Путь Малфоя

Большой шаг

«Третьего дня сего месяца был завершён проект по прокладыванию системы городского водоснабжения в Сильвергарде: двести километров труб уложены строго по чертежам, полученным от вашего величества; погрешность составляет не более полуфута, что по вашим же словам — допустимая величина, так как в схему заложен изрядный запас прочности; проводившим работы мастерам отредактированы воспоминания…» — закончив читать доклад, написанный в одном из дневников, связанных протеевыми чарами, быстро пишу ответ о том, что скоро прибуду для проверки и активации ритуала, после чего ставлю точку и, закрыв тетрадь, откидываюсь на спинку кресла.

В моём рабочем кабинете, обставленном одновременно и утилитарно, и роскошно (каждый элемент мебели — шедевр, за который пришлось бы отвалить сумму в золоте, равную цене малого крейсера… не будь они созданы моими руками), царят покой и тишина, нарушаемые лишь тиканьем настенных часов с маятником и дракончиком, заменяющим кукушку. Внешнюю стену заменяет панорамное окно, из которого открывается великолепный вид на порт Королевской Гавани… причём при взгляде снаружи никакого оконного проёма нет вовсе, да и этаж этот виден только обладателям магии, а также агентам моей контрразведки. Всё же и первые, и вторые повязаны клятвами, чтобы избежать различного рода недоразумений.

Мой рабочий стол, которому при помощи постоянной трансфигурации придан вид полумесяца, состоит из пропитанного магией чардрева, которое пришлось привозить с далёкого севера в почти промышленных масштабах, так как материал очень хорошо подходит для создания артефактов и наложения зачарований. В нескольких местах Вестероса сейчас активно растут целые рощи этого полезного растения, скрытые барьерами и иллюзиями, которые сворачивают пространство и мозги случайных путников в узел, не позволяя там находиться никому постороннему.

Кроме того, что в стол встроены чары конфиденциальности, защиты, самоочистки, а также поддержания комфортной температуры и магического стазиса, каждый ящичек имеет солидное расширение пространства, функцию интуитивного поиска (когда нужная вещь почти сама прыгает в руку), минибар и кучу иных полезных функций. Впрочем, чуть подробнее стоит остановиться на том, что в столешницу встроен проектор трёхмерных иллюзий, позволяющий облегчить создание новых ритуалов, артефактов, ну и просто разговаривать с трёхмерным изображением человека, а не плоским изображением, плюс система обнаружения, помогающая следить за замком в отдельности и столицей в целом, управляя системами безопасности прямо не поднимаясь из кресла.

Пусть на сегодняшний день я и достиг низшей ступени высшего ранга как маг, но сами воспоминания о том существе, которое сидит где-то на севере, заставляют не почивать на лаврах, усиливаясь во всех возможных направлениях. Сама столица, пусть и не сильно изменилась с момента реконструкции, при взгляде сверху выглядит как сложный ритуальный рисунок, который усиливает магию жизни, блокируя саму возможность применения некромантии в ближайших окрестностях (побочными эффектами являются хорошее здоровье, увеличившийся срок жизни и… плодовитость).

«До сих пор жутко вспоминать, насколько расплодились крысы, кошки и тараканы… Из-за этой недоработки пришлось весь ритуал перерассчитывать», — передёрнув плечами, представляю себе картину того, что могло случиться при другой недоработке, если бы вместо мелких вредителей начали плодиться бактерии и вирусы…

К счастью, прописные истины целительства я помню хорошо, а потому в каждое своё творение встраиваю ограничители, которые не позволяют ускорять развитие вредоносных микроорганизмов. Теперь же в число «запретов» внесены ещё и грызуны с насекомыми. Но кто не совершает ошибок?

«Тот, кто ничего не делает», — отвечаю на свой же вопрос.

Откидываю три отдельных сегмента столешницы, которые, словно экраны ноутбуков засветились слабым внутренним светом, радуя меня изображениями с внешних зеркал наблюдения. Кнопки клавиатур, вырезанных из кристалликов, подсветились разными цветами, оповещая о полученных сообщениях, входящих вызовах и состоянии тех или иных систем сети артефактов.

«Нужно оценить степень готовности защиты», — невесомым прикосновением к парочке драгоценных камней, огранённых до состояния прямоугольников (какого-нибудь ювелира от подобного кощунства над благородными алмазами удар бы хватил) вывожу на центральное зеркало карту Семи Королевств, слегка захватывая и пространство за Стеной.

Вестерос расцвёл красными, жёлтыми и зелёными отметками, где первые — это крупные поселения без какой-либо магической защиты, вторые — находящиеся в процессе строительства системы, ну, а последние — уже имеющие введённую в эксплуатацию систему МО (магической обороны). И к моему удовлетворению, третьих даже больше, чем первых…

Что включает в себя полноценная МО? Во-первых, это ритуал упокоения нежити, что ввиду наличия под боком лича, имеющего силы высшего мага — совсем не лишняя деталь; во-вторых, големы вроде гаргулий, рыцарей, различных животных, которые до поры притворяются простыми статуями из разнообразных материалов; в-третьих, система слежения и обнаружения, управляющаяся из подземного зала городской ратуши, в которой установлен и магический портал — в специальном зале, который можно изолировать от остальных помещений, превратив в каменную ловушку. В случае осады можно активировать ещё и кинетический односторонний щит, но магию он будет жрать с такой скоростью, что накопителей хватит от силы часов на двенадцать.

От чего запитывается вся эта система? Одноразовые накопители для бытовых артефактов поставляет Драконий Камень, где эти глупые ящерицы и обитают, платя магией за прокорм (хоть какая-то от них польза), но в пассивном режиме трубы, используемые как сеть водоснобжения, собирают энергию горожан и направляют на нужды города. Здоровью это не вредит, разве что голод увеличивает, из-за чего дневная норма калорий возрастает на пять-десять процентов…

«Чем-то всегда приходится жертвовать», — с сожалением вспоминаю идею о том, чтобы превращать электрическую энергию в магическую, которая с треском провалилась. Нет, что-то вообще получилось, но КПД оказался настолько низок, что проще свиней на алтарях резать… да и пользы больше, так как их мясо хоть съесть потом можно.

