Прямые пути

Глава 11

За четыре дня добрались до пограничной реки Самоцветной — вдоль нее удобная прямая тропа проходит, река-то течет аж из Холодной Степи через Лунное княжество. К реке выехали под вечер, так что заночевали в этом самом кабаке, где сейчас молоком с булочками завтракали.

Заодно прислушивались к разговорам.

Один постоялец, с виду простой крестьянин (хотя в Алмазном княжестве легко ошибиться) спрашивал другого, богато одетого торговца:

— Так чего там, в империи?

— Много чего, — рассеянно отвечал торговец, помешивая кашу в миске.

— Ну… а главное самое?

— Война в других мирах, чего уж главнее? Бойцы оттуда возвращаются, в основном — после ранений. Искалеченные есть, хотя мало что-то, в наших войнах больше.

— Да?! — загорелся крестьянин. — И с кем воюют?!

— С людьми по большей части. В других мирах тоже люди живут. А воюют так себе, наши лучше.

— По большей части?!

— Ага, и с не людьми тоже. С четвероногими какими-то, с мохнатыми, даже с летающими. Но это я только слухи передаю. Могли и приврать, могли вовсе выдумать. А сюда разве из других миров не возвращаются? Ваши тоже там воюют, союзники, как-никак.

— Прямо сюда не возвращаются, а где кто и вернулся… тоже ведь только слухи от них доходят. Стало быть, с империей войны не будет, раз их войска в других мирах заняты?

— Да какая война?! Союзники же!

— Ну а чего тогда они пограничную стражу снимать потребовали?

— Потому что своих пограничников тоже в другие миры отправили. Воевать или охранять чего — того не знаю. И, если бы война грозила, ваши бы стражу снимать не стали, наоборот. Ну, разве оттянули бы войска вглубь, и то не все.

В кабаках, как всегда, можно узнать многое.

Расплатившись, Рес и Леск оседлали коней и направились через селение вдоль реки. На площади увидели десяток стражников, телегу с высокими бортами. Подходили крестьяне — двое с пикой, один с боевым топором на длинном древке, один с шипастой палицей. И бросали оружие в телегу.

— Что тут происходит? — полюбопытствовал Рес, когда подъехал близко.

— Разоружаем, — угрюмо ответил десятник.

— Кого?

— Да лунников этих! Они все дворяне, стало быть, в княжеской гвардии состоят.

Рес вспомнил: после смуты нижняя долина Самоцветной опустела, сюда переселились несколько родов народа долин из Лунного княжества. Построились, распахали землю, даже немного воевали на стороне мятежников. До конца смуты жили под управлением собственных старейшин, потом новая власть, естественно, захотела, чтобы долина осталась частью Алмазного княжества. Старейшины долинников согласились при условии, что их признают дворянами. В Лунном княжестве простому человеку почти невозможно получить дворянство, недостижимая мечта это, но в Алмазном, хоть оно и соседнее, половина всех жителей могли бы щегольнуть знатным происхождением, уж так сложилось. Потому новый князь согласился на условия старейшин с легким сердцем, да еще и понял неправильно, признал дворянами вообще всех долинников. Подумаешь, на тридцать тысяч дворян больше. Все равно в Алмазном княжестве это никаких привилегий не дает, только обязанность служить в гвардии. А вояки из лунников хорошие, оружие у них свое, так что пусть себе гордятся знатностью, заодно землю возделывают и границу охраняют.

Стало понятно, с чего это Император потребовал у Алмазного князя «приграничные войска отвести или разоружить» — обычное войско проще и безопаснее отвести, чем разоружить, но как долинников отводить, если они тут живут с семьями и хозяйством? Если им сеять скоро?

А сотник ругался с мужиком, который притащил помятый железный горшок:

— Ты чего это припер?!

— Вы это, полегче, я дворянин, между прочим. Двадцать лет уже в дворянстве, так-то!

— О, демоны вечной бездны! Хорошо, ваша милость, с какой дури вы соизволили припереть дырявый горшок?

— Да не дырявый он! Помятый только слегка.

— Да хоть бы и вовсе ровный, как ты… вы им воевать собрались?!

— А с чего бы это мы надумали горшками воевать-то?!

— Да оружие надо нести было!

