Просто совершенство

Глава 25

Бат не помнил более торжественного дня, чем день свадьбы мисс Клодии Мартин, владелицы и директрисы школы для девочек, сочетавшейся браком с маркизом Аттингсборо в Батском аббатстве.

Титулованных гостей собралось так много, что один из местных остряков, ожидая появления невесты в толпе других приглашенных на мощенном булыжником дворе возле бювета, изрек, что сегодня ни в одном другом городе Англии не сыщешь мало-мальски родовитого аристократа.

– Да кому они сдались! – добавил он, и толстуха с необъятной корзиной в руке удивилась, зачем он вообще затесался в толпу зевак.

Разумеется, все родственники маркиза вплоть до самых дальних значились в списке приглашенных. Как и его многочисленные друзья и знакомые, в том числе все Бедвины – кроме лорда и леди Раннулф, со дня на день ожидающих прибавления семейства. Герцог Бьюкасл позволил супруге присутствовать на церемонии, так как Бат находился неподалеку от поместья, а герцогиня не жаловалась на здоровье, несмотря на деликатное положение.

Не усмотреть во всем этом изощренной иронии Клодия не могла.

Пока камеристка Френсис, привезенная в школу специально для того, чтобы причесать невесту, творила из ее волос нечто элегантное, но не слишком вычурное, Клодия вдруг безудержно расхохоталась. Бедной камеристке пришлось заменить каскад длинных локонов привычным Клодии узлом, закрепленным низко на затылке.

За процессом наблюдали Сюзанна, Френсис и Энн, собравшиеся в спальне. Элинор и Лайла Уолтон уже ждали в аббатстве, присматривая за длинной вереницей принарядившихся и особо послушных по такому случаю пансионерок. Девочки, живущие в городе, явились на церемонию вместе с родителями, все учителя сочли своим долгом принять приглашения.

– Более абсурдную свадьбу трудно себе представить, – сквозь смех выговорила Клодия. – Мне бы даже в самом невероятном сне такая не привиделась!

– Абсурдная, – повторила Сюзанна, переводя взгляд с Энн на Френсис, – звучит более чем уместно. Клодия выходит замуж в присутствии чуть ли не всего высшего света страны.

– Вдобавок ее свекор – герцог, – сказала Френсис.

– А будущий муж – наследник герцогского титула, – заключила Энн.

Все они невозмутимо переглянулись, помолчали и покатились со смеху.

– Но самое забавное – то, что когда-нибудь наша Клодия будет герцогиней! – отсмеявшись, напомнила Френсис.

– Это наказание за все мои грехи. – Клодия посерьезнела, глядя в зеркало, в котором отражалось все великолепие нового платья абрикосового оттенка и кокетливой соломенной шляпки – камеристка Френсис как раз прикалывала ее к волосам, выпустив из-под полей на шею пышные локоны. Соломенная шляпа в начале октября!

Боже милостивый! Неужели она и впрямь выглядит на десять лет моложе, чем несколько месяцев назад? Нет, это наверняка игра воображения. Клодия не помнила у себя таких огромных глаз и полных губ. Да и щеки обычно поражали не румянцем, а бледностью.

– Но кто бы мог устоять перед обаянием Джозефа? – возразила Сюзанна. – Он покорил меня с первой минуты знакомства, как только Лорен представила его, а потом неизмеримо возвысился в моих глазах, когда ему хватило ума влюбиться в тебя, Клодия.

– И кто бы мог отказать мужчине, обожающему своего ребенка? – добавила Энн. – Особенно если этот ребенок – слепая внебрачная дочь?

– Хорошо, что у нас есть Лусиус, Сиднем и Питер. – Френсис вздохнула. – Иначе мы позеленели бы от зависти к тебе, Клодия.

Клодия развернулась на табурете. Камеристка навела порядок на туалетном столике и вышла.

– Скажите, такие перепады настроений в день свадьбы – обычное дело? – спросила Клодия. – Меня то распирает от счастья, то кажется, что я сейчас разрыдаюсь.

