Путь наемника

Глава VII

Дорога от Вереллы была Пакс знакома. Несмотря на то что с последнего перехода по этому пути прошло уже три года, Пакс помнила каждый изгиб дороги и большинство придорожных деревушек. В этих деревнях на постоялых дворах она в основном и ночевала, потому что с наступлением осени ночи в этих краях становились уже довольно холодными. Днем Пакс делала хорошие переходы, но старалась не слишком торопиться, чтобы не измотать себя вконец этой дорогой.

Когда она подходила к последнему холму, загораживавшему от нее панораму городка у Восточной крепости герцога, пошел холодный мелкий дождь, сразу же притушивший яркие краски золотой осени. Пакс усмехнулась, вспомнив о том, как когда-то мечтала вернуться сюда на коне в прямом и переносном смысле, во всем блеске славы и обязательно в яркий солнечный день. Теперь же ей пришлось даже снять с лука тетиву и спрятать ее в поясной кошель, чтобы та не намокла. Будучи одиноким путником, Пакс, к своей радости, могла хотя бы идти по менее раскисшей от дождя обочине, чего нельзя было делать во время следования в колонне. Она надвинула капюшон и стала подниматься в гору. Быстро холодало. Каждые несколько минут Пакс приходилось промаргиваться, чтобы стряхнуть с ресниц набегавшие дождевые капли. На вершине холма ее чуть не сдуло встречным ветром. Дождь пошел еще сильнее. К счастью, дальше дорога шла под гору и идти по ней было легче. Вот впереди показался и сам городок. По правую руку от дороги, как и прежде, стоял каменный домик, за которым простирался огромный яблоневый сад. За домом Коулы показался мост и чуть выше по течению реки — мельница.

Пакс критически посмотрела на свой промокший плащ, на сапоги с налипшей на них глиной и решила идти на постоялый двор. Коула не ждала ее появления и, может быть, даже не узнает ее. Пакс прошла мимо ворот ее дома и направилась дальше к центру городка. Вода в речке поднялась высоко и была очень мутной. Судя по всему, выше в горах дожди шли уже не один день. Как показалось Пакс, камни, из которых был сложен мост, приобрели более выраженный синий оттенок, чем в былые годы.

Несмотря на то что еще не стемнело, на улицах было очень мало людей. За занавешенными окнами почти везде горели свечи. С рыночной площади она свернула налево, в сторону постоялого двора. Вот и знакомый дом, к которому Пакс подходила, мечтая о теплом очаге и горячем ужине. Дверь была прикрыта от дождя и ветра, но легко распахнулась, стоило Пакс надавить на нее плечом. Проскользнув внутрь дома, Пакс поспешила закрыть дверь за собой. Большой зал был освещен несколькими масляными лампами и огнем, пылавшим в большом камине. От промокшего плаща Пакс тотчас же стали подниматься струйки пара. Проморгавшись и стряхнув с лица дождевые капли, Пакс откинула капюшон.

— Добро пожаловать, путник. Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен?

Трактирщик выглядел точно так же, как в тот год, когда Пакс в последний раз была здесь. Тогда сама она была едва оперившимся новобранцем, мечтавшим о том времени, когда будет запросто приходить в харчевню, как это делали старшие товарищи по службе.

— Пожалуй, что да, — улыбнулась трактирщику Пакс. — Я бы хотела поесть, помыться и…

— Наверное, вам потребуется и комната для ночлега?

— Пока точно не знаю, — пожав плечами, ответила Пакс и повесила плащ на крюк у двери.

— Поздновато отправляться в дорогу вечером в такую погоду, — начал было убеждать ее трактирщик и вдруг замолчал. Пакс посмотрела на него и заметила, что он с изумлением рассматривает кольцо на ее правой руке. Он поднял взгляд и, нахмурившись, поинтересовался:

— Разве вы из герцогских…

Пакс кивнула.

— Да. Я служила в роте герцога Пелана. Это кольцо герцог вручил мне, когда мы виделись в последний раз, и сказал, чтобы я возвращалась, когда я… если и когда я… в общем, когда я разберусь со своими делами.

Трактирщик кивнул.

— Тогда понятно. И вы собирались добраться до его крепости еще до темноты?

— По правде говоря, нет. Для начала я хотела зайти в гости к одной старой подруге. Она живет здесь, в городе. Это Коула Министьера.

— Коула? Так она ваша подруга? Тогда разрешите узнать ваше имя, если, конечно, это не секрет.

— Да какой же секрет? Меня зовут Паксенаррион. Пакс даже не стала пытаться понять, какие чувства отразились при этом сообщении на лице трактирщика. В конце концов, в этом городке все наверняка слышали хоть какую-нибудь историю о ее приключениях. Развязывая вещевой мешок, она лишь добавила:

— Я служила в когорте Арколина.

— Да-да, конечно, я… я кое-что слышал… — Впрочем, профессиональная вежливость и благоразумие заставили трактирщика не болтать лишнего. — Итак, ужин и ванна. Что сначала?

— Пожалуй, ванна, — ответила Пакс. — У меня есть во что переодеться, но я промокла до костей. Да, кстати, нельзя ли послать кого-нибудь с сообщением для Коулы?

— Мой внук сходит к ней. Хотите написать ей записку?

— Нет, просто попросите передать на словах, что я у вас и буду счастлива увидеться с нею.

— Хорошо. Проходите, пожалуйста, сюда. Сейчас я устрою ванну.

Вскоре Пакс уже соскабливала с себя дорожную грязь при помощи мочалки, горячей воды и кусочка ароматного мыла, которое она купила в Верелле. Окатившись напоследок остатками теплой воды, она вытерлась, стоя совсем близко к небольшой жаровне, согревавшей ванную комнату. Сменную одежду она предусмотрительно повесила рядом с жаровней, чтобы из вещей успела выветриться осенняя сырость. Теперь, переодеваясь в свежую рубашку, она ощутила чистой кожей прикосновение теплой мягкой ткани. Пересчитав монеты, остававшиеся у нее в кошельке, Пакс решила, что вполне может позволить себе хороший ужин. Возвращаясь в общий зал по коридору, она почувствовала себя готовой к встрече с любым из старых знакомых. Впрочем, большой зал постоялого двора был пуст, если не считать девушки-подавальщицы. Пакс выбрала столик поближе к камину и поставила лук к стене. Служанка тотчас же подошла к ней.

— Хозяин велел спросить у вас, не желаете ли вы поужинать в отдельной комнате.

— Нет, — ответила Пакс. — Мне здесь нравится. Что у вас есть?

— Запеченная баранина и говядина, овощи, белый и желтый сыр, грибы с подливкой, ячменный пудинг, пирожки с мясом, пирожки с…

— Все, достаточно, — рассмеявшись, сказала Пакс. — Тут уже главное — не запутаться. Запеченную баранину и подливку — обязательно. Пудинг — само собой. Грибы — пожалуй, двойную порцию. И… кстати, суп у вас есть?

