Просмотренные до рассвета

Глава 6

После работы Гермиона аппарировала домой. Шел дождь. В последний раз такая дождливая осень была несколько лет назад. Казалось, Гермиона вернулась в прошлое. В тот год она так же то и дело аппарировала, чтобы не промокнуть на улице.

Рон задерживался в магазине.

За окном шумел дождь. Убаюкивал.

А может, дело в чае, который она пила. Но Гермиона точно задремала. И видела во сне Драко. Она читала его досье, но запомнила только слово «окклюмент». Впрочем, ничего нового. Они постоянно чувствуют друг друга и знают мысли друг друга, благодаря сияющей нити в сердце, которая связала их. И именно способность Драко прятать свои мысли и эмоции делает их жизнь более или менее нормальной.

Во сне они спускались в лифте в Аврорате, и ей показалось, что они застряли. Но каким-то удивительным образом, как всегда бывает во сне, в лифте появилась вторая дверь, откуда они и вышли. Потом Драко пришел в ее кабинет в министерстве и показал ей свою метку.

Пока не село солнце, Гермиона вышла в парк. Чувство спокойствия, мягкого умиротворения разливалось здесь между кустами роз и гардений, которые она так любила. Последние два-три цветка гардении источали аромат, такой яркий во влажном воздухе. Жизнь соткана из мелочей. Гермиона отобрала несколько роз, чтобы поставить в вазу.

Драко все не возвращался. Он никогда не рассказывал ей о своих проблемах. Так было и на шестом курсе, когда он скрыл от нее задание Волдеморта. Во сне он скрывал, что у него появилась метка.

Что такого произошло год назад, когда ей впервые приснился этот сон?

Осень в прошлом году была очень теплой и солнечной, почти как в том сне, где Гермиона нашла убитого Пожирателя. Нарцисса и Люциус ушли к друзьям, а они с Драко ужинали в их гостиной, а не в столовой.

Гермиона с утра была не в духе, даже зла. Причин было много, все сейчас и не вспомнить: нельзя выходить без защитной мантии из поместья, друзья Драко хоть и общаются с ней, но считают ниже себя из-за ее происхождения, жестокий закон, по которому Драко не может иметь детей с маглорожденной. В общем, причин быть обиженной на жизнь было очень много. К тому же она опять вспомнила свою беременность и то, что ей пришлось прервать ее по приказу Волдеморта. Наверное, стоило сбежать тогда, а не подчиняться приказу. И все эти мысли ходили друг за другом. И настроение было хуже некуда.

Драко предложил прогуляться. Она что-то грубо ответила. Приближалась поздняя — холодная и темная — осень. Но какое ей тогда было дело до последнего теплого вечера!

— У меня не получилось, — сказал Драко.

— Что именно? — бросила она раздраженно.

— Сделать тебя счастливой.

Драко глядел в окно, хмурился, и нарастала ссора.

— Я счастлива, — сказала Гермиона через силу. — У меня все есть.

— Что же у тебя есть?

— Красивый дом, — начала она, — большой парк, розы, которые мы посадили с твоей мамой весной…

Драко поднял бровь.

— Мой муж, сердце мантикоры… — Да, сердце мантикоры — дорогой, очень дорогой и редкий, компонент; Гермиона никогда бы не смогла попросить Драко сварить зелье от заклятия медленной смерти, если бы они его не достали. Она продолжила через силу: — Библиотека, старинные книги, отличный секс…

Драко улыбнулся на этих словах.

Она перечислила еще много всего. Длинный список. И даже развеселилась. Мысли каким-то образом перестроились, и теперь она снова смотрела на солнце за окном, улыбалась и даже была не против прогуляться. Пока Драко не сказал:

— Но у нас нет детей.

Драко следовало жениться на чистокровной, не на ней. На той же Астории Гринграсс, с которой он в детстве был помолвлен.

— Я дал слово, что сделаю тебя счастливой.

Но как он мог сделать ее счастливой, когда служил злу? И они оба это понимали. Орден Феникса был давно уничтожен, но Драко, будучи Пожирателем, участвовал в карательных рейдах Волдеморта. Их ненавидело слишком много людей.

Она помнила тот разговор, потому что он был важным, он был особенным. В тот момент оба приняли для себя решение — одинаковое, конечно, ведь линия света, которая их связала во время бракосочетания, сделала их одним целым. Как они оба приняли решение, что теперь будут мужем и женой, и позволили магической линии соединить их сердца, так же они приняли для себя внутреннее решение, что сделают свою жизнь лучше.

Светило солнце, они мечтали о будущем, и Гермиона ужасно хотела ребенка и знала, что он у нее будет.

А в этом году постоянно льет дождь, и у нее случаются провалы памяти. А ребенка нет и не будет, по крайней мере, с Драко. И в этом мире.

