Простая история

Глава седьмая

Иви не знает, почему согласилась сесть в его машину. Возможно, ей надоело стоять посреди парковки, пытаясь зарядить телефон силой мысли. Или ее напугал сильный ветер, принесший грозовые тучи. Или ей стало стыдно, что она послала человека в пешее эротическое путешествие, а он вдруг предложил ей помощь.

В любом случае, она и на минуту не допускает мысли, что Фостер, в сущности, не такой говнюк, каким она его считает. Нет-нет-нет. Не может такого быть.

Увы, оказавшись в уютном салоне его автомобиля — как ни странно, дорогого, но не слишком выпендрежного (а она рассчитывала хоть разок прокатиться на какой-нибудь наворочанной "Тесле"!), Иви сталкивается с новой проблемой. Ее телефон по-прежнему не подает признаков жизни, и у нее нет возможности залипнуть в него и спрятаться от воцарившейся неловкости.

Первое время она пялится в окошко, но начинается дождь, и пейзаж становится мутным. Блеск. Она в ловушке.

Она осматривает салон, но там ничего интересного, кроме очков на приборной панели. Босс перехватывает ее взгляд и быстро швыряет очки в бардачок, совсем не заботясь об их сохранности. Он никак не комментирует этот жест. Он предложил подвезти ее, спросил адрес, а после словно позабыл как разговаривать. Это хорошо. Им не о чем говорить.

Иви нервно вертит телефон в руках.

— Там есть зарядка, — все-таки нарушает тишину Фостер, — в бардачке.

Она лезет туда, снова натыкаясь на очки, и находит искомое. Экран загорается, но понадобится время, прежде чем девайс можно будет включить. Минуты тянутся очень медленно. Иви и не замечала, как далеко живет от офиса. Прежде дорога еще не казалась ей такой долгой. Она буквально чувствует, как сходит с ума из-за гнетущей обстановки в салоне. Еще и дождь барабанит по крыше, а дворники заунывно скребут по стеклу, как в каком-нибудь триллере.

Уж не завезет ли он меня в лес, чтобы грохнуть? — задумывается Иви. За все хорошее. Может быть, таков и был его план? А она наивно решила, что он правда проявил благородство, спасая девушку от перспективы промокнуть до нитки.

— Это твои очки? — зачем-то спрашивает она. Ей тревожно. Голос звучит слабо, но хочется хоть немного ослабить внутреннее напряжение.

— Кхм… да, — с запинкой отвечает Фостер.

— Но крутые парни не носят очки? — пытается пошутить Иви, за что получает взгляд, достойный истинного маньяка-убийцы. Теперь у нее нет и малейших сомнений в его намерениях. Ему даже не понадобится ее расчленять и закапывать. Он просто сбросит ее с той плотины. А телефон по-прежнему не работает. Ей не позвать на помощь.

— Зачем мне отвечать, если любое сказанное мной ты извратишь и используешь против меня? — парирует босс, — кстати, ты забыла пристегнуться. Или ты не делаешь это из принципа? Типа бунтарка и правила не для тебя?

— Зачем мне отвечать, если любое сказанное мной ты используешь против меня? — передразнивает Иви. Нет. Она не боится. Ей в каком-то смысле нравится играть с огнем. И она не пристегивается. К черту правила. К тому же, если он и правда хочет ее прикончить, она сможет выброситься из машины на ходу.

Неужели она размышляет об этом всерьез?

— Знаешь, скольким людям ремни безопасности спасли жизнь? — задумчиво говорит он.

Иви закатывает глаза.

— Мне плевать, если честно.

Спасибо, мам.

Она потихоньку начинает выходить из себя. Она не заказывала лекцию. Ей не нужны нравоучения и забота человека, которого она на дух не переносит. Ему неплохо бы это понять. Но Фостер не отстает. Видимо, он решил, что раз она в его тачке, то обязана это слушать.

— Ты ведешь себя как ребенок, — заявляет он. Он вдруг зачем-то отстегивает свой ремень — медленным, демонстративным движением и смотрит на нее. Вообще-то, отмечает Иви про себя, ездить без ремня куда менее опасно для жизни, чем ездить, не глядя на дорогу. В такой-то ливень. Дворники едва справляются с потоками воды. Кажется, что они не едут, а плывут в подводной лодке.

