Прощай, предатель!

♀️Глава 36. Психушка по тебе плачет!

После ухода Князева несколько минут я мечусь по спальне, как дикий зверëк в клетке. Наглость мужа так сильно меня выбесила, что успокоиться удается не сразу.

Не хочу оставаться в доме, где за право быть хозяйкой в семье надо без конца бороться с собственным мужем и свекровью.

Пусть идут на хрен! Оба! В конце концов документы можно и восстановить. Хотя это и потеря времени...

Устав ходить туда-сюда, я плюхаюсь на край роскошной кровати и снова принимаюсь гипнотизировать напряженным взглядом сейф. Его содержимое так близко и в то же время так недосягаемо! Прямо как та денежно-вещевая заначка в камере хранения, которую я готовила для импульсивного побега незадолго до столкновения с Нонной...

Воспоминание об этом приходит словно озарение.

Я застываю с колотящимся сердцем, сосредоточившись на нем, как утопающий при виде соломинки. Вот оно! Не понадобилось тогда — значит, пригодится сейчас.

Там есть необходимый минимум вещей для меня и ребенка... небольшая, но приличная сумма наличных... дешевый мобильник с новой сим-картой... Вот только с документами неувязочка.

Я сощуриваюсь, внимательно глядя на сейф.

Хм... а почему бы не взять его с собой?

Габариты у домашнего мини-сейфа небольшие, вес примерно килограммов двадцать... вполне себе поместится во вместительный рюкзак, который Князев купил для семейно-романтических выездов в туристический кемпинг. А проблему с его вскрытием я решу как-нибудь потом, когда окажусь подальше отсюда. В старом бабушкином доме, про который Князев ни сном, ни духом.

Да, да, да! Это самый короткий путь к свободе от тоталитарного и лживого семейства Князевых, в которое меня угораздило войти сослепу. Да уж, через розовые очки наивной влюбленной дурочки много чего не разглядишь на свою голову. Да что уж теперь об этом переживать... проехали уже!

Я порывисто вскакиваю, переполненная новой надеждой.

Рюкзак лежит там же, где и остальное неповседневное барахло. В дальнем шкафу гардеробной. Я вытаскиваю его на свет, прикидывая размеры, потом иду примерять к габаритам сейфа и удовлетворенно киваю. Глазомер не подвел!

Теперь надо потихоньку собрать вещи и сочинить для мужа достаточно доходчивую объяснительную в записке, чтобы он понимал — со мной и сыном всë в порядке,иначе с него станется на волне стресса допустить версию с похищением или несчастным случаем...

А я не настолько ненавижу его, чтобы мучить подобного рода бесчеловечной неизвестностью.

Спускаю рюкзак в прихожую не без труда и с шумным выдохом разгибаюсь. Поясница слегка ноет. Позади раздается шорох неторопливых шагов.

— Ты чем это с утра пораньше занимаешься, Дарья? — укоризненно интересуется Ада Адамовна в черном шелковом халате до пят. — Бросила моего внука без присмотра! Что за мать ты такая?

— Он спит, — спокойно говорю я и обхожу свекровь по дуге, чтобы вернуться в детскую.

Но не успеваю сделать и нескольких шагов, как слышу вжик молнии, и оглядываюсь. Блин, ну что за пронырливая женщина!

Ада Адамовна активно шебуршит в оставленном мной рюкзаке без малейшего стеснения и при виде маленького металлического сейфа внутри потрясенно ахает:

— Это еще что такое? Бессовестная! Ты решила обчистить Владана перед разводом?!

Я закатываю глаза.

— Вообще-то там мои документы. Хотела подать заявление на развод, а Влад их спрятал. Он вам пароль случайно новый не сообщил?

— Нет, — моргает свекровь, подозрительно хмурясь. — Так, значит, он против?

— Еще как.

— Ну и бестолковая же ты, Дарья! Даже развестись нормально не можешь. Зря, ой, зря Владан на тебе женился... Нет, ему точно нужна более умная и не такая бесцветная жена, с сильным характером. Например, такая как Марочка! — Ада Адамовна раздраженно упирает руки в бока и решительно заявляет: — В любом случае имей в виду, что мой внук Вольдемар после развода будет жить здесь! Я не допущу, чтобы моя кровь воспитывалась в нищете!

