Просмотренные до рассвета

Глава 2

Перед Гермионой раскинулся старинный замок с высокими башнями, такой огромный, что, чтобы рассмотреть его полностью, надо подняться в небо. Ее школа. Здесь она пережила свои самые захватывающие и опасные приключения. Здесь нашла друзей. Здесь встретила любимого человека. Здесь сражалась на стороне светлых сил. Ветер кружил в прохладном ночном воздухе опавшие листья, и Гермиона еще чуть-чуть и чувствовала бы себя той самой девочкой, которая, задрав голову так же, как и сейчас, смотрела на этот замок впервые.

В Большом зале зачарованный потолок все так же показывал небо, светильники на стенах в виде птичьих голов извергали огонь и так же плыли над головой тысячи зажженных свеч, как когда она была школьницей.

У входа стояла компания слизеринцев, а за нею Гермиона увидела Джинни и Рона, которые зашли в Большой зал раньше нее.

Теодор Нотт поздоровался, не отрываясь от беседы. Нотт был таким же скользким и тщеславным, как в школе. Он мог заговорить с ней в министерстве, мог быть очень вежливым и щедрым… когда ему было что-то нужно. Его жена Панси Паркинсон демонстративно отвернулась. Панси никогда с ней не здоровалась. Гермиона знала, что она запрещала, чтобы ее дети дружили в школе с детьми Джинни и Гарри. Джинни, впрочем, делала то же самое. Забини растянул губы в улыбке и поздоровался. Гойл процедил приветствие. Гойл был так же туп, но, как его отец, умел делать деньги.

Она прошла мимо них, а затем увидела Малфоя. Он держал за руку худую невысокую женщину. Астория Гринграсс. Его жена. Гермиона остановилась и уставилась на них. Он не выглядел, как Малфой из ее сна. Он был одет в черный костюм, над которыми так любил потешаться Рон, который никогда не вылезал из джинс и фланелевых рубашек. Астория была в темном платье. Астория увидела ее и улыбнулась.

Малфой оглядел ее с ног до головы. Когда Гермиона просила секретаршу купить ей платье, то указала, что платье должно быть особенным. Платье действительно было особенным: двухслойное кремового цвета, внутренняя часть из шелка, верхняя часть — тонкая сетка, расшитая в беспорядке стеклярусом и стразами разного размера. Было уже поздно искать ему замену. И Гермиона пошла на встречу выпускников так: вся сверкая стразами. Кто бы мог подумать, что именно Малфой станет ее разглядывать.

Он сухо поздоровался и отвернулся. Гермиону пронзило чувство, что он ведет себя так специально. Она поздоровалась в ответ, отвернулась и пошла к гриффиндорцам. Но когда она шла мимо Малфоя, ее охватило надрывное тянущее чувство. Ноги стали как ватные, идти стало невероятно трудно, ощущая его буквально в шаге от себя. Наконец, Малфой остался позади, но ее чувство стало лишь сильнее.

Все только и говорили, что об убитом волшебнике, который оказался оправданным Пожирателем. Ей в сотый раз пришлось рассказать, как она нашла его в парке. Но когда она говорила с друзьями, все ее внимание обращалось на слизеринскую сторону, туда, где стоял Драко Малфой. В нем было что-то, что притягивало взгляд. На него обращали внимание все женщины в зале, не только она. Его губы изгибались в ту самую усмешку. Он носил свой слизеринский перстень. И его глаза были того же стального цвета, переходящего в голубой. Эти глаза встретились с ее, когда она в очередной раз сверлила его взглядом. Она отвернулась.

Наконец, выступила с речью директор школы Минерва Макгонагалл. Затем пригласили ее. Гермиона взошла на помост, где раньше обращался с речью профессор Дамблдор, а теперь Макгонагалл, и вот сегодня эта честь выпала ей. Сунула руку в сумочку, но не нашла пергамент с речью. Она забыла его дома!

— Добрый вечер. — Она обвела толпу глазами, вспоминая, что обычно говорят в таких случаях. — Меня зовут Гермиона Грейнджер.

Раздались аплодисменты.

