Путь

ГЛАВА 26

Меня разбудили странные голоса. Люди говорили не по-английски. Возможно, по-немецки или по-литовски. Как звучит литовский, я вообще не знаю; почему мне так подумалось — тоже. Вскоре голоса смолкли.

Даже после ночи отдыха ноги болели, а я ведь вытянул их настолько, насколько позволял спальный мешок. К утру в палатке стало прохладнее. На синтетических стенках собралась влага, готовая вот-вот упасть крупными каплями. Я сел, стараясь не задевать стенок, но все-таки задел и получил холодный душ.

Очень хотелось есть. Я вытащил «поп-тарты» и умял их все, запивая водой. Мне вспомнились толкиеновские хоббиты, которые съели одиннадцать хлебцев «лембас». У меня вместо них были «поп-тарты». В первый раз я пожалел, что не купил в запас еще какой-нибудь еды.

Я оделся и вылез из палатки. Спустившись к реке и потрогав воду, я отказался от бритья. В конце концов, суточная щетина на моем лице вряд ли особо испугает тех, кто меня увидит.

Я свернул палатку. Ноги побаливали, но у меня не было желания задерживаться. Если верить карте, перевал Стивенс-пасс находился всего в восьми милях от этого места. Уж там-то я наверняка найду туалет с горячей водой, место, где можно передохнуть, и ресторан. Мне очень хотелось поесть горячей пищи, посидеть в тепле и начать спуск по противоположному склону горы.

Пустые бутылки из-под воды и прочий мусор я бросил в ближайшую урну и двинулся дальше по дороге. Внизу неутомимо шумели и грохотали водопады.

Впереди в утреннем свете высилась белая гора. Я шел по ее склону. Рюкзак казался тяжелее, чем вчера, хотя я ничем его не нагружал. Это доказывало, что я очень устал.

На три мили дорога поднялась до высоты в 2600 футов. Ее обочины были густо покрыты снегом. К счастью, по самой дороге успели проехать снегоуборочные машины, иначе я бы быстро промочил ноги. А пока мои серо-коричневые ботинки заметно потемнели, но внутри оставались сухими. Хорошо, что в свое время я не поленился и покрыл их влагозащитным составом.

Через час снежный покров на обочинах стал еще гуще. Я находился недалеко от вершины. На верхних багажниках проезжавших машин я все чаще замечал лыжи и палки. Человек, бредущий пешком, выглядел в этих местах нелепо.

Перевал Стивенс-пасс был на тысячу футов выше места моего ночлега. Лыжный курорт, расположившийся на вершине, тоже назывался Стивенс-пасс. Придорожный щит информировал, что это место находится на высоте 4061 фут над уровнем моря. Значит, за два дня я поднялся на две с половиной тысячи футов.

Курорт встретил меня многолюдьем. Стоянка с утрамбованным снегом была занята машинами, и к ней с обеих сторон выстроилась очередь.

Я смешался с толпами лыжников и направился к зданию, где помещались все необходимые службы и ресторан. Повсюду сновали люди в ярких спортивных куртках и лыжных шапочках. Человеческое скопление уже не раздражало меня, как раньше, хотя я и не ощущал своей принадлежности к ним.

Я снял рюкзак и вошел в здание. Сразу навестил местный туалет. В условиях горного перевала он показался мне невыразимой роскошью. В особенности горячая вода. Бриться я не стал. Не хотелось привлекать к себе внимание. Зато вымыл горячей водой лицо и руки. Теперь можно было идти в ресторан.

Естественно, его уже заполнили желающие перекусить. Мне удалось найти место у окна, на стул я положил рюкзак. Я пошел к прилавку, взял пластмассовый поднос и стал выбирать, чем подкрепиться. Большая кружка горячего шоколада, пончик с сахарной обсыпкой, двойной чизбургер с соусом чили и огромная порция жареного картофеля с горячим сыром. Это угощение стоило дороже, чем все, что я ел до сих пор в других местах. Впервые я расплатился кредитной карточкой, ее приняли без возражений. Я не знал, сколько сейчас денег на моем счету.

Я и не заметил, как съел все, что взял. Ощущение сытости не наступило. Тогда я попросил еще кружку шоколада и оладьи с яблоками. Пожалуй, впервые в жизни такое обжорство не вызвало у меня чувство вины. Я постоянно терял вес. Все, что я здесь съем, до обеда успеет израсходоваться на ходьбу.

В зале было тепло. Я снял куртку и повесил на спинку стула. Похоже, со второй порцией я поторопился. Теперь я макал оладьи в поостывший шоколад и лениво жевал. Странно, почему мы с Маккейл никогда не ездили сюда?

