Проклятие древних жилищ

Глава первая Испуганные глаза

Скотленд-Ярд — могущественная полицейская организация в городе Лондоне. Ее штаб располагается в мрачном здании.

В день, когда начинается эта история, погода была дождливой и ветреной. Мощные ливни обрушивали потоки воды на почерневшие от сажи фасады старых зданий.

Инспектор полиции Джо Морисс молча сидел за столом и лениво листал лежащие перед ним объемистые досье. Рядом стоял столь же молчаливый полицейский в форме и ждал распоряжений. Иногда он чиркал спичкой и подносил ее к погасшей трубке начальника, поскольку Джо Морисс по привычке забывал попыхивать ею.

— Отвратительный день, — проворчал полицейский офицер, — поэтому и у трубки нет тяги. Впрочем, может быть, отсырел табак. Как вы думаете, сержант Уошер?

Сержант подтвердил, что виноват отсыревший табак и что его надо подсушить на полке печки, и погода, действительно, стояла по-настоящему осенняя.

— По правде сказать, это меня крайне мало волнует. Дождь, ветер, туман — пустяки по сравнению с сегодняшним заседанием суда по делам несовершеннолетних. Очень печально, что во второй половине дня зал суда заполнят юные нарушители, которых накажет судья, сэр Грехэм Уордл, накажет, как настоящих преступников.

— Совершенно верно, — кивнул полицейский, — ужасно видеть, что часть нашей молодежи столь сильно распущена и рискует заработать серьезные наказания. Любопытно, сколько схлопочет Рыжий Билл… Готов поставить фляжку лучшего виски против трубки с вашим сырым табаком, шеф, что его будут содержать и кормить за счет «Принцессы» целых пять лет.

— Ночной взлом и грабеж, — прошептал Морисс, — случай очень серьезный, а из этого паренька ничего не вытянешь.

— Туп, как его ноги! — безапелляционно заявил Уошер. — Никогда не видел такого юного хищника, который упорствует в своем молчании. Мольбы, угрозы. Ничего не вынудило его сдать своих сообщников.

Джо Морисс кивнул и помрачнел.

— Вот досье Рыжего Билла. Воспитание этого найденыша было доверено благотворительному заведению. Когда ему исполнилось десять, его отправили учеником к фабриканту веревок, и тот целый год был доволен им. И вдруг Билл все бросает и начинает скитаться по портовым кварталам, получая затрещины от судьбы… Он уже дважды представал перед судом для несовершеннолетних, когда его находили спящим под открытым небом в Гайд-парке. Его поместили в сиротский дом в Дальвиче, но ему удалось оттуда сбежать. Однако я никогда не слышал, чтобы он мародерствовал и даже нищенствовал. Выполнял мелкие работы и поручения, ловил устриц в Ширнессе, обеспечивая себе ежедневный кусок хлеба, но ни разу не украл и не просил милостыню… А сегодня предстает перед судом по обвинению в ночном взломе и грабеже. Я буквально потерял голову и повторяю одно и то же: надо отыскать сообщников бедолаги!

Трубка инспектора наконец разгорелась, и он стал выпускать колечки дыма, когда в дверь постучали.

— Лорд Минвуд просит встречи с инспектором, — объявил часовой.

Морисс и его подчиненный обменялись заговорщическими взглядами.

— Вообще лорд Минвуд пострадавший, ведь именно в его резиденции в Ковент-Гардене Рыжего Билла задержали в момент, когда он взламывал шкатулку с драгоценностями.

— Впустите лорда, — приказал Морисс.

Тот, кто ожидал величественного появления известного и изысканного представителя аристократии, очень бы удивился, ибо в кабинет вошел слегка прихрамывающий крупноголовый юноша. Он вежливо поздоровался с полицейскими.

Мистер Морисс почтительно ответил на приветствие.

— Поздравляю вас с обретением свободы, — произнес Морисс, — вам на прошлой неделе исполнилось шестнадцать лет, и король своим указом объявил вас совершеннолетним.

Молодой человек слегка поклонился.

— Я еще не чувствую себя взрослым, инспектор, — с улыбкой сказал он, — уверен, титул не заставит меня подрасти даже на один дюйм. Я доволен своим нынешним положением и по-прежнему прошу называть меня Питер Врен, как это нравится некоторым издевающимся людям.

Врен, крапивник, самая маленькая и очаровательная птичка, которую величают зимним королем. Морисс и Уошер тоже заулыбались, видя, что посетитель добродушен и не заносчив.

— Я должен сегодня отправляться в суд, чтобы свидетельствовать против некоего Билла Фридея, который месяц назад проник в мой дом, как взломщик, — сказал юный лорд, — но у меня нет ни малейшего желания это делать, инспектор. Хочу, чтобы меня освободили от этой неприятной обязанности.

Морисс нерешительно покачал головой.

— Боюсь, что это невозможно, милорд, — возразил он, — вы внесены в список свидетелей согласно закону и обязаны его соблюдать.

Лорд Минвуд вздохнул:

— Мне откровенно жаль этого паренька. Он не показался мне законченным негодяем. У него очаровательная рыжая шевелюра и глубокие синие глаза. Как вы считаете, поможет ли ему, если я замолвлю судье словечко в его пользу?

Морисс снова скептически покачал головой.

— Сэр Грехэм Уордл, судья честный, но исключительно суровый, — медленно ответил он. — Я думаю, он вынесет Биллу Фридею суровый приговор.

— Мой опекун подал на него жалобу, — объяснил Минвуд, — но когда неделю назад меня объявили совершеннолетним, я тут же отозвал жалобу, но мои адвокаты сказали, что это ничего не меняет.

— Боюсь, они правы, — кивнул Морисс.

— Эта история меня сильно расстраивает, — печально произнес Минвуд. — Я хочу что-нибудь сделать для этого мальчугана. Мне не хочется, чтобы за разбитое окно и несколько царапин на железной шкатулке юный паренек провел несколько лет в исправительном заведении.

— Постарайтесь разжалобить сэра Грехэма, — предложил невольно взволнованный Морисс, — но думаю, вам это не удастся. Вот копии судебных заседаний. Из них видно, что ваш дядя, сэр Бейзил Маггербрук, бывший опекун, тоже вызван в качестве свидетеля.

— Дело будет слушаться в три часа, не так ли, мистер Морисс? Могу ли я после завершения дебатов встретиться с вами?

— Я в вашем полном распоряжении, милорд, — с поклоном ответил полицейский.

Он с состраданием посмотрел вслед невысокому, хромающему юноше, который медленно развернулся и с глухим стуком закрыл за собой дверь.

— Некрасивый парень, но сердце у него золотое, — громко произнес он.

Сержант поддержал его.

— Похоже, он невероятно богат, сэр? — спросил он.

До трех часов пополудни было еще далеко, а зал, где председательствовал Грехэм Уордл, был переполнен. Было печально видеть, что публика проявляла нездоровый интерес к такого рода скандальным судебным делам и жаждала расправы с юными нарушителями закона.

Ровно в три часа появился сэр Грехэм Уордл. Высокий худой мужчина с застывшими чертами лица, словно вырезанными тесаком, которые под белым париком казались еще более каменными, чем на самом деле. Справа от него занял место секретарь суда, мистер Лоблинг, а слева уселся советник суда, почтенный Сэмюель Меллсоп, невысокий толстячок с гротескной лягушачьей головой, который занимал пост генерального инспектора исправительных заведений для молодежи.

— Дело Билла Фридея, — объявил секретарь.

В зале поднялся шум. Слушалось самое громкое дело: ночной взлом жилища, в котором пострадал богатейший лорд. Чиновник ввел обвиняемого.

Билл, высокий парнишка с золотисто-рыжей шевелюрой, горящей огнем в бледных лучах солнца, которые проникали в зал через высокие окна, был одет в просторную морскую блузу и короткие штаны из грубой синей ткани.

Секретарь Доблинг скрипучим голосом зачитал короткое обвинение и сказал, что обвиняемый признал все факты.

— Свидетель сэр Бейзил Маггербрук!

Изысканный, тщательно выбритый джентльмен, сверкая моноклем, ввинченным в глазницу левого глаза, с достоинством встал на свидетельское место и произнес положенную клятву.

— Примерно в час ночи я услышал шум на первом этаже. У меня плохой сон, ваша честь, и меня будит малейший шум. Я не хотел звать прислугу, ибо мог ошибиться, и лично отправился глянуть, что происходит. Я увидел слабый свет, просачивающийся из-под двери комнаты, где хранились очень ценные предметы. Я распахнул дверь и крикнул: «Руки вверх или я стреляю!» Обвиняемый, которого я узнаю на скамье подсудимых, проник в дом через разбитое окно и пытался взломать железную шкатулку… вернее, уже взломал.

— Что-нибудь исчезло?

Сэр Бейзил пожал плечами:

— В этом то и проблема, ваша честь! Данная шкатулка могла быть открыта только в день совершеннолетия моего любимого племянника, лорда Питера Минвуда, согласно завещательной воле моего скончавшегося шурина. Шкатулка была пуста, а когда я с помощью слуг, прибежавших на подмогу, обыскал парнишку, то ничего на нем не нашел, кроме инструментов взломщика.

— Фридей, шкатулка действительно была пуста? — спросил сэр Грехэм.

— Да, ваша честь, — глухо ответил Рыжий Билл.

— Почему вы проникли в дом лорда Минвуда?

— Мне были нужны деньги. — Билл опустил голову.

— Вы надеялись найти их в шкатулке?

— Да!

— Каким образом вы раздобыли инструмент взломщика?

— Я нашел его в сумке, брошенной в одной подворотне Уоппинга.

— Кто-нибудь вам помогал?

— Нет!

— Свидетель лорд Питер Минвуд! — вызвал секретарь.

— Вы можете сообщить что-нибудь особое, милорд? — вежливо спросил сэр Грехэм.

— Нет, ваша честь, поскольку я увидел этого несчастного парнишку, когда его уводили полицейские. Я не был обворован. Даже если бы такое случилось, я бы не стал подавать жалобу на Фридея. И настоятельно прошу освободить его. Будьте уверены, что он больше никогда не свернет с прямой дороги.

— Это может решить только суд, — сухо отрезал судья и повернулся к Сэмюелю Меллсопу. — Банальная попытка грабежа, отягощенная ночным взломом. Мы учтем мнение лорда Минвуда.

Джо Морисс не стал обвинять Рыжего Билла, как и намеревался.

— Ладно, — оборвал Меллсоп Морисса, — полного признания Билла Фридея достаточно, чтобы решить дело без всяких проволочек.

Сэр Грехэм согласился с ним, задумчиво кивнув головой.

— Семь лет в исправительном заведении!

Приговор был столь суровым, что Джо Морисс буквально подскочил на месте, но закон есть закон…

Рыжего Билла тут же увели, и молчаливая публика покинула зал.

Когда полицейский офицер покинул Олд-Бейли и собирался пересечь Людгейт-Хилл, его легонько дернули за рукав. Рядом стоял юный лорд Минвуд. Он был бледен, и его губы дрожали.

— Можно ли вернуться с вами в пустой зал суда? — спросил он.

Джо Морисс бросил на него вопросительный взгляд, но лорд был чрезвычайно серьезен. На его широком умном лице прорезались глубокие морщины. Он обосновал свою странную просьбу.

Минвуд направился прямо к позорной скамье, где недавно сидел Билл Фридей.

— Билл Фридей едва глядел на судью и членов суда, — прошептал лорд, — держался спокойно, словно покорился судьбе, но, когда отводил взгляд в сторону, его глаза были полны страха… невыразимого страха. Я хочу знать, в какое место смотрел он в эти моменты.

Морисс застыл, слыша странные слова лорда.

— Послушайте, — продолжил юный лорд. — Я следил за его глазами. Он смотрел налево, да… инспектор Морисс. Вы можете встать слева, да… слева от кресла сэра Грехэма.

— Это место мистера Меллсопа.

— Отступите еще, прошу вас.

— Я уперся в стену!

— Точно… еще шажок.

Джо Морисс повиновался и наткнулся на высокий дубовый шкаф.

— Вот! — вскричал Питер Минвуд. — Именно на этот шкаф с ужасом смотрел Билл Фридей.

Офицер полиции распахнул створки большого встроенного шкафа, где висели старые судейские мантии. Минвуд подбежал к Мориссу и стал лихорадочно рыться в шкафу.

— Вот… вот! — вскричал он, указывая на блестящее пятно на полу шкафа.

— Хм, — произнес Морисс, — это вода.

— На улице льет дождь, — продолжил Питер, — здесь стоял зонтик.

— Возможно… — согласился Джо Морисс.

— И его держали в руке… смотрите, на стенках остались мокрые пятна. В этом шкафу кто-то стоял! Но ему было слишком жарко. Доказательство — следы пота на внутренней стороне дверцы. Да, он иногда опирался на нее, чтобы видеть Билла Фридея через щель, приоткрывая дверцу. Юного преступника больше волновал этот человек, чем семь лет тюрьмы. Он боялся этого таинственного человека, прячущегося в шкафу.

Джо Морисс схватил лорда Минвуда за руку.

— Никому не говорите об этом, — шепнул он, — но нам надо отыскать этого человека!

Глава вторая Загадочный мистер Преттикот

Гостиная лорда Минвуда, он же Питер Врен, выглядела роскошно. Мебель красного дерева приглушенно сверкала в мягком свете люстр, свисающих с высокого потолка. Лучи света падали на дорогие картины и статуэтки, но не насыщали гостиную теплотой.

Питер позвонил в серебряный колокольчик. Тут же появился мажордом Ларкинс.

— Гости прибыли? — спросил молодой человек.

— Еще нет, милорд. Могу ли я заметить, сэр, что только-только пробило восемь, а гости ожидаются к половине девятого.

— Вы правы, Ларкинс, но я только что слышал требовательный звонок во входную дверь.

Ларкинс недовольно скривился.

— Уличные мальчишки, милорд, маленькие разбойники, которые не питают уважения ни к кому и ни к чему. Когда я открыл дверь, то увидел лишь пустую улицу и гонимый ветром дождь.

Врен улыбнулся.

— Ба, если это им нравится, почему бы и нет? — прошептал про себя одинокий юноша. — Хотелось бы стать таким же, чтобы носиться по улицам с кучей шалопаев, стучать в окна и дергать за звонки. — Потом громко и весело добавил: — Надеюсь, миссис Бодсон, наша виртуоз-кулинар, поддержит на высшем уровне престиж Минвуд-Хауза.