Девушка кивнула:

— Суп у нас всегда есть. И если вы замерзли, я бы предложила вам подогретый сидр.

— Отлично. Вот это мне нравится.

Подавальщица ушла на кухню, а Пакс придвинула скамейку вплотную к стене, чтобы опереться на нее, и села поудобнее, вытянув ноги к камину. Огонь в камине неторопливо беседовал сам с собой, за закрытыми ставнями барабанил дождь, время от времени от порывов ветра вздрагивали занавески. Но в том углу, где сидела Пакс, было тепло и не было ни малейшего намека на сквозняк. Пригревшись, Пакс даже на некоторое время задремала, но, соскользнув спиной по стенке, проснулась и заставила себя встряхнуться. Вместо того чтобы спать, ей следовало продумать, о чем она будет говорить с Коулой, а потом и с герцогом. В конце концов, она ведь даже не знала, что и из каких источников слышали о ее приключениях Коула и герцог Пелан.

Открылась входная дверь. Пахнуло холодным осенним вечером, и в дверном проеме показался силуэт женщины, одетой в дорожный плащ. Пакс даже оторопела: не могла же Коула прийти сюда так быстро. Но когда женщина подошла поближе к центру зала, стало понятно, что она явно моложе Коулы и, главное, обе руки у нее на месте. Вслед за женщиной в зал вошел мужчина. Женщина откинула капюшон и тряхнула копной золотистых, красиво уложенных волос. Под плащом на ней было надето простого покроя платье, сшитое, тем не менее, из дорогого темно-зеленого бархата. Когда она сняла перчатки, у нее на обеих руках засверкали драгоценные перстни. Ее спутник, чье лицо показалось Пакс смутно знакомым, был одет во все черное. Пакс прикинула, откуда они могли приехать. Судя по виду обоих посетителей, скорее всего, родом они были из какого-нибудь крупного города вроде Вереллы. Неожиданно Пакс поймала себя на том, что незаметно повернула перстень герцога камнем внутрь, к ладони, так, чтобы со стороны была видна только узкая полоска кольца. Вышедшая навстречу посетителям девушка-подавальщица проводила их в коридор, туда, где располагались отдельные комнаты. Судя по всему, этих людей здесь видели не в первый раз. Когда посетители проходили мимо, Пакс стало как-то не по себе. Они же не обратили на нее никакого внимания.

— А, вот вы где! — Голос трактирщика ворвался в мысли Пакс. Поднос с тарелками опустился на стол перед нею. Аромат еды приятно защекотал ноздри. Трактирщик вновь обратился к ней:

— Советник Министьера просила передать вам, что сейчас у нее важная встреча, но она будет рада видеть вас у себя дома. Как только она освободится, то зайдет за вами сюда.

Похоже, такое отношение Коулы к Пакс послужило для трактирщика лучшей рекомендацией.

— Большой зал ближе к ужину будет переполнен, — сказал он. — Здесь будет шумно и тесно. Если вы предпочитаете более тихое место, где можно подождать госпожу Министьеру, я могу вам предложить один из закрытых кабинетов.

Подумав над таким предложением, Пакс рассудила, что пока еще не готова встретиться со Стэммелом и остальными старыми знакомыми.

— Пожалуй, я воспользуюсь вашим гостеприимством, — сказала она, — но сначала пообедаю. Нет смысла перетаскивать еду с места на место.

Трактирщик улыбнулся, понимая, что в принятии такого решения большую роль сыграло чувство голода, и оставил Пакс одну. Баранина, принесенная ей, была нежной и вкусной. Горячий суп мгновенно согрел ее изнутри. К тому времени, как Пакс почти доела все, что было перед нею, в зале стали появляться первые посетители, с любопытством поглядывавшие на нее. Подозвав служанку, Пакс спросила у нее, как пройти в уборную и где находятся отдельные кабинеты.

— Уборная вон там, в конце коридора направо, — ответила девушка. — А еще хозяин сказал, чтобы я показала вам вот эту комнату.

С этими словами девушка приоткрыла одну из дверей, выходивших в коридор. Маленькая комната за дверью понравилась Пакс. В небольшой печурке уже горел огонь, три стула и круглый стол стояли посередине помещения. Вдоль одной из стен тянулась длинная скамья. По обе стороны от стола на стенах висели большие канделябры. Служанка поспешила зажечь свечи.

— Может быть, принести вам что-нибудь еще? — спросила она.

— Нет-нет, сейчас пока ничего не нужно. Наверное, когда придет Коула, мы еще что-нибудь закажем.

Мысленно Пакс прикинула, сколько будут стоить еда, ванна и отдельный кабинет. Если учесть, что за комнату на ночь платить, судя по всему, не придется, то денег должно было хватить.

Вернувшись из уборной, Пакс села поближе к печке и занялась луком. Осмотрев оружие, она слегка протерла его маслом, так, что деревянная дуга заблестела. Ухаживать за луком она научилась у лионийских рейнджеров. Достав тетиву, она изогнула лук и натянула ее. Лук казался столь же послушным и надежным, как в любой другой день. Довольная, она снова сняла с него тетиву и поставила оружие в угол комнаты.

Все произошло очень стремительно. Вроде бы Пакс только что спокойно сидела на стуле, как вдруг она обнаружила себя стоящей с кинжалом в руке, напряженно вглядывающейся в дверь. Тряхнув головой, она заставила себя снова сесть на стул. «Чушь какая-то», — мысленно произнесла Пакс. Здесь, в самом сердце владений герцога, в трактире, стоящем у стен крепости, ничто не могло угрожать ей. Пакс вновь повернула перстень и посмотрела на выгравированную на черном камне печать. «Нервы, наверное, — подумала она. — Страх перед встречей с Коулой. Кто знает, что ей тут наговорили». Посмотрев на кинжал, зажатый в руке, Пакс проверила ногтем лезвие и, удовлетворенная состоянием оружия, опустила его в ножны. Тем не менее сидеть спокойно больше не получалось. Пакс встала и принялась ходить по комнате из угла в угол.

Из угла комнаты, противоположного тому, где стояла печь, до слуха Пакс доносились едва различимые голоса. Судя по всему, их обладатели разговаривали не в общем зале, который располагался в другой стороне, а в одной из соседних маленьких комнат, выходивших в тот же коридор. Пакс долго смотрела на стену, осознавая, как растет в ней чувство тревоги. Затем она развернула стул и села спиной к огню и лицом все к той же стене. Впрочем, долго просидеть ей не удалось. Состояние покоя бесследно исчезло. Сонливость и дремоту как рукой сняло. За время всего долгого путешествия на север с нею не происходило ничего подобного. Она уже стала забывать о том, что чувство опасности может быть таким острым. Пакс даже начала сердиться на себя, но тут в дверь постучали.

— Кто там? Дверь приоткрылась, и в проеме показался трактирщик.

— Советник Министьера, — объявил он и отступил в сторону.

