Просто совершенство

Глава 1

День Клодии Мартин не задался с самого утра.

Сначала мадемуазель Пьер, одна из учительниц, живущих вне школы, перед самым завтраком прислала весточку, что из-за жестокой мигрени на уроки не явится, и Клодии, как владелице и директрисе, пришлось подменять ее почти на всех уроках французского и музыки вдобавок к собственным предметам. Французский не представлял затруднения, с музыкой было сложнее. Хуже того – до книги расходов, которую Клодия собиралась привести в порядок в свободные от уроков часы, у нее опять не дошли руки: время летело так стремительно, что на бесчисленные дела его никак не хватало.

Затем перед самым обедом, когда утренние занятия закончились и дисциплина, по обыкновению, захромала на обе ноги, Пола Герн вдруг обнаружила нечто возмутительное в том, как посмотрела на нее Молли Уиггинз, и выразила свое недовольство во всеуслышание, не стесняясь в выражениях. И поскольку отец Полы был преуспевающим дельцом, богатым, как Крез, чем безмерно кичилась его дочь, а Молли – самой младшей и самой робкой ученицей, принятой в школу из милости и о своем отце понятия не имевшей, Агнес Райд, само собой, сочла своим долгом ввязаться в ссору, яростно встала на защиту слабой и угнетенной стороны и вновь перешла на режущий слух плебейский акцент кокни. Клодия была вынуждена вмешаться, принести более или менее искренние извинения и назначить приличествующие случаю наказания всем, кроме Молли, виновной разве что самим фактом своего существования.

Час спустя, когда мисс Уолтон уже стояла у порога, готовясь повести младший класс в Батское аббатство, чтобы в неофициальной обстановке дать урок искусства и архитектуры, небесные хляби разверзлись небывалым ливнем и вызвали новый взрыв суеты в школе, где девочкам пришлось наспех подыскивать другое занятие. Эта задача присутствия Клодии не требовала, но разочарованные возгласы учениц мисс Уолтон отчетливо слышались в классе, где Клодия сражалась с французскими неправильными глаголами. В конце концов она вышла и известила всех недовольных, что право обратиться с жалобами на несвоевременный дождь непосредственно к Богу им будет предоставлено во время вечерней молитвы, а покамест их обязанность – вести себя тихо, иначе мисс Уолтон придется запереть их в классе.

Когда дневные занятия наконец закончились и девочки направились наверх, причесаться и вымыть руки перед чаем, в одном из дортуаров заело дверную ручку. В ожидании, пока престарелый школьный привратник мистер Кибл, кряхтя, поднимется по лестнице и починит ручку, восемь попавшихся в ловушку учениц хихикали, скреблись и стучались в дверь. Мисс Томпсон призвала их к порядку и прочла нотацию о терпении и правилах приличия, но чтобы девочки услышали ее через дверь, ей пришлось почти кричать, в итоге громогласные упреки услышала вся школа, в том числе Клодия у себя в кабинете.

Нет, день определенно был не из лучших, заявила Клодия в разговоре с Элинор Томпсон и Лайлой Уолтон за чаем в верхней гостиной, вскоре после освобождения пленниц, и опровергнуть ее слова было нечем. Без таких суматошных дней Клодия вполне могла бы обойтись.

И вот теперь еще одно!

В довершение всех сегодняшних бед в нижней гостиной Клодию ожидал маркиз.

Господи, спаси и помилуй, не кто-нибудь, а титулованная особа!

Так гласила визитная карточка с серебряным обрезом, которую Клодия держала двумя пальцами: «Маркиз Аттингсборо». Ее только что доставил хозяйке в собственные руки привратник с такой кислой и недовольной миной, какой он обычно встречал в своих владениях любого мужчину, кроме учителей.

– «Маркиз», – прочитала Клодия и перевела взгляд с визитки на коллег. – Что ему угодно? Он не говорил, мистер Кибл?

– Не говорил, а я не спрашивал, мисс, – отозвался привратник. – Но сдается мне, ничего хорошего из этого не выйдет: он мне улыбнулся!

– О-о, да он и впрямь нахал и великий грешник, – сухо произнесла Клодия, а Элинор рассмеялась.

– А вдруг у него есть дочь, которую он хочет отдать к нам в школу? – предположила Лайла.

– Маркиз?! – Клодия изумленно вскинула брови, и Лайла стушевалась.