— Ваша доброта, милорд, можете на нее положиться, — бодро ответил слуга. — Никогда не видел ни более жирного каплуна, ни более толстой бараньей ноги, ни более сочной семги, как у нее. Кроме того, я лично занялся винами, поступающими от лучших и давних поставщиков. Что касается кремового торта, клянусь, он будет исключительным!

— А вот и гости, — сказал Питер, услышав звонок.

Через несколько мгновений его правоту подтвердили тяжелые шаги в вестибюле.

— Сэр Бейзил Маггербрук, — с поклоном объявил Ларкинс… — и почтеннейший Сэмюель Меллсоп и… и…

Слуга с недоумением уставился на третьего гостя, чьего имени не знал.

— Мистер Преттикот, — послышался тихий приятный голос.

Минвуд удивленно посмотрел на него, поскольку ждал в гости только двух человек, но его дядя, сэр Бейзил, поспешил развеять недоумение:

— Дорогой племянник, я взял на себя инициативу представить вам мистера Преттикота. К мистеру Сэмюелю Меллсопу неожиданно зашел друг. И мистер Меллсоп попал в затруднительное положение, поскольку не мог оставить его в одиночестве. Зная по опыту, какой вы противник протокола, я вспомнил пословицу «Друзья моих друзей мои друзья», а потому без всяких церемоний захватил мистера Преттикота с собой.

— Вы поступили правильно и мудро, дядюшка, — с улыбкой сказал Питер, пожимая руку новому гостю.

Крупный костистый мужчина, одетый корректно и строго: редингот с развевающимися полами, черный галстук и белая рубашка. Его маленькая лысая голова походила на биллиардный шар. На дружелюбном лице из-за очков лукаво светились синие глаза.

— Мой друг Преттикот эрудит, — добавил мистер Меллсоп. — Он опубликовал несколько книг и напишет новые, если Небеса сохранят ему жизнь.

— Очень надеюсь на это, — вежливо кивнул Минвуд.

— Милорд, ужин подан, — церемонно объявил Ларкинс.

Обеденный зал был рядом с гостиной. Когда слуга распахнул двери зала, оттуда хлынул яркий свет. Двойная люстра и четыре серебряных подсвечника с многочисленными восковыми свечами лили золотистый свет на богато сервированный стол, сверкавший серебром и драгоценным фарфором. Поскольку юный лорд не был сторонником церемониалов, он запросто пригласил гостей занять места за столом.

Ларкинс не преувеличивал. Ужин оказался превосходным: миссис Бадсон превзошла саму себя.

Мистер Меллсоп, снискавший славу тонкого ценителя кухни, без устали хвалил баранью ногу и жареного каплуна, куски которых лежали у него на тарелке, поскольку он уже торопливо съел семгу с раками. Когда компания получила по куску кремового торта и Ларкинс подал дорогие напитки, за столом на некоторое время повисла тишина. Минвуд легонько кашлянул. Он с нетерпением ждал завершения ужина.

— Джентльмены, — начал он, — я пригласил вас на ужин не только ради удовольствия вкусно поесть. Я попросил своего дядюшку пригласить мистера Меллсопа. Я хочу поговорить о некоторых вещах, которые дороги моему сердцу.

— Я… я боюсь оказаться лишним, — тихо вымолвил мистер Преттикот.

— Вовсе нет, дорогой сэр, — перебил его юный лорд, — образованный человек, к тому же писатель, относится к тем, чье мнение я с удовольствием выслушаю. Я очень нуждаюсь в подобном мнении, ибо оно может оказаться полезным мне.

Новый гость глубоко поклонился, явно обрадованный и польщенный таким оборотом дела.

— Мистер Меллсоп является главным надзирателем исправительных заведений, — продолжил Питер после секундного колебания, — он мне нужен именно в этом качестве.

— Большая честь, — кивнул толстяк с лягушачьей головкой.

— Мне хочется знать, что сталось с Биллом Фридеем…

Мистер Меллсоп звучно хлопнул себя по ляжке.

— Проклятый разбойник! — в ярости выкрикнул он. — Я сделал все возможное, чтобы он получил по заслугам. Я отправляю его в Бигмор. Это название вам что-нибудь говорит, милорд?

— Бигмор, — с ужасом воскликнул юный лорд, — отвратительная каторга в сердце смертельно опасных болот?

— Именно так, милорд! — обрадовался Сэмюель Меллсоп. — Но я сделал даже больше, поскольку государство ныне старается не ссылать юных правонарушителей в столь нездоровые места. Я использовал все прерогативы своей власти надзирателя исправительных заведений для несовершеннолетних и добился отправки Рыжего Билла в самое суровое заведение.

— И он там с…

— Нет, нет, так быстро дела не делаются, милорд. Я только подписал документы для его отправки туда. Его увезут сегодня вечером в тюремном вагоне, который цепляют к поезду на Бигмор. Он отходит с вокзала Паддингтон. Завтра утром его примут в Бигмуре с распростертыми объятиями и всеми положенными почестями.

Сэр Бейзил одобрительно проворчал и выпил бокал за здоровье мистера Меллсопа. Мистер Преттикот нервно заерзал на стуле.

— Простите, — пробормотал он, — прошу у всех вас прощения, у вас, милорд, и у всех присутствующих здесь, но можно мне сделать небольшое замечание?

— Конечно, мистер Преттикот, — сказал Питер, которому нравился нежный музыкальный голос старого джентльмена.

— Могу ли взять на себя смелость, — сказал тот внезапно твердым голосом и, чеканя слова, словно башенные часы, — смелость утверждать, что я против такого типа исправительных заведений.

Мистер Меллсоп недоуменно глянул на друга и тут же вступил в разговор:

— Милорд, не забывайте, что мистер Преттикот философ, мечтатель. К этому надо привыкнуть.

— Я против такого типа исправительных заведений, — продолжил мистер Преттикот, и его бледные щеки порозовели. — Я восстаю, когда юные индивиды, которые должны отвечать за легкое правонарушение, наказываются, как худшие враги общества, а ведь к ним надо относиться с состраданием и снисходительностью.

Лорд Минвуд не произнес ни слова, но одобрительно кивнул и ощутил симпатию к этому простому человеку с необычными взглядами. Мистер Меллсоп решил, что пора выступить в защиту своего друга.

— В судах есть обвинители и защитники, — разъяснил он, — и есть люди, которые возносят наказания до небес, а другие отрицают необходимость в излишней суровости. Мистер Преттикот является ярым защитником гуманизма, а я ярый защитник репрессий.

— Мистер Меллсоп, — сказал Питер, — я хотел вас спросить, нельзя ли добиться снисхождения в отношении Билла Фридея.

— Если я правильно понимаю, милорд, — фыркнул мистер Меллсоп, — жертва выступает в защиту грабителя? Это делает вам честь, и Бог учтет ваше пожелание, но общество должно защищать жертвы от их собственной слабости… Боюсь, милорд, что это невозможно. Рыжий Билл отбудет срок наказания, который был ему назначен по закону.

— Весьма печально, — хмуро сказал Питер, — но я первый склонюсь перед требованиями закона. Да будет так, мистер Меллсоп.

— Браво! — проквакала чуть опьяневшая лягушка. — Браво! Это я называю словами благородного человека.

Был ли это эффект отражения света подсвечников или люстры, но Питеру показалось, что он заметил странную вспышку в стеклах очков мистера Преттикота, а печальное лицо на секунду скривилось в недовольную гримасу.

«Хотелось бы поговорить с ним с глазу на глаз», — подумал Питер.

Сэр Бейзил и мистер Меллсоп словно услышали его пожелание. Первый предложил сыграть партию в бильярд, перед тем как попрощаться. Главный надзиратель исправительных заведений одобрил предложение, а мистер Преттикот признался, что испытывает отвращение ко всем играм.

— Ладно, — сказал лорд Минвуд, когда два джентльмена удалились в бильярдную, — мы посидим в библиотеке, сэр, идеальное место для философа и писателя, не так ли?

В читальном зале в камине пылало жаркое пламя.

Питер указал гостю на глубокое велюровое кресло рядом с камином. Из бильярдной доносились далекие удары шаров и жалобный голос Меллсопа, который играл плохо и проигрывал партию.

— Хотелось бы прочесть написанные вами книги, мистер Преттикот, — заговорил Минвуд после нескольких минут молчаливого созерцания огня.

Гость не ответил, но поднял очки на лоб. Питер буквально подпрыгнул. Бледное меланхоличное лицо нового знакомого кардинально изменилось. Синие мягкие глаза стали твердыми, как сталь, и холодно разглядывали его, глядя прямо ему в глаза. Уголки губ уже не опускались книзу в безрадостном выражении, а поднялись кверху, открыв крупные блестящие зубы, достойные волчьей челюсти.

— Я никогда не смог опубликовать ни строчки, — сказал он голосом, лишенным всякой музыкальности. В нем появилась необычная решительность. Питер немного испугался такому изменению личности и машинально протянул руку к звонку, но мистер Преттикот словно предвидел его реакцию, быстро наклонился вперед, и молодой человек ощутил, что его запястье схвачено железной хваткой.

— Я знаю все! — свистящим голосом сказал он.

— Что… что вы знаете? — пролепетал юный лорд.

— Прежде всего, я не мистер Преттикот. Есть такой бумагомарака и философствующий тип с тем же именем, который шлет нескончаемые письма Меллсопу и даже ссужает его деньгами. Они виделись всего несколько раз. Я немного похож на Преттикота, особенно если хочу этого. Меллсоп действительно скорчил огорченное лицо, когда я метеором ворвался к нему и сказал, что хотел бы оказаться за вашим столом. Можно ли отказать «другу», если ты должен ему тысячу фунтов?

— Кто вы? — с испугом спросил Питер.

— На данный момент это не имеет никакого отношения к нашему делу. Я знаю, что вы пригласили Меллсопа ради последней попытки спасти Билла Фридея. Попытка провалилась. Но за дверью обеденного зала прятался один из ваших слуг, который за полуоткрытой дверью, ждал подачи условленного знака.

Питер с дрожью смотрел на странного гостя.

— Этот знак имел точное значение, и я это тоже знаю, — проскрипел лжемистер Преттикот. — Вы хотели предупредить своих внешних друзей, что Билл Фридей этим вечером уедет в Бигмор в специальном тюремном вагоне с Паддингтонского вокзала.

Питер подавленно молчал.

— Кто вы? — снова спросил он.

— Напоминаю, что сейчас это не важно, — оборвал его человек. — Значит, вы хотите похитить Рыжего Билла?

— Да, да, — откровенно признался Питер, — именно это я хотел сделать! Я хочу спасти его от жуткого наказания и отослать за границу, где он сможет начать новую жизнь.

Человек усмехнулся:

— Вы лжете… Вы маленький скверный парнишка, невероятно хитрый для своего возраста, Минвуд или Врен, как вы хотите, чтобы вас называли. Но предупреждаю вас, перестаньте играть в опасные игры. Рыжий Билл принадлежит другим. Он не отправится в Бигмор. Я уже сделал все необходимое, и в ваши руки он не попадет.

— Так это вы послали Билла Фридея ко мне, чтобы ограбить? — в ярости прошипел Питер.

Невероятное удивление снова резко изменило выражение лица Преттикота.

— Кто… я? Вы сошли с ума? — прорычал он.

И вдруг удивление сменилось невыразимым страхом. Его стальные глаза раскрылись. В них появилось тоскливое выражение ужаса.

— Что происходит? — простонал юный лорд.

— Там… там… дверь, кто там за дверью?

Питер с испугом глянул назад.

Низкая угловая дверь, ведущая в служебный коридор и почти никогда не использовавшаяся, была приоткрыта. Коридор за ней был слабо освещен неярким бра. Питер видел лишь приоткрытую на фут дверь и какую-то бесформенную тень на сверкающем паркете.

Через несколько секунд дверь бесшумно закрылась.

— Лорд Минвуд… — пробормотал так называемый Преттикот, — мы оба пропали.

— Что вы хотите сказать?

— Тсс… Не так громко… вы не получите Рыжего Билла, как и я не получу его… разве вы не знаете, что ОН в вашем собственном доме?

— ОН… кто это?

— Тсс… его имя не произносят. Кроме того, я его не знаю лично. ОН — воплощение самого страха. ОН — смерть… Что будет с вами, не знаю, и мне все равно. Но я человек конченый!

Питер сложил руки в умоляющем жесте.

— Говорите… прошу вас. Что происходит вокруг Билла Фридея? Я хочу это знать и не больше. Клянусь вам… кто вы и что вы хотите… и кто бродит здесь в доме?

Преттикот уронил очки на глаза.

— Не хочу давать вам совет, но поскольку нет ничего невозможного в том, что я ошибся в ваших истинных намерениях, позвольте сказать следующее. Оставьте Билла в покое, сделайте вид, что за дверью никого не было, и… — Он заколебался, потом раздраженно пожал плечами. — Ничего больше сказать не могу. Время покажет, кто он такой.

Стальные глаза за очками блеснули, плечи мужчины поникли. Он снова заговорил нежным музыкальным голосом:

— Да, да, милорд, когда люди моего толка беседуют о книгах, их невозможно остановить.

В комнату вошли сэр Бейзил и Меллсоп, яростно споря по поводу каждого неудачного удара.

— Полночь! Час преступлений и призраков! — весело воскликнул Меллсоп, когда большие настенные часы пробили двенадцать ударов.

— А также час расставания, — кивнул Преттикот. — Какой очаровательный вечер, не могу сказать, как я вам признателен.

— Надеюсь, этот милый Преттикот не надоел вам своей книжной мудростью? — хихикнул главный надзиратель.

Питер с трудом выдавил улыбку, когда за гостями закрылась дверь. Тут же появился Ларкинс и с ужимками сказал, что милорда ждут уже десять минут. Вошел Джо Морисс. Инспектор выглядел мрачным и расстроенным.

— Полагаю, вам удалось освободить Рыжего Билла, — прошептал юный лорд.

— Вмешался дьявол, — проворчал полицейский офицер. — Все было разработано до малейших деталей, чтобы завести Билла в другой вагон на Паддингтонском вокзале. Только что, получив ваш сигнал, что ваше обращение к мистеру Меллсопу оказалось безрезультатным, все было готово к исполнению замысла и ничего не должно было нам помешать. Однако Билл Фридей даже не появился на вокзале. Тюремный автомобиль, который вез его из Пентонвилля, растаял, как дым!