Помню, ещё был у меня план сделать полностью магическое ночное освещение, но и от него пришлось отказаться, так как «лампы», которые в единичном экземпляре не тратят и пары условных магических единиц в минуту, в количестве уже пары тысяч становятся слишком прожорливыми. Так что пришлось обратиться к старой и не очень доброй алхимии.

Вообще, из-за того, что в этом мире катастрофически низкий естественный магический фон, причину чего я понять не могу уже больше двух десятков лет, артефакты требуют постоянной подпитки от накопителей или носителя — или же выходят из строя за месяцы-годы, всё, что возможно, заменяется алхимией и механикой.

Впрочем, если подумать шире, то в моём прежнем мире самих волшебников были миллионы по всему миру, а о количестве магических существ и растений можно вообще не заикаться. Если уж десяток драконов, генерирующих эту энергию, будто магловские реакторы — электричество, стали причиной рождения маглорожденных чародеев, то всё становится вполне очевидно. Только вот… не может же всё быть так просто?

Нет, в этом мире есть и те же ашайские колдуны, которые черпают силы именно из жертв, алтарей (вроде родовых, но приспособленных для массового пользования), только вот их удел — заклинания максимум уровня второго-третьего курса Хогвартса; жрецы Рглора — это только проводники силы их божества, являющегося даже не высшим магом, а кем-то большим; Безликие выживали за счёт того, что в их ряды собирали тех, кто имел хоть крупицы дара, после чего подключали к алтарю Чёрно-Белого дома. Есть ещё разрушенная Валирия, но эту аномалию нужно изучать целой группой разноплановых узких специалистов — и уж точно не в одиночку.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что магия в этом мире была, как и разные магические существа, но потом произошло что-то… и она начала уходить. Один из вариантов — магическая война, победителей в которой не оказалось, а вот флора и фауна, поддерживавшие стабильный фон, однозначно проиграли.

«Тут даже единороги настолько деградировали в плане силы, что люди их используют вместо лошадей. Хорошо, что я остров очистил и превратил в заповедник. Может быть, лет через двести-триста эти лошадки вернут себе хотя бы часть своих особенностей», — хорошее настроение, вызванное завершением ещё одного шажка к поставленной цели, стало стремительно портиться, а в душе зародилась глухая тоска… вызванная чрезмерным просветлением энергетики.

Теоретически магический фон можно восстановить двумя путями: заселить пару материков соответствующими флорой и фауной, на что уйдут десятилетия, а то и сотни лет, либо же устроить масштабный ритуал с жертвоприношениями, который сделает выжившие немагические организмы магическими. Только вот второй вариант мне даже при большом желании не даст провести мой изменившийся взгляд на мир, ставший слишком… «светлым». Да и кроме всего прочего, есть некоторая угроза того, что последствия катастрофы, почти уничтожившей магию в этом мире, получив дополнительную подпитку, развернутся с новой силой (разрастание Валирийской аномалии, к примеру — это последнее, чего мне бы хотелось в этой жизни).

«Может ли быть так называемый Король Ночи оружием последнего шанса, которое время от времени, накопив достаточно сил, наносит удар по старому врагу, не слишком-то и стараясь добиться успеха, но следуя оставленным создателями инструкциям? А противостоящий ему Рглор — это древний маг, сумевший выжить и возвыситься, но теперь не видящий особого смысла в саморазвитии… или развитии последователей, исключительно по инерции продолжающий сражаться с противником, уничтожить которого окончательно нет сил или желания? Хотя… Если то, что показал лич во время нашего боя — это поддавки, то мне откровенно страшно представлять, на что он будет способен, если станет серьёзным», — встряхнувшись, пару раз хлопаю себя ладонями по щекам, отбрасывая откровенно глупые и параноидальные размышления, больше похожие на теорию заговора, которыми любили развлекаться маглы моего прежнего мира.

Моё внимание привлекло мерцание кнопки вызова на левой клавиатуре. Нажав на неё, из-за чего кристаллик слегка погрузился в панель, заставляю зеркало мигнуть, после чего оттуда на меня уставились фиалковые глаза недовольной Нарси.

— Что-то стряслось, тьма души моей? — не скажу, что сильно рад выбору моей жены, погрузившейся в изучение и развитие тёмных искусств, но уж лучше пусть она умеет с этим управляться, чем не умеет… когда будет нужно (а нужно — будет, в чём я не сомневаюсь).

«Да и просто… разве я могу ей отказать в безобидном хобби?» — расплываюсь в слегка глуповатой улыбке.

— Визерис, через полчаса прибудут ученики с Драконьего Камня, — поняв, что я опять ушёл в свои мысли, всё же сжалилась моя королева. — Ты не забыл, что нам нужно принять клятвы, а затем провести показательную дуэль?

— Дорогая, разве я мог такое забыть? — изображаю на лице возмущение. — У меня уже всё закончено, так что через десять минут я буду в тронном зале и при полном параде.

— Я задержу церемонию ещё на четверть часа, — прикрыв глаза, пообещала Нарси, после чего проворчала: — Никогда бы не подумала, что буду ждать мужа…

«Что-то я слишком заработался. И ведь большинство полномочий переданы совету, но дел почему-то меньше не становится. И зачем Волдеморт так рвался к власти? Одни хлопоты…» — отключив зеркала, возвращаю крышки на положенные им места и встаю из-за стола, с удовольствием потягиваясь всем телом.

Нужно хотя бы сегодня прийти вовремя, чтобы не заставлять Нарси за меня краснеть. Не то чтобы она так уж смущалась этим, но всё равно приятного мало.