— Оружие?! А чего было толком не сказать, чего нести надо?! Мы-то на выселках откуда знаем?! Вижу, Тигат, сосед мой, секирки парные понес, потом Гур пику свою старую — я и подумал, что железо собирают. Думал, хорошо, что горшок несу, в нем железа поболе, чем в пике. А так бы я дубину выстрогал.

— Выстрогал?!

— А чем дубина не оружие?

— Так… Указ был — разоружить! То оружие, что есть принести обязаны, а не новое строгать!

Долинник уронил кувшин, разинул рот и вытаращил глаза. Потом жалостливо затянул в том смысле, из оружия у него только железные вилы, нужные для навоза, косы, чтобы траву скотине заготавливать, ножи, без которых хозяйка не сможет стряпать, и еще топор — вовсе вещь в хозяйстве необходимая.

— А серпа у тебя нет? — удивился стоявший рядом стражник.

— Ну… есть, но как же я без серпа-то?

Десятник вздохнул и отпустил мужика-дворянина взмахом руки.

Подошел следующий долинник, с виду кузнец, протянул дваждыизогнутый однолезвийный меч. Не нужно разбираться в тонкостях, чтобы понять: клинок только что выкован и закален, не отполирован даже.

— Ты тоже не знал, что разоружаться надо, а не просто оружие сдавать? — качал головой десятник.

Кузнец неопределенно развел руками. Десятник недовольно тянул:

— И чего же это ты принес? Хлеб этим резать? Или лозу рубить?

Кузнец медленно покачал головой, смотрел при этом прямо в глаза десятнику. Тот вздохнул, выхватил из ножен свой меч — прямой, отполированный, с темляком из серебряной нити:

— Вот это — меч! А это… не знаю, что это, для ножа длинновато, а на меч не похоже.

Кзнец сжал зубы и молниеносно взмахнул своим неполированным клинком — и половинка меча десятника с обреченным стуком хлопнулась на траву. Десятник оторопел. Долго смотрел на обломок своего меча, перевел взгляд на кузнеца:

— У меня же восточная сталь… была. Из чего твой… меч?

Кузнец наконец-то заговорил:

— Черная сталь.

— Разве?! — удивился Рес. Клинок кузнеца обычный был, серый, совсем не знаменитую черную сталь не похож.

— Внутри, — пояснил кузнец. Рес вспомнил: черная сталь очень дорогая, потому ее иногда соединяли с обычной, приваривали с двух сторон по пластине. Или же делали меч-лодку, когда снаружи хорошая сталь, а внутри, за основу — обычная. Но здесь она внутрь заварена.

— И как я теперь без меча? — жаловался десятник. Кузнец молча протянул ему свой, только что выкованный. Десятник несколько неуверенно взял, взмахнул, проверяя развесовку, посмотрел вдоль лезвия. Явно остался доволен, даже решил:

— Отполировать надо, чтобы не ржавел.

— И салом протирать, — кивнул кузнец.

— И много ты таких мечей выковал?

— Один.

— Только этот, то есть. Стало быть, мечей у тебя не заказывают?

Кузнец ответил не сразу и неопределенно, чтобы не соврать, зато очень для себя длинно:

— Тут все жадные. Они не хотят мечи в три слоя. Хотят целиком из черной стали.

А десятник, видимо, решил не уточнять, много ли кузнец черных клинков выковал, чтобы тому врать не пришлось. А если правду скажет — уже десятнику придется с обысками идти. Вместо этого другое спросил:

— Так ты и целиком из черной стали можешь меч выковать?

Кузнец с достоинством кивнул.

— И много можешь мечей выковать?

Кузнец очень красноречиво пожал плечами, мол: где-то и один меч много, где-то и тысячи мало. Кроме того, за всю жизнь можно много клинков наковать, а до сегодняшнего заката и одного не успеешь, а это — мало, с какой стороны не смотри.

— Вот за год, сколько можешь выковать? — уточнил десятник.

— С руды — полста.

— А не с руды?

— Со слитка — сто.

Десятник почесал бороду, что-то прикидывая. Сказал кузнецу:

— Ты не уходи пока, разговор есть. За пиво я плачу.

Кузнец согласно кивнул, отошел в сторонку.

