Проклятье предателя

Глава 5

«Что-то изменилось. Будущее смещается».

Старейшины Иллэниэлов совещались друг с другом, но ничего нового в этом не было. Они всегда совещались. Вообще, большую часть своего существования они проводили в постоянном общении друг с другом. Что было новым, так это ощущение страха, вошедшее в их беседу.

«Мы знали, что такая возможность существовала», — ответил другой.

«Но она не была наиболее вероятной, а сейчас стала вторым по вероятности исходом».

Третий голос был спокоен:

«Мы всегда были готовы принять её, если будет нужно. Даже если это — не самый предпочтительный для нас исход, мы, по крайней мере, выживем. Во всех остальных сценариях мы теряем всё».

Роща Иллэниэл планировала уже очень давно. Их виденье простиралось на тысячелетия, и хотя их предсказания были тем больше неопределёнными, чем дальше в будущее они уходили, Иллэниэлы были вынуждены пойти на ужасный риск.

С тех пор, как они пришли в свой новый и, возможно, последний дом, они изучили тысячи вариантов. Почти во всех из них они в конце концов были обнаружены. Кионтара по той или иной причине выйдут из строя, и враг их найдёт. Лишь один вариант сулил надежду, и даже эта надежда была слабой. Одна ошибка — и катастрофа настигнет их гораздо раньше, и даже если они добьются успеха, то с высокой вероятностью их решение будет слишком тёмным, чтобы даже они, холодные и расчётливые Ши'Хар, могли его принять.

Эта более тёмная надежда только что стала гораздо более вероятной.

«Она не должна была измениться так скоро, ничего ещё не произошло. Могла ли одна из других Рощ обнаружить наш план?»

«Нет», — ответил первый голос. «Это может быть лишь результатом какого-то внутреннего решения, которое он принял».

«Быть может, он решил поделиться информацией с одной из других Рощ?» — предложил другой.

«Лираллианта здесь, мы должна осторожно её проинструктировать».

Тут заговорил первый старейшина:

«Согласен. Слишком много знаний — и она может испортить план».

В их присутствии появился новый разум. Лираллианта послала вовне безмолвный вопрос.

«Он скоро вернётся, дщерь. Ты должна вести его», — посоветовал второй старейшина.

Её озадаченность мгновенно стала ощущаться:

«Я не знаю, что от меня требуется».

«Ты должна завоевать его сердце. Тириона нужно укоренить. Он должен понять, что мы — на его стороне, на стороне его народа», — сказал один из старейшин.

«Он не доверяет Роще», — с тревогой сказала Лираллианта.

Первый старейшина снова заговорил:

«Дай ему ребёнка. Теперь он поймёт, что это значит».

Лираллианта была шокирована:

«Но у ребёнка же будет наш дар. Я так понимала, что этого следовало избегать любой ценой».

«До сего момента», — объяснил старейшина. «Это всегда было частью плана».

«Мне не говорили…» — начала возмущаться она.

«Мы делимся лишь требуемыми инструкциями, и лишь в случае необходимости. Если сказать больше, то это подвергнет будущее опасности», — проинформировал её старейшина.

Лираллианта ощутила, как начинает злиться, что удивило её:

«Ребёнок не завоюет его доверие — у него много детей, да я и не стала бы использовать такое против него. Он — мой кианти, я люблю…»

Первый старейшина снова перебил:

«Любовь — это всё, что требуется, и всё, что нас спасёт».

Когда Тирион и Бриджид вернулись, уже опустилась ночь. Раян закончил стену вокруг крохотного сообщества Албамарла, но ворот в ней ещё не было, да и сторожить их было некому, поэтому они просто вошли.

Несколько недавно освобождённых надзирателей из Эллентрэа заметили их, пока они шли к главному зданию, но никто к ним не приблизился. Это было не их место. Но даже так большинство детей Тириона и Кэйт уже стояли, собравшись у двери в дом, когда они вошли. Кто-то явно заметил его возвращение, и предупредил остальных.

— Отец, — сказала Абби, заговорив первой. — Мы волновались.

Кэйт стояла рядом с ней, но её аура была затоплена гораздо более сильными эмоциями. Тирион догадался, что она пока не могла доверять своему языку, по крайней мере — в присутствии остальных. Лираллианта тоже присутствовала, как всегда спокойная, но он ощущал с её стороны толику ожидания, как если бы она предвкушала что-то из его прибытия.

