Пройти лабиринт

60.

Первый раз Михаил попытался подняться самостоятельно, но тут же неуклюже свалился на шкуры.

— Соберись! — сердито проговорил Херон. Он даже не пытался подойти и помочь. — Ты должен все сделать самостоятельно.

Михаил тяжело вздохнул и снова встал. Несколько секунд он старательно удерживал равновесие, но через секунду его стало раскачивать в стороны. Понадобились громадные усилия, чтобы удержаться.

Михаил сделал несколько пробных шажков.

— Вот, молодец, — улыбнулся Херон.

Снаружи громко бушевала буря. По словам Херона, эпицентр ее проходил где-то дальше. Но уже сейчас от дикой какофонии звуков начинали болеть уши.

— Ладно, садись. Пока хватит, — сказал Херон. — Позже еще попробуешь.

Он вернулся к костру, где варилась какая-то похлебка.

Херон, казалось, будто медитировал над своим варевом. Для него приготовление пищи, как отметил Михаил, походило на какой-то диковинный дзен-ритуал.

— Я все возвращаюсь к тому разговору, — вдруг заговорил Херон, — про Архистратига.

— И что?

— Пожалуй, важной точкой в нем является лишь один момент, — словно не слыша Михаила, продолжал он, — это время.

— Причем тут время?

— Когда мой учитель, — его звали Скитальцем, — глядя на сухое дерево, сказал, что «красота его розовых цветков бесподобна», мы его спросили, мол, какое-такое цветение, если дерево умерло много лет назад и на нём нет ни одного зеленого листика, ни одной живой ветки. Он тогда ответил, что когда-то мы увидим «истинную сторону времени». Я много лет думал над его словами, и лишь потом понял, что он «ощущал» это дерево одновременно во всех моментах его существования, а не лишь только «сейчас».

— Я не понял смысла ваших слов.

— Меня подсознательно смутила именно твоё «ощущение» Лорхен. Похоже, что ты её действительно встречал. Но в будущем!

— То есть… то есть я…

Михаил судорожно сглотнул.

— Но если я в прошлом… это абсолютно невозможно. Это нарушение второго начала термодинамики…

Херон улыбнулся:

— Время это лишь определенная последовательность событий. Обычно они характеризуются направлением прошлое — будущее. Не ясно как, но тебе, скорее всего, удалось разрушить эту систему. А, может, это удалось сделать кому-то иному…

Херон вдруг замолчал, как-то странно глядя на Михаила.

— Я говорю о той воронке.

Они долго молчали. Херон продолжал возиться со своим супом, а Михаил попытался сопоставить все факты.

— А где мы? — решился продолжить разговор Михаил.

— То есть?

— Что это за место?

— Это убежище, для таких как мы.

— Каких таких?

— Наш организм приспособлен для иных условий существования, так?

— Ну, так.

— А там за стеной условия совершенно иные.

Михаил поморщил лоб. Ему не совсем нравилось объяснение, но высказывать это словами он не стал.

— Ну что здесь непонятного? — Херон поднялся. — Снаружи иная атмосфера, иное магнитное поле…

— А где ж мы тогда? — Михаил аж поднялся.

Херон улыбнулся.

— Ну уж точно не в тропиках. Иные называли этот Образ Домом Льда, либо Северным Домом. Когда-то я здесь провел свои молодые годы, занимаясь топологическим изучением этого мира.

— И что? Каковы результаты?

— Что? В смысле? Тебя что интересует?

— Какова эта самая топология?

— Непрерывная, — снова хохотнул Херон. — Одно скажу тебе — здесь без спецсредств наружу не выйдешь: либо замерзнешь, либо задохнешься, либо…

— А как это возможно… то есть я хотел спросить, как сообразуются между собой эти Дома?

Херон замолчал. Он не спеша мешал деревянной ложкой суп в котелке, а потом что-то вяло ответил.

— Катаклизм? — Михаилу показалось, что именно это слово он услышал.

Херон устало улыбнулся.

— Да. Я назвал это событие Катаклизмом. Но не стоит его понимать буквально. Просто обычно этим понятием мы обозначали появление нашей Вселенной.

— У нас подобная теория носит название Большого Взрыва, — ответил Михаил. — Предполагают, что поначалу существовал некий высокоэнергетический «пузырь», состоящий из «ложного вакуума». Потом произошел процесс разложения этого вакуума на еще одну разновидность вакуума, а энергия, которая выделилась в результате этого разложения, и вызвала появление всей существующей материи.

Херон ничего не ответил. Он почему-то долго смотрел в глаза Михаилу, и у того сложилось впечатление, что Херон то ли спит, то ли «отключился».

