Прямые пути

Глава 18

До вечера два раза встречали следы-борозды, один раз слышали далекий хруст камня. Заночевали в каменной россыпи — опять спали по очереди. Однако ничего этой ночью не случилось. А на следующий день не встретили ни фоликсов, ни их следов, и хруста уже не слышали. Потому Рес с тревогой поглядывал на небо — ждал, когда появятся огромные птицы. Пора бы, раз фоликсов прошли, пожалуй, стоило дальше передвигаться ночью. Но за день слишком уставали, а с утра слишком торопились.

На третий день окончательно поверили, что фоликсов больше не будет, и легли спать одновременно — никто не стоял на страже. И совершенно зря — проснулись посреди ночи от громкого шороха с потрескиванием, пока выпутывались из одеял, от котомки Леск брызнули мелкие черные зверьки, вроде крыс или хомяков. Одного Рес поймал за короткий толстый хвост, однако тут же отпустил — зверек извернулся, целя зубами в палец. Котомка оказалась прогрызена в трех местах. И, что хуже, зверьки сожрали или унесли больше половины припасов: все сушеное мясо, сухари, сколько-то сладких плиток. Рес потом полдня ругался, Леск угрюмо отмалчивалась. Однако шли дальше — надеялись, что еды хватит, ведь до котомки Реса зверьки не добрались. Глупо будет погибнуть от голода после того, как победили фоликсов, а все равно шли, спешили.

Вокруг тянулись пустоши — то каменистые, то глинистые. Фоликсов не было и следа, птиц тоже не встречалось, ни огромных, ни мелких, ни средних. Было все также тихо и безветренно, ночью на небе светились обычные звезды. Вот только луна не появлялась, хотя пора бы ей в родном мире. Леск не могла объяснить, почему в промежутке — а здесь явно промежуток — звезды есть, а луны нету.

На пятый день Леск нахмурилась и сказала, что совсем недалеко выход из промежутка. Который, скорее всего, ведет в другой промежуток, а не в родной мир. Действительно, полтысячи шагов не прошли, как мир изменился, и не нужна была чувствительность побережников, чтобы это заметить: впереди возникла гряда округлых холмов, камень под ногами сменился на крупный песок, ударил холодный свежий ветер.

Рес оглянулся — во-первых, огромных птиц высматривал, во-вторых, любопытно было, что же там сзади. Песок, а не каменные россыпи, по которым только вот шагали. Крупные округлые валуны из песка торчат, кое-где стелятся по земле хвойные деревца — сзади примерно такая же местность, как и впереди, даже холмы на небокрае.

Или, может быть — только видимость? Спросил у Леск, она ответила:

— Там как бы другой промежуток или даже другой мир. Чтобы туда попасть, нужно особое колдовство.

— А без него в прошлый промежуток попадем, если назад пойдем?

— Да. Но нам нужно вперед. — И быстро зашагала. Рес тоже поспешил, на ходу застегиваясь.

Он по пути все оглядывался, настороже был. Потому и услышал вовремя шорох за спиной. Развернулся, одновременно выхватывая меч, и встретил ударом клинка бросившуюся прямо в лицо тварь, которая сначала показалась огромной бурой креветкой. Заговоренное лезвие легко прорубило панцирь, брызнула вишнево-красная кровь. Тварь упала на песок, очень громко зашипела, дернулась и затихла.

Тварь была не одна — с десяток их появились в разных направлениях, должно быть, выкопались из песка. Хорошо, что выдали себя шорохом — Рес и Леск прижались спинами, готовясь защищаться. Твари приблизились, но нападать не спешили — наверное, боялись после гибели самой смелой от меча.

Вдруг тело Леск ощутимо потеплело — даже сквозь одежду чувствувалось. И тут же полыхнуло ярким светом у Реса за спиной — то есть, у Леск перед глазами. Твари бросились врассыпную и скрылись за неровностями. Вот и огненное волшебство пригодилось не только, чтобы костры разводить — оглянувшись, Рес увидел на песке темное пятно тех же очертаний, что татуировка Леск. Все что осталось от твари.

Рес внимательнее рассмотрел убитую мечом. Нет, не креветка — коротких мощных ног всего четыре, на голове только узкие щели глаз и рта, никаких усиков. Да и кровь слишком красная. Панцирь кажется пористым.

Леск, с беспокойством к чему-то прислушиваясь, потащила Реса дальше. Твари не приближались, но все равно маячили вдалеке, чаще всего на крупных валунах. Похоже, что и преследовали. Одна все время впереди держалась — отбежит, развернется и смотрит. Шагов сто до нее было. Рес не выдержал и взялся за лук. Учел ветер, прицелился и выпустил стрелу. Пожалуй, что и попал бы, но тварь отскочила, и стрела воткнулась в песок. Зато остальные твари отбежали еще дальше — почти сразу, как Рес выстрелил. Боятся.

Холмы оказались целиком каменными. И все же не хотелось считать их скалами — слишком гладкие, будто вылизанные.

Тем временем солнце закатилось. Ночью по горам ходить опасно, даже таким гладким, кроме того, необходимо отдохнуть. Но где тут расстелишься, камень сплошной. Едва удалось найти выямку, чтобы укрыться в ней от ветра. Спали, как всегда, по очереди, Рес в свою стражу расслышал, как шуршат по камню ножки тварей. И не спится же кому-то.

А вот сам Рес уснул крепко, Леск пришлось его утром расталкивать. Очень хотелось поспать еще хоть немного, однако когда выбрался из мешка, быстро взбодрился на пробирающем ветру.

— Почему так холодно? — ежилась Леск.

— Воздух влажный, — объяснил Рес, роясь в мешке — искал, чем бы лицо прикрыть, чтобы нос не отморозить. Нашел запасные чистые портянки и отдал одну Леск.

