Путь тени

30

— Не нравится мне все это, — сказал Солон.

Регнус Джайр смотрел вдаль, подставляя лицо ветру, трепавшему его седые волосы. Близнецы сегодня молчали, шумел только не стихавший ветер. Регнус прислушивался, будто знал, что воздух ему что-то сообщит.

— Держать вас здесь десять лет и вдруг затребовать к себе, — проговорил Солон. — Ваш сын вот-вот достигнет совершеннолетия. Зачем королю это понадобилось именно теперь?

— Для чего собирают в одном месте все вражеские силы? — спросил Регнус, повышая голос ровно настолько, чтобы собеседник услышал его сквозь свист ветра. Стояла поздняя весна, но погода не баловала благодатью. На Воющих Ветрах никогда не бывало тепло. Северный ветер без труда пробирался под одежду, насмешливо развевал длинные волосы и бороды, которые воины отращивали, чтобы было хоть чуточку теплее.

— Чтобы разбить их, — ответил Солон.

— Разбивать их лучше по отдельности, — возразил Регнус. — Король прекрасно знает, что я сделаю все возможное, чтобы в торжественный день оказаться рядом с сыном. И понимает, что я поскачу домой во весь опор. То есть с небольшим сопровождением.

— А он, оказывается, не настолько глуп, — сказал Солон. — Признаться честно, я от него такого не ожидал.

— На размышления у него было целых десять лет, мой друг, и помощь проныры.

Пронырой Регнус называл Фергунда Са'фасти, мага, далеко не самого достойного выпускника Шо'сенди. Фергунд знал Солона в лицо и, если бы мог извлечь из этого какую-либо выгоду, давно бы объявил миру, что Солон тоже маг. Из-за Фергунда Солон и оставался с Регнусом, а фамильными владениями все увереннее и увереннее управлял Логан.

Солону начинало казаться, что он совершил серьезную ошибку.

— Полагаете, они нападут на нас по дороге? — спросил он.

Регнус, не поворачиваясь, кивнул.

— Уговаривать вас не ехать наверняка не имеет смысла? — проговорил Солон.

Регнус улыбнулся. Солон им восхищался. Регнус Джайр согласился возглавить армию на Воющих Ветрах и остался в живых, хоть ему и пришлось отказаться от мыслей о троне и надолго покинуть родной дом.

В Регнусе Джайре пылал огонь и жило нечто яростное и горделивое, как в царе-полководце из былых времен. Его слово было законом благодаря мощи, которая от него исходила, воины видели в нем отца, короля и брата. В борьбе со злом он преуспевал и находил в этом удовольствие. Горцы Халидора, некоторые из которых ни разу в жизни не преклоняли колен перед другим человеком, были прирожденными воинами. Они жили войной, считали позором умереть в постели и верили в единственно возможное бессмертие — бессмертие через подвиги в бою, воспетые менестрелями.

Регнуса они звали Рурстаком Слаагеном, Дьяволом Стен. Последние десять лет отважные молодые халидорцы бились в эти стены, пытались вскарабкаться по ним, тайком обойти их, проникнуть внутрь с помощью подкупа, однако Регнус всякий раз давал им отпор, нередко совсем без потерь.

Воющие Ветра представляли собой три стены в районе трех узких проходов на единственном перевале между Сенарией и Халидором. За стенами врага поджидали изобретенные специальной командой Регнуса силки, ловушки, капканы и каменные осыпи. Неприятель дважды доходил до первой стены, но рассказать товарищам, что их ожидало дальше, не смог ни один, ибо все погибли.

— Логан говорит, что близко дружит с принцем, — сообщил Солон.

— Принц меня не особенно волнует, — ответил Регнус.

— Он в самом деле водит дружбу с вашим сыном. Быть может, мальчик пошел в мать? Не она ли влияет на него?

Регнус промолчал. Произносить вслух имя Налии он не желал. Даже теперь.

— Что ж, будем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему? — спросил Солон. — Возьмем десять доблестных бойцов, запасных лошадей для нас всех и отправимся в путь не по основной дороге, а берегом?

— Нет, — ответил Регнус. — Если они устроили одну засаду, значит, позаботились и о второй. Давайте доставим им удовольствие и открыто вступим в игру.

— Слушаюсь, сэр, — проговорил Солон, гадая, с кем именно им предстоит сразиться.