Следующим заговорил Раян:

— Ты выглядишь не очень. Трудным был путь?

Тирион боролся, сдерживаясь:

— Все, мигом вон. Поговорю с вами утром.

Его дети были не настолько глупы, чтобы спорить, и все быстро потянулись прочь, но Кэйт, Лираллианта и Лэйла остались. Лэйла стояла, прижав к груди малыша Элдина, и, как обычно, совершенно не сумела уловить настроение Тириона:

— Твой сын потяжелел. Посмотри на него, Тирион! — с гордостью объявила Лэйла.

Тирион уставился на неё, и его взгляд притянул к себе младенец. «Бедняга, рождённый страдать, совершенно зря». Отведя взгляд, он предостерёг её:

— Я сказал «все». В том числе ты, Лэйла.

Надзирательница слегка вздрогнула в ответ на его слова, но взяла себя в руки, и ушла в свою комнату.

Кэйт уже зыркала на него:

— Это было чрезвычайно грубо…

— Нам нужно поговорить, — перебил он, избегая её взгляда. Он всё время смотрел в пол, но в его лице была некая животная срочность. — Жди в нашей комнате.

Лираллианта одарила его хитрой улыбкой:

— Быть может, мне тоже следует там подождать?

— Убирайся, — сказал он ей, но его голос дрогнул. Глядя на Лираллианту, он ощутил всплеск похоти, но гнев был сильнее: — Я не хочу тебя… — начал он, но не смог договорить: «Я не хочу тебя больше никогда видеть». — Поговорим завтра.

Ши'Хар нахмурилась, но не стала спорить. Когда она ушла, он осознал, что Бриджид всё ещё стояла рядом с ним.

Тирион тихо зарычал. «Я до сих пор держался, осталось ещё немного».

— Бриджид, иди. Мне нужно побыть одному. — На его лбу проступил пот. Не дожидаясь её ответа, он направился в свою спальню.

Кэйт уже ждала его:

— Да что с тобой не так?!

Тирион закрыл за собой дверь. Его лицо горело, как и остальная часть его тела. Двигаясь вперёд, он начал толкать её к кровати.

— Ты сказал, нам нужно поговорить, — напомнила она ему с нотками едва сдерживаемого гнева в голосе.

Он кивнул:

— Потом, я не могу ждать.

Она нахмурилась в ответ на его прикосновение:

— У тебя кожа горит. Лихорадка?

Затем она ощутила, как он прижимается к ней:

— Что? Ты же не думаешь, что я в настроении. Нам нужно серьёзно поговорить, прежде чем ты сможешь начать даже думать об этом!

— Я горю.

— Да похуй. Меня сейчас ни капли не интересуют твои прихоти. Тебе следует найти Лиру, она, вроде, была рада тебя видеть, — с сарказмом ответила она.

На миг он подался назад, будто собираясь повернуть к двери, но затем остановился:

— Нет, только не она. — Он толкнул Кэйт на кровать.

Выражение его лица пугало её:

— Даниэл, что происходит?

Тирион уже отчаянно возился со своими штанами:

— Я всё тебе расскажу, но ждать больше не могу.

— Сначала говори, — твёрдо сказала она, — иначе тебе придётся удовлетвориться Лэйлой, она всегда была очень услужливой.

— Не получится, — пробормотал он. — Она — тупик, как и её сын. Это должна быть ты, или… или… Лира, — говорил он всё более глухим голосом.

— Тогда иди к ней, — с растущим раздражением сказала Кэйт. — Серьёзно, Даниэл, я не в настроении, и твоё поведение не помогает ни на йоту.

— Нет! Они только этого и хотят. Нет. Помоги мне, Кэйт. Это должна быть ты.

— Поговори со мной, — сказала она, изучая его лицо. В нём была какая-то странность, какое-то отчаяние, которое она находила совершенно незнакомым.

— Я украл лошти, — быстро сказал он, уже шаря руками по её платью. Без её помощи её одежда показала себя довольно фрустрирующим препятствием. Один из швов порвался, когда он дёрнул. Вместо того, чтобы остановиться, Тирион порвал его до конца.

Глаза Кэйт расширились:

— Лошти? Ту штуку, которую должна была в прошлом году получить Лира?