Пакс шагнула навстречу появившейся на пороге Коуле. Седины в ее волосах, пожалуй, прибавилось, но в остальном Коула практически не изменилась со времени их последней встречи. На ее лице играла широкая улыбка.

— Пакс! Рада тебя видеть! Ну и погодку же ты нам принесла! — При этом Коула продолжала внимательно оглядывать Пакс с ног до головы.

— Да уж, еле добралась сегодня до вас. Эля хочешь или, может быть, сидра?

— Пожалуй, эля, — ответила Коула. — А что касается сидра, так мне яблок самой девать некуда, готовлю из них все, что только можно.

Войдя в комнату, она заняла один из стульев, а Пакс тем временем попросила трактирщика принести им эля.

— Переночуешь у меня сегодня? — спросила Коула. Пакс кивнула.

— Вот и отлично. Хорошо выглядишь, — сказала Коула. — Герцог будет рад видеть тебя. Мы тут кое-что про тебя слышали… — Коула замолчала и внимательно посмотрела Пакс в глаза.

Пакс была готова к такой реакции. Она обезоруживающе улыбнулась.

— Да уж я думаю. И стоит признаться, что рассказывать было о чем. Кстати, Коула, мой знакомый киакдан, магистр Оукхеллоу, просил передать тебе записку и какой-то подарочек. — Порывшись в своем мешке, Пакс извлекла оттуда пергаментный свиток и маленький тряпичный мешочек, который за время путешествия ей и в голову не пришло открыть.

— Спасибо, — сказала Коула и на некоторое время замолчала, потому что в комнату вошел трактирщик с элем. Дождавшись, пока он уйдет, Коула развернула свиток и прочитала послание. — Оукхеллоу передал с тобой семена и побеги. Ты, кстати, знаешь, что это он помог мне разбить мой сад, после того как я потеряла руку?

Для Пакс это оказалось полной неожиданностью. Единственное, что было ей известно, — что Коула принадлежала к Любящим Деревья. Впрочем, и об этом она узнала только тогда, когда Оукхеллоу попросил ее передать Коуле его послание.

— Мы были знакомы еще до того, как я нанялась на службу к герцогу, — сказала Коула.

— Так ты родом из Бреверсбриджа?

— Нет, — ответила Коула, не вдаваясь в дальнейшие пояснения. Бросив взгляд на только что прочитанный свиток, она проговорила:

— Похоже, далеко не все из того, что мы тут о тебе слышали, можно принимать на веру.

— Понимаешь ли… — сказала Пакс, наливая эль в две кружки. — Я не знаю, что тут вам рассказывали, но, честно говоря, я была бы рада, если бы многое из того, что я пережила на самом деле, оказалось досужим вымыслом. Впрочем, сейчас…

— Ты, насколько я понимаю, снова стала настоящим воином, — сказала Коула и сделала глоток из своей кружки. — И случилось это, как и предполагал герцог, без вмешательства служителей культа Геда.

— Да, я снова могу быть солдатом. — Пакс осторожно произносила каждое слово, решая про себя, что следует сказать Коуле, а что может подождать. Глядя на свою собеседницу, она вдруг поняла, насколько та старше нее и опытнее. — В том, что со мной случилось, нет вины братства Геда, — добавила Пакс.

Коула фыркнула.

— Вот-вот. Герцог говорит то же самое. Но ты ведь не будешь утверждать, что… — Тут она запнулась, явно пытаясь подыскать тактичные слова, для того чтобы выразить свою мысль.

— Я утверждаю лишь одно: они сделали, что могли и как могли. Нашему общему знакомому, киакдану, удалось большее. Видимо, он обладает большими знаниями, по крайней мере в каких-то областях.

— И что, ты теперь тоже присоединилась к Любящим Деревья?

— Нет, — ответила Пакс, не зная, как определить свое теперешнее состояние.

— По-прежнему подчиняешься ордену Геда?

— Нет, тоже нет. Хотя в некотором роде… Понимаешь, это все очень трудно объяснить. Но дело не в этом. Коула поспешила деликатно поддержать Пакс:

— Как ты себя ощущаешь? Сражаться снова сможешь? — Да, с этим у меня все в порядке. Лето я прослужила вместе с рейнджерами в Лионии, и в боях мне довелось участвовать, хотя и не в самых серьезных.

— Я смотрю, у тебя нет меча, — заметила Коула.

— Чего нет, того нет. Там мне выдали казенный клинок. только выкупить, денег у меня не хватило. Лук вот подарили, а чтобы получить меч, нужно было бы прослужить еще сезон. Впрочем, в Фин-Пенире пообещали сохранить мое оружие. А если даже его кому-то отдадут, то ничего страшного. какой-нибудь подходящий меч мне подыщут, когда придут в себя от изумления.

— От изумления? — переспросила Коула.

— Ну конечно. Никто ведь не ожидал, что я смогу полностью выздороветь.

— Ну да. Герцог говорил, что тебе выдали денег, когда ты уходила оттуда… Что же с тобой случилось?

— Это долгая история. А если в двух словах, то она уже закончилась.

Коула кивнула.

— Когда поедешь обратно в Фин-Пенир?

— Пока не знаю. — Отвечая на вопрос Коулы, Пакс почувствовала тревожное беспокойство: точь-в-точь такое же, как то, с которым она боролась до прихода старой подруги. Преодолевая свои чувства, она продолжала говорить:

— Я в любом случае сначала хотела заехать сюда: повидаться с тобой, поблагодарить герцога за помощь. Может быть, мне еще удастся чем-то помочь ему, быть для него полезной. Не знаю.

Коула, допив эль, сказала:

— Можешь опять поступить на службу в роту, если ты это имела в виду. Я знаю, что герцог с удовольствием примет тебя снова. Или ты все еще хочешь стать паладином?

Вертя в руках кружку, Пакс ответила:

— У меня нет выбора. Понимаешь, Коула… Хотя нет, не так. Скорее всего, я свой выбор уже сделала. — Большим глотком допив эль, она поставила кружку на стол. — И все, хватит на сегодня об этом. Не хочу больше говорить на эту тему. Может быть, пойдем отсюда?

Коула с удивлением посмотрела на нее.

— Пакс, да здесь ведь тихо, спокойно и совершенно безопасно. Трактирщик Питер так же верен герцогу, как и я. От него ни одного лишнего слова никто не услышит.

Пакс встала из-за стола.

— В вас я не сомневаюсь. Но что-то здесь… Понимаешь, Коула, я этого так просто объяснить не смогу, но не обращать внимания на эти внутренние предупреждения я тоже не имею права. — Шагнув к двери, она резко распахнула ее и выглянула в коридор. За дверью никого не было. — Пойду рассчитаюсь за ужин, — сказала Пакс.

— Я с тобой. — Коула встала в дверях и подождала, пока Пакс собрала вещи в мешок и взяла лук.

Вдвоем они проследовали по коридору в общий зал. Здесь уже было полно народу, и трактирщик не сразу заметил их. Затем он подошел к Пакс и Коуле и спросил, не нужно ли им чего-нибудь еще.

