Путь

ГЛАВА 14

Когда я вернулся домой, Маккейл в инвалидной коляске сидела на крытой веранде. У нее на коленях лежала книга, но она не читала. Взгляд жены упирался в стену.

— Привет, дорогая. Я приехал.

Она медленно повернулась в мою сторону. Ее нога по-прежнему шевелилась, но улыбки на лице уже не было.

— Жаль, что я не разбилась насмерть.

— Маккейл!

В ее глазах блестели слезы.

— Вот она, моя новая жизнь. Катаюсь по дому, прикованная к этому креслу.

Я подошел и обнял жену за плечи.

— У тебя начала двигаться нога. Разве это не чудо? Не все сразу.

Она глядела вниз.

— Мне что-то нехорошо, — тихо произнесла Маккейл. — Похоже, у меня жар.

Я поцеловал ее в лоб, затем приник к нему щекой. Кожа Маккейл была влажной и очень горячей.

— Да ты просто пылаешь. Почему мне не позвонила?

— У тебя много работы. Не хотела отрывать.

— Не надо хитрить, Микки. Лучше измерю я тебе температуру. Где у нас термометр?

— В аптечке гостевой комнаты.

Я сходил за термометром и сунул его Маккейл под язык. Сорок градусов!

— Ты вся горишь. Я немедленно звоню врачу.

Доктора Хардман не оказалось на месте, но дежурный врач велел мне немедленно везти жену в больницу. Через сорок пять минут я вкатывал коляску с Маккейл в приемную отделения экстренной помощи больницы «Оверленд». Медики осмотрели мою жену, измерили давление и взяли анализы крови и мочи. К этому времени температура поднялась до сорока с половиной.

Через полчаса доктор Пробст — плотненький рыжеволосый человек лет шестидесяти — переместил Маккейл в отделение интенсивной терапии, где к ее рукам вновь прицепили капельницы. Еще одна трубка была введена ей прямо в яремную вену, и по этой трубке в организм Маккейл поступали антибиотики. Медицинский персонал действовал бесшумно и очень сосредоточенно. Мне с каждой минутой становилось все тревожнее. Я ни на минуту не покидал Маккейл, сидя рядом с нею и держа ее за руку. Она почти не говорила, только иногда стонала. Когда Маккейл задремала, доктор Пробст позвал меня в коридор.

— Вы — ее муж? — спросил он.

— Да. Что с ней?

— Судя по всему, через катетер к ней в мочеточники попала инфекция. Самое печальное, что инфекция успела проникнуть в кровь и вызвать общее заражение.

Врач глядел на меня, будто ждал, пока я осознаю всю серьезность его слов.

— Что это означает? Вы напичкали ее антибиотиками?

— А что еще нам оставалось делать? — с профессиональной невозмутимостью произнес он. — Положение крайне тяжелое. Мы могли ее потерять.

— Потерять? Из-за какой-то дурацкой инфекции?

— Инфекции — штука непростая, особенно при ослабленном организме. На этой стадии они очень опасны.

— И что вы намерены делать?

— Как вы правильно заметили, мы напичкали ее антибиотиками. Доза весьма сильная. Теперь ведем тщательное наблюдение и ждем реакции ее организма. Мы дали вашей жене снотворное. Такую высокую температуру лучше переносить во сне.

Я ошеломленно теребил волосы.

— Невероятно! Утром мы оба так радовались. У нее начала двигаться нога. Мы решили, что к нервам возвращается чувствительность.

— Увы, это всего лишь самопроизвольные сокращения мышц. Следствие инфекции.

По напряженному взгляду чувствовалось, что доктор Пробст сказал не все.

— Советую вам быть готовым ко всему.

Он коснулся моего плеча, повернулся и ушел. Я постоял немного, после чего отправился в мужской туалет. Там была всего одна кабинка, поэтому я запер входную дверь, опустился на холодные плитки пола и стал молиться.

— Боже, если ты меня слышишь, я отдам тебе все, только сохрани ей жизнь. Умоляю, не отнимай у меня Маккейл.

Я провел на коленях, в своей неистовой молитве, минут десять, пока кто-то не начал дергать ручку двери.

«Способен ли я на еще большее смирение? — думал я. — Стоять на коленях в общественном туалете! Бог наверняка услышит мои молитвы». Но мои ощущения были иными. Я чувствовал, что молюсь в пустоту. С таким же успехом я мог взывать к писсуару. Я поднялся, покинул туалет и вернулся в палату Маккейл. Ее лицо стало заметно бледнее.

— Что сказал врач? — тихо спросила она.

— Сказал, что у тебя легкая инфекция, — не желая ее пугать, солгал я.

— По-моему, не очень-то легкая.

Маккейл болезненно поморщилась.

— Как же ты устал от всего этого.

Я взял ее за руку.

— Я устал от тех мучений, которые ты вынуждена испытывать.

— Это долго не продлится.

— О чем ты?

Она закрыла глаза.

— Никуда не уходи. Оставайся рядом.