— Да, — хрипло сказал он. — Я его съел… — Платье было окончательно испорчено, но Кэйт упрямо отказывалась оставаться неподвижной — когда ткань сорвалась с неё, Кэйт изогнулась, откатившись прочь от него по кровати.

— И что? Он наделил тебя бурной эрекцией?!

Тирион резво пополз к ней:

— В некотором роде, да. — Ему почти удалось схватить её запястье, когда Кэйт вскочила с кровати, но поспешно возведённый щит не позволил ей отступить дальше.

— Оно хочет наружу.

— Оно? Я надеюсь, что ты понимаешь, что твои слова на самом деле не внушают мне доверия, — сказала она ему.

— Ему не нравится риск быть потерянным. Первое желание, которое оно прививает — это воспроизводство. Оно хочет передать себя моему следующему ребёнку, — объяснил он. — Стой на месте! — Метнувшись к ней, он наконец поймал её.

Сменив тактику, она неожиданно толкнула его вперёд, заставив его потерять равновесие, когда его ноги споткнулись о край находившейся у него за спиной кровати. Падая спиной вперёд, он приземлился на матрац, и Кэйт уселась ему на грудь:

— Ладно, хорошо, но дай мне минутку, иначе будет больно.

Он кивнул:

— Что угодно, просто поспеши.

Кэйт вздохнула:

— Какой же ты романтик. Разве есть женщина, способная перед тобой устоять? — сказала она, и поползла вверх по нему. — Поцелуй меня.

— Я не могу достать до твоего лица, — ответил он, поскольку её колени прижимали его к кровати.

— Не там, глупыш… здесь.

— О!

По прошествии необычно короткого промежутка времени всё закончилось. Тирион свалился на постель, а Кэйт приподнялась на локте, наблюдая за ним:

— И это всё?

Он кивнул.

— Х-м-м. Ну, ничего особенного, — объявила она. — То, как ты себя вёл, когда пришёл сюда, заставило меня всерьёз разволноваться.

— Вини в этом Ши'Хар, — сказал он ей. — Деревья — ужасные любовники.

— Я бы не сказала «дерево», — парировала Кэйт. — Скорее «сучок».

Тирион был смущён, но всё же сумел бросить на неё сердитый взгляд:

— Физически я не изменился.

— Я имела ввиду продолжительность этого события, — сухо сказала Кэйт.

Он нахмурился, но крыть ему было нечем — его пыл в кои-то веки был чрезвычайно кратковременным. Откинувшись назад, он решил дать отдых глазам. Теперь, когда лошти больше его не понукал, накопившаяся в пути усталость начала брать своё.

Кэйт потрясла его за плечо:

— Эй! А поговорить забыл?

— Не следовало тебе рассказывать. Теперь ты тоже рискуешь. Никто не должен знать, что я сделал, — предостерёг он, не открывая глаз.

— А кто ещё знает? — спросила она.

Он коротко перечислил:

— Эмма, Раян, Бриджид, и, теперь, ты. — На секунду он остановился, плывя сознанием, но в голове его всплыла ещё одна мысль: — О, и, наверное, Лира, и почти наверняка вся Роща Иллэниэл.

Кэйт снова его тряхнула:

— Этот список едва ли можно назвать коротким.

— Это была ловушка… я думаю. Они знали, что я это сделаю, но я не уверен, каких действий они от меня ожидают, часть знаний они изъяли.

— Но, по крайней мере, если они знают, то не могут тебя винить, верно?

Тирион потянул её за руку, крепко прижимая Кэйт к своей груди:

— Возможно, — пробормотал он, — но другие рощи не знают. Если они выяснят это, то вполне могут попытаться что-то сделать. Иллэниэлам они не доверяют до конца. — Он зарылся лицом в её волосы, позволяя им заслонять для него свет фонаря на другом конце комнаты.

— Ты что, засыпаешь? — Кэйт попыталась сдвинуться, но он крепко держал её. Чуть погодя она услышала, как он начал храпеть. Тирион прижимал её, поэтому снова растормошить его она не могла — по крайней мере, не прилагая больших усилий.

Вздохнув, она на некоторое время пристроилась к нему, но в конце концов исходивший от его тела жар заставил её вспотеть, поэтому она осторожно высвободилась. Откатившись, она уставилась на его спящее лицо. Даниэл был прекрасен, особенно когда не был в сознании.