— Я в этом не сомневался, — ответил Питер. — Выслушайте меня, инспектор…

Когда Минвуд закончил рассказ о беседе с таинственным Преттикотом, Джо Морисс некоторое время молча сидел на стуле.

— Нежный музыкальный голос, прекрасный артист, мгновенно меняющий облик… думаю, знаю, с кем вы имели дело. Крайне хитрая лиса…

— Вы знаете его и знаете, что он хочет?

— Готов поставить месячный оклад, что речь идет о Джерри Блекфуде. Его называют «черноногим», поскольку мать его была сиу и даже черноногой сиу.

— Кто такой Блекфуд?

— Его настоящее имя Смит, весьма банальное. Столь же банально то… что он учитель.

— Быть того не может!

— Однако это так. И один из лучших в Великобритании. Он только немного изменил учебную программу… и открыл школу для преступников!

— Быть того не может! — повторил Питер.

— Именно так, но добавлю, что его никогда не могли арестовать. Он не совершил ни одного преступления, никогда не был замешан в делах несовершеннолетних, даже в качестве сообщника. Его досье совершенно чистое, как ваше или мое. Его намерения остаются тайной. В его тайны даже невозможно сунуть нос.

— А ОН? — прошептал Питер.

— ОН… — проворчал Джо Морисс.

Они подошли к угловой двери.

— Я помню, что позвонили в дверь. Ларкинс открыл ее, никого не увидел и решил, что балуются уличные проказники.

— Хм, тип, который способен таким манером пробраться в дом, не только невидимка, но и чрезвычайно быстрый тип, — проворчал инспектор.

Коридор был пуст. По нему носились ледяные сквозняки. От них дрожали лампы, рисуя на стенах угрожающие тени.

— Вот, — сказал Питер, указывая на блестящее пятно на паркете.

— Вода… дождевая вода, — пробурчал Джо Морисс.

— Человек из шкафа в Олд-Бейли тоже был с зонтиком, — сказал Минвуд. — Один и тот же, — продолжил он, — смотрите… у него привычка прижимать голову к створкам двери. Он должен быть очень низеньким, ибо следы пота совсем низко от пола.

— Чтобы такой парень, как Билл Фридей, трепетал перед подобным существом, может быть, понятно, — сказал Джо Морисс, — но чтобы мерзавец типа Блекфуда, который не уступит места и дьяволам, вырвавшимся из ада, стонал от ужаса, это выше моего понимания.

Вдруг Питер наклонился и поднял с пола крохотный шарик. Это был шарик жвачки.

— Никто не пользуется этим в доме, — уточнил он, — а кроме персонала, никто не появляется в этом коридоре. Я сохраню его, быть может, он нас в чем-нибудь просветит.

Глава третья Таинственный учебный класс

В Лондоне много нищенских кварталов, но пальму первенства, несомненно, держит Хаундсдич, истинное царство нищеты и разрухи. В центре этого квартала расположен Собачий Остров, лабиринт грязных улочек и разваливающихся бараков, тупиков, пустырей, годных для застройки, которые из-за дождей, туманов и снега давно превратились в болота. Несколько лет назад один полусумасшедший предприниматель решил провести через лабиринт широкую улицу и застроить ее приличными домами. Предприниматель умер в Бедламе, главной психиатрической лечебнице для лондонских сумасшедших. Дома выставили на продажу за смешную цену, но покупателя не нашли. Долгие годы объявления о продаже висели на дверях этих домов до тех пор, как стало невозможным прочесть на них что-либо.

Однажды случилось чудо. Появился покупатель, который приобрел огромный дом из красного кирпича. Нотариус вручил документы о праве собственности некоему сиру Джерри Смиту, а когда покончил с формальностями, у него сложилось убеждение, что мистер Джерри Смит был столь же безумен, как несчастный предприниматель. Однако мистер Смит отремонтировал фасад, привел в порядок крышу, проверил водостоки и завез в дом хорошую дорогую мебель. Когда все работы завершились, рабочий прикрепил к двери медную табличку, извещавшую, что здесь обитает Джерри Смит, эсквайр.

Когда обитатели Собачьего Острова узнали, что в их квартале появился зажиточный буржуа, возникли горячие споры. Делегация из дюжины самых почтенных граждан, два или три раза имевших дело с полицией, явилась однажды к дверям дома. Они были уверены, что хозяин не откроет им дверь, и были готовы перелезть через ограду сада, чтобы проникнуть, несмотря ни на что, в дом. Но дверь перед ними распахнулась, и мистер Джерри Смит, эсквайр, с радушной улыбкой на устах пригласил их в дом. То, что говорилось во время этого дружественного визита соседей, навсегда останется тайной, но обитателям Собачьего Острова делегаты сообщили, что беседа была короткой, а шестеро из эмиссаров покинули дом рысью с выражением ужаса на лице, словно по их следу несся сам дьявол.

На следующий день после пиршества у лорда Минвуда, ранним утром, когда речные туманы еще не рассеялись, через Хандсдич проехал, разбрызгивая грязь по сточным канавам вдоль дороги, автомобиль и остановился перед дверью дома мистера Смита.

Ставни были закрыты, и Джо Морисс вылез из автомобиля, долго и тщетно стучал в дверь, которая так и не открылась.

— Я так и думал, — проворчал он, поворачиваясь к компаньону, который сидел в автомобиле.

— Почему из почтового ящика свисает веревка? — спросил пассажир.

— У вашей светлости отличное зрение, — с улыбкой сказал инспектор, дернул за веревочку и извлек ключ с прикрепленной к нему визитной карточкой. — Какой тип! — вздохнул он, передавая визитную карточку партнеру. — Он, как понятно, предусмотрел, что мы заявимся к нему.

Питер Врен прочел.

Джерри Смит, эсквайр, приветствует лорда Минвуда и инспектора Морисса. Он не хочет оставлять их на пороге дома и приглашает войти. Он сожалеет, что не может их встретить лично, но уверяет, что они могут посетить дом и полностью осмотреть его. Превосходный портвейн в обеденном зале.

— Блекфуд бросился в бега! — сурово заявил Морисс. — Мы воспользуемся его приглашением.

Комнаты были обставлены со вкусом и поддерживались в отличном порядке. В очаге обеденного зала еще теплились угольки.

Питер Врен уселся в клубное кресло и рассеянно огляделся. Комната была приятной, на стене висела пара картин, на столе лежала открытая «Ярмарка тщеславия», шедевр Теккерея.

Морисс уселся на стул и тоскливо смотрел перед собой.

— Я спрашиваю себя, что мы здесь делаем, — наконец проворчал он. — Арестовать Смита? Бессмысленно, а его допрос представляется мне чистой фантазией. Хм… Тип не собирался оставаться здесь, мудро дожидаясь нас.

Он провел указательным пальцем по ковру у стола и долго изучал пятно жира, который расползся под его пальцем.

— Здесь лежал хорошо смазанный револьвер, — проворчал он, — однако Блекфуд, или Смит, никогда не отличался страстью к огнестрельному оружию. Повторяю, он реально испытывал ужас!

— Этот мистер Смит, судя по состоянию его жилища, кажется мне типом, любящим чистоту и поддерживающим ее, — сказал юный лорд. — Мне кажется, он не оставил бы пятно на полу.

— Извечный след воды! — прошипел офицер полиции, указывая пальцем на лужицу воды на полу.

— Таинственный человек побывал здесь до нас, — сказал Врен.

— Кто он и чего хочет? — вполголоса произнес Морисс. Вдруг раздалось негромкое жужжание. — Ого! — воскликнул инспектор. — Я не знал, что Джерри Смит подключил телефон. Похоже, тайная линия… от этого типа можно ожидать чего угодно.

Жужжание не прекращалось. После недолгих поисков Морисс обнаружил небольшой аппарат, умело спрятанный в китайской вазе.

— Алло! Кто у аппарата?

Ответил голос Блекфуда-Смита.

— Это вы, мистер Морисс?.. Я был уверен, что вы примете мое приглашение. Где я? Послушайте, это не совсем скромный вопрос, и это вам никак не поможет. Нет, не теряйте драгоценное время. И не ищите, куда ведут телефонные провода. Они тянутся вдоль водостоков и подключены к телефонам «Кок энд К⁰». Компания торгует древесиной, но торговцы ни о чем не подозревают. Скажите мне одну вещь… ОН уже побывал в доме?

— Откуда мне знать! — нервно воскликнул Морисс.

— Послушайте, инспектор, узнать это для вас то же, что детская игра.

— Да, — ответил офицер полиции, — тот, кого вы называете ОН, побывал здесь.

— Приятно знать это, но еще более приятно то, что я вовремя смылся. Видите ли, инспектор, я очень огорчен и был вынужден покинуть свое очаровательное гнездышко, быть может, навсегда, но лучше быть живым в лачуге, чем трупом в милом доме.

— Вы позвонили сюда, чтобы нести всякую чушь, — раздраженно заметил Морисс.

— Вовсе нет, инспектор, я только хотел знать, приходил ли ОН, чтобы убить меня.

— Что? — не сдержался инспектор. — Что вы плетете? Как я могу это знать?

— Я думаю, что вы обнаружили многое, — последовал резкий ответ, — понюхайте воздух вокруг себя и скажите, пахнет ли чем-нибудь необычным в гостиной.

— Да, я чувствую аромат хорошего… даже очень хорошего табака.

— Я никогда не курю у себя дома, запах пропитывает шторы… Значит, ОН действительно был.

Вдруг Врен выпрыгнул из кресла и выхватил акустический рожок из рук инспектора.

— Мой дорогой мистер Преттикот, я могу себе позволить величать вас этим смешным именем, если ОН собирался вас убить, почему не сделал этого вчера? Пока вы гостили у меня, у него были все возможности пустить вам пулю в череп.

На другом конце провода послышался смешок.

— По крайней мере, умный вопрос, милорд. Я отвечу так: когда вы найдете ответ на этот вопрос, большая часть тайны будет раскрыта. Но ваши дела к моим делам не относятся, милорд. Если я останусь в живых, то займусь своими делишками, а отнюдь не вашими… Вы не получили Рыжего Билла, не получил его и я… думаю, и ОН не заполучил его… Вот и все, прощайте!

В рожке послышался треск, потом стало тихо.

— Связь прервалась, — сказал Питер Врен.

— Дьявол этот Блекфуд, — проворчал инспектор.

— Что можно сделать, чтобы избавиться от запаха табака? — спросил юный лорд.

— Сжечь бумагу, — ответил Морисс, пожимая плечами.

Питер Врен кивнул, вытащил из портфеля газету и чиркнул спичкой. Пламя стало быстро пожирать газетные листы.

Морисс глядел на него инквизиторским, но одобрительным взглядом.

— Думаю, начинаю понимать, — улыбнулся он.

— Это слишком просто, — ответил юноша, словно извиняясь, — думаю, запах табака должен был прятать другой запах, не совсем подавляя его, а как бы перекрывая, если так можно выразиться? Тем более что здесь не курили табак.

— Прекрасно, верно подмечено, — подтвердил Морисс.

— Когда курят табак, запах мягкий и приятный, — продолжил Врен, — если его ЖГУТ, к примеру, на раскаленных углях, табак резко пахнет никотином. Курение трубки — вещь банальная, сжигание табака — вещь далеко не обычная. Этот кто-то пытался скрыть другой запах.

— Подождите! — воскликнул Морисс и с силой втянул воздух. — Сгоревшая бумага убрала основную часть запаха табака… А что это?..

— Пахнет очень хорошим мылом! — сказал юный лорд.

— Мускус! — бросил Морисс. — Но это не просвещает нас.

Питер кивнул.

— Да, не просвещает, — прошептал он, — жалко, что Джерри Смит не выразился яснее.

— Чтобы он высказался яснее, — заворчал инспектор, — равнозначно тому, чтобы с помощью циркуля чертить прямые линии. Послушайте, милорд, давайте тщательно прочешем жилище нашего невидимого хозяина и что-нибудь вытащим на свет божий.

Но Врен продолжал в задумчивости сидеть в кресле.

— Маленький человек, очень маленький человек, — шептал он, — с зонтиком. Он жует жвачку самого худшего качества…

— Что? — спросил инспектор. — Что вы бормочете?

— Да, я почти забыл это, мистер Морисс, но жвачка, которую я нашел в коридоре, была отвратительной. Если не ошибаюсь, ее называют «синей жвачкой».

— Другое название «грубой жвачки», в которую добавляют экстракты экзотических растений. Эту жвачку трудно найти в наших магазинах.

— Таков наш человек, — кивнул юный лорд.

Брр… брр… брр… Жужжание возобновилось.

— Проклятый телефон вновь звонит! — воскликнул Морисс. — Блекфуд забыл кое-что сказать.

Действительно, звонил таинственный мистер Смит, который хотел кое-что добавить.

— Я только что получил новости от одного из моих сотрудников, — начал он.

Морисс усмехнулся:

— Я их знаю, Блекфуд, все юные проходимцы и бродяги ваши помощники.

— Верно, инспектор, не поверите, насколько они испорчены. Сожалею, что не могу распространяться об их привычках. Я рискую жизнью, говоря по телефону. Один из молодых моих сотрудников сказал мне, что кто-то приходил ко мне до вас. Но я не приглашал никого, кроме вас. Поскольку этот кто-то так и не вышел из дома, вам следует приступить к поискам его трупа.

— Трупа?! — вскричал Морисс.

— Да, инспектор, иначе и быть не может! Боюсь, тип столкнулся с НИМ, что крайне опасно. Доставьте мне удовольствие похоронить труп… Я чуть-чуть суеверен, поймите меня, и мысль о трупе в моем жилище вызывает мурашки по всему телу.

— Ад и проклятие! — взревел Морисс, когда связь оборвалась.

Инспектор не был человеком, который за ненужностью отбрасывает слова мистера Смита. Через несколько минут они вдвоем обыскивали все комнаты дома. Но ничего не нашли и решили, что Смит ошибся, когда Врен схватил Морисса за руку.

— Маленький, очень маленький человек, похоже, имеет слабость прятаться за дверьми, — тихо произнес он. — Предположим, здесь кто-то был убит. Значит, искать надо какую-то дверь. — Они стояли в небольшом закутке с пустыми стенами, которая служила чуланом для хлама, но была чистой и ухоженной. — Я тщательно изучил все двери, — продолжил юный лорд, — но ни одна не позволяет выйти на след. Почему бы здесь не быть потайной двери, сейчас закрытой, а потому почти невидимой? Это может быть и стенной шкаф, — задумчиво продолжил он, — да, что-то в этом роде. Маленький человек прятался в шкафу, а потом совершил нападение.