Десятник повернулся к следующему долиннику, который принес старый боевой клевец.

Рес заглянул, что там в телеге — почти полная, но это не значит, что здешние долинники действительно разоружаются. В основном оружие было щербатое и гнутое, иногда — ржавое. И простые луки, и пики с наконечниками из гвоздей, дубины — свежевыстроганные и совсем старые, треснувшие. Кое-что могло разжечь любопытство у знатоков древностей и редкостей — листовидные бронзовые мечи, двулезвийные круглые топоры, невесть как занесенный в Алмазное княжество гарпун китобоя со Снежных островов. Обычные крестьянские вилы, косы, топоры лесорубов тоже в телеге лежали — не новые, естественно. Скребок для чистки рыбы был — вот уж что можно считать оружием только с огромной натяжкой.

Однако разглядел Рес в куче и два тесака во вполне еще новых кожаных ножнах. Вытащил, осмотрел — хорошая сталь, клинки ни разу не переточенные. Такие в ходу у побережников. Рес удивился, спросил у стоявшего рядом долинника:

— Кто это так расщедрился? Старейшина, небось? Хорошие ведь клинки!

— Почему — расщедрился? — едва не возмутился тот. — Сказано оружие сдавать, мы и сдаем все, что есть. У меня только лук нашелся и пика… ну, дубину выстрогал — откуда мне знать, зачем оружие понадобилось? А тесаки побережники принесли. У старого причала семья их живет, из империи беглые. В смуту отсюда бежали, теперь сюда.

— Всего одна семья?

— Одна, хотя еще своих ждали, да не дождались — их обозы, слава богам, южнее пошли, через Путь Костей.

— Почему — слава богам, тесноты боитесь?

— Тесноты не боимся, тем более, что побережники много земли и не просят. Эти сапожничают, огородничают, рыбу в Самоцветной ловят на продажу. Да только мнят о себе много они. А сами своего не берегут, потому как земли своей нету у них. Хотя и до чужого не жадные.

— То есть — не мешают?

— Ну… эти не мешают, да зачем нам тут чужаки, если мы и языка их не знаем? Гнать, конечно, не станем, сами приблудные, а все лучше, чтобы все свои вокруг.

Хорошо, хоть гнать не станут.

— Им и опасно здесь, — продолжал долинник задумчиво. — В Сухой Роще тоже их семья задержалась — дите приболело. Уже все обозы их прошли, когда заявился какой-то предгорник из империи, да начал мужиков подговаривать, чтобы побережников убили и награду за это получили с Императора. Мужики его едва прямо на месте не пришибли, да одумались — скрутили и страже сдали. Но это повезло побережникам, а если бы тот лесовик поумнее был, лихих людей нашел?

— Повезло, — сказала Леск ровным голосом.

— А как сапожничают? — спросил Рес, ему очень хотелось увидеть соплеменников. — Мне бы прошиву в сапогах поменять.

— Поменяют. Сапожничают-то хорошо, у них глаз цепкий от природы и пальцы чуткие, потому к ремеслу склонность.

— И как проехать?

— А вверх по Самоцветной, вдоль меж. Их мазанку издалека видно, там еще старые яблони.

Чтобы не петлять вместе с рекой, Рес и Леск сократили путь через вершину небольшого холма. И там встретили лунников — дворянина-мужика, что железный кувшин за оружие выдавал, и второго, помоложе, судя по внешности — сына первому. Они рыли яму.

— Что это вы копаете? — спросил Рес. Раз притворяется княжеским чиновником, значит надо обо всем расспрашивать.

— Так черное пиво прячем, — отвечал отец. — Времена-то неспокойные.

— Вы бы лучше зерно припрятали! — возмущенно посоветовала Леск.

— Зерно? Так пока из него пиво сваришь. А черное пиво — оно хорошо хранится, если в холодной земле.

Рес вздохнул, тронул лошадь. Сын сказал отцу тихо, но так, чтобы Рес все равно услышал:

— И что теперь, в другом месте прятать? Раз видели они, где мы копаем?

— Да не расскажут они никому. А каждый раз заново рыть — и не спрячем дотемна.

Ловко притворяются.

