Путь наемника

Глава XXVI

Пакс вошла в церемониальный зал дворцового храма в надежных тренировочных латах и предоставленной Секлисом фехтовальной куртке. Эльфийский меч несла Льет, ступая след в след за своей госпожой. На улице еще не стемнело, и сквозь высокие окна в зал поступал дневной свет. Кроме того, помещение было освещено множеством свечей и ламп. Свечи горели на огромных металлических решетках, поднятых под потолок, на парапете, который ограждал ритуальную площадку в центре зала, а лампы на металлических подставках почти сплошь опоясывали стены и колонны на уровне чуть выше человеческого роста. Еще по дороге в кабинет придворного маршала Пакс заглянула в зал. Многие места уже были заняты.

Секлис встретил ее с улыбкой:

— Госпожа Паксенаррион, рад, что вы согласились принять мое предложение. Прошу вас, проходите. Позвольте представить вам ваших коллег по сегодняшнему экзамену.

Знакомьтесь: маршал Сулинеррион с фермы Цветущего луга, маршал Арис с фермы Кукурузного поля и маршал Дориан…

Кто-то в этот момент отвлек придворного маршала, и он был вынужден отойти. Пакс осталась лицом к лицу с тремя представленными ей маршалами: высокой женщиной с каштановыми волосами и двумя мужчинами. Она сразу отметила, что у обоих были темные глаза и изрядно тронутые сединой волосы. Впрочем, запомнить, кто из них кто, было нетрудно: отличительной приметой Ариса, помимо высокого роста, был длинный шрам, пересекавший его лоб. Пакс едва успела переброситься с маршалами несколькими приветственными фразами, как к ним вновь подошел придворный маршал и сказал, что церемония вот-вот начнется. И действительно, через минуту начали звонить большие колокола, и Секлис быстро выстроил команду экзаменаторов в одну шеренгу в том порядке, который он счел нужным. Никто не стал спорить с ним, понимая, что вся организация церемонии легла на его плечи.

— Так, Сули, давай ты сюда, затем Сили, вставай рядом, теперь твоя очередь, Пакс… — Наклонившись, он быстро шепнул ей на ухо:

— Извини, но когда я вижу перед собой не госпожу паладина, а солдата Геда, я буду называть тебя на «ты». Так, подровняйтесь. Да хранит вас всех Гед.

— Да пребудет с вами благодать святого Геда, — отозвались маршалы и рыцари. Затем они быстро проследовали в церемониальный зал и выстроились в том же порядке вдоль ближнего ко входу края площадки для боев.

Зал был полон. Пламя множества свечей отражалось в бесчисленном количестве драгоценных камней, плясало на блестящих складках шелка и парчи и в глазах присутствующих. В дальнем конце зала прозвучали фанфары, призвавшие всех к молчанию и остановившие колокольный звон. В зале появились заранее избранные судьи, которым предстояло следить за ходом ритуальных поединков. Все они были облачены в белые, хорошо заметные отовсюду плащи. Они проследовали к центру зала, поклонились экзаменаторам, публике, а затем выстроились в две шеренги по краям площадки, где должны были происходить поединки. Вновь прозвучали фанфары, и с противоположной стороны в зал вошли кандидаты в рыцари. Построившиеся в две шеренги, двадцать юношей и девушек были одеты в серые учебные доспехи и поношенные фехтовальные куртки. Встав по стойке «смирно» напротив экзаменаторов, они поклонились и стали ждать. Придворный маршал Секлис шагнул вперед.

— Кто представляет этих кандидатов ко вступлению в орден?

— Я. — С ближайшей к церемониальной площадке скамьи поднялся крупный широкоплечий мужчина в трехцветном плаще ордена Колоколов. — Мое имя Аринальт Комхальт, — представился он, — магистр, учитель ордена Колоколов.

— Назовите имена ваших кандидатов.

Учитель и тренер назвал имя каждого из своих подопечных, те поочередно кланялись придворному маршалу. Когда представление было закончено, маршал вновь взял слово:

— Здесь, в том самом зале, в котором обращался к слушателям Луап, проповедовавший учение великого воина Геда, защитника слабых и беспомощных, нам сегодня предстоит проверить и засвидетельствовать готовность этих юных последователей Геда носить почетное звание рыцарей этого славного ордена. Каждому из кандидатов надлежит продемонстрировать по крайней мере в двух поединках свое умение владеть мечом и храбрость, позволяющую ему или ей выйти на поединок с вооруженным противником. Согласны ли вы доверить решение о вашем соответствии требованиям ордена присутствующим здесь судьям?

Все кандидаты без исключения кивнули головами и произнесли традиционные слова согласия.

— Теперь я оглашу для всех список тех, кто будет экзаменовать сегодняшних кандидатов. — Секлис представил всех экзаменаторов. — Учитывая большое количество кандидатов, участвующих в сегодняшней церемонии, — продолжал придворный маршал, — мы не можем провести все поединки одновременно. Итак, пусть первые пять кандидатов выберут себе экзаменаторов.

Первая пятерка кандидатов сделала шаг вперед. Пакс присмотрелась к ним, и кандидаты в рыцари показались ей очень молодыми. Ей пришлось напомнить самой себе, что за плечами каждого из них было по крайней мере два года обучения воинскому мастерству, не считая, скорее всего, еще нескольких лет службы в звании оруженосцев. Никто из первой пятерки не выбрал ее, и Пакс получила возможность посмотреть, как экзаменаторы и судьи разводят кандидатов по выделенным секторам центральной площадки. Оставшиеся кандидаты начали нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Согласно уставу церемонии, они так и остались стоять лицом к лицу с шеренгой экзаменаторов, не имея права развернуться или повернуть голову, чтобы посмотреть, как проходят поединки. Им оставалось лишь догадываться об этом по лицам стоящих перед ними экзаменаторов и изображать спокойствие.

Вновь прозвучали фанфары, и поединки начались. Зазвенели мечи, и эхо разнесло топот множества сапог по каменному полу. Ближайшая к Пакс пара начала поединок, как ей показалось, едва ли не на равных. Секлис предупредил ее, что экзаменаторы традиционно начинают учебный бой с более или менее стандартных комбинаций ударов. Поединок считался законченным, когда судьи засчитывали не менее пятидесяти нанесенных ударов, вне зависимости от того, кто из соперников их нанес. Разумеется, иногда им приходилось останавливать встречи досрочно. Но, как сказали Пакс другие экзаменаторы, обычно число ударов успевало достичь ста — примерно вдвое больше оговоренного правилами минимального количества. Пакс попыталась посчитать удары, нанесенные ближайшей парой, но сбилась, когда откуда-то с верхнего ряда раздался слишком громкий крик в поддержку одного из кандидатов. Зрители обернулись на этот возглас, но никто из находившихся на площадке не отвлекся от поединка. Пакс вновь посмотрела в сторону ближайшей к ней пары. Экзаменатор — маршал, имя которого она сейчас забыла, — уже начал теснить своего соперника, гоняя его по выделенному сектору и набирая очки с каждым нанесенным ударом. Кандидат отчаянно сопротивлялся и пытался использовать малейшую возможность перейти в контратаку. В какой-то момент ему это почти удалось, но град ударов со стороны маршала пресек эту отчаянную попытку. Вскоре судьи остановили этот поединок, как оказалось, уже третий из первой пятерки.

После первого раунда кандидатам предстояло сходиться со вторыми экзаменаторами. Один из кандидатов выбрал себе в соперники Пакс, причем вызвал ее на бой единственный из кандидатов, одержавший победу в первом поединке. Пакс проследовала за ним на выделенный для их боя участок центральной площадки. Судьи дали команду, и начался второй раунд. Пакс перехватила поудобней меч и ободряюще улыбнулась сопернику, не воспринимая его как настоящего врага. К ее удивлению, улыбка, похоже, произвела на него обратное действие, и с юноши тотчас же сошел налет самоуверенности, появившийся после первой победы. Впрочем, некоторая растерянность никак не сказалась на его храбрости и стремлении к победе. Кандидат сразу же перешел в атаку. Пакс легко отразила его первый удар, и клинок соперника отскочил довольно далеко в сторону, открыв левый бок юноши для контратаки. Обозначив свой возможный удар, Пакс снова встала в исходную стойку. Ее кандидат, похоже, не ожидал от экзаменатора такой скорости и точности работы мечом в церемониальном поединке. Помня все же, что находится не в тренировочном зале, а участвует в испытаниях на почетное звание рыцаря, Пакс решила не давать противнику передышки и сама бросилась в атаку. Конечно, она сразу стала теснить менее опытного противника, гоняя его по всем углам выделенного им сектора. Но тем не менее юноша держался молодцом и по крайней мере пропускал далеко не каждый из предназначавшихся ему ударов. Пакс решила дать ему возможность попробовать себя в разных стилях. Она наносила удары с разных сторон под самыми разными углами, хотя не использовала и половины тех приемов, которые ей были не только известны, но и отработаны до автоматизма. В какой-то момент она задержалась с очередным шагом вперед, чем дала своему молодому сопернику возможность перейти в контратаку. Воодушевленный, он взвинтил темп, намереваясь тем самым сбить свою соперницу с ритма. К его удивлению, Пакс практически без усилий стала отбивать и наносить удары с предложенной им скоростью. Затем, понимая, что пора так или иначе заканчивать этот поединок, и не желая ни в коей мере давать юноше ложный повод для гордости, Пакс обрушила на него град ударов, из которых ему удалось парировать или заблокировать едва ли каждый четвертый. Такой темп боя, пусть даже ритуального, подразумевал довольно сильное соприкосновение меча с целью, иначе поединок переставал быть настоящим испытанием и превращался в предсказуемый набор упражнений. Судя по всему, плечи и руки оппонента Пакс должны были быть все покрыты синяками, несмотря на все защитные приспособления. Когда раздался сигнал прекратить поединок, юноша нашел в себе силы, превозмогая боль, подойти, отвесить ей церемонный поклон и поблагодарить за преподнесенный ему урок фехтовального мастерства.