– Не вздумай! – предостерегла Сюзанна. – А то выйдешь замуж с красными глазами!

Такими глаза Клодии были вчера вечером, на последнем прощальном ужине в школьной столовой. На ужин остались приходящие ученицы, неожиданно он завершился концертом и поздравительными речами, продолжился объятиями и краткими пожеланиями от всех учениц и учителей.

Еще пару часов Клодия провела в своей гостиной – в ближайшем времени ее предстояло занять Элинор, – предаваясь беседам и воспоминаниям с ее лучшими подругами, Лайлой и Элинор.

– Мне нравилось учительствовать здесь, – задумчиво произнесла Энн, – в день своей свадьбы я сомневалась, что буду счастлива с Сиднемом. Но я опасалась напрасно – значит, и вы с Джозефом будете счастливы, Клодия. Да ты и сама знаешь.

– Нет ничего странного в том, что тебе грустно, – заверила подругу Френсис. – Когда я выходила замуж, то знала, что у меня будет Лусиус и я смогу петь, и все-таки не могла не сожалеть о школе. Она стала для меня домом, подруги заменили мне родных.

Сюзанна встала и крепко обняла Клодию, стараясь не помять прическу и шляпку.

– И я нашла в школе дом и семью, – подтвердила она. – Меня привезли сюда двенадцатилетней, когда мне больше некуда было идти. Здесь меня учили и любили. Я ни за что не покинула бы школу, если бы не Питер. А теперь я даже рада, что уехала отсюда – и по очевидным причинам, и потому, что было бы невыносимо остаться в школе одной. Как видите, я эгоистка. Но ты себе представить не можешь, как я рада за тебя, Клодия!..

– Нам пора, – перебила Энн. – Невесте не следует опаздывать, а мы должны появиться в аббатстве до нее. Прелесть, что за невеста! Этот цвет тебе к лицу, Клодия.

– А шляпка еще лучше, – сказала Сюзанна.

Сдерживая слезы, Клодия обняла подруг, и они поспешили к ждущей внизу карете.

После их отъезда Клодия натянула тесные перчатки и в последний раз обвела взглядом свою спальню. Комната казалась пустой: сундук и саквояжи с вещами увезли сегодня утром. Клодия заглянула в соседнюю гостиную, из которой исчезли все ее книги. Эти две комнаты ей больше не принадлежали.

На прошлой неделе школа официально перешла к Элинор и стала называться Школой мисс Томпсон для девочек.

Тоскливо и боязно расставаться с прежней жизнью. Однажды Клодия уже пережила такое расставание, и теперь оно должно было повториться. Это все равно что родиться заново, покинуть привычное материнское чрево ради неизвестного будущего.

Клодии было страшно, несмотря на то что она стремилась к новой жизни, к ждущему ее дому, к смелой и умной слепой дочери, к другому ребенку, который должен был родиться меньше чем через шесть месяцев, – Клодия еще не успела рассказать о нем никому, кроме Джозефа, да и тот узнал радостную новость лишь вчера, – и к мужчине, который почти четыре месяца назад переступил порог школы и занял место в сердце Клодии навсегда.

Джозеф!

Помедлив еще минуту, Клодия спустилась в холл, где выстроились слуги, чтобы попрощаться с ней. Выдержанная и спокойная, как всегда, она для каждого нашла доброе слово. Многие провожающие утирали слезы. В общем ряду недоставало только мистера Кибла – он вытянулся по стойке «смирно» у двери, чтобы открыть ее перед Клодией.

Почему-то прощаться с этим дряхлым, брюзгливым, но преданным привратником оказалось труднее всего. Скрипя сапогами, он поклонился Клодии, но она без церемоний обняла его, поцеловала в щеку, кивком попросила открыть дверь и поспешно вышла во двор, где кучер Джозефа уже ждал ее у дверцы кареты, чтобы помочь подняться по ступенькам.

