Просмотренные до рассвета

Глава 12

Гермиона видела его год назад. Он стоял у дверей министерства и курил, Драко Малфой — одноклассник, их с Гарри и Роном школьный враг и Пожиратель смерти.

Год назад он приснился ей в первый раз. Во сне они были женаты, и она его любила.

И все бы ничего, но просыпаясь по утрам, Гермиона забывала сон, а свои чувства забыть не могла.

Когда он только начал ей сниться, Гермиона не вспоминала сон. Но потом, когда Драко стал сниться ей снова и снова, она лежала утром в постели, перебирала в голове подробности сна, придумывала продолжение, пока ее фантазии не стали воплощаться в реальность. Пока ее не засосало так, что она стала задыхаться. И вот Малфой из неприятного одноклассника превратился в мужчину, от одной мысли о котором у нее дрожали колени и по телу шли мурашки.

А потом выяснилось, что ее сон был реальностью. Или реальность была сном? Что, в общем-то, уже неважно. Панси так сильно хотела поменять свою жизнь и жизнь Малфоя, что ей это почти удалось, пусть не без помощи других людей. Жаль, Панси не знает, что в той реальности будет не с ним, а с Тео.

Сейчас Драко лежал на кровати под заклятием медленной смерти, которое Панси послала в него. Вокруг него дрожала аура чужой ненависти, боли и несбывшихся надежд. Заклятие медленной смерти — мерзкая штука — сказанное от души убивает почти наверняка.

— Драко, — позвала Гермиона и приблизилась к нему.

Его состояние действовало и на нее. Гермиона сама будто находилась где-то в забытьи и медленно умирала. Связь между ними пульсировала, то прерываясь, то восстанавливаясь снова, в такт дыханию Драко.

В другой реальности Гермиона была колдомедиком, как и мечтала всегда, и с заклинанием медленной смерти работала не раз. И там она знала контрзаклинания, которые могли помочь, хоть и не спасти. Если Драко во время битвы с ней смог воспользоваться заклинаниями, которые в этой реальности не знал, то у нее тоже могло получиться сейчас.

Гермиона навела палочку на Драко с намерением произнести контрзаклинание. Она забыла о времени, настраиваясь на память о той, другой, жизни. Наконец, палочка откликнулась. Вырвался луч, наполняя Драко сияющим светом.

Гермиона вложила в контрзаклинание всю свою любовь, наверное, поэтому оно получилось сильнее, чем она ожидала. Драко, кажется, вздохнул. Или Гермиона просто слишком сильно этого хотела. Он не очнулся, но аура ненависти и разрушения вокруг него стала разреженной, не такой плотной. Гермиона, почувствовав внезапное облегчение, вздохнула сама. А на губах появилась улыбка. Она улыбалась непонятно чему. Возможно, тому что, хоть они и были заперты где-то в Ирландии, они все еще были живы. А раз так, то еще не все потеряно.

Ресницы Драко трепетали, как будто он спал и видел сон.

Интересно, в его сне была она? Впрочем, неважно. Главное, чтобы он очнулся, а там уже неважно, с кем он будет. Гермиона взяла его руку, холодную, чуть подрагивающую во сне.

— Нас скоро найдут, — сказала она. — Держись. Нас обязательно найдут.

Она поднесла его руку к губам и поцеловала.

— Мы никогда с тобой не разговаривали по душам. Между нами всегда стояло что-то. Сначала наше положение в обществе. Твой характер. И мой тоже, как ни крути… Вряд ли мы когда-нибудь смогли бы быть вместе, но раз уж так получилось… и мы теперь связаны… Я не знаю, какой ты человек. Я знаю тебя только в своем сне. А там тебе пришлось принимать другие решения, тренировать другие способности, общаться с другими людьми. Да и я там совсем другая. Здесь я ничего не боюсь потерять. Там я боялась потерять тебя. А когда чего-то сильно боишься, это обязательно случается, не так ли?

Гермиона положила голову ему на грудь.

