Путь наемника

Глава IV

Пакс увидела подошедших рейнджеров лишь тогда, когда они шагнули из леса на поляну. Плащи и куртки зеленого цвета с коричневыми и желтыми разводами прекрасно маскировали их в чаще. Халлерон поздоровался с ними.

— Привет, друзья! Вот я и вернулся из Тсайи с рекрутом для вас на нынешнее лето. Знакомьтесь, это Паксенаррион. Ее воинское искусство было не раз доказано в прошлом.

— Мы приветствуем тебя, Паксенаррион, — поздоровался с Пакс самый высокий из рейнджеров. — Владеешь ли ты нашим языком?

— Да. Благодаря любезности и терпению Адхиэла из Эринвейла, — ответила Пакс с церемонным поклоном.

Рейнджер в свою очередь тоже кивнул ей, улыбнулся и обратился к Халлерону:

— Благодарим тебя за помощь, хотя мы рассчитывали на большее.

Халлерон нахмурился и бросил короткий взгляд в сторону Пакс. Та поняла, что в этот момент эльф предпочел бы, чтобы она не знала языка его народа. Пакс хотела что-то сказать, но, не найдя нужных слов, просто развела руками. Рейнджер, поняв неловкость ситуации, снова улыбнулся ей и сказал:

— Понимаешь, Паксенаррион, мы не то чтобы недооцениваем тебя как воина, но за прошлую зиму мы потеряли из-за эпидемии лихорадки стольких товарищей, что, будь ты полубогом, — работы бы тебе хватило с избытком, да еще и осталось бы для многих других. Могу ли я спросить тебя о твоем воинском опыте? Конечно, рекомендации Халлерона более чем достаточно, но, как говорят, каждый клинок имеет свои достоинства.

Пакс ждала такого вопроса, поставленного более или менее тактично. Она рассчитывала, что некоторое ее замешательство будет списано на то, что ей приходится говорить на чужом языке.

— Почтенный… — начала она и запнулась.

— Прошу прощения, — поспешил сказать рейнджер. — Мы до сих пор не имели чести представиться тебе. Меня зовут Джайрон. В моих жилах течет как эльфийская, так и человеческая кровь. А теперь знакомься: это Фаэр, Клевис, Ансули и Тамар.

Рейнджеры по очереди кивнули Пакс, и Джайрон продолжил:

— Ну, что ты нам расскажешь? Пауза, в течение которой происходило представление, позволила Пакс успокоиться и ответить с достоинством:

— Я прослужила три боевых кампании в роте герцога Пелана, в пехоте. Затем в течение нескольких месяцев… я самостоятельно… — Пакс почему-то постеснялась рассказывать историю, связанную с эльфами. За нее об этом вспомнил Халлерон.

— Паксенаррион, не скромничай. Джайрон, это она была в Проклятом Лесу. Ты же знаешь эту историю.

— Что? Так ты и есть та самая Паксенаррион? А я слышал, что ты уехала в Фин-Пенир, к почитателям Геда. Пакс кивнула:

— Так оно и было. Я училась и тренировалась вместе с ними в течение полугода, а затем отправилась в экспедицию в Колобию.

— Ну и что, нашли вы крепость Луапа? Похоже, Джайрона действительно интересовал этот вопрос.

— Да, нашли. — Пакс почувствовала, что в горле у нее пересохло. Ей вовсе не хотелось рассказывать незнакомцу обо всем, что там произошло. Тут в разговор опять вмешался Халлерон:

— Я познакомился с Пакс у киакдана в Бреверсбридже. Оукхеллоу рекомендовал мне ее. Она излечилась благодаря его искусству.

— Вот как? — Джайрон сурово посмотрел на Пакс. — Значит, ты оставила служение Геду. И почему же?

Судя по его тону и выражению лица, Пакс поняла: кое-что этот полуэльф о ней слышал. Были ли эти сведения правдивыми или сплошной выдумкой, ей оставалось только догадываться.

— Долгое время я не могла участвовать не только в сражениях, но даже в тренировочных поединках. И они… да и я тоже… В общем, казалось, что я никогда не смогу больше взяться за оружие. Поэтому я и ушла от них.

