Путь Малфоя

Шаг к вершине

Глаза Баратиона широко распахнулись и налились кровью, на лбу начала пульсировать жилка, лицо, украшенное короткой бородой покраснело, а ноздри расширились. Будто бы и не замечая того, что его защитники связаны или обезврежены иными способами, а гости находятся в заложниках, он сжал пальцы на рукояти меча, который хоть и выглядел новым, но явно висел на поясе не только ради красоты. В то же время взгляд короля бегал по моей фигуре, очевидно, узнавая одни лишь ему ведомые детали.

— Драконий выблядок…

— Олений недоносок.

— Гнилой плод инцеста…

— Рогоносец.

— Ублюдок…

— А вот и нет, — оскорблённо вскидываю подбородок. — Мои родители состояли в законном браке, заключённом перед ликами Семерых. Гхм… Раз мы обменялись любезностями, то пришло время заняться делом: я, Визерис Таргариен, обвиняю Роберта Баратиона в мятеже и узурпации власти, трона и короны Семи Королевств. Здесь и сейчас, детоубийца, я вызываю тебя на бой, победитель которого получит всё, а проигравший — лишится жизни.

— Громкие слова… для сопляка, который прячется за наёмниками… и колдовством, — вероятно, олень и был зол до бешенства, что выдавала вся его фигура, но прямо сейчас он доказывал, что не совсем дурак.

— Громкие обвинения в устах того, кто поощряет убийства младенцев, изнасилование беззащитных женщин… и держит рядом с собой клятвопреступников, — кривлю губы в брезгливой гримасе, бросив взгляд на Ланистера и Селми, лежащих у ступеней тронного возвышения. — Сила — это сила, в чём бы она ни заключалась: в армии верных прихлебателей и заговорщиках, готовых на всё, лишь бы забраться повыше, или в наёмниках и магии. Ведь за каждую каплю своей силы я заплатил кровью, потом и слезами…

— Своими ли? — фыркнул прищурившийся пока ещё король. — Или же заплатил кому-то? Как тем пиратам…

— Могу поклясться, что к решению Грейджоев поднять своё восстание я не имею никакого отношения, — ухмыляюсь, мысленно добавляя, что слегка им помог только в одном, пусть и значимом сражении. — Ну так что, король-олень, готов ли ты сражаться за своё королевство? Я даже магию использовать не буду…

Демонстративно вкладываю волшебную палочку в небольшие ножны на поясе, отступаю на несколько шагов и делаю приглашающий жест рукой. В зале, где и без того царило почти полное молчание (не считая нашей милой пикировки), установилась оглушительная тишина, не нарушаемая даже дыханием зрителей, боящихся моргнуть и пропустить что-то важное.

Выхватив меч и взревев подобно медведю, Роберт бросился в атаку, одним прыжком перемахнув и ступени, и лежащих под ногами Белых Плащей. Должен сказать, что смотреть на гору мышц, сверкающую искренней ненавистью во взгляде и вооружённую полосой острого металла… слегка страшно.

Бах-бах!

Два выстрела слились в один, заставив Баратиона запнуться, развернуться боком, а затем упасть на пол. На его груди красовались два багровых пятна, стремительно расползающиеся по одежде. В моих руках же исходили дымком из стволов два пистолета, выхваченные из-за пояса единым движением…

— Ловкость рук, химия и никакой магии, — улыбаюсь самой своей обворожительной улыбкой, обводя взглядом зал и наслаждаясь лицами публики.

Внезапно по ушам ударил детский плач, сопровождаемый истошным истерическим криком. Переведя взгляд на возвышение, вижу королеву, стоящую на коленях и обнимающую сына, бьющегося в её руках и кричащего во всю глотку…

«Такой момент испортил, маленький львёнок. Точно не олень: слишком уж у него голос громкий», — убираю пистолеты обратно за пояс, затем наклоняюсь к Роберту, чтобы закрыть его глаза.

— Ты был славным воином, Роберт Баратеон, и честно победил моего брата, заслужив право носить корону, — лёгкое заклинание, брошенное в сторону матери с ребёнком, на пару порядков снизило создаваемый ими шум, благодаря чему все услышали мои слова. — Но время мечей уходит в прошлое, а рыцарство… Что говорить, если даже рядом с тобой находились те, кто должны были умереть или надеть чёрное?

Подняв с пола корону, возлагаю её на сгиб левой руки, затем встаю в полный рост и направляюсь к тронному возвышению. Люди, всё ещё удерживаемые моими воинами, наконец-то прекратили изображать из себя безмолвных статистов, пусть и не решились сопротивляться: кто-то стал молиться Семерым, кто-то просто бормотать, кто-то заплакал (благородные леди такие… благородные).

— Да здравствует король! — закричал тучный мужчина средних лет, одетый в богатый камзол. — Да здравствуют Таргариены.

Кинжал, плотнее прижавшийся к горлу, тут же заставил крикуна замолчать. Однако своё дело он сделал, в результате чего некоторые дворяне поспешили поддержать…

«Судя по докладам — это Мейс Тиррел… Самый бездарный военачальник своего времени. Однако он до последнего сохранял верность короне, даже когда Гавань пала. И в отличие от Дорна, ему пришлось немало заплатить, чтобы остаться верховным лордом», — мысленно отмечаю, что этот человек подходит для того, чтобы стать примером для остальных, после чего возвращаю всё внимание на королеву и её отпрыска.

— Не подходи! — в левой руке Серсеи Баратеон сверкнул стилет, направленный в мою сторону, в то время как сама женщина прижимала к себе сына правой рукой, одновременно стараясь закрыть его от меня своим телом.

«Страх и ярость в глазах; решимость и отчаяние… Вот сейчас она прекрасна, как настоящая львица. С другой стороны, может ли не быть прекрасна женщина, готовая биться за своего ребёнка?» — изображаю на лице задумчивость, после чего улыбаюсь мягко и понимающе.

— Ты, наверное, решила… что я хочу навредить твоему сыну? — после непродолжительной паузы, во время которой только шепотки доносились со стороны статистов, качаю головой и продолжаю: — Какая глупость. Я ведь не безумец, и даже не Роберт Баратеон, чтобы мстить детям за грехи их отцов… И я даже не Тайвин Ланистер, чтобы желать перед кем-то выслужиться.

— Поклянись, — видя нацеленную на себя палочку, всё же сумела потребовать Серсея.

— Клянусь, что позволю твоим детям жить… вместе с тобой, — повышаю голос и продолжаю торжественно: — Я даже лично позабочусь об их благополучии, тепле, сытости и уюте. Слово Таргариена.

«В которое никто не поверит», — добавляю мысленно (впрочем, убивать королеву и отпрысков Роберта я действительно не собираюсь, пусть это и было бы «правильно» с точки зрения нынешних лордов-лицемеров).

Пара моих воинов, обойдя стоящую на коленях женщину, отобрали у неё оружие, а затем заставили подняться на ноги: один из них поднял на руки принца, второй же завёл за спину руки его матери. Когда же они покидали ступени возвышения, Серсея нашла в себе силы заявить: «Ты обещал…»

Наконец-то поднимаюсь к Железному Трону, который, по слухам, выкован из мечей врагов моего здешнего предка. Что можно о нём сказать? С эстетической точки зрения, даже если когда-то он и внушал, сейчас этот кусок ржавого железа кажется убогим. Словно гнилое сердце гнилого королевства в насквозь провонявшей отходами столице…

«Символично. Неведомый, как же это символично», — изображаю перед собой сложный жест волшебной палочкой, шёпотом произнося вербальную формулу заклинания вечной трансфигурации, вливая в него уйму магических сил, из-за чего под кожей словно бы вспыхнул жар.

Железный Трон пришёл в движение, под ахи и вздохи принимая новую форму: широкая спинка из семи двуручных клинков, блестящих словно начищенные зеркала, изогнутые подлокотники из коротких клинков, смотрящих вправо и влево, ровное сидение для двоих и… всё. Ведь сидеть на нём я собираюсь вместе с Нарси… которой приходится ожидать завершения операции в Браавосе.

— Лорды и леди, сэры и гости Вестероса… — повернувшись к залу лицом, беру корону (в сравнении с которой даже Шапка Мономаха — верх дизайнерского искусства), усиливая свой голос так, чтобы он звучал громко и проникновенно. — Я — Визерис Таргариен, сын своего отца и принц Семи Королевств, объявляю себя королём по праву крови, силы и долга. Мне не нужны благословения богов, потому что и моим далёким предкам они были не нужны: свою корону я взял силой, как и положено завоевателю. Старый король мёртв… Да здравствует король!

С этими словами опускаю себе на голову корону, и под дружное «Да здравствует король» в исполнении сперва лишь наёмников, а затем и присоединившихся к ним многих из гостей, усаживаюсь на обновлённый Железный Трон. Когда же шум немного поутих, пришло время судить непричастных, карать невиновных, награждать бесполезных…

«Что-то меня начало заносить», — отмечаю мысленно, быстро проверяя свои щиты разума (мало ли, вдруг кто-то на них давит).