— Все мы прошли долгий путь. Девятнадцать лет, наполненных радостью победы. — Гермиона сделала паузу, всматриваясь в знакомые лица. — Все мы очень изменились и… — Взгляд упал на Малфоя. Он стоял рядом с женой. — И…

Перед глазами возник умирающий волшебник в парке.

— И…

Малфой повернулся к жене, что-то ей прошептал. Затем поднял на Гермиону взгляд.

— И я. Хочу. Сказать. Сказать… не… не всегда то, что мы хотим сердцем, совпадает с тем, что считают правильным и хорошим другие люди, — проговорила она на одном дыхании. Малфой продолжал смотреть на нее. — Прошло девятнадцать лет после школы, но, возможно, у нас еще есть время что-то исправить.

Раздались жидкие аплодисменты. Гермиона поймала удивленный взгляд Макгонагалл. Что она несет?

— Неплохая… импровизация, — сказал Гарри, когда она отошла от микрофона.

— А где еда? — спросил Рон. — Недавно тут проходил эльф с подносом.

— Как тебе моя речь?

— Раньше у тебя были речи получше, — ответил Рон. — Смотри, вон там он! Как всегда, слизеринцам первым принес жаркое, — проворчал он, исчезая.

Ну почему она забыла чертову речь! Никто не обязан выслушивать ее душевные излияния. В конце концов, это она выбрала карьеру бюрократа, выбрала привычного и понятного Рона, выбрала все это вместо того, что ей хотелось на самом деле. И пока к ней не подошел еще кто-нибудь, она вышла из большого зала и направилась во внутренний двор.

Во дворе было прохладно и тихо, только ветер шелестел пожелтевшими листьями плюща, тянущегося по каменным аркам. В полутьме она заметила человека в черном. Его светлые волосы были растрепаны, и ветер доносил до нее запах сигареты, которую он курил. Драко Малфой.

— Хорошая речь, Грейнджер.

— Это было ужасно.

Малфой пожал плечами.

— Так что бы хотела изменить в своей жизни самая умная ведьма столетия? — спросил он.

— У тебя не бывает чувства, что жизнь тебе чего-то недодала?

Малфой посмотрел на нее внимательно.

— Мне кажется, тебе-то жизнь дала достаточно, — сказал он. — Ты куришь?

— Нет.

— Молодец.

— Сигареты убивают.

— Ты считаешь, что мне недолго осталось? — Он встретился с ней глазами.

— Вчера я нашла в парке умирающего волшебника.

— Я в курсе.

Если бы она была колдомедиком, возможно, она могла бы помочь тому человеку.

Малфой перевел взгляд на ночное небо, и на этом их разговор, казалось, закончился. Гермиона собиралась уйти, но почему-то продолжала стоять с ним рядом. Малфой уже докурил, но он тоже не уходил. Он казался таким знакомым и близким, будто они прожили вместе целую жизнь. Гермиона чуть было не призналась ему, что видит его во сне, но подробности сна стали всплывать перед глазами, и она засмущалась. Он мог решить, что она влюблена в него со школы. А это было не так.

Она продолжала жадно всматриваться в него, думая, что он занят рассматриванием старинного фонтана в центре двора, а ее волнение росло. Она вспомнила, как ждала его в гостиной Малфой мэнора во сне.

— На твоем платье вышиты созвездия, — сказал вдруг Малфой. — Вот эта большая стекляшка — это Альдебаран, а у левой груди — созведие Дракона.

— О… А я думала…

— Так о чем ты хотела поговорить, Грейнджер?

Разве она хотела с ним говорить? Гермиона посмотрела на его лицо. На эти губы. Она чувствовала, как если бы это было реальностью, как он целует ее. В теле разлились жар и волнение. Малфой нахмурился, в его глазах вспыхнуло что-то. Он дернулся. Оглядел ее.

— Раз тебе нечего сказать. — Он развернулся и быстрым шагом пошел в замок.

Это было невыносимо. Располневший, усталый Драко Малфой, а она думала о нем так, будто была влюблена в него со школы. Она бы заперлась с ним где-нибудь, если бы он только предложил. Как она могла так думать? Он женат! Она сама замужем!

Вернувшись в замок, Гермиона направилась в туалет; там открыла кран с холодной водой. Она ополаскивала лицо снова и снова, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Если бы в этот раз в туалет влетел тролль, она бы не удивилась, — всё к этому шло.