— Кстати, ты до сих пор пишешь письма той женщине?

Солон кивнул, весь напрягаясь. По его груди расползлась гадкая пустота. Разумеется, предводитель все знал. Солон отправлял послания каждую неделю, а в ответ не получал ни строчки.

— Если и в этот раз она не откликнется, тогда ты хотя бы поймешь, что она молчит не потому, что находит твои письма скучными. — Регнус похлопал Солона по плечу.

Тот печально улыбнулся. Удивительно, но в присутствии этого человека было легче переносить сердечную тоску и не столь страшно смотреть в лицо смерти.

Мамочка К. сидела на балконе особняка, стоящего там, где особнякам совсем не место. Вопреки общепринятым нормам и здравому смыслу, Рот Гримсон построил свой роскошный дом посреди Крольчатника.

Мамочке К. Рот никогда не нравился, но судьба редко сводила ее по работе с людьми, приходившимися ей по вкусу. Быть нелюбезной с Ротом она не могла себе позволить — в Са'каге он считался восходящей звездой. Рот отличался умом и исключительной способностью преображать все, чего бы ни коснулась его рука. Он возник по окончании межцеховой войны, внезапно стал хозяином «Красных бандитов» и в два счета подчинил себе половину Крольчатника.

Разумеется, все происходило не без участия Са'каге. Началась история Рота Гримсона с убийства Дарзо Блинтом Корбина Фишилла. Девятеро, конечно, терялись в догадках: «Как Рот умудрился прибрать к рукам столь обширную территорию?» Расспросы Мамочки К. ему досаждали, но он помалкивал. Скажи она слово, и ему никогда не стать одним из Девятерых; отдай соответствующее распоряжение, и его мгновенно отправят на тот свет. Рот прекрасно понимал, с кем имеет дело.

Ему было под тридцать. Молодой, грозного вида человек, он в любом обществе держался как принц среди попрошаек. Обладатель близко посаженных голубых глаз и черных волос, Рот обожал изысканные наряды. Сегодня на нем была серая блуза со шнуровым орнаментом острова Планга, только-только вошедшим в моду, такие же штаны и высокие сапоги, отделанные серебром. Прядь напомаженных волос то и дело спадала ему на глаза.

— Если вам когда-нибудь прискучит нынешнее занятие, можете взять на себя управление одним из моих заведений. — Мамочка К. сказала это лишь для того, чтобы взглянуть на реакцию Рота. — У вас получится. Мужчины вам будут очень признательны.

Он засмеялся.

— Буду иметь в виду.

Они сидели рядом за столиком, стоявшим у внешней ограды балкона. Рот знаком велел прислуге подавать завтрак. Ему явно хотелось, чтобы гостья восхитилась его имением и чтобы спросила, почему он решил поселиться в Крольчатнике.

Мамочка К. не желала доставлять ему такого удовольствия. К тому же она уже провела небольшое расследование и нашла ответ на этот вопрос. Рот Гримсон обосновался в Крольчатнике по ряду причин. Во-первых, ему принадлежал небольшой кусок прибрежной части города, что позволяло втихую заниматься контрабандой. Во-вторых, этот участок земли он купил за сущие гроши, но сэкономленной суммы, увы, давно лишился: дом строили большей частью жулики; растаскивать что плохо лежит им с удовольствием помогли вытесненные с нажитого места нищие. Ни те, ни Другие никак не могли взять в толк, что понадобилось дураку богачу в их районе. Воров, попадавшихся на месте преступления, нещадно избивали. Пятерых или шестерых, насколько было известно Мамочке К., даже убили. Гримсон и теперь любого, кто совался на его территорию без специального разрешения, велел убивать на месте.

Высокие стены особняка были утыканы битым стеклом и металлическими кольями. Охраняемый командой здоровяков громадина дом нагонял на местных жителей страх, и они больше не смели сюда наведываться. Неопытные воры либо уже попытали счастья и поплатились за это, либо услышали о том, какая участь постигла их собратьев. А профессионалы знали, что проще и безопаснее пересечь Ванденский мост и поживиться на другом берегу.

Сады Рота Гримсона пленяли великолепием, но деревья и цветы в нем росли сплошь приземистые, ибо ничто не должно было загораживать обзор стрелков-убийц. Кроваво-красные, желтые, зеленые и оранжевые краски сада резко контрастировали с серостью и унылой бесцветностью Крольчатника.