Небо снова затягивалось тучами. На мантии уже блестели капли дождя. Гермиона вернулась в спальню, поставила цветы в вазу и переоделась к ужину в длинное платье теплого золотистого цвета, в котором чувствовала себя очень красивой.

Вскоре она ощутила, что Драко близко. Он был где-то рядом. Гермиона вскочила и бросилась к окну. Действительно, он появился на мокрой подъездной дорожке в вихре аппарации. Следом аппарировал Люциус. Люциус выглядел даже хуже, чем в последнее время, еще бледнее и истощеннее и как будто чем-то подавленный. Драко выглядел не лучше. А она ничего не чувствовала и не могла прочесть его мысли. Окклюменция! Зато он сразу почувствовал, что она смотрит на него. Поднял голову, и их взгляды встретились. Они с отцом зашли в дом, а Гермиона стала ждать.

Драко вошел в спальню, усталый и мрачный. Скинул мантию. Гермиона знала, что когда он в таком состоянии: взвинченный, разбитый и злой, у него лучше ничего не спрашивать.

— Распорядись, чтобы ужин принесли в комнату.

Обычно они ужинали в столовой с Нарциссой, Люциусом и друзьями семьи. Гермиона не стала спрашивать, почему сегодня они едят отдельно. Спросит, когда Драко отдохнет. Тогда он сам расскажет ей все.

— Тебе приготовить ванну с пеной?

— Было бы неплохо.

Гермиона налила ему в воду зелье с успокаивающим эффектом. Позвала Типпи. Тот принес ужин и зажёг огонь в камине. Когда Драко вышел из ванной, эльф уже сервировал столик в гостиной.

В камине трещал огонь, за окном шел дождь. Драко был рядом. На ужин была курица с шампиньонами и какими-то травками, на гарнир пюре, вроде обычная картошка, но божественно вкусно. Гермиона забыла обо всем, пока ела. И только когда Типпи принес десерт, а Драко расслабленно откинулся на спинку стула, спросила:

— Как прошел твой день?

— Отлично.

— Твой отец? Он в порядке?

— Ужинает с матерью. — Драко отложил приборы и посмотрел на нее. — Твоя память восстановилась?

— Почти полностью. Вспомнила, как мы ужинали тут год назад.

Гермиона призвала к себе дневник и дала его Драко:

— Почитай, если хочешь.

— Твои сны? — он взял тетрадку, пролистал ее.

— Там мы никогда не были женаты, а войну выиграл орден Феникса.

— Неужели?

— Да, там ты с Асторией.

Драко нахмурился. Одно-единственное движение, которое она едва уловила, — и он снова был совершенно спокоен. Гермиона вдруг ощутила острое и болезненное беспокойство. Драко вернулся сегодня утром, когда почувствовал, что она зашла в опасную комнату без защитной мантии. Она тоже могла почувствовать, когда ему что-то грозило. Но Драко был настолько мощным окклюментом, что легко мог скрывать от нее, когда был в опасности.

— На Астории Гринграсс, — уточнила она, чтобы посмотреть на его реакцию.

— Какой кошмар… — он улыбнулся, и у нее отлегло от сердца. Пробежался взглядом по записям и произнес: — Уизли вернулся в палатку. — Он неприязненно усмехнулся.

— Как там Нотт? — спросила Гермиона, чтобы не говорить о Роне.

— Как всегда, отлично.

— Вы снова объезжали драконов?

Драко раздумывал мгновение, всего мгновение, прежде чем ответить «да».

— Я совсем не чувствовала тебя сегодня.

Драконы, которых выводил Нотт, были разновидностью драконов, давно исчезнувших с лица земли. Никто не знал, откуда он их взял. Они были лишены интеллекта и жили исключительно инстинктами. Объезжать их было очень опасным делом. И это бы объяснило, почему Драко и Люциус вернулись в таком состоянии и почему Драко использовал окклюменцию, чтобы она лишний раз не волновалась за него.

— А Панси как?

Обычно они не упоминали Панси в разговоре.

— Понятия не имею, — сухо ответил Драко и продолжил листать тетрадь, давая понять, что разговор окончен.

Однажды в школе она застала Драко и Панси, заходящими в мужскую раздевалку. Все знали, что они там делали. Это было прямо перед уроком прорицаний, на котором Трелони поставила Гермиону вместе с ним. Именно на этом уроке они заговорили впервые. И чем дольше они общались, тем более привлекательным он ей казался. Пока их встречи не стали чем-то необходимым. Она вспомнила их вечера в Выручай-комнате, их ссоры и примирения, свой первый раз. Тогда ей казалось, что она может в любой момент порвать с ним отношения.

И порвала, когда он впустил Пожирателей в Хогвартс.