— Уважаемая госпожа, быть побежденным таким мастером владения мечом — огромная честь для меня, — сказал он.

— Пусть это поражение будет твоим последним, рыцарь Джорис, — ответила Пакс, запомнившая имя своего визави, когда судья представлял их друг другу. Согласно правилам, кандидата впервые называл рыцарем экзаменатор, с которым он проводил свой последний ритуальный бой. Только что посвященный в рыцари юноша расплылся в довольной улыбке.

— Уважаемая госпожа, если я смогу научиться владеть мечом так, как вы, это поражение действительно станет моим последним. Но, как мне кажется, учиться мне придется еще очень и очень долго. Позвольте спросить вас, приходится ли вам открывать для себя в воинском искусстве что-то новое?

— Джорис, перестань лезть с вопросами к госпоже Паксенаррион. — Спустившийся со зрительской скамьи отец новоиспеченного рыцаря обнял юношу и улыбнулся Пакс. Та, в свою очередь, поздоровалась и улыбнулась ему, понимая, как радуется сейчас отцовское сердце.

— Я все же отвечу на вопрос рыцаря Джориса, потому что он был задан не из праздного любопытства. Учиться продолжаешь ровно столько, сколько считаешь для себя нужным.

Юный рыцарь кивнул, толком еще не разобравшись в смысле сказанного, а его отец искренне поблагодарил Паксенаррион за столь мудрый совет. В это время к ним подошел один из судей и попросил отца Джориса покинуть церемониальную площадку.

— Уважаемый господин, я прошу вас… Сейчас не время для семейных поздравлений. Нам предстоят другие поединки, завершающая речь принца и придворного маршала, а затем вы сможете поздравить сына лично.

Пакс вернулась ко входу в зал, а ее недавний соперник занял место позади шеренги экзаменаторов вместе с другими претендентами, заслужившими право называться рыцарями.

Пакс по совету Секлиса встала за одним из экзаменаторов, еще не участвовавших в поединках. Таким образом у каждого из них появлялась возможность отдохнуть между раундами. Вторая пятерка уже начала свои первые поединки, а последний бой из первой смены так и не был закончен. Пакс поняла, что сугубо формальными эти испытания назвать было нельзя. Воспользовавшись передышкой, она обвела взглядом зал, пытаясь отыскать герцога. В толпе людей, одетых в разноцветные одежды, ей это удалось не сразу. Почувствовав беспокойство Паксенаррион, Льет шепнула ей на ухо:

— С ним все в порядке. Я видела, как он только что прошел в зал.

Через несколько минут очередной кандидат, на этот раз девушка, вызвала Пакс на поединок. Этот бой дался Пакс несравненно легче и не занял много времени. На пятидесятом ударе судья объявил ее победителем. Дело было в том, что ее соперница получила сильный удар по плечу еще в первом раунде. Пакс предположила, что у девушки сломана ключица. Превозмогая боль, обливаясь потом и кусая губы, девушка все же нашла в себе силы поклониться и поблагодарить Пакс за оказанную честь.

К этому времени ряды экзаменаторов поредели. Один из маршалов выбыл из дальнейшей череды поединков также с подозрением на перелом ключицы, другой экзаменатор — рыцарь ордена Колоколов — сильно вывернул запястье, и было решено, что ему также нет смысла рисковать здоровьем в церемониальном поединке, а не в схватке с настоящим противником. Таким образом, Пакс достался внеочередной раунд, закончив который она обнаружила, что не слишком устала, и почти сразу предложила заменить запыхавшегося коллегу по команде экзаменаторов. Заняв место в первой шеренге, она была вызвана на поединок почти сразу же. Эта схватка также оказалась не слишком изматывающей, хотя Пакс и довела счет ударов почти до сотни. Немалую часть из этих очков заработал и ее противник, правда, не без согласия на то самой Паксенаррион. Отработав свое на площадке, Пакс стала дожидаться, когда закончатся последние затянувшиеся поединки. Затем родители и родственники каждого претендента, прошедшего посвящение, вручили своим детям новые рыцарские доспехи. Пока рыцари переодевались в новую, уже не учебную броню, экзаменаторам тоже дали возможность сменить тренировочные нагрудники на нормальную одежду. Переодеваясь, Пакс вспомнила девушку со сломанной ключицей и заочно посочувствовала той, представляя, каково той сейчас натягивать на себя кольчугу. Затем все вернулись в зал и выстроились по обе стороны церемониальной площадки. Наследный принц поздравил всех прошедших испытание, потом лично подошел к каждому и после того, как бывший кандидат представлялся наследнику престола в своем новом качестве, вручал рыцарям маленький золотой колокольчик — символ ордена. Когда представление молодых рыцарей и поздравления были закончены, слово взял придворный маршал.

— Мы приветствуем наших новых собратьев по ордену Колоколов, — сказал он, — и просим великого Геда и мудрого Луапа ниспослать на них свою благодать и принять в свое войско новых достойных лордов. А теперь я, исполняя древний закон нашего королевского двора, спрашиваю у всех присутствующих в зале: хочет ли кто-нибудь бросить вызов кому-либо из присутствующих здесь рыцарей?

— Я! Я бросаю вызов! — этот возглас, раздавшийся где-то около дальнего входа в церемониальный зал, прокатился эхом под высокими сводами.

Сначала в зале воцарилась тишина, затем послышался удивленный и недовольный ропот. Придворный маршал жестом призвал всех к молчанию.

— Назовите имя того, кого вы вызываете, — сказал Секлис. На церемониальную площадку вышел человек в полных пластинчатых доспехах и в шлеме с густым забралом. В это же время на одной из зрительских трибун поднялся другой человек в камзоле цветов клана Верракая.

— Господин придворный маршал, — обратился он к Секлису, — я бросаю вызов герцогу Кьери Пелану. Выступающий от моего имени воин внизу перед вами. Это бывший солдат его роты.

В зале опять поднялся шум, и лишь строгий голос маршала заставил гостей замолчать. В мгновение ока Пелан вышел на церемониальную площадку. Лионийские оруженосцы старались окружить его со всех сторон, и ему стоило немалых усилий заставить их отступить назад. У края площадки Пакс заметила сопровождавших герцога в поездке в Вереллу капитана Доррин и Селфера — герцогского оруженосца.

— Герцог Пелан, — произнес придворный маршал, — каков будет ваш ответ?

— Я хочу знать, почему ты, Верракай, вызываешь меня на поединок.

— Я обвиняю тебя в предательстве по отношению к королевскому дому Тсайи! — прокричал тот в ответ.

— Я опротестовываю этот вызов, — неожиданно для всех негромко, но уверенно вступил в разговор наследный принц. — Это не тот случай, который можно решить поединком. У нас назначено заседание Совета, на котором и будет определено, нарушал ли герцог Пелан свои обязательства перед королевским двором.

— Это мое право, — настойчиво повторил Верракай.

— Но ведь вы не барон, — удивленно сказал наследный принц. — Где же сам ваш брат?

— Ваше высочество, он заболел и не смог присутствовать на церемонии.

— И вы принимаете ответственность говорить от его имени?

— Мой брат разделяет мое осуждение предательского поведения герцога Пелана. Что же касается вызова и воина, которого я выставляю на поединок, то это мое личное решение.

— Так пусть оно при вас и остается, — сурово сдвинув брови, произнес наследный принц. — Я не позволяю герцогу Пелану принимать этот вызов.

— Ваше высочество!

— Надеюсь, я ясно выразился, уважаемый герцог? До тех пор пока вы остаетесь вассалом этого королевского двора, — от Пакс не ускользнуло ни то, как подчеркнул эти слова наследный принц, ни то, как отреагировал на них герцог, — так вот, до тех пор вы будете исполнять мои приказы. Я не позволяю вам принимать этот вызов. Понимая, что такое решение может уязвить ваше самолюбие, я оставляю за вами право выставить вместо себя кого-либо другого.