— Ну что еще? — ворчливо интересуется она.

— Ничего, — спокойно говорит босс, — к черту ремень. Но если мы попадем в аварию и погибнем, то моя смерть будет на твоей совести.

— Может, я только этого и жду? — ухмыляется Иви. В чем-то он прав: это противостояние вынуждает ее снова почувствовать себя подростком. В те годы она готова была спорить до хрипоты, даже если понимала, что не права. Просто из принципа. Для Иви всегда были важны ее принципы. И уступить — значило сдаться. Хотя ей самой уже порядочно надоело с ним препираться из-за какой-то ерунды.

— Это невыносимо! — Фостер ударяет ладонями по рулю. А в следующее мгновение он тянется к ней, напугав девушку до полусмерти. Она почему-то думает, что он вздумал нарушить данное им обещание не распускать руки и намеревается облапать ее грудь. Или за что-нибудь еще. Но он просто пристегивает ее ремень. И Иви чувствует себя почти что разочарованной, ведь он лишь слегка касается ее бедра, слишком близко находящегося к застежке. Больше никакого тактильного контакта не происходит. Но и от этого по ее позвоночнику бегут искры.

Это плохо. Из-за этого недоразумения Иви вспоминает о том, о чем ей вспоминать нельзя. Она-то надеялась, что выпитый ночью алкоголь обнулит ее память, но почему-то она помнит все слишком хорошо. Ей хотелось бы забыть и очистить совесть, но пятно на ее репутации размером с какой-нибудь из спутников Юпитера. Одно утешение — Фостер и не представляет себе, о чем она думает.

О чем она думала прошлой ночью, пока переписывалась со своим далеким другом из интернета, запустив пальцы в свое белье. Кого именно она представляла, чтобы заполнить пустоту на месте недостающего образа того, кому писала всякие скабрезности. В тот момент это казалось нормальным. Да, ее босс ужасный козел, но Иви признавала за ним некоторые достоинства, вроде физической привлекательности. Использовать его внешность в своих грязных фантазиях, присвоив ее другому человеку, было ее маленькой местью. Ее пьяный мозг решил, почему бы и нет? Грех пропадать высокому росту, выразительному профилю и шикарным волосам.

Что, кстати, с ними произошло? Всегда аккуратная прическа Фостера сейчас выглядела так, будто его ударило током. Куда делась его непревзойденная укладка? Что это за закос под безумного ученого?

Эти насущные вопросы помогают Иви отвлечься от унизительных воспоминаний о своем бесстыдном рукоблудстве.

А босс по-своему трактует ее недоуменный взгляд. Он, вроде как, еще что-то говорил, пока в ее памяти оживали порнографические картинки с его участием. Нет, не его. Ее друга по переписке, который выглядел как он. Надо разграничивать. Слишком легко запутаться.

— … извини, что докопался на эту тему, — до нее доносится только окончание фразы, — но мой отец погиб в автокатастрофе. Будь он чуть менее безалаберным, был бы жив.

— Оу, — роняет Иви и ей становится так стыдно, как никогда в жизни. И вовсе не потому, что прошлой ночью она теребила собственный клитор, представляя, как босс — нет, не он — жарит ее на столе в наказание за выходку с енотом.

Кошмар.

Он ведь, кажется, уже говорил ей про отца, но очень давно. До того, как они стали заклятыми врагами, будучи просто людьми, познакомившимися в баре. Иви запомнила. Ее тогда поразило, с какой легкостью Фостер об этом упомянул. Он бросил эту информацию будто невзначай — а вот здесь отец по пьяни вмазался в дерево и умер. Его экскурсия, как и чувство юмора, вообще показались Иви в ту ночь весьма специфичными. Но ей это понравилось.

— Ты скучаешь по нему? — вырывается у нее сейчас. Ну, мало ли. Она считает Фостера таким беспринципным ублюдком, чуждым всему человеческому, что не исключает — ему все равно. Отец и отец. Умер и умер. Но поддержать беседу-то как-то надо.

Его смущает ее вопрос.