— Нет благодарю, — ответила Пакс. — Я только хотела рассчитаться и поблагодарить за гостеприимство.

Питер посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на Коулу.

— Я тут подумал… В общем, обойдемся без денег на этот раз. Пакс тоже посмотрела на Коулу, но та хранила непроницаемое выражение лица.

— А в чем дело? Я прекрасно поужинала, приняла ванну, мне предоставили отдельную комнату… Трактирщик упрямо смотрел ей в глаза.

— Я сказал — нет. У вас на пальце печать герцога. Иногда я могу себе позволить бесплатно накормить кого-либо из людей Пелана. А кроме того, я ведь раньше тоже служил в его роте. И что такое нужда, мне также известно.

Пакс вспыхнула.

— Благодарю вас, но я сейчас не настолько нуждаюсь. Если мне будет совсем голодно, я приду к вам и попрошу кусок хлеба. Сегодня у меня есть деньги.

— У вас нет меча. Вот когда вы придете ко мне с новым клинком, в новой форме и с полным снаряжением — тогда и заплатите. Если, конечно, после покупки всего этого у вас останется хоть пара медяков. А на сегодня разговор окончен. — Судя по интонации трактирщика, спорить с ним дальше было бесполезно.

— Тогда примите мою благодарность, — кивнула ему Пакс. — Надеюсь, что еще не раз и не два холодными вечерами я воспользуюсь теплом вашего дома и порадуюсь мастерству вашего повара.

Пакс и Коула вышли на улицу. Было уже темно. Дождь прекратился, но воздух был по-прежнему сырой. Некоторое время они шли молча. Наконец, пройдя рыночную площадь, Пакс спросила Коулу:

— С чего это он так?

— Ты о чем?

— Ну, о том, что он с нас денег не взял. Неужели он действительно часто кормит герцогских подданных бесплатно? Сдается мне, так он быстро разорился бы.

— Да нет, Пакс. Подожди. Дойдем до дома — там и поговорим.

Вскоре они перешли мост и подошли к дому Коулы. Коула провела Пакс по вымощенной каменными плитами дорожке и распахнула тяжелую дверь. Комната была освещена догоравшим камином. Коула взяла щепку, опустила ее в угли, и, когда та загорелась, зажгла свечи в настольных подсвечниках и настенных канделябрах. Подбросив поленьев в камин, она сказала:

— Пакс, тебе нужно просушить свои вещи. Пакс быстро распаковала свой рюкзак и развесила на тонких планках сушильной решетки влажную одежду. Затем она осмотрелась. Большое помещение представляло собой кухню и гостиную. Над открытым очагом в дальнем углу висели крючья для котлов. Рядом стоял умывальник, полки с посудой, с потолка свешивались связки лука, сетки с сырными головами и пара окороков. Ближе к камину на полосатом домотканом коврике расположились основательный тяжелый стол и несколько стульев. Вдоль стены под окном стояла длинная скамья, покрытая яркой разноцветной накидкой. Коула вышла в дверь рядом с очагом и вскоре вернулась с большим керамическим блюдом, полным яблок. Яблоки она поставила на стол возле тарелки с лесными орехами.

— Ты, наверное, на свои яблоки уже смотреть не можешь, но позволь заметить, что выглядят они на редкость аппетитно, — сказала Пакс.

— Они и на вкус ничего. У меня в этом году две новые яблони впервые зацвели и дали урожай. Вот эти, зеленые с красными полосками, — это лионийский сорт. Несколько лет назад магистр Оукхеллоу прислал мне черенки. Вон те, что потемнее, — это совсем новый сорт; по крайней мере, так меня уверяли торговцы, когда я покупала саженцы на ярмарке. Обеим этим яблоням сейчас уже… дай-ка припомнить… да, лет по девять будет. Те, что я передавала тебе на юг, — это королевские паргунские. Их действительно выращивают в королевском саду Паргуна. Они долго хранятся, хорошо переносят дорогу, достаточно сладкие, но вот эти получше будут. У них кожица тонкая… — Судя по всему, Коула была рада завести разговор на столь безобидную тему. Пакс тоже решила отложить более серьезные вопросы на потом.

— Сколько же у тебя сортов в саду?

— Точно уже не помню, но стараюсь собрать все, что удастся. Яблони разных сортов, высаженные рядом, плодоносят лучше. Кроме того, не каждый год бывает урожайным для всех сортов. Тогда те яблони, что уродили лучше, выручают меня, давая возможность другим передохнуть. В этом году хорошо удались семь сортов: вот эти два, королевские паргунские, ореховые из Финта, большие и малые сидровые и западные зеленые. Впервые дали урожай и еще два сорта, но на этих яблонях плодов было немного. Один из них ранний похожий вот на эти по форме, только желтый, а не зеленый, и я очень надеюсь, что на следующий год еще лучше уродится другой, южный сорт — крупный, в красную тонкую полоску. Да, а ведь с тех пор, как ты уехала отсюда, я стала выращивать еще и груши. В этом году мы собрали больше двадцати мешков груш.

Пакс откусила кусок красно-зеленого яблока, которое оказалось на редкость сочным.

— Очень вкусное, — сказала она. Коула сжала в кулаке два ореха и раздавила их друг о друга. Выбирая ядра из осколков скорлупы, она произнесла:

— Так вот, Пакс, возвращаясь к нашему разговору: я очень рада видеть тебя здесь и надеюсь, что ты остановишься у меня. Но скажи: ради чего ты вернулась? Неужели только для того, чтобы поблагодарить герцога за помощь?

Пакс некоторое время задумчиво жевала яблоко.

— Честно говоря, Коула, я не уверена, что смогу тебе толком все объяснить. Я и сама до конца не понимаю, что именно случилось со мной тогда…

— Герцог нам все рассказал: про Совет, про то, что было после. Тебя обвинять не в чем.

— Он всего не знал, — глядя в стол, сказала Пакс.

— Он сказал, что виновата была Верховный Маршал. И ни одного дурного слова в твой адрес.

— Она не была виновата. По крайней мере, не в том смысле, какой вкладывает в это слово герцог. Он вам рассказывал про Колобию? Про то, что случилось со мной там?

— По правде говоря, нет. — Коула явно занервничала. — Ну, мы здесь что-то слышали, что тебя захватили в плен какие-то темные силы.

— Именно так. — Пакс изо всех сил старалась сохранить спокойствие, мысленно убеждая себя в том, что теперь уже может спокойно, без истерики рассказать обо всем, что с ней случилось. — Меня захватили прислужники Ачрии.

Коула, вздрогнув, кивнула.

— Я должна была участвовать в поединках, чтобы выжить. По крайней мере, я так поняла их предложение. Поединки происходили на какой-то арене в подземной пещере. Драться пришлось по большей части с орками.

— По большей части? — переспросила Коула. — Значит, не один раз? А сколько?

— Точно не помню. — Пакс положила яблоко на стол так бережно, как будто фрукт был живым существом. — Судя по количеству шрамов — достаточно много. А под конец меня втиснули в заколдованные доспехи.