Шагов через двести Рес уловил чутким слухом побережника, как отец весело воскликнул:

— А ты говорил — заржавеют!

— Я не говорил, — спокойно возражал сын. — Подумал, но не говорил.

Рес и Леск не выдержали, вернулись, подсмотрели из-за кустов. Долинники стояли над перепачканным землей раскрытым сундуком, осматривали мечи черной стали. А через край сундука свешивалась блестящая кольчуга.

Вместо разоружения получилось вооружение — раньше мечи и доспехи в земле лежали, а сейчас их поближе перепрячут, чтобы под рукой. Не совсем понятно, зачем было оружие закапывать, вероятно, долинники предвидели разоружение — им могли и служители неба подсказать — и боялись обыска.

Мазанку и яблони действительно было видно издалека. Навстречу Ресу и Леск вышли мужчина, женщина, спокойный аккуратный мальчик лет десяти и вертлявая девочка лет восьми. Все черноволосые, светлокожие, светлоглазые, тонкокостные. Леск поздоровалась на языке побережников — и хозяева мазанки сразу признали своих, крашенные глаза и наращенные мышцы не обманули. Обрадовались, пригласили обедать.

Угощали небогато — зажаренные на открытом огне рыба и фрукты, свежий хлеб, редька с солью и маслом — но до чего же все было вкусно. Лучшие повара других народов так не приготовят. Да и оценят только побережники, нужна их чувствительность, чтобы уловить тонкости вкуса.

За едой хорошо поговорили на родном языке. Хозяев звали Зак и Сета. Из рода костяной иглы, Зак — темной дороги, Сета — высокой. Жили невдалеке от границы, потому из империи сбежали не с обозом, а сами. Много вывезти сумели, повезло. Подумывают перебраться в какую-нибудь слободу побережников, ближе к родственникам, а пока что задержались, чтобы денег накопить — много тут заказов от лунников. Своего-то мастера-сапожника меж них нету, обувку сами себе шили, потому грубая она была.

— Так почему вы тесаки отдали? — спросил Рес. — Хорошее же оружие!

Зак объяснил:

— Отдали что похуже, у нас целый сундук железа.

Рес, естественно, загорелся посмотреть. И здорово впечатлился — у хозяев действительно стоял в мазанке сундук, почти полный отличных клинков. Семейная ценность, в то же время, вполне боевое оружие. Все хорошие, было даже два черных меча и один дымчатый. И кинжал особо редкой сизой стали — уже целое богатство. Хотя Рес на месте Зака продал бы сизый клинок только при крайней нужде.

А Зак, глядя на восторг Реса, качнул головой, будто на что решился, и сообщил:

— Это еще не самое лучшее.

И достал из сундука рогожный сверток. В нем был завернута целая охапка мечей, сцепленных гардами попарно — длинный с коротким. На первый взгляд клинки казались покрытыми ровным слоем ржавчины, однако присмотришься, и видно, что на самом деле темно-золотистые — такой цвет еще редкостнее сизого. Прямые, узкие, с широкими гардами и мощными дужками. И цельнокованые — Рес ничего подобного не видел ни разу, всегда клинок отдельно выкован, а к нему крыж приделан. Зато эти звенели, как стеклянные.

Рес выбрал пару, что сверху лежала. Взмахнул несколько раз, изобразил защиты, сложные атаки с двумя мечами. Захотелось что-нибудь рубануть, Зак не возражал:

— Они все равно не тупятся.

— С недавнего времени? — живо полюбопытствовала Леск. — Раньше тупились? На цельнокованые клинки, закаленные в крови кузнеца, легко накладывать заговоры.

— Это же сколько надо крови?! — ужаснулась Сета.

— Ее просто добавляют в воду, в которой закаливают, — успокоил Зак. — А клинок и раньше не тупился, до того, как волшебство вернулось. Сталь хорошая.

— В глубокой древности кузнецы закаливали волшебные мечи в собственном теле, — добавила Леск. — Потом выяснили, что достаточно несколько капель крови в воде.

Пришлось снова успокаивать Сету, что золотистые мечи выкованы относительно недавно.