Пакс не раздумывая шагнула вперед и сказала:

— Если господин герцог даст свое согласие, я сочту за честь…

— Что?! Паладин? — усмехаясь, переспросил Верракай. — Вы собираетесь выступить вместо этого, с позволения сказать, герцога? Впрочем… я и забыл: вы ведь тоже служили у него и являетесь ветераном его роты.

— Да, ветераном и никем больше. — Из-под шлема донесся, как поняла Пакс, женский голос. Пакс он показался смутно знакомым, но забрало настолько сильно искажало его, что определить, кому он принадлежит, ей не удалось.

Герцог напряженно поклонился принцу, затем вызвавшему его на поединок Верракаю, а потом обратился к Пакс:

— Для меня было бы огромной честью, если бы вы выступили в защиту моего доброго имени. Но мне, как и всем присутствующим в зале, известно, что вы прибыли в Вереллу, к королевскому двору, по важному, доверенному вам богами делу. Я не смею ни принять ваше предложение, ни отказать вам, ибо лишь вы, повинуясь воле ваших небесных покровителей, должны решить, как вам следует поступить в этом случае.

Брат барона Верракая и его оруженосец также спустились со зрительской трибуны поближе к церемониальной арене и встали напротив герцога. Пакс и ее таинственная соперница вышли вперед, оказавшись друг к другу ближе, чем те, чью честь они собирались отстаивать в поединке. Пакс внимательно следила за своей противницей, сразу отметив про себя, что та не уступает ей в росте, но несколько неловко двигается в полных глухих доспехах. Такая защита не была ей привычна. Придворный маршал в последний раз посмотрел на наследного принца, который лишь развел руками и кивнул ему, и приказал дать сигнал к началу поединка. Буквально в ту же секунду соперницы обменялись первыми ударами.

Незнакомка оказалась сильным и опытным противником. Пакс почувствовала это по тому, как отдался ей в руку и в плечо первый удар мечей друг о друга. Пакс шагнула в сторону, словно обходя соперницу, проверяя на самом деле, как та держит равновесие. С этим у нее все оказалось в порядке. Парой пробных ударов Пакс проверила, как та защищается. Похоже, с левой стороны незнакомка была более уязвима. Это не удивило Пакс, потому что именно слева стоящий в строю пехотинец обычно не только прикрыт щитом, но и полагается на защиту соседа по шеренге. Пакс предположила, что ее противница не слишком опытна во владении длинным рыцарским мечом. Она попыталась нанести хитрый, неоднократно отработанный удар и едва увернулась от столь же уверенно проведенной контратаки. По всему выходило, что незнакомке уже приходилось отбиваться от противника, вооруженного таким мечом, а кроме того, она умела защищаться от наиболее часто применяемых приемов. Пакс попробовала использовать еще одну знакомую, отработанную комбинацию и вновь получила столь же четкий и опасный ответ. Затем незнакомка сама перешла в атаку, применяя те приемы, которые, как поняла Пакс, она освоила в роте гер-Цога Пелана. Эти удары Пакс отразила без особого труда. Не без сожаления она вспомнила просьбу придворного маршала взять более легкий и короткий из выбранных ею мечей, чтобы не слишком травмировать в ритуальных боях кандидатов в рыцари. Зато теперь Пакс попалась равная противница как в радиусе досягаемости ударов, так и в их мощности.

Соперницы продолжали кружить друг вокруг друга, обмениваясь яростными ударами. Пакс по-прежнему держалась очень осторожно, пытаясь почувствовать манеру ведения боя противницей и одновременно стараясь приспособиться к легкому, не совсем подходящему для такого поединка мечу. Она чувствовала, как вздрагивает клинок при каждом столкновении с мечом соперницы, и пыталась отражать ее удары как можно более легкими движениями, рискуя пропустить какой-нибудь из них. Судя по всему, незнакомка догадалась об уязвимой стороне обороны Пакс. Она перешла в дерзкую атаку, обрушив град ударов не столько на саму Паксенаррион, сколько на ее меч. Пакс оставалось парировать эти удары близкой к рукоятке частью клинка, опять же рискуя пропустить один из них и угодить прямо под меч противницы. В какой-то момент она не успела изменить плоскость, в которой двигался ее меч, и удар лезвия клинка противницы пришелся на плоскость ее меча. Послышался характерный звенящий звук, и начиная с этого момента меч Пакс отзывался на каждое соприкосновение с оружием соперницы на тон выше. Предупрежденная этим звуком, Пакс была вынуждена отступать, стараясь лишь чуть-чуть сводить в сторону траекторию, по которой двигался летящий на нее меч, и тратя силы на то, чтобы самой уходить с линии атаки. Долго так продолжаться не могло — это было понятно и Пакс, и ее противнице, и заволновавшимся зрителям. Еще один удар — и вдруг меч Пакс обломился примерно на треть длины. Придворный маршал дал команду остановить поединок, но противница Пакс даже и не подумала замедлить темп атаки. Некоторое время Паксенаррион еще удавалось удерживать ее обломанным клинком, но буквально минуту спустя тот окончательно потерял жесткость, когда глубокая трещина пробежала по нему около самой рукоятки. Судьи вновь потребовали прекратить поединок, и противница сделала вид, что отступает на шаг назад. Пакс бросила на пол остававшийся у нее в руках обломок меча, и в следующую секунду лишь отменная реакция спасла ее от смертельного удара, направленного в живот. Пакс просто отскочила в сторону, все еще не веря в такое коварство со стороны своего противника.

— Стоять! Прекратить! — кричал придворный маршал, но незнакомка явно решила воспользоваться тем, что ее противница оказалась безоружной. Пакс знала, что Льет держит наготове второй отобранный для церемониальных поединков меч, но, как назло, в этот момент она оказалась в дальнем от Льет углу площадки. Выхватив из ножен на поясе кинжал, Пакс сумела удержать еще несколько мощных ударов, последний из которых все же изрядно промял ей кольчугу на плече, оставив на теле глубокую ссадину и синяк. Незнакомка рассмеялась:

— Какой же ты паладин! Тебе просто везло, вот и все! На этот раз Пакс узнала голос и интонации.

— Барра! — закричала она.

Теперь незнакомка тоже на миг остановилась и подняла забрало, под которым Пакс увидела знакомое лицо, искаженное злобой.

— Вот видишь, я всегда знала, что смогу одолеть тебя… — Не договорив фразы, Баррани занесла меч для размашистого, идущего по косой сверху вниз удара.

Но Пакс среагировала быстрее, чем ее противница могла предположить. Против всякого ожидания и любых правил, Паксенаррион пригнулась и бросилась вперед. Ее пальцы вцепились в запястье занесенной для удара руки Барры, плечо уперлось противнице под мышку, и, отогнувшись в резком повороте, Пакс вывела Барру из равновесия. Та рухнула на пол. Падение в тяжелых латах не могло не вызвать хотя бы секундного замешательства, если не краткого паралича. В любом случае, подняться с земли в полном тяжелом доспехе было целой проблемой. В общем, прежде чем Барра успела пошевелиться, Пакс уже приставила к ее горлу острие ее же собственного меча. На какое-то мгновение боевой азарт, жажда мести и стремление доказать свою силу едва не затмили разум Паксенаррион. Еще чуть-чуть — и она убила бы свою соперницу. Но, взяв себя в руки, она не поддалась минутному порыву и в последнее мгновение ослабила давление на меч. На шее Баррани осталась лишь кровоточащая царапина. Самым сильным звуком, который слышала в тот момент Паксенаррион, было биение ее собственного пульса. Между этими громоподобными ударами она сумела разобрать обрывки слов, произносимых придворным маршалом:

— Лорд Верракай, ваш вызов был принят и поединок состоялся. Представлявший вашу сторону воин повержен.

Лорд Верракай был вынужден подчиниться требованиям этикета. Поклонившись, он признал:

— Сам вижу, господин придворный маршал! — Обернувшись к герцогу Пелану, он также поклонился ему и произнес:

— Приношу вам свои извинения, почтенный герцог.

Герцог Пелан молча поклонился в ответ и, дождавшись, когда Верракай отвернется, направился на свое место на зрительской трибуне. Неожиданно Верракай вновь обернулся к нему и крикнул:

— Как же я сразу не догадался, что все так и выйдет! Надо было быть полным дураком, чтобы довериться одному из ваших ветеранов. Скажите мне, господин герцог, все ваши солдаты такие же лжецы, как и та, что клялась, будто способна победить паладина Паксенаррион? А если это так, то скажите, можем ли мы доверять вышедшему из вашей роты паладину?

Пелан побледнел, но отвечать не стал. Лорд Верракай пожал плечами и вышел из зала. Тогда Пелан посмотрел на придворного маршала и обратился к нему:

— Господин маршал, мое доброе имя было подтверждено силой оружия. Боюсь, что я заплатил за это слишком большую цену. Куда больше, чем собственной репутацией, я дорожу добрым именем своих солдат и ушедших в отставку ветеранов.

