, да,— сказала мать,— покажи книгу брату. Может, он разберет, что в ней написано.

— Ну, это едва ли. Просто хочется взглянуть на диковинку!

Ван Чэнь вышел и через минуту вернулся с книгой.

— Да, письмена непонятные,— промолвил Ван Цзай, перелистывая книгу от начала до конца.

Вдруг он поднялся с места и выбежал на середину залы.

— Слушай внимательно, Ван Чэнь! Ван Люэр, который к тебе приезжал,— это был я. Теперь Небесная книга вернулась к нам, и мы больше не станем тебя тревожить. Живите спокойно!

И с этими словами гость бросился к двери.

— Стой! Стой, гнусная тварь! — Не помня себя от ярости, Ван Чэнь ринулся следом и успел схватить оборотня за халат. Но лис улепетывал очень быстро, а Ван Чэнь рванул халат слишком сильно: послышался треск, и в руках Ван Чэня остался изрядных размеров лоскут. А лис тем временем встряхнулся, сбросил с себя остатки разорванного халата и, приняв свой истинный облик, пустился наутек, словно стрела из лука. Ван Чэнь со слугами выбежали на улицу, но, как ни озирались они, как ни оглядывались, лиса нигде не было видно. Трижды обманывали Ван Чэня оборотни. Они разорили его, жестоко над ним надсмеялись и, наконец, выкрали книгу!

Ван Чэнь скрипел зубами от бешенства. Он все озирался по сторонам, ища глазами мерзкое животное, и вдруг заметил слепого даоса. Монах стоял под карнизом дома напротив.

— Не знаешь, куда побежал лис? — спросил его Ван.

— На восток,— ответил слепой и показал рукой.

Ван Чэнь и слуги помчались со всех ног, но не пробежали они и пяти домов, как позади раздался крик.

— Эй, Ван Чэнь! — кричал слепой даос.— Это я, тот самый Ван Фу! И братец твой Ван Цзай тоже здесь.

Погоня круто повернула назад. Два лиса прыгали, кривлялись и показывали книгу. Ван Чэнь помчался обратно, но и оборотни мешкать не стали. Пробегая мимо своего дома, Ван Чэнь услыхал слова матери:

— К чему ты гонишься за ними, Ван Чэнь? Причина наших бедствий наконец исчезла, и прекрасно, я очень рада. Иди домой!

Ван Чэнь так весь и кипел от злости, но ослушаться матери не посмел. На глаза ему попалась одежда лиса. Ван Чэнь наклонился, поднял халат, и тут со всею одеждой оборотня произошли странные перемены. Вы спросите какие? А вот какие:

— Да, воистину сила оборотней безгранична,— в изумлении и страхе воскликнули все, кто был этому свидетелем.— Где сейчас молодой господин, неизвестно, но изобразили они его на диво!

От всех этих потрясений Ван Чэнь заболел и слег, и госпожа Ван вызвала к нему лекаря. Но это уж к нашему рассказу прямого касательства не имеет.

Через несколько дней в зале заметили, что в дом входит какой-то человек. Это был Ван Цзай, одетый в точности так же, как незадолго до того оборотень: черная шелковая шляпа и атласный халат.

— Лис пришел! — завопили слуги, решив, что снова явился оборотень.

Живо схватили они кто дубину, кто просто палку а накинулись на «оборотня».

— Вы что, спятили? — воскликнул Ван Цзай.— Или хозяина не узнали? Скорее известите матушку!

Но никто словно бы и не слыхал его слов. Удары посыпались градом. Видя, что дело принимает недобрый оборот, Ван Цзай рассвирепел. Он выхватил у одного из нападающих дубину, и она с таким проворством запрыгала по спинам и головам чересчур ретивых слуг, что они мигом разбежались и попрятались.

— У, гнусная тварь! — бранились они, не смея выглянуть из-за двери. — Ты ведь уже унес свою книгу! Зачем опять пришел?

Слов этих Ван Цзай не понял и в бешенстве снова бросился на слуг, а те, спасаясь от ударов дубины, поспешили укрыться внутри дома. Крики слуг уже давно достигли слуха старой госпожи Ван. Теперь она вышла из своей комнаты.

— Что за шум? Что случилось? — спросила она в тревоге.

— Снова лис в образе молодого господина! Ломится сюда!

— Опять лис? — вскричала старуха, и тут появился Ван Цзай.

Увидев мать, он отшвырнул в сторону дубину и повалился на колени.

— Матушка! Эти невежи набросились на меня с палками и обзывали лисом!

— Так это ты, сынок?

— Конечно, матушка! Кто же еще, как не я!

Тут в дом вошли семь или восемь носильщиков с поклажей. Слуги поняли, что перед ними действительно молодой господин, и стали кланяться и просить прощения. Ван Цзай прежде всего пожелал узнать причину странного их поведения, и мать рассказала ему про оборотней и про книгу.

— От обиды и гнева твой брат заболел и до сих пор не поднимается с постели,— закончила она свой рассказ.

— Значит, Ван Фу, который привез мне письмо в Сычуань, тоже был лисом? — с ужасом спросил Ван Цзай.

— А что было в этом письме? — спросила мать в свою очередь.

— Вы знаете, что я сопровождал императора в Сычуань. Там я поступил под начало Янь У, правителя округа Цзяньнань, и скоро дослужился до генерала. Поэтому, когда император возвратился в столицу, я остался в Сычуани. И вот месяца два назад приезжает ко мне Ван Фу с письмом от Ван Чэня. Брат пишет, что вся семья, спасаясь от смуты, уехала на юг, что вы, матушка, скончались и что он просит меня приехать и помочь отвезти гроб на родину. А Ван Фу сообщил, что у него неотложное дело в столице — надо позаботиться о могилах предков,— и на другой день уехал. Пришлось мне оставить свою должность и немало всякого добра бросить на произвол судьбы! Соседи на прежнем месте сообщили, где вы теперь живете. От них же я узнал, что вы, матушка, здоровы. Тут я снял траур и явился сюда. Я хотел потребовать у Ван Чэня ответа, зачем он меня обманул, послав злую весть. Но чтобы случилась такая невероятная история с оборотнями — этого я уже никак не ожидал!

Ван Цзай вынул письмо — на листе бумаги не было ни одного иероглифа. Мать с сыном не знали, смеяться им или плакать. Потом Ван Цзай и старая госпожа пошли к больному Ван Чэню. Когда Ван Цзай рассказал брату и невестке свою историю, Ван Чэнь чуть не лишился рассудка от огорчения.

— Да, лисы причинили нам много горя, но они привели Ван Цзая домой, благодаря им мы снова вместе. Сочтем это за доброе дело и не будем больше их бранить,— сказала мать.

Ван Чэнь пролежал в постели два месяца, пока наконец не поправился. Теперь он твердо решил остаться жить в Ханчжоу.

Вот почему, уважаемый читатель, в местностях У и Юэ всех обманщиков и по сю пору называют лисами.