Профессия – призрак

Необыкновенная экскурсия

Я отважился войти в громадный сводчатый зал, где терпеливо дожидались две, сильно отличавшиеся друг от друга группы: по одну сторону десяток джентльменов с женами и детьми, приехавших в экипажах и потому в чистой обуви; по другую — простолюдины, прибывшие на велосипедах или пешком в более или менее зашлепанных ботинках.

Я скромно направился ко второй группе, но тут ледяной голос попросил меня вернуться к двери и вытереть ноги. Я машинально поднял голову: передо мной стоял высокий, грузный и жирный дворецкий с бакенбардами — в черном фраке с белой манишкой он походил на громадную расфранченную ласточку. И эта ласточка с высоты своего полета мерила меня взглядом, полным явного отвращения: узелок, как у железнодорожного рабочего, в волосах солома, одежда в лохмотьях, на мраморные плиты пола стекают потоки дождевой воды, а дырявые башмаки оставляют чудовищные следы.

Я смущенно поспешил вытереть ноги. А потом, съежившись, снова направился к более скромной группе, надеясь поскорее в ней затеряться, но тут передо мной снова вырос дворецкий, который властно вручил мне билет и потребовал за вход два шиллинга шесть пенсов.

— Вход платный? — наивно удивился я.

Ответом мне был общий смех, только лицо дворецкого оставалось неподвижным, как застывший жир.

Названная сумма повергла меня в шок, но отступать было поздно. Я стал шарить по карманам в поисках наличности… О, ужас! Сколько я ни считал и ни пересчитывал монеты, мне все равно не хватало двух пенсов. Я чуть не плакал.

После тягостного молчания дворецкий испустил глубокий вздох и повернулся ко мне спиной. Я укрылся среди бедняков.

Наконец мой гонитель извлек из кармана часы, и экскурсия под его руководством и с его комментариями началась.

— Леди и джентльмены, мы находимся в помещении кордегардии [3] замка Малвенор, которая была построена в XIII веке, в XIV веке сгорела, была почти совсем разрушена в XV веке, во время Войны Алой и Белой розы [4], и перестроена в первые годы XVI века. Полюбуйтесь остатками готической капители [5], вырезанной из целого камня, полюбуйтесь деревянной резьбой в стиле Тюдоров [6] по корнуэльскому дубу, гобеленами [7] из Фландрии, оригиналы которых находятся в Брюсселе, точной копией турнирных доспехов с насечкой, подаренных Генриху VIII [8] французским королем Франциском I [9] — жемчужиной мадридской Оружейной палаты. Справа от монументального камина, сложенного из строительного камня работы неизвестного мастера, вы видите картину, написанную, по-видимому, одним из учеников Рубенса, — полагают, что на ней изображена выходящая из волн Венера. Обратите внимание на прекрасную композицию прически, на тонкую цветовую гамму веера и изысканную моделировку пупка, имеющего форму морской раковины. Под шедевром стоит кресло, украшенное изящной резьбой, — говорят, сидя в этом кресле, Мария Стюарт [10] принимала в 1567 году клятву верности от Бенджамина Свордфиша, четвертого маркиза Малвенора. Над камином вы видите в медальоне гордый многовековый девиз Свордфишей. Он написан по-французски, но по духу он шотландский и перевести его можно так:

А над каминной полкой на латинском языке выведен современный либеральный девиз последнего носителя титула, члена палаты лордов и пэра, Сесила Свордфиша, которому мы обязаны тем, что замок Малвенор открыт для посещений:

что можно перевести так:

Лестница с двойным поворотом ведет в частные апартаменты…

Гид произносил свою речь с высокомерной и откровенно скучающей миной. Чувствовалось, что он повторял эту речь своим тягучим и важным голосом уже сотни раз. Я очень скоро перестал его слушать: сраженный усталостью, очень кстати стиснутый двумя толстыми дамами, убаюканный незнакомыми и непонятными словами, я спал, стоя, в облаках пара, который в теплом помещении стал подниматься от пледов и пальто.