Первым делом солдаты убрали тело Роберта, завернув его в кусок бархатной ткани. Всё же он был в общем-то неплохим человеком, в особенности по меркам этого мира и времени, так что заслуживает нормальных похорон.

Следующим действием снимаю путы с Баристана Селми Отважного, которого быстро разоружили и поставили на колени перед троном. Впрочем, он и не сопротивлялся, по всей видимости, уже смирившись с произошедшим.

— Почему, дядя Баристан? — спрашиваю негромко, смотря в глаза старого мужчины. — Ты был вернейшим из людей моего отца… ты был верным соратником моего брата… Так почему же, вернувшись в мой дом, я увидел тебя у подножия трона врага семьи, которую ты клялся защищать?

Удивительно, но мне действительно было больно осознавать, что один из тех людей, которые заботились обо мне в тот период, когда нынешний я был живой куклой без собственной воли… просто взял и переметнулся на другую сторону (вот оно — уродливое лицо рыцарства). Даже то, что Селми не отправился вслед за Дарри, чтобы помочь принцу и принцессе, не так обидно (всё же в последний раз он видел меня ещё до пробуждения), но вот то, что Белый Плащ оставил свой цвет, сменив хозяина…

— Молчишь, — вздыхаю и повысив голос приказываю: — Баристан Селми, ты признаёшься виновным в предательстве и нарушении клятвы охранять семью короля. В наказание за своё преступление ты должен отправиться на Стену, чтобы искупить свою вину служением всему Вестеросу, как его защитник от северных варваров. Ты принимаешь своё наказание?

«Скажи «нет» — и я просто тебя убью», — взглянув старику прямо в глаза, транслирую свои мысли сразу в голову рыцаря.

— Принимаю, — каким-то неживым голосом ответил командующий королевских телохранителей. — Могу я просить о последней милости?

— Просить — можешь, — отвечаю мужчине, всё ещё стоящему на коленях. — Но я не могу обещать, что исполню твою просьбу.

— Сохраните жизни детей и брата Роберта, — склонив голову, попросил старик.

— Я не стану их убивать, — прикрыв глаза на миг, вновь устремляю взгляд на рыцаря. — Слово короля. А теперь — ступай…

Следующим ко мне подвели Ланистера, который даже сейчас умудрялся выглядеть наглым… пусть и бросал взгляды на сестру и племянника.

— Я не буду говорить, что ты предатель… — задумчиво стучу волшебной палочкой по ладони. — В определённой степени ты — герой, который спас сотни тысяч жизней.

Волна недоумения, пронесшаяся по тронному залу, сконцентрировалась вокруг тронного возвышения. Сам лев широко распахнул глаза, даже забыв о том, что должен меня ненавидеть. Всё же от кого он признания подвига не ожидал, так это от меня.

— Однако сколь бы ни был благороден твой порыв (ну или труслив, так как ты тоже сгорел бы в огне), но он не отменяет нарушения клятвы, за которое ты должен был надеть чёрное… либо лишиться белого, — заклинанием затыкаю уже собравшегося что-то произнести Джейме, из-за чего он бесшумно открыл и закрыл рот, так и не издав ни звука. — По законам чести, ты достоен высшей меры наказания…

— Нет! — закричала Серсея, попытавшись броситься к брату, но была остановлена моими воинами. — Прошу вас, ваше величество!..

«Хм… Она так за мужа не переживала. Ну да ладно», — поймав взгляд женщины, посылом магии заставляю её замолчать (ментальный удар, создающий эффект дезориентации в пространстве).

Помню, в моём прежнем мире у маглов были сказки про принцев-принцесс, превращённых в лягушек, которые основывались на развлечениях древних волшебников, которым не угодил кто-то из простецов. Почему бы и мне не поступить схожим образом?

— Я — милосердный король, Джейме, — награждаю Ланистера улыбкой. — И без того много крови уже пролито. Но и оставить тебя без наказания я не могу, а потому…

Новая волна шока, подкреплённого охами, ахами, руганью и молитвами (благородных господ уже не останавливает даже присутствие солдат рядом с ними и клинков в непосредственной близости от их тел). Вызваны же они были тем, что перед тронным возвышением теперь находился не поставленный на колени человек, а… златогривый лев, выглядящий крайне шокированным.

Трансфигурировав ошейник (строгий, с шипами на внутренней стороне), поводок и намордник, приказываю воинам увести преступника в соседнее помещение.

«Забавно будет увидеть его реакцию, когда он поймёт, что может говорить. Это ведь не анимагия, а всё та же трансфигурация. Только к сожалению для Джейме, поцелуя принцессы будет категорически недостаточно для того, чтобы вернуть истинный облик».

— Пожалуй, часть королевского леса стоит превратить в заповедник… для моих новых питомцев, — киваю стражнику, который поспешно подвёл следующего Белого Плаща.

Стоит ли удивляться тому, что оставшиеся Белые Плащи после моей маленькой демонстрации единогласно изъявили желание вступить в Ночной Дозор, чтобы тихо и спокойно гонять дикарей на севере? Когда же Безликие привели Мастера Над Шептунами, носящего прозвище «Паук», проняло уже и лордов: я превратил его в настоящего паука, потом раздавил и убрал при помощи чистящего заклинания.

Правда, плох тот король, которому служат только из-за страха (мой здешний отец это доказал). Поэтому следующим ко мне привели Мейса Тиррела…

— Лорд Тиррел, вы всегда были верны моему отцу… — задумчиво смотрю на отчаянно потеющего мужчину. — Готовы ли вы служить мне столь же преданно?

— Да, ваше величество; несомненно, ваше величество, — зачастил мужчина, хватаясь за соломинку, на самом деле являющуюся рыболовным крючком.

— Оголите правое предплечье и протяните руку, — приказываю Мейсу, который пусть и со страхом, но достаточно расторопно выполнил приказ. — Нарекаю вас, Мейс Верный Тиррел… Первой Рукой императора Вестероса.

С этими словами создаю заклинание, по своим свойствам похожее на метку Волдеморта, но проявляющуюся в виде изображения головы дракона (Таргариен я или кто?). Тут же верховный лорд Простора начал активно потеть и покраснел, ну, а чтобы от него не воняло, мне пришлось поддерживать чистящие чары, пока проклятье делало свою работу.

Чем хороши проклятья? В отличие от обычных заклинаний, их можно наложить на жертву и забыть, так как они сами себя будут поддерживать, за счёт внутренних резервов организма. Мейс пусть и не сильно жирный, но весьма полный мужчина, у которого есть лишний вес, который можно пустить на развитие мышечной массы (уже существующие мышцы увеличиваются за счёт дополнительных ресурсов).

— Служите верно, Верный Мейс, и моя щедрость будет велика, — разрушив проклятье, оставляю ошеломлённого мужчину осматривать себя…

«Не греческий бог войны, но тоже сойдёт», — мысленно хмыкаю, замечая, как лицо Тиррела становится крайне счастливым.

— Мой король, вы можете рассчитывать на меня и мой род, — склонил голову в низком поклоне вассал, оценивший неожиданные перспективы по достоинству.

Ну, а дальше был конвейер: кто-то присягал с готовностью, заверяя в своей верности, ожидая такого же подарка, какой получил владыка Простора, а кто-то превращался в зверей и отправлялся дожидаться своей участи. Последними были королева, её старший сын и двухлетняя дочь, ставшие львами, после чего были отправлены к дяде.

Пришлось незаметно использовать собственноручно сделанные накопители и эликсиры, чтобы восстановить силы и продолжать шоу. А ещё через три часа при помощи парных портключей в тронный зал начали прибывать Безликие, захватившие лордов, леди, и других влиятельных людей Семи Королевств…

Негромко напевая ненавязчивую песенку, Нарцисса-Дейнерис Таргариен, одетая в длинную белоснежную тунику из паучьего шёлка, чёрные кожаные штаны и бархатные красные сапожки, сидела на зелёной сочной траве, ковром покрывающей землю на небольшой лесной полянке, массажной расчёской прохаживаясь по спине молодой львички, вычёсывая густой золотистый мех. Перерождённая ведьма искренне наслаждалась процессом, целиком погрузившись в своё занятие, от всей души радуясь маленьким мелочам, которые предоставлял второй шанс на детство. И пусть заканчивался лишь второй год с тех пор, когда она пробудила свою личность, это совершенно не портило впечатления от безмятежности, коей Люциус-Визерис окружил свою сестру-жену.

Да, юной королеве было лишь семь лет, так что супружеский долг она сможет исполнять ещё не скоро, но как шутил её король: «Ты мне всё отдашь… с процентами». Вспоминая же их развлечения в прошлой жизни, оставалось только догадываться о том, что супруг успеет напридумывать за эти годы.