Прислуга принесла первое блюдо — засахаренные дольки апельсина-королька. Рот приступил к еде, вскользь заметив, что выдалась чудесная погода. Ничего более остроумного, как видно, не пришло ему в голову, впрочем, Мамочка К. на другое и не рассчитывала.

Когда подали горячую зобную железу, Рот распространялся о редких растениях в своих садах. Он страдал присущей всем новоиспеченным богачам страстью поразглагольствовать о том, сколько что из его окружения стоит. И не догадывался, что Мамочка К. может точно определить, какие суммы он тратит на ведение хозяйства, единожды взглянув на прислугу и на угощения. Когда же он перейдет к главному? — все гадала она.

— В зале Девятерых освобождается место, — сказал Рот.

Он сменил тему слишком внезапно. Ему следовало рассказать о каком-нибудь курьезном случае, приключившемся в ходе его работы, и лишь после этого плавно перейти к Девятерым. Мамочка К вдруг усомнилась в том, что он подходит для столь высокого поста.

— Верно, — сказала она, не намереваясь подстраиваться под его правила.

Солнце поднималось над горизонтом, окрашивая небо в огненно-оранжевые тона. День обещал быть жарким; уже теперь можно было спокойно снять с плеч шаль.

— Я шесть лет работал с Финеасом Сератсином и разбираюсь в делах лучше, чем кто бы то ни было.

— Вы работали на Трематира, не с ним.

Рот сверкнул глазами, однако ничего не сказал. Мамочка К. поняла, что характер у него вздорный и что он не любит, когда ему перечат.

— По-видимому, не так уж хороши ваши шпионы, раз не замечали, сколько работы выполнял я и сколько старик.

Мамочка К. вскинула бровь.

— Шпионы?

— Всем известно, что они у вас повсюду.

— Всем известно. Замечательно. Что ж, значит, так оно и есть.

— Ах да, конечно! — воскликнул Рот. — Об этом знают все вокруг, но мне не следует упоминать о подобных вещах, потому что это дурной тон.

— Некоторым людям в нашем сообществе лучше не грубить, молодой человек. Если желаете, чтобы я замолвила за вас слово, лучше постарайтесь со мной подружиться.

Рот дал знак слугам. Они убрали пустые тарелки и принесли нарезку различных видов тушеного мяса со специями и омлет из яиц с сыром.

— Просить я вас ни о чем не собираюсь, — тихо произнес Рот.

Мамочка К. съела омлет и приступила к мясу. Оно оказалось бесподобным. По-видимому, Рот выписал повара из Ганду. Наслаждаясь блюдом, Мамочка К. наблюдала за светлевшим небом. Солнце медленно поднималось над высоченной оградой имения. «Оставлю его в живых, если он заберет свои слова обратно», — решила она.

— Не знаю, как вам удается оказывать на Девятерых такое влияние, но это не столь важно. Да, мне нужно, чтобы вы за меня проголосовали, и вы это сделаете, — сказал Рот. — В противном случае прощайтесь со своей племянницей.

Мясо, которое секунду назад казалось Мамочке К. настолько изысканным, что таяло у нее во рту, вдруг застряло в горле.

— Хорошенькая девочка, правда же? С очаровательными косичками. Как жаль, что умерла ее мамаша, и как хорошо, что богатая тетка нашла для ребенка местечко, да не где-нибудь, а в самом замке! Только вот странно, что старая шлюха доверила племянницу служанке.

Мамочка К. обмерла. Как он узнал?

Счетоводы! Ее счетоводы вели подсчеты секретным кодом, но Финеас Сератсин был хозяином монетного двора и имел доступ к таким финансовым записям, какие не попадали в руки даже приближенным короля. Рот, судя по всему, изучил все отчеты и нашел сведения об оплате той служанке. Она и так всю жизнь тряслась от страха. Припугни ее Рот, и с ней приключится удар.

Хозяин поднялся из-за стола. На его тарелках уже ничего не было.

— Нет-нет, пожалуйста, сидите. Спокойно доешьте.

Мамочка К. машинально продолжила есть, раздумывая, как ей быть. «Не похитить ли девочку? Но как? Дарзо ведь об этом не попросишь! Впрочем, он не единственный мокрушник в городе».