— По-моему, господин герцог, доброго имени лишился только один из ваших бывших солдат. Но скажите мне как командир командиру: в каком, даже самом лучшем подразделении не появляется время от времени паршивая овца, случайный человек или даже настоящий предатель? Я думаю, что ваши недоброжелатели получили достойный ответ. На вызов, брошенный вашим бывшим солдатом, ответил другой ваш бывший подчиненный.

Герцог благодарно кивнул придворному маршалу, по-военному отсалютовал ему и подошел к тому месту, где Пакс все еще удерживала Барру на полу, приставив к ее горлу меч.

— Госпожа Паксенаррион, прошу вас позволить вашей противнице встать.

Пакс поклонилась и отступила на шаг, не выпуская из рук меча Баррани. Герцог протянул Барре руку, но та, оттолкнув ее, сама встала на ноги. Сняв с себя тяжелый шлем, перчатки и налокотники, она злобно улыбнулась, глядя ему в глаза.

— Скажи мне, Баррани, почему ты оказалась на службе у моего недруга?

— Да потому, что вы сошли с ума, — громко ответила ему Барра. Кто-то из зрителей от души расхохотался при этих словах, но, не обращая на это внимания, Баррани продолжала говорить, постепенно переходя на крик:

— Вы ведь могли стать еще богаче, могли достичь куда больших успехов, если бы не отступали, объясняя свои решения какими-то идиотскими рассуждениями о благородстве и чести! А еще… а еще я хочу сказать, что я была нисколько не хуже, чем Пакс, но вы все время подыгрывали ей, давали возможность выслужиться и заработать очередную награду. Ей всегда, всегда везло, а я…

— Это ложь! — раздался голос Доррин, которая вступила на площадку и быстрым шагом подошла к своей бывшей подчиненной. — Вы с Пакс вместе поступили на службу в нашу роту. В один день вас, новобранцев, посвятили в рядовые роты герцога Пелана. Это правда, единственная правда в твоих словах. Да, в течение, быть может, всего первого года вы были примерно равны во владении оружием. Но больше между вами ничего общего не было. Пакс во всем превосходила тебя. А со второго года службы ты отстала от нее и в главном — воинском искусстве.

— Я? Да я… да что вы…

— Поверь мне, Баррани, я говорю это вовсе не для того, чтобы оскорбить тебя. Клянусь Фальком, я ведь капитан твоей когорты, я знаю тебя как облупленную. Ты всегда старалась доставить командирам и своим товарищам по службе как можно больше неприятностей, правда не нарушая правил и уставов в открытую. Ты вечно была в ссоре со всеми вокруг. Мне приходилось продумывать, с кем ставить тебя в караул, отправлять в патрулирование или назначать в наряд. Приказ есть приказ, и твои сослуживцы способны были исполнять свои обязанности в любом составе, но я понимала, что никто не хочет оказаться с тобой в одной команде, и пыталась хотя бы чередовать твоих напарников. Сколько же мне довелось поломать над этим голову! Сколько раз я была вынуждена делать тебе замечания! Сколько раз мы обсуждали твои ссоры и мирили тебя с товарищами! А Пакс — она никогда…

— Конечно, она всегда умела подлизаться к начальству! Доррин и герцог Пелан лишь понимающе переглянулись, но на этот раз не выдержали нервы у Сурии:

— Что? Это ты паладина Паксенаррион называешь подлизой? — гневно воскликнула самая младшая из лионийских оруженосцев.

Поняв, что рассчитывать на поддержку с чьей-либо стороны ей не приходится, Барра покраснела и во весь голос закричала:

— Да чтоб тебе провалиться! Ты умеешь выслужиться, воспользоваться любым шансом, перешагнуть через труп друга! Ты безжалостная и расчетливая подхалимка! Все всегда на твоей стороне, всегда…

— Баррани! — громко произнесла имя недавней соперницы Пакс. Что-то в ее голосе заставило Барру замолчать. — Послушай меня, Барра: ты сейчас выставляешь в неприглядном свете не столько меня, сколько себя.

— Что?! Я выставляю себя в неприглядном свете? Нет, Пакс: всеми своими неудачами я обязана тебе. Вот и сейчас ты выставила меня на посмешище перед толпой своих дружков и подружек, очарованных твоими сладкими речами. Ты на себя посмотри: тоже мне, хорош паладин… — Барра вдруг схватила с пола свой тяжелый шлем и швырнула его в Пакс, которой не составило труда увернуться. Тем временем Барра продолжала истерически вопить:

— Я еще тебе покажу, Паксенаррион! Ты, дочь пастуха из глухой деревни! Я ведь все про тебя знаю! Ты в душе жалкая трусиха! Что, кто-то не согласен? Если бы в тебе была хоть капля смелости, ты бы убила меня. Что, кишка тонка? Давай, у тебя же в руках меч, давай, убей меня, рискни! — Раскинув руки и запрокинув голову, словно подставляя горло под удар, она захохотала:

— Что же ни Гед, ни Фальк не помогут тебе? Да потому, что ни один святой не станет помогать жалкому трусу! И вы все, — закричала она в зал, — все, собравшиеся здесь, — мелкие, ничтожные трусы! Ну ничего, вот подождите, придет и мое время! А ты, рыжая стерва, я тебе обещаю: однажды я еще с тобой поквитаюсь!

Баррани развернулась и пошла к выходу. Стражники хотели преградить ей дорогу, но, повинуясь жесту Пакс, расступились и распахнули дверь.

— Ну что ж, — раздался в напряженной тишине голос принца. Дождавшись, когда Баррани выйдет из зала, он обратился к Пелану:

— Если это и есть тот заветный свидетель барона Верракая, который должен был подтвердить его обвинения против вас, герцог Пелан, я полагаю, вы можете быть уверены, что вам удастся защитить свое доброе имя на заседании Совета. По моему мнению, все, о чем кричала тут эта женщина, пропитано ядом, кипящим в ее сердце, и не имеет отношения к вашим реальным поступкам.

По залу пронесся одобрительный гул. Герцог Пелан улыбнулся принцу:

— Благодарю вас, ваше высочество, за ваши слова и чувства. Я действительно надеюсь, что ни одним своим поступком не дал повода своим солдатам так отзываться обо мне и моей роте. Но все же я обещаю хорошенько подумать над этими упреками. — Обернувшись к Пакс, он поклонился ей и сказал:

— Паксенаррион, ты опять защитила меня — на этот раз от дурного слова. Как всегда, ты сослужила мне добрую службу.

— Господин герцог, на этот раз я исполняла волю богов, а не долг солдата вашей роты. Я больше не ваш солдат, но до конца жизни останусь верным вам ветераном.

Несмотря на то что загодя предсказанные Пакс неприятности как пришли, так и ушли, не причинив какого-либо реального вреда герцогу, Пакс по-прежнему чувствовала себя неспокойно. Вечером, когда герцог удалился в выделенные ему покои, она собрала королевских оруженосцев у себя, чтобы обсудить с ними, как быть дальше. По всему выходило, что герцогу нельзя было показываться нигде без их сопровождения. Если Пакс не могла быть рядом с ним, охрану должны были нести оруженосцы.

— Но скажи, Пакс, чего ты теперь опасаешься?

— Злобу, которой кипит Барра, направляет куда более мощная и умелая сила, — нахмурившись, сказала Паксенаррион. — Поэтому я напомню вам еще раз: наш король еще не взошел на престол и не принял на себя корону. И пока это не произойдет, мы не имеем права доверять никому.

Гаррис и Сурия отправились в покои герцога, чтобы обеспечить ему охрану, а Пакс, оставшись с Льет, стала готовиться ко сну. Но, несмотря на всю усталость, она еще долго ворочалась и перебирала в памяти события прошедших дней.

Как ни странно, наутро она почувствовала себя свежей и вполне отдохнувшей. Позавтракав с герцогом в его покоях, Паксенаррион вместе с Пеланом и оруженосцами отправились на заседание Совета. Как только они вошли в зал, Пакс обратила внимание, что в зале присутствовал сам барон Верракай, а место, отведенное на зрительских скамьях для его брата, осталось пустым. Пришли на заседание и оба эльфа, занявшие на этот раз места в нижнем ряду гостевых стульев, поближе к столу, за которым сидели члены Совета. Пакс захотелось спросить у эльфов, что они думают по поводу того, как вел себя герцог накануне. По ее мнению, то, что он смог сдержать свои эмоции и не только здраво оценить сложившуюся ситуацию, но и достойно воспринять несправедливые обвинения, говорило о его способности хладнокровно принимать решения в самых критических положениях, провоцирующих на необдуманные поступки.

Заседание началось с обращения наследного принца.