Прошло уже два года с тех пор, когда род Таргариенов триумфально вернулся на трон Семи Королевств. Пусть Нарцисса-Дейнерис и старалась не лезть во всю эту тягомотину с политикой и управлением государством, но как верная жена помогала мужу всем, чем только могла помочь (чего стоит хотя бы то, что именно её усилиями переворот прошёл относительно мирно?). Многое успело измениться: часть великих родов прервалась и была заменена на более лояльные, в части мест просто сменились правители, хоть и носящие ту же фамилию, а в Королевском Лесу, большой кусок коего превратился в ухоженный парк, огороженный магическим забором, были поселены многочисленные разумные звери (львы, волки, олени, лисы, кабаны, собаки…).

Никого особо не удивило, когда новый король не стал церемониться с Ланистерами, которые внесли немалый вклад в гибель его родственников. Тайвин — глава этого «благородного» рода был просто убит, без возможности надеть чёрное либо выкрутиться как-то по-иному. В конце концов, каждый знал о том, что он — хитрая и изворотливая, мстительная и жестокая личность…

«Может ли считаться хитрецом человек, если все знают, что он — хитрец?» — покачав белокурой головой, принцесса вернулась к своему занятию, с удовольствием слушая мурчание подруги.

Тирион Ланистер — ещё один сын Тайвина, являвшийся карликом с дурным характером, дурными привычками и отвратительным чувством юмора, был превращён в белогривого жилистого льва, который в холке почти не уступал брату. Люциус-Визерис мог бы договориться с ним и в обмен на исцеление, заручиться полной поддержкой, чтобы посадить на место лорда Запада верного человека, но…

«Доверять ему всё равно было бы нельзя. Да и демонстрация мести была бы не полной», — отметила про себя девочка.

В результате действий нового короля в парке была расселена очень большая популяция говорящих львов, некоторые самки из которых уже ожидают первых львят. Однако же, так как молодой король не был садистом, пусть со стороны могло казаться иначе, он провёл работу над разумами всех животных, заставив их забыть о годах жизни в людских телах (они помнили, что были людьми, но никаких личностных воспоминаний не сохранилось… кроме имён). Западом же теперь правил Виллем Дарри, ставший Второй Рукой Императора.

Ближайший друг и сподвижник Роберта Баратиона, которым был Эддард Старк, вместе со своей семьёй не избежал судьбы остальных мятежников: сам он был превращён в волка, а его жена, один из сыновей и старшая дочь стали лисами, как и все Талли (всё же превращать людей в рыб король не захотел). Бастард и младшая дочь тоже стали волками, так как на отца походили больше, чем на мать. Север же перешёл в руки Карстарков.

Благодаря тому, что король-олень успел стать отцом нескольких бастардов, во избежание соблазнов у разных личностей они были превращены в животных с фамильного герба отца, благодаря чему Ренли не приходится изображать из себя Бемби-одиночку (Нарцисса смотрела эту магловскую картину, вынужденно признавая то, что волшебному миру не хватает своих творцов искусства).

Кроме создания Королевского Зверинца, где сейчас под охраной Безликих, Белых Плащей и служанок играла королева, Люциус-Визерис взялся и за другие проекты: во-первых, золото Ланистеров помогло погасить долги королевства; во-вторых, получившие Драконьи Метки лорды из полноправных землевладельцев, которые большую часть времени занимались тем, чем им самим угодно, превратились в исполнительных администраторов с широкими полномочиями… и ещё большими обязанностями, которые им было необходимо исполнять со всем рвением, чтобы не лишить детей наследства (пример тех же львов всегда находился перед глазами); в-третьих, во всём государстве были учреждены три налога (церковная десятина, королевская десятина и десятина лорда), в результате чего крестьянам оставались семь десятых их урожая; в-четвёртых, торговлей в Семи Королевствах было разрешено заниматься только «Семи Гномам», которые за небольшой взнос в гильдейскую казну продавали патенты, разрешающие торговцам без пошлин перемещаться по всем землям государства; в-пятых, Золотые Плащи превратились из стражи столицы в полицейские отряды, из-за чего их численность пришлось увеличивать; в-шестых, каждое из Семи Королевств начало формирование строительных батальонов, которые утром тренировались, днём работали, а вечером отдыхали (шли туда крестьяне или бездомные-бродяги-нищие); в-седьмых, церковь Семерых стала основой для школ, которые было решено открыть в каждом городе…

«Хи-хи… Три класса церковно-приходской школы — это теперь обязательное условие, чтобы наняться на любую государственную должность», — вспоминая о том, как септоны (местные священнослужители) едва ли не плакали от счастья, начав прославлять великого посланника Семерых на земле, королева не могла избавиться от ощущения сюрреализма, так как прекрасно помнила их коллег из предыдущей жизни, призывающих казнить на месте всех «чернокнижников».

В Вестеросе открылся филиал Железного Банка, совладельцем коего стал род Таргариенов; началась перестройка столицы, дома в которой теперь будут только каменные, трёх и четырёхэтажные, на двенадцать-шестнадцать квартир (пусть такие коробки и не слишком красивы, зато вместительны, удобны в обслуживании, более безопасны в отношении огня); ремонтировались дороги. Многие лорды из числа тех, кто не получили новых земель или лишились членов семей, ворчали, жаловались друг другу, но… выполняли работу.

«Драконьи Метки, Безликие, армия полицейских и магия короля — хороший кнут, а лечение болезней, награды за верную службу золотом и землями, возрастающая торговля и привносимые блага цивилизации — прекрасный пряник… или бублик?» — потрепав львичку по макушке, Нарцисса-Дейнерис поднялась на ноги, поправляя тунику.

— Всё, Мирцелла, мне пора идти на обед.

— Мр-р-р… А поиграть? — потянувшись, совсем как большая кошка, бывшая принцесса подскочила на лапы, весело вильнув хвостом с пушистой кисточкой.

— Только если вечером, — немного подумав, ответила королева. — Нужно посмотреть, чем там занимается Люциус… Что-то мне подсказывает, что опять придётся ему помогать.

— Мальчишки глупые, — фыркнула львичка, наморщив носик. — И вообще — слабые и трусливые.

— С чего ты взяла? — удивлённо вскинула брови Дейнерис.

— Ни с «чего», а с «кого», — поучительным тоном заявила Мирцела. — С брата.

Посмеявшись над незамысловатой шуткой, королева пообещала подруге найти её позже, а сама отошла к краю поляны, где её уже ожидали двое Безликих с готовым к активации портключом.

«Скорее бы мне можно было использовать магию. Терпеть не могу ощущать себя беспомощной».

Магия — не панацея. Этот непреложный факт мне пришлось осознать на собственной шкуре в прошлой жизни, а затем ощутить ещё и в этой. Казалось бы, что может быть проще, чем взмахнуть волшебной палочкой, произнести несколько слов, пропустить через нервную систему магию и… превратить казнокрада в честного чиновника?

«Как бы я ни хаял местных рыцарей и благородных сэров, но если бы не они, то на создание чиновничьего аппарата ушли бы десятки лет. Сейчас же в моём распоряжении есть относительно грамотные люди, многие из которых следуют слову чести, другие — долгу, ну, а третьи — страху или жадности».

Почему я не стал ломать нынешнюю систему власти, лишь сделав кадровые перестановки, да ужесточив контроль? Всё просто: если бы у лордов начали отнимать их привилегии, владения и титулы, то они подняли бы восстание, невзирая ни на что, даже если король-колдун лично начнёт превращать мятежников в тараканов, чтобы раздавить их. Сейчас же они видят могущественного, слегка ненормального (вместо убийства врагов, превращающего их в животных), жестокого, но при этом щедрого правителя. Даже то, что им теперь приходится работать по шесть-десять часов в день, при этом следует соблюдать свод законов, доставленный из столицы, не сильно выбивается из понимания нормы.

«Лет через пять-восемь страх пропадёт и начнутся новые волнения, которые даже метки не остановят. Но нынешнее поколение на открытый мятеж не пойдёт, а от наёмных убийц нас защитят магия и Безликие».

Понимаю, что система сейчас держится только на страхе, вливаемых в королевство деньгах и товарах, а также возможности лордов получить лечение своих болячек лично от меня (один из бывших вассалов Старков так и поступил, благодаря чему из едва передвигающегося толстяка превратился в атлета). Крестьяне, которым вместо девяти десятых теперь приходится платить три десятых, наоборот, радуются, так как уже это стало для них подтверждением того, что я — посланник Семерых…

Зачем мной организовались строительные батальоны? Ну, во-первых, это какая-никакая регулярная армия, которую можно и против пиратов выставить, и отправить гонять горцев, и заставить чинить мосты; во-вторых, они будут куда лучше ополчения, не имеющего ни выучки, ни дисциплины, ни правильной политической обработки вроде чтения клятвы королю каждое утро перед завтраком.

