Публицистика

ПЕРЕД НОВОЙ КНИГОЙ…

Из всех благородных дел, которыми занимается человечество, труд литератора, художника является самым мучительным и прекрасным.

В народе говорят: начиная дело, рассуди о конце. Но когда начинается «дело» у писателя, то есть когда, в какое мгновение возникает замысел нового произведения? Во что это практически выльется, то есть каков будет конец? Никто в мире этого не знает, не знает, как мне кажется, и сам художник. Перед ним огромный, необозримый океан народной жизни, из которого для новой книги надо взять те или иные мгновения и запечатлеть их для современников. А может быть, и для потомков? «Хорошо бы…» — шевелится, наверное, живет где-то в самых сокровенных тайниках души затаенная мысль. Да ведь как получится, сумеешь ли в океане народном увидеть и отобрать для книги самые характерные для того или другого времени типы и образы, главные социально-нравственные конфликты? Сумеешь ли найти те краски и те слова, которые придадут твоему произведению достоверность, убедят читателя, что книга твоя не умозрительное сочинение, а все в ней «как в жизни»?

Сколько сотен и тысяч дней и ночей проводит писатель в мучительных раздумьях, в тяжких творческих поисках?

И я уверен: в какой-то период к каждому писателю, находящемуся в таких поисках, приходит мысль об образцах. Не для того чтобы копировать их — если кому-то и придет на ум эта затея, из нее все равно ничего не выйдет, как, скажем, нельзя сконструировать искусственно точно такое же второе солнце, — а чтобы, опираясь на творческий опыт и достижения мастеров, создать что-то свое, оригинальное, качественно новое.

Совершенные художественные произведения, будь то романы, картины, скульптуры и так далее, являются памятью народа на века. А коль так мы по справедливости считаем, значит, истинный художник всегда является совестью народа, выразителем его высоких нравственных идеалов и чаяний. Такими были и есть великие прозаики нашего времени Алексей Максимович Горький, Михаил Александрович Шолохов, Леонид Максимович Леонов. Об их творчестве я думаю всегда, их произведения я перечитываю всякий раз, начиная новую работу. Их великолепные книги у меня на столе и сейчас, когда я работаю над второй книгой романа «Вечный зов».

Работая над очередной вещью, всегда невольно думаешь о нашем повседневном литературном процессе. Некоторые наши книги последних лет, особенно книги молодых писателей, страдают мелкотемьем, облегченным беллетризмом, порой на сомнительный западный образец. Многим произведениям, ежедневно появляющимся на книжных прилавках, не хватает масштабности раздумий о том или другом этапе народной жизни, глубины проникновения в недра народных характеров и ясного понимания сути этих характеров. А как мы учим литературную молодежь этой масштабности раздумий о времени, о народной жизни, об умении и необходимости постигать суть народного характера?

Увы, далеко не лучшим образом. Нередко ведь в нашей литературной практике происходит следующее: вдруг, нежданно-негаданно, непонятно даже, по какому поводу, вспыхивает на страницах литературных газет длительная и яростная дискуссия вокруг какого-нибудь средненького и серенького как по языку, так и по содержанию произведения. Всем ясно, что дискуссия ведется вокруг пустячка, а полемические статьи публикуются и публикуются…

Но что-то я не встречал подобных длительных и яростных дискуссий вокруг действительно серьезных произведений, исследующих глубинные социально-нравственные процессы и проблемы общества, вокруг таких, например, и сравнительно давних и недавних значительных литературных явлений, как роман Петра Проскурина «Исход», роман «Истоки» Григория Коновалова, «Поэма прощания» и «Поэма времени» Анатолия Софронова, самая серьезная публицистическая книга последнего времени «Любит ли она тебя?» Владимира Чивилихина, куда входит и его знаменитый очерк «Земля в беде», пьеса Мустая Карима «В ночь лунного затмения», роман Алима Кешокова «Вершины не спят», роман Ивана Стаднюка «Война», повести талантливого дагестанского прозаика Абу-Бакара… Вокруг последних произведений Закруткина, Бондарева, Фирсова, Викулова… Или организуйте подобную дискуссию вокруг «Ивушки неплакучей» — последнего романа Михаила Алексеева, умеющего писать о народной жизни удивительно просто, но глубоко и проникновенно! Вот где заключены поистине безграничные возможности высказать суждения о кардинальных проблемах нашего нелегкого и сложного бытия, о природе и глубинных истоках героизма и мужества нашего народа, нашего многонационального Советского государства.