Он с силой хлопнул себя по лбу. Морисс кивал с непонимающим видом.

— Я не совсем понимаю, куда вы клоните, милорд…

Питер не слушал его.

— Вы мне говорили о школе для юных преступников, но мы пока не нашли учебного класса.

— Он может располагаться в другом месте, — ответил Морисс, — мы даже не знаем, как была оборудована школа и напоминает ли она обычную школу.

— Конечно, напоминает, — упорствовал Питер, — потому что мистер Смит учитель. Это имеет значение. Школьный учитель, даже если он не конформист, не может обходиться без учеников и черной доски. Дом громадный. Я хотел бы пошарить на крыше.

— Почему бы и нет, — согласился Морисс.

— Я не думаю, что есть тайные подвалы, — продолжил Питер, — ибо мистер Смит большой любитель света и чистоты, но тайная дверь — это совсем другое…

Крыша была чередованием наклонных частей и плоских площадок. Шедший впереди Врен вдруг удовлетворенно вскрикнул.

— Нашли, — обрадовался он, указывая на большой четырехугольник, — окно, через которое свет попадает в класс, а вот и воздухозаборник. Думаю, дверь сюда ведет из только что покинутого чулана.

— Неужели, — с иронией усмехнулся Морисс, но последовал за своим компаньоном.

Они вернулись в чулан с пустыми стенами.

— Тайная дверь должна была быть приоткрытой, и человек прятался за ней. Его сильно потеющая голова должна была по привычке опираться на створку. Смотрите, инспектор!

Он указал на жирное пятно, едва различимое на раме, выкрашенной матовой, частично осыпавшейся краской. Морисс бросился вперед и всей массой тела надавил на раму. Послышался визг. Дверь открылась, повернувшись на невидимых петлях. Комнату залил неяркий свет. Сыщики вошли в небольшой чистый класс с полудюжиной маленьких скамей и эстрадой с пюпитром и черной доской. На них в упор смотрел кто-то навалившийся на пюпитр, словно давая урок незримым ученикам. Но глаза человека остекленели, а лицо искажала ужасающая гримаса страдания. Оба узнали мертвеца.

Это был сэр Бейзил Маггербрук.

Глава четвертая Необъяснимый ужас

Священник коротко и сумбурно произнес заупокойную молитву у входа в склеп Минвудов, поскольку по просьбе юного лорда гроб с телом покойного поместили в семейный мавзолей. Дождь налетал порывами. Несколько друзей покойного, сопровождавшие тело к месту последнего упокоения, дрожали от холода, крепко вцепившись в зонтики.

— Подсуден только Богу! — такой фразой пастор закончил молитву и отвесил неглубокий поклон. Затем направился к Питеру Врену и пожал ему руку.

— Я — доктор Перримангл, — сказал он, — и хочу быть рядом с вами в вашем горе, милорд, а потому сопровожу вас до дома. — Мужчина был высокий и тощий, как кузнечик, а лицо казалось выструганным из красного дерева. — Я хорошо знал вашего отца, лорда Стенли — заявил он, заняв место в автомобиле рядом с Питером. — Он объездил практически весь мир. Я с ним встречался несколько раз.

Молодой человек оглядел мужчину и восхищенно, и удивленно. Питер плохо помнил отца, которого потерял в раннем детстве, и слова священника пришлись ему по нраву.

Дождь с силой колотил по стеклам автомобиля.

— Покойный сэр Бейзил был вашим опекуном? — продолжил священник сухим, безликим голосом. — Подсуден только Богу!

— Он был моим дядей, и у меня никогда не было причин жаловаться на него, — ответил лорд Минвуд, слегка обиженный холодным тоном мистера Перримангла.

— Хорошо, — кивнул священник, — но проблема в другом. Я немного читаю газеты, и судебные дела мало меня интересуют, однако я узнал, что сэр Бейзил скончался странным образом.

— Разрыв коронарной артерии, — тут же сообщил Питер.

— Действительно? Хм, почему бы и нет… о, я сказал бы об остановке сердца или чего-то подобного, естественного… совершенно естественного.

— На что вы намекаете, пастор? — сухо спросил Питер.

— Мы пересекаем Холборн и скоро приедем к вам, милорд. Я провожу вас в дом, если вы не возражаете.

— Напротив, — откровенно ответил молодой человек.

В библиотеке пылал камин. Питер пригласил гостя в библиотеку. Подали чай, ибо пастор не употреблял спиртного. Он с удовольствием выпил две чашки, а затем продолжил свою речь.

— Молодой человек, — сказал он, — не обижайтесь, если, обращаясь к вам, не стану использовать дворянские титулы. Итак, молодой человек, меня не интересуют обыденные дела, но считаю своей обязанностью только предупредить своего близкого, если ему угрожает та или иная опасность.

Питер вытаращил глаза, услышав столь неожиданную преамбулу. Он не знал мистера Перримангла. Ему было только известно, что тот служил в крохотном вейслианском храме.

— Вы не заметили на кладбище ничего необычного? — спросил священник.

Питер покачал головой. Вторая половина дня была ужасной. Только несколько друзей, в том числе мистер Меллсоп, сопровождали катафалк до кладбища, среди могил которого бродили детективы Скотленд-Ярда.

— Ладно, — проворчал священник, — а я видел кое-что любопытное, но это не мои дела.

Питер бросил на него обеспокоенный и любопытный взгляд.

— Пастор, — умоляюще сказал он, — после ночного взлома, имевшего место в моем доме, я живу в состоянии постоянного волнения и неуверенности.

— Я кое-что знаю об этом, — кивнул мистер Перримангл.

— А я думал, вы не читаете газет, — заметил юный лорд.

— ЭТО я, однако, знаю, — резко возразил священник, сделав упор на первом слове. — Я познакомился с вашим отцом… не в Англии, а за границей, в Южной Америке. Человек он был мужественный, но слабак. — Он разом осушил чашку горячего чая и с удовлетворением потер руки. — Я внимательно следил за делом Билла Фридея, — вдруг сказал он, — ибо меня очень интересуют судьбы брошенных детей. Молодой человек, что украл мальчуган из вашей шкатулки?

Питер покачал головой:

— На мой взгляд, он ничего не украл, шкатулка была пуста.

— Абсурдно, молодой человек, ваш отец был не из тех людей, которые хранят в шкатулке ветер, тем более до вашего совершеннолетия.

— Ах, — опечалился юный лорд, — если бы я мог отыскать Билла Фридея!

Мистер Перримангл зевнул, словно и не слышал восклицания хозяина.

— Похороны — вещь не очень поучительная, — продолжил он, — особенно если присутствующие даже не шепчут молитву за упокой души умершего. Даже вы, молодой человек, позволили опустить гроб в могилу, даже не осенив себя крестом… нет, сейчас не время упрекать вас. Но неподалеку от вас стояла девочка, опиравшаяся на усеченную колонну, и этот ребенок страстно молился.

— Девочка? — удивился юный лорд.

— Бедный ребенок из народа в жалком пальтишке и трикотажной шапочке. Такое одеяние характерно для бедных кварталов Уоппинга или Хаундсдича…

Питер Врен внимательно слушал. Хаундсдич! Разве в глазах священника не вспыхнул огонек, когда он произносил название квартала?

В этот момент раздался громкий звонок в дверь. Питер слышал, как Уолкер, слуга, прошел по коридору, открыл и захлопнул ее с раздраженным восклицанием.

— Опять эти поганые уличные мальчишки, — сказал он другому слуге.

Питер нахмурился, его охватило странное чувство. В тот вечер, когда сэр Бейзил и мистер Меллсоп были у него в гостях, во входную дверь точно так же позвонили.

— Девочка, — продолжил мистер Перримангл, — крайне печально, молодой человек, что вы не посмотрели в ее сторону.

— Почему?

— Потому что, — усмехнулся священник, — любой опытный взгляд различил бы, что это не была девочка.

Питер вскочил, едва сдержав крик.

— Нет, ни слова больше, — взмолился он, — ни слова, вы слышите, пастор, там…

Он не закончил фразу и, к великому изумлению священника, стрелой рванулся в угол помещения, где рывком распахнул низенькую дверцу. Дальнейшее произошло молниеносно. Пронзительный вопль. Мимо юного лорда пронесся неясный предмет, вращавшийся быстрым волчком. Мистер Перримангл в ужасе закричал. Большая лампа под абажуром, освещавшая комнату, вдребезги разлетелась. Свет шел только от пламени в камине. Прошло несколько минут, пока Питер сумел подняться и зажечь другие лампы.

В зале не было никого постороннего. Мистер Перримангл стоял столбом, его загорелое лицо посерело.

— Что… что у вас происходит, милорд? — дрожащим голосом спросил он.

Ответом был отчаянный всхлип Питера.

— Откуда мне знать? Знай я, это бы положило конец тоске и беспорядку, которые стали моей повседневностью за последнее время.

Священник дрожал, как рогоз под ветром.

— Милорд… молодой человек. Это ужасающе. Уходите. Заклинаю вас, покиньте этот дом. Однако… — Он явно колебался и задумчиво оглядывался. — Я хочу попробовать одну вещь, — прошептал он, — быть может, заплачу за это своей жизнью, но почему бы и нет? Бог располагает…

— Что вы хотите попробовать, пастор? — пролепетал Питер.

— Тсс! Молчите… и не спрашивайте меня ни о чем!

Он осторожно подошел к большой двери и наполовину открыл ее. Коридор за дверью был едва освещен свечой в венецианском канделябре.

После короткого размышления пастор громким и певучим голосом принялся кого-то увещевать на иностранном языке, ни одного слова из которого Питер не понял. Юный лорд видел, как дрожат его губы, лицо еще более посерело. После последнего отчаянного и, похоже, бесполезного призыва, священник замолчал и прислушался.

Никакого ответа сразу не последовало, не раздалось никакого шума, потом послышался издевательский смешок, похожий на стон животного.

— Кто бродит в моем доме?! — с ужасом воскликнул юный лорд.

Мистер Перримангл закрыл дверь и почти в полном изнеможении рухнул в кресло.

— Как такое возможно, — простонал он, — здесь, в Лондоне… Да, одному Богу известно все!

Лорд Минвуд умоляюще протянул к нему руки, но священник отрицательно покачал головой:

— Нет, нет, я не хочу ничего знать об этом деле, милорд. Я сделал для вас все возможное, и это уже слишком. Вспомните о сердечном приступе сэра Маггербрука.

Питер, пытавшийся выглядеть мужественным и неуступчивым, был все же подростком. Он разразился нервными рыданиями. Священник с состраданием погладил своей костистой рукой светлые волосы молодого человека.

— Какое тяжкое испытание, — пробормотал он, — вы, такой молодой и неопытный, должны в одиночку противостоять самому ужасному исчадию, которое ад выплюнул на нашу землю… — Вдруг он вскочил, его глаза бешено вращались. — Вон отсюда… Уходите! — завопил он. — Вы ничего не ощущаете? Это смерть!

Да, Питер чувствовал этот запах: сладковатый аромат мускуса окутывал их, но было непонятно, откуда он взялся. Но мистер Перримангл уже схватил его за руку и увлек за собой к маленькой угловой двери. Он добрался до служебной лестницы, таща Питера за собой, прыгая через четыре ступеньки, взлетел на верхние этажи. Перед ними был узкий коридор, ведущий в комнаты, где ранее размещались слуги, а теперь стояли пустыми. Мистер Перримангл втолкнул Питера в одну из нежилых комнат и тщательно затворил дверь.

— Здесь мы на мгновение можем чувствовать себя в безопасности, — сказал он. — Нет, нет, ни о чем не расспрашивайте, — решительно продолжил он, — я слишком глубоко залез в это ужасающее дело.

Через крохотное окошечко сочился сумеречный свет. Питер едва различал в полумраке силуэт священника.

— Вам надо уходить, молодой человек, — прошептал пастор, — если не хотите получить на чело печать смерти. Я тоже должен исчезнуть… но я не совсем вас покину. Быть может, я кое-что еще смогу сделать для вас.

Он поднял створку окна.

— Куда вы отправитесь? — спросил Питер.

— Пока нам надо выбраться отсюда. Мы двинемся по водостокам до какой-нибудь пожарной лестницы, чтобы спуститься.

— Куда вы отправитесь? — вновь спросил Питер.

— Искать девочку, которая была на кладбище. Разве вы не поняли, о ком идет речь? Это был не кто иной, как Билл Фридей!

— Позвольте вас сопровождать, — умоляюще попросил Питер.

— Нет, молодой человек, наши пути здесь расходятся. Поймите, я тоже могу быть держателем секрета, который мне не принадлежит. Когда я переговорю с Биллом Фридеем, тогда, быть может, я смогу заговорить.

Он помог Питеру вылезти из окошка. В мокрых туманных сумерках они осторожно пробрались по крышам. Найдя пожарную лестницу, они живыми и невредимыми спустились на улицу.

— До свиданья, милорд… Да хранит вас Господь!

Питер Врен мгновение был в нерешительности, потом пересек улицу и обрадовался, увидев вынырнувшее из тумана такси. Через четверть часа он оказался в кабинете инспектора Морисса в Скотленд-Ярде.

— Позвоните Уолкеру и выясните, что происходит у вас в доме.

Ничего необычного не произошло, но приглушенный смех и крики так перепугали слуг, что они некоторое время не высовывали носа из своих комнат.

— Тем лучше, — проворчал Морисс, — по крайней мере, они избежали печальной участи. Скажите им, что ненадолго уезжаете в путешествие, чтобы они за вас не беспокоились.

— Вы серьезно?

Морисс извлек из шкафа толстый том и быстро принялся его листать.

— Вот, — сказал он. — Доктор Перримангл, бывший миссионер в Африке и Южной Америке, долгое время жил в Бразилии и Перу. Очень умен. Эрудит и часто вступал в конфликт с церковной иерархией из-за нарушения дисциплины и неповиновение. Он в основном занимается брошенными детьми и написал несколько книг на эту тему. Дьявол, это ведет к гигантским осложнениям. — Морисс смотрел на толстый том, откуда выудил сведения. — Знаете, что здесь написано, милорд? «Написал книги о воспитании детей под псевдонимом Преттикот»!