— Конечно, — тихо говорит он и вдруг криво улыбается, — но люди умирают каждый день. Большое везение, если это не кто-то из наших близких.

Недолгая пауза вынуждает Иви нервно ерзать на сидении. Она вцепляется в коробку на коленях изо всех сил, чтобы как-то удержаться на плаву. Ее напрягает этот разговор. Она не хочет вести с боссом задушевные разговоры, ведь не ровен час это пошатнет ее убежденность в том, какой он черствый и бездушный. И он это понимает. Ловит ее с поличным.

— Дай угадаю: ты ждешь, что я скажу что-нибудь в духе — я только рад, что старый козел преставился и оставил мне наследство? — все с той же странной улыбкой уточняет Фостер, — чтобы я смог купить дорогие часы и клеить наивных дурочек в барах?

— Боже, — бормочет Иви, — как неловко.

Осталось совсем немного, но из-за стены дождя машина плетется, как черепаха. Иви никогда в жизни еще не добиралась до дома так долго. Она жалеет, что вообще согласилась с ним поехать, а не осталась на парковке. Быть может, Карен заподозрила бы что-то неладное и отправилась искать подругу. Утром именно она подбросила Иви в офис, ибо та была не в состоянии сесть за руль из-за ужасного похмелья. Или ей помог бы кто-нибудь другой. Нил. Скот. Зря он, что ли, строит ей глазки? Почему это должен был быть тот, в чьем присутствии ей хочется провалиться под землю?

Телефон наконец воскресает, но новых сообщений от ее далекого друга так и нет. Иви недоумевает — в чем проблема. Ночью, вроде как, он с удовольствием втянулся в предложенную авантюру и продемонстрировал чудеса изобретательности, описывая такие эротические подробности, на которые ей никогда не хватило бы фантазии. Она в этом плане куда проще. Офис. Порка. Красавчик-босс, которого она, кстати, ненавидит.

Заниматься этим становится все сложнее, особенно, когда они говорят о личных вещах. Иви остерегается увидеть человека за набором клише, вызывающих у нее отвращение. Ей нельзя давать слабину. Все это может плохо закончиться. Иви не нужны сожаления. Она не привыкла признавать, что заблуждалась. Так что со стороны Фостера было бы неплохо подбросить ей какой-нибудь новый повод для злости.

Он, наверное, тоже обо всем этом думает. Ведь в каком-то смысле — это прощание. Не будет больше подколов, претензий и холодной войны. И Иви почему-то грустно это отпускать.

— Ты уверена в своем решении? — спрашивает босс, почти уже бывший босс. Он больше не улыбается. Он очень серьезен, как и поднятая им тема. — Тебе же нравилась эта работа. Что ты будешь делать? Куда пойдешь?

— Тебя не касается, — Иви пытается защититься, но делает только хуже. Он в упор смотрит на девушку, повернувшись к ней. Напряжение достигает точки экстремума.

— Не глупи, — продолжает он, словно обращаясь к неразумному ребенку, что вызывает у нее острый приступ негодования, — наши терки — не повод бросать любимое дело и устраивать себе проблемы на ровном месте. Мы можем сделать вид, что…

— Смотри на дорогу! — визжит она.

Он каким-то чудом успевает ударить по тормозам, и они избегают столкновения с другой машиной, несущейся им наперерез на слишком большой скорости для апокалиптических погодных условий. Их окатывает волной дождевой воды из-под чужих колес, и мир снаружи расплывается до огоньков фар и фонарей, плавающих в невесомости. Злосчастный ремень врезается Иви в грудную клетку и живот, но ей грех жаловаться — Фостеру достается сильнее — он-то не был пристегнут, и из-за резкого торможения смачно бьется головой о руль. Звук такой, будто он раскроил себе череп, и Иви замирает в коротком приступе паники. Вот она и угробила босса, как давно мечтала.

— Ты в порядке? — вырывается у нее.

— Кхм… да, — он откидывается назад, потирая внушительную шишку на лбу. Им крупно повезло, что они двигались очень медленно. Последствия могли быть куда хуже.