– Как знать, Клодия, – подмигнула Элинор, – может у него даже две дочери.

Клодия фыркнула, потом вздохнула, отпила еще глоток чая и нехотя поднялась.

– Спущусь-ка я и выясню, что ему нужно, – решила она. – Все лучше, чем сидеть здесь и гадать. И надо же было такому случиться именно сегодня! Маркиз!

Элинор снова рассмеялась.

– Бедненький, – протянула она. – Мне его жаль.

Клодия никогда не питала любви к аристократам – праздному, чванному, бездушному и мерзкому сброду, – но после того, как две ее учительницы и близкие подруги вышли замуж за титулованных джентльменов, в последние годы нехотя признала, что и среди знати попадаются приятные и даже достойные люди. Тем не менее она отнюдь не обрадовалась визиту незнакомого аристократа, который явился в школу в конце трудного дня, без предупреждения и не оставив ей выбора.

Ни на минуту Клодия не поверила бы, что этот маркиз готов отдать дочерей учиться к ней в школу.

По лестнице она спускалась впереди мистера Кибла, поскольку не желала подстраиваться к его медленному шагу. Надо бы заглянуть к себе в спальню, мелькнуло у нее в голове, убедиться, что она выглядит благопристойно, а это маловероятно после долгого учебного дня. Обычно Клодия следила за собой и старалась предстать перед визитерами в лучшем свете. Но ей претило прилагать такие же старания ради неизвестного маркиза и выглядеть подобострастной в собственных глазах.

На порог нижней гостиной Клодия ступила в состоянии ничем не оправданного негодования. Да как он посмел явиться сюда и нарушить ее покой в ее же собственном доме, – не важно, с какой целью?!

Клодия мельком взглянула на визитку, которую по-прежнему держала в руке.

– Маркиз Аттингсборо? – произнесла она тем же голосом, которым не далее как сегодня днем выговаривала Поле Герн. Ее тон недвусмысленно свидетельствовал о том, что пышность титула ее отнюдь не впечатлила.

– К вашим услугам, мэм. Мисс Мартин, если не ошибаюсь?

Гость, стоящий в противоположном конце комнаты, у окна, отвесил галантный поклон.

Клодия вскипела. Разумеется, одного беглого взгляда недостаточно, чтобы составить хоть сколько-нибудь полное представление о характере визитера, каким бы он ни был, но даже если у него имелся какой-либо изъян во внешности, одежде или манерах, в глаза таковой не бросался. Маркиз был рослым, широким в плечах и груди и стройным в талии и бедрах, его ноги – длинными и мускулистыми, волосы – темными, густыми и блестящими, лицо – привлекательным, глаза и губы – смешливыми. В безупречно элегантной одежде гостя не было ни тени броской вычурности. Одни его ботфорты наверняка стоили целое состояние, и Клодия не сомневалась: если бы она остановилась прямо перед ними и взглянула вниз, то увидела бы в начищенной до блеска коже собственное лицо, а заодно и сбившуюся, небрежную прическу и обвисший воротничок.

Желание потрогать уголки воротника и убедиться в том, что он в самом деле обвис, было таким острым, что Клодия поспешно сцепила руки на уровне талии. Визитку гостя она успела удержать двумя пальцами.

– Чем обязана, сэр? – осведомилась она, намеренно не называя его «милордом» – по ее мнению, это слово звучало слишком нелепо и манерно.

Он улыбнулся, доказав, что предела совершенству нет: вдобавок ко всем достоинствам и зубы у него оказались отменными. Клодии пришлось мысленно взять себя в руки, чтобы устоять перед обаянием маркиза – несомненно, его главным козырем.

– Я привез письмо, мэм, – объяснил он, – от леди Уитлиф.

Из внутреннего кармана сюртука он извлек запечатанное письмо.

– От Сюзанны? – Клодия шагнула к нему.

Сюзанна Осборн преподавала в школе, пока в минувшем году не вышла замуж за виконта Уитлифа. Клодия искренне радовалась тому, что Сюзанне повезло найти не только блестящую партию, но и настоящую любовь, и вместе с тем до сих пор горевала о том, что лишилась близкой подруги, коллеги и опытной учительницы. За четыре года она потеряла трех таких подруг, всех по одной и той же причине. После таких событий было немудрено впасть в эгоистичное уныние.