— Преттикот! — вскричал Питер. — Под этим вымышленным именем я познакомился с Джерри Смитом, или Блекфудом.

Морисс словно прирос к полу.

— Речь может идти о новой метаморфозе этого выдумщика Блекфуда? — спросил юный лорд.

— От этого типа можно ожидать любой выходки, — смиренно ответил он.

— Силуэт действительно напоминает Джерри Смита, — задумчиво протянул Питер, подняв глаза, — но он не такой сильный…

— Не ломайте голову по этому поводу, — сказал Морисс, — в любом случае, я уверен, что завтра мы найдем храм Перримангла закрытым. Но он дал нам хороший совет: нам надо, не теряя времени, найти Билла Фридея.

— Хаундсдич! — прошептал лорд Минвуд.

Морисс глянул на него и, похоже, заколебался.

— Вам хватит мужества рискнуть жизнью в этом нищенском квартале? — спросил он. — Уверен, что вы лучше разберетесь со всем без моего личного участия. Может, это слишком рискованно… но… подождите!

Он нажал кнопку звонка и вызвал сержанта Уошера.

Беседа продлилась несколько минут. После завершения разговора они пожали друг другу руки.

— Начинаем крупную игру, — с легким волнением заявил Морисс. — Удачи, милорд. Добавлю к словам мистера Перримангла: да хранит вас Господь! Теперь идите за Уошером в гардероб.

Гардероб Скотленд-Ярда вызвал бы зависть любого поставщика костюмов и париков в театры Друри-Лейн. Это была бесконечная анфилада залов, похожих на лавчонки старьевщиков, а также на дом моды изысканной одежды. Дежурный внимательно выслушал пожелания Уошера и дал знак следовать за ним.

Пока они рылись в кучах старого тряпья, их окликнул парень-парикмахер.

— Уоппинг, Уайтчапель? — спросил он.

— Нет, Хаундсдич, — ответил Уошер.

— Хм, торговец-разносчик вам не подойдет. В Хаундсдиче никто ничего никогда не покупает, — задумчиво протянул парикмахер. — Вы умеете петь, молодой человек? — обратился он к Питеру.

— Умею, и неплохо!

— Хорошо. Если будете петь песенки, сойдет. Уошер наделает много шума с аккордеоном или волынкой.

Через час закрытый автомобиль проехал по Прибрежному бульвару и двинулся вдоль реки до Хаундсдича. Остановился в безлюдном месте. Из него вылезли две отвратительные фигуры и исчезли в густом тумане.

— Понятно, не так ли? — прошептал Уошер, который тащил на плече грязную шарманку, а в руках лорда Минвуда был еще более замызганный аккордеон. — Я ваш «дадди», можете называть меня стариком и крыть, как попало, если я ударю вас. Вас зовут Питеркин. Вы мой единственный сын и бежали из исправительного дома Бигмор. Постарайтесь выражаться как можно вульгарнее, если вам придется говорить.

Грязная улица, где из таверн струился кроваво-красный свет, отражавшийся в лужах, вывела их в самое сердце Хаундсдича, квартала вечной преступности и бездонной нищеты в городе Лондоне.

Глава пятая Дом напротив

За неделю Питер понемногу узнал все нравы и обычаи, а также делишки маленького местного уголовного мира, но в своем расследовании не продвинулся ни на шаг. Он тщетно искал Билла Фридея, Блекфуда или мистера Перримангла. Но встречал лишь угрюмые лица и изможденные тела. Каждый встреченный бродяга походил на предыдущего.

На одной из улочек, ведущей к отвратительной Ферри-род, два музыканта сняли у старьевщика преклонного возраста довольно приличную комнату. Старьевщик жил одиноко, но был общителен. Звали его Соломон Хивен. Он обрадовался новым жильцам, которые заплатили за две недели вперед.

Однажды утром Питер проснулся и увидел, что Уошер осторожно выглядывает на улицу, слегка раздвинув занавески.

— Что вас заинтересовало? — спросил он вполголоса.

— Тсс! — прошептал полицейский. — Думаю, за нами следят. Знаете небольшой пустой домик на той стороне улицы? Мне кажется, что там поселились люди: ЭТО совсем не удивительно. Удивительно то, что очень плотные шторы, закрывающие окно второго этажа, кто-то ловко проткнул, и через полученные отверстия за нами легко наблюдать. Готов поставить свою шарманку, что там затевается нечто, касающееся нас.

Они долго прятались за занавесками, разглядывая окно, но там ничто не двигалось.

— В первый раз я уйду один, — сказал Уошер, — а вы оставайтесь наблюдать. Проследите, увяжется ли за мной слежка после того, как я выйду из дома. Если это произойдет, громко сыграйте на аккордеоне «Бетти, Бетти, хоу», чтобы я услышал. Тогда я буду знать, прав ли я. Надеюсь вернуться к полудню. Если не появлюсь к этому часу, отправляйтесь вместе с аккордеоном в «Большую свинью» и ждите меня там.

Перспектива провести значительную часть дня, если не весь день, сидя в одиночестве в комнате, пропахшей застарелым запахом подгоревшего жира, не улыбалась юному лорду. Он спросил, нельзя ли встретиться раньше.

Уошер отрицательно покачал головой.

— Мне надо связаться со Скотленд-Ярдом, — сказал он, — а это дело непростое, поскольку Собачий Остров наделен острыми глазами и не знает жалости к шпионам. Побудьте с Солом Хивеном. Он неплохой тип.

Уошер взял шарманку, натянул шерстяную шапочку до самых глаз, неторопливо вышел из лавочки и размеренным шагом пошел по улице. Питер тут же принялся наблюдать за подозрительным окном. Уошер не спеша шел по грязному тротуару, вдоль серых фасадов домов и собирался свернуть за угол, когда тяжелые шторы слегка шевельнулись. Питер тут же схватил аккордеон и принялся громко играть «Бетти, Бетти, хоу». Уошер должен был услышать эту шумную мелодию, но он свернул за угол, как ни в чем не бывало. Штора медленно опустилась. Но Питер успел заметить руку, приподнимавшую штору. Рука была маленькой, белой и грязной. Но было видно, что она ухожена, что редко встречалось в Хаундсдиче.

Часы тянулись бесконечно. Больше никакого движения на противоположной стороне улицы не наблюдалось. Погода с утра была ясной, но к полудню набежали тучи, и вновь полил проливной дождь.

Уошер не вернулся. Питер слышал надтреснутые удары часов на первом этаже, в кухне Сола Хивена. Юный лорд стал раздумывать, не отправиться ли на разведку местности в одиночку и посмотреть, что творится в доме напротив. Он сбежал вниз по лестнице и увидел Сола Хивена, который в отличном настроении устроился перед печкой в кухне и жарил на огне большой кусок сыра.

— Я ощутил, — сказал Питер, — ужасно приятный запах вашего завтрака. Вы должны быть неплохим поваром, мистер Хивен.

Молодой человек, не подозревая, затронул слабую струну в душе старика. В молодости Хивен много плавал и был судовым коком.

— Могу вам это доказать, мой юный сэр, — весело сказал он, — да, да, старик Сол имеет лишь один грешок, если это можно назвать грехом. Он любит вкусно поесть.

Он достал из шкафа две надтреснутые тарелки и поровну разделил жареный сыр с Питером. Юный лорд признал, что еда весьма неплоха, а Сол сохранил умение готовить что-то стоящее.

— Как работа? — спросил старик. — Идет понемногу?

Питер кивнул.

— Мы с дадди не можем жаловаться, много люди не дают, но дают.

— Рад этому, — сказал Сол Хивен, — мне нравятся хорошие съемщики, а вы именно таковы.

— Дадди говорит, что он доволен иметь дело с истинным джентльменом, — заявил Питер Врен, ощущая благоприятную почву для разговора. — Когда мы искали жилье, мы заметили маленький домик напротив и постучали в него. Нам никто не открыл. А теперь там кто-то снял комнаты.

Сол положил в тарелку кусок сыра, который собирался поднести ко рту, и вопросительно глянул на Питера.

— Сняты комнаты… в развалюхе напротив. Почему вы так считаете, молодой человек? Простите, как ваше имя?

— Баттс. Питеркин Баттс.

— Вы ошибаетесь, юный Баттс, ибо это домик — пристанище крыс и слизняков, а хозяин дома где-то у дьявола. Думаю, он ни разу здесь не появился с момента осуждения Сэма Кракки. — Сол Хивен был человеком одиноким, но поболтать любил. Еще не услышав вопроса, он начал рассказывать историю своего бывшего соседа: — Несколько лет назад Сэм Кракки был веселым проходимцем, который мог достать множество вещей, что приносило ему немало денег. Его компаньоном был один дылда, который частенько проявлял злобу и ненависть, но на него никто не обижался. Дом отличался от других жилищ квартала, ибо за ним хорошо ухаживали. Иногда в него звонили прилично одетые люди. Я был горд, что рядом живет джентльмен.

Однажды я услышал пронзительный свист: улица кишела полицейскими.

— Похоже, они берут какого-то предводителя банды, — решил я.

Но был очень удивлен, что полицейские направились к дому Сэма Кракки. Они долго кричали, требуя открыть дверь во имя закона. Потом взломали ее. Но гнездышко было пустым. Птичка улетела. Позже я узнал, что он был главарем банды ловких грабителей, которого долго не могли поймать. Его заочно приговорил к двадцати годам каторжных работ.

— И он их, конечно, не отсидел, — предположил Питер.

— Нет. Говорят, он вместе со своими сообщниками отправился в Южную Америку. Но его так и не задержали. Домик оставался пустым и постепенно превращался в руины.

— Но на втором этаже на окно повесили шторы, — сказал Питер.

Сол Хивен бросился в лавочку. Питер расслышал, как он ворчит:

— Это что еще такое? Кто залез туда и повесил кусок ткани на окошко?

— Мне кажется, эта история взволновала вас, — сказал юный лорд, когда явно расстроенный старьевщик вернулся.

— Я получил от мистера прокурора де Грейса на хранение ключ от этого дома, но до сих пор за ним никто не приходил. Надо сходить посмотреть, что там творится. Не желаете сходить со мной, юный Баттс? Захватите трость. Вы невысоки, но выглядите крепким.

Проржавевшие петли двери пронзительно завизжали. Лестничная площадка заросла грязью, а ступеньки, ведущие на второй этаж, так прогнили, что Сол и Питер едва не провалились. Войдя в первую комнату, Сол выругался:

— Кто-то действительно приходил сюда. Смотрите, как отпечатались его следы на замызганном полу. И этот жуткий кусок ткани, который вы приняли за штору. Что все это означает… — Питер вдруг заметил, что Сол побледнел. — Призрак, — пробормотал он, — дух Сэма Кракки вернулся. Смотрите на пыль на стекле.

— Я ничего не вижу, кроме пыли…

— Круги на пыли стекла, вроде буквы S. Первая буква его имени… Сэм Кракки имел привычку рисовать в пыли эту букву.

Старик с ворчанием принялся рыскать по всему дому, который на самом деле превращался в настоящие руины.

— Он перелез через ограду сада, — сказал Питер, разглядывая невысокую разваливающуюся стенку, которая отделяла заброшенный сад от каменистой территории будущей застройки.

— Словно призраку надо перелезать через ограду и стены! — презрительно ответил старик. — Да, да, старик Сэм Кракки мертв, а теперь его душа не может обрести покоя.

Питер хотел возразить, что призраки не берут на себя труд вешать на окна шторы, чтобы подглядывать за соседями, но промолчал.

Они покинули сад, заросший сорняками и превратившийся в настоящие джунгли. И вошли в небольшую комнатку, которая некогда была уютной и приветливой, а теперь выглядела грязной и запущенной, как прочие комнаты дома.

— Что это? — вдруг пробормотал Питер.

— Очень удивляюсь, что дождь еще раньше не пробил крышу и потолки.

— С потолка не капает, а кроме того, это лужица, которую мог оставить… мокрый зонтик, — прошептал Питер и содрогнулся. — Пошли отсюда, — спокойно сказал он, пытаясь не выдать своего беспокойства, — больше ничего интересного здесь нет.

Сол не заметил его тоскливых глаз, когда его юный компаньон остановил взгляд на двери, на которой блестело небольшое пятно пота.

Не были ли таинственное существо и Сэм Кракки одним и тем же человеком? Нет, поскольку лужицы воды не было в комнате второго этажа, а таинственный посетитель не нарисовал S на пыли плитки.

Они вернулись в заднее помещение лавочки. Сыр остыл, и Сол поспешил положить новый кусок на гриль, продолжая рассуждать о духах и призраках. Он не был удивлен возвращению покойного соседа.

Каким одиноким ощутил себя Питер… Как хотелось, чтобы Уошер был рядом. Сумерки наступили очень рано. Поднялся густой низкий туман.

Сол Хивен бормотал про себя.

— Сэм никогда не имел ничего против меня, никогда не покушался на мою собственность, — невозмутимо рассуждал он, — почему я должен его ненавидеть? Потому что у него были дела с полицией? — Сол Хивен закончил, уверенный в самом себе. — Если Сэм Кракки мертв, что, скорее всего, правда, он должен теперь знать, что старик Сол Хивен не стукач! — Он наклонился к Питеру и прошептал ему на ухо: — Я, конечно, получил бы вознаграждение, расскажи полиции все, что я знал. Но я промолчал!

— Правда? — вежливо спросил Питер, хотя это его не интересовало.

— Уже год прошел, — продолжил старик, — в такой же вечер, как этот, я думал закрыть лавочку пораньше и из-за простуды пропустить стакан рома. В этот момент я увидел, как кто-то вышел из-за угла и принялся внимательно рассматривать дом Сэма. Я тут же узнал его, хотя он здорово постарел: это был важный джентльмен, который часто навещал Сэма Кракки. Он немного постоял, потом ушел, но через три минуты на улицу примчался другой тип. Он потерянно осматривался с недовольным видом. Я понял, что он следил за первым. Вы знаете, юный Баттс, кто это был? Ни в жизнь не догадаетесь… Это был дылда, прежний компаньон Сэма Кракки! Он долгое время крутился на улице, потом тоже ушел. Я закрыл магазин, выпил грог, часы показывали, что пора отправляться спать. И тут тихо постучали в мою дверь.

— Кто там? — крикнул я.

— Кто-то с хорошими намерениями, друг мой, отворите, пожалуйста, — послышался приглушенный голос.