— Я исключительно жесток, Гвинвера. Лишить человека жизни — это же… — Рот поежился от удовольствия. — Наслаждение послаще всего того, что вы продаете в борделях. Но я умею усмирять свой аппетит. Этим мы, люди, и отличаемся от рабов, правильно?

Он стал натягивать на руку перчатку из толстой кожи. Тем временем стража подняла решетку на главных воротах. Мамочка К. увидела столпившихся перед ними оборвышей простолюдинов. По-видимому, нечто подобное происходило здесь изо дня в день.

Четверо слуг вынесли в сад огромный поднос, нагруженный съестным. Опустив его на стол, они поспешили скрыться из вида.

— А вот эти несчастные — рабы, не люди. Они настоящие рабы своего голода, — заметил Рот.

Голодные люди подались вперед, но приостановились, боязливо взглянули на устрашающие прутья застывшей наверху решетки, потом на Мамочку К. и на Рота. Но все их мысли, отражавшиеся в глазах, были о еде. Толпа напоминала стаю зверей, сходящих с ума от голода.

Первой вперед рванула молодая женщина. Не успела она отбежать на несколько шагов, как за ней последовали и все остальные — старики, дети, люди совсем молодые и зрелые. Всех объединяло единственное — предельное отчаяние.

Достигнув подноса, они принялись набивать рты и карманы колбасами и прочими жирными вкусностями, от которых позднее им могло сделаться дурно.

Роту принесли заряженный арбалет.

— Что вы собираетесь делать?! — воскликнула Мамочка К. Нищие, увидев оружие, бросились врассыпную.

— Всего лишь поупражняться в стрельбе, — ответил Рот, поднимая арбалет и нажимая на спусковой рычаг.

Один из молодых парней, получив стрелу в спину, упал на землю. Рот опустил руку с арбалетом и взвел тетиву не с помощью железного рычага, а рукой в перчатке. На ней вдруг показались похожие на татуировку, дрожащие от избытка мощи знаки. Невероятно!

Рот выстрелил во второй раз, и молодая женщина, рванувшая к еде первой, упала в непристойной позе.

— Я подкармливаю свое стадо каждый божий день. В первую неделю месяца я стреляю в них в первый день. Во вторую — во второй. — Рот сделал паузу и выпустил третью стрелу. Она вошла в голову еще одной несчастной. — Ну и так далее. Однако я никогда не убиваю более четверых подряд.

Теперь во дворе никого не было, лишь дряхлый старик еле тащился к воротам, до которых оставалось еще шагов тридцать. Стрела пронзила ему колено. Вскрикнув, он упал и продолжил путь ползком.

— Рабы не умеют работать мозгами. Они подчинены не уму, а желудку. — Рот дождался, пока старик достигнет ворот, снова выстрелил, промазал и выпустил еще одну стрелу, которая прикончила раненого. — А вон того видите?

Мамочка К. взглянула на входившего во двор простолюдина. Всех остальных и след простыл.

— Мой любимый, — сказал Рот. — Он вычислил правила моей игры.

Человек безбоязненно посмотрел на Рота, поприветствовал его кивком, приблизился к столу и стал спокойно есть.

— Конечно, он мог бы поделиться секретом с остальными и таким образом спасти несколько жизней, но ведь я могу изменить правила, и тогда ему несдобровать. Такие, как этот парень, умеют выживать, Гвинвера. И готовы приспосабливаться. — Рот отдал арбалет и перчатку прислужнику и взглянул на гостью. — Итак, интересно было бы узнать, умеете ли выживать вы.

— Я приспосабливалась к такому, что вы и представить себе не можете. Хорошо, я проголосую за вас.

Мамочка К. решила, что убьет его чуть погодя. Сейчас же следовало сохранять полное спокойствие. Рот был животным и чуял малейшее проявление страха.

— Мне нужен не только ваш голос. Еще Дарзо Блинт. И серебряный ка'кари. И… много всего другого. Мои желания осуществятся. С вашей помощью. — Он улыбнулся. — Не хотите отведать тушеного простолюдина?

Мамочка К. рассеянно покачала головой и посмотрела на свою пустую тарелку. Тут до нее дошел смысл его слов. Она выглянула во двор. Слуги подбирали тела и заносили их внутрь.

— Вы сказали… «простолюдина»?

Рот лишь снова улыбнулся в ответ.