Пурград (СИ)

neurosis.txt / Mistral / Purgrad / Art

Ну вот мы оба и вскрыли свои карты. Я сделал это раньше и оказался полностью обезоружен перед столь лёгким признанием моей напарницы. Ей будто ничего не стоило сказать о своих чувствах и раньше, просто не было подходящего повода. А я…

Я будто неопытный юнец не знаю, что и делать, как говорить и о чём думать. В каком-то смысле у меня и правда раньше не было опыта в подобных делах. С тех самых пор, когда я был щенком, я даже не задумывался о семье или отношениях. Мне и ни к чему было об этом думать. Общество Пурграда всё же располагает к одиночеству.

Ибо всё здесь построено из заменителей. Безвкусная белковая кашица приобретает формы и вкус самой разной еды прошлого, благодаря различным красителям и усилителям. Возможность выбрать заменяет настоящую свободу. Корпоративная культура заменяет искусство и братство. Роботы и нейродопинги заменяют физическую близость во всех красках.

Это всё, разумеется, хорошо. Борьба с перенаселением и всё такое. Но всё же мы всегда стремились и будем стремиться к настоящим чувствам, а не к тому эрзацу, который только больше удручает и загоняет в несбыточные мечты. Поэтому хищники и едят травоядных. Чтобы почувствовать живую кровь, а не всякие е621, е510 и е513. Поэтому мы и мечтаем о настоящих отношениях, а не об искусственном тепле бесчувственных синтетических тел.

В конце концов, вся наша культура, тысячелетиями была построена на мифе об отношениях. Сказке о великой и светлой любви, которая ждёт всех и каждого. Дурацкой легенде, о том, что у каждого есть вторая половинка, которую нужно только поискать. Вроде той древней истории из книжки, про прекрасного юношу и нимфу Салмакиду, которые так любили друг друга, что были ради шутки слиты богами в единый организм. Быть единым целым со своей второй половинкой, слиться с ней раз и навсегда, стать целым — главная мечта человечества.

Но ведь так не бывает. Так просто не может быть. Ну… разве что во всяких пьесах, фильмах и играх.

Я уверен, что у меня с Сирокко так тоже не будет. Да, я вообще не очень представляю как все эти отношения происходят, но я абсолютно уверен, что всё сложится не слишком просто. Если мы и сойдёмся характерами, то над нами обязательно злобно пошутит судьба. Ведь ничего никогда не было хорошо и не будет.

Но это не значит, что не стоит пытаться. Что не стоит ловить свой миг удачи. Особенно, если потом всё будет только хуже. Ибо в этом "хуже" надо попытаться найти хоть что-то хорошее, что и вспоминать будет не стыдно. А может из этого "хуже" и вовсе родится что-то по-настоящему прекрасное. У меня как раз есть разрешение на создание одного потомка…

Впрочем, я как-то слишком далеко в будущее заглядываю. И слишком сильно задумываюсь о тех вещах, про которые задумываться бы не стоило. Ныне есть и другие дела, о которых стоило бы, беспокоится, а отношения… Думаю Сирокко и тут поможет сделать мне правильный выбор. Подумает за меня. Ведь я сам могу лишь на всех парах мчаться домой, будто влюблённый подросток.

Оказавшись на просторной пристройке-террасе у своей квартиры, я был встречен двумя другими обитателями моего "Волчьего логова": Форелью и Шоном, тем самым барашком, который спас меня и которого, в благодарность, я решил поселить у себя. Как выходец из средних уровней Пурграда, он был крайне рад поселиться над облаками, в Аркадии. Да и, кажется, пользоваться всеми радостями роскошной жизни в моё отсутствие ему нравится.

— Что вам приготовить на ужин, хозяин? — спросила Форель.

— Пусть барашек выберет, я уже поел, в театре. — ответил я.

— Я тоже не слишком голоден. — отозвался Шон.

— Я поняла. Позовите меня, если буду нужна. — откланялась горничная и ушла в дом.

Мы с новым жильцом остались один на один. Я спросил у него, взглянув на проступающие на груди рёбра:

— Ты как-то мало ешь. Я надеюсь, ты не стесняешься пользоваться услугами моей робослужанки? Не забывай, "mi casa es tu casa". То есть "мой дом, это и твой дом".

