Проклятые

Глава 21

Каролина.

Нас перенесло в какой-то маленький городок. Да и городком его назвать-то было сложно: небольшие двух или трехэтажные постройки, дороги не выложены камнем, сплошная пыль да песок. Нас прямиком выбросило к ограде, небольшому деревянному забору чуть выше меня, в некоторых местах которого были оторваны доски.

— Ну и где мы теперь? — спросила я друга.

— Мне кажется, все еще в Тохаркии. Городок-то человеческий, хотя я могу и ошибаться. Сейчас предлагаю найти ночлег, а с утра будем думать, что делать дальше.

— Они не выследят нас?

— Надеюсь, нет. В любом случае, за одну ночь не смогут.

На том и порешили. Уже практически стемнело, когда мы добрались до шумной корчмы. Брать комнаты мы не стали, а просто залезли в прилегающий к ней небольшой сарайчик. Попадаться, кому бы то ни было, на глаза сейчас было не в наших интересах, так что привередничать и жаловаться на возможные неудобства, было глупо.

Забравшись на душистый сеновал и расстелив свои куртки, мы наскоро перекусили оставшейся, еще с обеда, едой и легли спать.

Я спокойно проспала всю ночь. В сарае было ужасно душно. К тому же крепкие и теплые объятия дроу, к которым я уже привыкла, согревали холодными ночами, но сейчас только усиливали состояние удушливости и жары. Чтобы не разбудить своего ушастика, я аккуратно попыталась вылезти из его объятий. То ли дроу слишком чутко спал, то ли даже во сне был категорически против такого лишения — он сразу открыл глаза и, улыбнувшись, сказал:

— Доброе утро.

— Доброе. Как спалось?

— Как в детстве. Спокойно и хорошо. — Дроу сел рядом и уставился на меня, продолжая улыбаться. Его улыбка расползалась все шире и, наконец, перешла в веселый смех.

— Что? Неужели я такая страшная по утрам? — решила немного обидеться я, параллельно пытаясь себя рассмотреть. Темный протянул к моим волосам руку и, вынув небольшое перо из них, ответил, не прекращая смеха:

— Не обижайся, но из тебя получилась весьма милая курица-наседка. — Обиженно посмотрев на дроу, я тоже увидела не менее «привлекательную» картину. Его шикарная темная шевелюра была утыкана желтой соломой, длинные волосы спутались, превращаясь в какую-то невероятную прическу.

— Ты тоже сегодня в ударе! — весело отозвалась я. И мы, хихикая, стали вычищать друг друга.

Все это действо происходило столь непринужденно и весело, что резкая боль в сердце, а затем и учащенный пульс привел меня, поначалу, всего лишь в недоумение. Удар, еще один… Сердце уже выбивало барабанную дробь. Улыбка застыла на моих губах, а я не в силах пошевелиться так и не опустила поднявшейся руки, в которой была зажата длинная соломинка. В голове пронеслось: «Как»?

Я смотрела вперед, на Миану, но не видела его, я видела того, кто находился за моей спиной. Физически ощущала ЕГО присутствие и испытывала невыносимую боль. Дроу взволнованно смотрел на меня, хотел о чем-то спросить, но тут раздался ЕГО голос:

— Миануэль, вижу с нашей последней встречи, ты ничуть не изменился? — Я не оборачиваясь, следила за реакцией дроу. Он посмотрел мне за спину. Вначале во взгляде промелькнуло небольшое удивление, но уже в следующую минуту глаза его, хитро прищурились, а на губах появилась сдержанная улыбка:

— И я рад видеть тебя, Александр. Как дела в долине?

— А как в Тикуэле? Все ли в порядке? Я слышал неприятное известие о Чистых озерах… говорят, они замолчали. — В этот момент Миану уже искренне улыбнулся. Встал и, обойдя меня, ответил:

— Рад видеть, что и ты не изменился, друг мой! — Я застыла. Время остановило свой бег. В ужасе распахнув глаза, я с трепетом ждала следующих слов.

