Проект Re: Плененная скукой

Глава 15

После данного мной ответа Мияко отвернулась и задумалась.

— Ну и как это всё связанно с темой защиты слабых? — всё же задал я вопрос, не понимая, где она провела связь.

Она вздохнула и посмотрела на меня.

— Это напрямую связанно, и если бы ты не мыслил так, как мыслишь, — ты бы это понял и без моего ответа.

— Значит, из-за собственного типа мышления я не могу тебя понять?

— Да, — кивнув ответила она. — Тебе даже что-то объяснять нет смысла, ведь ты это не понимаешь не в силу недостатка интеллекта, а скорее… — она запнулась и задумалась, — скорее, потому что просто не принимаешь это. Вот, как-то так, я думаю, — неуверенно закончила она. — Иначе говоря, ты и сам знаешь ответ, но он противоречит твоей идеологии, и поэтому ты его подсознательно отвергаешь.

— Понятно, — лаконично ответил я, закончив с вещами котёнка и аккуратно поглаживая его, на что получал довольные мурчащие звуки.

Так мы и просидели под эти звуки несколько минут, думая каждый о своём.

— И что дальше будешь делать? — прервала молчание Мияко.

Я вопросительно посмотрел на неё.

— Я про твою руку, — кивнула она в сторону культи. — Я так понимаю, в школу ты более не пойдёшь, пока всё не заживёт и не придёт в норму. Но что, если всё не придёт в норму, а уже наступит второй особый экзамен?

— Второй особый экзамен? Только не говори…

— Да, он будет в этом семестре. Если быть точнее — в его конце. Впрочем, как и всегда: один в начале семестра, второй — в конце. Итого, на весь учебный год — шесть специальных экзаменов.

«Это плохо. И основная проблема даже не в том, что мне может не хватить времени на регенерацию руки; а главная проблема в том, что это занимает время. А я и так потратил на прошлый экзамен много времени, и из-за этого не сделал всего того, что мог бы уже сделать. Это и есть главная проблема специальных экзаменов. И поэтому я надеялся, что они проходят лишь раз в семестр, и у меня будет много времени между ними.»

— И если быть точным, то он начнётся примерно… — замолчал я, чтобы дать продолжить ей.

— Числа десятого июля. Ну, это в среднем, понятно дело. А так, школа может провести его и раньше и позже — всё по её желанию, и нам остаётся только смериться.

«Значит, мне нужно будет всё запланированное либо закончить до июля, либо…»

— А дальше, следом, идут летние каникулы, которые будут длиться…

— Дней сорок. Может, чуть больше; может, чуть меньше.

«Понятно. В теории, можно будет сделать перерыв на неделю экзамена, и вряд ли это как-то сильно плохо отразиться на плане. Но тут идёт другая проблема, — если мой класс проиграет на специальном экзамене, то, вполне вероятно, подвергнется таким же наказаниям, как и на первом особом экзамене. А если быть точнее — последуют дополнительные уроки и невозможность пропускать как их, так и обычные уроки. А за пропуск, не поуважительней причине, — отчисление, которое мне ни в коем случае нельзя допустить. В общем, это очень большой риск…»

— Тебе так не хочется участвовать в нём? Или тебе не нравится, что он будет занимать твоё время, и есть вероятность проигрыша, в случае которой будет ещё меньше времени?

Из-за её точной догадки я посмотрел на неё.

— Ого, судя по этой реакции я всё-таки угадала. Вопрос только: в чём именно?.. — ухмыльнулась она, оперившись головой на руку. — Был бы этот вопрос чуть раньше, я бы ответила, что первый вариант правильный, но ныне… после того, как именно ты выиграл первый особый экзамен, приведя класс к первому месту, хотя и говорил, что не заинтересован в этом, я затруднюсь дать точный ответ. Кстати, не расскажешь, зачем ты это сделал? Ради дома? — обвела она глазами комнату.

— А ты не поняла?

— Как видишь, — развела она руками.

— А твой дедушка, между прочим, понял.