— Почтенные члены Совета Регентов! Я созвал это заседание по просьбе госпожи Паксенаррион, которую все мы имели удовольствие видеть на вчерашнем заседании Совета и на церемонии посвящения в рыцари. Всем вам известно, что она прибыла к нам, исполняя волю богов и разыскивая истинного наследника трона союзного нам королевства Лионии. Госпожа Паксенаррион считает, что нашла этого человека, и просит вас быть свидетелями правильности или ложности ее догадки и присутствовать при испытании избранного ею кандидата эльфийским мечом.

— Так кто же это, ваше высочество? — обратился к принцу барон Верракай. Остальных членов Совета разбирало не меньшее любопытство, но никто не осмелился выразить его вслух в прямом вопросе.

— Я предоставляю паладину Геда госпоже Паксенаррион самой сказать все, что она считает нужным. — Наследный принц занял свое место за столом и жестом пригласил Пакс начинать.

— Почтенные лорды! Сначала я коротко опишу вам сложившуюся ситуацию и цепь рассуждений, которые привели меня к моей догадке. Затем я оглашу имя того, кого я считаю наследником престола Лионии. — Пакс вновь подробно, но без лишних деталей привела все известные ей и восстановленные по рассказам события, начиная с опасений эльфов по поводу того, что принц забыл свое прошлое и тем самым перечеркнул свою будущую судьбу, и заканчивая их посланием, переданным Алиаму Хальверику после того, как тот подарил меч герцогу Пелану на свадьбу.

— Узнав об этом поступке барона Хальверика, — сказала Пакс, — эльфы сообщили, что полностью удовлетворены им. Эта информация позволила мне сделать вывод, что принц — кто-то из тех, с кем были знакомы как Алиам Хальверик, так и Кьери Пелан. Затем один из лионийских королевских оруженосцев, по имени Гаррис, рассказал мне, как они вместе с Кьери Пеланом служили оруженосцами у Алиама Хальверика. Это было давно, еще в их ранней юности. Кстати, Кьери Пелан уже тогда выделялся среди своих сверстников и был назначен старшим оруженосцем. — Пакс заметила, как догадка мелькнула на лицах некоторых членов Совета, и обратилась к герцогу, прежде чем кто-то успел произнести хоть слово:

— Почтенный герцог, вчера я в частной беседе рассказала вам о своих догадках. Теперь же, в присутствии королевских оруженосцев Лионии, Совета Регентов Тсайи и наследника престола этого королевства, я объявляю о том, что считаю вас законным наследником трона Лионии, единственным сыном короля Фалькьери, наполовину эльфом по материнской линии. — Сказав это, Пакс повернулась к Льет, которая протянула ей ножны, скрывающие эльфийский клинок. — Я считаю, что этот меч был выкован именно для вас в эльфийских мастерских и предназначен вам и только вам. Вся его магическая сила вскроется лишь тогда, когда он попадет в руки своему законному владельцу. Когда вы вынете его из ножен, он должен будет сам подтвердить, что попал в руки того, с кем его связывают узы эльфийского колдовства. Ответьте мне теперь: правда ли, что вы никогда прежде не вынимали этот меч из ножен?

— Да, это так, — сказал герцог. — Я поклялся своей жене, что никогда не буду прикасаться к ее оружию. Я дал это обещание в тот момент, когда вручил ей переданный Алиамом Хальвериком подарок. С тех пор я не прикасался не только к самому мечу, но и к ножнам. И до тех пор, пока вы, Паксенаррион, не схватили его со стены, чтобы сразиться с напавшими на нас слугами Ачрии, этот клинок в стенах моей крепости вынимала из ножен только моя покойная жена.

— В таком случае я прошу вас вынуть клинок из ножен сейчас, — требовательно объявила Пакс. — Именем Великого Господина, пусть это станет доказательством вашего королевского происхождения.

Несколько секунд Пакс и Пелан смотрели друг другу в глаза. Затем он шагнул вперед и взялся за протянутую ему рукоятку меча. Выражение лица герцога сразу же изменилось, и в тот же миг какой-то низкий вибрирующий звук, похожий на странную музыку, заполнил зал заседаний Совета. Одним решительным движением Пелан выхватил меч из ножен. Эльфийский клинок засиял ослепительным, не столько голубым, сколько серебристым светом. Пакс никогда не видела, чтобы вокруг меча разливалось такое облако сверкающего света. Лезвие клинка будто завибрировало в унисон с заполнившим зал гулом, хотя, как поняла Пакс, именно эта вибрация и порождала звук. Все новые и новые волны звука и света разбегались от меча по всему помещению. Скоро они проникли в другие залы дворца и, устремившись ввысь, заставили знаменитые колокола Вереллы сначала загудеть, а затем и зазвенеть во всю мощь, извещая всех о знаменательном событии. Пелан перехватил рукоять обеими руками и поднял меч над головой. Свет, исходивший от клинка, заплясал по залу, словно солнечные лучи, отраженные от воды в погожий день. Прямо на глазах Пакс эльфийский клинок заметно удлинился и вроде бы стал несколько шире: подчиняясь эльфийской магии, он принял форму и размер, подходившие его истинному владельцу. Затем свет, исходивший от меча, будто сгустился, и в центре сверкающей сферы проступили на плоскости клинка магические руны. Они горели еще ярче, переливаясь линиями расплавленного серебра. Яркой звездой пылал зеленый самоцвет у основания рукоятки. Пелан опустил меч, аккуратно положив его клинком на свою левую ладонь, и снова посмотрел в глаза Пакс. Никогда еще его серые глаза не глядели на нее с таким выражением. Когда Пелан заговорил, голос его зазвучал совершенно по-новому, в нем были сила и величие:

— Госпожа паладин, вы были правы. Этот меч принадлежит мне, и, по-моему, никто не станет оспаривать это. — Вслушиваясь в интонации голоса Пелана, Пакс услышала в них невысказанное: «Пусть кто хочет попробует!» — Я действительно никогда не думал, что такое может случиться. И кроме того… представьте себе, какая игра судьбы: столько лет этот меч висел на стене в моем доме, а я и не догадывался о его предназначении.

— Ваше величество! — обратился наследный принц к Пелану, встав из-за стола. Вслед за ним поднялись со своих мест и остальные члены Совета. — Все это… — Судя по восторженному выражению лица принца, он на какое-то время забыл о правилах этикета и воспринимал происходящее, как любой юноша, впервые присутствующий при том, о чем обычно складываются легенды и баллады. — Все это просто невероятно, ваше величество! Как в древней песне, как в сказании арфиста… — Принц был явно потрясен тем, что увидел.

— Ваше высочество, я пока что не заслужил того, чтобы ко мне обращались подобным образом, поскольку еще не являюсь королем, но я с радостью принимаю этот титул из ваших уст как признание того, что вы не станете возражать против моего вступления на трон союзного вам королевства.

— Возражать? Я не собираюсь спорить с богами, определившими, кому править Лионией. Это потрясающе! И действительно, я о таком слышал только из древних легенд: быть королем и не знать об этом! К тому же иметь в собственном доме неопровержимое доказательство своего королевского происхождения — просто невероятно!

— Но ведь… он же… он же просто командир банды наемников… — оправившись от шока, подал голос Кланнаэт. Придворный маршал и наследный принц гневно посмотрели в его сторону.

— Меч Геда! — воскликнул принц. — Если бы вас похитили из родительского дома в младенчестве, как бы вы попытались заработать себе на хлеб? Неужели стали бы пастухом или завели себе свиноферму?

— Я не это имел в виду. — Глаза Кланнаэта забегали, но его уже никто не слушал.

Пакс поразилась произошедшей в герцоге перемене. Она боялась, что он не поверит в истинность испытания мечом. Но ни тени сомнения не промелькнуло на лице Пелана. Что за колдовские силы были сокрыты в эльфийском клинке, еще никто не знал, но одно было Пакс совершенно ясно: этот меч заставил Пелана поверить в свое королевское происхождение. Дождавшись, пока улягутся шум и разговоры, вызванные словами Кланнаэта, он обратился к членам Совета:

— Почтенные лорды! Когда отец нашего принца доверил мне владеть и управлять землями на севере своего королевства, я сказал ему, что у меня нет планов стать независимым самостоятельным властителем. И я был искренен, говоря эти слова. Но теперь я обрел другую землю, другую страну — страну, которой я нужен, которая ждет меня. Долгие годы, как вам известно, я посвятил труду на благо пожалованных мне вместе с герцогским титулом земель, входящих в состав Тсайи. Я не думаю, что вы позволите правителю соседнего королевства владеть и распоряжаться частью земли, находящейся под властью этой короны. Но я нижайше прошу вашего соизволения оставить за мной право распоряжения моими бывшими землями на некоторое время — обещаю вам, недолгое. Более того, я рискну попросить вас, чтобы мой голос приняли во внимание, когда будет обсуждаться вопрос, кому передать управление этими землями. Ваши северные границы, которые были в течение стольких лет моими границами, моими землями, по-прежнему являются неспокойными. Увы, нет за ними столь верных, сильных и надежных союзников, как королевство Лиония. Чтобы остальная часть Тсайи по-прежнему чувствовала себя защищенной, тому, кто придет на мое место в Северной крепости, потребуются воля, решительность и твердый расчет. Сейчас я должен буду уехать в Чайю, чтобы избавить мое королевство от страха неопределенности. Но уверяю вас, что во время моего отсутствия офицеры моей роты должным образом справятся с охраной и защитой границы. Такова будет моя просьба к Совету Регентов.