У меня за спиной сидело семейство: родители и дочь лет пяти. Родители были из числа яппи; их претенциозная одежда не годилась для катания на лыжах. Сейчас они пытались уговорить свое чадо покинуть ресторан и вновь пойти покататься. Девчонка громко возражала. В общем гуле ее крики были слышны только ближайшим столикам, но и там на них никто не обращал внимания. Вероятно, проще всего было бы взять ребенка за руку и вывести на воздух. Но родители, видимо, считали метод кнута негуманным и предлагали капризной дочери разные «пряники». Началось с куртки с большим мультяшным котенком на спине. Девчонка презрительно сморщилась. Ей тут же пообещали детскую караоке-машину. Вскоре ставка возросла до живого щенка. Маленькая тиранка была неуправляема (зато прекрасно управляла обоими взрослыми) и неподкупна.

Пока я наблюдал за их семейными коллизиями, в зал вошел невысокий, похожий на кеглю человек. Его накидка от ветра болталась на поясе. Что-то в облике и походке этого человека показалось мне знакомым. Когда он снял лыжную маску с очками, у меня перехватило дыхание. Я сразу же узнал ярко-рыжие волосы и тонкие губы. И лицо, похожее на морду хорька, тоже. Это был Ральф: в недавнем прошлом руководитель дизайнерской группы моего агентства, а нынче — партнер Кайла.

Он присел к столику, где уже находились и ели его жена и дети. Странно, что я прошел мимо и не узнал его жену Черил. Еще больше меня удивило, что они приехали сюда вместе. Насколько я знал, отношения между ними и раньше были прохладными. А год назад на какой-то презентации Ральф встретил другую женщину и увлекся ею. Не знаю, почему меня так удивило его предательство по отношению ко мне. Если он систематически обманывал жену, с чего я решил, что он будет верным мне?

Во мне закипела злость. Мне захотелось отколотить его до бесчувствия или высказать все, что я о нем думаю. Но Ральф был здесь не один. Если он и мерзавец, то чем провинились его жена и дети? Что мне даст выплеск эмоций? Временное удовлетворение и неприятности с полицией. А Ральфа это ничуть не изменит.

Я надел вынутые из рюкзака солнцезащитные очки. Опустил пониже шляпу. В общем, стал невидимым. Пока я допивал шоколад, Ральф и Черил несколько раз посматривали в мою сторону, но никто из них не узнал меня. В такой одежде и с щетиной на лице я мог быть самим Брэдом Питтом, и меня бы никто не узнал.

Близкое соседство с Ральфом уничтожило желание посидеть здесь подольше и отдохнуть. Я допил шоколад, надел куртку, повесил рюкзак на плечо и стал двигаться к выходу. По пути я услышал разговор Ральфа с его старшим сыном Эриком:

— Где ты это взял?

Эрик, рыжеватый блондин лет двенадцати, вертел в руках небольшой приемник и строптиво поглядывал на отца.

— Я, кажется, тебя спрашиваю. Где ты взял приемник?

— Нигде. Здесь лежал. Кто-то забыл его.

— Ну так и положи, где лежал. Он не твой.

— Что ты пристал к ребенку? — вступилась за сына Черил. — Он же не по карманам лазает. Нашел, и все.

— Мне без разницы. Нечего приучаться брать чужое.

Искушение было слишком велико, чтобы пройти мимо. Вероятно, сама судьба решила мне помочь.

— Твой отец совершенно прав, — обратился я к Эрику. — Нехорошо брать то, что тебе не принадлежит. Вот только он сам не всегда так поступает. — Я повернулся к Ральфу. — Правда?

Он и Черил изумленно моргали.

— Простите… — пробормотал Ральф, но я не дал ему опомниться.

— Нет, не прощу, — сказал я, наклоняясь к нему. — Запомни, Ральфи: неважно, обманываешь ли ты Черил, или меня. Это значения не имеет. Наградой за твой обман будет то, что однажды ты окажешься в постели с обманщицей.

Я повернулся и двинулся к выходу. Наверняка Ральф сейчас смотрит мне в спину. Думаю, он все-таки догадался, кто я, но сейчас я являлся не самой серьезной его проблемой. Теперь им с Черил будет о чем поговорить.

На улице холодный воздух обжег лицо. Меня ожидал спуск с восточного склона. Неплохое преимущество, когда идешь пешком. Но состояние дороги здесь было хуже, чем на западном склоне. Наверное, дело в восточных ветрах. Впрочем, скорее всего, ветры тут ни при чем. Перевал служил границей между округами Кинг и Челан, и власти округа Челан не слишком заботились очисткой пешеходных и велосипедных трасс от снега. На выходе с курорта я поскользнулся и упал. Не скажу, что мне было больно. Однако я испытал странную неловкость, растянувшись на виду у проезжавших машин. Надеюсь, Ральф не следил за мной из окна и не видел моего падения. И потом, уже на дороге, я пару раз только чудом не грохнулся. Мне это очень не понравилось, и я мысленно начал составлять резкую жалобу в департамент дорог округа Челан.

К счастью, ближе к вечеру высота над уровнем моря понизилась до 2800 футов. Снежный покров уменьшился. Теперь снег лежал небольшими островками, через которые я просто перешагивал.