— Понял? — удивилась она. — Вы с ним разговаривали на эту тему?

— Да, немного. Он сам поднял эту тему и сам дал на неё верный ответ.

— А ты, похоже, его сильно заинтересовал, раз он полез в это дело.

Я пожал плечами, и Мияко продолжила.

— Ну а насчёт того, что он верно дал ответ — это, наверное, не слишком-то и удивительно. Я бы сказала, что вы с ним похожи по характеру и поведению. По крайней мере, я сужу так, по личному наблюдению за ним и тобой, ну и о том, что мне рассказывали о нём мамы и отец.

«Кстати, да. Я об этом, вроде, не упоминал, но у Мияко, как и многих аристократических членов семей в этом мире — несколько мам. И всё потому что это патриархальный мир, где гарем — норма; и иметь по две-три-четыре жены — вполне естественно. Если же говорить о Мияко, то у неё три мамы и рождена она именно от третей. И отсюда же и „растут ноги“ того, что она — третий наследник по старшинству. Если быть точным и вспомнить то, что мне рассказывала Мияко, то у них в семье всё вышло довольно… по-обычному, если так можно сказать: её отец взял первую жену в брак, „заделал“, как сказала Мияко, её старшего брата; после, не дожидаясь рождения первенца, взял вторую жену и „заделал“ старшую сестру; и уже после взял третью жену, „заделав“ саму Мияко. И таким образом её отцу, опять же как сказала сама Мияко, „всегда было кого трахать“.»

— Так что, не расскажешь, почему так поступил? — перебила мои мысли Мияко.

— Думаю, тут аналогичная ситуация, как и со мной — ты и сама сможешь понять, если захочешь. Так что я воздержусь от того, чтобы тебе рассказывать.

— Пф… Ладно, не хочешь — не говори. Лучше скажи: ты закончил возиться с котом?

— Тебе так неймётся пойти к Хацуругу?

— Ага, — не скрывая, ответила она со злобным взглядом, — пиздец как неймётся. Ему преподали урок, а он его совершенно не усвоил. Вот как можно быть таким тупым? — задавала она явно риторический вопрос. — Ладно, если бы я его просто легонько побила и он из-за этого ничего не понял. Но я же сломала ему обе его руки и ноги, а он нихрена не такой болеустойчивый, как ты! И при этом всём его, как я слышала, вчера весь вечер отчитывал глава рода Танэгасима, которого, в свою очередь, перед этим отчитывал мой дед. И поверь мне на слово, мой дед такой мягкий с тобой, только потому что, пока что, ты не в доме или роде Мори. А стоит тебе в него попасть, как он начнёт задрачивать тебя за каждый мелкий прокол или плохую оценку. И я думаю, ты понимаешь, что, может, в твоём случае это и не страшно, но в случае Харуцугу — это… это… — пыталась она подобрать слова, активно жестикулируя правой рукой. — В общем, это — жесть, если одним словом. И снова повторюсь: при всём этом, он пришёл к тебе и… отхерачил руку. А судя по твоему лицу — он и вовсе тебя пытался убить. Убить того, на кого начал строить планы МОЙ дед! Это же, всё же, каким имбецилом надо быть?! — в конце она даже усмехнулась, видимо от абсурдности принятого Харуцугу решения. — А если бы он действительно убил тебя? Сложно представить, чтобы с ним сделали… Да и сейчас, если мы расскажем обо всё этом, ему тоже серьёзно достане… — она остановилась и посмотрела на меня. — Стоп. Ты же против вмешательства дома Мори не потому, что ему в этом случае достанется?

— Конечно нет. Мне нет до него никакого дела, — сказал я совершенную правду.

«Я, конечно, думал об этом и даже пытался найти в этом дополнительную выгоду, но всё было напрасно. От Харуцугу — мне совершенно нет никакой выгоды, а значит — мне всё равно, что с ним будет. Даже если бы в одном из случаев его убивали, но мне было бы это выгодно — я бы подвёл именно к этому случаю, потому что именно мне он был бы выгоден.»