— Великая Мать Всех Деревьев! — выдохнула Коула. Осенив себя защитным знамением, она встряхнула головой и сказала:

— Извини, Пакс, продолжай, я слушаю.

Пакс взяла второе яблоко и стала его рассматривать.

— Во время этих поединков в мой разум внедрилась злая сила. Она стала расти, неподвластная моей воле. Вот это-то и увидела Верховный Маршал в Фин-Пенире. И, по правде говоря, она была не единственной, кто смог заметить во мне эти перемены. Даже я… когда они… — Пакс замолчала, чтобы перевести дыхание. — В общем, посовещавшись, они решили, что излечить меня можно только одним-единственным способом. Целительством занялись Верховный Маршал, два паладина и один истинный эльф. Они попытались выжечь зло из моей души. В общем-то, это им удалось.

— И, судя по словам герцога, — добавила Коула, — они изрядно перестарались, оставив тебя чуть ли не инвалидом. Пакс покачала головой.

— Не совсем так. Ты прости меня за бестактность, но вот у тебя нет руки. Отрубленную в бою руку никакое колдовство, никакое целительство не сможет вернуть тебе. У меня же руки-ноги на месте. Я только какое-то время не могла ими толком воспользоваться.

— Герцог сказал, что они немало навредили тебе, твоей душе, твоему разуму, вырвав из тебя главный стержень твоей личности — воинскую храбрость.

— Я тоже так думала, как, в общем-то, и все остальные. Но киакдан сумел доказать мне, что это не так.

— Ты уверена? — спросила Коула, глядя Пакс прямо в глаза. — Мы слышали, что ты собиралась стать паладином. И вот я вижу тебя практически без денег. По крайней мере, купить себе меч ты не можешь.

— А что, разве паладинами становятся на основании богатства? Или я выгляжу такой уж запуганной, шарахаюсь от тебя? — Говоря это, Пакс улыбалась Коуле.

— Ну… пожалуй, нет. Но, с другой стороны, с чего бы это тебе меня бояться?

— Эх Коула! Ты меня раньше не видела. Я боялась всего вся. Более того, я не могла скрыть свой страх. Не знаю, что рассказывал вам герцог, но, если говорить честно, я на его глазах не могла даже взять в руки меч. Он видел, как я отшатывалась от лошадей и как падала даже с самых смирных из них. Он видел меня — ветерана своей роты — теряющей сознание от ужаса, когда инструктор делал шаг в мою сторону с мечом в руке.

— Как же тебе было больно… Пакс фыркнула.

— Знаешь, Коула, дело ведь не в этом. Меня забросило так далеко от привычного солдатского мироощущения, что я даже не смогу тебе это описать. Я почувствовала в себе такую же беззащитность, какую чувствуют перед разбойниками или наемниками простые крестьяне. Тем не менее я выкарабкалась из этого состояния — не без помощи киакдана. Почему и зачем я здесь — это другая история. Вот скажи мне: не подумаешь ли ты, что я сошла с ума, если… — Тут Пакс запнулась, и Коула с любопытством посмотрела на нее.

— Если что?

— Коула, понимаешь, со мной происходили очень странные события, особенно в Ааренисе, на третий год моей службы. Это и другие заметили… — Пакс было нелегко подобрать слова и признаться Коуле, что она разглядела в себе призвание и способности паладина.

— Стэммел кое-что мне рассказывал. — С этими словами Коула расколола еще два ореха. — Он говорил, что это было как-то связано с медальоном Геда, который подарила тебе Канна, и еще, что ты могла чувствовать то, что другие не ощущали.

— Ну да, и не только это. Вот почему я и подумала: может быть, неспроста мне сказали, что я могу стать паладином.

— И ты убедилась, что это правда?

— В некотором роде — да. — Пакс почувствовала, как ее прошибает пот. — Дело в том, что… просто у меня действительно есть какие-то особые способности. Вообще обладание таким даром свойственно паладинам. Но я так и не закончила обучение и не приняла обета. Магистр Оукхеллоу полагает, что мой дар был воспринят мной напрямую от богов. если так… — Пакс снова замолчала.

— Если так, то получается, что ты самостоятельно стала паладином. Я правильно тебя поняла? — Коула искоса посмотрела на Пакс. — Ничего себе заявление. Нет, я не то чтобы сомневаюсь в твоих словах, — поспешила поправить себя Коула. — Просто, понимаешь, я никогда ни о чем подобном не слышала. Когда я говорю о паладинах, я вспоминаю тех, кого я видела за годы службы. И никто из них не был похож на тебя, особенно на такую, какая ты сейчас.

— Это-то понятно, — сказала Пакс, наклонившись вперед. — Я с такими вместе училась. Я понимаю, о чем ты говоришь: сверкающие латы или кольчуга, великолепный конь. За таким кто хочешь на смерть пойдет. Я не претендую на то, чтобы быть похожей на них. Понимаешь, Коула, я могу с уверенностью сказать только одно: по воле Великого Господина или его верного слуги Святого Геда я пришла сюда с какой-то целью. И там, на постоялом дворе, я почувствовала присутствие некоей злой силы. Во мне все напряглось и взбунтовалось против такого опасного соседства. И я поняла: за этим я и приехала сюда. Я должна защитить герцога, хотя, честно говоря, и сама еще знаю, в чем кроется опасность и как я могла бы попытаться ее предотвратить.

— Ты поговоришь об этом с герцогом, когда увидишься с ним?

Пакс сокрушенно покачала головой.

— Не уверена. Ты сама говорила, что я не слишком-то похожа на паладина. Сказать ему что-то конкретное я не могу. Могу лишь оставаться здесь в готовности быть ему в чем-то полезной, сослужить ему любую службу, если потребуется. И боюсь, скоро моя помощь окажется нужной.

Коула поежилась.

— Я не могу заподозрить тебя во лжи. Магистр Оукхеллоу заверил меня в том, что я могу полностью доверять тебе. А уж причин не доверять ему у меня быть не может. И в то же время, если вспомнить все твое прошлое, давнее и совсем близкое… Великое Дерево! Знаешь, Пакс, ничего я не понимаю.

— Я тоже, — сказала Пакс.

— Значит, ты больше не принадлежишь к последователям Геда? — спросила Коула.

— Я и сама не знаю, как это определить. Я… понимаешь, я больше не могу считать себя подчиненной Верховного Маршала. Но я принесла клятву следовать пути Геда, и эту клятву я не нарушу.

— Герцогу это не понравится.

— Скажи, а почему он так недоброжелательно относится к ордену Геда? Я знаю, тут дело далеко не только во мне. Он не благоволил к ним и раньше. Я спрашивала у Оукхеллоу, но тот мне так ничего и не сказал.

— Ты что-нибудь слышала о герцогине?

— Почти ничего. Я знаю, что герцог был женат, что его супруга скончалась лет десять тому назад и герцог считает, что в какой-то степени в ее смерти виноват орден Геда. А ты ее знала?