Облачившись в красный с золотом камзол (Гриффиндор во всей красе), белые штаны, чёрные кожаные сапоги и золотую корону в форме коротких рогов дракона, пригладив спускающиеся до середины лопаток белые волосы, с выражением лёгкой задумчивости на лице отправляюсь в тронный зал. Стоило мне покинуть защищённые комнаты, как совершенно бесшумно за моим правым плечом оказался Уолдер, облачённый в латы из валирийской стали, с фламбергом из того же материала за спиной, а также изображением фиалкового драконьего глаза на груди. Здоровяк, на которого и лесник Хогвартса смотрел бы с уважением, с выражением мыслящего кирпича на лице хищным взглядом осматривал коридоры и залы, всем видом демонстрируя готовность меня защищать. Учитывая же его белый плащ, развевающийся за спиной, подобно крыльям, при каждом шаге, мне даже несколько обидно за то, что на меня внимания обращают меньше чем на телохранителя.

По пути к тронному залу меня окружили ещё несколько человек, среди которых есть один боевой маг, один тихий убийца, ну, и секретарь. Обходя главные коридоры, где толпились прибывшие с разных концов Вестероса гости, жаждущие добраться до королевского тела… чтобы договориться о продвижении своих родственников по административной или военной лестницам. И не объяснить им, что я вроде бы передал почти все полномочия верховному совету и сенату, оставив за собой не так уж и много обязанностей. Впрочем, если я кому-то что-то прикажу, скорее всего он это исполнит без всякой магии.

«Хорошо быть деспотом, любимым простым народом, уважаемым аристократией и восхваляемым буржуазией», — мысленно усмехаюсь последней мысли, вспоминая первые десятилетия своего правления, когда всё держалось на страхе, силе и богатствах, щедрой рукой вливаемых во все сферы жизни (нынешние жители Семи Королевств только по рассказам стариков помнят, что такое — детская смертность от голода и простуды).

Получаю ли я удовольствие от того, что меня прославляют? Несомненно. Однако мой личный опыт достаточно велик для того, чтобы не возгордиться и не превратиться в упивающегося властью недоумка. Слишком уж яркие перед глазами воспоминания как из этой, так и из прошлой жизни.

Благодаря отводу глаз мы беспрепятственно достигли тронного зала, прошли внутрь и расположились на своих местах. Нарси, одетая в сине-серебряное платье и серебряную же корону, уже сидела на троне и рассматривала гостей, при этом благодаря скрывающим чарам оставаясь невидимой.

— А ты во мне сомневалась, — улыбаюсь моей тёмной королеве, садясь на свободную половину трона.

— Четырнадцать минут, — констатировала моя ведьмочка. — За десять ты бы никак не успел.

Беспомощно развожу руками, состроив на лице извиняющуюся улыбку, за что получаю фырк и щелчок по носу. Сцепив пальцы моей правой и её левой рук, скидываем заклинание невидимости, для гостей просто появляясь на троне.

— Тебе не кажется, что платье для дуэли — это не самая подходящая одежда? — спрашиваю негромко, скашивая взгляд на надевшую маску надменного высокомерия Дейнерис.

— Сегодня не я буду с тобой спарринговать, — озадачила меня Нарси, а затем улыбнулась уголками губ и пояснила: — Сириус просил не говорить, так как он хочет сделать сюрприз…

— Сириус вернулся? — искренне удивляюсь, так как мои агенты и чары, которыми оплетён город, ничего мне не сообщили. — Когда… Как давно?

— Тише, Люци… — сжала мою руку моя тёмная королева. — Он прибыл вчера, а ночевал в гостинице под чужой личиной. Мальчик гордится своими успехами, которых успел достичь в своём путешествии, вот и решил блеснуть перед всем двором. Ты ведь не сердишься?

— На тебя? — улыбаюсь супруге. — Не смог бы, даже если бы захотел. А вот этому балбесу уши с удовольствием надеру. Не стоило называть его в честь твоего брата.

Публика наконец-то соизволила заметить короля и королеву, благодаря чему разговоры в зале стали стихать. Хотя есть у меня подозрение, что заметили они именно Уолдера, занявшего свой пост рядом с тронным возвышением.

Сам тронный зал, украшенный знамёнами, магическими светильниками и позолоченными колоннами, кроме рисунка в форме прямоугольника красного цвета на полу, разделённого золотыми линиями на квадраты, обзавёлся открытыми галереями у правой и левой стен, куда ведут широкие лесенки, расположенные у самых дверей. Благодаря этому людей в помещении стало помещаться намного больше, да и разделять старую и новую элиту получается более эффективно.

Эйгон Тиррел вошёл в тронный зал Красного Замка вместе с ещё двумя десятками парней и девушек, одетых в белые рубашки и штаны, заправленные в сапоги из драконьей кожи, жилеты с множеством кармашков, а также мантии красного, синего и зелёного цветов, укороченные до колен и способные служить, как защита от холода или жара, магии низшего ранга и обычного оружия. Униформа девушек была более… женственной (как бы глупо это ни звучало), подчёркивала фигуру и скрывала всё то, что должна скрывать, в то время как у сильного пола… хотя боевые волшебницы могли бы с этим утверждением поспорить… подчёркивалась ширина плеч и стать.

В свете артефактных светильников под взглядами сотен пар глаз они прошествовали через тронный зал к возвышению, на котором находились король и королева, где выстроились в два ряда, встав точно в середины квадратов, на которые разделён нарисованный на полу прямоугольник. Звучавшая в воздухе торжественная музыка затихла, выпускники подняли перед собой волшебные палочки и направили их вверх, после чего зажгли огоньки «Люмоса» и стали произносить клятву верности роду Таргариенов в целом и его главе в частности.