— Разреши представить, — тем временем заговорил Миану, — мой друг, спаситель и самая прекрасная девушка Хортборга — Каролина. — Я поднялась, все тело дрожало, казалось, еще мгновение — и ноги откажут мне. В горле пересохло. Тем не менее, заставив себя обернуться, я встретилась с бездонными черными глазами.

Судорожный вздох. Мне показалось, что он был последним. Я не видела ничего, кроме притягивающих, глаз. Словно заяц перед огромной змеей, не могла ни пошевелиться, ни убежать.

— Миану, ты меня разочаровал. — насмешливо протянул вампир. И медленно, приблизился ко мне. Плотно сжатые губы, презрительный взгляд. Я видела, как начинает дрожать его тело, словно тело хищного зверя готовящегося совершить решающий прыжок.

— Раньше ты отличался большей разборчивостью. — Я покраснела и все же смогла посмотреть в сторону своего друга. Он же, подобравшись и побледнев, процедил сквозь высунувшиеся клыки:

— Алекс, тебе лучше извиниться.

— Прости, дорогой друг, просто я был настолько удивлен тем, что с высоты прекрасных принцесс ты опустился до жалких шлюх… — Дроу кинулся на вампира. Они перемещались с такой скоростью, что мой взгляд с трудом мог разобрать, кто где. Трещали балки, слышался глухой звук от ударов, солома летела во все стороны. Ни один не обронил ни слова. С обеих сторон слышалось лишь злое рычание. От этого становилось еще страшней. Два существа, созданные абсолютными убийцами, не знающие жалости и пощады, упорно продолжали наносить друг другу ужасные удары. Я уже чувствовала запах крови.

— Прекратите! — в панике закричала я. Смазанный клубок дерущихся тел на какое-то мгновение остановился, и я вновь встретилась с черными, горящими злостью и ненавистью глазами. Миануэль, воспользовавшись этим, полоснул по лицу соперника удлинившимися когтями. Замах был такой силы, что вампир отлетел к стене и, проломив в ней дыру, вывалился на улицу. Но через мгновение Алекс уже вновь влетел в сарай и схватил Миану за горло. Я поняла — игры кончились. Дроу пытался вырваться, однако вампир многократно превосходил его силой. Оторвав Миануэля от пола и держа его в подвешенном состоянии, Алекс оскалился и, резко наклонившись к нему, вырвал кусок мяса из его предплечья.

— Нет! — Закричала я и кинулась к дерущимся. Алекс, откинув своего соперника в сторону, медленно повернулся на мой крик. Склонив голову набок, он сухо проговорил:

— Ну, здравствуй, родная. Я вижу, ты вновь развлекаешься? — Его взгляд испепелял на месте. Я видела, что он взбешен, понимала, что лучше промолчать, но его обращение с Миану заставило меня ответить:

— Что ты здесь делаешь?

— А разве не видно? Разминаюсь со своим старым знакомцем.

— Я не позволю тебе больше и пальцем дотронуться до Миануэля. Предупреждаю, лучше уйди.

— Ты мне угрожаешь? — спокойно так, с ухмылкой, осведомился вампир.

— Скорей предупреждаю. Ты знаешь, на что я способна. — Вампир кинул на меня безразличный взгляд и, развернувшись, подошел к дроу.

— Отойди от него! — крикнула я, уже держа в руках два горящих шара. Напрягшись, я следила за каждым его движением. Вампир, абсолютно расслабленный, не показывая больше ни какой агрессии, присел перед Миану, сказал:

— Прости, я действительно не хотел тебя обидеть. Я давно знаком с этой «леди», — особо выделил он, — и должен с ней решить некоторые вопросы. Поверь, она не в претензии. Надеюсь, мы поняли друг друга. — Миану, подняв глаза, ответил:

— Твои извинения мне…

— О, не нужно переходить на грубости. Нам это сейчас ни к чему. Ведь так дорогая? — Алекс выжидательно посмотрел на меня.

— Миану, все нормально. — дрогнувшим голосом ответила я.

