ПТУшник 2

Глава 13 УСТРАИВАЮСЬ НА РАБОТЕ

В общагу я приехал поздновато, уже к одиннадцати часам, долго не было подходящего транспорта и за такое опоздание на проходной мне устроила серьезный втык тетка-вахтер.

Предупредили, что это очень серьезный косяк для первокурсника, вообще, можно сказать, что критичный, такое позднее появление на проходной.

— Еще раз, и выселим тебя, — предупредила дежурная тетка, которую я не знаю. Наверно, из отпуска вернулась и не знает еще, что я в помощниках администрации числюсь и на особом положении уже.

Я не стал спорить, признал свою вину, понимая, что недолго мне осталось здесь ночевать.

Проще уж тогда на электричке из дома в училище ездить, придется встать пораньше, зато, на теплой печке и поспать можно всю дорогу, пусть и в положении сидя.

Зато, не висеть, как на Голгофе, распятый на стене трамвая, заодно еще раздавленный телами попутчиков, мечтающих, как и я, добраться до центра города. Только удобная сумка с мягким содержимым на колени требуется, чтобы спать, не просыпаясь. Опыт насчет спать в электричках у меня огромный накоплен, в училище приходилось спать на одном дипломате, что было не очень удобно, приходилось набивать его тряпьем по максимуму. Однако, ничего другого курсантам носить не разрешалось, даже спортивные сумки на тренировку запрещены были.

Вот как можно запихать в узенький дипломат свои кеды, бинты, перчатки и форму с полотенцем? Почему то никто об этом и не задумывался.

Такие дикие времена стояли по дворе, даже на тренировку только с дипломатом, пять лет должен ходить только в военной форме, даже, когда ты в отпуске дома, на улицу по гражданке не имеешь права выйти, даже, вынося мусор.

А уж бутылку пива выпить — это вообще преступление страшное!

Хотя ты совершеннолетний и в свое личное время отдыхаешь. да что говорить про курсантов, офицеру тоже по форме спиртным баловаться не положено. Сплошные и тотальные запреты.

И ведь все бухали, нарушали на каждом углу глупые запреты и законы, непонятно, для каких фантастически невероятных строителей коммунизма написанные.

Слишком я все же увлекся работой в овощном и тем впечатлением, которое хочу произвести на директора магазина, да и на продавщиц тоже.

Стоило уйти в полдевятого из магазина, похоже, что подходящие трамваи и автобусы ушли от метро перед моим носом. Ехать, конечно, уже на полупустом транспорте гораздо легче, получилось даже просидеть всю дорогу, давая отдых уставшим за сегодня ногам.

Да и весь организм сигнализирует, что столько бегать на ногах с пол седьмого утра — вредно для здоровья. Сразу же упал в кровать, даже не чистя зубы и отрубился без сил.

Утром проснулся вместе со всеми и решил дать себе отдых, наглядно представляя, как придется биться за место в трамвае и потом храпеть на парах.

— Что-то чувствую себя не очень, — сказал парням, — Приеду ко второй паре.

Завел наш будильник и снова уснул, зато, поздним утром доехал без проблем до метро и выспался нормально.

Когда пришел на вторую пару, соседка по парте сразу же предупредила меня, что преподаватель математики отметила мое отсутствие на занятиях и мне придется объяснять, где я пропадал два урока.

— Ерунда, сошлюсь на здоровье, — ответил я, — Голова страшно болела. Пока анальгина не выпил.

— Пару раз такая тема еще прокатит, а вот отчисляться из путяги мне рано, я даже ученический билет еще не получил, как и первую стипендию, — подумал я про себя.

Степуху обещают выдать где-то в двадцатых числах, все наши девочки из группы ее очень ждут, всем что-то необходимо купить. Выдать ученический обещают уже на этой неделе, он мне конкретно требуется, единственный документ с моей фотографией, объясняющий всяким проверяющим органам, что я делаю в городе Ленинграде в данный момент.

Два часа пролетели быстро, если ты хорошо выспался, и к рассказу препода относишься с интересом, пусть он даже рассказывает о физических законах весьма скучной термодинамики.

После обеда я шел по этажу, чтобы найти свободный кабинет и там отдохнуть спокойно. У меня сегодня второй выход на работу, причем, сразу почти на шесть часов, поэтому, посидеть и подремать на парте — самое то неутомимому труженику за свое светлое будущее после сытного обеда.

Ну и за будущее тех людей, кому я смогу помочь своим знанием в этой новой жизни.