– Когда она узнала, что я еду в Бат, провести несколько дней с матушкой и отцом, отдыхающими на водах, – продолжал маркиз, – то попросила меня заглянуть сюда и засвидетельствовать вам свое почтение. И дала мне это письмо – вероятно, в доказательство, что я не самозванец.

Весело блеснув глазами, он прошелся по комнате и вложил письмо в руку Клодии. И она увидела, что его глаза, которые вполне могли иметь какой-нибудь грязноватый оттенок, на самом деле чистые, голубые, почти как небо в разгар лета.

Сюзанна попросила его зайти и засвидетельствовать почтение? Но зачем?

– Уитлиф – кузен моей родственницы, – объяснил маркиз. – Иными словами, почти что мой родственник. Семейные узы – сложный и запутанный предмет. Лорен Батлер, виконтесса Рейвенсберг, приходится мне кузиной потому, что ее мать замужем за зятем моей тетушки. Мы знакомы с самого детства. А Уитлиф – двоюродный брат Лорен. Поэтому родственные притязания Уитлифа и его супруги вполне оправданны.

Если он маркиз, вдруг с сомнением задумалась Клодия, и его родители еще живы, кто же тогда его отец? Но гость прибыл по просьбе Сюзанны – стало быть, ей, Клодии, надлежит встретить его не просто ледяной учтивостью.

– Спасибо, что доставили письмо лично, – произнесла она. – Я очень признательна вам, сэр. Позвольте предложить вам чашку чая.

Она надеялась, что маркиз откажется.

– Не стану доставлять вам хлопот, мэм! – Он вновь улыбнулся. – Насколько я понимаю, через два дня вы отбываете в Лондон?

Значит, Сюзанна рассказала ему и об этом. Мистер Хэтчард, лондонский поверенный Клодии, подыскал место для двух выпускниц, которые бесплатно прошли курс обучения в школе, но, как обычно, уклонился от вопросов о возможных работодателях, несмотря на то что в последнем письме Клодия расспрашивала о них без обиняков. Об интересах девочек, за обучение которых в школе платили родные, было кому позаботиться. А Клодия сама назначила себя опекуншей остальных и никуда не отпускала подопечных, не выяснив прежде, где им придется служить, особенно если будущие работодатели не внушали доверия.

По совету Элинор Клодия решила съездить в Лондон вместе с Флорой Бейнз и Эдной Вуд, разузнать, где им предстоит служить гувернантками, и если условия работы окажутся неудовлетворительными, увезти обеих обратно. До конца учебного года еще оставалось несколько недель, но Элинор заверила подругу, что охотно возглавит школу во время ее отсутствия, которое все равно не продлится более недели или десяти дней. И Клодия согласилась на поездку – отчасти для того, чтобы еще раз побеседовать с мистером Хэтчардом лично.

– Да, я уезжаю, – сказала она маркизу.

– Уитлиф намеревался прислать вам удобный экипаж, – сообщил маркиз, – но я поставил его в известность, что ему вовсе незачем брать на себя такие хлопоты.

– Конечно, незачем, – подтвердила Клодия. – Экипаж я уже наняла.

– Если позволите, мэм, я расторгну эту сделку от вашего имени, – продолжал гость. – В тот же день я возвращаюсь в столицу и буду счастлив возможности предложить вам удобства моего экипажа и мою защиту в пути.

Боже упаси, только этого ей недоставало!

– Сэр, это совершенно ни к чему, – покачала головой Клодия. – Я уже обо всем договорилась.

– Наемные экипажи печально известны отсутствием рессор и какого бы то ни было комфорта, – напомнил он. – Поэтому я настоятельно советую вам передумать.

– Вы, наверное, не поняли, сэр, – в пути меня будут сопровождать две ученицы.

– Знаю, – кивнул маркиз, – леди Уитлиф известила меня. Они много болтают? Или, хуже того, хихикают? Юным леди нередко бывают свойственны эти возмутительные наклонности.

– Мои подопечные умеют пристойно вести себя в обществе, лорд Аттингсборо, – ледяным тоном сообщила Клодия. Слишком поздно она заметила лукавый блеск в его глазах и сообразила, что ее собеседник шутит.

– Ничуть не сомневаюсь, мэм, потому охотно верю вам на слово. И прошу позволения доставить вас всех к леди Уитлиф. До глубины души потрясенная моей галантностью, она оповестит о ней всех моих родных и друзей, чем окажет мне неоценимую услугу.