— Как был сволочью, так ею и остался! — дроу зажал рукой окровавленное предплечье.

— Друг мой, твое представление обо мне не верно. Я прошу у тебя прощения за эту не большую потасовку. Тебе ли не знать, какие мы бываем вспыльчивыми? А для того, чтобы загладить свою вину, прошу отужинать со мной. — И протянув дроу руку, вампир уставился тому в глаза. Минуту, они пытались что-то разглядеть друг в друге. Наконец, дроу, приняв руку, ответил:

— Ты снова будешь мне должен.

— Согласен. Скажи когда. Ты знаешь, что я сдержу свое слово. — Значение их последнего диалога осталось для меня загадкой. Хотя, говоря откровенно, я и не слишком-то пыталась сейчас вникнуть во что-либо. Мысли были полностью заняты внезапным появлением вампира.

Миану и Алекс пошли договариваться о комнатах, я же пыталась привести себя в относительный порядок. Для начала необходимо было вспомнить, как нормально дышать. Подойдя к двери сарая, я медленно спустилась вниз, опираясь на косяк. Руки предательски дрожали, а дыхание упорно не хотело выравниваться. Я не сразу почувствовала чье-то присутствие и поняла, что рядом кто-то есть, только когда раздался женский окрик, и чья-то тень накрыла меня.

— Эй, с тобой все в порядке? — подняв голову, я встретилась взглядом с высокой, полной женщиной. Короткие каштановые волосы, уложенные в смешную прическу, румяные щеки с милыми ямочками, блестящие умные глаза, смотревшие приветливо и открыто, давали весьма точное представление о хозяйке. Красивая в молодости, но сейчас уже утратившая прежние формы — она по-прежнему сохранила дух юности, не растеряв свой задор и простоту, присущую такому типу людей.

— Ты, наверное, ущербная? — запричитала та. — Хотя бы слышишь меня, аль и того боги лишили? Ты кивни, если понимаешь, — я послушно кивнула. Женщина, удовлетворенно кивнув в ответ, и что-то уже прикидывая про себя, затараторила:

— Такой шум стоял, я сюда — а здесь ты. Но не ты же так шумела. Тогда кто, ты, часом, не видела? Ой, разруха то, какая! Демоны побери этих разбойников! Жизни от них нет! Только ломают, только ломают! А хоть раз бы что-то построили. Нелюди! — Женщина, смачно сплюнув на землю, вновь посмотрела на меня.

— А может, деточка, ты голодная? Мясо не обещаю, но тарелку супу точно достать смогу. Ну как, пойдем? — от ее громкого голоса и количества вопросов, немного закружилась голова. Вставая, я слабо покачнулась, но крепкие женские руки во время поддержали, благодаря чему я устояла.

— Ой, да ты ж голодом морена! Несчастная! Ну, ничего, сейчас, сейчас я тебя покормлю. Это корчма мужа моей двоюродной сестры, хотя и не мужа уже… Ушел он, окаянный, но вот пока бедняжка не отойдет, я ее заменяю, хозяйничаю, то есть. Ну что идем?

— Э… спасибо вам, но я не голодна. — Женщина, внимательно посмотрев на меня, заковыристо выругалась и строго спросила:

— Что ж ты мне голову тогда морочишь? Я думала калека, какая, немая, голодная! Сжалилась над ней, а она, нормальная оказалась!

— Простите, я не хотела…

— Хотела, не хотела — не важно. Пошли воды хоть налью, а то бледная, шо смерть! Случилось чаво? — обернувшись и уставившись на меня, спросила женщина. Я рассеянно посмотрела в ответ и пожала плечами, не зная, что сказать.

— Эх, пошли, несчастная. Все-таки нюх у меня на вас. С детства на таких вот, как ты попадаю! Пошли, — беззлобно ответила она и потянула меня за руку в корчму.

— Меня, кстати, Милкой зовут. А тебя-то как называть?

— Каролина.

— Будем знакомы, — улыбнулась женщина. Все это она говорила на ходу.