— И что, киакдан излечил то, что оказалось не под силу маршалам Геда? Пакс кивнула.

— Вот как? Сдается мне, Паксенаррион, ты многого недоговариваешь. Тогда ответь мне на другой, простой и понятный вопрос: можешь ли ты сражаться сейчас? Нам не нужны больные, слабосильные рейнджеры. У нас и самих таких хватает.

— Думаю, что смогу быть полезна в бою.

— Между прочим, из Бреверсбриджа мы дошли сюда так же быстро, как если бы я шел один, — сообщил Халлерон.

— Так-то оно так, но… — Джайрон покачал головой и криво усмехнулся. — Помощь нам, конечно, нужна, но я не могу принять в отряд кого-то, кто может оказаться обузой.

Люди меняются, как и оружие, которое иногда ржавеет и ломается. Смотрю я на тебя, Паксенаррион, и вижу, что ты сама себе до конца не доверяешь. Как же я могу доверять тебе?

— Между прочим, киакдан… — быстро заговорил Халлерон.

— Да что мне твой киакдан? Что ты заладил! С каких это пор ты проникся такой любовью к киакданам? Интересно, почему я должен выбирать себе товарищей по оружию по совету какого-то старикашки из дальнего леса? Чья кровь прольется на корни деревьев, если он ошибся в этой девчонке? Мне кажется, что не кровь твоего обожаемого колдуна! — Последние слова Джайрон почти прокричал.

Все вокруг молчали. Казалось, притих и лес, и шумевший в ветвях ветер. Пакс пожалела, что в ответ на эту вспышку в ней не поднялась, как это бывало раньше, волна гнева, которая позволила бы ей бросить вызов тому, кто так оскорбительно отозвался о ней и о ставшем ей близким человеке. Вместо этого она вдруг посмотрела на себя глазами только что познакомившихся с ней рейнджеров. И то сказать, сомнительное приобретение для отряда: худая, в грязной поношенной одежде, в стоптанных сапогах, абсолютно без оружия. Вдруг Пакс поняла, что по-своему эта ситуация даже забавна. Неужели в ней не осталось ничего от ее прошлого, от всех тех лет, когда она держала в руках оружие, носила доспехи и училась солдатскому ремеслу?

Неожиданно для самой себя Пакс улыбнулась Джайрону и сказала:

— Я согласна с тем, что каждый воин выбирает оружие себе по руке, но глуп тот, кто выбирает клинок только по его внешнему виду. Меч с гравировкой «Побеждающий всех» может быть всего лишь изящной поделкой придворного ремесленника для дворцовых ритуалов, совершенно бесполезной в бою. Сам Гед обнаружил, что увесистая дубина нужной длины вполне может свалить с коня рыцаря в латах, если только в нужный момент приложить ее толстый конец к его черепу. Возможно, что пока на мою долю выпало быть той самой грубой дубиной, но, если у тебя, как у командира, хватит умения использовать то лучшее, что осталось во мне после долгих месяцев страданий, вполне может статься, что я окажусь очень даже полезной в твоем отряде. Впрочем, решать тебе. Я могу вернуться в Бреверсбридж даже без провожатого.

Выслушав эту тираду Пакс, вся компания заулыбалась. Тамар, единственная среди рейнджеров женщина, ободряюще похлопала Пакс по плечу. Джайрон продолжал недовольно качать головой, но по всему было видно, что настроение его изменилось.

— По крайней мере, в дерзости и в бодрости духа тебе не откажешь. А кроме того, храбрости тебе, видно, тоже не занимать, коль ты собралась идти обратно одна. Что бы ты стала есть по дороге?

Пакс усмехнулась:

— Если б я и не нашла себе какого-нибудь подножного корма, дошла бы голодной. Подумаешь, серьезное дело! Не впервой.

— Ну-ну. Скажи-ка мне лучше вот что: ты с луком умеешь обращаться?

— Да было дело, приходилось. Хотя не стану утверждать, что я большой специалист по этой части.