Что за чепуху он несет? Как теперь прикажете искать убедительную причину для отказа? В отчаянии Клодия попыталась мысленно найти довод, против которого маркизу будет нечего возразить. Но на ум ничто не приходило – кроме почти неприкрытой и непростительной грубости. Уж лучше трястись тысячу миль в колымаге без рессор, чем отправиться в Лондон в компании этого человека.

Но почему?

Неужели ее впечатлили титул и внешний лоск? От этой мысли Клодию чуть не передернуло.

Значит, все дело в его… мужской притягательности? Клодия с беспокойством заметила, что недостатка в ней маркиз не испытывает.

Но ведь это же нелепо! Он всего лишь любезно предложил помощь стареющей деве, оказавшейся подругой жены дальнего родственника его кузины, – мог бы и пренебречь такими узами. С собой он привез письмо от Сюзанны. Стало быть, Сюзанна ему доверяет.

Старая дева… По достижении определенного возраста между старой и стареющей девой разница почти незаметна, подумала Клодия. А ведь это мысль! Достаточно лишь напомнить себе, кто он – тридцатипятилетний красавец в самом расцвете сил – и кто она.

Между тем маркиз смотрел на нее смеющимися глазами, вопросительно подняв брови.

– Прекрасно, – отрывисто сказала Клодия. – Но смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть о своей галантности.

Его улыбка стала шире, и негодующей Клодии показалось, что обаянию этого человека нет пределов. Как она и подозревала, он всеми фибрами излучал шарм – следовательно, доверять ему нельзя ни на йоту. Придется до самого Лондона бдительно охранять девочек, не спуская с них глаз.

– Надеюсь, этого не произойдет, мэм. Вы готовы отправиться в путь пораньше?

– На это я и рассчитывала, – подтвердила она и нехотя добавила: – Благодарю, лорд Аттингсборо, вы очень любезны.

– Рад оказать услугу, мисс Мартин. – Он снова отвесил низкий поклон. – Вы позволите в обмен попросить о маленьком одолжении? Вы не могли бы показать мне школу? Признаться, я давно не прочь осмотреть заведение, где получают образование дамы. Леди Уитлиф с таким воодушевлением рассказывает о вашей школе. Если я правильно понял, она преподавала здесь.

Клодия сделала медленный выдох, крылья ее носа затрепетали. Зачем этому человеку мог понадобиться осмотр школы для девочек, если не ради праздного любопытства – или того хуже? Внутренний голос советовал ей отказать наотрез. Но она только что приняла его предложение, притом весьма выгодное – Клодия не сомневалась, что путешествовать в экипаже маркиза гораздо удобнее, чем в наемном, и что теперь им обеспечены почет и уважение на каждой заставе и на каждом постоялом дворе, куда они завернут сменить лошадей. К тому же маркиз – друг Сюзанны.

Но эта его просьба!..

Еще недавно Клодия считала, что этот день уже ничто не испортит – он и без того плох. Оказалось, напрасно.

– Разумеется, я покажу вам школу, – коротко пообещала она и повернулась к двери. Открыть ее она могла бы и сама, но он опередил ее, на головокружительный миг овеял обольстительным, почти непристойно дорогим ароматом одеколона, распахнул дверь и с улыбкой пропустил Клодию вперед.

Хорошо еще, что дневные занятия закончились, думала она, и девочки уже благополучно перешли в столовую, пить чай.

Свою ошибку Клодия осознала, едва приблизившись к двери репетиционного зала. Собрание, посвященное окончанию учебного года, было не за горами, поэтому вот уже целую неделю после уроков шла подготовка к этому событию и репетиции.

Несколько девочек во главе с мистером Аптоном расписывали задник для сцены. Они дружно обернулись на звук шагов и уставились на великолепного визитера, разинув рты. Клодии пришлось представить мужчин друг другу. Они обменялись рукопожатиями, маркиз осмотрел роспись и задал несколько вполне разумных вопросов. Спустя несколько минут сияющий мистер Аптон провожал его, как дорогого гостя, девочки не сводили с маркиза восторженных глаз.