— Нет, вовсе нет, я совсем не стесняюсь! Я просто как-то не могу заставить себя есть мясо, а овощами сильно сыт не будешь…

— Почему вдруг? Они же состоят из одной и той же кашицы, так что и для травоядных нет разницы…

— Есть разница! — прервал он меня вдруг, — Вместо котлеты я представляю части самого себя! И тут меня начинает выворачивать…

— О… Да… Точно. Извини, что я так напомнил. Мне… стыдно.

— Ничего-ничего, шеф, — он помялся, — я сам зря вспылил. Всё-таки ты приютил меня здесь и очень уж хорошо ко мне относишься, так что я не должен срываться на тебя в твоём же доме. Это всё из-за того, что я давно не ходил на сеансы групповой эмоциональной разгрузки. Без неё меня иногда срывает на лишние эмоции.

— Не зови меня "шеф"! Ты спас мою жизнь, так что я считаю тебя своим названным братом, никак не меньше. И это, опять же, я верно гораздо больше тебе должен, чем ты мне. Просто, я немного эмоциональный инвалид… ты знаешь. Мне непросто правильно выражать свои мысли. Я хотел сказать лишь то, что ты совсем исхудал за неделю.

— Да-да, я понял. Мне и правда стоит стараться больше есть. А тебе стоит посетить курсы разгрузки. Мне кажется, ты во многом бы смог разобраться. Ну, со своими чувствами. А то, как ни посмотришь на тебя, так и кажется, что всё в твоём мире соткано из сомнений и догадок. Может, для стратега и планировщика это нормально, но для обычного зверя…

— И что, эти твои курсы правда помогают?

— Я стараюсь постоянно посещать их. Тут же очищаешься от страхов и сомнений, стоит только попробовать.

— Если меня очистить "от страхов и сомнений", то ничего больше и не останется.

— В том-то и дело. Ты слишком много сомневаешься по пустякам. За этими переживаниями теряешься настоящий ты. Попробуй сходить со мной, думаю это ничего не будет тебе стоить.

— Ну может и стоит попытаться.

— Тогда поехали прямо сейчас! — барашек крайне обрадовался моему решению и уже нетерпеливо отбивал ритм, копытцами по полу.

— Ну хорошо, не будем тянуть время!

И вот, стоило мне прийти с одного вечернего приключения, как я тут же отправлялся на другое. Только уже в компании юного травоядного, что странно одевался и необычно себя вёл. Не думал я, что современный зверь может на полном серьёзе носить набедренные повязки из синтетических тканей и постоянно заниматься какими-то эзотерическими практиками. Будто мой спаситель был очередным косплеером из тематического парка про первобытность.

Впрочем, стоит ли винить его за странные манеры? Кажется, что он счастлив идти по жизни со своими увлечениями. И это явно куда лучше корпоративных строгих костюмов и синтетических комбинезонов. Даже если и холщовая ткань, и листья на самом деле искусственные. Шон точно на одной волне со своей природой. Он знает чего хочет и во что верит.

Не то чтобы я сам не знал. У меня всё-таки есть служба, устав и собственная униформа. Я шёл к ним осознанно, ещё с тех пор, как был щенком и в целом доволен тем, что имею. Однако, иногда мне кажется, что жизнь могла сложиться и совсем по-другому, если бы я родился в другое время, среди других существ. Может, я бы даже был многим счастливее.

Вот, например, окажись я на месте своего спасителя, мог бы я столь же щепетильно относится к вопросу поедания одних видов другими? А смог бы я также просто понимать и выражать чувства? И смог бы я поменять своё нерушимое спокойствие и полное осознание мира на букет новых чувств? Может быть, только ради Сирокко. Хотя, будет ли она любить меня также, если я вдруг буду совсем другим человеком?

— О чём ты задумался? — спросил меня барашек, устроившись на соседнем сидении моего авто.

Взявшись за баранку, я напряжённо постучал по её обивке и сказал:

— В последнее время всё стало как-то совсем непонятно. Раньше я всегда знал, что делать, а теперь ничего толком не понимаю. И всё время гоняю по кругу одни и те же мысли.

— Можешь рассказать мне, если хочешь. Выговориться очень полезно.

Я завёл спорткар и начал набирать высоту.