Я резко выпрямляюсь. В груди начинает припекать от гнева, словно огнём.

— Нет, Ада Адамовна! Мой ребенок останется со мной. А о нищете не переживайте. Уверена, что алименты для него назначат приличные, чтобы он ни в чем не нуждался. И, к вашему сведению, моего сына зовут Вася, а не Вольдемар.

— Это звучит отвратительно по-деревенски! — фыркает свекровь. — Ничего, я сумею убедить Владана, что его наследник достоин более благородного имени.

— Не собираюсь это даже слушать, — стискиваю зубы и отворачиваюсь, чтобы уйти.

Однако она вдруг бросает мне в спину:

— Не будь такой самонадеянной, Дарья! Ведь я пока что разговариваю с тобой по-хорошему... Уверена, что хочешь по-плохому?

Я в настороженном недоумении притормаживаю.

— Не понимаю, о чем вы?

— Разводиться с Владаном ты будешь на моих условиях, деточка, — вкрадчиво заявляет Ада Адамовна. — Иначе вполне в моих силах устроить так, что ребенка у тебя заберут и ты еще долго его не увидишь. Ведь ты столько всего перенесла, Дашенька! Черепно-мозговая травма... краткая амнезия... наверняка один мой знакомый и очень уважаемый врач у тебя и послеродовую депрессию диагностирует. Бедная девочка! — она с фальшивым сочувствием цокает языком и качает головой. — Неудивительно, что у тебя начались проблемы с головой! Думаю, ты можешь быть опасна для жизни собственного ребенка. Возможно, тебе стоит пройти обследование в надежной частной лечебнице...

— Ада Адамовна, — выдавливаю я в ужасе, — вы с ума сошли?

— Это по тебе психушка скоро заплачет! — резко повышает голос свекровь. — Если ты не научишься слушать и выполнять то, что тебе умные люди говорят.

Смотрю на эту величественную шикарную женщину в шелковом халате с таким чувством, будто вижу ее впервые. Это до какой же степени цинизма и морального уродства надо дойти, чтобы начать шантажировать маленьким ребенком жену собственного сына?! Просто уму непостижимо...

— Знаете, я просто в шоке, — честно говорю ей. — По-моему, вам самой лечиться надо.

Она вспыхивает красными пятнами и открывает рот, но в этот момент мой проснувшийся малыш в детской издает требовательный вопль мамопризыва.

Только спустя пять минут, когда я сижу с ним на руках и с грустной нежностью смотрю на сосредоточенно-причмокивающее маленькое личико, потрясение меня отпускает. Но взамен, увы, приходят слëзы. Они наворачиваются на глаза сами собой, туманят зрение и стекают по щекам теплыми струйками. Дышу прерывисто, стараясь не потревожить процесс кормления и мысленно считаю — сначала до десяти, потом до ста...

Одна слезинка всë-таки падает на пухлую щечку моего сына, но он только непонимающе моргает и продолжает жадно пить грудное молоко. Слишком проголодался.

— Ничего, Васенька... — шепчу ему, улыбаясь и шмыгая потекшим носом. — Ничего, мой Василëк! Скоро мы с тобой уйдем из этого дурдома. Будем жить, как нормальные люди, мирно и дружно...

Наевшись, он снова засыпает. И как только младенцы умудряются столько спать? Удивительная работа растущего организма.

Несколько минут стою над кроваткой, прислушиваясь к его тихому дыханию. Потом быстро набираю номер своей новообретенной бабушки.

— Здравствуй, Дашенька, ну как ты?

— Люся... — к горлу подкатывает ком, но я его сглатываю и поправляю сама себя: — Бабушка... пожалуйста, приходи как можно скорее. Мне очень нужна твоя помощь!

Звонок во входную дверь раздается уже спустя четверть часа. Я торопливо спускаюсь в гостиную и слышу, как свекровь настойчиво бубнит кому-то по телефону:

— ...девочке просто необходима помощь, уважаемый Вениамин Павлович! Приезжайте поскорее... Какое еще разрешение на осмотр? Она не в себе, понимаете? Такая агрессивная стала! Только сегодня утром чуть не выбросила моего беспомощного внука в окно, понимаете? Еле остановила. Я в ужасе, просто в ужасе... Да-да, ооочень вас жду!