Иви ему не верит, ведь она своими глазами видела, как сильно он приложился головой, но она держится и больше не пристает с расспросами остаток пути. Ее попутчик и правда выглядит подозрительно — часто моргает и, морщась от боли, периодически прикасается к ссадине под окончательно растрепавшимися волосами. С ним точно не все в порядке.

— Пойдем, — неожиданно для себя говорит Иви, когда они останавливаются у ее дома.

— Зачем это? — Фостер смотрит на нее волком. Ее внезапное приглашение не внушает ему доверия. — Чтобы у тебя был повод в чем-нибудь меня обвинить?

— Да хорош! — фыркает она, — тебе не помешало бы показаться врачу, а моя подруга как раз…

— В этом нет необходимости.

Иви издает утробный рык и буквально силой вытаскивает его из машины, бросив в салоне коробку со своими вещами. Она отмечает, что слабое сопротивление с его стороны — дурной знак. А еще ей повезло, что она всецело поглощена тревогой и чувством вины из-за произошедшего и не концентрирует внимание на том, что держит его за руку, чтобы вести к дому. Сейчас не подходящий момент, чтобы смущаться тактильного контакта, случившегося впервые, наверное, за эти полгода. С их короткого поцелуя в утреннем сумраке.

Но в доме темно. К холодильнику прикреплена записка, где Карен сообщает, что ее вызвали на ночное дежурство. Малыша она забросила к бабушке, так и не дождавшись возвращения подруги. Пусть это всего лишь буквы, но Иви мерещится в них упрек. Вечно тебя нет рядом, когда нужна твоя помощь — читает она между строк. Но у нее много других проблем кроме того, что она плохая подруга.

Она оборачивается к Фостеру. Ему, кажется, стало совсем худо. Он ужасно бледный, оттого ссадина на лбу кажется еще ярче. Он опирается на кухонную столешницу, но, поймав ее взгляд, со стоном распрямляется.

— Ну все, хватит, — говорит он, — мне пора.

— Нет! — Иви повышает голос, — ты собираешься в таком состоянии сесть за руль? Хочешь…

Она не договаривает, потому что понимает, что чуть не преступила черту. В очередной раз. Она не имеет права напоминать ему об отце. Использовать против кого-то личные сведения — грязная игра. Это хуже, чем все ее мелкое пакостничество вместе взятое.

— Да брось, — отмахивается босс, — мне не оторвало голову, это просто небольшой ушиб. Я вполне в состоянии добраться до дома, — он размышляет о чем-то минуту и воинственно добавляет, — какое тебе вообще дело? Ты же сама сказала, что желаешь мне скорейшей смерти. Будет что отпраздновать.

Иви прикрывает глаза и представляет, как делает шаг вперед. Как хватает его за лацканы пиджака, встает на цыпочки и целует. Но этого не происходит. Потому что это реальность, а не очередная ее глупая фантазия. Пусть она и испытывает острое, непреодолимое желание претворить фантазию в действие.

Вместо этого она протягивает вперед доверительно раскрытую ладонь. Фостер смотрит на ее руку с таким выражением, будто она швырнула ему под ноги ядовитую змею. Конечно.

— Предлагаю перемирие, — Иви почему-то произносит это шепотом, — забудем о наших разногласиях до… до утра, окей? Ты помог мне, за мной должок, тем более я… виновата в случившемся. У тебя может быть сотрясение мозга — а это серьезно! Я отвезу тебя в больницу.

— Нет.

— Что «нет»? — она снова начинает выходить из себя. Ну что за упрямец?

— Не подумай, что это критика в адрес твоих навыков вождения, но там сильный ливень и… — почти с удовольствием тянет он. Не критика! Иви прекрасно умеет понимать из контекста. Она занимается этим всю свою жизнь. И, надо сказать, во многом благодаря этому ее жизнь такая «веселая».

— Окей, я отвезу тебя в больницу, когда закончится дождь, — сдается она, — а пока… дай посмотреть, что у тебя там.

Он так и не принимает ее ладонь, не пожимает, не бьет по ней, просто игнорирует, но все же покорно садится на стульчик у кухонного островка. Стульчик кажется комически маленьким из-за внушительного роста Фостера. Как и вся кухня. Как и весь дом. Великан в гостях у лилипутов. Но они живут скромно, не в шикарном двухэтажном пентхаусе или вилле с дворецким.