— Все говорят это, а люди с хорошими намерениями не ходят по улицам этого квартала в такой час. Возвращайтесь завтра. До свидания!

— Нет, — умоляюще ответил он, — я хочу вас о кое-чем попросить.

— Можете сунуть записку в почтовый ящик, — предложил я.

Что-то упало в почтовый ящик. Это были три золотых соверена.

— Что вам угодно, сэр? — спросил я.

— Я очень долго гулял вдоль реки и не знаю, как потерял зонтик.

— Хм, — промычал я, но дверь не открыл.

— Это был подарок, и я очень им дорожу. Если завтра вы поищете его и найдете, спрячьте у себя. Я зайду за ним, и вы получите еще три фунта.

Я дал обещание. Мне казалось, что это был первый мужчина, появившийся на улице, поскольку он очень изысканно изъяснялся, но не уверен в этом.

— Вы нашли зонтик? — спросил Питер Врен.

— Джентльмен так и не вернулся за зонтиком, — уклончиво ответил Сол.

Новый кусок сыра был готов, и Хивен забыл о прошлом приключении, чтобы с аппетитом приступить к еде.

Питер Врен увидел, что стрелки бегут по потрепанному циферблату часов, и решил, что пора двигаться дальше. На самом деле он спешил встретиться с Уошером.

Таверна «Большая свинья», бывшая ферма на отшибе, была длинным низким строением. От улицы таверну отделял сад с двумя хилыми вязами.

Матросы, разносчики, а позже ночью вся зловещая фауна района собиралась в таверне, чтобы выпить, иногда поесть, поскольку здесь подавали ветчину, сыр и сосиски, не требуя большой платы.

Двух музыкантов здесь с самого начала хорошо приняли. Питер Врен толкнул дверь. Ему в лицо ударила волна теплого воздуха, наполненного запахами спирта и табака. Хозяин, тяжелый толстяк, узнал его и небрежно кивнул. Народ уже заполнил зал, но Уошера не было.

— «Бетти, Бетти хоу»… — заиграл Питер, и тут же большая часть присутствующих подхватила припев. Публике, похоже, нравилась его игра, поскольку хриплые голоса принялись распевать разные песенки.

— Побольше огня, Питеркин! — приказал хозяин, благожелательно глядя на Питера. — Дам тебе шиллинг, а есть можешь, сколько влезет.

Питер пил, ел и играл, но Уошер не появился. Зал вовсю шумел. Юный лорд заметил совсем молодого клиента, который спал в углу зала перед большим стаканом джина. Шум даже не разбудил его. Паренек был очень скромно одет: грубый пуловер и плоская каскетка. Он походил на молодого юнгу. Его руки лежали на столе, а лицо уткнулось в них, а потому Питер не мог разобрать черт. Но он быстро заметил, что парнишка не спал, а, напротив, внимательно следил за происходящим. Взгляд у него был хитрый и осторожный. Несколько раз Питер заметил, что он быстро из-под рук бросал взгляды на него.

Пьяная публика вскоре перестала орать песни и собралась вокруг стола в центре зала, где началась игра в кости на деньги.

Питер выбрал этот момент для отдыха. В этот момент спящий паренек поднял голову и глянул прямо в глаза юного лорда.

Это был Рыжий Билл.

Глава шестая В пустом доме

Рыжий Билл начал зевать, нервно осматриваться, повернулся спиной к присутствующим, но успел переброситься заговорщическим взглядом с Питером. Через несколько минут юнга встал, бросил несколько монет на стойку и, посвистывая, покинул зал. Питер не сводил глаз с его сжатого левого кулака, ибо, когда Билл бросал монеты кабатчику, он ловко сунул скомканный шарик бумаги в руку Питеру.

Клиенты увлеклись игрой в кости и смотрели, как они катятся по столу. Питер воспользовался общим невниманием, чтобы стереть пятно ржавчины с аккордеона и одновременно расправить бумажный шарик. На нем карандашом было написано: «Одиннадцать часов. Дом Джерри Смита». В это мгновение настенные часы пробили десять ударов. Питер прикинул, что ему надо не менее тридцати минут, чтобы в темноте добраться до дома Джерри Смита.

Он просидел еще с полчаса в надежде увидеть Уошера, но полицейский так и не появился. В половине одиннадцатого он повесил свой музыкальный инструмент на плечо и покинул заведение в угрюмом настроении: «Здесь больше нечего делать».

Резкие дождевые струи хлестнули ему в лицо. Собачий Остров выглядел темным и безлюдным. Издали доносились наглые гудки ленивых товарных составов. Непроглядную тьму нарушал только свет редких фонарей. Аккордеон был настоящим пропуском в опасном районе, где находился юный лорд. Он без опаски заходил в самые подозрительные кабачки, бродил по улицам, которые были в ином случае ненадежными. Он несколько раз прошел мимо дома Блекфуда. Дом стоял тихий и заброшенный на еще более тихой и безлюдной улице. Ставни были опущены, а фасад уже стал принимать сероватую окраску соседних развалин.

Питер двинулся по гравийной тропке, которая змеилась среди сараев. Дорожка была скупо освещена дюжиной газовых фонарей.

Говорят, индеец может передвигаться по самому густому лесу, не заставив треснуть ни одну сухую веточку. У Питера на гравийной дорожке такого шанса не было. К тому же юный лорд и не старался производить шума меньше индейца. Гравий под его ногами скрипел. Хотя этот скрип не создавал эха, Питер через некоторое время услышал посторонний шум. В тени сараев кто-то с величайшими предосторожностями крался за ним. Он опасливо глянул назад, но в темноте даже не различил теней. Он ускорил шаг. То же сделал преследователь, но на этот раз он двигался быстрее Питера, решившего, что невидимый преследователь, если это действительно был преследователь, должен делать более короткие шаги. Он инстинктивно подумал о существе, которое пряталось за дверью и которое, несомненно, было невысоким. Стоило ли осторожничать и по возможности оставаться в тени сараев? Он миновал один из высоких и едва светивших фонарей. Следующий столб был далеким и бледным. Между двумя столбами царил непроглядный мрак. Шаги позади не отставали… Питер предчувствовал, что таинственный преследователь нападет на него именно в этой темной зоне. Он наклонился и подобрал тяжелую железяку, потом ускорил шаг, надеясь дойти до следующего фонаря. Там за поворотом тянулась улица, где высился дом Блекфуда, а там его ожидал Рыжий Билл. Одинокому молодому человеку дом казался единственной надежной гаванью. Но шаги позади ускорились, и Питер понял, что преследователь движется быстрее и вскоре настигнет его. Успеть добраться до освещенной зоны. Он рванулся вперед. Гравий из-под ног начал с резким шорохом разлетаться вокруг. Преследователь отбросил осторожность и скрытность. Слава богу, Питер приближался к освещенному месту… его лицо попало в круг желтоватого света. Он внезапно развернулся: над его головой что-то взметнулось. Это был зонтик! Руку, которая его держала, было не видно, но она готова была нанести удар. Из глотки Питера вырвался вопль ужаса, и он изо всех сил бросил железяку в сторону невидимого врага в момент, когда зонтик был готов опуститься на его голову. Послышался стон боли, потом звук падения на гравий. Но Питер успел вырвать зонтик и со всех ног удирал.

Но что происходило?

Вдруг темнота словно наполнилась жизнью. Мимо пронеслась тень, едва не задев его, и бросилась к месту, где Питер слышал шум падения.

— Тысяча дьяволов! — донеслось из темноты ругательство. — Где же он?

«Блекфуд, — мелькнула мысль, — это он…»

Питер добежал до следующего фонаря и в тот же момент в ужасе отпрыгнул назад. Он узнал силуэт и даже дьявольский голос Блекфуда, или Джерри Смита, но чуть в стороне от круга света стоял таинственный человек, вглядывавшийся в непроглядную тьму. Питер перестал что-либо понимать, мысли его окончательно спутались. Что творилось вокруг него? Питер с дрожью смотрел на это второе и непонятное появление Джерри Смита, а потом увидел, что силуэт вдруг растаял, как снег под солнцем. И больше никакого шума, никаких шагов по гравию. Воцарилась полная тишина. Как можно быстрее, насколько несли его ноги, Питер свернул за угол и перевел дыхание, оказавшись у двери пустого дома. Он собирался постучать, когда вспомнил о зонтике, которым завладел столь странным способом. Это был необычный предмет, хотя, несомненно, очень древний. На спицы была натянута плотная шелковая ткань, которая со временем приняла отвратительный зеленый цвет. Ручка была выточена из толстой кости в виде массивной собачьей головы. Питер с трудом мог объяснить чувство недоумения и подозрительности, которое охватило его при виде обычной ручки. Инстинктивно и без раздумий он понял, что этот предмет нельзя вносить в дом. Он внимательно огляделся. Неподалеку высилась груда мусора, которая могла послужить тайником для невольной добычи. Зонтик можно было легко достать в случае необходимости. Он тщательно спрятал «штуковину» в ямку, прикрыл ее куском черепицы и вернулся к дому. Он тихо постучал в дверь. Ждать не пришлось. Дверь осторожно открыли.

— Быстрее… — шепнул Рыжий Билл, — дайте мне руку. Здесь нет света.

Питер Врен ощутил, как его потянули за собой. Они миновали коридор, обеденный зал, где он уже был в компании с инспектором Мориссом.

— Позади вас стул, садитесь, — тихо сказал Билл. Дверь закрылась. — Теперь можно дать немного света, — приглушенно сообщил Рыжий Билл, — ставни плотно закрыты. Кроме того, на окнах шторы. Но постарайтесь говорить не громче меня.

Чиркнула спичка, крохотное желтое пламя… потом загорелась тонкая свеча, осветив лицо Билла Фридея.

— Вам видно? — спросил он.

— Да…

— Значит, мы можем поговорить. Давно пора этот сделать. Я хочу дать вам еще один шанс…

— Какой шанс? — удивленно прошептал Питер.

— Спасти свою жизнь, — серьезно ответил Билл, — вы ведете опасную игру. Вы хитрый тип! Сознаете ли вы это, лорд Минвуд?

У юного лорда перехватило дыхание. Он не ожидал подобных речей от Билла Фридея, хотя это была их первая встреча, о которой он так давно мечтал.

— Объяснитесь, — с трудом выговорил он.

— Это я и собираюсь сделать. Я не вор и никогда не собирался стать им. Вот так, лорд Минвуд. Когда я пробрался в ваш дом, то сделал это в законных целях. Я пришел за кое-чем, что принадлежит мне или, по крайней мере, кому-то, кто мне очень близок. Где бумага, которую вы вырвали из моих рук в момент, когда я открыл железную шкатулку?

Питер приглушенно вскрикнул:

— Билл, простите меня… Я делал все, чтобы вас освободить, я бы занялся вами… мог…

— Тихо, лорд Минвуд! Вы знали, что написано в этой бумаге, вы знали ее бесценную важность для вас! Вы очень умный юноша. Все эти годы, хотя вы были еще ребенком, ваш ум был постоянно направлен к одной цели.

— Билл, — прошептал юный лорд, — как вы можете говорить в таком тоне. Даже если предположить, что эта бумага имеет реальную ценность для меня, зачем мне надо было ждать дня совершеннолетия, чтобы открыть шкатулку и взять бумагу?

Легкая и горькая улыбка тронула сурово сжатые губы мальчугана.

— Почему? Перестаньте ломать комедию! Ведь шкатулка была пуста, лорд Минвуд… потому что вы знали, что данная бумага попадет к вам в день совершеннолетия! И вы с удивительной настойчивостью ждали человека, который вам ее принесет! Нет, лорд Минвуд, я не собирался ее красть. Я выполнял священную миссию! А вы позволили меня арестовать, как обычного вора! Нет, нет, не возражайте, каждое мгновение очень ценно…

— Напротив, позвольте мне сказать, Билл, — перебил его Питер спокойным тоном. — Действительно, за два года до попадания документа в шкатулку я смог узнать его содержимое, по крайней мере, в общих чертах. Я не только ждал, когда смогу забрать ужасную добычу. Ждал и мой дядя, сэр Бенжамен Маггербрук. Я проследил за ним в день взлома и вырвал документ из ваших рук в момент, когда он входил, чтобы освободить вас от него.

— Где он? — сурово спросил Билл.

Питер со стоном схватился за голову.

— О боже, Билл… как вам сказать, его у меня забрали!

— Несчастный! — завопил мальчуган. — Это равнозначно смерти для всех нас! Лорд Минвуд, вы сказали правду?

— Клянусь перед Богом! — порывисто воскликнул юный лорд.

Билл Фридей внезапно и удивительно преобразился.

— Он нам не поверит… нет, он нам больше не поверит… Он будет преследовать нас, его жуткие угрозы будут сыпаться на нас. Лорд Минвуд, этот документ надо найти!

Питер схватил руки Билла.

— О ком вы говорите? — пролепетал он.

— О ком другом, как не… — Билл огляделся, словно вдруг явился призрак, и почти неслышно прошептал: — О том, кто выжидает за дверью!

— Кто он?! — завопил Питер Врен.

Рыжий Билл собирался ответить, как вдруг застыл, вглядываясь в полумрак. Кто-то быстрым шагом пересекал сад. Через несколько секунд хлопнула задняя дверь дома.

— Кто-то собирается войти сюда, — с дрожью сказал юный лорд.

— Это его право, — мрачно пробормотал Билл.

Дверь распахнулась с пронзительным визгом, и почти тут же ее осторожно закрыли.

Питер услышал лязг засовов, в замочной скважине повернулся ключ. Поспешные шаги раздались в коридоре. Они задержали дыхание.

— Я знал, что вы вернетесь, и остался, — тихо и спокойно сказал Билл.

Питер глянул через плечо на таинственного посетителя. Это был Джерри Смит, он же Блекфуд. Он был бледен и выглядел убитым. Несмотря на холод, с его лба на щеки стекали крупные капли пота. Он едва глянул на лорда Минвуда, а свой взгляд вонзил в глаза Билла. На его усталом лице появилась слабая улыбка.

— Хорошо, Билл, — нежно сказал он, — счастлив тебя вновь увидеть, малыш.

— Как мы и договорились, — ответил Билл тоном, в котором Питер ощутил огромную печаль.

— Совершенно верно, — кивнул Джерри Смит, — но не будем обмениваться нежностями. Карты легли не в нашу пользу, Билли.

Билл указал на лорда Минвуда.

— Совсем не удивлен, встретив здесь его светлость? — чуть ядовито спросил он.