Лет через десять, когда вырастут поколения более или менее грамотных, обработанных пропагандой людей, можно будет начинать толкать технологический прогресс… хотя бы в сферах обработки металлов, раз уж цемент с бетоном создать уже смогли. В конце концов, без этих материалов перестройка столицы заняла бы куда больше времени, да и стоила бы куда дороже. Жаль лишь, что о полноценном водопроводе остаётся мечтать… что не мешает мне и Нарси пользоваться благами магии.

Что можно сказать о нынешнем Вестеросе в целом? Он… воняет. В деревнях и малых сёлах это ещё не так заметно, но вот города, начиная от самых маленьких и заканчивая большими, откровенно смердят дерьмом, потом, тухлятиной… И если приказать сделать канализацию мне под силу, то вот заставить народ мыться хотя бы раз в десять дней — подвиг, достойный настоящего героя.

«Но этим займутся церковники: пусть проповедуют о пользе омовений, так как это угодно Семерым. Может быть на подъёме религиозной популярности что-то да получится».

Нельзя сказать, что дела в Семи Королевствах идут плохо: лорды притихли и занимаются своими делами, регулярно что-либо прося у меня, бандитов гоняют Золотые Плащи, «Семь Гномов» и вовсе гребут золото лопатами, контролируя товарооборот как в Вестеросе, так и по Узкому Морю… Только вот каждый раз, выходя на балкон и глядя на Королевскую Гавань, перестройка которой только началась, я отчётливо ощущаю, что все мои потуги — капли воды, падающие на сухую губку и тут же в неё впитывающиеся. Понимаю, что перемены к лучшему не происходят в один миг, да и уж точно не под гнётом страха, но раз за разом возникает вопрос:

«Зачем я вообще за это взялся?»

Если прослеживать историю маглов от пещерных людей, то её условно можно разделить на эры: каменную, бронзовую, железную… металло-бетонную. У волшебников тоже было нечто подобное: первобытно-шаманская (когда одарённые поклонялись стихиям, духам предков, духам животных, неосознанно осуществляя те или иные действия выбросами энергии), ритуальная (тогда было свойственно досканально повторять ранее кем-то изобретённые действия ожидая того же результата, но без понимания принципов), эра просвещения (взрыв развития школ)…

К чему я веду? Просто мне интересно, к какой именно эпохе отнесут моё правление Вестеросом?..

— Собрание Малого Совета объявляю открытым, — сидя в кресле с высокой спинкой, обтянутом тигриной шкурой, будучи одетым в красно-зелёный камзол, под которым находится жилет из драконьей кожи, с несколькими защитными артефактами в виде браслетов, серёг и подвески в виде дракона на груди, с тонким золотым обручем на голове, обвожу взглядом своих лорд-министров.

Даже сейчас, спустя двенадцать лет после моего восхождения на трон, отобранный у мятежника Роберта Баратиона, Семь Королевств выглядят всё ещё уныло и жалко, вызывая в моей душе досаду и разочарование. Неприятно сталкиваться с реальностью; больно осознавать то, что даже магия — не абсолютная сила; стыдно признавать свои ошибки. Но… рано опускать руки (в конце концов, какой же я король, если не могу оставить своему наследнику процветающее государство?).

«И пусть наследник ещё не родился, но думать об этом надо уже сейчас», — мелькает мысль на краю сознания, тут же погребённая потоком иных образов.

— Ваше Величество, — из-за длинного стола со стула с подлокотниками и резной спинкой поднялся лорд-министр королевской полиции, в которую превратились Золотые Плащи. — Моими подчинёнными были найдены и схвачены убийцы, пробиравшиеся в Королевский Заповедник: им подрезали сухожилия, доставили в столичную тюрьму, сковали и оставили дожидаться вашего суда.

— Чудесная новость, сэр Мандерли, — конечно, от моих шпионов, созданных на основе ордена Безликих, мне об этом уже известно, но было бы грубо не отметить достижение человека, искренне радеющего за своё дело. — Я отправлюсь туда сразу же после заседания. Сейчас же давайте выслушаем сводку разведки…

Не знаю точно, кому первому в голову пришла «гениальная» мысль, но некоторые лорды, богачи, и те, кто считают себя высшим светом, почему-то решили, что иметь у себя шкуру, голову или даже живого говорящего зверя — это хорошая идея. Первые неудачливые браконьеры попадали в обычные и магические ловушки, но невзирая на потери и жестокие наказания вроде отрубания головы палачом, охотники за ценной добычей не переводятся уже восемь лет (они даже несколько подземных ходов выкопали, чтобы обходить защиту периметра).

«Жадность и глупость человеческие неистребимы. А ведь я думал, что после того как Нарси сожгла Адским Огнём замок одного такого предпринимателя вместе со всеми его обитателями, чувство самосохранения возобладает…», — воспоминания о том случае, спровоцированном гибелью Мирцелы, до сих пор отзываются в душе ноющей зубной болью (стыдно перед собой же, так как не уберёг малышку, которая даже зла на меня не держала).

Доклад Безликого был короток и лаконичен, а выходило из него, что «В мире всё спокойно». Если же углубиться в подробности: Вольные города торгуют и воюют друг с другом, постепенно переходя от кавалерии и пехоты, вооружённых мечами и копьями, на их же аналоги, но с ружьями и мушкетами (в связи с чем упал спрос на Безупречных); кочевники продолжают свои набеги, но всё реже и реже им сопутствует успех, что побуждает дотракийцев сбиваться во всё более крупные банды; представители незаконной в Вестеросе церкви Рглора усиливают своё влияние среди низших слоёв общества упомянутых городов, по всей видимости, готовясь устроить массовые беспорядки с целью свержения действующей власти. Сектанты пусть и демонстрируют нейтральное отношение к Семи Королевствам, а также к укреплению веры в Семерых на их территории, но я бы к ним спиной поворачиваться не стал…

«Не нравится мне их покровитель, способный передавать информацию через огонь, разрушать магию, наделять последователей пирокинезом и отменять старение. Да и его подход в стиле «Кто не с нами — тот против нас», сам собой намекает, что мы не сойдёмся», — мои попытки выйти на контакт это существо проигнорировало, так что можно считать, что между нами сейчас — холодная война.

— Лорд-министр внешних отношений, мне нужно, чтобы вы получили разрешение на строительство церквей Семерых вблизи Вольных городов, — задумчиво стучу пальцами по подлокотникам кресел. — Это будут очень большие монастыри для сирот. Корона возьмёт на себя расходы на строительство и содержание. Я хочу, чтобы у нас были полноценные опорные базы в тех местах: не особняки в черте города, а крепости, способные выдержать осаду. Вопрос пока что не срочный…

Следующим был лорд-министр торговли, которым стал Мореарти, окончательно осевший в Вестеросе. Под его чутким руководством «Семь Гномов» превратились в настоящую многомиллионную корпорацию, практически монополизировавшую товарооборот в Семи Королевствах и по Узкому Морю. У него, к моему облегчению, никаких особых сюрпризов не было, если не считать попыток «пиратов» напасть на наши корабли, ну, и укладывающегося в процент погрешности воровства подчинённых.

Воровство — ещё один бич моего государства: воруют все, начиная от последнего крестьянина и заканчивая лордами, носящими на себе мои метки (пока они не переходят границ — это ещё можно терпеть, но ведь если слишком часто давать послабления, эти умники начинают считать себя безнаказанными). Строгая отчётность, внедряемая во все сферы деятельности, лишь частично решает проблему, так как в бумажках постоянно пропадают то единицы, то нули, а у проверяющих на боках нарастает жирок.

«Когда мы только открыли цех по выплавке металла, готовую продукцию приходилось охранять, как золото», — бросив взгляд на великого септона, который неуютно поёжился в своей рясе, старательно загоняю досаду вглубь подсознания, так как прекрасно понимаю, что он тоже не всесилен и заливаемая в уши молодёжи пропаганда ещё принесёт свои плоды (уже приносит, так как хорошо мотивированная молодёжь стремится работать, «строя будущее уже сегодня»).

После Мореарти слово вновь взял сэр Мандерли, доложивший об общем снижении числа преступлений в каждом из Семи Королевств, а также о возрастании процента раскрытых дел.

«И почему я чувствую себя не королём, а каким-то генеральным директором мегакорпорации, поглотившей целый материк, которому приходится карать и хвалить директоров отдельных направлений? А ведь завтра ещё встреча в палате лордов, а в следующем месяце — съезд губернаторов городов», — слушая очередного докладчика, искренне недоумеваю, кто вообще может добровольно хотеть забраться на моё место (а ведь такие есть).

За последние двенадцать лет у меня образовался десятичасовой рабочий день с небольшими перерывами на обед и сон, и выходными раз в седмицу. Почему так, если можно посадить работать заместителей, опутанных клятвами? Самое забавное — они у меня есть (прямо сейчас сидят передо мной), но даже так дел меньше не становится, так как нужно читать отчёты, отдавать приказы, присутствовать на торжественных мероприятиях, читать речи перед народом… чтобы этот самый народ работал, не расхолаживаясь.