— С Чикатилой что-то придется решать, только, кажется мне, что не смогут его серьезно прижать ни милиция, ни партийные органы. Проще его самому из-за угла оприходовать, да так лучше, чтобы маньяк на себе прочувствовал, как это, когда длинный и острый нож пробивает живот и втыкается в печень, — внезапно мелькнула кровожадная мысль.

— Ого, куда меня понесло! Так, ведь и сесть можно лет на — дцать, придется про свои таланты органам рассказывать тогда, про то, что я вижу будущее и могу все предсказать прямо на месте. Вот, насколько они оценят мои рассказы — это большой вопрос, могут и придушить по-тихому, особенно за такое крамольное предсказание будущего, как разрушение социалистического государства и вставание в коленно-преклоненную позу перед загнивающим западом.

Как вспомню нашего Борьку-алкаша, поющего осанну пиндосам и кричащего — Слава Америке! так блевать хочется.

На втором этаже около окна заметил одинокую Светочку, сразу подошел к ней.

Скоро покидать этот лягушатник, шанса поговорить может больше и не представится, постоянно она подружками окружена, а тут одна попалась.

— Привет! Как жизнь молодая? — такое стандартное начало.

— А, это ты! Спасибо тебе, за тот раз, — отвечает девушка, поливая меня огнем своих синих глаз.

Ну очень хороша, ничего не скажешь, так и стоял бы молча, любуясь ее профилем. Только, лучше конкретно поговорить, пока никто не мешает.

— Света, я скоро из общаги уйду. Да и в училище не задержусь. Как найду жилье с телефоном, передам тебе номер, — доверительно говорю девушке.

Мол, понимай, красавица, что имею на тебя виды, пусть и молодой еще.

— Ого, и куда же ты пойдешь? В другую фазанку? — заинтересовалась девушка.

— Да нет, на работу устроюсь. Уже устраиваюсь, — увидев ее недоверчивый взгляд, объяснил я.

— Куда это? Если не секрет, конечно?

— Да в торговлю, — коротко отвечаю.

— А как тебя берут, ты же несовершеннолетний? — заинтересовалась красотка.

— Да я грузчиком пока, не сразу на руководящую должность ставят. Берут? Да по знакомству и за выдающиеся способности, — скромно, но по-деловому говорю я.

— А за что спасибо? — теперь моя очередь спрашивать.

— Сам знаешь, за что. Теперь мне спокойнее жить, этот дурачок с флагами больше не бегает вокруг меня, — пояснила Света.

— А, и всего-то один удар так подействовал! Надо же, какой я хороший воспитатель! Давно нужно было так с ним. Не скучаешь, кстати?

— По его вниманию? Да нет как-то, тихо радуюсь.

— А по мне?

— Иды ты в … пень! — засмеялась девушка и тут к ней подошла подруга, с интересом посмотрев на меня.

— Света, идем? — позвала ее, и девушка убежала, кивнув мне на прощание.

Ну, от номера телефона сразу отказываться не стала, значит, сумел я красотку заинтересовать реально. И вежливый такой, и решаю вопросы с ходу, и самостоятельный, смело бросаю теплый лягушатник и иду жить полной жизнью, пусть и всего-то грузчиком, зато, не на стройку, а в магазин.

Подремал перед последней парой, а после нее сразу же ушел из училища.

Благо, мне немного пройти по 12-ой Красноармейской, пересечь Измайловский проспект и там углубиться в 5-ую Красноармейскую, где стоит овощной магазин.

Минут десять всего топать, если не спеша.

Если удастся на этом месте зацепиться, дождусь выдачи ученического билета, потом думаю доучиться до получения стипендии и можно смело отчисляться.

Сорок рублей на дороге не валяются, впрочем, если будет возможность их заработать, наверно, совсем покину фазанку.

Были еще мысли дожить в общаге до получения паспорта и оформить прописку на проспекте Энергетиков, только, это было давно и уже не актуально совсем. Да и не требуется мне прописка в Ленинграде так уж очень, хватит и областной своей, чтобы не иметь особых проблем с милицией.

Меня уже ждут в магазине, работы, которую не смог или не захотел делать работающий сегодня грузчик, довольно много осталось и накопилось для меня.

Теперь я уже знаю почти все здесь, в этом небольшом магазинчике, чтобы спокойно трудиться без нервотрепки. За оставшуюся половину для приезжают две машины, правда, разгружать их приходится не полностью, по небольшой части груза в кузове.