От силы голосов молодых волшебников, вкладывающих в свои слова и магию, и эмоции, воздух в зале буквально завибрировал. Стоило же затихнуть последнему звуку, как яркая вспышка озарила пространство, на руках у новоявленных магов вспыхнули золотистые браслеты, тут же ставшие невидимыми, а затем грянул хор голосов и рокот оваций. В эти самые минуты новое поколение чародеев было едино как никогда раньше, и в их сердцах горели гордость, желание быть лучшими и оправдать оказанное им доверие.

«Сейчас начнётся», — одёрнул себя Егор, вспоминая об ещё одной традиции выпускного.

Король и королева, выглядящие всё такими же величественными и молодыми как в день первой личной встречи, подняв свободные руки в синхронном жесте, будто бы являлись одним существом, призвали гостей к тишине. Затем они заговорили, дополняя друг друга, как огонь и вода, земля и небо, свет и тьма…

«Неслабо по мне клятва прошлась», — удивлённо подумал молодой мужчина.

— Мы рады видеть вас…

— …будущее нашего великого государства…

— …смелых юношей и благородных девушек…

Они говорили и говорили, а Эйгон ждал, с каждой секундой ощущая всё большее нетерпение и волнение. Он боялся даже подумать о том, что преподаватели могли солгать, либо же король и королева решат нарушить традицию, или его просьба покажется им недостойной…

— Луис Мандерли — боевой маг и дуэлянт, — произнесла её величество, оценивающим взглядом пройдясь по высокому широкоплечему парню, мускулатуру коего не могла скрыть даже мантия (а ведь на Драконий Камень он прибыл пухлым рохлей, который едва мог подтянуться пару раз). — В честь того, что на экзаменах ты показал наилучший результат, можешь первым назвать свою просьбу.

— Моя королева; мой король, — однокурсник Эйгона поклонился. — Я бы хотел вступить в королевскую гвардию, чтобы верой и правдой служить вам отныне и впредь.

«Слава и сражения — вот и всё, чего ты хочешь. Как там было… «Мне бы саблю, да коня, да на линию огня», — Тиррел внутренне усмехнулся, представив своего знакомого в мундире генерала с казачьей шашкой…

— На настоящий момент все места в гвардии заняты, — задумчиво изрёк Визерис, но тут же добавил: — Если тебя устроит такой вариант, то с завтрашнего дня ты будешь зачислен в королевский резерв, а через год, когда начнётся ротация состава, тебя призовут на службу.

— Служу Вашим Величествам, — ещё раз поклонился волшебник, всем видом показывая, что более чем доволен.

Егор мысленно сжал пальцы, дожидаясь пока очередь дойдёт до него. Чем меньше времени оставалось, тем слабее была его решимость. В конце концов, просьба могла сильно уронить репутацию семьи в глазах высшего света…

— Эйгон Тиррел — боевой маг, — провозгласил сам венценосный, взгляд коего был доброжелательным и… насмешливым? — Назови свою просьбу.

— Я… — горло на миг схватил спазм, из-за которого речь оборвалась в самом начале, но всё же он сумел взять себя в руки и продолжить более или менее уверено: — Мой король, я бы хотел забрать с Драконьего Камня одну свою подругу, родившуюся там и… не являющуюся человеком.

«Что я сказал не так?» — мигом испугался Егор, увидев в глазах сюзерена выражение, будто бы он борется с желанием приложить ладонь к лицу.

«Смотри и запоминай», — прямо в голове молодого волшебника прозвучал голос правителя, а затем мир подёрнулся рябью…

…чтобы в следующий миг Тиррел обнаружил себя стоящим в своей комнате в башне замка Драконьего Камня.

На пару секунд молодой мужчина даже подумал, что переместился сюда при помощи аппарации, либо же король каким-то образом забросил его в спальню… зачем-то. Только вот тело совершенно не слушалось, а появившаяся перед ним львичка выглядела, как бездушная кукла… или же существо под империусом.

«Что происходит?» — мысленно воскликнул Егор.

= «Запоминай движения и слова. А ещё лучше — учись думать своей головой. Ты — волшебник, а не простолюдин. Если сказано, что зверолюдам запрещено покидать Драконий Камень, это лишь значит, что нужно воспользоваться трансфигурацией живого в живое», — пока Визерис «говорил», рука Эйгона сама собой описала магический узор при помощи волшебной палочки, а губы произнесли слова, после которых львица стала обычной девушкой…

…и тут же видение прервалось, оставив парня стоять в тронном зале, под десятками, сотнями, а то и тысячами взглядов.

— Закон един для всех, — спокойно констатировал правитель Вестероса. — Ты и сам должен понимать угрозу, которую несёт твоя просьба для той, кого ты хочешь забрать.

— Понимаю… Ваше Величество, — Тиррел поклонился, пытаясь собрать мысли в кучку и внутренне ликуя (с одной стороны, Таргариен ему отказал, что видели все, с другой же — показал способ обойти запрет, да ещё убедив окружающих в том, что девушка, которая будет рядом с юным волшебником — это новая пассия, которая не имеет отношения к Драконьему Камню). — Благодарю вас за вашу мудрость.

«Перерожденец, но такой балбес… Впрочем, до того идиота, который догадался попросить «Ночь наедине с принцессой Белладонной», ему ещё далеко. Ладно уж, после мероприятия переговорю с Томеном, чтобы подготовил девочку. Раз уж у них всё серьёзно, то было бы глупо не помочь, тем самым заработав себе авторитет в глазах перспективного подданного», — отмахнувшись от воспоминаний о том, как одного наглого мальчишку оставили один на один с моей дочерью, предварительно заковав в колодки и опоив зельями, возвращаюсь к церемонии.

После того как последняя просьба была удовлетворена (стоит заметить, что после отказа Егору, многие решили поумерить аппетит), обвожу взглядом тронный зал и произношу ставшую традиционной фразу:

— Есть ли среди присутствующих тот или та, кто желает бросить мне вызов за право сидеть на этом троне?