После она с Гарри и Роном искала Крестражи. Рон долго носил медальон Слизерина, а потом бросил их в той палатке. Он не мог простить ей связи с «мерзким хорьком». В лесу Дин она проснулась, увидев сон, что Гарри тонет. Побежала к озеру, бросилась в ледяную воду и смогла вытащить тонущего Гарри из воды. Гарри достал меч со дна озера и уничтожил медальон. Но ночью у нее началась лихорадка, и им пришлось задержаться. Тогда-то их и обнаружили егеря.

Гарри отвели к Волдеморту. И тогда все и закончилось. Точнее, с этого все и началось.

Она тогда лежала в подвале и ничего не знала. Не знала, что ее собирались отдать Сивому и его компании. И Драко пришел просить за нее к Волдеморту. Не знала, что Волдеморт согласился отдать ее ему, но с условием — Драко должен убить Гарри Поттера. И Драко сделал это.

— Почему ты не ушла, когда я предложил тебе сбежать? — спросил он, прочитав ее мысли.

Драко предложил сымитировать ее смерть и отправить в магловский мир, но она отказалась. Она отказалась оставить его. Она потеряла всех, кого любила — родителей, Гарри и Рона — и не могла потерять ещё и его.

— А ты разве не знаешь?

Гермиона так тяжело переживала разлуку, что когда они встретились снова, не смогла расстаться второй раз.

— Я знаю, — ответил он, отдавая ей дневник.

В груди поднялась волна бесконечной любви — их связь.

— Сегодня в моем сне ты приходил в министерство. Ко мне.

— Ты слишком честная для того, чтобы работать в таком месте.

— Поэтому моя карьера и не задалась. А твой друг Нотт уже помощник министра.

— Я в нем не сомневался.

— Я так хотела, чтобы ты меня поцеловал…

— А я это не сделал?

Гермиона поднялась, чтобы отнести дневник на стол в их спальне. В гостиной нежно благоухало розами, которые она принесла. Но запаха, смрадного драконьего запаха, которым обычно пропитывалась одежда, в комнате не было, хотя именно здесь Драко снял мантию.

Гермиона не успела задуматься об этом, потому что Драко положил ладонь ей на задницу.

— Значит, мы были в твоём кабинете? — Драко лениво потянул бретельку платья. — Неужели я не усадил тебя на стол? — Он толкнул ее в спальню, очистил заклинанием стол. — Не задрал твою юбку?

— На самом деле нет, — ответила она, усаживаясь на столе и подставляя шею и грудь под его поцелуи.

— Не стащил с тебя трусики? Вот так… — Белье упало на пол.

— Нет… — пробормотала она, задирая юбку и разводя ноги.

— И не трахнул тебя прямо на твоем рабочем столе?

Гермиона развязала пояс его халата. Поймала короткий поцелуй. Ладони Драко легли ей на бедра.

— О боже, — она обвила его шею руками, чувствуя, как дернулся под ними стол.

Гермиона скрестила ноги за его спиной. Руки скользили по его шее, путались в волосах. Сейчас… сейчас…

— Ты самая красивая, ты самая сексуальная…

Его голос был хриплым. Она едва понимала, что он говорит, вся отдавась ощущениям. Взгляд скользнул по его лицу, по спальне, в которой они находились, — реальность это или сон? Впрочем, неважно.

Стол дернулся под нею как раз в тот момент, когда она была так близка. Гермиона подняла голову. Ей так хотелось досмотреть этот сон. Но Рон уже вернулся. И, наверное, была уже ночь.

— Представляешь, кого я видел сейчас? — сказал Рон.

— Кого? — пробормотала она, все еще пытаясь ухватиться за обрывки сна, почувствовать, что Драко рядом.

— Малфоя, — сказал Рон, бросая ботинки у двери, — выхожу из магазина, на улице никого, все уже закрыто. И тут аппаририрует Паркинсон. А затем Малфой.

— Ты уверен, что это был он?

— Не узнать белобрысого хорька?

— И что они делали?

— Не знаю. Наверняка, то же, что делали в школе. Только теперь втайне ото всех.

В груди все похолодело. Гермиона встала. Автоматически взяла две тарелки и поставила их на стол, вся внутри испытывая глухое чувство обиды и стыда. Сегодня они разговаривали в министерстве, и вот он уже с Паркинсон…

— Курица, Рон?

Гермиона вынула из холодильника блюдо с жареными окорочками, которые так любил Рон.

— Да, дай две ножки. И вон тот кусок тоже.

Гермиона вывалила дрожащими руками курицу ему на тарелку.

— Вспомнил! — Гермиона напряглась, ожидая, что он вспомнил что-то ещё о Паркинсон и Малфое. — Мама вчера передала картофельную запеканку. Где она?

Гермиона рассмеялась.

До нее дошло: ее довело до такого состояния собственное воображение. Уже более спокойная, она села рядом с Роном и наложила себе еду.