Пути народов

ЛЮКСЕМБУРЖЦЫ

Словно нарочно для того, чтобы подтвердить важность политических границ для процесса образования народов, рядом с Францией разместился Люксембург. Мы с вами уже вспоминали почти мимоходом люксембуржцев, теперь поговорим о них подробнее. Сначала — о их стране. Поэт сказал об одном из своих знакомых, что тот «маленький, как великое герцогство Люксембург».

Но фраза нечаянно обернулась поэтическим преувеличением размеров знакомого.

В великом герцогстве почти три тысячи квадратных километров площади, на которых живут почти четыреста тысяч человек. В сегодняшнем Люксембурге на каждого из этих четырехсот тысяч человек («на душу населения», как выражаются статистики) приходится большее количество выплавляемой стали, чугуна, проката, чем в любой другой стране мира. И не просто большее, а в пятнадцать — двадцать раз! «Виноваты» залежи железной руды и высококвалифицированные рабочие кадры. В стране есть сильные рабочие организации, влиятельна компартия. Хотя от всего этого страна не становится больше, а народ — многочисленней. Но факт давнего самостоятельного существования народа неоспорим. Люксембуржцы могут быть названы рекордсменами еще в одном отношении: фактически в герцогстве три языка одновременно. В этом, впрочем, как вы понимаете, ничего удивительного не было бы, если бы на каждом из трех языков не говорил бы примерно одинаково хорошо практически каждый из жителей страны — воистину государство полиглотов.

Люксембуржцы говорят по-немецки, потому что когда-то именно в этих местах довольно плотно поселились франки, те самые, что расселились и по большей части территории теперешней Франции, но составили там, как вы знаете, среди населения настолько незначительное меньшинство, что оставили ему только свое имя, но не язык.

В Люксембурге франков поселилось относительно больше, и они передали свой язык местным кельтам. Но говорят люксембуржцы и по-французски, потому что здесь всегда было сильнее германского культурное влияние мощной Франции. И в судьбах стран-соседок — большой и маленькой — было немало общего.

Результат — с XVII века французский язык становится основным языком культуры в стране.

Сейчас на нем делают все надписи на улицах — и в городах и в деревнях, на нем же выступают истцы, ответчики, прокуроры, адвокаты и судьи во всех судах; в парламенте говорят и по-французски и по-немецки, причем оба эти языка проходят в начальной школе. В обыденной же жизни большинство люксембуржцев то и дело прибегает… к третьему языку, собственно люксембургскому наречию. Его можно считать диалектом немецкого языка, но немцы это наречие почти не понимают.

Газеты в Люксембурге выходят на всех трех языках.

Две тысячи лет назад, как и территория Галлии, территория Люксембурга была захвачена римлянами.

Четыре века спустя сюда пришли франки — как и в Галлию. А когда из развалившейся Франкской империи выпало Французское королевство, рядом с ним в отрогах Арденнских гор появилось графство, потом герцогство Люксембург. Пять с лишним веков оно сумело оставаться фактически независимым; мало того, династия люксембургских герцогов не раз поставляла императоров — Германии, королей — Чехии и иным землям. (Не могу удержаться, чтобы не рассказать об истинно рыцарской гибели одного из Люксембургов, Иоанна, короля Чехии. Он принимал участие в Столетней войне между Англией и Францией — на стороне Франции. В битве при Кресси этот Иоанн, к тому времени ослепший, узнав от пажей, что французы терпят поражение, сел на коня, взял в руки оружие, приказал направить его коня в гущу войска победителей — и погиб, сражаясь).

Потом династия оборвалась, и Люксембург стал, по законам о наследстве тех времен, а также из-за военных удач и неудач великих держав, лет на сто восемьдесят владением… Испании, потом лет на сто — Франции, потом на семнадцать лет — опять испанским, потом на восемьдесят лет — австрийским, потом на двадцать — опять французским, при Наполеоне, а после его поражения, благодаря тому, что слишком много было охотников на эту землю, получил независимость. (К слову: на гербе великого герцогства изображен красный лев с высунутым языком и раздвоенным хвостом).

История, мягко говоря, бурная. Но границы держав менялись, а французский народ оставался рядом. И Фридрих Энгельс писал в прошлом веке о «добровольном офранцуживании» люксембуржцев, которое началось задолго до его времени.

Маленький народ сохранил верность своим традициям; он сопротивлялся фашистам, хоть те и поспешили объявить люксембуржцев «истинными арийцами». До сих пор на фасадах многих домов видны многозначительные надписи — гордый ответ немцам: «Мы хотим остаться теми, кто мы есть».

За люксембуржцами закрепилась слава виноградарей и музыкантов. Любимая шутка здесь звучит примерно так: «Один люксембуржец — садовник, два — спор в кафе, три — оркестр». Пристрастие к кафе, как и многие другие бытовые привычки, тоже сближает люксембуржцев с юго-западными, а не с восточными соседями. Но только у них одних — во всей Европе — получили такой размах музыкально-танцевальные шествия во время местных праздников. Сотни тысяч туристов приезжают сюда на эти шествия поглядеть.

Так маленький народ, оказавшийся между двумя великими державами (да еще по соседству с Бельгией и Голландией), сумел сохранить свое культурное наследство.

Возможно, если бы не политические границы, отделявшие страну от Франции и Германии столько веков, люксембуржцы могли бы стать одной из этнических групп французского или немецкого народа.