Чего мы сумели добиться? На самом деле — неожиданно многого: благодаря бетону, который позволяет как заливать фундаменты и стены, так и создавать строительные блоки стандартных форм и размеров, строительство домов и дорог стало быстрее, дешевле, надёжнее; делающая маленькие, но при этом уверенные шаги металлургия позволила не только снабдить моих людей оружием и бронёй, но также обеспечить крестьян лопатами, вилами, косами, граблями и топорами (и гвоздями с молотками…), которые последние два-три года даже не пытаются «потерять»; в каждом городе теперь есть школа Семерых, где детей и желающих получить образование взрослых учат грамоте, молитвам, основам прав и обязанностей (не ожидал я, что религиозная верхушка с таким азартом вцепится в работу учителей и пропагандистов, так что, если бы не клятвы, даже начал бы опасаться новой инквизиции), ну, а в деревни отправляются проповедники-миссионеры; в каждом из шести южных королевств работает по десять тысяч Золотых Плащей, Север же может похвастаться аж пятнадцатью тысячами из-за крайне больших территорий (правда, они разбиты на отряды, которые большую часть времени находятся в своих зонах ответственности). Уже почти шесть лет существует Восьмое Королевство…

«Всё же у Баристана Селми поразительная работоспособность. Эх… Не будь он предателем…», — перед мысленным взором проносятся ровные коробки трёхэтажных бетонных домов, окружённых десятиметровой стеной, на фоне Стены смотрящейся даже как-то смешно, словно игрушечная крепость перед настоящей твердыней.

Обследовал я и саму Стену, изучив её магию, так что могу с уверенностью сказать… что строил её гениальный безумец. Кроме стихийной магии, природной и магии крови, там применялась некромантия, действие чар которой направлено на развоплощение любой нежити. Впрочем, на настоящий момент её заряда хватит едва ли на удержание нежити с одной из сторон, так как подпитывается она в фоновом режиме от Ночного Дозора, а точнее — состоящих там людей, которые едва-едва заполняют собой один замок-накопитель.

«Если подойти к вопросу с точки зрения магии, то стена — шедевр… А подходя к тому же вопросу с точки зрения правителя, должен сказать то, что строитель Стены — великий преступник. И нет, мне не жаль убийц, насильников, воров и предателей, которые отдают ей годы своей жизни, но вот то, что вместо окончательного уничтожения угрозы он решил от неё отгородиться, я принять не могу. А ведь на строительство должны были уйти такие ресурсы, как людские, так и материальные, что хватило бы возвести десяток городов вроде нынешней Королевской Гавани», — я не знаю, что там происходило в прошлом, так что не имею права судить Брандона-расточителя, но могу с уверенностью заявить, что его методы мне не нравятся.

Впрочем, не желая лишний раз рисковать, я решил вложить в единственный город Восьмого Королевства схожие по действию, но куда более экономные заклинания из школы некромантии моего прежнего мира. Всё поселение устроено так, чтобы собирать разлитую в пространстве силу, концентрировать её и накрывать область в десять километров сплошным барьером. На случай, если магия смерти не поможет, был создан дублирующий контур магии света, что для умертвий тоже далеко не полезно. Что же до самой Стены — пока что она стоит, но я планирую сперва заменить её на нечто более компактное, а затем и начать экспансию на север… как только государство прекратит лихорадить.

Новообразованный орден Красного Креста, к которому причислили и Молчаливых Сестёр, столь же медленно и неуверенно раскидывает по Семи Королевствам сеть лечебниц. Мейстеры, на плечи которых легла эта неблагодарная работа, со скрипом расстаются со своими бесценными знаниями, как и с куда более ценными для них деньгами. Так что сейчас в больнице можно встретить разве что санитаров, умеющих обрабатывать раны, перевязывать травмы, лечить понос… и только в городах есть те, кого можно назвать врачами.

«Как ты общество ни пинай в светлое будущее, оно всеми силами держится за старое-доброе-вечное… Хорошо хоть церковь Семерых помогла заставить народ омываться хотя бы раз в Седмицу», — это, наверное, звучит ужасно странно, но в такие моменты я вспоминаю Дамблдора, пытавшегося пропихнуть новации, пусть и с грацией слона в посудной лавке. Вряд ли для вестеросцев мои действия выглядят иначе, но тут у меня нет достойной оппозиции.

Закат над Королевской Гаванью красив… в особенности это заметно, когда запоздалые лучи скользят по красной штукатурке стен, в которой поблёскивают гранями мелкие стекляшки. Всё же гильдия алхимиков, получив нормальное финансирование, а также осуществимые цели, очень удачно нашла способ украсить серый и скучный город, благодаря чему появились синие, красные, зелёные, жёлтые и некоторые другие улицы.

«Дёшево и красиво. Всё лучше, чем если бы нам пришлось обклеивать дома резными панелями», — поднеся к губам бокал с золотистым пузырящимся напитком, делаю небольшой глоток, а затем ставлю его на широкий поручень балкона.

— Красота-то какая… — взгляд скользит по черепичным красным крышам, из которых торчат немногочисленные трубы котельных, расположенных в подвальных помещениях. — Лепота.

— Я, значит, его по всему замку ищу, а он тут напивается? — рассерженной кошкой прошипела Нарцисса-Дейнерис, появившись рядом со мной на балконе. — А долги кто отдавать будет?

— Оставь меня, старушка: я в печали, — случайно сбив бокал, подхватываю его телекинезом и возвращаю на поручень (впрочем, содержимое это не спасло).

— Старушка? — моё плечо стиснули стальной хваткой тонкие девичьи пальцы. — Да я на десять лет тебя младше… Или тебя на совсем юных девочек потянуло?

— Ты что, Нарси, я же просто шучу, — резко развернувшись, падаю на спину, потянув мою королеву за собой, чтобы упав на ковёр в комнате, позволить ей упасть на меня сверху. — Ты же у меня одна…

— Угу… — устраиваясь поудобнее, буркнула ведьмочка. — И о твоих десяти бастардах я не знаю.

— «Всё во имя рода», — виновато улыбаюсь, а затем привстав на локте, целую супругу в макушку. — Мне категорически стыдно за каждый из этих десяти раз.

— Неужели?.. — моя королева округлила глаза в ужасе. — …все десять раз?

«Тёмная магия определённо сделала её немного… несносной», — обиженно надувшись, откидываюсь на ковёр и смотрю в потолок, в то время как Нарси со смехом уселась верхом мне на живот и начала расстёгивать платье.

— Ничего, милый: и тебя вылечим.

«У судьбы, определённо, странное чувство юмора», — стоя на вершине Стены (только с большой буквы), хмурым взглядом рассматриваю заснежённую равнину, где из-под слоя свежего снега торчат редкие кривые стволы обгоревших деревьев.

Свет солнца сияет на голубом небосводе, но совершенно не греет, лишь заставляя снежное покрывало и ледяную громаду сверкать, тем самым заставляя глаза слезиться и болеть. Однако же… если позволить тучам закрыть небеса, станет только хуже, так как лич сумеет заставить их просыпаться снегопадом, а то и крупным градом, который ещё и ветром подкрепит.

— Мой король! — скосив взгляд, вижу как от Чёрного Замка в мою сторону бежит брат Ночного Дозора, в руках у коего находится письмо. — Новости из Королевской Гавани!

— Пропустить, — приказываю коротко и отворачиваюсь обратно к северу, сцепив руки за спиной под белым плащом из шкуры медведя (зверь с зачатками магии, несмотря на рост в четыре метра, умудрялся прятаться от охотников и в лесу, и в чистом поле).

На мне надеты красные чешуйчатые доспехи, повторяющие драконью чешую, исполняющие роль сложного артефакта, а не атрибута рыцарства. При помощи магии, каждая чешуйка отлита из валерийской стали, а на внешние стороны нанесены очень мелкие рунные круги, обеспечивающие кинетическую, магическую, термическую и звуковую защиту. В комплекте идёт ещё и шлем, изображающий голову коронованного дракона (позёрство, но что поделать?).

Прямо сейчас, в двух километрах севернее Стены стоит армия лича, называть коего королём у меня язык не поворачивается, так как никем он не правит, а лишь погоняет мертвецов. В его воинстве находятся бывшие люди, великаны, звери и крупные птицы, но благодаря магическому фону барьера они не могут сделать и шага вперёд, даже когда один из белых ходоков (младших личей?) прикрывает отряды своей силой. Впрочем, это не мешает им давить на защиту, пытаясь её истощить, что теоретически даже может получиться…

«Могло бы получиться, если бы при первых же признаках угрозы, я не начал проводить ритуалы подпитки. Много скота и другого зверья пришлось зарезать, но зато шкур и мяса хватило, чтобы накормить Север и снабдить тканями половину остальной империи», — кривлю губы в невесёлой усмешке, прекрасно понимая факт того, что у нас с личем патовая ситуация, так как ни я, ни он не можем нанести серьёзного ущерба друг другу.