Корчма оказалась довольно уютной. На стенах висели связки сушеных трав. Среди них я смогла разглядеть, как обычные специи, так и лечебные растения.

Добротная деревянная мебель была расставлена в строгом порядке в два ряда и блестела от постоянных натираний. На столах расставлены маленькие вазочки с живыми цветами, а окна прикрывали причудливые плетения из соломы, чем-то отдаленно напоминая искусно сработанную паутину.

Тем временем, Милка, усадив меня за столик, сходила за водой. Поставив кружку и пододвинув ее ко мне, спросила:

— Ты сама странствуешь аль с родителями?

— Не то и не другое, — уклончиво ответила я.

— Ну, дело твое, захочешь поговорить — приходи вечером в общий зал, я буду свободна, а теперь, извини, еще столько всего надо успеть. — С этими словами она стремительно поднялась, что было удивительно, учитывая ее комплекцию, и отправилась на кухню.

— Каролина, ты как? — Миану присел напротив. Я грустно улыбнулась.

— Бывало и лучше. Он сказал, что ему нужно?

— Нет, отложил разговор на вечер. Сейчас он ушел. — Я не смогла сдержать облегченного вздоха.

— Скажи, что вас связывает?

— А ты как? Как плечо? — я сделала вид, что не услышала вопроса.

— Ерунда. Не переживай. — дроу наградил меня задумчивым взглядом.

— Я устала, прости, но мне нужно отдохнуть.

— Как скажешь. Я снял нам комнаты. Твоя крайняя по коридору, справа.

— Да, спасибо, — рассеяно ответила и, поднявшись, пошла на второй этаж, где располагались гостевые комнаты.

Сейчас моим единственным желанием было закрыться где-нибудь, заснуть и, проснувшись понять, что все происходящее — лишь сон. Просто страшный сон.

Я заснула, но пробуждение не принесло желаемого результата. Лежа на большой добротной кровати и смотря в полоток, я понимала, что утренние события происходили на самом деле.

Я огляделась, пытаясь немного отвлечь себя новой обстановкой: маленький стол, застеленный белоснежной скатертью, стул да сундук для вещей. Ах да, еще собственно кровать. Рядом располагалась небольшая смежная комнатка, в которой можно было искупаться. Вот в принципе и все… Этого явно не хватало для развлечения.

Вскоре организм напомнил мне, что он живой и, в отличие от меня, предпочитает размышлять не на пустой желудок, а посему я стала приводить себя в порядок. Искупалась, высушила и расчесала волосы. Одежда уже давно требовала чистки, поэтому, постирав ее, я оказалась в довольно-таки затруднительном положении. Сменной у меня не было, сидеть запертой и замотанной в одну простыню в четырех стенах не хотелось. Конечно, можно было, применив магию, быстро ее высушить, но… Вечно присутствовало это «но». Ковен, преследования, отслеживание… Такую роскошь позволить себе я не могла, а потому, пыталась найти выход из сложившейся ситуации.

Мои размышления прервал громкий стук в дверь и, не дожидаясь ответа, на пороге показалась довольная Милка.

— Чаво сидишь, словно на выданье? Спускайся вниз!

— Я бы с удовольствием, но… — я опустила взгляд и оглядела себя в простыне. Хозяйка таверны, весело подмигнув, скрылась за дверью. Не понимая, что все это значит, я так и осталась сидеть на кровати. Не прошло и пяти минут, как в дверь снова постучали. На этот раз намного тише — посетитель явно ждал моего приглашения. Натянув простыню чуть ли не до подбородка и путаясь в ней ногами, я подошла к двери. Открыв ее, увидела молоденькую служанку со стопкой одежды. Поклонившись мне и вручив подарок, она сказала:

— Госпожа велела передать. И просила спуститься.

— Спасибо, — девушка тотчас удалилась, а я стала рассматривать свою новую одежду.