— Ну я не мастак языком чесать. Особенно о себе.

— Тут не нужно быть профи. Я в любом случае тебя выслушаю. Может даже посоветую чего. Ау! — он резко вскрикнул, так и не закончив свою мысль.

Шон засунул руку под свою пятую точку. Вскоре он выудил из-под себя маленькое золотое колечко с острым бриллиантом:

— Эта штука больно колется.

— О! Это кольцо видимо забыла Сирокко. — заметил я.

— Сирокко?

— Моя коллега… и с недавних пор… ну… наверное…

— О-о-о-о! Девушка? — барашек скорчил ехидную рожу.

— Думаю, что теперь можно и так сказать. С сегодняшнего дня точно.

— И, надо думать, кольцо она оставила не просто так?

— В смысле?

— Ну, раз у вас отношения, и она забыла у тебя в машине свою вещь, то, наверное, хочет, чтобы ты её вернул.

— Ну да, вряд ли она была бы рада потерять это колечко. Она его довольно часто носит на указательном пальце левой руки. Так что быстро заметит, что его нет.

— Так, во-первых, ты как-то пугающе точно запомнил эту безделушку. А во-вторых, ты действительно не понял, что эта находка значит?

— Что даже Сирокко иногда может занимать важные вещи?

— Да нет же, дурак! Это значит только то, что она дала тебе лишний повод встретиться.

— Эта логика мне кажется несколько натянутой.

— И всё же тебе стоит её навестить. Чем раньше, тем лучше.

— Зачем? Я не хочу быть слишком навязчивым.

— Гораздо хуже она о тебе подумает, если ты заставишь её ждать. Наверняка будет сидеть дома и думать: "Вот же дурак этот Мистраль! Я ведь так чётко ему намекнула, что хочу его компании на этот вечер!"

— Не будет она так думать, Сирокко не такая. Она мудрая и рассудительная. И явно бы не стала делать такие глупые приглашения намёками.

— Ты просто не знаешь женщин, мой друг…

— А ты будто знаешь?

— Первый баран на селе, как-никак! — он горделиво выпучил исхудавшую грудь.

— Ну конечно…

Внезапно Шон раскатисто рассмеялся, да так что на его глазах выступили слёзы. Едва успокоившись от приступа хохота, он процедил:

— Не находишь ситуацию забавной? Ну, сначала ты мне объяснял устройство общества и банальные вещи о нём, а теперь я объясняю тебе то же самое, только с другого края.

— Ты про мой рассказ в ресторане? Ничего это не похоже. Про поедание и духовное единение каждый знает.

— Про женские намёки вроде бы тоже.

— Ладно-ладно. Смейся и считай, что ты прав. После того как мы закончим с этим твоим сеансом, я загляну к своей подруге. Но не дай бог она на меня рассердится!

— Да не переживай ты об этом! Это же сущий пустяк, который обязательно выльется в что-то хорошее.

— …или что-то плохое.

— Это зависит от твоего подхода. Свинья везде грязь найдёт, а ты ищи что-нибудь позитивное. Настройся на правильную волну! И она вынесет тебя на райский остров, под тропические пальмы, к твоей милой Сирокко.

— Я попробую.

— Вот и славненько!

Мы летели ещё около двадцати минут, пролетев ЭКЮ-поле в облаках и сменив несколько оживлённых небесных хайвеев. Затем, в неприметной ячейке невысокого небоскрёба, мы приземлились на небольшую парковку. Моя машина оказалась на ней самой дорогой, так что мне было даже как-то страшно оставлять её среди развалюх, размалёванных цветочными узорами. Но я выдохнул, решив, что системы защиты, родом из мастерских Аркадии отгонят местных любителей чужого добра.

Наш, с Шоном, путь лежал в большой, полутёмный зал, заставленный свечами и всякими эзотерическими идолами, узнать которых я был не в силах. В нём, в самом центре, вокруг голографического костра, кружком сидело с десяток травоядных. Все они были одеты, как мой спутник, в псевдохолщовые набедренные повязки. Даже девушки, что без зазрения совести выставляли на всеобщее обозрение свой, разукрашенный нательными красками, пушок на груди. Барашек подвёл меня к этому собранию неодикарей. Все присутствующие тут же с интересом уставились на меня.

