Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки»

Что делать? (вместо заключения)

За пределами проведенного исследования осталась масса вопросов, затрагивающих целый ряд проблем социально-экономического развития нашей страны. Да и та работа, которая уже проделана, те выводы, которые уже намечены, в большей мере ставят новые вопросы, чем отвечают на них. Одно такое исследование не может претендовать на сколько-нибудь законченные решения, выработка которых требует длительных коллективных усилий. Многое из того, что я мог бы сказать, я оставляю в этой книге «за кадром», поскольку даже выдвижение гипотез требует более серьезного обоснования, нежели то, что я готов дать сейчас. Тем более требование серьезной научной обоснованности является справедливым, когда речь идет о столь острых и все еще болезненных проблемах.

Ждет еще своей разработки и проблематика послевоенного периода, вопросы причин стойкости тех деформаций социализма, которые были заложены в 30-е годы, анализ длительных и малоуспешных попыток избавиться от этих деформаций, неудач и попятных движений на этом пути. Работы для обществоведов предстоит немало. Свое слово должны сказать историки и экономисты, философы и политологи, социологи и психологи.

Однако ряд уроков из нашей драматической истории можно извлечь уже сейчас. И главный из них — нельзя строить социализм, не обращаясь к каждому отдельному человеку. Это не значит, что надо покинуть классовую позицию и немедля растворить диктатуру пролетариата в надклассовом гуманизме. Более того, диктатура пролетариата не может быть проведена самоорганизацией поголовно всех трудящихся, а предполагает и государственное принуждение. Но это принуждение не может быть обращено против воли рабочего класса, против интересов трудящихся, и должно строиться исключительно на исполнении воли большинства тружеников. Социализм не может быть навязан массам помимо их воли.

Руководящая роль пролетарского авангарда должна состоять не в охране собственной монополии на истину и на право принимать решения, а в умении помочь массе осознать свои фундаментальные интересы и помочь ей сорганизоваться на борьбу за их реализацию. Иначе неизбежно бюрократическое перерождение рабочего государства. А это значит, что политический авангард рабочего класса не должен сливаться с государственным аппаратом. Узость той социальной базы, на которой вынуждены были строить аппарат рабочего государства большевики, привела к тому, что государственный аппарат поглотил большую часть активных сил коммунистической партии, сделав невозможным осуществление реального политического, партийного контроля над аппаратом, ибо верхушка партии совпала с верхушкой государственного аппарата.

С этой точки зрения не менее важной функцией пролетарского авангарда, чем строительство рабочего государства, является формирование институтов и массовой базы контроля над этим аппаратом, обеспечение его сменяемости и ответственности перед рабочим классом.

С экономической точки зрения питательные корни укрепления бюрократической тенденции лежат, с одной стороны, в поспешности огосударствления экономической жизни, что опирается больше на политическую волю и административное декретирование, чем на реальную зрелость производственных отношений. С другой стороны, переходные отношения, несущие в себе черты капиталистического монополизма, также являются питательной средой для бюрократических тенденций.

Крайне опасными с этой точки зрения являются стремление декретировать социалистические формы, не подводя под них действительно социалистического экономического фундамента, равно как и оттяжка построения этого фундамента, придающая досоциалистическим или полусоциалистическим формам застойный характер. Если в первом случае возводится бюрократическая декорация социализма, которую приходится поддерживать административным нажимом, то во втором случае плодятся социальные слои, корыстно заинтересованные в задержке социалистического строительства. При всей разности этих линий общим для них является бюрократическое оттирание рабочего класса от решения экономических проблем, возведение препятствий к тому, чтобы инициатива рабочего класса стала главным фактором социально-экономического развития.

Единственной гарантией против таких перекосов в развитии социализма является путь последовательного социального возвышения рабочего класса до такого уровня, на котором он во все большей мере мог бы самостоятельно решать вопросы экономического и политического развития общества. Экономические интересы рабочего класса должны стать главным регулятором хозяйственного механизма общества, а вся совокупность его социально-экономических интересов — регулятором социального механизма в целом. Но отвечает ли этим задачам фабрично-заводской пролетариат? По силам ли ему та «историческая миссия» не только могильщика капитализма, о которой говорит «Манифест Коммунистической партии», но и созидателя новых общественных отношений?

Мой ответ будет положительным — но только в том случае, если принять во внимание ту эволюцию рабочего класса, которую он проделал с середины XIX века. Тот фабрично-заводской рабочий, каким он был в XIX, да и в первой половине XX века, не представлял собой социальную фигуру, вполне способную взять на себя миссию строительства нового, социалистического общества. Я нисколько не закрываю глаза на героические страницы классовой борьбы пролетариата, борьбы, без которой невозможно было бы историческое движение к социализму. Однако только новый, современный облик рабочего класса, который он обретает на наших глазах, создает ту реальную социальную базу, на которой можно строить не только борьбу за ниспровержение господства капитала, но и созидательную работу по строительству общества, свободного от любых форм социального угнетения.

Именно те новые слои рабочего класса, которые образуются по мере развития тенденции превращения технологического применения науки в непосредственную и ведущую производительную силу, по своей роли в производстве в наибольшей степени отвечают задаче массового социального творчества, только на основе которого и может сложиться социалистическое общество.

Только при этих условиях могут быть преодолены вынужденные при первых исторических шагах развития социализма черты монополии государственных служащих на управление хозяйством и обществом, выступающие фундаментом бюрократических тенденций. Ни в коем случае социалистическое общество в погоне за кажущимся ростом эффективности управления не может допускать усиления бюрократии, какими бы чрезвычайными предлогами это не обставлялось. Надо помнить о том, что даже сверхцентрализм, который может быть (и был) вынужден, например, войной, вовсе не обязательно должен быть бюрократическим, а может быть и демократическим.

Такая моя позиция вполне определяет тот факт, что на протяжении своей книги я не занимаюсь подбором фактов, которые рисовали бы роль И. В. Сталина в становлении социально-экономической системы советского типа исключительно в радужных красках. Сталин, несомненно, с субъективной стороны сделал очень много для создания и укрепления мощи советской державы. Однако невозможно закрыть глаза на то, что он был выразителем и защитником интересов бюрократизирующегося государственного и партийного аппарата, и что методы решения хозяйственных и политических проблем, пускавшиеся им в ход, привели к накоплению противоречий, выход из которых так и не был найден, и способствовали долгосрочной дискредитации социалистической идеи. При всех внешних различиях «хрущевской» и «брежневской» эпохи от эпохи «сталинской», я не склонен придавать им слишком глубокого характера. И Хрущев, и Брежнев были продуктами именно сталинской эпохи. Даже Хрущев, при всех его показных нападках на Сталина, нисколько не поколебал основы социально-экономической и политической системы, заложенные при Сталине (вопреки расхожим мифам на этот счет), и в этом смысле был вполне правоверным сталинистом.

Вполне вероятно, что многие выводы, сделанные мной, небезупречны, а другие — чересчур абстрактны. Но их критический анализ, как мне представляется, уже был бы достаточным оправданием для этой книги. Если ей суждено сыграть хотя бы роль одной из многих отправных точек для дальнейших исследований, то она стоила потраченных на нее трудов. Во всяком случае, я стремился последовательно стоять на позиции защиты социально-экономических интересов рабочего класса, исходя из твердого убеждения, что любая концепция развития социализма, претендующая на научность, может базироваться только на борьбе за коммунистическую перспективу человеческого общества.