Иви приказывает себе прекратить. Она сама предложила оставить разногласия. Она концентрируется на своем занятии, хотя и чувствует себя ребенком, играющим во врача, ведь ничего в этом не смыслит. При беглом осмотре рана мужчины и правда не выглядит смертельной. Чтобы успокоить совесть, Иви достает из холодильника пакет со льдом и всучает Фостеру в руки. Он почему-то выглядит довольным, наблюдая ее неумелые манипуляции.

— Зато теперь я могу засудить тебя за домогательства, — будто задумчиво говорит он. Иви вздрагивает. Она вспоминает, как обсуждала нечто подобное со своим далеким другом, и на нее волнами накатывает печаль. Он так ей и не ответил. Она хочет по привычке проверить телефон, но ей неловко делать это на глазах у босса. Вдруг он спросит, кому она строчит сообщения с таким глупым лицом. Это правда смешно. Она такая неудачница, что завела себе фактически выдуманного парня. И он ей вовсе не парень.

— Перемирие, — сквозь стиснутые зубы напоминает она, — так сложно не вести себя как мудак!? Как самочувствие? — деловито спрашивает она, чтобы отвлечься.

— Голова болит, но в пределах нормы, — отвечает Фостер, — и я не вел бы себя как мудак, если бы ты не вела себя как опасная психопатка.

— Перемирие! — умоляюще повторяет Иви, проявляя невиданную для нее твердость духа. Надо же! Она не взрывается в ответ на очередное оскорбление, а все еще ведет себя мило. Ай да Иви!

— Обезболивающее нужно? И, я думаю, тебе лучше пока прилечь.

— Это еще что такое? — спрашивает он, — провокация? Будешь потом опять обвинять меня во всех смертных грехах?

— Боже… — стонет она.

Он ее наказывает, в этом не возникает и малейших сомнений. И Иви все это, безусловно, заслужила. Но она правда со всей искренностью старается сделать для него хоть что-то хорошее. Увы, она вынуждена признать — если бы не ее капризы в машине, он бы не расшиб свой бестолковый лоб, так что взять себя в руки и не втягиваться в ссору — лучшее, что она может сделать в сложившейся ситуации.

Иви отступает. И только теперь видит его улыбку — не такую печальную, как в машине, а озорную. Вероятно, то, что происходит между ними сейчас — почти флирт. Но она не исключает, что просто ничего не смыслит во флирте и ухаживаниях. Она одинока, причем одинока давно, а опыта у нее в подобных делах не так уж и много. Она запросто может выдумывать то, чего нет, и заниматься самообманом.

Завязывай, — приказывает Иви себе.

А вообще… она умница. Она гордится собой. Ей удается сохранять холодный рассудок. Она даже находит в кухонных шкафчиках какое-то невинное обезболивающее, но Карен частенько предостерегала ее, как опасно бездумно жрать неизвестные препараты. Иви же не хочет все-таки утилизировать неподъемный труп своего босса, обнаружься у него аллергия на какие-то компоненты? Она все-таки предлагает Фостеру таблетки, но он и сам не горит желанием принимать лекарство из ее рук. Поди подозревает, что она намеревается его отравить.

Зато с боем, но он соглашается прилечь на диване в гостиной. Ему стало хуже. Иви замечает, что он слегка шатается при ходьбе. Возможно, и правда заработал сотрясение.

Это успокаивает ее, что она все сделала правильно, не позволив ему уехать.

— У вас здесь довольно уютно, — комментирует Фостер. Перед тем как улечься на узком диване, явно ему не по росту, он проверяет телефон и кладет его под диванную подушку.

— Довольно, — фыркает Иви. Она морщится, — уж извините, ваше величество, что у нас нет гостевой спальни. Ты, надо думать, привык к другим условиям. Сколько в твоем особняке комнат? Десять? А бассейн есть?

— Жаль тебя разочаровывать, но я снимаю квартиру, — с неожиданной честностью отвечает он. Иви тут же решает, что он просто использует откровенность против нее — ткнуть ее носом в то, как она ошибается, снова принявшись развешивать ярлыки. А ее так и подмывает этим заняться.