Легкая и свободная темно-зеленая юбка до щиколоток, и белая приталенная рубашка, расшитая зелеными нитками, подошли замечательно. Словно заранее на меня были сшиты. Надев свои сапожки, я посмотрелась в зеркало. Увиденное отражение впечатлило. Длинные рыжие волосы спадали ниже поясницы, лицо было бледноватым и осунувшимся, но это только подчеркивало и без того большие зеленые глаза. Покусав немного губы, чтобы придать им более насыщенный цвет, я вспомнила, что еще год назад я старалась обходить зеркала стороной, и улыбнулась. Сейчас же внешний вид меня абсолютно и полностью устраивал. Пропала девичья угловатость, на ее место пришли весьма аппетитные формы и, несмотря на немного болезненный блеск в глазах, в них все же присутствовали уверенность в себе и своих силах. И что бы, не случилось сегодня вечером, что бы, не сказал и не сделал Алекс, я чувствовала себя готовой к предстоящей схватке. А то, что она будет, я не сомневалась ни на минуту.

Выйдя из своей комнаты, я направилась по коридору. И при первом же шаге, чутье мне подсказало, что лучше идти как можно тише.

Свои ощущения я старалась не игнорировать, а потому дальше начала двигаться более аккуратно. Не дойдя до лестницы каких-нибудь несколько шагов, из ближайшей закрытой комнаты я услышала голос Алекса. Не в силах пройти мимо, остановилась и прислушалась.

— Она весьма аппетитная, правда, Миану?

— Не спорю, но тебя это не касается. Все, что происходит между Каролиной и мной… — его прервал громкий смех вампира.

— Неужели ты думаешь, что для нее это все серьезно? Ох, маленький, наивный Миануэль. Она будет с тобой, пока не найдет для себя новую игрушку!

— Это не твое дело! Я не желаю продолжать утренний «разговор». Не знаю, что у вас случилось в прошлом, но для меня это не имеет никакого значения.

— Не надо злиться, я просто пытаюсь помочь.

— Так же, как ты помог в прошлый раз? — голос дроу звенел от злости.

— Ты делаешь неправильные выводы. Добрых пятьдесят лет, если не больше, я тебе объясняю: Ануксанидель сама ко мне пришла…

— И ты поступил, как настоящий друг, утешил бедняжку и отправил к своему жениху? Или, может, ты ее подпортил и выкинул, как последнюю дворнягу?

— Да не знал я! Сколько раз тебе повторять…

— Александр, повтори все это перед ее могилой! Я уже сыт по горло твоими извинениями! — Повисло тягостное молчание. Я практически не дышала. Наконец, вновь заговорил Алекс:

— Миану, на этот раз все не так просто. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Поверь, эта особа не стоит нашей дружбы.

— Позволь мне самому решать! Зачем ты искал меня?

— Не только тебя… Я искал вас.

— Что это значит?

— Отчасти я исполняю распоряжения Ковена.

— Интересно. А ты знаешь, что Ковен открыл на нее охоту? Собственно из-за небольшого инцидента, произошедшего по его вине, мы оказались здесь. А в результате встретились с тобой.

— В таком случае, я лично поблагодарю Теодороса.

— Он хотел ее убить! — гневно воскликнул дроу. Затем последовал чей-то вздох.

— Я советую тебе говорить тише, слух у меня превосходный. А лишнее внимание нам ни к чему. По поводу твоих предположений… скорее всего, произошла небольшая ошибка. Теодорос не мог отдать такой приказ.

— Неужели?

— Миану, я думаю, что ты не просто так увязался за этой девчонкой и причина вовсе не в ее прекрасных глазах. Сейчас в твоем государстве не та ситуация, чтобы ты мог так вольно распоряжаться своим временем. А если догадываешься, что представляет из себя эта девчонка, неужели ты думаешь, что Ковен захочет ее убить? Это слишком расточительно. Ведь так? У всех есть свой интерес. У Ковена, у меня и у тебя… Этого ты не будешь отрицать?

— Она нужна мне, и не думай, что я спокойно буду наблюдать, как кто-нибудь ее уведет у меня из-под носа!