— Ваше Величество, — брат Ночного Дозора остановился в пяти шагах, протянул письмо и произнёс: — Прибыл гонец из…

— Я понял, — прерываю его и протягиваю руку.

Один из телохранителей поспешил забрать послание, проверить его каким-то своим способом, а затем вложил свиток в мою ладонь. Почему было не использовать сквозное зеркало или на худой конец дневник с протеевыми чарами? Оказалось, что Стена блокирует и эту магию… совершенно непонятным мне образом.

«Пожалуй, при своём первом осмотре этого шедевра, я слишком недооценил создавшего его мастера. Хотя мне до сих пор кажется, что он страдал гигантизмом», — сломав печать, разворачиваю письмо и вчитываюсь в несколько коротких слов…

— Ваше Величество?.. — осторожно спросил один из стражей моего здоровья.

— Она всё-таки сделала это, — отсмеявшись, усилием воли сжигаю письмо. — Она назвала нашу дочь Белладонна. Вернусь в замок — выпорю.

Последние слова произношу одними губами, чтобы никто даже случайно не услышал. Однако же в душе вспыхивает яркая светлая звёздочка счастья, а по телу растекается тепло, дарующее силу и уверенность. В конце концов… я в очередной раз стал отцом!

«А какой подарок для дочери может быть лучше, нежели истребление угрожающей ей нежити?», — ощущаю, как губы растягиваются в радостный оскал, а магия начинает струиться через тело, напитывая артефактную броню.

— Генерал, готовьтесь к вылазке, — не оборачиваясь к подчинённому, отдаю новый приказ. — Я лично возглавлю операцию.

— Будет исполнено, мой король, — стукнул кулаком в грудь Баристан Селми, который сперва сумел организовать оборону Восьмого Королевства, подать сигнал тревоги и верно описать ситуацию, а затем поставлял важную информацию от разведчиков.

Должность генерала армии штрафников этот человек получил заслуженно, а если сумеет вернуться живым (в чём я почти не сомневаюсь), будет полностью амнистирован. Но даже в худшем из вариантов, когда всё его воинство погибнет, Вестерос ещё имеет регулярную армию в семьдесят тысяч хорошо тренированных и вооружённых воинов, и почти сто тысяч резервистов, проходящих мобилизацию и перебрасываемых на Север.

Почему я вообще выхожу на бой с опасным врагом, как какой-то гриффиндорец? Этому есть несколько причин, но основные заключаются в том, что присутствие короля наделяет воинов большим рвением, а во-вторых, другого волшебника, вплотную подошедшего к рангу высшего, в моём распоряжении попросту нет (высшая ступень среднего уровня — это чего-то да стоит).

Против нас стоит высший маг, пусть и низшей из ступеней, который тратит свою силу на поднятие и контроль толп топорной нежити. Самое же неприятное заключается в том, что его нынешнее тело — лишь управляемая кукла-ретранслятор, после уничтожения которой дух отступит и затаится, чтобы сделать ещё одну попытку через год… ну или тысячу лет (для немёртвых разница невелика).

«По крайней мере, теперь я точно знаю то, зачем была построена Стена: кто-то просто не сумел окончательно упокоить лича, вместо этого решив от него закрыться. Учитывая силу твари — не худший вариант».

Как бы мне ни было жаль, пришлось покинуть мою Нарси за неделю до её родов, чтобы успеть подготовить войска и оружие. Видимо, именно мстя за это, она и назвала нашу первеницу Белладонной. Ну да я ей за это ещё отомщу… со всей фантазией.

А ведь всего за месяц до этих событий ничто не предвещало беды: заработал университет магии, расположенный на Драконьем Острове, в старой твердыне Таргариенов, а на сам клочёк суши были переселены говорящие звери, превращённые в гуманоидов, после чего это место было скрыто от взглядов маглов. Впрочем, куда большим успехом я считаю то, что Семь Королевств наконец-то вышли из состояния готовой рассыпаться на части полуживой химеры, начав приносить полноценный доход как в золоте и ресурсах, так и компетентных кадрах.

Уже сейчас я могу реформировать систему государственного управления, чтобы наконец-то сложить с себя «королевские полномочия», оставив лишь «королевские привилегии и минимум обязанностей». В конце концов, когда государственный аппарат работает сам по себе — это и есть успех правителя.

После некоторых раздумий, семь королевств (не считая Восьмого, состоящего из одного города) было решено оставить семью округами, которые будут разделены на семь областей… разделённых на семь более мелких частей (ибо — символизм). В самом низу будет стоять городское-сельское управление, представляющее из себя совет, в коем будут состоять представитель армии-полиции (профессиональных солдат, способных и в городских условиях бунт подавлять, и в поле сражаться), торговец, промышленник, септон (отвечающий за школьное образование и религию), целитель, крестьянин (выбранный из местных) и судья. Последнего предполагается присылать из другой части государства.

Если в начале семёрки будут назначаться, да и без кумовства определённо не обойдётся, то в будущем, каждые семь лет, будут проходить перевыборы. На должности местного самоуправления будут избираться местные, на должности более крупных руководителей всегда должно быть по семь кандидатов из числа тех, кто прошлую семилетку были его подчинёнными (таким образом, как я надеюсь, на наиболее высокие должности будут пробиваться опытные и умелые руководители). Ну и в верховный совет, из сорока девяти претендентов будут выбираться семеро наиболее достойных, имена которых назовёт сам король…

«Нужно будет ещё и право отстранять неугодных за собой оставить… И вообще озаботиться наблюдателями, да клятвами верности, подтверждёнными при помощи магических контрактов».

Конечно же, продавить подобное решение можно и силой, тем более что у меня сейчас вся аристократия, которая имеет хоть какую-то власть, находится в кулаке. Однако, гораздо лучше будет, если реформа пройдёт под всплеск патриотизма народа, в связи с чем появление лича оказалось мне на руку. Что не отменяет угрозы и пакостной натуры этой твари.

Так как сейчас большую силу набрала Церковь Семерых, в совете им будут отданы образование и пропаганда, чего, если подумать, даже слишком много. В ряд с церковниками встанут лорды, которые лишаются прав на большую часть земель (которые становятся собственностью государства, а подданным даются лишь в аренду), но при этом остаются военной элитой, в руках у коей будет гибрид армии и полиции. Противовесом первым двум сторонам станут торговцы и промышленники, стать которыми могут даже крестьяне, но скорее всего будут третьи-четвёртые сыновья лордов, которым придётся отказываться от притязаний на титулы. Целителем может стать кто угодно, а вот место крестьянина — это скорее советник от профсоюзов, которые будут создаваться позднее (а я уверен, что без этого не обойдётся). Судья — это официальное прикрытие агента контрразведки, которому придётся заниматься и прямыми своими обязанностями. Разумеется, при необходимости каждый из них сможет нанимать сотрудников, согласно выделенному бюджету.

У кого-нибудь может возникнуть вопрос: а где же место волшебников? Ответ прост: где угодно. Они смогут работать на предприятиях, заниматься политикой, служить в органах власти… на общих основаниях, пусть и имея преимущества перед простыми людьми. Хотя я рассчитываю на то, что большинство из них либо продолжит развитие магии, либо подастся в судьи. Только вот… пока их численность не достигла и сотни, говорить об этом рано и глупо.

…

Первыми со стены были спущены металлические големы с башенными щитами, вооружённые мечами и булавами; вторым рядом ехали огнемётчики на железных самоходках, также защищённых бронепластинами (панцири с дулами); за ними следовали уже обычные воины в тёплом обмундировании и в бахтерцах, оснащённые ружьями и картечницами. По небу плыли тяжёлые дирижабли, с бортов которых летели ракеты…

— За Вестерос! — произношу усиленным магией голосом, стоя на одной из самоходок.

«Вот сейчас и увидим, чего я стою против тени слабого высшего мага».

Волны примитивных ракет, запускаемых с летающих кораблей, взрыли землю сотнями взрывов, разбросавших нежить, словно сбитые шаром для боулинга кегли. Ещё одна волна снарядов поднялась ввысь с земли, со стороны двигающихся за тяжёлой техникой пехотинцев, ну, а третий залп произвели бойцы, оставшиеся прикрывать армию со Стены. Таким образом, в первые же минуты боя враг понёс огромные численные потери рядового состава…

Ответ лича и белых ходоков не заставил себя ждать: полтора десятка ледяных пик, разогнавшись до каких-то совершенно неприличных скоростей, слаженным попаданием разорвали один из баллонов дирижаблей, заставив подбитое судно постараться приземлиться на относительно безопасную полосу земли. После того как вторая атака привела к разрушению ещё одного корабля, капитаны благоразумно ретировались за Стену… тем более, что свой боезапас они уже истратили.

В это самое время железные големы дотопали до рядов мертвецов, которые хлынули вперёд по телам своих менее удачливых сородичей, а в свете тусклого солнца сверкнули большие мечи.