Она рассуждала:

— Если воздух влажный, должен пойти снег. Или должен появиться иней.

— Раз ты говоришь, что должен…

— Должен. Но почему его нет?

— Да не знаю я. Может, в этом промежутке вода вообще не замерзает. А в другом каком лед не тает, сколько его не грей.

— Тогда бы мы здесь не выжили.

— А так — выживем? — об этих словах Рес немедленно пожалел. Конечно, есть места и побезопаснее, чем холодная пустыня, но нельзя впадать в отчаяние. Да и не так уж плохо все — от фоликсов и тварей отбились, степняцкая одежа вполне греет, ползучие сосны попадаются, так что и костер разжечь можно.

— Я хотела сказать, — спокойно ответила Леск, — что если бы этот промежуток слишком отличался от нашего, мы погибли бы, едва сюда ступив.

Перевалили гряду холмов. На этом склоне ветра не было совсем, однако теплее не сделалось. Зато пошел снег, с ясного голубого неба, между прочим. Хотя слабенько: редкие мелкие снежинки неторопливо опускались, кувыркаясь и слегка пританцовывая, аккуратно ложились на камень и песок, а когда мимо проходили Рес и Леск, поднимались от потревоженного воздуха, как пыль на дороге.

А твари уже не бросались наутек, едва увидев людей, а смотрели издалека. Замерзли? Когда приблизились к одной твари — она сидела на верхушке камня и смотрела прямо на людей, — Рес взялся за лук и наложил стрелу. Хорошо, что на степняцких рукавицах нашиты кольца, чтобы натягивать тетиву. Тварь резво спряталась — все же, не мерзнут они. Только наглеют — слишком внимательно присматриваются к людям. Даже, кажется, преследуют — доносится тихий шорох твердых лапок по камню.

На земле появился иней. И стал быстро разрастаться — красивыми такими нитями, похожими на мех. Скоро покрыл толстым слоем все вокруг, хрустел под ногами не хуже снега. И отчетливо слышалось, как в нем шуршат твари. И слева, и справа, и спереди, но больше всего сзади. Слышно, но видно только тех, что смотрят издали, как будто среди тварей разошлись вести про стрелы, меч Реса и огненные заклинания Леск.

Вечерело, потому решили остановиться среди нескольких ползучих сосен, чтобы было, чем поддерживать костер ночью.

Рес нарубил и сложил шалашиком ветки — они немедленно стали обрастать инеем. Взялся высекать искру, но трут не загорался — то ли слишком холодно, то ли слишком влажно, то ли и то и другое.

А со всех сторон доносилось шуршание. И все толще становился слой инея — уже и на одежде рос белым мехом.

— Они ждут, что мы совсем замерзнем, — опасалась Леск. — Они уверены…

— Отобьемся, — перебил Рес с ложной твердостью. — Слушай, наколдуй огня, а то я этот костер вообще не разожгу.

Леск забормотала заклинания. Но ничего не происходило. Леск забеспокоилась — попробовала другие заклинания, а потом и вовсе сырую силу огня. Ничего.

— Может, здесь вообще нет огненного колдовства? — предположил Рес.

— Есть, много, но… — Леск присмотрелась к шалашику, который напоминал уже совсем снежный холмик. — Этот иней… есть в нем узоры, похожие на узлы защитных заклинаний.

— Так как же нам развести огонь?

— Нужно убрать иней… или найти место, где его нет.

Рес беспомощно оглянулся. Плоскогорье было сплошь белым, заснеженным выглядело. Расчищать? А поможет? Ведь все немедленно обрастает инеем снова.

— А ну-ка… — Ренс одним движением счистил иней с толстой ветки и поднял ее высоко вверх. Леск ударила — сырой силой огня. И ветка ярко вспыхнула — аж дохнуло жаром, как из топки.

Со всех сторон послышался испуганный шорох, поднялись настоящие шлейфы снежной пыли — испугались твари.

Все равно дрова горели плохо. И вряд ли дело в том, что сырые — Рес ведь нарочно отмершие сухие сучья подобрал, от первой ветки разгорелись бы. Сырые дымят, а эти просто горят слишком слабенькими, почти не греющими язычками пламени.

— Что это за иней такой волшебный, — ворчал Рес. — Откуда он взялся?

— Не сам по себе, точно. Думаю, это твари. Придумали способ управиться с нами… Люди умеют колдовать, драконы умеют, птицы, змеи — почему бы и тварям не уметь?

— И что, весь иней сразу заколдовали?

— Не знаю. Вероятно, достаточно дать толчок, чтобы рос волшебный иней.

Леск применила огненное заклинание, и костер загорелся ярче, но потом снова начал гаснуть. Если поддерживать огонь таким способом все время, то до утра не продержаться — у Реса не хватит запаса силы. Да и Леск устанет от колдовства, ошибаться начнет. Еще и твари шуршат в сумерках, подползают ближе. И не видно их, сколько не вглядывайся — прячутся за камнями и соснами. А вдруг стаей бросятся — как защищаться? На колдовство с этим волшебным инеем надежды никакой, стрелами двух-трех остановишь. Придется мечами отмахиваться, а в теплых куртках особо не попрыгаешь, да и держать меч в рукавицах Рес не обучен.

Леск вытащила из мешка две сладких плитки, одну протянула Ресу. Когда разворачивала свою, вздохнула:

— И еды у нас мало. На обратный путь не хватит.

— Да, придется урезать…

— Нельзя урезать, на холоде нужно питаться хорошо. В тепле человек без еды может выдержать даже месяц, а на холоде не больше двух дней.

Рес хотел сказать, что надо бы поохотиться на тварей — вдруг у них мясо съедобно — но Леск уставилась куда-то в небо на севере:

— Что это?!