— Шикарную квартиру, надеюсь? — не сдается она, — на последнем этаже небоскреба?

— Где ты видела небоскребы в нашем городе?

Иви пожимает плечами. Где-то да видела. Но ей становится слишком сложно придумывать поводы, чтобы до него докопаться после разговора в машине. И как теперь его ненавидеть? Она как назло вспомнила, что когда-то он ей даже нравился.

Она испытывает острое желание сбежать подальше, но куда бежать из собственного дома, когда на улице лютует непогода?

— Я… — она так и не придумывает мотива для экстренной капитуляции. Фостер ее опережает.

— Мне жаль, — говорит он.

— Что?

— Жаль, что все так по-идиотски вышло, — продолжает он, — жаль, что я проебал твой номер. Я его даже не потерял, как тебе тогда сказал. А постирал вместе с теми джинсами. Это слишком тупо, чтобы в таком признаваться.

— Ох, — беспомощно роняет Иви. Она впечатлена его откровением и робко улыбается. Это и правда так тупо, что нарочно не придумаешь. Она верит. Но что это с ним? Он-то с чего вдруг сменил гнев на милость?

— Ты мне очень понравилась, — добивает Фостер, — наверное, поэтому я и не решился тебе сразу позвонить. Прости, я все испортил. Ты имеешь полное право на меня злиться.

— Ох, — повторяет она, — ладно. Я… мне… мне надо… позвонить подруге!

Ей не надо звонить подруге, но ей срочно нужно сбежать. Она чувствует себя обнаженной, слишком беззащитной перед такими вещами. Не дай бог он скажет что-то еще, что окончательно выбьет у Иви почву из-под ног. Она вылетает на кухню, прижимается спиной к холодильнику и смотрит на потоки воды, омывающие оконное стекло.

В доме очень тихо. Только дождь барабанит по крыше. Телефон, зажатый в ее ладони, становится горячим. Она опускает глаза на экран, но там нет ни одного уведомления. Похоже, про переписку с тем загадочным незнакомцем можно забыть. Все и без него стало слишком сложно. Иви хочет вернуться назад и сказать себе позавчерашней, азартно выслеживающей енота у мусорного контейнера, что это просто ужасная идея. Но есть же способ все исправить?

Что если она прямо сейчас пойдет в гостиную и скажет Фостеру, что… что, кстати, она собирается сказать? Давай ненавидеть друг друга и дальше, потому что так было куда безопаснее. Пожалуйста, сделай что-нибудь гадкое, чтобы я вспомнила, что мне не нужно испытывать к тебе симпатию.

Почему?

У нее нет идей что сказать. Но ей внезапно везет: пока она усмиряла бурю в душе, Фостер успел отрубиться. Иви и самой не помешало бы поскорее упасть в свою одинокую постель. Но вместо этого она садится прямо на пол и прижимается щекой к его руке, безвольно повисшей во сне. Она крадет немного тепла, подвергаясь смертельному риску быть пойманной. И она никак не сможет объяснить свое поведение. Оно слишком глупое.

Темнота подступает к ним со всех сторон. Иви достает телефон, чтобы немного ее разогнать, и по привычке открывает окно мессенджера. На нее вдруг снисходит вдохновение, хотя нужные слова находятся не сразу.

«Надеюсь, у тебя все в порядке, и ты просто решил меня игнорировать. Я, наверное, заслужила. Извини, если сделала что-то не так. Я совсем запуталась».

Она морщит нос, чтобы не заплакать, и легонько стукает себя гаджетом по лбу. Она не сразу понимает, что приглушенный звук где-то рядом — вибрация телефона.

— Что? — произносит Иви одними губами.

Ее палец зависает над экранной клавиатурой. Последнее послание все еще значится непрочитанным.

«Эй?»— пишет она. И застывает, снова уловив тот же звук.

Пусть это грубейшее вторжение в чужое личное пространство, Иви уже все равно. Она вытаскивает из-под подушки телефон Фостера и изумленно пялится на два свежих уведомления на экране.

«Надеюсь, что у тебя все в порядке…»

«Эй?»