Такие дискуссии о подобных произведениях будут воспитывать молодых писателей, учить смотреть на мир, на жизнь широко и с классовой точки зрения, дадут хороший, правильный ориентир в их творческих поисках.

Мир надо не описывать, его надо исследовать и объяснять.

Описывает его беллетрист, который работает по принципу: сел за письменный стол, припомнил забавный случай, а то и анекдотец — описал.

А исследует и объясняет мир и все, что в этом подлинном мире происходит, писатель.

Эту разницу и эту истину мы все должны отчетливо понять и уяснить.

Я помню и никогда не забуду один разговор в Новосибирске с не очень молодым писателем, выпустившим в свет две тоненькие книжечки. «Вот, — сказал он, — все, что есть в этом мире интересного и достойного искусства, я уже описал. И о чем дальше мне писать — не знаю, не понимаю…» Потом помолчал и добавил: «Хорошо было Джеку Лондону. Он поехал на Аляску, на Клондайк… На какой он там напал материал! Какие люди, страсти, драмы, трагедии… А экзотика! А у нас — что тут? Тихо все и мирно…» И еще помолчав, вдруг спрашивает: «Слушай, ты толстые романы пишешь, может, у тебя много мусора после них остается? Может, есть у тебя какой неиспользованный образок, сюжетец? Подкинь, поделись по-братски…» — «Есть, — говорю. — Не мусор после романа, а человека одного знаю любопытного. Вот тут, под Новосибирском, живет в совхозе „Барлакский“, работает там главным бухгалтером. Съезди, — говорю, — поговори с ним самим и с людьми о нем…» — «А чем он любопытен?» — «Да ничем таким особенным, — говорю. — Живет, работает, семьянин хороший, член партии… Но земли, на которых совхоз расположен, принадлежали раньше, до революции, родному отцу этого бухгалтера. И вот он сейчас считает государственные доходы с этой земли». — «Ну и что?» — спрашивает этот литератор.

И я понял после этого равнодушного «Ну и что?»: писатель в этом человеке умер.

Писатель в том немолодом человеке умер, а может быть, никогда и не рождался. Он по ошибке взялся за перо и тем испортил себе всю жизнь. Пера он все равно не выпустил, а путного до сих пор ничего не создал. Он обивает пороги издательств и редакций, всех обвиняет в бюрократизме, в непонимании его творений, в предвзятом к нему отношении… Всех, но только не себя.

Ему уже бесполезно объяснять, что зря он завидует Джеку Лондону, что страсти, драмы и трагедии, а также экзотика, о которой он мечтает, в избытке вокруг него. Все это справа, слева, под ногами и над головой. Если говорить несколько упрощенно, наша история — история становления советского общества — неисчерпаемый кладезь для писателя. Социальные катаклизмы, пережитые нашими народами, породили типы и характеры неисчислимых оттенков и необозримых диапазонов — от эпически-легендарных до отвратительно мерзких. И становление, рождение нового общества продолжается. Продолжается не без трудностей, не без борьбы. И если попристальнее вглядеться в процессы, происходящие в глубинных недрах общества сегодня, там, как и прежде, как во все времена, можно без труда найти характеры и героические, и драматические, и трагические, можно обнаружить те же взлеты и падения человеческой личности, ту же яростную и беспощадную борьбу высокой нравственности с низкой и мерзкой бездуховностью.

Следовательно, весь вопрос в следующем — кому дано, а кому не дано все это рассмотреть. Дело вот в таком сущем пустячке.

…Новая книга… Когда один литератор пожаловался Андрею Платонову, что вот он задумал новое произведение, да не знает, с чего начать и чем кончить, Платонов ему ответил: «А этого никто не знает».

Да, до поры до времени… А потом автор уже знает, как начать. Позже он начинает и понимает, чем книгу кончить. И эти минуты, когда в результате огромной творческой работы и умственного напряжения приходит вдруг озарение, являются самыми счастливыми. В них весь смысл нашей жизни, нашего существования.