— Насколько мне известно, твоим основным оружием был меч?

— Так точно.

— Сколько времени прошло со времени твоего последнего поединка?

— Чуть больше полугода.

— Тамар, дай-ка ей свой меч. Он полегче будет, чем остальные.

Тамар протянула Пакс свой меч, положив его при этом на предплечье левой руки, по эльфийскому обычаю.

У Пакс бешено застучало сердце. «Получится ли?» — пронеслось у нее в голове. Она обхватила ладонью рукоять клинка и про себя взмолилась, обращаясь к Геду: «Помоги мне, покровитель воинов! Дай мне сил преодолеть себя». С непривычки было так странно ощущать в ладони рукоять боевого оружия. Пакс перехватила ее чуть поудобнее. Все. Вот так. По крайней мере, она его не уронит. До слуха Пакс донесся свистящий звук выхватываемого из ножен клинка. Это Джайрон обнажил свой меч. Их взгляды встретились.

— Хочу посмотреть, как ты владеешь оружием, — сказал полуэльф. — И пойми, дело не в каких-то слухах. Мне просто нужно убедиться, что человек, которого я беру к себе в отряд, чего-то стоит.

Договорив, он сделал шаг вперед. На какой-то миг Пакс показалось, что она дрогнет и опустит оружие. У нее перехватило дыхание и потемнело в глазах. Сжав рукоять меча покрепче, она вновь вознесла мысленную молитву Геду. Откуда-то из подсознания донесся голос киакдана: «Храбрость придет». Кивнув головой, она шагнула навстречу Джайрону.

С первым ударом стали о сталь пелена, окутывавшая ее разум, рассеялась. Рука двигалась словно сама, парируя первые, медленные и аккуратные удары эльфа. Пакс прекрасно понимала, что удары действительно наносятся нарочито медленно, как на тренировке. Она чувствовала, что ее противник просто хочет что-то для себя выяснить и вовсе не собирается загонять ее до смерти. Вот его удары стали чуть быстрее. Пакс внимательно следила за тем, как двигаются его локоть, предплечье, запястье, постепенно, раз за разом на долю секунды раньше вспоминая, какой удар последует за тем или иным движением. Его локоть изогнулся вот так: значит, последующий удар парируется вот такой защитой. Пакс чувствовала себя, как и должен чувствовать боец на тренировке после долгого перерыва. Ей приходилось следить практически за каждым своим движением и за каждым движением противника. Отразив не один десяток ударов, она вдруг сделала резкий выпад. Эльф, в свою очередь, тоже успел парировать удар, но далось ему это явно не без труда. Он даже удивился такой перемене в ее настроении. Впрочем, сама Пакс удивилась себе ничуть не меньше. С каждым мгновением она двигалась все менее скованно, рукоять меча все более ладно лежала у нее в ладони. Джайрон попытался обойти ее, и Пакс, не задумываясь, автоматически изменила стойку. Ее ноги двигались сами собой и уже не требовали специальной осмысленной команды. В Джайроне разыгрался азарт, и он уже не на шутку взвинтил темп поединка. Теперь Пакс пришлось действительно тяжело. Бесконечный град ударов она отражала с немалым усилием. «Только не сдаваться, — мелькнуло у нее в голове. — Думай лишь об Ударах и защите, лишь об этом». В какой-то момент она неудачно наступила на неровный камень и на миг сбилась с ритма. В следующую секунду острие клинка эльфа процарапало ей кожу на левой руке. Но, восстановив равновесие, очередной удар противника Пакс вновь приняла во всеоружии. Вскоре эльф сделал шаг назад и опустил меч.

— Достаточно, — сказал он и с уважением посмотрел на Пакс. — Тебе нужно будет потренироваться, но, судя по всему восстановив силы, ты станешь действительно опасным противником для любого неприятеля. Впрочем, мечи не являются нашим основным оружием. В лесу зачастую куда полезнее оказывается лук. Но я в любом случае буду рад принять тебя в свой отряд.