«Ни за что не расплачусь», – думала Клодия, когда дверца закрылась, карета тронулась и школа, в которой она провела пятнадцать лет, осталась позади. Прогоняя слезы, она старательно заморгала.

Нет, плакать она не станет.

В аббатстве ее ждет Джозеф.

И Лиззи.

И целая толпа аристократов.

Эта мысль стала для нее спасением: Клодия сначала улыбнулась, а потом невольно рассмеялась. Карета свернула на длинную Грейт-Пултни-стрит.

И впрямь абсурд.

Может, одна из маленьких шуток Бога? Если так, у него отменное чувство юмора.

Казалось, совсем недавно Джозеф вот так же стоял рядом с Невиллом возле алтаря, ожидая прибытия невесты. Только в то время он был шафером, а Нев – женихом. Теперь они поменялись ролями, и Джозеф понимал, почему его кузен не в силах устоять на месте и поминутно жалуется на слишком тугой узел шейного платка.

Странно и нелепо было бы предположить, что Клодия просто не явится в церковь. Она согласилась выйти за него, писала ему ежедневно с самого июля – за исключением десяти дней в конце августа, когда он привозил Лиззи в Бат. Кроме того, она сожгла за собой мосты, продав школу мисс Томпсон. И поручила своему лондонскому поверенному Хэтчарду подыскивать ей бездомных детей-калек.

И даже если бы всех этих доводов показалось ему мало, он мог бы напомнить себе головокружительную новость, которую Клодия сообщила ему не далее как вчера. Она в положении! У них будет общий ребенок. Джозеф до сих пор переваривал это известие, хотя вчера выслушал его, ровно через тридцать секунд чуть не задушил Клодию в объятиях и в то же время разозлился: могла бы сказать и пораньше! Господи, да если бы он только знал, что у них будет ребенок, он добился бы особого разрешения на брак и послал ко всем чертям пышную свадебную церемонию, которую устроила целая армия родственниц во главе с Уилмой, и не подумав спросить у него позволения!

Пару месяцев назад состоялась другая свадьба по особому разрешению: или Маклиту, или Порции, или же им обоим хватило ума вернуться в столицу после побега из Элвесли. Вместо того чтобы пожениться в Шотландии, они объявили о своей помолвке в доме у Болдерстонов и сыграли тихую, но благопристойную свадьбу через несколько дней.

Желудок Джозефа предостерегающе сжался, Невилл бросил на друга сочувственный взгляд.

В этот момент прибыла Клодия, и Джозеф, обернувшись, увидел, как она идет по широкому проходу между скамьями, заполненными гостями.

Она была прекрасна; Она была… как это она сказала после ночи страстной любви? Ах да: она – женщина. Учительница, директриса, подруга, любовница – все эти звания и заслуги вытеснил один-единственный факт.

Она просто женщина.

Как всегда, она была одета просто и элегантно – если не обращать внимания на нелепо кокетливую соломенную шляпу, слегка надвинутую на лоб. Джозеф улыбнулся – и шляпе, и невесте.

Она улыбнулась в ответ, и он напрочь забыл про шляпу.

Ах, Клодия!

Они встали рядом, лицом к священнику.

– Возлюбленные братья и сестры! – начал он торжественным голосом, который разнесся на всю церковь.

Джозеф и опомниться не успел, как церемония бракосочетания завершилась и он стал мужем Клодии Мартин, ныне Клодии Фоситт, маркизы Аттингсборо. На всю жизнь. Пока смерть не разлучит их. В богатстве и бедности, в болезни и в здравии.

Клодия не сводила с него глаз, ее губы были плотно сжаты.

Он улыбнулся ей.

Она улыбнулась в ответ, и необычно теплое октябрьское солнце, заглянувшее в двери церкви, отразилось в ее глазах.

Они поставили свои подписи и двинулись через всю церковь мимо улыбающихся гостей, которым вскоре предстояло заполнить большой зал собрания, где уже ждал свадебный завтрак.