Единственно, что бочки с солеными помидорами, огурцами и еще капустой довольно солидные по весу, однако, они хорошо катятся по каменному полу, я устанавливаю их там, где мне показывают продавцы, после чего выбиваю обухом топора крышки.

Пересыпаю оставшиеся в старых бочках остатки в новые, теперь они заполнены в край и отношу освободившуюся тару в машину, за прилавками лишнего места нет.

Смена девчонок все та же, мне с ними проще общаться, общий язык уже найден. Кормят меня ужином тоже они, просто варят картошку с тушенкой и накладывают мне большую миску. Из салата та же квашенная капуста с луком и нерафинированным маслом.

Сейчас у нас перерыв на ужин, в обед разрешает государство закрываться на целый час и перекусывать работникам торговли, отдыхая при этом, на ужин уже сами урываем момент.

В моей современности обеденных перерывов в магазинах уже давно не существует, капитализм четко показывает, что выручку и прибыль нельзя терять в любом случае, все наемные работники перекусывают, как могут, в основном — на ходу.

— Ешь, Игорек! Ты еще молодой, жрать все время хочешь, я знаю, — говорит мне Ира, одна из продавщиц, приятная такая блондинка, вторая, которая Люда, кивает головой в знак согласия.

— Мы сегодня побольше сварили, как раз для твоего молодого организма. Как в твоем училище то кормят?

— Да нормально, гораздо лучше, чем в военном училище рядом, — выдаю я информацию, которую я знаю из прошлой жизни.

Люда сразу же реагирует:

— Откуда это знаешь?

— Разговаривал с одним морячком-курсантиком, жаловался на еду на своем камбузе, как он называл столовую, — объясняю я так просто свое знание.

Ирина смеется, говорит, что Людка подумывает захомутать какого-нибудь морячка и жить счастливо потом офицерской женой, не работая.

У меня даже челюсть отпадает от такой новости:

— Ты что, и правда так думаешь? — спрашиваю я засмущавшуюся девушку.

Ну, она не самая красавица, однако, вполне внешне нормальная.

Понятно, что стоять два через два дня в магазине по двенадцать часов — не такое уж и легкое дело, тем более, что не хрусталем и фарфором с ленинградского фарфорового завода торгуешь.

Овощной магазин — это много трудной и неблагодарной работы по мелочевке, набирать, взвешивать, ругаться с придирчивыми покупателями из-за некондиции и все это часто из-за покупок на двадцать-тридцать копеек.

Очень в Советском Союзе дешевы овощи, правда, и качество у них соответствующее. Народ гниль брать не хочет, только, ее тоже положено продавать, то есть, втюхивать, никуда не деться девчонкам от этого неприятного дела.

Такое, одно из самых тяжелых мест по работе продавцом, только, даже сравнивать это место с тем же пекарным производством или кондитерским цехом не стоит, совсем разные вещи это.

Вот где приходится вкалывать, в горячем воздухе от печей бегая с тяжестями наперевес по двенадцать часов.

По сравнению с реальным производством — все же синекура настоящая, да и доход твой от тебя все же больше зависит, есть возможность заработать и оказаться нужным человеком в сложившейся системе всеобщего блата.

Только, по сравнению с другими, более блатными местами советской торговли, эта работа в овощном и есть то лобное место советской торговли, иначе и не скажешь.

София Абрамовна уходит обедать и ужинать в свое место, есть на Московском комбинат общественного питания, где, как шутят девушки, собираются остальные такие же представители торговой элиты, все поголовно ее братья и сестры по происхождению и вере, чего, конечно, никтоиз них не признает официально.

— Ну, Людочка, могу тебе вкратце набросать твою будущую жизнь, если выскочишь за подводника замуж, — подумав, решаю я развить тему.

— Сам-то откуда про такое знаешь? Ты же мелкий еще, — передразнивает меня продавщица.

— Не мелкий, а перспективный молодой человек, запомни это, милая мая, — поправляю я ее солидным голосом.

Ирина с Людой долго смеются, глядя, как я важно говорю и надулся, как напыщенный индюк.

Смеются — и хорошо, смех продлевает жизнь, мне с ними тоже весело, я рассчитываю еще поработать здесь, как следует.

— Есть четыре флота в нашей стране и еще Каспийская флотилия, туда тебе попасть не грозит. На Каспие нет подводных лодок и какой-то инфраструктуры для них. Хотя, теплый климат, много мяса и фруктов — неплохое место для жизни.

— На Балтике все неплохо, цивилизация присутствует, культура тоже, только платят офицерам обычную зарплату, на нее не разгуляешься совсем. Те же двести пятьдесят рублей.