Пакс молча кивнула. У нее слегка кружилась голова от облегчения и радости: она не уронила оружие, не убежала от противника, не рухнула в обморок. Более того, она достойно выдержала этот учебный бой. Свежий порез на руке, конечно, саднил, но эта боль совершенно не волновала и не пугала ее.

— Ты как? Все нормально? — спросил Джайрон. Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Да-да, все хорошо. Даже очень хорошо. Просто давненько не приходилось мечом помахать. — Обернувшись к Тамар, она протянула ей меч. — Благодарю за то, что ты разрешила им воспользоваться. Кстати, в самом деле отличный клинок.

— Семейное оружие, — улыбнувшись ей в ответ, сказала Тамар. — Раньше он принадлежал моей тетке, а до того — ее матери.

Пакс на мгновение вспомнила старый меч, висевший над камином в отцовском доме. Тамар же тем временем вынула из висевшего на поясе мешочка маленький пузырек и полоску чистой ткани.

— Протри рану и смажь ее этой мазью. Поблагодарив Тамар, Пакс закатала порванный рукав, чтобы стереть натекшую из раны кровь.

— А шрамов-то у тебя немало, — заметил Джайрон. Пакс молча кивнула и, открыв флакончик, обмакнула в него клочок ткани.

— А вот с одеждой дела у тебя обстоят, прямо скажем, неважно, — продолжал эльф. — К закату, я думаю, мы доберемся до ближайшего городка. Там под охраной гарнизона ночуют многие торговые караваны. Всяких лавок там тоже хватает. Ты, кстати, до сих пор не спросила, сколько тебе будут платить.

Пакс посмотрела на него, а затем, возвращая флакончик Тамар, сказала:

— А чего спрашивать-то? Сколько ни заплатят, я именно на это и рассчитывала.

Джайрон рассмеялся — первый раз за все это время нормальным веселым смехом.

— Неплохо сказано. А что касается платы, могу тебя заверить — денег будет не столько, сколько могло бы, особенно учетом того, что нам еще нужно купить тебе одежду и оружие. Но при этом в щедрости короны Лионии можешь не сомневаться.

Не прошло и недели, как Пакс почувствовала себя в компании лионийских рейнджеров как дома — почти так же легко и приятно, как в роте герцога Пелана. Она носила ту же форму, что и ее новые сослуживцы: в зеленых и бурых разводах с узором в виде листьев и изредка повторяющейся на ткани короны. На ладонях Пакс появились такие же, как и у рейнджеров, мозоли от тяжелого лука, выданного ей в качестве оружия. За все эти дни ни одного столкновения с противником не было. Пакс вместе с небольшим отрядом бродила по лесу и гадала, куда именно они направятся после следующего привала и где остановятся на ночлег.

Как-то раз, сидя на травке во время дневного отдыха, она сказала:

— Я все-таки не понимаю: мы охраняем границы королевства, выслеживаем разбойников или делаем что-то еще, о чем я не догадываюсь?

— Понимаешь, Лиония не похожа на другие королевства, — привычно ответил ей Джайрон.

Пакс слышала эту фразу столько раз, что она уже начала раздражать ее. Похоже, никто не собирался давать ей более развернутого объяснения.

— Все это я уже слышала, — повысила голос Пакс, — но мне бы хотелось знать…

— Ишь ты, какая нетерпеливая! — добродушно рассмеялась Тамар. — В тебе ведь, насколько я знаю, нет эльфийской крови. Ты полностью принадлежишь к человеческой расе.

— Именно так. И что дальше?

— Тогда я попытаюсь объяснить тебе, но только попытаюсь: здесь, в Лионии, мы вынуждены охранять не только территориальные границы королевства, но также отслеживать состояние души этой территории, этих непроходимых дремучих лесов. Понимаешь, о чем я говорю? Тебе довелось побывать в Проклятом Лесу, ты жила в роще киакдана. В этих местах особая атмосфера. Каждое место на земле обладает тем, что называем душой. Иногда она проявляет себя отчетливее, иногда ее почти не замечаешь. Этот лес практически не затронут деятельностью людей, поэтому его душа ничем не изранена и ощущается во всем: в каждом дереве, в каждой поляне. Лес — это единое живое существо.