Наследный принц и придворный маршал высказались за то, чтобы удовлетворить просьбу Пелана. Члены Совета почти единогласно согласились с этим. По всей видимости, решила Пакс, они просто еще не оправились от пережитого потрясения и не сумели воспользоваться возможностью высказать Пелану свои давние претензии.

Пакс посмотрела в сторону эльфов. Их лица были, как обычно, непроницаемы, но по крайней мере выражения досады или раздражения Пакс на них не разглядела. Один из них поймал ее взгляд и сделал знакомый ей едва заметный жест ладонью: этому сигналу, обозначающему у эльфов согласие, Пакс научилась у рейнджеров. Ей оставалось лишь перевести дух.

— Вернулись ли к вам теперь воспоминания о вашем детстве? — обратился придворный маршал к Пелану. Герцог в ответ кивнул и сказал:

— Кое-что вернулось. Более того, теперь эти воспоминания обрели для меня смысл. Я помню, очень смутно, своего отца — высокого рыжеволосого и рыжебородого мужчину в зеленом бархатном камзоле, расшитом золотом. Теперь я понимаю, что эти вышитые знаки были золотыми полумесяцами — символом нашего рода. Помню я и двор в каком-то замке, с клумбами, на которых росли розы. Скорее всего, это Чайя. И рискну предположить, что мне удастся самому, без посторонней помощи найти туда дорогу.

— И каково же ваше истинное имя? — послышался голос барона Верракая.

— Я сам до конца не уверен. Ваше высочество, ваш отец однажды спросил меня, откуда я родом и где провел детство.

Рискну напомнить, что потом он поклялся никогда больше не заводить со мной разговора на эту тему. Но сейчас, когда я обрел подтверждение своего происхождения, я сам расскажу вам все, что со мной было. Свои самые ранние воспоминания я вам уже перечислил. А потом, как вы все знаете, наследный принц Лионии… то есть я, был похищен во время поездки в эльфийские леса вместе с королевой-матерью. Я помню, как ехал вместе с ней на лошади, и помню шум и сумятицу боя. После этого… после этого идет самый страшный период моей жизни. Я попал в плен к человеку, который требовал, чтобы к нему обращались как к барону Секкади. Ваше высочество, почтенные лорды, такого жестокого и бесчеловечного рабовладельца мне не доводилось видеть за всю свою жизнь. И по правде говоря, я был бы счастлив, если бы память изменила мне и стерла воспоминания о годах, проведенных в рабстве у этого исчадия ада.

— А что он такого делал… — начал фразу один из лордов, но Пелан, резко обернувшись, перебил его:

— Что он делал? Спросите лучше, чего он не делал из того, что только может прийти в голову жестокому человеку, поклоняющемуся темным божествам. Почтенные лорды, представьте себе собственных детей во власти такого мерзавца: они голодны, измучены, их ежедневно избивают и… если бы дело ограничивалось только побоями! А еще он с радостью посвятил бы меня в члены, а затем и в жрецы своего черного культа, если бы ему это удалось, если бы вся моя сущность не воспротивилась такой ломке.

— Он знал, кто вы такой?

— Я думаю, да. Обычно он хвастался, демонстрируя меня своим гостям. После одного такого банкета кто-то из них узнал меня, но барон Секкади заставил его замолчать.

— Что значит — заставил замолчать? Убил? — спросил придворный маршал.

— Если бы он его убил, я бы так и сказал. Господин маршал, на этого человека было наложено какое-то заклятие, заставившее его сохранить эту тайну. Я не был посвящен в секреты колдовства своего хозяина, но я знаю, что он умел заставить людей замолчать, мог превратить их в неподвижные статуи, но более всего ему нравилось причинять им боль и страдания. Он наслаждался их криками и стонами. Тот гость, имя которого я так и не узнал, сам обладал каким-то колдовским даром. Он сумел разбудить меня, вывести из спячки и полного отчаяния, когда его самого пытали в подземелье замка барона. Этот человек вернул мне стремление к свободе, и благодаря ему я вновь решился на попытку побега.

— А что, вы уже пытались бежать? — спросил придворный маршал.

— Да, пытался. Дважды. Я был наказан за это столь жестоко, что остался и перестал надеяться на что-либо, кроме смерти. Но тот человек взял на себя мой страх и успел сказать мне: «Над всеми баронами есть Великий Господин. Беги отсюда, стремись попасть ко двору Великого Господина, и обретешь свободу». В ту же ночь я выбрался через окно в спальне барона, спустился по стене и бросился бежать напрямую через лес. Я знал, что барон Секкади бросится за мной в погоню, поэтому бежал что было сил. Мне удалось вырваться из его владений и добраться до побережья. Там я попросился на какой-то корабль, и так получилось, что в следующий раз моряки пристали к берегу в Баннерлите. Там они попрощались со мной, пожелав удачи. Я стал пробираться через леса Лионии, пытаясь найти какую-то работу в любой попадавшейся на моем пути деревне. В один холодный зимний день я оказался во владениях барона Хальверика. Один из его дровосеков привел меня на хозяйственный двор его крепости. Барон увидел меня и взял к себе на службу. Сначала я был чернорабочим, и по весне мне предстояло отправиться на какую-нибудь ферму во владениях Хальверика. Но случилось так, что я оказался допущен в их дом, меня сделали их пажом, а затем, когда я проявил способности во владении оружием, назначили оруженосцем. Остальное вам известно. Что же касается моего имени, то помню я его по тому, как называл меня барон Секкади. Он сказал, что меня зовут Кьери Артсель Пелан. Сам он называл меня Артсель. Я же избрал себе имя Кьери. А по всему выходит, что мое полное имя…

— Фалькьери Амбротлин Артсьелан! — громко объявила Пакс.

— Фалькьери… — негромко повторил герцог. — Так близко, совсем рядом… Почти как и с мечом…

— Он наверняка знал, кто находится у него в плену, — задумчиво сказал придворный маршал. — Осознание того, что в его власти оказался наследный принц, будущий король, наполняло этого негодяя черной гордостью. Я почти уверен в том, что это был один из жрецов Лиарта. А не могли бы вы вспомнить, где находились его владения?

— Почтенный маршал, если бы я мог это вспомнить, я бы давно избавил эти земли от его владычества.

— Из мести? — подал голос один из эльфов.

— Нет… скажу точнее: далеко не только из мести. Он был жесток ко всем, не только ко мне. У меня на сердце стало бы намного спокойнее, если бы мне удалось избавить мир от этого черного человека.

— Уважаемый герцог, — обратился к Пелану наследный принц, — позвольте мне пока что называть вас так, как мы все привыкли — до тех пор, пока не состоится церемония вашей коронации. Так вот, я хотел спросить вас о том, что вы собираетесь теперь предпринять. Вы желаете отправиться в Чайю немедленно?

Пелан посмотрел на Пакс, и та кивнула.

— Я думаю, что таков мой долг, ваше высочество. Лиония слишком долго ждала меня.

— А примут ли вас там? — спросил барон Марракай.

— Госпожа Паксенаррион говорила что-то о согласии эльфов…

— Правящий Совет Лионии поклялся признать королем того человека, право которого на трон будет подтверждено этим мечом, — ответила Пакс. — И поверьте, в тот день я и понятия не имела о том, что наследником престола является герцог Пелан. Что же касается эльфов: их королева, Великая Госпожа, пожелала встретиться с ним до коронации. Действительно, у эльфийского народа были свои опасения насчет этого человека.

— Я думаю, они у них и остались, — сказал Пелан и вдруг обратился к сидевшим в зале эльфам:

— Что скажете… родственники?

— Лорд Фалькьери, я прошу вас не расценивать опасения моего народа как личное недоверие или оскорбление в ваш адрес, — сказал один из эльфов, поднявшись и поклонившись Пелану. — Мы боялись тех перемен, которые произошли в вашем сознании под воздействием того жестокого и кровожадного служителя темных сил, у которого вы провели в рабстве несколько лет. Не станете же вы отрицать некоторую непредсказуемость своего характера, порывы охватывавшей вас безудержной ярости и слепой злости, которые не раз заставляли вас совершать весьма неблаговидные поступки?

— Я ничего не отрицаю. Все, что я сделал, останется со мной. Но спрашиваю я о другом. Ваши опасения по-прежнему связаны именно с моим характером?