Я вспоминал неожиданную встречу с Ральфом. Интересно, знала ли Черил про обманы мужа? Я ничуть не жалел о сказанном. Говорят, месть — блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Никогда не понимал смысл этого изречения. Лыжный курорт казался мне весьма подходящим местом для отмщения. При иных обстоятельствах наша внезапная встреча могла окончиться гораздо хуже.

В сумерках возле меня притормозила «Акура». Из окошка высунулась белобрысая девчонка-подросток.

— Подвезти? — спросила она.

Похоже, девочка успела угоститься, и отнюдь не пепси-колой. Из автомобильной стереосистемы гремела музыка.

— Спасибо, не надо.

— Куда направляетесь?

— Во Флориду.

— Куда? — переспросила другая девчонка, сидевшая за рулем.

Оставалось лишь надеяться, что она была трезвая. В это время за ними остановился другой автомобиль. Водитель раздраженно просигналил, затем свернул в сторону и пронесся мимо.

— Говорит, во Флориду.

Девчонки перекинулись несколькими словами. Потом блондинка опять высунулась в окошко.

— Давайте, мы вас все-таки подвезем.

— Спасибо. Мне нравится идти пешком.

— Ну тогда ловите кайф, — засмеялась она.

И «Акура» исчезла во тьме.

Через две мили снег полностью исчез на дороге и на склонах. Это меня очень обрадовало, поскольку наступало время устраивать привал. Если верить моей карте, впереди был городок. Но я не знал, сколько до него идти и найдется ли там место для ночлега. Хотелось надеяться, что найдется. Я мечтал принять горячую ванну и выстирать свое задубевшее от пота белье.

Сегодня я прошел больше, чем в другие дни, почти тридцать миль. Боль в икрах исчезла. Только колени чуть побаливали от ходьбы под гору.

Дорога плавно поворачивала. Вскоре я увидел грунтовое ответвление и чуть поодаль — несколько желтых заброшенных домиков. Наверное, лыжная база. Состояние домиков подсказывало, что сюда уже несколько лет никто не приезжал. Один вообще развалился. Его рубероидная крыша успела порасти мхом и едва просматривалась сквозь опавшую листву. Остальные пока стояли, но и их обрушение было лишь вопросом времени.

Когда я приблизился к первому домику, меня охватило непонятное беспокойство. Место это отнюдь не вызывало желания остановиться на ночлег. А вдруг, заглянув внутрь, я увижу такое, чего лучше никогда не видеть? Мне вспомнились фильмы о серийных убийцах. Они всегда прятали свидетельства своих преступлений в местах вроде этой заброшенной лыжной базы. Даже не знаю, почему я об этом подумал. Я попробовал рассуждать рационально. Идти дальше вряд ли разумно. Спать в палатке сыро и холодно. Наконец, если уж мне станет совсем противно, я могу уйти.

Я открыл скрипучую, покосившуюся дверь домика. Никаких разложившихся тел внутри не было, однако до меня тут останавливались, и не раз. Комнатка встретила меня обилием хлама: пивные бутылки, заплесневелые матрасы, армейская куртка, заднее сиденье, снятое со старой модели «Форда», лифчик пурпурного цвета, пластмассовые канистры с антифризом и мятые газеты. Крысиное логово, да и только!

Я заглянул в другие домики. Везде меня встречали прогнившие деревянные полы, заваленные похожим хламом. В двух местах сохранились остатки ковровых покрытий под цвет леопардовой шкуры. Разумеется, и они были изрядно сгнившими и запачканными.

Все окна в домишках давно лишились стекол. Однако крыша над головой давала определенное ощущение комфорта. К тому же в домиках имелись печи. Я выбрал ту, что показалась мне наиболее работоспособной, и решил заночевать возле нее. Дров было предостаточно. Правда, дымоход был забит листьями и еще неведомо чем. Дым пошел не в трубу, а в комнату. Но это меня не волновало — щелей в крыше и стенах хватало, и дым нашел себе естественные дымоходы.

Я наслаждался теплом и светом. Конечно, этим я выдавал свое присутствие. Ну и что? Те, кто едет мимо, вряд ли остановятся и пойдут проверять. Им некогда, да и к чему рисковать?

Я достал матрас и спальный мешок. Ужин не обещал разнообразия: яблоко, немного вяленого мяса, «дорожная смесь» и две шоколадные плитки с «энергетической» начинкой. Надо было чего-нибудь купить на лыжном курорте, но встреча с Ральфом сбила мне все планы. Вначале я разделался с остатками мяса и «дорожной смеси», а потом с яблоком.

Я одержал победу над природной стихией. Не скажу, чтобы встреча с горами и снегом стала для меня приятной, но я не сник и не отказался от своего замысла. Мне хотелось кому-нибудь рассказать об одержанной победе. Но кому? Грязным дырявым стенам? Конечно, Маккейл с удовольствием выслушала бы мой рассказ со всеми подробностями.

Я бросил яблочную кожуру в огонь и залез в спальный мешок.