Эхо моих слов ещё не затихло, как наглым голосом, в котором ощущался вызов, прозвучал ответ:

— Я, Сириус Таргариен, бросаю тебе вызов!

— Вызов принят, — прозвучал ровный голос короля, что послужило своеобразным сигналом для придворных и гостей, буквально взорвавшихся обсуждениями неожиданного изменения в программе, успевшей стать своеобразной традицией (церемония принесения клятв, затем показательная дуэль венценосных особ, ну и фуршет, где обсуждаются дела политики, экономики, промышленности, армии, веры и образования). — Приготовить барьеры!

Зычный голос Визериса разнёсся по залу, заглушая все разговоры, а затем правитель — хотя, какой он, к Неведомому, правитель? — единым текучим движением поднялся на ноги, чтобы мягкой походкой опытного бойца спуститься с тронного возвышения. Каждое его движение было выверено до совершенства, взгляд выражал уверенность и доброжелательность, а осанка демонстрировала несгибаемый дух…

Сириус (светловолосый молодой мужчина двадцати одного года, с длинными платиновыми волосами и фиалковыми глазами, острыми чертами лица, высоким ростом и развитой мускулатурой) скинул с плеч тёмно-багряную мантию, оставшись в белой рубашке и строгих чёрных брюках, моду на которые ввёл его отец. Волшебная палочка выскользнула из рукава и легла в ладонь своему хозяину, буквально обжигая кожу скрытой в ней силой, напоминая обо всех испытаниях, которые пришлось пережить ради её получения, от сдирания кожи со спины и до посещения языческих храмов…

Двое мужчин, выглядящих примерно как ровесники, в которых лишь слепец не увидел бы семейного сходства, одновременно вошли в пределы прямоугольной фигуры, которую когда-то сам король начертил на полу. Тут же очерченную площадку отгородили магические поля, кажущиеся невероятно тонкими и почти незаметными, но вместе с тем остающиеся несокрушимой преградой, которую в случае нужды придётся ковырять минут десять-пятнадцать всем волшебникам из тех, кто находятся в замке.

— А ты подрос, сын, — слегка улыбнулся старший Таргариен, шутливо салютуя противнику волшебной палочкой. — Ты уж полегче со своим стариком, а то ведь я уже не молод: забывчивость, жадность, лень… Вон сколько заболеваний приходится лечить.

«Мать рассказала о том, что я в городе», — быстро понял третий сын короля Вестероса, на миг скосив взгляд на молодую и прекрасную женщину, взгляд фиалковых глаз которой был полон тепла и любви…

— Отдохнуть тебе надо, «старик», — усмехнулся Сириус, ответно салютуя человеку, которого любил и ненавидел, которым восхищался и… коего презирал. — Совсем себя не бережёшь.

— Некогда мне отдыхать, покуда в Семи Королевствах такое творится, — не стал обижаться на отсутствие приветствия Люциус (они с матерью почему-то любили называть друг друга именами, под которыми скрывались во время своего проживания в Браавосе).

— Золотой ты человек… — слегка качнул головой младший Таргариен, а затем без слов отправил струю багряного пламени в отца, который наколдовал себе круглый зеркальный щит на левую ладонь, чтобы отразить атаку обратно.

И бой начался…

Сириус не был первенцем королевской четы… да он даже первым сыном не был, из-за чего всегда завидовал Белладонне и Абраксасу, которым отец и мать уделяли по два часа каждый день вместо одного часа, достающегося всем остальным детям. К счастью для потомков короля-чародея, приёмы пищи в это время не входили, так что кроме завтраков и ужинов они встречались ещё и вечерами в игровой, утром на тренировочной площадке, либо в парке рядом со столицей. Впрочем, их всегда сопровождали Безликие, маскирующиеся под прислугу или детей аристократов, чтобы обеспечивать защиту отпрыскам венценосных особ…

Сириус не был особенно талантливым, в результате чего те навыки и умения, которые старшие изучали походя, ему приходилось заучивать и отрабатывать до автоматизма… на что сил, желания и воли частенько не хватало. Примерно в семь лет юный принц полностью понял, что особых надежд на него не возлагают, так как в отличие от старших, его график был более свободным, что не отменяло угрозы наказаний за шалости. И всё было бы нормально, если бы его просто пороли, как некоторых друзей из благородных домов (наложил целебную мазь и через час даже шрамов не останется), но король предпочитал насилию личное участие, заставляя выслушивать длинные и скучные лекции о причинах и следствиях…

Больше всего Сириуса злило то, что отец отнимал время на эти лекции от того часа, во время которого они могли поиграть, погулять, ну, или послушать истории о втором завоевании Вестероса, когда драконы вернули себе то, что принадлежало им по праву наследования. Только вот Визерис и слушать не хотел возражений, говоря, что однажды это ему может очень помочь.

Шли годы, их семья становилась больше, из-за чего внимание родителей распределялось между всеми детьми. Чтобы хоть как-то выделиться, принц совершал всё более и более наглые проказы… получая выговоры и оставаясь без сладкого (заклинание, которое блокирует часть вкусовых рецепторов — жуткое изобретение королевы).

В одиннадцать лет Сириус пошёл в магическую школу с полной уверенностью, что уж там-то всем покажет… Не показал. Оказалось, что его потенциал как мага почти неразвит, а дети других аристократов обучены и натренированы ненамного хуже. Статус принца позволял какое-то время держать вокруг себя внимание одноклассников, но после нескольких дней в школьном изоляторе (больничной палате, где держат тяжёлых пациентов) его авторитет стал стремительно падать.

Долго Сириусу приходилось перебарывать себя, сидя за учебниками и отрабатывая заклинания, изучая науки и тренируясь на полигонах. Однако же к выпускному он так и не смог нагнать отставания от группы парней, которые с первого же дня учились так, будто от этого зависит их жизнь.

«И действительно ведь зависела».