— Знаешь, Драко, ты должен очнуться… Тебя ждет Астория. Тебя ждет мама. Они любят тебя. И если это имеет хоть какое-то значение… — Слезы текли ему на рубашку. — …я тоже тебя люблю.

По стенам прошла вибрация. Комната дрогнула. Ритуал, который проводили Пожиратели, наверное, уже закончился, а это значило, что скоро она окажется в темной комнате, где ее оставил Нотт. Гермиона обнаружила вдруг, что стоит в потоке времени.

Впереди сияло множество дорог, одни едва заметные — только возможности, и две очень яркие, которые почти сравнялись по насыщенности. Гермиона не понимала, зачем она тут, пока ей не пришло в голову заглянуть в поток, на котором она стояла сейчас.

Тут же все закружилось перед глазами, и она увидела себя, голова на груди Драко, и услышала собственный голос:

— …если это имеет хоть какое-то значение, я тоже тебя люблю.

Дверь комнаты распахнута, в дверях стоит Рон, и он тоже слышит ее слова. Его отталкивают Авроры, врываются в комнату. А Рон стоит, не двигаясь, и смотрит на нее с Малфоем.

Потом видит склонившихся над песком времени людей в масках Пожирателей и Гарри с аврорами. Она задается вопросом, как авроры оказались тут. И поток времени перебрасывает ее в будущее в Нору, где Гарри рассказывает, что они давно следили за Ноттом, рассказывает про то, что все это время держал связь с Малфоем, а потом тот внезапно исчез. К тому времени у них уже был приказ на обыск компании Нотта в Ирландии. И если бы Гермиона не исчезла на глазах у Рона, то авроры устроили бы облаву только наутро, а к тому времени ритуал бы уже завершился, и этого мира бы не было.

— Все сложилось наилучшим образом, — говорит Гарри. Но Гермиона понимает, что нет. Рон сидит на другом конце комнаты и не смотрит на нее.

«А как же Драко? Что с ним?» — спрашивает Гермиона.

В хранилище министерства на полках стоят ряды баночек с сердцем мантикоры. Видимо, никто не поддерживал чары в баночках, потому что только одно сердце продолжает биться. Все остальные не годятся, чтобы варить из них зелье, потому что в них нет жизни. Раз уж они никому не нужны, и это последнее сердце тоже скоро остановится… Гермиона берет баночку.

Астория ждет ее в том самом кабинете в Малфой мэноре, где они уже встречались. Но теперь на столе стоят пузырьки, колбочки, а из котелка идет пар. Всю ночь Гермиона разбирает записи Драко, пока Астория готовит компоненты. Зелье варит Астория, хотя они обе: одна в реальности, другая в своем сне — видели, как это делал Драко. Гермиона подает компоненты. И наконец протягивает последний — сердце мантикоры. Когда оно опускается в котелок, смесь становится красного цвета и начинает пульсировать, как само сердце. Астория разливает готовое зелье в пузырьки. Они аппарируют в Мунго.

Пригодились связи Гермионы, чтобы их пропустили в неурочный час. Вдвоем они входят в палату, где лежит Драко. Гермиона остается стоять у двери. Астория вливает зелье Драко в рот. Сначала ничего не происходит. Драко так же лежит без сознания, безжизненный и бледный. Но вскоре на его лице появляются краски, и его грудь начинает вздыматься ровно, словно он просто спит. Астория, которая не спала несколько ночей кряду, выглядит бледнее и хуже, чем он.

— Драко, — шепчет Астория, глотая слезы и улыбаясь.

Он не открывает глаза, но Гермиона видит, как его рука дергается. Астория ловит ее. И Драко сжимает ее пальцы.

Гермиона неслышно уходит.

Ее перебрасывает в ее кабинет в министерстве. Она сидит в кресле. Драко стоит напротив.

— Я пришел поблагодарить тебя, — говорит он. — Астория рассказала, что ты нашла недостающий компонент для зелья.

Гермиона кивает:

— Сердце мантикоры, а рецепт зелья был у тебя в Малфой мэноре, — отвечает она и быстро добавляет, потому что чувствует себя ужасно неловко: — Это отличное зелье. Поздравляю.