— А почему они тогда из ресторанов не вылезают и гуляют? — перебивает меня Люда.

А, вот откуда ветер дует!

— Так это холостые, они и гуляют на все деньги, их на корабле или в экипаже кормят, форму бесплатно выдают, что им еще делать? Получают не больше обычного квалифицированного рабочего, опять же, ночлег, форма и пропитание от государства имеется. Просто, такая затянувшаяся молодость получается. Пока какая-то девушка не сделает его человеком, не родит ему детей и не станет отбирать всю получку.

— Где-нибудь в Севастополе или Балаклаве по деньгам так же немного, климат отличный, для счастья хватит и моря с пляжем. С жильем все трудно, неустроенно, зато весело, однако, работать и там придется. Как я понимаю, выучило вас государство на продавцов, вот и там придется работать по диплому или плюнуть на него и работать, где придется.

— На Тихом океане, в том же Владивостоке, все примерно так же, цивилизации поменьше, климат хороший, с жильем проблема, с деньгами все так же выходит.

— На Камчатке — хрен улетишь и хрен доберешься, полное отсутствие всего, зато, экзотичная природа и денег побольше.

— И, наконец, на нашем Крайнем Севере, платят хорошо, сразу почти рублей четыреста пятьдесят, через четыре года уже под шестьсот. Однако, поселки подводников — все разваливается, построено еще в пятидесятые годы, климат очень тяжелый, мерзлота, отсутствие солнца, авитаминоз, морозы под сорок градусов с ветром, да таким, что собаки летают.

— Как летают? — удивляется Ира.

— Вот так, просто садятся особым образом и их ветер поднимает над землей. Поселок Видяево так и называется — Страна Летающих Собак. Как вьюга, так выходить из дома можно только по натянутым веревкам от подъезда, а они там постоянно. В общем, на Севере станешь постоянно вспоминать Ленинград, как какое-то место постоянного счастья и солнца, — смеюсь я.

— Делать там нечего. На работу не устроиться жене молодого лейтенанта в маленьком гарнизоне, все места блатными заняты, муж первый год будет осваивать лодку, пропадать на службе постоянно. Из человеческих радостей — это пойти в гости к кому-то из соседок по раздолбанному дому и выпить вволю разбавленного технического спирта с другими офицерами и мичманами, этого там хватает. Ну и когда уезжаешь в отпуск — счастья полные трусы, — заканчиваю я рассказ.

— Откуда ты все это знаешь, да еще про все места? — снова меня спрашивают.

— Так у нас в городе Центр подготовки подводников, ребята со мной учились отовсюду, они и рассказали, — мне есть чем объяснить все свои знания.

Потом я долго, до восьми часов, перебираю овощи, свеклу и морковь, такое задание мне выдала Софья Абрамовна, после проверки трудов моих у нас с ней состоялся серьезный разговор.

Глянув мое свидетельство о рождении и справку из путяги, она что-то прикинула и решила так:

— Так, оформить тебя до совершеннолетия не могу официально. Хочу поменять одного грузчика, он уже совсем спился, придется подождать с увольнением до Нового года. Второй тоже бухает, однако, до восьми вечера еще держится на ногах. Приходи пока после трех часов, после обеда, два дня через два. Если какая проверка, говори, что ты помогаешь старшей сестре. Поговори с кем-то из девчонок, кто из них будет твоей сестрой. Платить буду два рубля за смену, — тут она явно решила на мне сэкономить, насколько я знаю предварительные расклады.

Зарплата у грузчиков рублей восемьдесят, плюс еще заведующая обычно им половину этой суммы доплачивает за хорошую работу, то есть, рублей сто двадцать получает не хороший, а нормальный работник. Шестьдесят рублей за полсмены — это примерно четыре рубля в день, а тут всего два предлагают.

Ладно, какое-то время я могу потерпеть. Пока совсем не впишусь в тему и не получу паспорт, однако, два рубля — это совсем издевательски звучит, поэтому я торгуюсь:

— Прошу прощения, Софья Абрамовна, мне для жизни требуется три рубля за смену, у меня все посчитано, — твердо говорю я директору.

Спорить она не стала, только заметила, что работать мне придется много.

— Работы не боюсь! — заверил я женщину.

И мы договорились на этих предварительных условиях.

Снимая халат и собираясь бежать на метро, я весело спрашиваю продавщиц:

— Так, девушки! Кто из вас моя старшая сестра теперь? Решайте между собой побыстрее. Я скоро с общаги собираюсь съезжать!