— Фу-ух, а то я уже на секунду подумала, что у тебя жалость и к нему пробилась.

— «Жалость и к нему»?

Мияко немного удивилась, но ответила.

— Ну, ты же из-за жалости взял этого кота домой? С него уж точно никакой выгоды не придётся ждать, — и подумав добавила: — Или я чего-то не знаю?

— К примеру?

— Эм… ну, я не знаю. К примеру — может, это какой-то важный-магический кот; ну или там, ты украл его у кого-то важного и хочешь его как-то использовать. В общем, вариантов-то много, просто до них нужно додуматься.

— И при этом не уходить в крайности и фантазии, — добавил я.

— Ну да…

— Нет, этот кот обычный-уличный. У меня нет на него никаких планов, и я взял его не чтобы получить выгоду.

«Обо всём этом я сам уже не раз думал.»

— Ну вот, а раз всё так, то получается, что взял ты его из чистой жалости.

«Из жалости?.. Точно, тогда, когда я нашёл его на улице, у меня начало болеть в груди. Может ли, что это чувство и было жалостью? В таком случае, если это действительно оно, то я впервые испытал это чувство.»

— Ладно, не важно. С котом ты, видимо, закончил возиться, так что пошли к Харуцугу — самое интересное впереди, — и сказав это с недоброй улыбкой, она встала с кровати, направившись в сторону двери.

Я посмотрел на котёнка, уже доевшего свою порцию и явно требующего ещё, после на дверь, через которую уже вышла Мияко, потом снова на котёнка. И только после этого вздохнув встал и направился в ванную комнату.

«Даже интересно, что она придумает, чтобы повторно и более внятно „припадать урок“?..» — задавался я вопросом, выходя из комнаты и закрывая дверь.

Через некоторое время я был в уже открытой ванной комнате, со включенным светом.

Мияко стояла уперев руки в бока и надменным взглядом смотря сверху вниз на Харуцугу. Что же до самого Харуцугу, то… он ничего не делал. Разве что смотрел в пол, который уже изрядно испачкался кровью с его лица.

— Ты не расслышал? — чванливо спросила Мияко. — Я сказала: подними голову.

И… это сработало. Харуцугу медленно начал поднимать заплывшую от травм голову. И стоило ему это сделать, как… он харкнул в сторону Мияко, попав той прямо в лицо.

— Шуха… — следом сказал Харуцугу, после чего обратно опустил голову.

«То ли он хотел сказать „сука“, то ли „шлюха“. Это немного сложно понять, учитывая его выбитые зубы. Но одно теперь понятно точно…» — я перевёл взгляд на Мияко, что сейчас с мерзостью и злобой оттирала его кровавый харчок с лица, попутно порча нанесённый макияж. — «Он её довёл до предела…»

— Гандон… — злобно выплюнула она, на что получила усмешку.

И из-за этой брошенной усмешки у неё, кажется, закончилось терпение. Она резко взяла его левой рукой за голову и… впечатала в стену. По дому раздался глухой звук, а из головы Харуцугу полилось ещё больше крови, забрызгав как стену, так и пол. И после этого Мияко отпустила его голову и он, вместе со стулом, к которому и привязан, упал на пол, снова ударившись об пол.

— Он не сдохнет от этого, — словно прочитав мои мысли, сказала она, перешагнув через Харуцугу, после чего прошла к умывальнику и начала смывать с себя остатки его кровавого плевка, кажется окончательно забыв о макияже, что так же активно сходил с её лица.

Отмывала она так лицо довольно долго. Явно дольше, чем того требовало обычное желание смыть его остатки с лица. Скорее, это было похоже на то, что ей было невероятно противен сам факт того, что что-то подобное может быть на её лице, и поэтому она боялась оставить даже маленькую частичку. Это можно сравнить с человеком, у которого есть какая-нибудь сильно развитая фобия, из-за которой он не может делать ничего другого, пока не будет уверен, что причина его фобии не исчезла окончательно.