Драко молчит.

— Я знаю, что Рон бросил тебя из-за слухов, которые ходят о нас. Хочешь я с ним поговорю? — спрашивает он наконец.

— Нет. Рон ненавидит тебя. Он не станет тебя слушать.

— Ясно. А ты показывала ему свои мысли?

— Нет, Драко, — отвечает она и добавляет мысленно: — Я не могу показать Рону мои мысли. Я изменяла ему с тобой все это время. В душе.

Драко снова молчит, а потом говорит:

— Астория беременна. Мы узнали вчера. Третий месяц.

— А как же её проклятие?

— Мы решили оставить ребенка.

— Я рада за вас, — действительно рада. Он заслужил быть счастливым. Астория тоже.

А потом наступает тот неприятный момент, когда разговор уже закончен, а разойтись не позволяет вежливость.

— Кофе, Драко?

— Благодарю. Но у меня назначена встреча. Здесь в министерстве. По поводу зелий.

— Да, я слышала. Министерство хочет сотрудничать с тобой. Поздравляю.

— Спасибо. Ну… До встречи.

— Удачи.

Та линия, которая их соединяла, погасла, ещё когда он лежал в Мунго. Пока они с Асторией варили для него зелье, он находился в состоянии клинической смерти, как сказали бы магловские врачи. Линия света больше не связывает их, но чувства Гермионы никуда не делись. С ними просто придется смириться.

Что ж… Ей тридцать семь, ее бросил муж, но у нее есть работа, не то, о чем она мечтала, но и не самый плохой вариант. А ещё она безнадежно влюблена в бывшего одноклассника, у которого скоро родится ребенок.

— Я могу что-то сделать для тебя? Хочешь, я всё-таки поговорю с Роном?

— Нет. Не стоит. Но… спасибо за предложение.

Ее снова тянет в будущее.

Гермиона редко брала в руки детей. Но Скорпиус плачет, а эльф-няня где-то пропадает. Нарцисса, которая пригласила Гермиону в Малфой мэнор, тоже куда-то ушла. Нарцисса рассказала про смерть Астории из-за родового проклятия и про их жизнь в мэноре.

Гермиона вынимает ребенка из кроватки. Ужасно боится уронить его или как-то повредить ему. Малыш продолжает плакать. Она прижимает его к груди. Он двигает головкой, ищет грудь. Сердце разрывают чувства: жалость, желание помочь и любовь, такая глубокая, которую Гермиона никогда не испытывала прежде. В гостиной появляется Драко с бутылочкой с молоком. Любовь к малышу становится больше. Она бьется в сердце белой линией, которая, оказывается, никогда не исчезала.

— Можно я? — говорит Гермиона, беря бутылочку.

А потом они идут по берегу моря и она слышит:

— Мама!

Ее зовет Скорпиус. Он называет ее мамой. Следом идет Драко. Гермионе тяжело идти. Если бы она знала, что в сорок лет будет так тяжело переносить беременность, то родила бы в девятнадцать.

Поток времени, где был Малфой, Астория, бал выпускников, платье с созвездиями, поцелуй в ее кабинете, заклятие медленной смерти, спасение Малфоя и гибель Астории, и они с Драко с малышом на руках начал терять яркость и растворяться.

Но течение времени не отпускало. У Гермионы было очень яркое чувство, что все зависит от нее. Ей нужно только принять решение. Перед ней стоял выбор: вернуться туда, где было министерство, Рон и Астория, либо же отправиться туда, где был Волдеморт и она с Драко.

Встречаться с Роном, чтобы доказать себе, что она не хуже Лаванды Браун, изначально было неправильным. Поэтому выбрать этот путь она не могла. Оставался второй. И если быть честной с самой собой, в существовании новой реальности виновата не только Панси и Пожиратели.

Гермиона сама хотела такую жизнь.

Но пожертвовать жизнями друзей и целым миром ради того, чтобы быть с ним, она тоже не могла.