Когда он бодрствовал, всё было иначе — гноившийся в его душе гнев часто омрачал черты его лица. Но за прошедший год она видела проблески надежды, особенно когда он был с Инарой и Элдином. Даниэл никогда прежде не был отцом по-настоящему, и она считала, что этот жизненный опыт изменял его к лучшему.

«А потом он откалывает что-то вроде этого». Она понятия не имела, каковы будут последствия, но сомневалась, что они будут хорошими. Протянув руку, она убрала волосы с его лица, чтобы лучше его видеть.

— Чёрт тебя побери. Ты наконец рассказал мне о том, что скрываешь, а потом потерял сознание, оставив меня волноваться в одиночестве. И как мне теперь спать?

Утро, как обычно, пришло рано, но Тирион спал допоздна, что обычным не было. Его сны были странными и смешанными в кучу, как и каждую ночь с тех пор, как он очнулся после принятия лошти. Кэйт всё ещё дремала рядом с ним. Это тоже было необычным, но он догадался, что в его отсутствие она плохо спала.

У Инары был устоявшийся распорядок, и обычно это значило, что распорядок Кэйт был очень раздробленный, поскольку они никогда на самом деле не совпадали. Ей, наверное, уже давно не давали спать допоздна, но когда Тирион всех прогнал и лёг спать с Кэйт, Инара осталась на попечении Лэйлы.

Поскольку Лэйла также кормила сына, это значило, что она идеально подходила для этой задачи. Вообще, две женщины часто подменяли друг друга, когда одной из них нужно было передохнуть, ещё до его отъезда. Тирион начал было проверять, но укрывавшие его спальню чары также перекрывали его магический взор.

Вздохнув, он сдался, и снова обратил своё внимание на лицо спавшей Кэйт. «Если я продолжу двигаться по этому пути, то расплачиваться придётся ей», — мрачно подумал он. Инара и Элдин также пришли ему на ум — «и им — тоже». Никогда прежде у него не было так много того, что он мог потерять.

«И они об этом знают».

Он был окружён целой деревней, в которой было полно заложников — его дети, Кэйт, и даже Лэйла, хотя он и не хотел этого признавать. И причина этого была понятна… Ши'Хар были обречены, если только он не сумеет как-то спасти их, хотя он и понятия не имел, как он должен это сделать. Насколько он вообще знал, это было даже не что-то, что должен был сделать он сам — возможно, им нужны были его дети. «Лира определённо была рада меня видеть».

При этой мысли его челюсти крепко сжались. Неужели она с самого начала его использовала? Любила ли она его на самом деле, или была лишь очередной частью их плана? А была ли разница? Ши'Хар уничтожили человечество. Они не испытывали никаких угрызений совести, делая всё необходимое для обеспечения своего собственного выживания. Даже Иллэниэлы, занимавшие более высокую моральную позицию, участвовали в его пытках и порабощении… и всё это было ради осуществления их таинственного плана.

«Они за это заплатят, за всё заплатят, чего бы мне это ни стоило».

Кэйт фыркнула, тихо захрапев, и это почему-то заставило его вновь вспомнить мягкое лицо и пухлые щёчки Инары. «Неужели я готов пожертвовать своей собственной плотью и кровью ради мести?»

Он вновь вспомнил последние дни человечества — мужчины, женщины и дети, все умирали по мере того, как паразиты-Крайтэки пожирали их изнутри. Ощущение было таким, будто его голова вот-вот взорвётся. Сделав глубокий вдох, Тирион попытался расслабиться, медленное биение земли под ним помогло унять его собственное измученное сердце… и тогда он понял.

Сев, он уставился на Кэйт:

— Я могу защитить вас. Я могу защитить Инару, всех остальных, — сказал он, и улыбнулся, чувствуя прилив энергии. — И я могу убить этих выблядков, всех до одного!

Внезапное возбуждение заставило его до конца осознать упорные требования мочевого пузыря, поэтому он нашёл ночной горшок, и воспользовался им, лыбясь как спятивший глупец. Новообретённый энтузиазм не давал ему как следует прицелиться, и Тирион начал посмеиваться, на секунду промахнувшись мимо горшка.