— Ты не представляешь, во что ввязываешься! Это не просто интерес. На кону слишком многое стоит, чтобы тебе позволили вести свою игру.

— Я считаю, что безопасность моего государства — не так уж и мало. Добровольно она не пойдет с тобой! Я видел с каким страхом, она на тебя смотрела. Сейчас я для нее друг, и она сделает все, о чем я ее попрошу!

— Ты думаешь, она настолько глупа?

Я покачнулась, голова закружилась. Дальше не было никакого смысла слушать. Я и так услышала достаточно.

Не осталось никого, кому бы я могла доверять. Все смешалось в голове. Постоянная неизвестность, предательство Теодороса, непонятный интерес Миану, презрение Алекса. «Он никогда меня не простит»! — с отчаянием думала я.

Впившись ногтями в ладонь, я еле сдержала крик, но горестный стон все же вырвался наружу, и я метнулась к лестнице, боясь быть обнаруженной. Как я спустилась в общий зал — не помню, не помню, как Милка подошла ко мне. Кажется, ее еще минуту назад не было, и вот она передо мной и о чем-то спрашивает. Я мотала головой, не в силах произнести ни слова. Стало холодно, так холодно, что непроизвольно застучали зубы, а в следующую минуту уже чьи-то руки настойчиво открыли мне рот и вливали что-то горькое и обжигающее. Глотнув, я закашлялась и, судорожно вздохнув, увидела озабоченное лицо Милки. Она склонилась надо мной с уже пустой рюмкой и спрашивала, что произошло. Какой-то здоровый детина, настойчиво пытался оттащить ее от меня, на что та лишь отмахнулась и, послав его к такой-то демоновой матери, вновь повернулась ко мне. Мужик обалдело уставился на меня, потом на Милку и, пожав плечами, звонко хлопнул по пятой точке мою новую знакомую и удалился. Напоследок процедил сквозь зубы, словно ругательство: «Бабье»!

— Ну-ну, дорогуша, ты чаво, отравы какой нахлебалась?

— Нет, — тихо ответила я и закусила до крови губу, что бы ни разреветься.

— Ну, так чаво зря пугаешь. Уж думала, помирать собралась! — с укором ответила Милка. Но, увидев мои подрагивающие губы и увлажняющиеся с каждым мгновением глаза, она уже более мягко заворковала:

— Ну, будет тебе! Аль мужик, какой обидел? Так не бери в голову, ирода того. Козлы они все! — закончила она и смачно сплюнула на пол в подтверждение своих слов, на что я лишь горько улыбнувшись, ответила:

— Не все.

— Все, милочка, все! Уж поверь мне и моему опыту. Поначалу такие мягкие и пушистые! А как попадешь к ним в сети, начинают жалить, не хуже змеюки подколодной. — Рядом проходивший мужик с огромной кружкой пива, лишь недовольно покосился на нас, но что-то ответить или подойти не решился. Милка, имеющая более 6 футов роста, грозно подперев руками крутые бедра, выглядела внушительно. Злобно покосившись на него, она угрожающе засопела, на что мужик поспешил ретироваться от нас подальше. Она же, подхватив меня под руки, потянула к столу, на ходу крикнув одному из разносчиков корчмы:

— Эй, малый! Две бутылки огневки, да покрепче, не того разбавленного пойла, что ты в прошлый раз подсунул! Да закуски какой организуй! — тот лишь испуганно кивнул — видимо, был хорошо знаком с жутким нравом говорившей, и уже в следующее мгновение пустился исполнять заказ.

— Ну, ведай! — приказала она.

— Не о чем говорить. Я сама во всем виновата.

— Так исправь, коль больно надо, — в недоумении ответила она.

— Не могу. У меня нет такого права, — сквозь зубы процедила я. На это женщина задумалась и, немного помолчав, просто ответила:

— Тогда смирись и доведи до конца то, что решила. С телеги на полпути не слазят. — Серьезно закончила она, растягивая слова и не сводя с меня внимательного взгляда. Мы были знакомы всего ничего, но я и представить не могла, что веселая, простая, как большинство крестьян, и, возможно, в чем-то наивная Милка скажет что-то подобное. Хотя чему я удивляюсь? То, что Милка, повидала достаточно на своем веку, я ни сколько не сомневалась. Немного помолчав, я ответила:

— Ты права. Спасибо.