В музыкальном классе Клодия и ее гость застали репетицию хора, исполняющего мадригалы, которым в отсутствие мадемуазель Пьер дирижировала мисс Уайлдинг. Клодия открыла дверь в момент режущего слух аккорда, взятого вразнобой. Увидев ее, хористки смущенно захихикали, а мисс Уайлдинг сконфузилась и покраснела.

Приподняв брови, Клодия представила учительницу маркизу и объяснила, что та заменяет захворавшую даму-хормейстера. При этом Клодия злилась на себя – за то, что вообще сочла необходимым вдаваться в объяснения.

– Мадригалы! – воскликнул маркиз, улыбаясь девочкам. – Они способны звучать как божественно, так и невыносимо, не правда ли? Достаточно сбиться с такта одному певцу, как остальные шестеро или семеро затянут кто в лес, кто по дрова. Стоит кому-то сфальшивить – и пиши пропало. Признаться, в школьные годы я так и не овладел искусством пения мадригалов. Во время первой же репетиции мне предложили лучше попытать удачу в крикетной команде – видите ли, ее тренировки проходили одновременно с репетициями хора.

Девочки рассмеялись, напряжение сразу улетучилось.

– Но я готов поручиться, – продолжал маркиз, – что в вашем репертуаре есть пьесы, доведенные до совершенства. Не могли бы вы оказать мне честь, исполнив их?

И он с улыбкой повернулся к мисс Уайлдинг.

– «Кукушку», мисс! – полушепотом подсказала Сильвия Хетеридж с одобрения всего хора.

Девочки пропели все пять частей пьесы, ни разу не сбившись и не взяв ни единой фальшивой ноты, стройное «ку-ку!» эхом разносилось по комнате всякий раз, когда начинался припев.

Допев, девочки вопросительно уставились на маркиза Аттингсборо как на особу королевской крови, а он с готовностью зааплодировал и заулыбался.

– Браво! – воскликнул он. – Я потрясен вашим мастерством, не говоря уже о чудесных голосах. Теперь-то я понимаю, как умно поступил, выбрав крикет.

Девочки покатились со смеху и проводили Клодию с маркизом благоговейными взглядами.

Мистер Хакерби в танцевальном зале разучивал со своими подопечными па особенно замысловатого танца, которым девочки собирались блеснуть в честь завершения учебного года. Маркиз пожал учителю руку, улыбнулся девочкам, восхитился их грацией – словом, пустил в ход все свое обаяние, и вскоре на него смотрели как на божество.

Клодия показала гостю пустые классы и библиотеку, отвечая на разумные и заинтересованные вопросы. Он не спеша осматривал каждое помещение, а в библиотеке долго читал заглавия на корешках многочисленных книг.

– В музыкальном классе я видел пианино, – заметил он по дороге в класс рукоделия, – и другие инструменты – скрипку, флейту. Значит, здесь учат играть на них, мисс Мартин?

– Конечно, – кивнула она. – Мы прилагаем старания, чтобы всесторонне развить таланты наших учениц и вырастить их образованными юными леди.

В класс рукоделия маркиз заглянул, стоя на пороге, но не переступая через него.

– А что преподают здесь, помимо шитья и вышивания? – спросил он. – Вязание крючком? На спицах? Плетение кружев?

– И то, и другое, и третье, – ответила Клодия, и гость прикрыл дверь класса, направляясь следом за директрисой к актовому залу. В давние времена, когда школа еще была частным особняком, в этом зале устраивали балы.

– Убранство этой комнаты выше всяких похвал, – оценил он, остановившись посередине натертого до блеска паркета и поднимая голову к высокому сводчатому потолку. – Как и всей школы, мисс Мартин. Окна большие, классы светлые, всюду царит приятная атмосфера. Благодарю вас за экскурсию.

Он расцвел самой обаятельной из своих улыбок, и Клодия, по-прежнему сжимавшая в одной руке его визитку и письмо Сюзанны, вцепилась в собственное запястье и попыталась напустить на себя строгий вид.

– Очень рада, что вам понравилось.

На мгновение его улыбка застыла, затем он тихонько усмехнулся.

– Прошу прощения за то, что отнял у вас столько времени, – произнес он.

Взмахом руки он указал на дверь, и Клодия зашагала в холл, с досадой понимая, что повела себя неучтиво: в последние слова она невольно вложила иронию, и гость ее уловил.

На пути к холлу они столкнулись с неожиданным препятствием: младший класс парами выходил из столовой, направляясь в комнату, где после уроков девочки обычно делали домашние задания, читали, писали письма или рукодельничали.