— Целостность была нарушена Катаклизмом, — вдруг сказал он. — Так изначально появились первые два Образа, два Луча — Свет и Тьма. Иначе говоря, континуум стал обладать некими патологическими свойствами сингулярности: произошел раскол мира. А потом еще один Катаклизм. И еще один. И еще. И теперь, в конце концов, мы имеем целую кучу Образов…

— А как же наш мир?

— А что «ваш мир»?

— Он же, по идее, тоже Образ.

— Вернее наслоение Образов, или Лучей. Он — буфер: механизм перехода из одного Образа в другой. Этот мир нужен для компенсации разницы в скорости потоков между Домами.

«Ну, наворотил!» — усмехнулся Михаил.

— Все эти Образы нестабильны, — продолжал Херон. — В конечном итоге, мы придем к тому, что очередной Катаклизм приведёт к исчезновению всего существующего континуума. Он и сейчас на грани распада. Только Доминаты удерживают Образа, или Дома, от этого. Они находятся в неком метастабильном состоянии, которое и позволяет как бы «склеивать» данный Образ. Кроме того они выступают и хранителями «генетической» информации. И стоит кому-то запустить процесс дестабилизации, как мы снова вернемся к состоянию, предшествующему первому Катаклизму.

— Это к какому?

— Изначальному Образу.

— А как можно запустить этот самый процесс?

— Скажем, изменение причинно-следственных связей, — Херон улыбнулся.

Михаил устало прикрыл глаза.

— Послушай, — негромко начал он, — у меня есть куча вопросов. Они касаются всего. Я хотел бы попросить тебя провести некий ликбез. Как ты на это смотришь?

Херон надолго задумался.

— Ну… давай так, — он подошел ближе. — Я, конечно, могу тебе кое-что рассказать, но предупреждаю сразу: мне понадобится кое-что взамен.

— И что это?

— Я об этом скажу позже. Идет?

Михаил насторожился:

— Мне все же хотелось бы знать, что это.

— «Ключ от бездны».

— Но его у меня нет.

— А мне он «живьем» и не нужен.

— А что тогда нужно?

— Данные по его изготовлению.

Михаил попытался найти подвох в словах Херона, но так ничего и не смог обнаружить.

— Ладно. Я все схемы дам, но есть вопрос: а зачем они…

— Надо! — перебил Херон и снова вернулся на старое место.

Он несколько минут что-то обдумывал.

— Начнем с того, что все, о чем бы я тебе не рассказывал, лишь моя точка видения. Да и вообще, — Херон поморщился, — кто бы тебе иной, что не говорил — это по-прежнему останется лишь его точкой видения.

— Это мне понятно, — отмахнулся Михаил.

— Раз ясно, тогда давай приступим. Какие у тебя вопросы?

— Если б я знал, что спрашивать… Вернее, не что, а как правильно сформулировать вопрос.

— Когда я только начинал, — Херон присел рядом, — то, я был абсолютно также растерян, как и ты. Мой мир — это «Северо-Восток» Лабиринта. Поверь мне, это место закаляет характер. Наш долг был всегда нести военную службу на рубежах. Я тоже так начинал, но потом все изменилось.

— Что именно?

— Тебя наверняка удивляет тот факт, что все Образы отчего разделены некими преградами. И невозможно «просто так» попасть из одного мира в другой. Представь себе, что каждый Образ — это огромный остров в океане со своей замкнутой экосистемой. Можно только лишь предполагать существование других островов. И не имея лодки нельзя попасть на иные земли. Плюс ко всему надо еще и придумать такую лодку, чтобы пересечь океан.

— Я это понимаю…

— Понимаешь? Хорошо. Ведь не все задаются вопросом о том, что возможно существование другого мира. Приземленность плюс быт как бы стирают этот аспект. Те, кто думают иначе, могут оказаться аутсайдерами на своем же собственном острове. Но создав свою «лодку», ты навсегда меняешь свое мировоззрение… Так произошло и со мной.

— А почему это происходит?

— Хороший вопрос. Я могу лишь предположить, что приступы «гениальности», случающиеся и в твоем мире, и в моем, и в каком-либо ином — заранее спланированный акт.

— Кого?

— Допустим, Доминатов. Кому-то из них понадобился активный полевой игрок… Кстати, я ведь, между прочим, являюсь военным советником по Северному Дому. В Железных горах у меня построена база…

— А это место?

— Полевая база. Таких здесь три.

Михаил устало потер глаза.

— Мне надо посмотреть то место, где меня нашла Лорхен… или как там ее зовут.

— Зачем? — удивился Херон.

— Пока не знаю.

— Хорошо. Завтра, скорее всего, буря чуть поутихнет и мы сходим туда. А сейчас отдыхай.