Наш план был прост: слегка углубляемся на территорию противника и окапываемся, отражая волну за волной его нападения. Так как благодаря Стене лич не может выйти нам в тыл, а площадь соприкосновения армий мала, нежить лишается возможности воспользоваться главным преимуществом — численным превосходством. По сути, в условиях категорической нехватки некромантов и сильных волшебников, министерство магии Англии примерно так и боролось со стихийными поднятиями кладбищ и с плодами трудов самонадеянных сопляков, играющих в великих чародеев.

«Единственная проблема — лич. Не может же он быть настолько тупым, чтобы купиться на приманку?» — взмахнув волшебной палочкой, призываю белое от жара пламя, а затем направляю его поток на идущую сплошной стеной волну умертвий.

Благодаря големам и самоходным огнемётам мы довольно легко сумели отвоевать неплохой плацдарм, где организовали оборону в виде полукруга: впереди стояли магические воины, за ними — машины, поливающие пламенем всех, кто сумеют прорваться через первый заслон, ну, а уже в третьей линии встали люди. Клубы густого чёрного дыма поднимались в небо от сгорающих тел, в воздухе стоял смрад горелой плоти, а эта безмозглая, бесстрашная, неутомимая толпа всё шла и шла. Время от времени откуда-то из-за спин своих воинов лич метал ледяные снаряды, попадая то в искусственных воинов, то в укреплённые магией транспорты… но результат от этих действий был минимален. И лишь лязг металла, грохот картечниц да команды офицеров разрушали тишину…

«Как-то не похоже на эпичную битву добра и зла», — отмечаю краем сознания, продолжая поливать магическим огнём воинов врага (один раз копьё попало и в меня, но разбилось безвредными осколками).

Монотонность происходящего начала убаюкивать, угрожая лишить бдительности. А ведь нам противостоит не просто нежить, а дух древнего лича, пусть и работающего через ретранслятор своей силы. Было бы глупо считать, что вот так он и проиграет, не сумев показать в ответ хоть чего-нибудь…

— Тучи идут! — воскликнул кто-то из офицеров, привлекая тем самым моё внимание к горизонту.

С севера действительно ползли тучи, которые в магическом восприятии светились энергией холода и смерти.

Прервав атакующее заклинание, спешно сплетаю чары познания… и матерюсь сквозь зубы. Эта Волдемортова морда умудрилась вызвать стихийное бедствие протяжённостью в сотни киллометров, в то время как тучи настолько напитаны его силой, что если даже не истощат Стену, то как минимум нивелируют все мои действия по её напитке (в худшем же случае, оказавшись над Вестеросом, тучи прольются осадками, которые убьют растительность, попутно подняв все свежие кладбища).

«Сколько времени он напитывал их своей силой? Да тут больше тысячи объёмов магии Дамблдора!» — от паники меня удержало только то, что где-то там, на юге, в Королевской Гавани находятся Нарси и Белладонна, которых нужно защитить здесь и сейчас, а то потом уже можно будет разве что бежать из некрополя.

— Генерал! — ору усиленным магией голосом. — Атакующее построение! Мы должны пробиться к личу, пока тучи не закрыли небо!..

Основная масса мертвецов не была опасна: люди да звери, с которыми справлялись големы да пехотинцы. С птицами оказалось сложнее, но заклинания, накладываемые мной и Безликими, которые за прошедшие годы успели неплохо натренироваться, сбрасывали эти ошибки природы с небес на землю (в самом прямом смысле). Самые большие проблемы создавали великаны и мамонты, которые просто врезались в наши ряды без какой-либо хитрости, и даже вспыхивая под огнём огнемётов, или же получая в грудь залп драконьего стекла, успевали создать прореху в построении, куда бросались меньшие собратья.

Воинов становилось всё меньше, тучи продвигались всё дальше, а мы шли и шли. Даже летящие в нас ледяные копья не могли остановить людей, которые прониклись угрозой гибели всего живого (всё же большинству из них есть за кого умирать, а также — ради кого жить).

Глядя, как рыцари… эти грязные, грубые варвары, которые до последнего времени редко смотрели куда-то дальше своих интересов, словно части единого механизма орудуют мечами, сменяя друг друга в первых рядах, я… ощутил уважение. Магия помогала мне прокладывать путь, словно ледоколу, за которым сквозь скованные холодом воды движется военная эскадра, а мои доспехи блокировали любой урон… У этих же людей, которые боятся меня ничуть не меньше чем того же лича, но считают злом своим и понятным, кроме откровенно слабой немагической брони, даже амулеты были не всегда…

И всё равно, они шли за мной, прикрывая спину и фланги, давно бросив бесполезный без боеприпасов огнестрел…

«Поторопился я с урезанием рыцарства. Всё же… именно они — опора государства. Когда вернусь в Гавань, нужно будет начать продвигать идею орденов со сводом негласных правил и официальных привилегий. Не зря же всякие тайные общества были популярны в старушке Англии?» — разжигая в своём сердце праведный гнев, с рыком «За Вестерос!», огненным бичом рассекаю стоящих передо мной умертвий…

Как-то неожиданно мертвецы закончились, а мы вышли на ровное поле, запорошённое белым снегом. Тучи уже скрыли небо, а нам на головы падали мелкие снежинки. Я почти физически ощущаю, как стремительно слабеет Стена, и даже если после истощения вложенной энергии она продолжит сдерживать лича, то снегопад, который пройдёт по ту сторону, устроит для моего королевства зомбиапокалипсис.

«Надеюсь, что послание дойдёт до Нарси, а затем и до Драконьего Острова. По ту сторону Стены лич не сможет контролировать стихию с такой же лёгкостью, так что будет шанс остановить тучи на Севере», — устало качаю головой, глядя на пятнадцать фигур в ледяных доспехах, которые сидят на ледяных же пауках (четырнадцать белых ходоков и лич в короне…).

Память подкидывает глупую фразочку «Жизнь за Нерзула!», но это лишь свидетельство усталости и перенапряжения нервной системы, пропустившей за день больше магии чем за последний год.

— Ваше Величество, — рядом оказался бледный Баристан, изо рта коего вырывается тяжёлое дыхание, превращающееся в облачка пара. — Мне искренне жаль, что в отличие от сэра Дарри, я не был достаточно верен вам… Но я горд тем, что в последний свой бой шёл плечом к плечу с настоящим Таргариеном… даже более великим, чем его древние предки.

— Оставь лесть для пира, который мы устроим в честь победы, старик, — поудобнее перехватываю меч в правой руке, а палочку сжимаю пальцами левой руки. — Осталось совсем немного… Так что, Баристан Отважный, слушай мой королевский приказ… Все вы, сэры… слушайте мой приказ: никому не сметь умирать! Порвите этих уродцев… Но главный — мой.

— Так точно, Ваше Величество! — взревели чуть больше чем пять десятков глоток.

Враги же спустились со своих пауков, в их руках сверкнули мечи, а затем они молча пошли на нас…

Шаг вперёд правой ногой, с одновременным колющим выпадом, который кончиком ледяного меча отводится в сторону. В то же время с волшебной палочки срывается струя огня, увязающая в морозной дымке, окружившей моего противника подобием тумана.

Лич, невозмутимое лицо коего украшают пылающие синим огнём глаза, резко шагнув вперёд, махнул левым кулаком, заставив меня пригнуть голову, а затем рубанул ледяным клинком по диагонали. Ставлю скользящий блок, ощущая, как вздрогнула рука, оружие на миг стало тяжелее, а мышцы словно бы оцепенели. Пришлось даже отступить, чтобы не попасть под размашистый пинок противника ледяным сапогом, с которого сорвалась горсть снега, буквально за мгновение превратившегося в острые сосульки.

«Трансфигурация? Нет… Прямое управление замороженной водой? Возможно», — отвлёкшись на размышления, едва не пропускаю новый рубящий удар, нанесённый со страшной силой со стороны правого плеча.

Поставив жёсткий блок ощущаю, как вздрогнуло оружие, а наложенные чары, которые должны защищать меня от холода и кинетического урона, стремительно развеиваются… будто бы выветриваясь от старости. Пришлось резко разрывать дистанцию, отправляя в противника ударный импульс, от чего он оступился и отшатнулся.

«Долгий бой меня истощит, а вот ему на усталость наплевать. Мордред… Если это — тень силы древнего лича, то каков же он во всей своей мощи?» — блокирую ещё несколько атак, которые становятся всё быстрее и быстрее, вместе с тем не теряя в грубой мощи и магическом уроне.

Правая рука начинает неметь, а пространство вокруг уже затопил белый туман, будто бы ограждая нас от остальных сражающихся. В отражении ледяной брони моего противника видно, как белые ходоки и рыцари Вестероса (среди коих затесались Безликие), кружат обмениваясь ударами. И если численное превосходство остаётся на стороне моих подданных, то мастерство и слаженность, не говоря уже о силе и скорости, на стороне слуг лича…

«Если всё продолжится так и дальше, то нас попросту измотают», — поднырнув под размашистый удар ледяного меча, тут же принимаю его обратное движение на жёсткий блок, а затем из волшебной палочки выстреливаю молнией… погасшей в ауре высшего мага.