— Да. Мы вместе служили в роте в одно и то же время. Естественно, еще до того, как она вышла замуж за герцога. — Коула вздохнула и, обернувшись к камину, стала глядеть в огонь. — Знаешь, Пакс, мы стараемся о ней много не говорить. Герцогу тяжело слушать эти разговоры. Но я думаю, тебе пора знать, что здесь произошло. Может быть, тебе это поможет разобраться в своих мыслях. Звали эту женщину Тамаррион Нистианни. Понятно, мы все называли ее коротко: Тамар. Она была солдатом и, следует признать, одним из лучших: высокая, сильная и… — Коула бросила взгляд в сторону Пакс:

— И знаешь, ты ведь очень похожа на нее и не только внешне, но и манерой двигаться, походкой. У нее тоже были синие глаза, только еще ярче твоих. К моменту поступления на службу к герцогу она стала последовательницей Геда. Впрочем, в те годы большая часть роты исповедовала этот культ. Она пыталась обратить и меня, но особо не настаивала, когда я отказалась. В роте ее все любили. Она всегда была в хорошем настроении, ни с кем не ссорилась, работала за троих, и знаешь, видела бы ты ее в бою: более надежного товарища трудно было найти. Истинный ее характер и темперамент — все это раскрывалось именно в бою. Глаза у нее сверкали синим огнем, она даже негромко смеялась. И, представляешь себе, за все время нашей службы она ни разу не была ранена, хотя более ранние шрамы я на ней видела.

Герцог был тогда ненамного старше большинства солдат. Думаю, что взаимности Тамар добивались многие мужчины в роте но ей было наплевать на все мужские ухаживания, так, впрочем, и на женские. Однако герцог — это другое дело он в те годы сражался бок о бок с нами. Как-никак вся та представляла собой одну неполную когорту. Нас было всего около сотни человек. Частенько герцог вставал в одну шеренгу с Тамар. Поженились они, когда я заканчивала первый срок службы.

Тогда все было совсем не так, как теперь. Рота — маленькая, крепость — просто земляной вал и деревянные бараки казарм. Тамар никогда не разыгрывала перед нами госпожу и продолжала работать, как и раньше. Впрочем, герцог не отставал от нее. Вместе они разработали план строительства крепости, стали строить здание внутри и деревню за стенами, вместе они ездили заключать контракты на каждую летнюю кампанию. В те годы мы обычно не забирались далеко, тем более что часть и без того небольшой роты приходилось оставлять на гарнизонную службу в недостроенной крепости. Хорошие это были времена. Радовало и то, что герцог всегда заключал контракты с той стороной конфликта, за которую воевать было не стыдно и не противно. Кстати, у нас даже жил свой маршал Геда. Он, конечно, время от времени приставал к нам, пытаясь обратить всех в свою веру, но мы на него не обижались. Главное — каждый из нас мог доверять товарищам, как самому себе, и нести службу с гордо поднятой головой, зная, что делаешь достойное дело. Я думаю, ты меня понимаешь.

Пакс, вспомнив последнюю кампанию в Ааренисе, почувствовала, что прекрасно понимает Коулу.

— Ну так вот, — продолжала Коула, — когда родились дети…

— Дети? — переспросила Пакс. — Я никогда не слышала о том, что у герцога есть, то есть были дети.

— Об этом обычно не говорят. Дети погибли вместе с Тамар. Старшей девочке было лет восемь. Останься она в живых, сейчас была бы примерно твоего возраста. Мальчику было всего три года. Когда у Тамар родился первый ребенок, герцог предложил ей перебраться куда-нибудь в более безопасное место, но она, естественно, отказалась. Разумеется, за некоторое время до каждых родов и примерно с год после этого она не участвовала в боевых кампаниях, но я прекрасно помню, как она скакала верхом, тренировалась с оружием и работала вот с таким животом. — Коула жестом показала, каким может быть живот у женщины на последних месяцах беременности. — И после родов, как только у нее хватало сил, чтобы надеть доспехи, она опять начинала тренироваться. Когда нашу роту стали нанимать на службу в дальние королевства, Тамар стала оставаться на время кампаний здесь, в крепости. Но она так и не стала изнеженной светской дамой.

А потом случилось вот что. Во время одной из кампаний Верховный Маршал Геда — предшественник нынешней руководительницы ордена на этом посту — предложил, точнее, настоятельно порекомендовал герцогу участвовать в одной из войн в Ааренисе силами всей роты. Контракт был согласован с королевским двором Тсайи. Герцог собирался оставить часть когорты с Тамар или предложить ей поехать с ним. Но она настояла на том, чтобы вся когорта отправилась в дальний поход во славу Геда. По ее мнению, дети были еще слишком малы, чтобы уезжать так далеко от дома. Что же касается охраны, то она полагала, что достаточно будет отряда ополченцев Тсайи, которые должны были прибыть в крепость на лето. Она еще как-то при всех пошутила, что наследнику стоит оставаться в родовой резиденции на тот случай, если с отцом что-то случится. Мы знали, что по поводу планов на ту кампанию они с герцогом даже поругались. В конце концов, оба они были горячими, властными натурами, но понимаешь… — Коула на какой-то момент замолчала, — …понимаешь, Пакс, я никогда ни до, ни после не видела пары, в которой мужчина и женщина были бы так близки друг другу. Они были друзьями, любовниками и боевыми товарищами. Когда речь заходила о том, что было угодно Геду, переспорить Тамар было практически невозможно. В итоге она сумела убедить герцога взять в поход обе когорты, сформированные к тому времени. Он отправился на юг, оставив супругу и детей до прибытия ополчения с десятком охранников, не больше. Разумеется, в крепости оставались слуги, дворецкий, рабочие и маршал Геда. Сам он уже не был бойцом по возрасту. Все эти люди худо-бедно могли стать на защиту крепости. Впрочем, это, к несчастью, не помогло.

Коула встала и беспокойно заходила по комнате.

— Ты не хочешь попить? — спросила она.

Пакс вовсе не испытывала жажды, но решила, что Коуле просто нужно на какое-то время отвлечься.

— Я бы выпила воды. Что-то уж больно крепок был эль у трактирщика.

— Хорошо, я сейчас. Одну минуту. — Коула вышла в кладовую и вскоре вернулась с кувшином. Она поставила на стол две кружки и налила воды. — Вот, держи.

— Спасибо, — сказала Пакс, сделала пару глотков и поудобнее уселась на стуле. Про себя она гадала, должна ли она сейчас о чем-то спрашивать Коулу, или лучше промолчать. Через несколько минут Коула все же села за стол, подбросив перед этим дров в камин.

— Никто точно не знает, что там произошло. Предполагают, что она поехала кататься верхом вместе с детьми, а может быть, на охоту. С нею были дворецкий и маршал да пара солдат, помогавших детям управляться с пони. Выехали они все с утра, но к обеду не вернулись. Впрочем, никто не обеспокоился: пять взрослых человек, четверо из которых — опытные воины, все верхом, и, кроме того, к тому времени уже больше года в округе не было ни одного нападения на наших людей. Стало темнеть, а они все не возвращались. Вот тут-то мы и забеспокоились. Если бы Тамар решила остаться на ночь где-то в чистом поле, она бы обязательно прислала гонца, чтобы известить остальных об этом.