Второй эльф рассмеялся и, также встав со своего места, сказал:

— Лорд Фалькьери, вы оказались не тем безудержным и непредсказуемым человеком, о котором я слышал. Перед моими глазами предстал человек сдержанный и взвешенно принимающий решения. Вы доказали, что способны воспринимать критику и достойно отвечать даже на самые оскорбительные слова, брошенные в ваш адрес. И в самые напряженные минуты вы сохраняете способность логически мыслить и принимать решения не под влиянием эмоций, а исходя из разумных доводов и своего понимания чувства долга. Что касается лично меня… увы, я не принадлежу к числу тех, кому предстоит принять это решение, но я со спокойной совестью доверил бы вам управление любым королевством… королевством, принадлежащим людям.

— Но Лиония принадлежит не только вашему народу, — продолжил мысль собрата первый эльф. — Слишком долгие годы те, кто оказывался на троне Лионии, были лишены даже намека на эльфийское чутье. Эта, с вашей точки зрения, мелочь доставила нам много бед и невзгод. Вы же… Пока что я должен констатировать, что не чувствую в вас ни единого проблеска тех неведомых людям способностей, которые дарованы богами нам, эльфам.

— И вы полагаете, что мое эльфийское чутье было также уничтожено жестокостью барона Секкади? Эльфы кивнули.

— Если ребенка, рожденного в смешанном браке, не учить и не развивать в нем эти способности, а, наоборот, обречь его на долгие годы боли и страданий, эльфийское чутье может быть утрачено… утрачено на время или навсегда.

— Спасибо за откровенный ответ. А теперь скажите мне вот что: я был рожден от смертного мужчины и альфары. Но обычно даже четверти эльфийской крови достаточно для того, чтобы человек обладал вашими способностями в нужной мере. Передастся ли способность к восприятию тонких миров моим детям, несмотря на то, что сам я утратил всякое понимание эльфийского чутья?

— Я думаю… то есть я хотел сказать, что я не думал… — Эльфы были явно сбиты с толку таким вопросом. Наконец один из них решился произнести то, что у обоих явно вертелось на языке:

— Насколько нам было известно, вы дали обещание никогда больше не жениться.

— Да, таковы были мои слова. Но прошу учесть, что это было лишь обещание, которое я не подкреплял официально принесенной клятвой. Как вы знаете, я вообще старался пореже связывать себя столь серьезными обязательствами, что позволило, несмотря на все мои грехи и неблаговидные поступки, избежать клейма клятвопреступника. Учитывая то, в какой ситуации оказались я сам и мое королевство, я считаю своим долгом оставить после себя законных наследников трона Лионии. Принимая во внимание мой возраст…

— Возраст? — расхохотался эльф и вдруг, посерьезнев, поспешил извиниться:

— Я прошу прощения, лорд Фалькьери, уважаемые лорды, члены Совета. Я не хотел никого оскорбить или обидеть. Просто дело в том… Лорд Фалькьери, я только хочу напомнить вам, что, наполовину принадлежа к эльфийской расе, вы не можете называться пожилым или старым человеком. Можете считать, что вы только-только достигли зрелости. А значит, у вас есть еще много лет для того, чтобы встретить женщину, подходящую вам в качестве жены, но позволю себе напомнить, что ваши подданные были бы рады узнать о вашей свадьбе чем скорее, тем лучше.

— Но мне ведь уже…

— Пятьдесят лет. И что с того? Мало кто из рожденных в смешанных браках приходит к расцвету своих сил в более ранние годы. Ваша сестра тоже была бы сейчас жива, здорова и полна сил, если бы не вышла замуж и не забеременела в столь юном возрасте. Так что, лорд Фалькьери, не бойтесь в обозримом будущем естественной смерти. Да, клинок, стрела или отравленное вино могут оборвать вашу жизнь, но годы сделают это не раньше, чем сыновья ваших сыновей будут посвящены в рыцари.

Дождавшись завершения разговора герцога с эльфами, слово опять взял наследный принц:

— Господин Пелан, мы будем рады предоставить вам на пути в Лионию почетный эскорт. Госпожа Паксенаррион упоминала о возможно грозящих вам опасностях, и ввиду того, что наши страны являются давними союзниками, я хотел бы предоставить вам некоторую гарантию спокойного путешествия. Согласны ли вы на такое сопровождение?

Пелан кивнул. Пакс вдруг увидела, что герцог был готов расплакаться от происходящего вокруг. Он даже не сразу нашелся, что ответить принцу.

— Ваше высочество, со мной в Вереллу прибыли лишь несколько человек. Для меня будет большой честью путешествовать в сопровождении официально выделенного мне эскорта королевской стражи. Но разрешите узнать, когда сопровождающие меня стражники будет готовы выступить в поход?

С этой минуты заседание Совета стало больше похоже на совещание в военном штабе. Один за другим начали обсуждаться пусть и важные, но все же рутинные вопросы: какое именно подразделение королевской стражи и в каком составе будет сопровождать наследника престола Лионии? По какому маршруту предстоит двигаться этому отряду? Кто отправится в крепость герцога Пелана с официальным уведомлением и его посланием к своим офицерам? На сколько переходов разделить дорогу от Вереллы до Чайи? Пакс внимательно слушала, стараясь не пропустить ни одной подробности, и даже вздрогнула от неожиданности, когда к ее плечу прикоснулся придворный маршал:

— Госпожа Паксенаррион, не найдется ли у вас для меня несколько минут? Пакс кивнула.

— Я хотел бы побеседовать с вами в своем кабинете.

— Да-да, конечно, — согласилась Пакс. — Судя по всему, выехать мы сможем не раньше чем через несколько часов, если вообще соберемся сегодня…

— Сегодня не получится, — сказал Пелан, услышав ее последние слова. — В лучшем случае завтра. Извини, Пакс, но перед отъездом мне нужно доделать свои дела здесь.

Пакс поклонилась и подозвала к себе Гарриса, неотступно следовавшего за ней:

— Гаррис, пожалуйста, будьте все время с ним. Я повторяю: кто-то из вас все время должен быть рядом с ним. Не оставляйте его буквально ни на минуту. Я не знаю, какая именно опасность может грозить ему, но мы все прекрасно понимаем, что силы зла не желают видеть его на троне.

— Паксенаррион, я обещаю: мы не оставим его ни на минуту.

— Я скоро вернусь, — сказала Пакс и следом за придворным маршалом вышла из зала.

Секлис провел Пакс в свой кабинет и усадил ее в кресло перед небольшим очагом. Вице-маршал принес поднос с печеньем и большой кувшин с сибом. Затем заместитель Секлиса удалился.

— Госпожа Паксенаррион, — сказал придворный маршал, — я понимаю ваше беспокойство, но поверьте моему опыту службы при дворе: остаток дня королевская стража проведет в сборах и подготовке к столь дальнему, по их понятиям, путешествию. Как я думаю, ваши сборы не займут столько времени. Что касается Пелана, то сейчас рядом с ним находятся королевские оруженосцы. Свой драгоценный клинок вы передали тому, кому он должен принадлежать по праву, и сами остались без оружия. Я предоставлю вам другой меч, но при этом попрошу оказать мне одну услугу: я хочу записать для архива Верховного Маршала ваш подробный рассказ об исполнении ниспосланного вам богами задания.

Пакс вздохнула, но, понимая нужность такого дела, подробно пересказала все, что с ней случилось, начиная с того дня, когда она покинула крепость герцога Пелана, и вплоть до прибытия в Вереллу. Она старалась по мере возможностей опускать излишние подробности, но при этом не сокращать рассказ настолько, чтобы он потерял связность и логичность. В общем, к тому времени, когда рассказ подошел к концу, кувшин с сибом почти опустел. Придворный маршал откинулся на спинку стула, потянулся и довольно потер руки.

— Теперь я понимаю, почему вы так спешите. Пойдемте. Эльфийских клинков у меня, разумеется, нет, но, надеюсь, мы сумеем подыскать для вас меч, более прочный и больше подходящий для реального боя, чем тот, который так подвел вас в церемониальном зале.

Маршал проводил Паксенаррион на оружейный склад, где Пакс долго перебирала предложенные ей на выбор мечи, пока нашла тот, который всем устроил. Потом они вернулись в главное крыло дворца и решили заглянуть в покои герцога. Там царил настоящий хаос: бегали слуги, ждали своей очереди посетители, и к тому же везде валялись разбросанные и приготовленные к путешествию вещи. Увидев в глубине герцогских покоев Коулу и Доррин, Пакс подошла к ним.

— Он ненадолго вышел, но сейчас вернется, — сказала Доррин. — Можешь не волноваться. Все королевские оруженосцы вышли вместе с ним, да прибавь к этому и увязавшегося за герцогом Селфера. Так что ты лучше посиди, отдохни. Видит Фальк, Пакс! Знай мы с самого начала, кем ты станешь и что тебе суждено сделать, я не уверена, что мы бы стали рисковать, выставляя тебя в боевой строй. А уж о том, чтобы назначить тебя в наряд по казарме, я бы, наверное, и не заикалась.