И раз уж она стояла в потоке времени, где то и дело вспыхивали и исчезали возможности. Где можно путешествовать вперед и назад. Где нет никаких ограничений. И раз уж они с Драко есть начало этой истории, то она больше не будет пешкой. Она примет собственное решение.

Время замерло. Драко все так же был без сознания. Но теперь казалось, что комната, в которой они находились, где-то далеко-далеко среди множества других линий. Вокруг вспыхивали, кружили картинки событий, которые никогда не происходили или которым только суждено произойти. Или то были только возможности — еще не случившиеся или уже упущенные навсегда.

Гермиона увидела себя, сидящую на столе в своем кабинете в министерстве. И Драко. Он расстегивает ширинку. Гермиона подается к нему, и он входит в нее. Она цепляется за него, стонет. Но сейчас она не жалеет, что это никогда не случилось. Ведь потом ей бы пришлось жить с собственной совестью.

Переводит взгляд на другую картинку и снова видит себя. Она в подвале мэнора. Но в этот раз сидит, прислонившись к холодной стене. А потом в подвал входит Драко. Она вдавливается в стену от страха.

— Тебя переведут наверх. Будешь помогать эльфам, — говорит он, хмурясь. И в его голосе не слышно ничего хорошего. — Только попробуй что-нибудь выкинуть.

Ее переносит на поляну с цветущими колокольчиками, и Драко целует ее. Не так, как она привыкла, не так, как ей нравится, чтобы он ее целовал. Но сейчас ей все равно. Она тянет к нему руки, чтобы обнять его. Тянется к нему. Но Драко исчезает. Это просто одна из линий жизни, которая с ними не случилась.

Видит другую картинку. Незнакомый город, грязно, душно, очень жарко. Она стоит босиком в красивом платье и плачет. Опять плачет из-за Драко Малфоя. А потом видит, как танцует, прижавшись к его груди щекой. Ей так хочется задержаться в этом видении подольше, но и оно тает и исчезает.

Смотрит на другую картинку. Здесь они в школе: запускают воздушного змея. Но вместо себя видит Асторию. Она под оборотным. И эта линия жизни растворяется, исчезает.

Наконец, находит картинку, которая кажется очень знакомой. Она идет с Драко по берегу моря. И эта картинка манит ее все больше. Она не исчезает.

А затем Гермиону трясет.

— Гермиона, — слышит она. — Гермиона!

Ее слепил яркий свет. Она отключилась в темной комнате, а теперь снова пришла в сознание. Ступефай, который наложил на нее Нотт, больше не держал, но Гермиона все равно едва могла пошевелиться.

Дверь кабинета была распахнута, и там стоял Драко, а за его спиной Нотт и, кажется, Крэбб и Гойл с поднятыми палочками.

— Какого хрена! — заорал Драко. — Что тут делает моя жена?

— Малфой, ты должен завершить ритуал, — сказал Нотт.

Драко бросился к ней. В него полетели заклинания. Он поставил щит. Ответил заклятиями. Раздался вопль. Драко подхватил ее, увернулся от заклинаний. Снова ответил чередой заклятий. Его щит схлопнулся. Драко закрыл Гермиону собой. А потом начал падать. Гермиона не удержалась на ногах. Драко упал рядом. Она ударилась лбом о что-то твердое. Боль и гул в голове, глаза заливало чем-то теплым.

Она вытерла глаза и увидела, что дверь кабинета закрылась.

Драко лежал у маховика времени. С буквы «М» стекала кровь, это об нее она ударилась лбом. Драко хрипел. Он хрипел, как… как тот волшебник из ее сна. Заклинание удушения. Одной рукой Гермиона обняла Драко, другой уперлась в маховик. Это все, на что хватило ее сил.

Песок времени, который обычно был темным и недвижимым, сейчас мерцал. В нем крутились призрачные линии жизни, двигались фигурки, смеялись и плакали, проживая свои призрачные жизни. Одна картинка показалась очень знакомой. Шум волн. Море. Ярко светит солнце. Они гуляют с Драко, смеются. Гермиона сконцентрировалась на картинке. Она смотрела на себя и Драко в песке времени, пока не потеряла сознание.