— Ничуть, — откровенно ответил Джерри Смит, — я думал, что рано или поздно ты схватишься с ним и не будешь ждать, что его друзья из Скотленд-Ярда будут катать его, как в детской колясочке.

Он улыбнулся:

— Почему вы так волнуетесь и по-прежнему остаетесь в этом доме?

— Потому что вокруг бродят злые люди, Билли, — ответил Джерри Смит, с трудом сдерживая дрожь.

Питер Врен решил заговорить:

— Я видел вас у фонаря на углу улицы, мистер Смит.

Джерри Смит удивленно глянул на него:

— Вполне возможно, милорд, но должен признаться, я на вас не смотрел.

— Это правда, — согласился юный лорд, — но я был крайне удивлен. Только подумайте, я думал, что вы полминуты назад пронеслись мимо меня.

Питер поразился воздействию своих слов. Блекфуд подпрыгнул и ударил себя боксерским кулаком по лбу.

— Силы ада, какой удар для меня! — взревел он.

— Тем лучше, — заявил Рыжий Билл, — повторяю, бросьте это дело.

— Ни за что, — прошипел Джерри Смит, — ни за что… Если не хочешь мне помочь, разберусь сам.

Билл бросил на него отчаянный взгляд.

— Смерть будет вашей участью, — простонал он, — и какая ужасная смерть! Вспомните о сэре Маггербруке, о том, в каком виде его нашли здесь, в этом учебном классе.

Лицо Блекфуда помрачнело, и он стал переводить взгляд с Билла на лорда Минвуда и обратно. В его хитрых глазах появилась неуверенность.

— Вот лорд Минвуд, — продолжил Билл, — я не должен его представлять, вы уже знакомы. Считаете ли вы его лгуном?

Джерри Смит отрицательно покачал головой.

— Нет, он точно не лгун, — твердо ответил он.

— У него больше нет документа.

Джерри Смит медленно кивнул.

— Весьма возможно. Его могли забрать из его рук.

— Но он не знает ВСЕГО, написанного в этой бумаге.

Смит машинально кивнул:

— Жаль, но это возможно. Первую часть текста он мог узнать сам благодаря своему исключительному уму. О второй части мог догадаться. Теперь нам лучше сотрудничать.

— Согласен, но не в том направлении, как ты желаешь, — тихо произнес Билл.

Джерри промолчал, глубоко погрузившись в свои мысли.

— Сделаю так, как ты хочешь, — спокойно сказал он.

Билл с радостным криком бросился на шею Джерри.

— О, отец… отец, — прорыдал он.

— Что?! — воскликнул Питер Врен.

Рыжий Билл улыбнулся сквозь слезы:

— Да, милорд, Джерри Смит мой отец!

Глава седьмая Горная Луна

— Милорд, — начал Джерри Смит, — вполне возможно, что это последняя ночь в нашей жизни. Ее можно провести, развлекаясь, и мне этого хочется, но я нахожусь в очень изысканной компании. Билл, зажги вторую свечу, набей мне трубку, и побеседуем. Если гроза минует нас, если, вернее, предположим, что мы увидим восход солнца, тогда мы сможем подробно разобраться в наших делах.

— Отец, — с осуждением сказал Билл.

— Ладно… согласен, оставим это, — проворчал Джерри. — Мой отец был англичанином, а мать из индейцев, но не из племени сиу, как утверждают, а из Южной Африки[1]. По закону или нет мой отец был изгнан[2] из Америки и вернулся в Англию. Он послал меня учиться в Итон и Кембридж. Дальнейший свой путь я выбрал сам.

Джо Морисс, наверное, рассказывал вам, что я открыл школу для юных правонарушителей. Это один из способов представлять происходящее. Я действительно был учителем, но понял, что могу научить молодежь очень малому из того, что могло принести им и мне большие барыши. Я изменил методику преподавания, которую назвал «методом немедленной выгоды». Это стало прибыльным делом. Молодые люди получали бесплатные уроки, но делили со мной свои будущие… доходы. Я разбил палатку в этом квартале, поскольку именно здесь я мог найти наиболее интересных школьников. И что случилось однажды? У меня появился конкурент. Ловкий юный хищник разместился по соседству и создал банду, которая то и дело вставала у меня на пути. Имя его Сэмюель Кракки…

— Сэм Кракки, — прошептал Питер.

— Не спешите. Это только начало. Я придумывал самые лучшие уловки, ведущие к немедленному успеху, и вот… Сэм накладывал на них руку. Однажды я заметил, что меня предал мой собственный брат, который работал на Сэма Кракки.

— А… — воскликнул Питер, — у вас есть брат!

— Да. Вы этого не знали? Однако он сыграл важную роль во всем, что произошло, милорд. Крайне изощренный тип, этот Майк, которым я восхищался и гордился, как братом, хотя с удовольствием свернул бы ему шею!

Как только он связался с Сэмом Кракки, их дела приобрели огромный размах, а мои угасали. Майк бросился на завоевание мира! Он грабил банки, замки, миллионеров, аристократию, богачей, землевладельцев.

И тут появился третий брат, который запутал все.

— Что?! — воскликнул Питер. — Третий?

— Да, нас было трое. Бедная моя голова, я бы с удовольствием изгнал бы его из своей памяти, — скривился Джерри Смит.

— Их было трое, — Питер не сводил глаз с рассказчика.

— Нужда излагать все письменно была у нас в крови, — продолжил, ничуть не смущаясь, Джерри, — и я написал недавно удивительную историю. Думаю, пришло время прочесть ее вам, лорд Минвуд.

Юный лорд машинально кивнул. Его лицо стало белее мрамора, а в глазах горел огонек безграничного нетерпения.

Указывать точную дату прибытия Хэмфри Смита в Каллао неудобно и излишне.

Говорят, на борту одного английского судна вспыхнул мятеж. Судну пришлось изменить курс и по многим обстоятельством зайти в перуанский порт.

У Хэмфри Смита было темное прошлое. Похоже, он был сыном почетных граждан с отличной репутацией, получил хорошее образование, но, к сожалению, покатился вниз. Его не волновали судовые товарищи, и он присоединился к каравану погонщиков мулов, который направлялся в горы. Капатас, предводитель-проводник каравана, был человеком суровым и грубым, но он не устоял перед эрудицией Хэмфри Смита. Как-то вечером у костра англичанин заговорил о древней перуанской цивилизации и их богатейших золотых шахтах, которые не смогли отыскать последующие поколения. Много времени не прошло, как золотая лихорадка заразила Капатаса и его людей. Было решено отправиться на поиски утерянного Эльдорадо.

Смит изменил дорогу каравана. Через несколько недель люди вышли к Палано, почти брошенному древнему городу, где жило не более сотни человек, обитавших практически в развалинах.

Караван несколько недель пробыл в городке. В один прекрасный день Смит подал сигнал к отправлению.

— Что вы обнаружили, Смит? — с интересом спросил Капатас, глядя на набитые мешки компаньона.

— Несколько овечьих шкур, — скривился Смит.

— И все!

— Нет, они выделаны!

— Идиотизм! — крикнул Капатас.

— Потише. На них нарисованы разные люди, а некоторые рисунки напоминают слова.

Капатас почесал затылок и снова ощутил превосходство эрудита Смита.

Он был прав: англичанин раздобыл очень важные вещи.

Вечером он уединился с предводителем в палатке из грубых шкур и при свете дымного факела принялся изучать древние поврежденные пергаменты, срисовал несколько чертежей и рискнул через некоторое время сказать, что они нашли нужный путь.

Куда вела дорога? К неизвестной крохотной долине, затерянной среди гор, поскольку она не сообщалась с внешним миром. Путешествие было долгим и изнуряющим, большая часть вьючных животных погибла. Люди страдали от голода и жажды, потом болезнь выкосила ряды путешественников. Караван таял, как снег под солнцем. Об этой экспедиции больше никто никогда ничего не слышал…

Однако однажды одинокий путешественник с двумя мулами спустился с горы. Это был Хэмфри Смит, последний член каравана с двумя выжившими животными. Пока у него были спутники, путь экспедиции был путаным, но как только он остался один, Смит без колебаний пересек горную цепь, словно прекрасно знал нужные тропы. Однажды вечером в лучах заходящего солнца он увидел вожделенную долину. Индейцы без волнения следили за его приближением, смотрели на него с откровенным любопытством и не понимали, как чужестранец смог добраться до них живым и здоровым, пройдя через леса и перебравшись через горы. Они встретили его довольно равнодушно, но были весьма гостеприимны в согласии со своими обычаями.

По долине текла небольшая речка, полная рыбы, животные паслись на пастбищах с жирной травой, было много дичи, а природа, скупая в горах, наделила долину плодородием. Хэмфри Смит подумал о потерянном рае и быстро свыкся со спокойной жизнью. Все мысли о богатстве отошли на задний план. Он немного разбирался в медицине и стал лечить обитателей долины. Не впервые случилось, что искатель сокровищ начинает жить в племени, находит там мир и безмятежность, что дороже всего золота мира. Так случилось и со Смитом. Индейцы безгранично доверяли ему, и он оказался достойным этого доверия. Было лишь одно исключение. Религия туземцев была весьма таинственной. Четыре раза в год они маленькими группами покидали долину и на несколько дней растворялись в горах.

Однажды Смит решил последовать за одной из групп, но ему твердо и вежливо велели вернуться назад. Больше попыток он не предпринимал. Но случай, а вернее, судьба была настороже. Однажды его призвал к себе вождь племени.

— Боги, должно быть, разгневались, — сказал он, — они решили лишить жизни Имху. Можете ли вы помочь с помощью ваших белых богов?

— Кто такая Имха? — спросил Хэмфри.

— Вас к ней отведут, — ответил вождь и позвал двенадцать воинов.

Трое суток они шли по мрачным и опасным тропам вдоль бездонных пропастей, через безводные каменные пустыни. Смиту давали немного времени на отдых. Вскоре англичанин узнал тайну племени.

В окружении высочайших угрожающих пиков стоял гигантский храм, окруженный мощной каменной оградой. Тяжеленные двери распахнулись перед ним, его провели по бесконечным коридорам, переводили по мостам над глубокими водами. Дорогу освещал неверный красный свет факелов. Они шли в полной тишине, поскольку гиды не произносили ни слова. Изредка из тьмы возникали гигантские статуи, и сердце Смита начинало бешено биться. Древние пергаменты не солгали: он попал в один из храмов, где хранилось легендарное золото инков. Открылась дверь, и свет многочисленных факелов и благовонных костров ослепил его. И тогда заговорил гид:

— Вот принцесса Имха…

Смит окаменел: на необъятном парадном ложе лежала женщина ослепительной красоты. Она горела в лихорадке и с трудом дышала.

Смит стряхнул с себя колдовское очарование и достал свой медицинский чемоданчик.

Сможет ли он помочь? Он не был врачом, но был человеком предприимчивым и волевым. Ему предстояло начать безжалостную борьбу со смертью. Целый месяц он не отходил от изголовья красавицы-пациентки, и настойчивость его была вознаграждена: опасность миновала, принцесса была спасена. Ему разрешили совершать с ней короткие прогулки в тайном саду храма. Смит быстро выучил несложный язык обитателей долины, а Имха знала несколько слов на испанском и португальском языках.

— Если мой брат Та-Хиак пожелает… — шептала она изредка.

— Кто такой Та-Хиак?

— Великий жрец, Великий Инка!

— Что он пожелает?

— Разрешить наш брак… — без запинки ответила она.

Смит ни разу не увидел Та-Хиака, но разрешение было дано. Это был счастливый брак, в котором родились три сына. Все это происходило в великолепных садах святилища.

Но Хэмфри Смит допустил непростительную ошибку: он воспитал сыновей, как истинных англичан, и, когда они стали подростками, он допустил вторую оплошность: а именно отправил их в Северную Америку, чтобы они получили образование.

Перед уходом они дали клятву никогда не разглашать тайну существования затерянной долины. В это время Имха уже спала вечным сном под шорохом листвы сада мертвых, и никто не протестовал против его желания, даже Та-Хиак, которого Смит даже ни разу не заметил.

Прошли годы, однажды три одиноких путешественника явились в долину, где их встретили, как принцев, каковыми они и были.

Хэмфри Смит уже спал вечным сном рядом со своей верной супругой, но Та-Хиак не оказал гостеприимства своим племянникам.

Они пробыли целый год в долине, потом их охватила ностальгия по цивилизованным странам. Но цивилизованные страны привили им вкус к золоту, что и стало катастрофой. Они во второй раз покинули долину, но вернулись быстрее, чем в первый раз. На этот раз они были не одни. Их сопровождала банда искателей сокровищ, которые разграбили храм. Но они забыли об охране. Тихие обитатели долины превратились в кровожадных тигров, изрубили на куски воров, а трех предателей пленили.

Та-Хиак не появился и перед ними, но их ознакомили с его решением: их оставят в живых, если они дадут клятву на могиле своих родителей, что покинут Америку и никогда не сообщат о существовании таинственной долины. Они дали клятву и были изгнаны.

Но старший из принцев был очень умен. В молодые годы, пока его братья увлекались игрой и распутничали, он предпринял несколько экскурсий в запретные части храма. Когда трое изгнанников добрались до города, граничащего с горами, он сообщил братьям, что расстается с ними и пойдет своим путем. Два брата, верные данной клятве, вскоре уехали из Америки и направились в Англию.

Джерри Смит выронил листки на стол.

— А в Англии оба стали ворами, — скривился он, — как вы уже это поняли, милорд! Один из них, ваш покорный слуга Джерри Смит, а второй, Майк Смит, снюхался с отъявленным проходимцем Сэмом Кракки.

— А третий… Что случилось с третьим? — едва выдохнул Питер.

Джерри поджал губы и сурово глянул на него:

— Ну, что ж, мы узнали, что с ним случилось. Он вернулся в долину и украл сокровище… он совершил невероятное святотатство, завладев «Горной… Луной»!

— «Горная Луна»?

— Изумруд в форме месяца, который имеет право носить только Та-Хиак! Он украл камень невероятной ценности! Затем, — яростным голосом продолжил Смит, — он вернулся в Англию. Он потребовал вернуть ему титул отца и добился этого. Он женился… стал видным человеком, но… Но в его крови спала болезнь. Если его братья воровали ради получения средств к существованию, он воровал ради удовольствия, если можно так выразиться, пока не попал в лапы Сэма Кракки. А у Сэмми Кракки были средства заставить его плясать под свою дудку. Сэму Кракки почти удалось вырвать Горную Луну из рук нашего брата, но тот свирепо охранял сокровище. Он только открыл ему место, где спрятана великолепная драгоценность, поставив условие, что поиск начнется только после его смерти.