— Не удивлюсь, если б так оно все и было, — сказала Пакс. — Вот только как можно проверить эффективность оружия, не испробовав его в реальном бою? На что бы я была годна, не пройди я всю воинскую школу, начиная с новобранца? А вешать меч на стену — последнее дело. У вас, кстати, уже была возможность в этом убедиться.

— Нам будет не хватать Пелана, — печально сказала Коула. — Человека, который так умеет руководить и распоряжаться выделенной ему землей, надо еще поискать. И кстати, я не единственная, кто думает точно так же. Нет-нет, я никому не желаю зла и не хотела бы помешать исполнению того, что предначертано судьбой. Жаль только, что нельзя выкопать все мои яблони да и перебраться вслед за герцогом в Лионию.

— Я думаю, он и там подыскал бы тебе подходящий фруктовый сад.

— Ну, это совсем не то. Те самые первые яблони, саженцы которых я училась окапывать, действуя одной рукой, — этого уже не вернешь и не повторишь. Я навсегда останусь с ними.

— Я думаю, герцог понимает это не хуже тебя и испытывает по отношению к своей крепости и к своим землям те же чувства. Вот почему ему так тяжело, — сказала Пакс.

— Это понятно. И все же я очень рада за него. Сколько лет он был вынужден терпеть брошенные в спину, а то и в лицо обидные слова: «герцог без роду, без племени», «головорез, купивший титул на кровавые деньги»… Интересно, как теперь запоют все те, кто его так невзлюбил и в то же время так ему завидовал? Я могу сказать лишь одно: с нами он обращался с истинно королевским благородством и великодушием. По-моему, Лионии просто повезло. А сам Пелан заслуживает счастливого царствования.

— Кто с ним поедет? По крайней мере, кого он привез сюда и кто отправится с ним дальше в Чайю? Доррин стала перечислять, загибая пальцы:

— Арколин остался в крепости за старшего. Мы с Селфером приехали сюда и, ясное дело, поедем вслед за ним в Лионию. Еще вместе с нами в Вереллу прибыли, помимо Коулы, Донаг Кириссон, мельник из Западной деревни, и Сиджер. Добавь к этому Воссига и полдюжины ветеранов, которые должны были дать показания на заседании Совета. И, как обычно, погонщики, конюхи и так далее. Наверное, ветеранов он возьмет с собой в Чайю. И сдается мне, что Сиджера от нашего герцога оторвать никому не удастся. Сколько королевских гвардейцев будет выделено в качестве сопровождающего эскорта?

— Полагаю, что не меньше двух десятков. Наследный принц был бы рад выделить герцогу хоть целую когорту, но ты сама понимаешь, что это значит в смысле припасов и обеспечения. Потребуется такой обоз, что этот переход займет у нас неизвестно сколько времени. Герцог, то есть король, всегда говорил, будто королевская стража Тсайи настолько обленилась и привыкла к комфорту, что берет с собой в поход пуховые перины и кровати с балдахинами.

Придворный маршал кивнул:

— Все так и есть. Придворная жизнь, ничего не поделаешь. Сколько я спорил, доказывал — все без толку. Я не стал бы говорить, что они плохо подготовлены и недисциплинированны. Полагаю, что в бою они ведут себя вполне достойно. Но любая наемная рота запросто обставит их на марше. Я думаю, два-три перехода — и гвардейцы не смогут догнать никакое другое подразделение, будь это союзник или, наоборот, отступающий противник.

— Жаль, что наша рота не стоит лагерем у Вереллы, — вздохнула Доррин. — Солдаты Пелана порадовались бы за своего командира и были бы рады сопровождать его хоть на край света.

— А сколько это отсюда — недельный переход? Боюсь, я вынужден согласиться с госпожой Паксенаррион. Королю не стоит так надолго откладывать выезд в Чайю. Хотя, конечно, собственная рота была бы лучшим почетным эскортом для любого правителя.

— С другой стороны, появление такого подразделения в границах Лионии могло бы перепугать ее граждан, — заметила Доррин. — Там не привыкли, что по ее землям то и дело проходят колонны солдат в самой разной форме.

Пакс с удивлением посмотрела на нее, и Доррин вдруг покраснела.

— Я ведь там училась, — сказала она. — Ты же знаешь, я тебе рассказывала. И кроме того… я ведь по происхождению принадлежу к клану Верракая. Да. Впрочем, они меня своей больше не считают, — Доррин улыбнулась и покачала головой. — Мой троюродньгй брат — он просто сумасшедший. Я помню, как мы с ним постоянно дрались, пока я не убежала из дома.

В герцогских комнатах появлялись все новью посланники и посетители. Кто-то подошел к Доррин с грудой свитков и каким-то вопросом. Та виновато развела руками и, кивнув Пакс, пошла разбираться с архивом. Слуги внесли в комнату большие подносы с едой. Пакс вспомнила, что еще не собрала свои вещи, и предположила, что Льет не успела упаковать их, отправившись с Пеланом. Пробравшись через толпу посетителей к Коуле, Пакс поинтересовалась, когда герцог обещал вернуться.

— Точно не знаю, он сказал лишь, что скоро, но просил не беспокоиться, если это затянется на время стражи или чуть дольше. Он говорил, что ему нужно урегулировать некоторые финансовые вопросы обеспечения роты. Он уже переговорил со своим казначеем и набросал письмо Арколину. Что-нибудь ему передать?

— Да нет, я просто пойду в свои комнаты и соберу вещи. У меня это действительно не займет много времени.

Пакс не без труда пробилась через толпу посетителей к выходу в коридор и поспешила в свои покои. Льет на самом деле не успела собраться в дорогу, но в комнатах дожидались распоряжений две служанки. С их помощью Пакс быстро завернула все необходимые вещи в седельные сумки и во вьюк. Перекинув через плечо свои сумки и те, что были собраны ею для Льет, взяв в руку перетянутый ремнями вьюк, Пакс направилась обратно в герцогские покои. День клонился к вечеру, и в окно ей было видно, что большую часть двора замка уже скрыла удлинившаяся тень крепостной стены. Суматоха в покоях Пелана несколько стихла. У входа в гостиную были сложены перевязанные веревками мешки и вьюки с вещами, которые предполагалось взять с собой в Лионию. Коула, Доррин, придворный маршал и Донаг Кириссон, расположившись вокруг невысокого столика рядом с камином, уписывали за обе щеки наскоро нарезанные бутерброды и запивали их горячим сибом. Им наконец удалось урвать несколько минут, чтобы утолить голод. Никто из них не ел с самого утра. Пакс, умудрявшаяся сохранять отменный аппетит даже в самых напряженных и опасных ситуациях, поняла, что и сейчас никак не считает нужным отказываться от куска хлеба с запеченным мясом. Она уже протянула руку к буханке, как вдруг что-то кольнуло ее в сердце.

— Где он? Он еще не вернулся?

— Пока нет, — ответила Коула. — Пакс, ты что, волнуешься? Перестань! Не преувеличивай. Как бы то ни было, мы в Верелле, в королевском дворце. К тому же герцога сопровождают аж четыре королевских оруженосца.

— Он взял меч? — спросила Пакс, не вступая в спор с Коулой.

— Нет, — отвечала Доррин. Она откинула плащ и показала Пакс столь знакомую ей рукоятку и ножны. — Он сам сказал, чтобы я нацепила меч на свою перевязь, — пояснила Доррин. — Сказал, что не хочет выносить его из своей комнаты.

Пакс нахмурилась. Ее беспокойство усиливалось с каждой секундой.

— Жаль, что он его не взял. Об этом нужно было его предупредить и потребовать, чтобы он всегда носил этот клинок с собой.

— Но почему?

— Да просто потому, что это замечательный меч, равных которому в деле я еще не встречала. Более того, в его руках он обладает огромной магической силой, а никто из нас не сможет им воспользоваться.

— Но ты ведь сможешь?

— Уже нет, — ответила Пакс. — После того как он вынул клинок из ножен, меч будет принадлежать ему и только ему, ибо так составлены эльфийские заклинания. Лично я не осмелилась бы теперь вынимать его из ножен.

Доррин посмотрела на меч и покачала головой:

— Если бы я знала об этом…

— Прошу прощения, госпожа паладин, мне передали для вас послание и сказали, чтобы я отдал его вам лично в руки. — Пакс обернулась и увидела на пороге комнаты пажа в камзоле цветов королевского дома. Юноша протянул ей какой-то сверток. Когда Пакс взяла его в руки, паж развернулся и тотчас же скрылся в коридоре. У нее на ладони остался маленький пергаментный пакетик. Она аккуратно развернула жесткий неподатливый пергамент, и когда увидела, что в нем было завернуто, ее окатило такой волной холода, словно ее окунули головой в прорубь, пробитую во льду, сковавшем реку или озеро.