Головы как по команде повернулись в сторону блистательного гостя, маркиз Аттингсборо сердечно улыбнулся всем девочкам сразу. Захихикав, ученицы поспешили прочь, поминутно оглядываясь и прихорашиваясь на ходу.

Вот наглядное свидетельство тому, подумала Клодия, что даже девчушки лет одиннадцати-двенадцати не в силах устоять перед обаянием красавца мужчины. Ничего хорошего прекрасной половине человечества эта слабость не сулила.

Милейший, но в эту минуту свирепо нахмурившийся мистер Кибл уже застыл у парадной двери, держа наготове шляпу и трость маркиза и словно всем своим видом поторапливая неприлично задержавшегося гостя.

– Значит, увидимся утром через два дня, мисс Мартин? – уточнил маркиз, принимая шляпу и трость и поворачиваясь к Клодии. Мистер Кибл отступил и теперь ждал, когда визитер удалится, чтобы сразу же захлопнуть за ним дверь.

– Мы будем готовы вовремя, – пообещала Клодия и кивнула.

Маркиз наконец ушел, а Клодия задумалась и поняла, что приятных воспоминаний эта встреча у нее не оставила. Что вообще произошло? Какая досада, что нельзя вернуться на полчаса назад и наотрез отказать маркизу, заявить, что она с девочками доберется до Лондона и без него!

Но что сделано, то сделано, ничего уже не изменишь.

У себя в кабинете Клодия первым делом бросилась к висящему за дверью зеркалу, которым почти не пользовалась.

Господи помилуй! Ее волосы и вправду выглядят растрепанными и неряшливыми. Несколько прядей выбились из узла и упали на шею. Сбоку на носу отчетливо видно чернильное пятно, которое она посадила еще утром, попыталась оттереть носовым платком, но не сумела. Один уголок воротничка обвис, другой завернулся кверху, весь воротник перекосился. Клодия с запозданием поправила его.

Нет, каков негодяй! Он наверняка заметил каждый изъян и все это время потешался над ней.

Вспомнив про письмо Сюзанны, Клодия взломала печать. Джозеф Фоситт, маркиз Аттингсборо, приходится сыном и наследником герцогу Энбери, прочла она в первом абзаце и поморщилась. Далее Сюзанна сообщала, что маркиз готов доставить Клодию с девочками из Бата в Лондон, и объясняла, что отказываться от этого предложения ни в коем случае нельзя. Маркиз – добрый и обаятельный джентльмен, всецело заслуживающий доверия.

Клодия закатила глаза и поджала губы.

Главная причина, по которой Сюзанна написала подруге, очень скоро выяснилась. Френсис и Лусиус, то есть ее супруг, граф Эджком, вернулись с континента, и Сюзанна с Питером решили устроить у себя концерт с участием Френсис. Клодия просто обязана задержаться в городе и послушать подругу, а заодно и хоть немного развлечься, пока не кончился светский сезон. Если Элинор Томпсон готова присматривать за школой одну неделю, значит, согласится и на две, а там и семестр завершится.

От такого приглашения невозможно отказаться, признала Клодия. Френсис вышла замуж первой из ее учительниц и подруг. Ободряемая мужем, образованным человеком на редкость широких взглядов, она вскоре стала певицей и прославилась на всю Европу. Несколько месяцев в году супруги проводили вдали от дома, в какой-нибудь из европейских столиц, где у Френсис был очередной ангажемент. В последний раз Клодия виделась с ней год назад. Встретиться с Френсис и Сюзанной и провести всем вместе неделю-другую было бы чудесно. Но…

В дверь кабинета, оставшуюся открытой, негромко постучалась, а затем заглянула Элинор.

– Сегодня я сама присмотрю за девочками вечером, Клодия, – пообещала она. – У тебя выдался тяжелый день. Значит, знатный гость тебя не съел живьем? Девочки наперебой щебечут о нем.

– Его прислала Сюзанна, – объяснила Клодия и состроила гримаску. – Он предложил послезавтра доставить нас с Эдной и Флорой в Лондон в своем экипаже.

– Ну и ну! – воскликнула Элинор, торопливо входя в комнату. – А меня угораздило упустить такое зрелище! Остается лишь надеяться, что он рослый, смуглый и привлекательный.