— У этого живого существа есть имя или название?

— Может быть, и есть, только нам оно неведомо. Душа леса не станет обращаться к тебе или ко мне напрямую. Она слишком велика и могущественна, чтобы размениваться на такие мелочи. Пожалуй, даже киакданы не будут утверждать, что им полностью ведома душа лесов и что они могут общаться с ней вот так, запросто.

— И все-таки я не совсем понимаю, что это за душа такая.

Все вокруг рассмеялись, но этот смех был не оскорбительным, а скорее дружеским.

— Это все вполне естественно, — пояснила Тамар. — Ты не понимаешь, что это такое, а я не знаю, как еще тебе объяснить. Если поживешь среди нас подольше, может быть, это понимание придет к тебе, как оно приходит к некоторым людям. Другое дело, что не обязательно понимать для того, чтобы чувствовать. Даже когда душа леса не обращается к тебе напрямую, ты можешь ощутить дыхание, прикосновение, ну, некое воздействие, назови, как хочешь. Вспомни, например, как это случилось с тобой у водопада Эррейсбрит.

Действительно, Эррейсбрит — это было название небольшого водопадика, всего-то в пару ладоней высотой, который сбегал с уступа валуна и терялся в поросшем мхом склоне холма. Когда Пакс впервые увидела его, она остолбенела, пораженная красотой и очарованием этого места. Далеко не сразу она пришла в себя и смогла оторвать взгляд от этого воплощения природной красоты.

— Да, — сказала Пакс, — это я хорошо запомнила.

— Так вот, — продолжала Тамар, — в нашу задачу и входит следить за состоянием души, внутренней энергией нашего леса. Если с ней происходит что-то не то, мы докладываем об этом королю. Вот мы и забираемся в самые дальние, непроходимые места, прислушиваясь, принюхиваясь, пытаясь понять, как здесь обстоят дела. Что же касается разбойников, то их в Лионии не так уж много, и у местных землевладельцев есть свои отряды для того, чтобы выслеживать их и бороться с ними. Иногда они обращаются к нам за помощью, особенно в том, что касается разведки, и если у нас есть время, мы, конечно, идем навстречу нашим баронам и герцогам. Границы? Да, за границами мы тоже следим. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что речь идет не только о тех границах, которые могут пересечь смертные, такие как ты.

Оглядев поляну, на которой отряд обосновался на отдых, Пакс пожала плечами и сказала:

— И все-таки я не очень понимаю…

На этот раз в разговор вступил Джайрон:

— Лиония принадлежит людям и эльфам. Эльфы бессмертны. Надеюсь, это натолкнет тебя на какие-нибудь мысли?

Пакс задумалась. Халлерон действительно что-то рассказывал ей об эльфийской магии, о ее разных уровнях.

— Магические границы? — осторожно спросила она. Джайрон усмехнулся.

— Ну, если хочешь, можешь называть их так. Эльфы — я имею в виду настоящих эльфов, а не нас, потомков смешанных браков, — они живут не только в этом, доступном людям мире. В эльфийских королевствах границы совершенно другие. Без сопровождающего человек никогда не сможет пересечь их. Люди даже не догадываются, где они и что нужно сделать, чтобы пройти за них. У Лионии — смешанного королевства — есть и те и другие границы. Что касается внешних, понятных людям границ, нас они беспокоят меньше. Имея верных рыцарей, чьи замки расположены ближе к Тсайе, а также и саму Тсайю в качестве союзника, мы не боимся наткнуться здесь на вражескую армию. Что касается бандитов — если мы натыкаемся на такую шайку, мы, естественно, вступаем с ней в бой. Впрочем, в последнее время наши бароны научились защищать территорию королевства практически без помощи рейнджеров. Что касается южной границы, проходящей по горам, оттуда, разумеется, исходит некоторая угроза. Племена горцев время от времени объединяются и пытаются устроить набег на Лионию. Кроме того, с юга, как через видимые, так и через невидимые границы, к нам век за веком пытаются пробиться те, кого мы называем трибандами, а вы — орками, а кроме них, урчии и еще много всякой гадости.