Сержант, остававшийся за начальника охраны крепости, отправил людей на поиски примерно за час до полной темноты. Те вернулись ни с чем. Тогда сержант распорядился собрать всех свободных людей в крепости, взял факелы и собак. Они попытались пройти по следу уехавших утром, но что-то сбило собак, и они не смогли взять след. В общем, первое тело они нашли к северу от крепости только на следующее утро. Это был старый дворецкий. Он был весь утыкан стрелами и исполосован большим кинжалом или мечом. Вскоре нашли и остальных. Наверное, нападавшие хотели захватить Тамар живой, потому что вокруг нее и детей лежала целая груда трупов врагов. Ее восьмилетняя дочка Эстиль тоже пыталась обороняться: Тамар уже начинала обучать ее владению маленьким учебным мечом. В детской ладошке был зажат кинжал, который Эстиль подарили на последний день рождения. И даже этот маленький клинок был в крови по самую рукоятку. Девочка упала на маленького братишку, видимо, до последней секунды пытаясь прикрывать его. Если детские трупы остались почти нетронутыми, то Тамар и маршала было нелегко опознать — настолько изрезанными и изрубленными были их тела. Разбитое и разрезанное снаряжение и доспехи валялись вокруг.

Пакс представила себе эту страшную и героическую сцену: пятеро взрослых пытаются защитить детей от нападения превосходящей банды, и вместе с ними маленькая девочка с кинжалом в руке до последнего мгновения старается спасти младшего братишку. Пакс попыталась вспомнить себя в возрасте восьми лет — как она возилась и в шутку дралась со своими старшими и младшими братьями.

— Скажи, Коула, а кто на них напал — паргунцы или орки?

— Судя по трупам, это были орки и эти ублюдочные твари — помеси людей и орков. Мы насчитали двенадцать трупов и множество кровавых следов от раненых, которых унесли с собой остальные нападавшие. Еще два тела мы нашли примерно в миле от места боя.

— Ты тогда тоже была здесь?

— Да. Эстиль, дочка Тамар, любила играть со мной. Тамар попросила меня остаться по крайней мере до прихода отряда ополченцев. В тот день я пошла на мельницу — самой деревни здесь еще не было, но мельницу уже построили, — за мешком муки. Когда я вернулась обратно в крепость после обеда, сержант уже начал волноваться. Нам так и не суждено было узнать, почему они направились на прогулку на север, в самом опасном от крепости направлении, и откуда взялся в окрестностях такой большой отряд орков, к тому же решившийся напасть при свете дня. Видимо, какая-то сила или чей-то приказ заставили их рискнуть и отправиться на столь опасное дело. Но кто или что руководило орками в тот жуткий день, нам также осталось неизвестно.

В общем, мы отнесли тела погибших в крепость и отправили гонца к герцогу. К потрясению, испытанному всеми нами, примешивалась изрядная доля страха. Ты, наверное, видела герцога в гневе. Сама знаешь, что в такой ситуации врагу не пожелаешь попасть ему под руку. А мы все чувствовали себя виноватыми: ведь нам была поручена защита Тамар и детей. Мы должны были что-то предвидеть, что-то сделать, чтобы не допустить такой трагедии. У меня глаза неделю не просыхали от слез. И все остальные были в похожем состоянии. И вот приехал герцог. Сначала все происходило так, как мы и предполагали. Ощущение было такое, что там! где он прошел, земля будет еще долго дымиться. Каждого из нас он подолгу допрашивал: где мы были, почему нас не было с Тамар, почему его жена и дети оказались за стенами крепости с такой малочисленной охраной. Нам было нечего скрывать, и мы всё честно рассказали: кто где находился по расписанию дежурств, караулов и кому из нас Тамар сама приказала остаться в крепости. К нашему удивлению, слова упрека лично в адрес кого-либо из своих подданных герцог не произнес. Весь его гнев обрушился на братство Геда. Он обвинил Верховного Маршала в том, что тот подбил Тамар настоять на участии обеих когорт в кампании. Переубедить его никто не смог. Он отправился в Фин-Пенир и Вереллу, где крупно поговорил с иерархами культа Геда. Мы даже боялись, что он распустит роту и отойдет от воинских дел. Но этого не случилось.

Прошло немного времени, и, к нашей радости, но и к немалому удивлению, герцог Пелан отдал приказ о расширении роты еще на одну когорту и стал подписывать контракты на каждую очередную кампанию в Ааренисе. Разумеется, никаких маршалов Геда ни в крепости, ни в его владениях не осталось. Впрочем, с солдатами и офицерами — последователями Геда — он по-прежнему был корректен, и принадлежность к этому ордену не являлась для новобранцев препятствием при поступлении на службу. Помимо врачей, он стал нанимать магов для лечения в особых случаях. Единственное, в чем мы заметили разницу, — это в качестве подбора новобранцев, не столь тщательном, как прежде. В остальном же герцог с тех пор практически не изменился. Он по-прежнему храбр, честен и только набрался опыта. Будь у меня обе руки на месте, я бы до сих пор считала за честь служить в его роте. Командир он такой, о каком другие только мечтают. Но… кое-что из случившегося во время последней кампании в Ааренисе никогда бы не произошло, будь Тамар жива. Она, разумеется, не стала бы что-то запрещать герцогу: он сам не стал бы так поступать.

Пакс вспомнила о смерти Синьявы и кивнула. Коула замолчала, и некоторое время обе женщины смотрели в огонь. Затем Пакс повернула голову и увидела, что глаза Коулы закрыты, а по ее щекам текут слезы.

— Спасибо, что ты все это мне рассказала, — негромко сказала Пакс. — Наверное, тяжело говорить о погибшем близком человеке с тем, кто его никогда не знал.

— Как же ты на нее похожа, — хрипло выдохнула Коула. — Признаюсь тебе, Пакс: когда тебя приняли на службу, Стэммел на это сразу обратил внимание. Он специально пригласил меня посмотреть на одно из первых ваших занятий, чтобы я увидела тебя — ту девчонку, о которой он мне говорил. Потом и другие заметили это. Особенно, когда ты набралась сил, приобрела какой-то опыт и стала подобающим солдату образом носить форму и держать оружие. Потом Стэммел рассказал мне о том, что произошло там, в Ааренисе, когда ты сумела остановить жестокий порыв герцога. Знаешь, Пакс, как Стэммел описал мне этот эпизод? По его словам, он словно услышал голос Тамар с того света. Никто другой не мог бы несколькими словами заставить герцога изменить свое решение. Я думаю, герцог именно поэтому так рассвирепел, когда получил то сообщение из Фин-Пенира. Судя по всему, для него это было повторением пережитого кошмара.

