Провал резидентуры

Глава третья ПОМЕЩИК

Не спится. Я выхожу на балкон и внезапно обнаруживаю, что перед домом, кроме дежурной, стоит еще одна машина.

— Что за чертовщина, — раздраженно говорю я вслух и вхожу обратно в спальню. — Талу! — ору я в бешенстве. Из белой половины выскакивает заспанный раб, рыжий мальчишка-беляк, самое хитрое, пронырливое и исполнительное создание северных богов.

— Да, господин.

— Перед домом появилась еще одна машина, — говорю я уже спокойнее. Собственно, мальчишка если в чем и виноват, так только в том, что кожа его не благородного цвета. На мой личный взгляд, он и в этом не виноват. — Пойди узнай, в чем дело.

Однако идти ему никуда не приходится. В коридоре раздается шум, дверь распахивается, и входят трое в зеленом.

— Комитет безопасности королевства, — говорит старший, он в звании майора.

— Вижу. Талу, марш спать.

Мальчишка исчезает.

— Потрудитесь объяснить столь поздний визит, — бурчу я.

— Поздний? — поднимает седые брови майор.

— На моих часах три ночи, — бурчу я. — Если они не врут, конечно.

Шутка. Полетные часы космонавта, которые у меня на руке, врать не могут.

— Для безопасности королевства не существует раннего или позднего времени, — значительно говорит майор. — Впрочем, барон, это неважно. Я прибыл сюда со следующим заявлением. Знаете ли вы виконтессу Лиину Шер Гахоо?

Я ожидал чего угодно, только не этого. Я говорю:

— Да, естественно.

— В каких отношениях с ней находитесь?

— Ни в каких.

— Барон, не пытайтесь ничего скрывать.

— Я не пытаюсь, майор. Я ухаживал за ней два года назад, затем был сослан. Между нами никогда не было мало-мальски серьезных отношений. Я был увлечен ею, но покажите мне молодого аристократа, который ею увлечен не был. Повторяю, это было два года назад.

Майор кивает.

— Как поднадзорного ссыльного, барон, я обязываю вас известить Комитет безопасности королевства о возможном появлении в вашем поместье вышеназванной особы. Равно известите нас и о возможных звонках или почтовых отправлениях от нее. Можете передать информацию через дежурного офицера надзора или напрямую.

Я киваю, ничего не говоря. Вот это номер!

Трое в зеленом поворачиваются и исчезают.

Я ложусь и в задумчивости смотрю в потолок. Почему Комитет разыскивает Лиину у меня? Вернее, почему они решили, что она непременно обратится ко мне?

В спальню проскальзывает Талу, опускается на колени возле моей постели.

— Что тебе? — спрашиваю я его.

— Господин, — шепчет он. — Я все слышал.

— Ну и что же? Я знаю, что ты все всегда слышишь, даже то, что для твоих ушей не предназначено.

— Господин, а я знаю кое-что.

— Боги мои, и это меня не удивляет, — пожимаю я плечами и с притворным гневом беру мальчишку за ухо. — Ну, что ты там такое знаешь?

— Я знаю, что госпожа, о которой они говорили, сегодня звонила.

— Как? А почему ты меня не соединил?

— Вы сами мне приказали днем вас не будить, всех звонящих посылать к чертям.

— И ты послал ее? — ужасаюсь я.

Мальчишка скромно ухмыляется.

— Нет, господин. Я спросил, может ли она перезвонить. Она сказала, что нет. Я спросил — может, господин барон сам ей позвонит? Она сказала, что ей позвонить некуда, но она просто хотела знать, дома ли господин барон. И положила трубку.

— А-ха… — задумываюсь я, вновь ложась на спину. Ухо Талу я отпускаю. Он не спешит уходить, и я знаю, почему: он боится спать один в темноте. — Ладно, можешь лечь тут, — милостиво говорю я ему. Он в восторге кланяется, на секунду исчезает, возвращается со своим одеялом и устраивается на мохнатой шкуре, которая покрывает пол в спальне. Через минуту он уже крепко спит, посапывая носом.

Я продолжаю думать, но теперь мои мысли принимают более определенный оборот. Лиина в опасности, она скрывается, это ясно. В наше время удивляться этому не приходится. Но почему так произошло? Что заставило ее скрываться? В чем могут ее обвинить? Предупредила ли она беспочвенный арест или действительно замешана в чем-то? Я вспоминал, как блестели ее глаза, когда я рассказывал ей о космических полетах, о том, как на орбите Красной луны лазерным лучом сбил огибавшую наш маленький спутник боевую ракету, которая должна была устремиться вниз, к нашим островам — последнюю атомную ракету Смаргуды… Ее очень интересовало все, связанное с боями в космосе. Как она отличалась этим от других, глупых и напыщенных девиц, для которых не существовало божественной красоты космоса, многоцветных зорь в верхних слоях атмосферы, пепельно-розового кривого горизонта ледяной Красной луны, ослепительного выпуклого шара Белой луны… Мой мир, мир бешеных скоростей, мир безмолвных погонь, оранжевых факелов черных ракет, метеоров и радиационных полей, белых бетонных плит боевого космодрома Ллионоо, мир, от которого я отлучен — теперь, видимо, навсегда. Я вспомнил, как рассказывал о своей погоне за летающей тарелкой, как я видел соединение летающей тарелки с ее гигантским кораблем-маткой на геостационарной орбите, о том, что летающие тарелки не оставляют следов на экране локатора, их можно видеть только визуально, но они есть, я видел их неоднократно… Она смотрела на меня так, как никогда не смотрела ни одна женщина в мире, и слушала, слушала… Действительно слушала, а не вежливо выслушивала. Как та корова, Иггвоо:

— Барон, только вы никому об этом не рассказывайте, а то вас спишут с летной работы…

Незаметно наступает утро. Я поднимаюсь, стараясь не разбудить раба, но он просыпается и вопросительно смотрит на меня. Я шепотом говорю:

— На пляж пойдем?

Он кивает и мигом вскакивает. Я снимаю пижаму, он подает мне плавки, и мы тихо спускаемся в холл. Охранник спит. Мы бесшумно выходим на улицу. В машине спит дежурный офицер. Мы босиком бежим к пляжу. Талу так же бесшумен, как и я, хотя за мной десять лет тренировок, а ему всего тринадцать, но он белый, у них в крови эта кошачья тишь движений…

Пока я плаваю, Талу стоит на берегу, поджав ногу. Кажется, наш уход вообще никто не заметил. Я ныряю, а когда выныриваю, вижу, что возле Талу стоит человек.

Я в полминуты выбираюсь на берег. Ледяной ветер с севера приятно охлаждает разгоряченное дыхательной гимнастикой тело.

Это Лиина.

— Здравствуйте, барон, — говорит она. На ней форма береговой охраны. — За вами следят?

— Сейчас — нет, — говорю я. — Ко мне сегодня ночью приходили по вашему поводу. Предупредили, чтоб я донес. Вам нужно убежище?

— Да, — говорит она.

Мы быстро идем по берегу. Я говорю:

— Талу, бегом в охотничий домик. Все приготовь.

Он пулей уносится вперед.

— Лиина, вы очень рискуете.

— Я знаю. Я не могла остаться там. За мной охотились.

— Комитет?

— Не только.

Я выражаю удивление. Она резко останавливается, я тоже.

— Лен, вы должны все знать, — говорит она неожиданно сурово.

— Говорите, Лиина, — как можно спокойнее говорю я.

— Помните ваш рассказ о летающих тарелках?

— Естественно.

— Так вот, Лен. Инопланетные цивилизации существуют. Система Шаххара давно входит в сферу их деятельности. На соседних планетах — и на Эмиаруре, и на Яххараре — уже сотни лет есть их поселения.

— Откуда вы знаете?

— Лен, я разведчик другой цивилизации.

Я некоторое время молчу, потом говорю:

— Я знаю, что вы психически нормальны. И я сам видел тарелки. Чего вы хотите?

— Я?

— Нет. Ваша родина.

— Мира. Ваши космические войны угрожают безопасности полетов наших кораблей. Но это не главное. Нам небезразлично, что близкие нам люди убивают друг друга. Мы хотим мира на Шилемауре.

— Мира? Ценой чьей победы?

— Ничьей. Мира. Мы просто стремимся погасить войну.

— Просто гасить? Вы не помогаете Смаргуде?

— Ни Смаргуде, ни Пакту.

— Тогда я помогаю вам, — решаю я. Полеты. Космос. Корабли.

Мы почти бежим по пляжу, увязая в сером песке.

— Лиина, а почему вы сказали — «близкие нам люди»?

— У вас и у нас общие предки. И ваши предки, и мои родом с одной планеты.

— Вы хотите сказать, что Книга Ух не врет? — спрашиваю я, огибая валуны.

— Конечно. Разве вы сомневались, что ваши предки пришли сюда со звезд?

— Я думал — это сказки.

— Нет, Лен, не сказки. Белая раса, как и написано в Книге Ух, здесь давно, но тоже не отсюда родом. А черные — и вовсе семьсот лет. Кстати, чтоб вы поняли, насколько относительны здешние представления о человеке. В прошлом нашей и вашей прародины господствующей была вовсе не черная раса.

— А какая же? — удивляюсь я.

— Белая.

Я смеюсь.

— Зря вы смеетесь, — говорит она. — Столетиями черные были бесправными рабами белых, жили в нищете и угнетении. Может быть, здесь история отыгрывается за вековое страдание нашей расы.

— Но вы же черная, — говорю я. — Или это маскировка?

— Черная, — отвечает она. — Но у нас сейчас нет доминирующей расы. Кстати, у нас их не две, больше.

— Зеленые, что ли? — смеюсь я.

— Желтые. Помните летающую тарелку на геостационарной орбите, вы рассказывали мне?

— Конечно, помню. Потрясающее зрелище.

— Это наша база. Ее командир принадлежит к желтой расе, специалисты по разведке — черные, а пилотский состав — в основном белые.