Кэйт смотрела на него:

— Если бы кто-то увидел, как ты хихикаешь, писая на пол, то больше бы тебя никогда не восприняли всерьёз.

Тирион вздрогнул, но скрыл своё удивление, а потом, закончив облегчаться, махнул ей своим счастливым прибором:

— Значит, мне повезло, что не увидят.

Она испустила сердитый вздох, закрыв глаза и скрывая ухмылку, а когда открыла их снова, заметила:

— Ты, похоже, сегодня утром в приподнятом настроении.

Он кивнул:

— Да, я такой. Я тут размышлял, когда проснулся, и у нас с «Сучком» появилась чудесная идея.

— Сучок?

Он бросил взгляд вниз:

— Разве ты не так его назвала вчера вечером?

Кэйт накрыла лицо ладонью:

— Серьёзно? Я и не подумала бы, что ты захочешь сохранить это прозвище. — Встав, она пересекла комнату: — Если ты закончил, мне нужен этот горшок. — Бросив взгляд на мокрые пятна на полу, она добавила: — И, кстати, убирать это будешь ты.

Когда она закончила, он сидел на краю кровати. Тирион похлопал по ложу, одарив её многозначительным взглядом.

— Что? — с подозрением спросила она.

Поскольку она к нему не приближалась, он пошёл к ней сам, а затем, к её удивлению, упал на колени, обнял её бёдра, и прижал голову к её животу.

— Прости.

Когда он поднял взгляд, она глазела на него с выражением великого беспокойства.

— Даниэл, я не…

Он поднял ладонь:

— Позволь мне закончить. — Встав, он притянул её на кровать, и сел рядом: — Я знаю, что ты беспокоилась, и у тебя были на то все права. Я скрывал от тебя некоторые вещи. Когда ты пришла сюда жить, я сказал тебе, что ты присоединяешься к моей трагедии, что я не надеялся на будущее, что я лишь опустился настолько, что готов был рискнуть твоей жизнью вместе со своей собственной. Но с тех пор всё изменилось…

Её зелёные глаза начали наполняться слезами:

— Инара…

Тирион кивнул:

— Именно, и Элдин, и ещё много чего другого, но в основном — ты. Ты и наша малышка показали мне новую жизнь, которую я собираюсь сохранить.

Кэйт утирала ладонями слёзы со щёк:

— Ты говоришь о том, что я думаю? Не дразни меня, Даниэл. Я не вынесу, если ты это не серьёзно.

Подавшись вперёд, он поцеловал её в лоб:

— Я говорю, что позабочусь о том, чтобы с тобой ничего не случилось, или с Инарой, или с кем-то из остальных. Я сделаю так, чтобы вы были в безопасности.

Она поймала его подбородок своими ладонями:

— Ты бросаешь мысли о мести, верно?

Он улыбнулся:

— Они нуждаются в нас, и я думаю, что они желают мира, но я позабочусь о том, чтобы ты и остальные были в безопасности, что бы ни случилось.

— Так ты бросишь попытки наказать их? — настаивала она.

— Дело никогда не было в наказании, Кат, — заверил он её, думая: «Дело было в возмездии». — Я не собираюсь считать, будто они сдержат свою часть договора, но я буду работать над тем, чтобы успокоить их. Я также позабочусь о том, что если они изменят своему слову, то вы с детьми будете в безопасности.

Кэйт нахмурилась:

— Ты по-прежнему им не доверяешь.

— Я доверяю только тебе, — сказал он ей, — но я буду стараться, чтобы они мне верили, и я построю для тебя и наших детей лучший мир.

Она чувствовала лежавшую за его словами полуправду:

— Ты не до конца откровенен со мной, Даниэл. Что ты скрываешь на этот раз?

Он поцеловал её:

— Подробности. Мне нужно, чтобы ты верила мне.

Кэйт зарычала.

— Я построю тайную крепость, даже несколько тайных крепостей. В этих местах я смогу оградить тебя и остальных от опасности, даже если они нарушат договор, — объяснил он, надеясь, что этого хватит.

— Но это ведь не всё, — нажала она.

Тирион вздохнул:

— Нет, и я не скажу тебе обо всём.

Она напряглась:

— Почему?

«Расслабься, смотри ей в глаза».