После учёбы отец предлагал Сириусу поступить на службу в судейскую службу, чтобы лучше узнать мир вокруг, набраться опыта и заработать личные связи. Однако он отказался, в качестве благовидного предлога ухватившись за желание увидеть Вестерос в частности и весь мир в целом. Король на это не стал протестовать (чем подтвердил, что махнул на неудачливого отпрыска рукой).

Первым делом принц отправился в дома к школьным друзьям, которыми были представители древних рыцарских домов, благородные семьи лордов или богатых торговцев. Вот там его принимали как короля: желания исполнялись чуть ли не по первому щелчку пальцев, да ещё без всякой магии; к его мнению прислушивались и спрашивали совета; ну и, конечно же, смеялись над мелкими шутками.

Именно в домах благородных лордов Сириус узнал, какую катастрофическую глупость совершил его отец, поддавшись своим мягкосердечности и тщеславию: аристократы лишились почти всех привилегий, благородных рыцарей могут судить, как каких-то простолюдинов, а сами крестьяне получили столько свобод и прав, что за ними не видно обязанностей. Если бы не люди, искренне верные Таргариенам, то государство уже утонуло бы в анархии и безвластии, в то время как правитель занимается чем угодно, кроме своих прямых задач.

Нет, никто не оспаривал того, что Визерис по праву захватил власть и вновь объединил Семь Королевств. Никому и в голову не придёт недооценивать его подвиг, совершённый во время попытки захватить Вестерос древним личем… Но многие вспоминали деда Сириуса, который вошёл в историю под прозвищем «Безумный», и он всё чаще слышал от своих друзей (когда они думали, что его нет рядом), что нынешний владыка Вестероса рискует запомниться как «Беззубый».

Почему король не разобрался с угрозой нежити раз и навсегда, а борется лишь с последствиями, создавая какие-то невообразимые по масштабу ритуалы?

Почему Визерис Таргариен отнял у вернейших слуг их власть, унаследованную от предков?

Почему король-чародей сам отдал нити управления государством какому-то совету, где могут затесаться вчерашние простолюдины?..

Об этом не говорили вслух даже шёпотом, так как границ сил короля не осознавали даже его дети, но в воздухе буквально витало утверждение о том, что безумие Таргариенов, которым страдали его предки, из-за тяжёлых испытаний в детстве и юности, а также перенесённой болезни, всё же настигло правителя. И пока он своими безумствами не разрушил всё то, что создавалось долгими десятилетиями, верные подданные должны его остановить… Ну, или помочь тому, кто действительно сможет прекратить этот хаос.

Ещё одним признаком безумия стало то, что Визерис сам дал возможность любому магу, воину или стрелку бросить ему вызов, пусть и один раз в год. Разумеется, воспользоваться шансом усесться на Железный Трон решались немногие, тем более после показательных дуэлей короля и королевы, которые могли бы сравнять с землёй Красный Замок и не заметить этого, если бы не запитанные от стационарных накопителей барьеры.

Сириус объединял в себе несколько черт, необходимых для того, чтобы бросить вызов королю: он был волшебником и умел фехтовать, являлся Таргариеном по крови (благодаря чему его легко примут и аристократы, и народ), но самое главное — его взор не застилала пелена благоговения перед отцом, превращающая обычного сломавшегося под грузом власти человека в непогрешимого полубога…

«Церковь Семерых неплохо поработала над его репутацией, делая для простых людей саму мысль о бунте против Визериса Таргариена чем-то вроде богохульства».

И вновь начались тренировки: лучшие мастера владения оружием и кулачного боя, купленные за огромные деньги, день и ночь вбивали в принца свою науку; свитки ашайских колдунов, древних валерийцев и Первых Людей заполняли полки библиотеки и голову волшебника новыми знаниями; финалом подготовки стало путешествие сперва в Браавос, на который Сириус всегда хотел посмотреть, а затем и по Вольным Городам, чтобы посетить храмы богов… В конце концов, если уж короля-чародея поддерживают Семеро, то почему бы и будущему королю не получить помощь сверхсущества?

К сожалению, на молитвы откликнулся только Рглор… да и то словно бы неохотно, с какой-то ленцой.

…лучи заклинаний метались между барьерами, в то время как двое волшебников, давно перешедших на скорости, при которых обычные люди могли бы увидеть только размытые тени, появляющиеся то в одном, то в другом углу, лишь увеличивали и увеличивали напор. Стихийные чары, бытовые заклинания, боевые проклятья — это и многое другое шло в дело, стремясь подавить одного из дуэлянтов если не мастерством, то хотя бы неожиданностью трюка.

— Ты многому научился, сын, — весело улыбаясь, заявил правитель Вестероса, ничуть не запыхавшийся и даже не запылившийся, остановившись в десятке шагов от принца.

«Издевается… Эх… А ведь он выглядит почти нормальным… Как в детстве. Или он уже тогда?..» — восстановив дыхание, Сириус вновь принял боевую стойку, перехватив волшебную палочку левой рукой.

— Я научился такому, о чём ты никогда и не мечтал! — во время произнесения этих слов, младший Таргариен наколдовал себе в правую руку рукоять меча, из которой торчал тонкий острый прут. — Брисинггер!

В следующий миг вместо прута у Сириуса в руке был настоящий огненный меч, пылающий багряно-красным пламенем, закручивающимся в гудящую спираль. Это оружие, способное пробивать любые щиты, имело лишь один недостаток…

«Меня хватит секунд на тридцать пять», — оценив нагрузку на свою магическую систему, мысленно констатировал претендент на трон.

— Интересное решение, — хмыкнул король-чародей, а затем его волшебная палочка превратилась в… фонарик, из которого ударил луч плотного фиолетового света, принявший вид меча-бастарда. — Но ты не первый, кто придумал создавать стихийное оружие.