Я хохочу. Белые космонавты, это надо же! Хотя, если она не врет, вряд ли это так уж смешно.

Мы входим в охотничий домик — к охоте он, правда, никакого отношения не имеет и не имел уже при моем отце. Это просто маленький домик, который я очень редко посещаю и поэтому за ним нет наблюдения.

— Лиина, — говорю я, одобрительно кивая Талу, который уже включил отопление, приготовил комнату, выставил на столик вино, консервы и сухие хлебцы. — Располагайтесь здесь. Я постараюсь, чтобы охрана о вас не пронюхала. За вами хвоста не было?

— Нет.

— Что я еще должен для вас сделать?

— Я вынуждена была уехать очень быстро, — говорит она, буквально падая в кресло, и только тут я понимаю, что она держится из последних сил. — Я опередила Комитет на несколько минут и едва увернулась от тех… других.

— Это кто еще? — удивляюсь я. Талу приносит забытый когда-то в ванной охотничьего домика купальный халат и исчезает. Я деликатно отворачиваюсь, слушая усталый голос Лиины и шелест падающей одежды:

— Я, честно говоря, не знаю наверняка, поэтому пока не стану говорить о своих догадках. Но, Лен, это была подлинная охота. Я не успела никого ни о чем предупредить. Боюсь, что мой связной по совокупности признаков решил, что я погибла. В таком случае ему надо дать знать об обратном. Правда, я успела дать контрольный звонок с телефона в дамской комнате на вокзале, но толком ничего не сказала — кодирующей аппаратуры я лишилась, смогла только произнести свой идентифик. Неважно… Подробности — лишние. Лен, попробуйте дать знать моему связному.

— Кто он?

— Оаки Мин Даноо.

— Мин Даноо? — я не скрываю удивления. — Радиоведущий? Он что, не шилемаурец?

— Почему же. Конечно, шилемаурец, — говорит она. — Вы можете повернуться.

Я поворачиваюсь. Ее крупное, сильное тело уже задрапировано моим халатом — я все-таки выше ее, и халат волочится по полу. Возникает Талу и уносит сброшенную ей на пол одежду. Слышно, как он в ванной запускает стиральную машину.

— Боевой у вас парнишка, — улыбается она. — Лен, если в столице появится Шихле — дайте ему знать обязательно.

— Шихле, — мрачно говорю я, но все-таки улыбаюсь. Дело-то уже, в общем, прошлое. Будучи светской дамой в тех умопомрачительных белых платьях, она, помимо замирания сердца, заставляла кружиться голову, дыхание захватывало. Теперь она такая же, как я — гонимая, напряженная, отчаянная. Я чувствую телесное волнение от ее близости — от близости молодой, очень красивой женщины, на которой только халат, причем мой. Этому волнению почти не мешает даже неожиданное напряжение от того, что она рождена на другой планете, под светом другого солнца. Но романтического восторга, влюбленности, сладкого галантного колыхания я больше не испытываю.

— Шихле, — повторяю я. — Что его с вами все-таки связывает?

— Он мой начальник, — усмехается она.

— Как… он — тоже?

— Да, Лен. Уже два года он мой начальник, с тех пор, как его перевели на нашу базу. Честно вам сказать, я люблю его. Как мужчину люблю.

Ну что ж, в конце концов, как раз эти два года я в ссылке и вообще ни к чему ее не обязывал. Все правильно. Тем более, что он ее соотечественник. Тем более…

— Последний вопрос. Раз он разведчик, то, вероятно…

— Да, Лен, на самом деле он совсем другой. Не беспокойтесь. Человек, которого он играет, мне никогда бы не понравился.

Я киваю. Сказать-то мне особенно нечего.

— Обязательно дайте ему знать, Лен. Я очень боюсь, что он примчится за мной лично, хотя ему сейчас по легенде полагается сидеть бирюком в своем особняке в Динхоовоо. Как бы он не попал в ту же ловушку, что и я.

— Я понял вас. Что ж, мне пора. А то охрана спохватится. Я пару раз в день буду присылать к вам Талу, вся связь — через него. Хорошо?

— Хорошо, Лен, — говорит она и вытягивается в кресле. — Спасибо вам. Я никуда не буду уходить отсюда.

Я выхожу. Перед глазами у меня стремительное, плавное движение их тарелок. Великолепные корабли, интересно, каков принцип их действия? Выхлопов что-то не видно. То-то же, господин генерал, нечего меня было держать за идиота. «Считайте, капитан, что я не слышал этого. Если еще кому-нибудь расскажете этот бред — считайте, что вы уже в психиатрической клинике. Великие Черные боги всем сонмом вам там случайно не мерещились?». Лиина — инопланетянка. Смешно. Белые космонавты! Я опять прыскаю. На дорожке перед домиком ко мне присоединяется Талу, и мы трусцой бежим через пляж к поместью.

У подъезда зевает вышедший из машины офицер надзора.

— Купались, барон? — вежливо спрашивает он.

Я киваю. Появляется старший дворецкий.

— Шавлу, я буду завтракать в кабинете, — говорю я ему и вхожу в дом.