— Но ведь он никогда ничего подобного не говорил…

— Естественно. В конце концов, ты же ему в дочери годишься. Ни о чем таком он с тобой говорить и не стал бы. Ты лучше признайся, что он сказал тебе, когда вручал этот перстень.

— Он сказал, что, если мне когда-нибудь потребуется его помощь, я должна буду прийти к нему с этим кольцом или просто передать кольцо ему.

— Я так и думала. Вернувшись из Фин-Пенира, он собрал нас, офицеров и отставных ветеранов как из Западной, так и из Восточной крепости, и сказал, что если ты каким бы то ни было образом появишься сама или перешлешь нам кольцо, то мы обязаны сделать для тебя всё — понимаешь, Пакс? — всё, не задавая никаких вопросов: потратить последние имеющиеся в распоряжении деньги, применить оружие, убить твоих противников, если ты вдруг окажешься в опасности. Теперь, я думаю, тебе будет понятнее, почему Питер наотрез отказался брать с тебя деньги. Да, у него есть негласное правило: один раз в жизни каждый из герцогских солдат обедает у него бесплатно. Но сегодня дело было не в этом, а в распоряжении герцога.

Пакс вспыхнула.

— Но ведь сейчас я не нуждаюсь ни в какой помощи. Коула, пойми, мне не нужно, чтобы…

— Как ты понимаешь, Питер не мог быть в этом уверен. По крайней мере, меча у тебя при себе нет. Герцог сказал, то ты можешь появиться в любом обличье: нищенки, воришки, рабыни, какой-нибудь чернорабочей или самого низкооплачиваемого охранника, но в любом случае, если только не прискачешь к нам на роскошном коне, в полном обмундировании, в доспехах и с отличным оружием, мы должны расценивать ситуацию так что тебе требуется наша помощь. При этом все мы прекрасно понимаем: без крайней необходимости ты не попросишь помощи. — Коула помолчала и вздохнула. — Ну и что, после всего, что я тебе рассказала, пойдешь ты к герцогу?

— Да, обязательно. Завтра же. Если, конечно, ты не назовешь мне убедительной причины, по которой не следует делать этого так срочно.

— Что ты, ни в коем случае! Поезжай к нему. То-то он удивится, увидев тебя без меча.

— Ты говоришь, что он мог бы взять меня на службу. Тогда мне выдадут казенный клинок, а через некоторое время я сама заработаю на меч по своему вкусу.

— Возьмет-то он тебя обязательно. У нас нынешней зимой многих скосила лихорадка. В когортах большой недокомплект.

— В каких краях была рота во время последней кампании?

— Разве герцог тебе не рассказывал? Ах, ну да, вряд ли. Дело было так. Примерно в то время, когда ты уехала из наших краев, его вызвали на Королевский Совет в Вереллу. Там к нему пристали с разбирательствами по поводу того, что он увел в поход на юг всю роту, не оставив гарнизона в северных крепостях. Рассердились там не на шутку.

Пакс удивилась и даже не сразу поняла, о чем идет речь. Коуле пришлось ей растолковать суть дела.

— Понимаешь, герцог получил эти земли в распоряжение от королевского дома Тсайи. По договору он должен укреплять обе крепости, что, впрочем, он сделал великолепно, и содержать в них гарнизон, чтобы противостоять любому противнику, наступающему с этого направления. До того как Пелан получил эти земли, здесь были небольшие форты — форпосты Тсайи на севере. В общем, обычно он оставлял в нашей крепости не меньше пятидесяти солдат, а как правило, даже больше. В тот последний год кампании в Ааренисе он забрал с собой всех — новобранцев, вспомогательные службы, уволившихся со службы ветеранов, в общем, всех, кто мог держать в руках меч. Вот регенты королевского двора и заявили, что Пелан, мол, нарушил присягу, принесенную королевскому дому. И настаивали на том, чтобы отозвать грамоту, предоставлявшую ему эти земли. Другое дело, что желающих прибрать эту территорию к рукам особо и не было. Никто не изъявил большого желания гонять орков по болотам и к тому же переходить дорогу герцогу Пелану.

Арколин слышал часть выступления герцога на Совете. Он сказал, что клятва, принесенная им каждому из его солдат для него важнее всех других обязательств. Кроме того, он вполне убедительно доказал, что особых опасений по поводу судьбы оставленных крепостей не было. Более того, его насчет оказался точен, и ни единого нападения на оставленные территории в тот сезон не случилось. За двадцать лет герцог впервые отступил от одного из пунктов своего договора с королевским двором. Но он не стал дожидаться разбирательства и запрета отправлять своих солдат во время очередной кампании на юг и сам заявил о том, что предстоящий сезон проведет вместе со своей ротой на севере. Он достаточно заработал за предыдущие кампании, зато людей у него не хватало. В общем, в ту зиму, в позапрошлом году, он лишь гонял орков по окрестностям да принимал на службу новобранцев. Очередную партию молодых солдат он нанял на следующее лето. Помимо потерь, понесенных ротой, герцог уволил со службы многих из тех, кто присоединился к нам на юге. К нынешней весне мы как раз восстановили свои силы. Герцог даже отослал одну усиленную когорту на восток — нести гарнизонную службу в фортах на границе с Паргуном. Сам он, впрочем, остался здесь.

— Значит, он провел здесь, в крепости, больше года?

— Если не считать тех нескольких недель, что вы провели вместе в Фин-Пенире. Пожалуй, так долго он не оставался в крепости с тех пор, как погибла Тамар.

— Ну и как он сейчас? Коула посмотрела куда-то в сторону.

— Нормально, как мне кажется. Он ведь все время занят. Лихорадка, изрядно потрепавшая всех нас, его миновала. Он постоянно тренируется с оружием, поддерживает себя в форме.

— Но что же в таком случае…

— Я сама не знаю. Во-первых, его мучает эта история с регентами из Тсайи, потом этот конфликт с Верховным Маршалом, и, как мне кажется, герцог начал волноваться по поводу наследника. Честно говоря, мы тут гадаем, не решил ли он снова жениться. — Коула помолчала, катая по столу яблоко.

— Особо по этому поводу мне сказать нечего. Если между нами, то не все этому рады. Мы, ветераны, уже уволившиеся со службы, очень волнуемся по поводу того, как все обернется… ну, если он…

Пакс кивнула.

— Я чувствовала, что с ним что-то не так. Это было заметно уже во время моего последнего года службы в Ааренисе. Еще больше его внутреннее напряжение и какая-то озлобленность стали проявляться в Фин-Пенире. Но в любом случае, Коула, я уверена в герцоге. Он не сделает ничего такого, что пошло бы во вред нам, роте, любым благородным идеям.

— Она, понимаешь ли, уверена, — передразнивая Пакс, сказала Коула. — Да ты хоть понимаешь, сколько лет я его знаю? Впрочем, ладно, Пакс, извини. Зря я так. Может быть, ты понимаешь его гораздо лучше, чем я, честное слово.