— Гермиона, ты в порядке? — В туалет вошла Джинни.

— В полном. — Не могла же она рассказать, что только что произошло.

— Видела, как на тебя смотрит Малфой? — хихикнула Джинни, поправляя помаду. — Слизеринский принц снизошел до маглорождённой волшебницы через девятнадцать лет после школы.

— Не видела.

— Вы с Асторией чем-то похожи.

— Тем что мы обе женщины?

— Невысокая худая шатенка с темными большими глазами. У него явно есть сексуальный типаж.

— Я никогда ему не нравилась, — ответила Гермиона, но внутри поднялась волна возбуждения от одной мысли, что она действительно могла бы ему нравиться.

Джинни что-то говорила о закусках, которые приготовили домовые эльфы, Гермиона слушала вполуха, мыслями находясь с Малфоем во дворе.

— У него красивые руки.

— У кого?

Она сказала это вслух?

— У кого? — повторила Джинни.

— Ни у кого. Пойдем.

Когда они вернулись в большой зал, все взгляды повернулись в их сторону, и она поняла почему. В середине зала стоял Рон и, судя по его виду, пока ее не было, он успел набраться. Гермиона скорее бросилась к нему, зная, что чуть что, он лез в драку. А пьяный тем более.

— Бывший Пожиратель Смерти заявился в Хогвартс как ни в чем не бывало, — говорил Рон.

Напротив него стоял Малфой, а за его спиной Астория.

— Трусливый хорек, что, боишься ответить? Папочка тебе больше не поможет.

— Меня пригласили сегодня так же, как и тебя, — ответил Малфой.

Рон побагровел. Он поднял ногу — и Гермиона вспомнила, как он пнул Малфоя, когда находился под мантией-невидимкой в день битвы за Хогвартс.

— Рон идём. — Она потянула его за рубашку.

— Буду еще пачкаться о чистокровное дерьмо, — выплюнул он, опуская ногу. — Что, Малфой, твоя чистокровная жена даже детей не может иметь. — Рон и не думал идти, как она ни тянула.

Малфой выглядел совершенно спокойным. Его взгляд скользнул на нее, и она быстро отвела глаза.

— Уизли, — сказал Малфой, — лучше пригласи свою жену танцевать.

— Ты мне будешь указывать, что мне делать с женой… — рявкнул Рон.

— Рон, я, правда, хочу потанцевать… — проговорила Гермиона.

Рон отпихнул ее и выхватил палочку. Малфой выхватил свою.

— Пожалуйста, Рон, — просила она, видя, как вокруг них собираются люди.

Ей пришлось достать палочку и встать перед Роном напротив Малфоя, чтобы они не натворили глупостей.

— Магическая битва, — прозвучало в толпе.

— Давайте, как в школе, — кто-то говорил, она не видела лиц, глядя на Малфоя. — Грейнджер против Малфоя.

Раздался одобрительный гул толпы.

— Надери Малфою задницу, Грейнджер.

— Давай, Миона, покажи хорьку, где его место, — сказал Рон, — или я сам его прокляну.

— Рон, хватит, — прошептала она.

Но Рон толкнул ее к Малфою.

— Я не дерусь с женщинами, — сказал Малфой.

— Это потому что ты не способен ее победить, — к ним протиснулся Финниган. — Потому что ты трус…

Неужели Малфой купится на это?

— Пусть так, — сказал он, отводя руку с палочкой.

И в этот мгновение в нее полетело с его стороны Дантисимус. Уже потом, вспоминая этот момент, она поняла, что проклятие кинул в нее не Малфой, а кто-то из толпы, но, наученное войной, ее тело отреагировало моментально. В Малфоя полетело Остолбеней. Он тут же выставил Протего. Ее поразило то, каким четким отработанным движением он это сделал.

— Грейнджер! — кричала толпа, расступаясь.

— Конфундус, — бросила она в Драко.

Он увернулся, и в нее полетел Остолбеней, который она тут же отразила.

— Инкарцеро, — кинула она, желая скорее завершить битву, в которую их втянули.

В нее полетел еще один Остолбеней.