«Раньше я за ней такой неприязни не замечал,» — подметил я, переводя взгляд с неё на валяющегося у ног, в крови, потерявшего сознание Харуцугу. — «И зачем он только это сделал? Он же ничего этим не добился бы в любом случае… Лучше бы попытался сыскать пощады, или вовсе — помощи. Шанс на подобное, конечно, в такой ситуации маленький, но всяко лучше, чем плеваться в лицо той, кто сильнее тебя и без столь печального положения. Какой же он всё же дурак…»

— И как будешь «преподавать урок»? — спросил я, разглядывая и без того поврежденное лицо Харуцугу.

Мияко не сразу ответила, продолжая отмывать лицо, так что я даже успел подумать, что она не расслышала, но в итоге — стоило ей перекрыть воду, как она ответила:

— Изначально просто хотела пытку водой устроить, а теперь… а теперь мне хочется этому хуесосу каждый палец оторвать!

«Судя по её внешне раздражённому виду и голосу — она не оговорилась про „оторвать“. Значит, даже настолько зла…»

— Думаю, обойдёмся пыткой водой.

— Почему это!? — в миг повернувшись, злобно спросила она, пока по её мокрому лицу стекали капли воды на пол и на её кофту.

— Потому что есть вероятность того, что ты перестараешься и далее будет сложно выдать это за «избиение в подворотне». Особенно, если ты действительно оторвёшь ему пальцы. В таком свете пытка водой выглядит куда лучше.

Мияко агрессивно смотрела на меня, в это же время до хруста сжимая свои кулаки.

— Ты заходишь слишком далеко… Я всё ещё не твоя, — напомнила она в очередной раз, не сводя с меня своего злобного взгляда.

«У неё слишком вспыльчивый характер. При её способностях этот фактор мешает ей и слишком сильно выделяется на фоне всех её талантов,» — подумал я, выдохнув.

— Хорошо. Если ты не хочешь по-хорошему, то давай скажу, как сейчас обстоит ситуация. Ты сама сказала, что твой дед — нынешний глава рода, заинтересован во мне настолько, что для него, — я кивнул в сторону лежащего на полу Харуцугу, — нанесение мне даже такой раны, — теперь кивок в сторону своей левой руки, — закончиться крайне печально. Да и судя по общению с ним я уже могу точно сказать, что он очень конкретно обозначил цель — получения меня в свой род. В род, являющейся одним из самых сильнейших родов страны; в род, который занимается военным делом и владеет сорока процентами всей боевой мощи страны. Остальные же шестьдесят процентов, как ты наверняка знаешь, поделены между Императорским родом, который владеет пятьюдесятью из них, и остальными мелкими родами и обычными предпринимателями, делящими оставшиеся десять процентов. Можно сказать, род Мори — почти полностью монополизировал военное дело в Японской Империи, естественно, если не считать Императорский род. И нынешний глава такого рода заинтересовался мной. Так вот, переходя к сути. Как думаешь, если ты, третья по старшинству, так и ещё и девушка, навредишь мне, тебе это спустят с рук?

— Ты нарываешься… — выслушав, дала она ответ, глядя своими яркими алыми глазами уже исподлобья.

«Кажется, у неё снова заканчивается терпение. Что ж, конечно же, можно было бы обойтись и без этого, спокойно проведя эти три месяца, а после выиграв наш спор, но раз уж ситуация так сложилась — ничего не поделать…»

— Разве? — наклонив голову в бок, спокойно спросил я. — Как по мне, я сказал всё правильно, нигде не соврав и не преувеличив. И мне кажется, это ты забыла, что ты — всего лишь женщина и отношение к тебе соответствующее, даже если ты гений и один из выходцев знатного рода. Ничего из этого не имеет значение, если есть мужчина, социальный статус и оценка которого выше твоей. Хотя нет, даже если она на таком же уровне, как и твоя, то этого уже хватит, чтобы он потенциально был «выше» тебя и важнее для рода.