Главным среди них, судя по всему, был рослый олень, чьи рога венчала огромная корона из перьев. Он и заговорил первым, обращаясь прежде всего к моему спутнику:

— Шон! Мой белоснежный друг! Ты разве не выиграл в лотерее на съедение?

— Выиграл и благодаря моему другу, — он указал на меня, — я всё ещё жив.

— Это же славно! И ты, наверное, пришёл на сеанс разгрузки?

— Да, и мой друг, Мистраль, тоже. Можно ему присоединиться?

— Мы рады любому зверю. Так что садись, Мистраль, в круг.

Я послушно сел между двумя травоядными молодыми дамами, и Шон тут же рухнул рядом. Весь круг начал мелодично навывать какую-то мелодию и слегка раскачиваться. Не зная, что делать, я старался повторять все движения за другими. Мне было жутко неловко.

И не потому, что всё это было для меня впервой. Хотя не без этого. Но скорее потому, что я был здесь единственным хищником. Более того, я происходил из Аркадии, являлся представителем высшего класса. Такие, как мы, несколько веков ели таких, как они. Такие, как мы всегда были выше, таких как они. Такие, как мы должны быть здесь ненавидимы. Однако, никто из присутствующих не испытывал ко мне никакой ненависти. Они сразу приняли меня как равного. Никто даже не покосился на большого белого волка. Будто, всем было всё равно кто я и что своим видом выражаю.

Только меня самого изъедала совесть за былые свершения. За все те жуткие поступки, которые я совершал раньше. Присутствующие напоминали мне тех "цветочных" демонстрантов, которые выступали за равные права для бесшёрстных. В те дни я выбил немало зубов, разгоняя толпу. Они же напомнили мне и о всех тех травоядных, что я съел до этого. Смогли бы они простить меня так же легко как Шон? Смогли бы также легко пустить в свой круг, если были бы живы?

Мне хотелось выть от переполнявших грудь чувств. Я уже не мог двигаться в такт и спокойно напевать мелодию, что ещё больше вгоняло меня в краску и только усугубляло ситуацию. Мне казалось, что сейчас я испорчу их отточенный ритуал и они изгонят меня со злостью и оскорблениями. Но этого не произошло, хоть моё смятении и было замечено. Прежде всего моей соседкой по правую руку, миловидной козочкой. Она вдруг обняла мою руку, прижавшись своей нагой грудью и тихо прошептала мне на ухо:

— Тебе следует избавиться от этого комбинезона, чтобы освободится. Мысли не могут спокойно летать в, задымлённой промышленными трубами, голове. Им нужно дать волю. А разве можно это сделать в одежде?

Сказав это, она перебралась мне за спину и начала расстёгивать мой комбинезон. Без того смущённый, я и вовсе не мог сопротивляться или что-либо сказать. Особенно, когда к одной девушке присоединилась другая, помогавшая меня раздеть. Уже вскоре я стоял в окружении суетящихся дев, в полном обнажении. Мне на пояс надели ту же холщовую повязку, которую носили все травоядные. Как и следовало ожидать, она была мне до ужаса мала.

Девы, будто воркуя над раненым, усадили меня обратно в круг. К тому моменту, рядом с голографическим костром уже был поставлен какой-то металлический баллон с множеством масок. Некоторые травоядные уже вдыхали некий газ через эти маски, ну а меня ещё следовало подготовить к этому действу.

Девы разукрашивали моё тело различными красками, которые слегка жглись, касаясь кожи. На моей белой шерсти вырисовывались различные красные, розовые, чёрные, зелёные и синие линии, превращая его в аморфную картину. Затем меня начали поить какой-то горькой жидкостью, от которой моё зрение начало плыть, а сознание шататься, будто я окончательно потерял ориентацию в пространстве.

Ворковавшие девы гладили меня и относились ко мне, словно к сокровищу. Они аккуратно надели на моё лицо маску, давая вдохнуть сладковатый, с фруктовой примесью газ. Прежде чем тот окончательно погрузил меня в бездну сознания, я успел лишь услышать такую фразу Шона:

— Ой, завидую я тебе Мистраль. Испытывать такое впервые просто невероятно!

Глаза налились свинцом и сами захлопнулись. Я уснул и на меня нахлынуло невероятное видение…