Рес перерубил лозину. И уставился на меч, потом крутанул его — показалось, что в ударе изменилась развесовка. Рубил еще лозу, тростник, дерюгу — и убедился: точка равновесия при ударах смещалась от рукояти к острию на пару ладоней. А Леск утверждала, что клинок еще и изгибается. Пораженно качала головой:

— Это очень непростое колдовство, дается только кузнецам. И далеко не каждому.

— Откуда у вас эти мечи? — спросил, наконец-то Рес у Зака.

— От прадеда. Он их для заговорщиков каких-то выковал, но разглядел, чего они на самом деле хотят, и передумал отдавать.

— Так не продадите? — вздохнул Рес. Он понимал, что волшебные клинки, да еще семейные ценности, да еще с легендой, не раздают кому попало, не стоит и надеяться. И денег не хватило бы.

Но Зак пожал плечами:

— А забирайте. Так отдадим — продавать прадед тоже заказал. Люди вы, сразу видно, неплохие, а мечам — чего в сундуке вылеживаться?

Ну да, зачем ему было мечи показывать, если собирался и дальше у себя их хранить.

Рес едва не отказался из скромности — не чувствовал себя достойным такого оружия. Но Леск подарок приняла, стала вычурно благодарить.

От гостеприимных соплеменников уезжали с заговоренными клинками на поясах — Леск тоже взяла пару по настоянию Зака. Он еще и ножны подобрал. Не то, чтобы совсем ничего не заплатили — оставили свои клинки, и Леск наколдовала для Зака, Сеты и их детей удачи, здоровья, еще чего-то.

— Повезло нам, — удивлялся Рес, в очередной раз выхватывая новый меч.

— Может быть, и не в везении дело. Может быть, нам помогают духи. Или другие силы.

— Этого не хватало.

Леск посмотрела вопросительно. Рес объяснил:

— Если повезло, то просто повезло и все, а если духи помогают, тогда мечи пригодятся нам. Драться придется, а мне не хочется. Хотя, если придется, то лучше хорошим оружием. И, кроме того, может, помогают нам духи, а может — наоборот, подлость устроили. Подведут мечи в бою, или следят за нами через них. Может такое быть?

— Нет, клинки не содержат зла. Их даже осветлили в храме неба когда-то.

— Да? Ну, тебе виднее.

Они выискивали подходящее место, где можно было стать на прямую тропу. Такое, чтобы себя не выдавать — если кто увидит обрывающийся след, сразу поймет, что без колдовства не обошлось, а уж возле реки и вовсе все ясно — прямая тропа, что же еще.

Нашли место — водопой, любые следы затопчет стадо из ближнего селения.

Леск прочла заклинание, и лошади понеслись по мелководью. Как тогда, на Змейке, только гораздо быстрее. По грубым прикидкам, границу пересекли с первых лошадиных шагов. Да — промелькнуло селение из жалких слепых лачуг, аляпистый замок-дворец. В Алмазном княжестве такого не увидишь, только в Лунном.

— Пожалуй, так до вечера все княжество проскочим, — удивлялся скорости Рес.

— Ну и хорошо.

— Почему? Посмотрели бы, как люди живут…

— Я уже видела. В городах воняет и толпы нищих. Могут убить и ограбить в светлый день на людной улице. Дворяне на своей земле могут убить кого угодно, а потом только выкуп платят, и то не всегда. Народ — нищий и забитый. Да вот, смотри!

Рес успел заметить оборванных рыбаков на берегу.

Явственно похолодало, так что на ходу одели плащи. Уже и местность заснеженная потянулась, река стала не голубой, а черной. Лес, пологие холмы, никаких селений — северная граница Лунного княжества. И почти сразу — степь вокруг. Под копытами лошадей захрустел лед, а на каком-то шаге вообще исчезла река — просто по степи неслись.

— Тропа от реки отвернула? — удивился Рес.

— Да, раньше такого не было, — кивнула Леск. — Но в последнее время… волшебство усиливается.

Прямая тропа закончилась внезапно — только что ровно неслись с невообразимой скоростью, и вдруг замедлились, ощутили встречный ветер. Пожалуй, вовремя — вечерело как раз. И холодно ведь. Надо же, за полдня из поздней весны в раннюю попали.

— Чудеса, — покачал головой Рес. И направил коня к ближайшему кустарнику — чтобы было, где нарубить дров для костра.