— Тебе безопаснее не знать. С некоторыми вещами ты можешь быть не до конца согласна, но меня не переубедить. Моя основная цель — сохранность тебя и остальных, но я многое узнал из лошти, и часть моих планов будет отпугивать, а не защищать на самом деле, — сказал он как можно спокойнее.

«Ложь, обёрнутая правдой».

Кэйт внимательно наблюдала за ним, и по мере того, как он говорил, она чувствовала, как щемит у неё в груди. «Как он стал таким далёким?». С каждым тихим словом, которое Даниэл произносил, она чувствовала пустую ложь. Он научился лгать гораздо лучше, даже ей. Она больше не могла определить, где пролегала черта между правдой и неправдой, а в чём он себя просто убедил. «Внутри всего этого он потерян. Он любит, он ненавидит, и даже он сам не знает, что будет делать на самом деле».

Руки Даниэла не отпускали её.

— Что не так? Почему ты плачешь? — спросил он.

— Я тоскую по тебе, Даниэл, — тихо сказала она, — и я не знаю, найду ли я тебя когда-нибудь снова.

— Э?

Она посмотрела в его льдисто-голубые глаза. Когда-то она верила в него. Когда-то она его знала лучше, чем себя саму. Она наблюдала за его взрослением, она видела его доброту в детстве, когда он был мальчишкой, и даже когда стал мужчиной. Она всегда знала, что он на самом деле имел ввиду, что бы он ни говорил. Правда или ложь, он был для неё открытой книгой. Теперь же он был чужаком, носившим лицо её возлюбленного.

— Ты безумен, — наконец сказала она.

Тирион осклабился:

— Так в этом всё дело? Я и сам некоторое время считал тебя чокнутой.

Кэйт моргнула:

— Когда?

— Когда мы убили того надзирателя, и ты выдала мне речь об убийстве цыплят и собак, или что-то в этом роде, — прямо сказал он. — Я никогда прежде не видел эту твою сторону, и, если честно, я гадал, все ли у тебя дома.

— Наверное, я и впрямь была тогда немного спятившей, — признала она. — Я была молода и полна страсти, и только о тебе и думала. Мир казался пустым, если в нём не было тебя. Сейчас мне как-то стыдно об этом думать.

— Ты была пугающей. Ты знаешь, что я тогда сделал, когда осознал, что не понимаю тебя? Когда я думал, что ты можешь быть сумасшедшей? — спросил он.

Кэйт едва не засмеялась:

— Ага, ты украл лошадь, и сбежал, оставив меня прибирать кровавый бардак.

Подавшись вперёд, он поцеловал её в ухо:

— Это так, но я имел ввиду — потом. Я провёл остаток жизни, любя тебя. Я любил тебя, когда ты была сумасшедшей, а позже, когда я обнаружил, что ты определённо была гораздо вменяемее меня самого, я продолжал тебя любить.

Вопреки себе Кэйт ощутила, что покрывается жарким румянцем, когда его губы и слова коснулись её ушей.

— И когда же ты решил, что я была вменяемее тебя?

Его зубы царапнули её шею, и по её спине пробежала дрожь, но между покусыванием Тирион ответил:

— Когда я вернулся, а ты сказала мне, что стала матерью, и что твоя ответственность перед семьёй была важнее, чем твои чувства ко мне. Это был самый печальный миг в моей жизни, но я тобой восхищался, и полюбил тебя за это ещё больше.

Кэйт ахнула, прежде чем повернуть свои губы к его собственным. Её тело отзывалось, и она чувствовала нарастающее возбуждение. «Чёрт его дери! Мы же должны были говорить». Она проигнорировала эту мысль, и провела ладонью по его спине, позволяя ногтям слегка царапать его кожу.

— Потом я всё равно буду злиться. — Её ладонь сместилась, схватив центр его наслаждения.

Тирион ахнул:

— Я не просто пытался тебя отвлечь. Я хотел, чтобы ты знала: мои приоритеты изменились.

Она остановилась:

— Что это значит?

— Что моя любовь к тебе, к Инаре, к моим детям, что мой долг перед моей семьёй важнее моей ненависти к Ши'Хар.

Она всё ещё могла видеть безумие, которое крылось в глубине его глаз, но также чувствовала правду в его голосе. «Если всё остальное — ложь, то пусть одной этой правды хватит». Сильные руки Даниэла прижали её к кровати, и она обхватила ногами его торс. «Её должно хватить».