Из забытья меня вывело общее движение — мы перемещались в левое крыло. Помню анфиладу гостиных и громадную библиотеку, где наш гид предложил нам полюбоваться Библией 1503 года, которую на своем загадочном языке он охарактеризовал как «почти инкунабулу».

Позднее я узнал, что «инкунабулами» называют книги, вышедшие до 1500 года, столь же ценные, сколь редкие.

Потом мы повернули назад, к правому флигелю, дабы оценить большую квадратную биллиардную, а следом за тем продолговатую столовую, которая восходила едва ли не к временам королевы Елизаветы I.

В биллиардной, в ящике красного дерева, покоился кий, которым, если верить нашему гиду, «4 июля 1776 года от Рождества Христова Его Величество король Георг III, до того как его поразила неизлечимая неврастения, выиграл шесть очков у Кларенса Свордфиша, одиннадцатого маркиза Малвенора».

Я понятия не имел о том, что именно 4 июля 1776 года была провозглашена независимость Соединенных Штатов Америки, и еще не знал, какую удивительную роль в моей судьбе вскоре предстоит сыграть одному американскому гражданину.

До сих пор помню, как в столовой дворецкий такими словами представил нам одну из витрин: «Серебро, когда-то стоявшее на этих полках, ввиду его неоценимой стоимости, помещено в надежное место и заменено делфтским [11] фаянсом. Тем не менее ради вас вот на этой подушечке небесно-голубого цвета оставлен маленький вермелевый [12] молочник, выполненный в 1749 году ювелиром короля Людовика XV [13], Беланже. Один этот предмет оценен почти в тысячу гиней!»

Я в жизни не видывал таких чудес и даже не представлял себе, что они существуют. Пить из молочника стоимостью в тысячу гиней! Иначе говоря, — поскольку в гинее двадцать один шиллинг, — стоимостью в тысячу сто пятьдесят фунтов стерлингов! Но по своему невежеству я не мог делать таких сложных вычислений и потому был не столько потрясен, сколько озадачен, как людоед, увидевший вилку. К тому же мне по-прежнему страшно хотелось спать.

Но экскурсия еще не окончилась…

К моему величайшему удивлению, почтительная процессия, по-прежнему возглавляемая неутомимым дворецким, двинулась не к выходу, а из столовой перешла в великолепную кухню, безлюдную и безмолвную, словно замок Спящей красавицы.

Ну и кухня! В ней свободно мог целиком поместиться домик моих родителей! До сих пор вижу перед собой батарею сверкающих печей, вертела, снабженные часами, лари для хранения хлеба, начищенную медную посуду, сияющую, как заходящее солнце, буфетную… Ах, эта буфетная! Все полки в ней были заставлены блюдами с холодным мясом, паштетами и пирожными. При виде их я совершенно проснулся.

Но едва я успел окинуть взглядом все это великолепие, как толпа, следовавшая за невозмутимым дворецким, увлекла меня дальше к стрельчатому проему, к которому вели несколько ступенек. Остановившись на первой из них, наш гид заявил:

— Темный коридор, который вы видите за моей спиной, — единственный ход, ведущий из замка в самую старинную из башен, строительство которой было закончено в 1254 году по плану тамплиеров [14] на деньги, собранные для Крестового похода. Тамплиеры злоупотребили доверием верующих, и это стало причиной проклятия, которое привело к насильственной смерти всех сменявших одного за другим обитателей этой башни. В 1321 году капитан гвардии Мэллори был найден в подвале утопленным в бочке бордоского вина. В 1416 году в комнате на первом этаже от отчаяния повесился француз барон де Шантемерль: взятый в плен при Азенкуре [15] в октябре за год до этого, он не мог заплатить выкупа, и его перестали кормить. В 1492 году в комнате второго этажа, отравленная таинственной рукой, умерла некая особа, имя и пол которой остаются загадкой для историков. Все эти три комнаты в настоящее время реставрируются и потому закрыты для посещений публики. Но мы с вами увидим самую знаменитую комнату, расположенную на третьем этаже. Пройдя шесть шагов по коридору, мы окажемся на площадке скользкой, полутемной лестницы, которая освещается только скупым светом бойниц. Возьмите, пожалуйста, за руку детей!..