— Я всегда права, дорогуша, — веселые искорки вновь вернулись в ее глаза. В этот момент подошел разносчик, осторожно поставив выпивку и закуску, и поспешил удалиться. Я нехотя посмотрела на еду: кусок в горло, определенно, не лез, но Милка уже протягивала рюмку с прозрачной жидкостью.

— Давай-ка выпьем! За нас! — искренне улыбнулась она. Все еще сомневаясь в правильности этой идеи, я взяла протянутую мне рюмку, чокнулась и вылила все содержимое в себя. Горло моментально опалило. Скривившись, я схватила первое, что попалось в руки из тарелки, и засунула себе в рот. Уже скоро приятное тепло разлилось по телу, сильная боль внутри начала притупляться. Милка все толкала тосты (по-моему, последний был за соседскую корову, которая недавно разродилась), и тут местный музыкант заиграл. Протяжная, душещипательная история о любви была явно не уместной. Заметив это, Милка подскочила к умельцу и что-то яростно зашептала, подкрепив свои слова парочкой медяков. Рядом сидящий здоровенный тролль-наемник — это мой затуманенный разум еще мог определить по его одежде и специальным нашивкам, — услышав их разговор, с рвением поддержал женщину, доставая из лежащего под столом мешка странные небольшие барабаны. Он подсел к музыканту. Отдыхающие в зале, стали с интересом следить за намечающимся действием. Наконец растолкав музыканту, что от него требуется, Милка развернувшись ко мне и лукаво подмигнув, запела. За песней следом ударили барабаны тролля, к которым присоединился музыкант. Зал мгновенно одобрительно загалдел. Молоденькие служанки залихватски пустились в танец между столами, зазывая всех присоединиться. Загремели отодвигаемые скамьи, голоса слились и стали подпевать. Вдруг, поймав себя на том, что ноги под столом отбивают в такт музыке, я глупо улыбнулась, и вслушалась в слова.

Я отпила прямо из бутылки, а в моем затуманенном мозгу мелькнуло: «Как в воду глядела»! В следующую минуту чьи-то могучие руки подхватили меня и поставили на стол. «А гори оно все»! — подумала я и, подвязав юбку, отдалась музыке. Так еще я не танцевала никогда. Выкинув все из головы, я жила только сегодняшней ночью, выплескивая все отчаяние и боль, что накопились во мне за последний год, в своем диком танце. Вскоре, запомнив припев, я, смеясь, стала подпевать вместе со всеми: «Сегодня моя ночь! Остальное — потом! У меня есть все, что мне надо! Пускай и окажется, что это лишь сон»!

Хорошо выпивший мужик, исполнявший только одному ему понятный танец, около моего стола, видимо решил, что сцена необходима и ему. Притом срочно. Оперевшись своими ручищами о крышку стола, он попытался присоединиться ко мне на импровизированной сцене. Не рассчитав свой вес и количество выпитого, он свалился на пол, повалив за собой стол и меня вместе с ним. Пол обнимать не пришлось — чьи-то руки подхватили меня при падении. Я весело рассмеялась, продолжая кивать головой в такт музыке. Меня все еще держали, и я потянулась к соседнему столу за кружкой пива. Рука остановилась на полпути, так как я, наконец, увидела «спасителя». Глаза Алекса превратились в два бездонных черных омута, кожа на лице натянулась, придав ему выражение взбешенного хищника. Он тяжело дышал и продолжал неотрывно смотреть на меня. Почему-то стало весело, затуманенный разум, просто отказывал принимать возможную угрозу. Рассмеявшись, я заплетающимся языком осведомилась:

— Ал, ты не только дотронулся до меня, но еще и держишь! Я не верю своим глазам! И не брезгуешь? Дорогой, прошу, поставь меня, мыло здесь в большом дефиците, ты ж потом не отмоешься! — его руки задрожали, но все же он не отпустил меня, а вместо этого, быстрым человеческим шагом пронес по залу, стараясь не привлекать к нам внимания. И только поднявшись на второй этаж, медленно поставил. Как только я оказалась на ногах, голова закружилась и перед моим взором коридор, ведущий в личные комнаты, стал опасно расплываться. Я хотела облокотиться на стенку, но в моем состоянии это оказалось невыполнимой задачей. Схватив рукой лишь воздух, я упала. Физическая боль прояснила мысли. Не осмеливаясь поднять голову, я тупо смотрела на его сапоги. От осознания того, в каком жалком состоянии я предстала перед Алексом, на глаза стали наворачиваться слезы. Я могла сказать, о чем он думает, даже не проникая в его сознание. Снова всплыл в голове подслушанный разговор с Миану. Алекс считал меня продажной девкой. И если у него и были какие-то сомнения на этот счет, то, думаю, после сегодняшнего концерта, они полностью исчезли. Хотелось провалиться сквозь землю. «А не сама ли ты этого добивалась»? — ехидно осведомился внутренний голос. — «Ведь тебе нужно, что б он ушел, так не слазь с телеги на полпути! Кажется, так говорила Милка». Разреветься сейчас было равносильно признанию собственной слабости, да и провалить игру я не имела права. Поэтому глубоко вздохнув, подняла глаза, и, дальше изображая из себя пьяную, кокетливо осведомилась:

— Дорогой, да ты предпочитаешь грубость? — хотела еще что-то сказать, но в следующее мгновение, грудь сдавило, и вместо слов наружу вырвались тихие хрипы. Брезгливо одарив взглядом, он, подняв меня, и хорошенько тряхнув, отпустил. Мне стало страшно. Уж лучше бы он орал! Такого напряженного выражения лица и взбешенного взгляда я еще никогда не видела у него. Даже сегодня утром. Боязливо промелькнула мысль о том, что его перекошенное от злости лицо, будет последним, что я увижу в своей недолгой жизни. Хотелось зажмуриться, убежать, провалиться сквозь землю, только бы он не заметил эту постыдную дрожь во всем теле.

— Завтра поговорим. — Процедил он и развернулся, чтобы уйти. «Ну, уж нет! Завтра ты должен уйти, или я просто сойду сума»! — подумала я с отчаянием. Я понимала, что Алекс здесь не просто так и, его присутствие определенно связано со мной. Радужных надежд на счастливый исход я не питала. Хотелось, чтобы он ушел — находится рядом с ним, было равносильно долгой и мучительной смерти. Поэтому я игриво бросила ему вслед:

— Красавчик, может, заглянешь на часок ко мне в комнату? Удовольствие гарантирую… — в следующее мгновение мою щеку обожгла резкая боль. Он навис надо мной и, еле сдерживаясь, прошипел:

— Дрянь! Ты окончательно лишилась чести? Или может, тебе объяснить значение этого слова? Запомни с первого раза, повторяться я не люблю. Пока память о тебе не стерта, как неприятное и никому не нужное воспоминание, ты не имеешь права подрывать репутацию Академии, Ковена или же бросать тень на всех тех, кто тебя окружал! Я ясно выразился? — приподняв мой подбородок, он, хищно усмехнувшись, заметил:

— Да у тебя кровь… — Неосознанно я дотронулась до щеки и увидела на своей руке маленькие алые пятна. «Задел когтями при пощечине», — отрешенно подумала я, а он, приблизившись к моему лицу, втянул воздух. Замерев на бесконечный миг, Алекс улыбнулся и провел языком по моей щеке. Затем, поморщившись, сплюнул на пол.

— Отвратительно, — резюмировал он, и развернувшись, быстро удалился.

Как я смогла дойти до своей комнаты — не помню. Единственным желанием было — умереть. Словно заклинание, я как одержимая повторяла: «Лишь бы скорей все это закончилось».