– Именно, – подтвердила Клодия. – А еще он сын герцога!

– Ни слова больше! – Элинор остановила подругу, вскинув обе руки. – Судя по титулу, он сущий мерзавец. Но я еще надеюсь когда-нибудь убедить тебя, что мой зять, герцог Бьюкасл, отнюдь не чудовище.

Клодия издала невнятный возглас. Когда-то она служила у герцога Бьюкасла гувернанткой его сестры и подопечной, леди Фреи Бедвин, пусть и совсем недолго. Расстались они далеко не друзьями, и это еще мягко сказано; с тех пор Клодия слышать не желала ни о самом Бьюкасле, ни о любом другом обладателе герцогского титула. Но если говорить начистоту, ее неприязнь к герцогам проистекала из другого источника…

В глубине души она сочувствовала младшей сестре Элинор, вышедшей за такого человека. Бедная герцогиня была очень мила и, кроме того, раньше приходилась Клодии коллегой.

– Френсис снова в Англии, – сообщила она Элинор. – Будет петь на концерте у Сюзанны и виконта. Сюзанна зовет меня погостить у них и развлечься, пока светский сезон в разгаре. Конечно, лучше было бы дождаться завершения учебного года, но к тому времени и сезон кончится. Вращаться в высших кругах я не рвусь – напротив, от одной мысли об этом меня передергивает. Но как чудесно было бы увидеться с Сюзанной и Френсис и немного побыть всем вместе! Впрочем, сойдет встреча и в любое другое время, и не в столице, а здесь, в провинции…

Элинор прищелкнула языком.

– Клодия, ты непременно должна задержаться в Лондоне на несколько дней, – заявила она. – На этом настаивает леди Уитлиф, и я целиком и полностью поддерживаю ее. Я вполне способна управлять школой несколько недель и даже произнести прочувствованную речь от твоего имени на собрании по случаю окончания семестра. Захочешь пробыть в столице подольше – оставайся и не вздумай себя винить. У нас с Лайлой на лето нет никаких планов, мы охотно присмотрим за ученицами, которым некуда ехать на каникулы. К тому же Кристина давно предлагает мне привезти их на месяц-другой в Линдси-Холл, пока она с Вулфриком будет объезжать другие поместья. Значит, я смогу навестить маму.

Кристиной и Вулфриком звали герцогиню и герцога Бьюкасл, название Линдси-Холл носило гемпширское поместье последнего. Впервые получив подобное приглашение от Кристины, Клодия изумилась и невольно задумалась о том, посоветовалась ли герцогиня с мужем или решила действовать без его ведома. Но год назад выяснилось, что герцог ничуть не против, с тех пор девочки-сироты, не платившие за обучение в школе, уже однажды гостили в Линдси-Холле по случаю свадьбы Сюзанны и имели случай познакомиться с хозяином поместья.

– Поживи в Лондоне, – еще раз повторила Элинор. – Пообещай мне, что пробудешь там недели две, не меньше. Иначе я обижусь и буду думать, что ты не доверяешь мне и боишься оставить школу на мое попечение.

– Ну конечно, я тебе доверяю, – сдалась Клодия. Разве она могла устоять перед такими уговорами? – Признаться, я бы с удовольствием…

– Вот и хорошо, – подхватила Элинор. – Значит, пусть так и будет. Решено! А теперь мне пора в класс. Сегодня такой день, что, боюсь, подопечные пустят парты на растопку или устроят грандиозный бой, если я не вернусь сию же минуту.

Проводив Элинор, Клодия села за стол и аккуратно свернула письмо Сюзанны. И вправду, удивительный сегодня день! И тянется, похоже, вдвое длиннее обычного.

Но о чем ей беседовать с таким спутником по дороге в Лондон? Как не дать Флоре разболтаться вовсю, а Эдне запретить хихикать? Вот если бы маркиз Аттингсборо оказался обрюзгшим стариком лет шестидесяти! Может, тогда ей не пришлось бы робеть в его присутствии…

Выбранное слово разозлило Клодию. Робеть? С чего это вдруг ей робеть перед мужчиной? Пусть даже маркизом? И наследником герцога?

Нет уж, такого удовольствия она ему не доставит, с вызовом подумала Клодия, забыв, что маркиз и не заикался о своем желании увидеть ее униженной, пресмыкающейся у его ног.