Мы гуськом проникли в башню и по винтовой лестнице, по которой двум взрослым не подняться бок о бок, вскарабкались на второй, потом на третий этаж, чтобы, наконец, оказаться в скудно обставленной комнате почти круглой формы. Здесь стояли кровать под балдахином, маленький столик черного дерева и на мольберте — картина.

Когда все набились в комнату, дворецкий снова заговорил с особенной важностью в голосе:

— На этом мольберте вы видите портрет во весь рост Артура Свордфиша, пятого маркиза Малвенора, рядом с его любимым пони — портрет этот приписывают одному из непосредственных предшественников гениального Ван Дейка [16], славившегося изяществом живописной манеры.

Он выразительно понизил голос.

— Именно здесь 19 августа 1588 года несчастный ребенок был убит рапирой, когда он играл в бильбоке [17] с тайным посланцем французского короля Генриха III [18]. У кровати, где Артур упал, чтобы больше уже не встать, красным мелом обведены контуры его тела. На столике в шкатулке, выстланной малиновым бархатом, покоится роковое бильбоке, на котором все еще видна кровь жертвы… Пожалуйста, не трогайте руками: эта вещь почти подлинная!..

Отведя взгляд от ужасной реликвии, я стал рассматривать портрет Артура с такой симпатией, что на мгновение из моей памяти даже улетучилось воспоминание о буфетной. Еще один ребенок, которому не повезло! Умереть таким молодым с игрушкой в руке! Хотя краски на холсте были темные и уже смеркалось, мне показалось, что Артур похож на меня: такие же тонкие и мягкие черты лица, вылепленные преждевременными невзгодами.

Гроза за окном усиливалась, роковую комнату озаряли вспышки молний, а дворецкий совсем уже загробным голосом добавил:

— После этой четвертой кончины, такой внезапной и трагической, никто уже не осмеливался ночевать в этой башне. И с тех пор — этот факт подтвержден лучшими шотландскими путеводителями и даже французским «Голубым путеводителем» [19] — неотмщенный призрак Артура бродит по Малвенорскому замку. Скажу больше: 19 августа, при грозовой погоде, бывает, что на бильбоке иногда выступает свежая кровь…

Присутствующие задрожали, хотя 19 августа было еще впереди. Но дата эта грозно и стремительно приближалась. Молодая дама под вуалью испустила сдавленный крик, какой-то ребенок заплакал. Мне стало не по себе.

Мы спустились по лестнице, предаваясь мрачным раздумьям.

На первом этаже башни наш гид открыл массивную скрипучую дверь, которая через узкий каменный мостик вела в сад и к озеру, уже окутанному сумраком.

— Старинное предание гласит, — сказал дворецкий, — что, когда до полуночи оставалось четверть часа, убийца, прятавшийся на чердаке, спустился вниз и убил Артура на глазах перепуганного француза, с которым юный лорд играл в бильбоке. Убийце так не терпелось пролить кровь, что он даже не дождался, когда пробьет ровно полночь, как это обычно принято в родовых замках, пользующихся определенной репутацией. Согласно тому же преданию, злодей бежал через этот потайной ход, бросив в наполненный водой ров свою рапиру из толедской стали, словно для того, чтобы смыть с нее преступление. Рапира все еще покоится на дне этого рва среди столетних карпов… Не наклоняйтесь — ров очень глубокий!…Поскольку погода плохая, я выведу вас через главный вход, который ближе к конюшням и к вашим экипажам.

Я с прискорбием снова прошествовал мимо изобилующей яствами буфетной. По мере приближения к выходу мрачное настроение экскурсантов рассеивалось и дворецкого засыпали вопросами о призраке Артура. Он отвечал очень сдержанно, с видом знатока, который не хочет говорить всего, что знает. Может, тут были замешаны какие-то ужасные семейные тайны, и он не считал себя вправе их разглашать?

Наконец, доверенный служитель с достоинством занял свое место у больших дверей кордегардии, и я с непереносимым стыдом заметил, что каждый посетитель, выходя, сует ему в руку какую-то мелочь.

А на улице шел бесконечный дождь, дело близилось к ночи…