— Например, вроде того…

— Неважно, как оно называется. — То, что захватило в плен эльфийского мага? Джайрон кивнул.

— Это и многое другое. Многие из представителей этой нечистой силы очень слабы поодиночке. Кроме того, далеко не все зло рвется к немедленному господству. Повелительница паутины — не будем называть ее имя…

Пакс вздрогнула и кивнула. Ей вовсе не хотелось, чтобы это имя было произнесено вслух.

— Так вот, — продолжал эльф, — ее подручные вновь и вновь готовятся проникнуть через наши границы. Они маскируются, выдавая себя, например, за приезжих купцов или даже за давно живущих здесь крестьян. Долгие годы они готовы вести себя как нормальные люди, а сами тем временем плетут свои сети, подстраивая окружающим пакость за пакостью. Проявляться это может по-разному: то распустят какой-нибудь ложный слух, то перессорят между собой соседей. Самое неприятное — то, что обычная стража и армия не могут вычислить их среди нормальных людей. Для этого есть мы, умеющие чувствовать целостность и настрой души леса, полей, скал, ее малейшие изменения. Папоротник дает знать, если на него ступали чужие ноги. Ливеты…

— Ливеты? — переспросила Пакс, никогда не слышавшая этого слова.

— Зверюшки такие ночные, быстро бегают, маленькие, туловище вытянутое. Они охотятся на мышей и прочую мелюзгу. У них темные сверкающие глазки, длинные когти и острые зубы. Крестьяне их недолюбливают, потому что те таскают время от времени куриные и утиные яйца, а самые крупные нет-нет да и позарятся на молодняк домашней птицы. Но если разобраться, как и большинство животных, они не плохие и не хорошие. Ливеты такие, какие есть. Другое дело, что их часто используют в своих целях сторонники злых сил, в частности, Черной Паутины. Их тушки применяются во многих темных ритуалах. А кроме того, зверьков можно заколдовать и использовать как гонцов. Вот это-то мы и должны определить по их поведению и по тому, как на них реагирует их обычная добыча.

— Понятно. Но если у вас есть этот дар благодаря присутствию в ваших жилах эльфийской крови, то чем могу помочь я? Разумеется, если придется вступить в бой, я свою задачу понимаю, но в остальном…

— У тебя тоже есть свое чутье, — уверенно, как о чем-то очевидном, сказала ей Тамар. — Мы это сразу почувствовали. А кроме того, тебе уже доводилось сталкиваться с миром эльфов, и ты доказала, что способна ощущать его тонкие энергии.

— А еще, — добавил Джайрон, — тебя прислал киакдан из Бреверсбриджа. А он не стал бы направлять в наш отряд того, кому абсолютно чуждо тонкое чутье.

— Между прочим, ты далеко не сразу согласился…

— Я не мог знать, сможешь ли ты участвовать в боях. Понимаешь, Паксенаррион, к моему стыду, я наслушался разных сплетен и отнесся к тебе с предубеждением. Вот почему пришлось просить тебя доказать, что ты сможешь сражаться. Что же касается твоего чутья, способности ощутить присутствие зла, нарушающее целостность души леса, тут я заранее был в тебе уверен.

Это случилось через несколько дней. Отряд пробирался колонной по одному по узкой лесной тропинке. Пакс шла между Тамар и Фаэром. Неожиданно она почувствовала, как ее голову сдавило что-то невидимое. Она споткнулась, задрожала и стала оседать на землю. Фаэр успел подхватить ее. Тамар обернулась и, явно обеспокоившись, спросила:

— Что случилось?

Фаэр помог Пакс сесть и, наклонившись, посмотрел ей прямо в лицо. Пакс прошиб холодный пот.

— Я… я не знаю. Что-то в голове… Она кружится, что-то давит…

Говоря это, Пакс понимала, что в словах ее мало смысла, но сформулировать более четко то, что с ней происходит, она не могла. У нее болел живот, грудь сжимало, словно железным обручем, дышать было практически невозможно. Откуда-то из дальних закоулков сознания выплыло воспоминание о лесной засаде Синьявы в тот день, когда разыгралась страшнейшая гроза.