Она должна была попасть в него еще первым заклинанием! Что с ней не так? Не мог же Малфой вдруг ни с того ни с сего стать сильным магом? Тем более сильнее ее.

— Инкарцеро!

— Конфундус.

Почему так? Чертов Малфой…

“Левикорпус!”

Мощное невербальное заклинание подвешивания вверх ногами почти коснулась Малфоя, но он увернулся. Его скорость и владение собой ошеломляло. Такую реакцию она видела у Гарри и у других Авровов, но у них были годы тренировок.

— Левикорпус! Остолбеней! Депульсо! — Она не видела Малфоя, кидая в него заклинания без разбора. — Эксп…

Ее Экспеллиармус замер на букве “п”, как и все ее тело, парализованное точным и жестким невидимым заклинанием. Вторым заклинанием ее снесло с ног, а третье должно было вонзиться прямо в сердце и разорвать его. Все это она ощутила в какие-то доли секунды. Малфой при этом не произнес ни слова. Падая, она увидела ужас на его лице. Его рука с палочкой дрогнула. И за мгновение до того, как ее поразило третье заклинание, ее силой метнуло вбок. Перед глазами мелькнула стена, а затем, опаляя жаром, сбоку хлынул огонь — заклятие Малфоя попало в лампу в виде птичьей головы и разнесло ее в клочья.

Гермиона отпрянула от огня. Она снова чувствовала свое тело и на автомате метнула в Малфоя мощное Депульсо. Он так же стоял напротив нее, бледный, и даже не поднял Протего. Отбрасывающее заклинание подняло его в воздух и метнуло на дубовый стол. Стол процарапал пол, отъезжая назад. Малфой ударился и отлетел на пол.

Послышался довольный рев:

— Грейнджер! Грейнджер победила!

В груди запульсировала сильная боль. Гермиона бросилась к стонущему Малфою, чувствуя, что его страдание и есть причина ее боли. Но к физической боли прибавилась другая, глубоко в душе, когда она увидела, что над ним уже склонилась Астория, его жена. Она водила над ним палочкой, что-то шептала, нежно придерживала его спину, когда он садился.

Гермиона поймала на себе ненавидящий взгляд Панси.

— Я знаю, ты не специально. — К ней подошла Луна. — В школе постоянно кто-то ссорился, вот и вы с Драко поссорились.

— Грейнджер, зачем надо было унижать его так? — сказала Панси, подвинув Луну.

Малфой между тем поднялся на ноги. Гермиона подошла к нему.

— Драко, ты в порядке?

— Поздравляю, Грейнджер, — сказал он. — Ты победила.

Она хотела было отвести его в сторону, чтобы спросить, что это было, но к ней уже подошли Гарри и Рон. Снова полилась музыка. Толпа стала расходиться.

— Хорошо ты уделала хорька, — сказал Рон.

— Ты видел, какие заклинания он в меня послал? — спросила она.

— Остолбеней.

— Я про другие.

— Ничего не видел.

— Гарри, а ты?

— Он чем-то невербально кинул тебя на стену. Даже лампа разбилась, — сказал Гарри. — Но ты быстро среагировала и оглушила его.

— И все?

— Все.

Неужели боевые заклинания она придумала?

Рон без всякого желания обнял ее за талию и повел танцевать. Танцуя, он продолжил жаловаться на хорька, на мерзких слизеринцев и на ужасное шампанское, от которого у него завтра разболится голова.

Малфой тоже пригласил жену танцевать. Он повернулся к ней и что-то тихо ей сказал. Астория ответила. Ладонь Астории была худой и сухой, совсем некрасивой, а Малфой держал ее так, словно она была какой-то драгоценностью.

Рон продолжал жаловаться. Гермиона смотрела на Малфоя. Малфой был красив. Красив с морщинами на лбу, с бардаком на голове, красив, как всегда, красив, как в ее сне, где он принадлежал только ей.

Комментарий к Глава 2

Давненько я не писала экшн. Ещё со времен ЕЛВ, когда Гермиона пыталась украсть палочку на каминной полке.

Вообще если бы я давала название главам, то эту бы назвала Разорванное сердце, ну или Разбитое. Суть одна.