— Это тебе не поможет, — дрогнувшим голосом произнёс Сириус, направляя оба орудия на отца. — Я остановлю тебя и спасу империю…

— Я и есть — империя! — торжественно провозгласил старший Таргариен, а затем с пальцев его свободной руки ударили потоки ослепительных молний…

Отменив заклинание трансформации волшебной палочки, которое ближе к анимагии неживого, нежели трансфигурации (всё же формула заклинания, как и облик артефакта, прописаны в структуре концентратора на том же уровне, что и мои анимагические личины), бросаю взгляд на лежащего на полу Сириуса. Взмокший от пота, местами подпалённый молниями, в разорванной одежде… но гордый и несломленный, он продолжает сверлить меня взглядом, выражая полную готовность принять свою судьбу, до самого последнего вздоха отстаивая чьи-то там убеждения.

«Как там было у классика? «Юноша гордый со взором горящим»? Его бы энергию да в мирное русло… Нет: светлого мага из него не получится», — манящими чарами призываю в левую руку волшебную палочку сына, в которой отчётливо ощущается чуждая сила, заключённая в кусочке ментальной оболочки.

— Не смей… — хрипит юнец, уже переставший быть мальчиком, но так и не ставший мужчиной.

Накладываю на него заглушающие чары, а затем ещё и обездвиживающее заклинание, чтобы не пытался мешать. Сам же углубляюсь в изучение артефакта, который при первом взгляде можно было бы принять за крестраж. Однако же если копнуть чуть глубже, выходит такая интересная вещь… что хозяин этого кусочка ментального тела вовсе не отрывал его от себя, в результате чего сама палочка остаётся кусочком плоти…

«Рглор?», — по спине пробежала волна мурашек, а брови взлетели вверх от изумления и возмущения подобной наглостью (фактически, божок сделал Сириуса своим жрецом, через палочку вытягивая часть силы… и принимая жертвы, хотя кинжал для этого подошёл бы лучше).

— Так… С тобой мы ещё разберёмся, — пропускаю через палочку магические молнии, разрушая материальный якорь, тем самым лишая опасного противника возможности влиять на сына (слишком много свободы я ему дал…). — Теперь к тебе, сын мой. Я тебя породил… мне тебя и воспитывать. Вставай.

Развеиваю свои же заклинания, давая парню возможность шевелиться и говорить, но при этом внимательно слежу за каждым его движением. Мало ли какая глупость может прийти в голову великовозрастного юнца?

— Кха-кха… — перевернувшись сперва на бок, а затем встав на корточки, сын начал медленно подниматься… а затем из его рукава вылетела вторая волшебная палочка, тут же оказавшаяся в хватке моей ладони. — Стоп-стоп… Сдаюсь. Ну хоть её-то не ломай!..

— Болван, — удручённо качаю головой, попутно проверяя инструмент ребёнка на предмет каких-либо неучтённых вкраплений. — Сил и знаний набрался, а ума — ни на грош.

— Только не надо снова читать мне одну из своих лекций, — скривившись, попросил Сириус, уже принявший вертикальное положение. — В этом году ты победил, но в следующем…

— В следующем, сын, если так уж захочешь, ты сможешь сразиться с Абраксасом, — усмехаюсь уголками губ, замечая, как молодой мужчина открыл рот для обличительной тирады, но затем осознал смысл услышанного и его лицо вытянулось, а глаза округлились. — Да-да… Твой старик уходит в тень. В конце концов… эпоха старых драконов прошла и мир вступает в новую эру…

«В которой жители Семи Королевств уже не смогут скидывать на меня решение своих проблем», — бросив Сириусу его палочку, которую тот едва не уронил на пол, поймав в самый последний момент, отдаю барьеру команду на отключение.

— Ты достиг невероятных результатов, — протягиваю сыну ладонь для рукопожатия. — Твои друзья проделали отличную работу, помогая тебе становиться сильнее.

— Ага… — рассеяно кивнул великовозрастный подросток, по-видимому, ещё переваривающий моё предыдущее признание, рефлекторно протягивая свою руку, а когда грянули овации зрителей, с него спал ступор, и он воскликнул: — Так ты знал?!

— О том, что клуб по интересам, состоящий из представителей старой аристократии, проявляет невероятное усердие для усиления моего сына? — весело щурюсь.

— Но… — совсем уж растерялся принц. — Почему ты не вмешался?

— Зачем мне мешать добрым людям в том, чтобы они сделали моего сына сильнее? — вопросительно изгибаю брови. — Ну, а их убеждения… Сириус, мы живём во времена перемен и потрясений: от старых законов и традиций приходится отступать, дополняя и заменяя их новыми. Не все новые правила хороши, и далеко не всем они могут нравиться, но они необходимы для того, чтобы наш мир развивался и становился лучше.

— Лучше?! — вырвав руку из моей ладони, сын отступил назад, всем видом выражая негодование, но при этом даже не думая нападать (без поддержки Рглора, который не сильно-то и старался помочь в бою, шансов у него даже меньше, чем было у меня против Дамблдора). — Благородные дома…

— …остаются благородными, — прерываю обличительную речь сына, шагаю вперёд и, схватив его за плечо, применяю аппарацию, пользуясь своим правом перемещаться по замку. — Вот теперь, Сириус, поговорим.

Мы появились в утопающей в полумраке комнате, каменные стены которой от пола и до потолка украшены подписанными нишами, в которых находятся флаконы с серебристым содержимым (воспоминания людей, собранные по всему Вестеросу и за его пределами). В центре же стоит каменная чаша Омута Памяти, которой одновременно могли бы воспользоваться человек пять-шесть.

— Где мы? — придя в себя после перемещения, молодой мужчина стал искать дверь или окно, но ничего подобного так и не обнаружил. — Мы вообще в замке? Отец?