— Опасность… — сумела прошептать Пакс.

— Где? — Этот вопрос задал подошедший к ним Джайрон. Пакс не столько увидела, сколько почувствовала, как сильно он встревожен. Поняв, что ожидать от Пакс по-военному четкого ответа не приходится, он стал отдавать приказания:

— Фаэр, ты останешься с ней. Остальные… Сидя прислонившись к дереву, Пакс старалась взять себя в руки. Наконец ей удалось вдохнуть полной грудью. Один вдох, другой… То, что вызвало этот приступ, не исчезло. Она по-прежнему чувствовала какое-то страшное давление. Но ощущение было такое, будто эта невидимая туша зла сосредоточилась где-то в другом месте, неподалеку. Пакс попыталась встать. Фаэр спросил ее:

— Тебе лучше?

Она чуть заметно кивнула, решив не тратить силы на то, чтобы отвечать вслух. Медленно, словно боясь рассыпаться на мелкие кусочки, она встала сначала на колени, а затем, помогая себе руками, поднялась на ноги. Обретя равновесие, она тотчас же сняла с плеча лук, приготовила его к бою и вынула из колчана, висевшего за спиной, две стрелы. Одну Пакс тотчас же приладила к тетиве, другая осталась зажатой у нее в ладони.

Пакс огляделась. Остальные рейнджеры скрылись в лесу. Рядом с нею остался лишь Фаэр, лук которого тоже был наготове.

— Говорить можешь? — шепотом спросил он. — Тебя что, заколдовали?

Пакс вдруг совершенно ясно осознала, что, если Фаэр или кто-нибудь из рейнджеров почувствует, что на нее наложено заклятие, первая же стрела из его лука будет выпущена в нее.

— Нет. — Пакс сама удивилась своему голосу: сильный, как обычно, низкий, он прозвучал так, будто с ней ничего и не происходило. — Нет, — повторила она. — А оно… оно где-то рядом. Не здесь, но совсем близко. Так близко, что я даже не могу точно определить направление, словно оно везде.

Фаэр кивнул:

— Когда ты упала и на миг потеряла сознание, мы все почувствовали, что здесь что-то не так. Оно напало на тебя или…

Пакс покачала головой.

— Да нет, я так не думаю. Ему совсем не до меня. Просто я как-то почувствовала его…

— Редкостное дело, — признался Фаэр, — чтобы человек оказался более чувствителен к чему бы то ни было, чем тот, в чьих жилах течет эльфийская кровь. — В голосе Фаэра даже послышался оттенок обиды. — Скажи, может быть, ты поклоняешься какому-то божеству, которое просветляет твои разум и твои чувства?

Пакс сейчас было не до обсуждения своих особых способностей. Ощущение опасности, присутствие какой-то злой силы все так же давило на нее. Головокружение и слабость прошли, и Пакс всячески пыталась понять, откуда, с какого направления исходит эта опасность. Слегка прикрыв глаза, она медленно поворачивала голову из стороны в сторону. Какой-то легкий звон здесь, какой-то шорох вон там… но при этом ничего конкретного. Фаэр внимательно следил за нею, в свою очередь напряженно прислушиваясь.

— По-моему… да, кажется, там. — Пакс кивнула в ту сторону, куда уходила тропа вверх по склону невысокого холма.

— Я пока никак не могу угадать направление, — сказал Фаэр. — Наверное, нужно дождаться, пока Джайрон вернется.

— Нет. Если мы приблизимся, у нас есть шанс захватить врасплох это — что бы это ни было. А если будем стоять здесь…

Пакс осторожно сошла на пару шагов с тропы. Ощущение опасности усилилось, воплотившись в своего рода острую годовую боль. Поежившись, Пакс сделала несколько шагов вперед. При этом она внимательно рассматривала каждое дерево и каждый камень, как учили ее сами рейнджеры. Теперь лес был ей более знаком; по крайней мере, она узнавала почти все деревья и травы, росшие здесь. Бросив взгляд назад, она увидела Фаэра, шедшего за ней по пятам.