У второго ряда скамей, где между Энн Батлер и Дэвидом Джуэллом сидела Лиззи в роскошном платье из розовых кружев, с атласным розовым бантом в волосах, Клодия остановилась. Наклонившись над плечом подруги, новобрачная что-то прошептала дочери Джозефа и помогла ей встать.

На виду у всего бомонда они продолжили путь по церкви втроем: Лиззи шла посередине, держа их обоих за руки и сияя от счастья.

Джозеф видел, что кое-кого из гостей это зрелище возмутило, но предоставил им возможность осуждать их, сколько заблагорассудится. Он заметил, что его мать улыбается, Уилма украдкой вытирает слезы, а отец смотрит строго, но с безграничной любовью.

Переглянувшись с Клодией поверх головы Лиззи, Джозеф улыбнулся.

Она ответила улыбкой, они вышли из церкви и направились к находящемуся неподалеку бювету, возле которого собралось не меньше народу, чем в аббатстве. Кто-то издал приветственный крик, его сразу подхватили. Зазвонили колокола аббатства. Солнце выглянуло из-за туч.

– Я люблю тебя, – произнес Джозеф одними губами и по глазам Клодии увидел, что она поняла его.

Лиззи запрокинула голову и поворачивалась лицом то к Джозефу, то к Клодии, словно видела их. Она смеялась.

– Папа и мама!

– Да, милая! – Джозеф наклонился и поцеловал ее в щеку, а потом, к шумному восторгу зрителей и гостей, уже успевших выйти из церкви, притянул к себе Клодию и поцеловал ее в губы. – Вы обе мои милые, – добавил он.

Глаза Клодии влажно заблестели.

– Ни за что не стану лить слезы на собственной свадьбе! – объявила она голосом школьной директрисы. – Веди нас к экипажу, Джозеф.

Лиззи склонила голову к плечу.

– Сейчас же, – добавила Клодия тоном, которым целых пятнадцать лет приводила в чувство даже самых ленивых учениц.

– Слушаюсь, мэм, – с усмешкой отозвался он. – Нет, не так: слушаюсь, миледи.

И все трое рассмеялись, а Джозеф повлек их через двор, сквозь толпу гостей, выкрикивающих добрые пожелания, под каменными арками, между рядами родных и знакомых, в том числе Бедвинов, заранее приготовивших пригоршни цветочных лепестков.

К тому времени как они выбрались на улицу и сели в карету, у Клодии появилось весомое оправдание слез на щеках. Просто она только что смеялась до слез, сказала бы Клодия, отвечая на вопрос Джозефа.

Но он ни о чем не спросил.

Усадив Лиззи на одно сиденье, он занял место рядом с Клодией на другом, обнял ее за плечи и крепко поцеловал.

– Что ты делаешь, папа? – спросила Лиззи.

– Целую твою маму, – объяснил он. – Ты забыла, что мы только что поженились?

– Замечательно! – Девочка снова засмеялась. Клодия тоже, но смущенно.

– На нас смотрят, – напомнила она.

– Тебе не нравится? – Он отстранился и снова поразился ее сияющей красоте.

– Наоборот! – Клодия положила ладонь на плечо мужа и притянула его к себе. Экипаж катился к зданию собрания. – Это один из счастливейших дней моей жизни, и я не против, если о нем узнает весь мир.

Она подалась вперед, взяла Лиззи за руку, крепко пожала ее и наградила Джозефа еще одним поцелуем.

Он провел ладонью по ее животу, отметив, что тот уже слегка округлился. Вся семья в сборе. Его настоящее и будущее. Его счастье.

«Любовь. Я мечтаю о любви, семье – жене и детях, чтобы дорожить ими больше жизни».

Неужели это его слова?

Ему определенно следовало произнести их раньше.

Правда, лелеять эту мечту ему больше незачем.

Она только что исполнилась.