— Теперь уже «Отец», — фыркаю, а затем развожу руки в стороны и объявляю: — Добро пожаловать в обучающую комнату, сын мой. Здесь мы с Абраксасом проводили долгие часы, пока ты, твои братья и сёстры имели возможность играть, дурачиться… быть детьми. Но раз уж ты забил себе голову этой чушью, которую в твои уши сладкими речами льют те, кто сами уже плохо помнят, каково людям жилось раньше, то мне придётся открыть твои глаза. Ты готов, или боишься разбить свои розовые очки? Если откажешься, то я выпущу тебя отсюда… но больше ты сюда не попадёшь.

«От уровня пафоса в моих речах… у меня самого зубы сводит. Но нужно держать лицо, а то ведь этот борец за бобра против осла упрётся рогом», — требовательным взглядом смотрю в фиалковые глаза, злость, растерянность и испуг в которых медленно, но верно вытесняются упрямством, решительностью и гордостью.

— Я согласен, — тряхнув спутавшимися волосами, заявил мой сын. — Но знай: чтобы ты ни показал, я не изменю своего мнения.

— Чудно, — усмехаюсь и призываю первую склянку из ниши, в которой находятся воспоминания одного пастуха, в прошлом году погибшего от старости. — Начнём, пожалуй.

Вымоченная в зелье пробка покинула горлышко, а серебристый туман вытек из флакона в чашу, заполняя её до краёв. Сириус, получив приглашающий жест, чуть прихрамывая на правую ногу подошёл к Омуту, а затем уверенно взялся за края, опуская лицо в воспоминания о чужой жизни…

За первым флаконом последовал второй, потом третий и четвёртый. Разумеется, я показывал не всю жизнь, а нарезку из наиболее ярких событий, но даже с ускорением времени во время просмотра в восемь раз уходили часы.

Когда Сириус выныривал, я вливал ему в горло укрепляющее зелье, добавлял восстанавливающее и потом заставлял проглотить специальный питательный состав, после чего вынуждал вновь нырнуть в «радости» жизни в эпоху «До возвращения Драконов». Жестоко ли это было? Возможно и так. Чувствовал ли я себя при этом правым? Да мне хотелось самому себе руки сломать… Но раз уж сын страдает от наивности — в его-то годы — нужно принимать радикальные меры.

«Видимо я плохой отец, если приходится совершать подобное».

— Это неправда… — стоя перед чашей Омута, где клубились воспоминания городского гвардейца Королевской Гавани, хрипло произнёс Сириус. — Этого не может быть…

— Но так есть, — произношу устало. — Власть — это подлый наркотик, который развращает не хуже крепкой выпивки, доступных женщин, издевательств над слабыми. Роберт Баратион был могучим воином, хорошим полководцем, верным другом… но сев на Железный Трон, он сломался. Кто бы что ни говорил, но я уважаю этого человека… одного из немногих, кто участвовали в том восстании. Впрочем, уважение не мешает мне его ненавидеть.

— Почему?.. — не поднимая головы, спросил сын, пальцы коего вцепились в край чаши с такой силой, что костяшки побелели.

— Он был врагом моей семьи… и причиной гибели племянников, — качаю головой, начиная прохаживаться вдоль ниш в стенах. — В те годы я был… безынициативным, но даже тогда память у меня была хорошая. Для многих мой отец навсегда останется безумным чудовищем, сжигавшим реальных и выдуманных врагов в Драконьем Огне… но для меня он остаётся ослабевшим и испуганным стариком, лихорадочно старающимся защитить свою семью. Пусть его поступки и были продиктованы безумием, но… он боролся с этим до самого конца. Я даже не уверен в том, что приказ на сожжение города вовсе прозвучал бы, как утверждал предатель… Тем более после того, как они поступили с женой брата и её детьми. Я рассказывал тебе, сын, что один мальчишка во времена нашего с Дейнерис возвращения в Вестерос пытался притвориться моим племянником?

— …нет, — прозвучал тихий ответ.

— Ты был ещё маленьким, — киваю своим мыслям. — Если быть честным, то я очень хотел верить в то, что его слова — правда. Только вот это не помешало мне провести ритуал проверки на родство… а затем найти каждого причастного и просто знающего о заговоре, чтобы подвергнуть их пыткам для напитывания Стены магией. Заклинание «круциатус», предназначенное для причинения боли, как ты должен помнить из уроков школьного курса, является однозначно тёмным, из-за чего мне недоступно… Только вот любое ограничение можно обойти: артефакты, повторяющие эффект этих чар, стали коронами для каждого из заговорщиков. Они не могли сойти с ума от боли так же, как и не могли к ней привыкнуть. Благодаря лечению целителей эти люди находились в сознании сутками… Когда-то говорили, что Львы всегда платят свои долги, а волки помнят… Так вот, Сириус, Драконы никогда не забывают предателей, и тех, кто повинен в страданиях наших близких.

Остановившись напротив сына, протягиваю руку над чашей и, схватив его за волосы, заставляю посмотреть в мои глаза, после чего при помощи невербального заклинания начинаю транслировать собственные воспоминания. После завершения этого процесса разжимаю пальцы и опираюсь обеими руками о край чаши, чтобы не упасть от накатившей фантомной слабости.

— Я не добрый король из сказок, сын, и на моих руках столько крови, сколько не было у многих тиранов, — слегка усмехаюсь. — Но я и не зло во плоти, каковым меня пытаются выставить твои «друзья».

— Мне… — молодой мужчина сглотнул, поднял на меня потяжелевший взгляд, а затем выдавил из себя: — Мне нужно подумать.

— Это правильно, — улыбаюсь чуть искреннее. — И… не рассказывай маме о том, что мы тут устроили. Боюсь… она будет расстроена, из-за чего мне будет больно.

— Король-чародей боится свою жену? — скривил губы в усмешке Сириус, во взгляд коего вернулись искорки веселья. — За такую хохму меня в каждом трактире будут поить бесплатно.

Вымученный, усталый смех на два голоса раздался в маленькой каменной комнате, разрушая гнетущую атмосферу этого места.