Пихта, еще пихта, ель, каменная плита, достаточно большая, чтобы над ней не сомкнулись ветви деревьев, отчего в сумрачном лесу образовалось светлое пятно. И при этом оттуда, со стороны камня, накатывалась волна какой-то чуждой, враждебной силы. Сзади послышался шепот Фаэра:

— Я тоже поймал! Пакс, не двигайся, стой на месте и слушай мои команды. Когда будет нужно…

В этот момент каменная плита или то, что ею казалось, вздрогнуло, изогнулось и взметнулось в воздух змеиными кольцами. При этом окружающее пространство заполнила невыносимая вонь. Пакс, не дожидаясь приказаний, выпустила стрелу в ближайшее кольцо этого змееподобного чудища. Послышался звон, как если бы стрела ударилась о каменную стену. Пакс, понимая всю безнадежность этой затеи, все же перехватила вторую стрелу и стала натягивать тетиву.

— Это камнезмей! — прокричал Фаэр.

Пакс это название ничего не говорило. Впрочем, и без того было понятно, что от этого неведомого ей существа и исходило то чувство опасности, которое захлестнуло ее несколько минут назад. Казалось, что сама земля и камни вздыбились, превратившись в невероятной величины змею, ни головы, ни хвоста которой пока нигде не было видно. Помянув про себя Геда, Пакс прицелилась и выпустила вторую стрелу в то, что ей показалось брюхом этого туловища, — туда, где на вид чешуя была мельче и тоньше. Стрела вроде бы угодила в стык между двумя пластинами, но не смогла проникнуть вглубь тела змеи. Инстинкт воина помог Пакс не впасть в отчаяние. Весь ее опыт говорил о том, что в схватке с превосходящим по силе противником ничего не может быть хуже паники и отчаяния. Кроме того, своим внутренним чутьем она ощущала хлесткие волны ненависти, исходившие от этого впервые встреченного ею врага. Рука Пакс потянулась за очередной стрелой, и тут сильный толчок в спину сбил ее с ног.

— Я же сказал: это камнезмей! — крикнул прямо у нее над ухом Фаэр. — Человек, лежи и не двигайся! Это работа для эльфов.

В этот момент до слуха Пакс донеслись голоса остальных рейнджеров. Сначала Джайрон скомандовал что-то по-эльфийски, затем над лесом пронесся боевой клич Тамар, похожий на завывание ветра в грозу. Подняв голову, Пакс увидела, что Фаэр накладывает на тетиву лука стрелу из своего колчана.

— А почему мне нельзя…

— Это особенная стрела. У тебя таких нет. Пакс присмотрелась и увидела, что оперение этой стрелы выглядело так, будто было сделано из камня, а наконечник представлял собой цельный кристалл граненого хрусталя. Фаэр натянул тетиву, а тем временем над ними нависали все новые и новые кольца каменной змеи, которая постепенно начинала смещаться вниз по склону чуть левее тропы. Фаэр шагнул вперед, зачем-то посмотрел вдоль тела камнезмея, что-то прикинул, прицелился и выстрелил явно в точно выбранное место чешуйчатого тела чудовища. Затем он стремительно отбежал назад.

Стрела угодила в цель и пронзила чешую змеи, словно сыр. Прямо на глазах Пакс раненая петля бесконечного тела камнезмея стала втягиваться в каменную плиту, из которой вылезла всего какую-то минуту назад. Тем временем Фаэр снова что-то прикинул в уме и, выждав момент, пустил стрелу в другое кольцо змееподобного чудовища. Этот выстрел тоже оказался удачным, но оставшиеся незаколдованными кольца, изменив направление движения, словно плети хлыста, ударили в ту сторону, откуда исходила угроза. Пакс не успела отскочить даже на шаг назад, а деревья, за которыми они с Фаэром прятались, уже были сметены, будто спички. Тяжелые и твердые, как камень, чешуйчатые кольца всесокрушающим катком прошлись по тому месту, где стояли Пакс и Фаэр.