И в этот момент произошла настоящая неожиданность. Правосудие не смогло наложить на Кракки карающую руку. Сэм внезапно исчез. Тогда трое братьев встретились. И троица превратилась в сообщников.

Майку надоела жизнь вне закона, я хотел продолжать свою жизнь, а третьего брата настолько потрясло, что секрет Сэма Кракки стал известен полиции, что у него началась серьезная сердечная болезнь. Дни его были сочтены. Он призвал Майка к смертному одру и доверил ему миссию. Перед тем, как отдать Богу душу, он узнал, что ловкий брат смог выкрасть его письменную исповедь из рук Сэма Кракки.

Питер встал.

— Я закончу ваш рассказ, Джерри Смит, — дрожащим голосом заявил он. — Майк получил приказ передать эту исповедь в руки единственного сына вашего умершего брата, но только в момент его совершеннолетия. Майк… ваш вылитый портрет, не так ли?

Джерри кивнул и сказал:

— Несомненно, теперь вы знаете все!

— Как и пастор Перримангл!

— Правильно, — сказал Джерри.

— А ваш скончавшийся брат… — Голос молодого человека надломился. — Отец… О, отец, мой отец… что я могу сделать, чтобы исправить ваши темные делишки? — всхлипнул он.

Билл обнял его.

— Брат, брат Питер, — шепнул он, — я вам помогу.

Джерри Смит пожал плечами:

— Молодые люди, прочь сентиментальность. Уверяю, что отсчет времени подходит к концу. Но при условии, что мы выберемся живыми и здоровыми, Минвуд, а это настоящее имя Хэмфри Смита. Вы должны проявить снисходительность к человеку, который вырвал отцовскую исповедь столь таинственным способом.

— Это мое дело, — сказал Питер, — все устроится, но скажите мне, Джерри Смит, что вы так упорно ищете, идя по тропе войны.

Джерри тихо присвистнул.

— Банальную вещицу, — суховато ответил он.

— Я заполучил одну. Это зонтик.

Джерри резко схватил его за руку.

— Я сказал, зонтик с ручкой в виде круглой собачьей головы и… — Смит завопил. — Господи… он больше не может причинить нам зла!

— Кто?! — воскликнул Питер.

— Кто? «Человек за дверью».

Он вдруг замолчал. Его глаза посуровели. Дверь приоткрылась.

— За дверью кто-то есть, — с ужасом прошептал Питер.

Дверь открылась.

В тусклом свете свечей появилась часть коридора, где гуляли подвижные тени. Потом Питер увидел что-то маленькое. Когда это вошло в круг света, он вместе с Биллом завопил от ужаса.

Невероятно бесформенная фигура с ужасающей тигриной головой и тоненькими конечностями рассматривала их взглядом, в котором читалась смерть.

— Я… — громовым голосом заявило существо.

Первый вопрос.

Что за существо появилось, которое является человеком за дверью?

Второй вопрос.

Каков секрет Рыжего Билла, а именно, почему он стал бродягой?

Третий вопрос.

Кто найдет огромный изумруд «Горная Луна»?

Четвертый вопрос.

Где будет найден изумруд «Горная Луна»?

Пятый вопрос.

Кто такой Сэм Кракки?

Ответ на первый вопрос — Та-Хиак.

Ответ на второй вопрос — Рыжий Билл отказывался стать вором.

Ответ на третий вопрос — Питер Брен.

Ответ на четвертый вопрос — в зонтике Сола Хивена.

Ответ на пятый вопрос — Сэмюель Меллсоп.

Глава восьмая Смертоносный зонтик

— Я Та-Хиак, живой бог инков, — ужасающим голосом продолжило существо.

— Человек за дверью! — завопил Билл, закрывая глаза ладонями. — Да сжалится над нами Бог.

Джерри Смит заслонил двух юношей и без всякого смущения оглядел чудовище.

— Король Та-Хиак, вам прекрасно известно, что вы стоите перед практически безоружными людьми.

— Что вы хотите сказать, каналья? — прошипел Та-Хиак.

— Вы произнесли отвратительное слово, двоюродный дедушка, — скривился Джерри Смит, — но я не могу обижаться на это, хотя вы неделями наводили ужас на моего бедного Билли. Он был в состоянии паники.

В зеленых глазах великого горного жреца появилось странное выражение.

— Я тоже могу ошибаться, — сказал он почти нежным голосом. — Я следил за Биллом с момента, когда он оказался замешанным в деле ограбления. Я думал, что он сообщник воров, но это оказалось не так! Я думал, что он ловко припрятал завещание Минвуда и собирается извлечь из этого выгоду вместе со своим отцом-предателем, поскольку в завещании указан путь к «Горной Луне».

— Да, — выдохнул Билл, — куда бы я ни пошел, я слышал ужасающий голос и видел страшные глаза. Он был в шкафу, когда меня судили в Олд-Бейли.

Та-Хиак поднял руку, скрюченную в виде когтя:

— Все хотели вас освободить, мой мальчик: Минвуд, потому что его терзали угрызения совести, ваш отец, потому что он хотел использовать вас в своих воровских делах, даже я, потому что хотел следить за вашими делами и поступками, которые могли меня вывести на след Священного Камня. И это я помог вам избежать тюрьмы.

— Я знал это, — прошептал Билл, — но промолчал.

Та-Хиак кивнул, подтверждая слова Билла.

— Почему, — дрогнувшим голосом воскликнул Билл, — Та-Хиак не убил нас всех?

Инка долгое время молчал, уставившись на Билла, потом наставительным тоном сказал:

— Я не мог этого сделать. Не забывайте, что во всех вас течет моя кровь! Да, кровь древних инков течет в ваших жилах, и никто из нашего народа, даже я, не имеет права лишать вас жизни.

— Жалко Маггербрука, что в его жилах не было ни капельки вашей крови, — усмехнулся Джерри Смит, — но в данный момент, Та-Хиак, вы не можете убивать своим отвратительным и мрачным методом. Вы потеряли свою собачью голову!

Та-Хиак сохранил невозмутимость.

— Я не знаю, кем стою перед вами, убийцей или мстителем, — бросил он, — но по-прежнему занимаю положение сюзерена нашего народа. И как ни низко вы пали, я требую возврата «Горной Луны», драгоценного камня, который был похищен из храма одним из моих племянников.

Питер осторожно подошел к инке.

— Мой отец украл камень, Та-Хиак, — торжественно объявил он, — я его вам верну.

В страшных глазах вновь появилось выражение признательности. Он кивнул головой, принимая обещание Питера.

Питер говорил с самоуверенностью, но он увидел свет в этом деле. Он повернулся к Биллу и протянул ему обе руки:

— Теперь я знаю ваш секрет, Билл, знаю, почему вы не можете обрести мира и покоя: ВЫ ОТКАЗЫВАЕТЕСЬ СТАТЬ ВОРОМ, КАК…

— Ваш отец! Говорите же, — воскликнул Джерри Смит.

— Да, — прервал его Врен, — я тоже не хочу прослыть вором, а потому Та-Хиак получит свой Священный Камень!

— Идите! — сказал инка.

И Питер ушел. Куда? Мысли у него были еще смутными, но ум работал на полную мощь. Покинув дом, он наклонился над кучей камней, дрожащей рукой извлек зонтик, потом поспешил по гравийной тропе к портовому кварталу, где вскоре оказался. И почти тут же радостно вскрикнул, услышав вдали шарманку. Через несколько минут из таверны вышел Уошер. Питер буквально бросился ему на шею.

— Уошер, — поспешно сказал он, — нам надо поторопиться.

— Хм, хм, — кашлянул полицейский.

— Мы действуем каждый в своих интересах, — сказал Питер, — я вас не упрекаю. Вы можете мне помочь. Я знаю, кого или что вы ищете в этом квартале.

— Так скажите, — проворчал Уошер.

— Сэма Кракки!

Уошер был ошарашен.

— Вернемся домой, — предложил Питер.

Уошер немедленно согласился. Крохотный домик Сола Хивена был погружен в темноту. Уошер открыл дверь и внезапно застыл.

— Вы ничего не слышите, милорд? — прошептал он.

— Да, я слышу чьи-то жалобы.

— На помощь… грабят… убивают! — слышался приглушенный хриплый голос.

Они взлетели вверх по лестнице. Дверь спальни Сола Хивена была открыта. На камине горела небольшая свеча. Мебель была опрокинута. В слабом свете свечи они увидели темную лужу на паркете.

— Сол… Сол Хивен! — в ужасе закричал Питер.

— На помощь, — послышался слабый голос, — меня убили… он хотел меня ограбить…

Старьевщик агонизировал в углу комнаты. Уошер склонился над ним и недоуменно пробормотал:

— Удар ножом в сердце. Боюсь, бедняга долго не протянет! Что хотели у вас украсть, старина… конечно, ваши деньги!

Сол Хивен с трудом покачал головой:

— Денег у меня нет, но… но он его не нашел… хорошая шутка… теперь я могу умереть… я честный человек!

Его голова упала на грудь, и он перестал двигаться.

— Взял вечный отпуск, — пробурчал Уошер. — Кто мог совершить это преступление?

— Я, если это имеет какое-либо значение для вас, — раздался саркастический голос. — Оба руки вверх, или всажу вам в головы по пуле.

— Мистер Меллсоп! — вскричал Питер.

— Сэм Кракки! — взревел Уошер.

— Вы оба правы, — хихикнул карлик-толстяк, — я могу вас прикончить, но не люблю излишнего шума. Успокойтесь и тогда сохраните жизни. Вы в любом случае не сможете меня схватить.

Он быстро вынул револьвер из кармана Уошера, потом дико расхохотался:

— Силы ада… на дворе настоящий ливень, и лорд Минвуд принес зонтик. Лучше не придумать… Ничего другого я у вас не возьму, милорд!

Он вырвал странный предмет из рук юного лорда и исчез, словно был соткан из тумана и дыма.

— Ура! — вдруг закричал Питер.

— С ума сошли! — завопил Уошер.

— Нет… нет, вспомните, как был счастлив бедняга Сол Хивен, что Кракки, его убийца, НЕ НАШЕЛ! Потом возникает бандит и завладевает моим зонтиком. На охоту, Уошер!

— На охоту?

— За зонтиком, который Сол Хивен долгие годы хранил для таинственной персоны… Хивен был честным человеком! Здесь должен быть зонтик, похожий на тот, с которым я пришел.

— Ничего не понимаю, — пролепетал Уошер, — мне нужен Кракки.

— Им займется кто-то другой, — серьезным тоном сказал Питер, — но не будет мудрым в данный момент находиться рядом с этим убийцей. На охоту, как я сказал….

— Эй… — крикнул Уошер, — слава богу… Сол Хивен не умер, он шевелится!

Старик открыл глаза.

— В прихожей висит старый военный мундир… — прошептал он, — там вы его и найдете…

Он опять потерял сознание.

— Идите за зонтиком, милорд. Я займусь бедным стариком, быть может, его удастся спасти.

Питер бросился в прихожую и схватил чехол… по полу покатился длинный предмет. Это был зонтик. Точная копия зонтика, который Сэм Меллсоп вырвал из рук Питера. Молодой человек внимательно осмотрел предмет и понял, что бульдожья голова была на самом деле ужасной головой с искаженными чертами.

— Та-Хиак… Бог инков, — пробормотал он. Дрожащей рукой он открутил голову: из гнезда в ручке брызнул яркий зеленый свет. — «Горная Луна»! — всхлипнул Питер.

И в то же мгновение раздался нечеловеческий вопль.

— Он доносится из дома напротив! — крикнул Уошер. — Надо глянуть.

Питер удержал его:

— Не делайте этого… Сэм Кракки, или Меллсоп, не важно, какое у него имя, получил заслуженный подарок судьбы. Не знаю, каким способом, но в любом случае смерть его ужасна.

— Я войду первым, — приказал Та-Хиак, когда они подошли к домику. — Пусть никто не шевелит даже мизинцем, пока я не разрешу.

Он поднял свой коготь и начал наигрывать странную и непонятную мелодию.

Питер, Билл, Уошер и Джерри Смит стояли в вестибюле. Вдруг Смит вскричал:

— Он там.

— Кто он? — спросил Уошер.

— Запах… запах смерти!

Резкий и тошнотворный запах мускуса: Та-Хиак вдруг сделал шаг вперед и открыл ручку-голову на зонтике, где лежал изумруд.

— Осторожно! — приказал Джерри Смит, с ужасом глядя на лестничную площадку.

По ступенькам скатилась, корчась, крохотная бестия. Все вздрогнули от ужаса. Страшная зеленая сколопендра, чье отвратительное чешуйчатое тело было покрыто источающими яд шипами, приблизилась и мгновенно исчезла в гнезде зонтика.

— Теперь можете идти и полюбоваться на труп Меллсопа, — сказал Та-Хиак, — бестия смерти в зонтике, где охраняет Священный Камень. Ее убежище всегда рядом с изумрудом.

Эпилог

Та-Хиак исчез в тот же день с возвращенной Питером «Горной Луной». О нем больше никто никогда не слышал. Он вернулся в далекую долину инков.

Мистер Перримангл по-прежнему служит в вейслианском храме. Джерри Смит приходит туда исповедоваться в своих грехах. Он покинул дом в Собачьем Острове и живет на какую-то ренту. Никто не может сказать, что он продолжает свою криминальную жизнь.

Лорд Минвуд хотел заплатить долг своему двоюродному брату Биллу, но тот отказался. Он согласился только на оплату путешествия в Южную Америку.

Билл уехал, и о нем забыли. Питер иногда думает, что он обосновался в отдаленной долине, где получил право жить из-за родства с Та-Хиаком. Все возможно. Лорд Минвуд окончательно выбрал имя Питера Врена. Он счел, что преступления его отца требуют от него служения обществу. Он собирается оплатить долг борьбой с криминалом на службе правосудия.

Таково было начало карьеры молодого сыщика, которая сделала знаменитым его имя: Питер Врен.

Мы вскоре встретимся с ним.

Все персонажи и имена придуманы.

Место действия служит лишь декорацией для вымышленных ситуаций и событий.

Джон Фландерс