На миг мне показалось, что нежить надо мной смеётся, специально сдерживаясь и превосходя на тот самый минимум, когда кажется что вот-вот сумеешь достать врага. Впрочем, пинок в живот, отбросивший меня на добрых два метра, невзирая на все наложенные на доспехи рунные цепочки, выбил из головы дурные мысли.

Продолжаю пытаться пробить защиту противника заклинаниями, начиная от классических стихий и света, заканчивая пространственными искажениями… которые враг попросту давил грубой мощью. Вместе с тем мы обмениваемся ударами, уже перейдя на скорости, когда мой разум едва-едва успевает отдавать команды телу. Если бы не рефлексы, вбитые в меня Безликими, то, боюсь, и броня из валерийской стали вряд ли долго продержалась бы. Меч уже покрылся зазубринами, угрожая сломаться прямо в моих руках.

«Раз на тебя воздействовать не получается…», — разорвав дистанцию, начинаю атаковать землю взрывными заклинаниями, что приводит к тому, что противник остановился и потерял инициативу.

При помощи трансфигурации создаю ледяных волков, змей и свиней, отправляя их в безнадёжную лобовую атаку. Однако все они осыпаются по единственному взмаху руки лича, в глазах коего будто бы сверкнуло веселье…

Но своё дело этот мой манёвр выполнил, и следующая череда заклинаний ложится уже на меня: укрепление костей и сухожилий, усиление мышц, увеличение веса почти на четверть… но главное — ускорение мышления и компенсация инерции (последнее — самое мозговыворачивающее заклинание, позволяющее резко остановиться, даже если бежал со всех ног). Срываюсь в атаку, обрушиваясь на лича всей своей новообретённой мощью, вкладываясь в каждый удар. Ощущаю, как воздух сопротивляется мне, став густым, будто вода (вот о чём не подумал — о сопротивлении окружающей среды), а враг начинает пятиться, не успевая за всеми моими действиями.

Ударные и взрывные лучи летят один за одним, медленно, но верно прорывая магический покров лича. Чувствую, как моя кровь в жилах бурлит, огонь в груди разгорается ярче, а праведный гнев вырывается из глотки яростным рыком. Пьянящее чувство скорой победы не в силах остановить даже сосульки, вырывающиеся из земли столь медленно, что мне не составляет труда от них уклониться, хотя и доспехи могли бы сдержать силу их ударов.

Вот во время очередного моего удара меч вонзается в руку лича, которой он прикрыл свою шею. На моих глазах плоть его конечности стала рассыпаться вместе с бронёй, но слишком медленно, будто бы неохотно. Только вот это не помешало уже врагу атаковать ледяным клинком, который пришлось блокировать уже мне, выставляя наруч левой руки.

Бзынь!

Руку пронзило холодом до самого локтя, заставляя меня сцепить зубы до такой степени, что начала хрустеть эмаль. Сильный пинок заставил меня отшатнуться на несколько шагов, стараясь справиться с подступившей тошнотой…

Мы остановились друг напротив друга: в броне моего врага, уже не столь сверкающей, как прежде, не отражается ничего, а у его ног… лежит моя кисть, в которой зажата волшебная палочка. Долгую секунду до разума доходило, что именно я вижу, после чего взгляд метнулся к обледеневшей культе…

«Моя рука…» — ощущение скорой победы сменилось страхом, холодные пальцы коего сжались на сердце — без палочки мои шансы на победу становятся… ничтожны.

Будто бы услышав мои мысли, лич с силой опустил ледяной сапог на магический концентратор, вскинул единственную свою руку, в которой продолжал держать меч, и стал молча наступать. По его движениям легко было понять, что никаких неудобств от своего ранения он не испытывает.

Удар и блок, выпад и парирование, замах и… промах. Ощущаю как мир вокруг ускоряется, что знаменует разрушение моих заклинаний, усиливавших и без того утомлённое тело. А синий огонь продолжает выражать веселье, будто бы требуя «Покажи всё, на что ты только способен».

Оступившись при очередном шаге, припадаю на левое колено, рефлекторно выставляя меч в попытке защититься. Занесённый надо мной ледяной клинок будто бы сияет, словно топор палача, устремившись вниз… чтобы быть блокированным другим мечом.

— За короля! — срывая голос в крике, Баристан Селми теснит лича, заставив его отступить аж на шаг.

Старик словно бы дымится, и до меня не сразу доходит, что это пар поднимается от его тела. До ушей доносится хруст снега, скрежет стали, жалобный звон и хрип. В следующую секунду тело рыцаря пронзает острый лёд, окрашенный багряно-красной кровью.

Разжав пальцы, позволяю мечу выпасть из кисти, а сам тянусь к бедру, где в специальной кабуре спрятана запасная палочка. Концентратор сам собой прыгает мне в ладонь, принося уверенность и тепло, и я поднимаюсь на ноги, заводя раненую руку за спину, словно бы стою на дуэльном помосте.

«Спасибо тебе, старик. Я этого никогда не забуду. Надеюсь, что твоё следующее большое путешествие будет куда счастливее нынешнего», — удивительно, но жест заклинания вышел необычно легко, будто бы и не было всего прошедшего сражения, ранений, переутомления.

Попытавшись стряхнуть тело Баристана с меча, лич неожиданно обнаружил, что рыцарь не спешит падать, а даже наоборот — схватил своего убийцу за руку (пусть я и не некромант, но будучи женатым на ведьме из рода Блек, которые славятся мастерством в подобных науках, волей-неволей кое-чему научился). Новые жесты заставили землю пойти волнами, накатив на обоих мертвецов, утягивая их вниз, будто в болото, при этом не обращая внимания на то, что почва промёрзла до состояния камня.

Вновь и вновь ледяные сосульки выстреливали в меня, разбиваясь о магические щиты, либо пролетая мимо из-за искажений пространства, а волшебная палочка продолжала танцевать, создавая алхимический круг преобразования.

«Всё было бы куда проще, будь я высшим…» — пронеслась мысль на краю сознания, едва не сбив концентрацию.

Последний пасс… и в небо бьёт столб белого огня, внутри коего скрылись тела лича и моего защитника. Жар, дохнувший мне в лицо, заставил закашляться, а снег вовсе испарился шагов на пятьдесят вокруг.

Внезапно… всё прекратилось. Огонь погас, снег продолжал падать, но тумана больше нигде увидеть не удалось. Обернувшись же назад, вижу равнину, засыпанную серым прахом, и возвышающуюся вдали Стену, на фоне которых стоит один-единственный солдат с полностью седой головой, опирающийся на воткнутый в землю меч.

— Как тебя зовут, воин? — выдавливаю из себя слова, которые, будто осколки стекла, режут горло.

— У-Уолдер… в-ваше в-величество, — заикаясь, отозвался довольно крупный человек.

— Нарекаю тебя… Уолдер Стойкий, — на всякий случай всё же накладываю заклинание поиска на местность, с облегчением осознавая, что бой наконец-то окончен. — Награду за доблесть получишь в столице. А сейчас… Помоги мне дойти до стены, сэр Уолдер.

— Д-да, в-ваше в-величество, — меч выпал из рук воина, а затем он подошёл ко мне, подхватив под здоровую руку (я и сам не маленький, но в сравнении с ним чувствую себя, словно подросток рядом с взрослым дядей).

Кое-как переставляя ноги, мы поковыляли прочь с поля боя. Проходя мимо тел своих воинов, я обещал себе, что отдам им последние почести… позабочусь об их родственниках, и о том, чтобы их последний подвиг никогда не был забыт. В затуманенную усталостью голову даже стали приходить мысли о том, что можно написать балладу о пятидесяти одном рыцаре…

«Тридцать три богатыря… Мордред тебя побери».

— М-мой к-король… — спустя неизвестное количество времени обратился ко мне рыцарь.

— Спрашивай, — чувствую, как начавшая оттаивать культя ноет, намекая на тот факт, что проблемы ещё не закончились.

— М-мы п-победили? — с какой-то детской надеждой в голосе спросил Уолдер.

«И что тебе ответить?» — я бы мог сказать «Да, мы победили», но это было бы правдой только отчасти, а врать этому парню даже в мелочах… было почти физически больно (какой-то я сентиментальный стал).

— Мы выиграли эту битву… но враг людей ещё не повержен, — всё же отвечаю правду, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Однажды он наберётся новых сил и вернётся… Но мы будем готовы к этому. Мы ведь будем готовы, Уолдер?

— Д-да, в-ваше в-величество, — отозвался мой собеседник. — Я б-буду г-готов и… в-встану р-рядом с с-свами…

Топот лошадей, чьи-то голоса… Мир закрутился и померк, а тьма наконец-то приняла меня в свои ласковые объятья. Последней моей мыслью было, что Нарси расстроится, если я погибну в стычке с очередным высшим магом… Опять.