Путь воина

Глава 9

Когда я наконец вышел к Шомату, дорога привела меня к бухте близ местечка Форт-Хилл. Переправиться на другую сторону мне удалось на каноэ дружелюбно настроенного индейца, который не стал требовать ничего взамен.

— Тут живут хорошие люди, — сказал он, высаживая меня на берегу, где брала свое начало тропа, ведущая к Бикон-Хилл.

Здесь царили тишина и покой; в стороне, за поросшими травой песчаными холмами, виднелись деревья. Передо мной на вершине Бикон-Хилл тоже росли деревья, поначалу я принял их за кедры, хотя потом оказалось, что это вязы. Безмолвие нарушал лишь крик морских птиц, и я шел вперед в своих насквозь промокших мокасинах, разыскивая дом преподобного Блэкстона, который, судя по рассказам, жил где-то поблизости.

Многие считали его чудаком, потому что он жил здесь, в тиши, подальше от суеты и шума, потому что в одиночестве бродил по склонам своего холма, спускался вниз, к морю, и читал книги. «Как здорово, должно быть, жить так, — сказал я себе. — Наверное, просто замечательно».

Тропа вилась по склону, и, несомненно, Блэкстон узнал о моем приходе раньше, чем я оказался у его ворот. В доме была прислуга — женщина из племени пекотов, на Блэкстона также работал еще один человек, который приходил время от времени, чтобы помочь по хозяйству. Дом был сложен из бревен, отесанных сверху и снизу, чтобы они лучше прилегали друг к другу, а крыша покрыта камышом, тростником и осокой, что росли на болотах у подножия холма и на берегу.

Он уже встречал меня на пороге, степенный, но приятный с виду молодой человек, лет тридцати.

— Вы преподобный Блэкстон?

— Я.

— Я Кин Ринг Сэкетт из Каролины. Мы с братом отправились на поиски двух пропавших девочек.

— Я слышал, что их похитили индейцы, по крайней мере, так говорили.

— Индейцев подозревают во многом таком, чего они никогда не совершали, — сказал я. — К данной пропаже они не имеют отношения.

Он колебался, потом предложил мне:

— Может быть, пройдете в дом? У меня здесь редко бывают гости.

— У вас очень мило.

Это действительно было так. Повсюду росли дикие цветы, и от порога открывался замечательный вид на побережье. Поднимаясь сюда, я обратил внимание на изобилие растительности. Голубика, черная смородина, клубника и лозы дикого винограда были здесь повсюду.

— Я вам завидую.

Он, казалось, был польщен. Мы вошли в дом. Здесь было прохладно и тихо. Пол выложен каменными плитами, которые были тщательно подогнаны друг к другу, а у дальней стены — очаг, в котором горел небольшой огонь. Пламени было достаточно, чтобы разогреть немного похлебки.

— Так, говорите, вы из Каролины? — спросил он, в то время как я разглядывал переплеты книг, расставленных на полке. — Это далеко.

— Мы живем на западе, — сказал я, — почти у самой границы. Дальше начинаются земли индейцев, хотя до нас доходили слухи, что в тех местах бродят еще французы и испанцы.

Он взглянул в мою сторону. Я продолжал разглядывать корешки его книг, но вслух ничего не сказал.

— Почему вы пришли ко мне?

Я обернулся.

— Отчасти, чтобы получить совет. И чтобы не привести своих преследователей к дому Самюэля Мэверика.

Позже, приняв из его рук чашку теплого бульона, я рассказал Блэкстону все. Рассказал, как миссис Пенни послала за нами, и как мы с братом тут же бросились на помощь, как нам удалось разыскать девочек, бежавших из плена вместе с чернокожим рабом, который им помог.

— А вот это уже серьезно, — сказал Блэкстон. — Я отнюдь не приветствую рабство, но помощь беглому рабу приравнивается к воровству: ибо вы лишаете человека его собственности.

— Разумеется, только они ему не помогали.

— С вами могут не согласиться. Они белые девочки. И скорее всего дело будет представлено так, что он бежал потому, что они оказали ему содействие.

Какое-то время мы молча попивали бульон, затем он спросил:

— Так значит, они сейчас у Мэверика?

— Надеюсь, что да. В лесу я наткнулся на преследователей и постарался увести их по ложному следу. Их не должны были задержать, потому что с ними шел мой брат Янс.

— Янс? Янс Сэкетт? — Он неожиданно улыбнулся. — Я слышал о нем. Конечно, ничего хорошего о нем не говорили, но я был попросту восхищен. И хотя я принадлежу к духовенству, являясь членом братства, я не всегда соглашаюсь с общим мнением. — Он сделал широкий жест. — Здесь я чувствую себя намного лучше.

Помолчав еще немного, он спросил:

— Но если девочек похитили не индейцы, то кто тогда?

— Там было трое белых, скорее всего они прибыли сюда морем, и с ними двое чернокожих рабов. Один из рабов помог им бежать… замечательный молодой человек.

— А кто белые?

— Работорговцы, — сказал я. — Очевидно, они дожидались прихода невольничьего корабля, который и должен был забрать их. А корабль задерживался.

— Но самого корабля вы не видели?

— Видели один, недалеко от берега. Он как будто направлялся в сторону побережья. Мы в то время были в устье Мерримак, — сказал я и затем добавил: — Это места, куда часто наведываются торговцы, в том числе и торговцы рабами.

— Я слышал об этом. Но ведь вы только видели какой-то корабль… Возможно, он направлялся в сторону побережья. Слишком много предположений.

Тут он был прав. Я сидел, обдумывая его слова. Действительно, мы почти ничего не знали наверняка. Даже девчонки о многом лишь догадывались, благодаря рассказам Генри.

— Мы считаем, что Макс Бауэр руководил отрядом, который отправился, чтобы помешать нам, — сказал я.

Он порывисто отставил чашку, поставив ее на камни очага.

— Вы считаете! Если уж вы собираетесь их изобличать, нужно знать наверняка.

Я чувствовал себя уязвленным, но он был прав. Девчонок похитили, они бежали, но что бы мы там себе ни подозревали, доказать нам все равно ничего не удастся. Точно мы ничего не знали, улик у нас не было.

— Одного из тех людей, — робко добавил я, — видели на берегу. Он работал на Джозефа Питтинджела.

Священник снисходительно улыбнулся.

— А вы, оказывается, наивны, — заметил он. — К вашему сведению, Джозеф Питтинджел весьма разносторонний человек. Он много жертвует на нужды церкви. К нему часто обращаются за советом о том, как лучше наладить управление колонией. И боюсь, что лучшее из того, что вы можете сделать — и вы сами, и девчонки, если уж на то пошло, — так это оставить свои соображения при себе.

Он снова наполнил бульоном мою опустевшую чашку.

— Я должен поговорить об этом с Самюэлем, — продолжал он. — Он человек знающий и благоразумный. Боюсь, что из-за этой прелестницы Маклин юной мисс угрожает опасность.

— Это из-за того, что ее считают ведьмой? Надеюсь, хоть вы этому не верите?

— Я в это не поверю, и Мэверик тоже, но ведь найдутся другие, которые поверят. Мы не должны о них забывать. — Неожиданно он пристально поглядел на меня. — Вы разговаривали с ней. Как она вам показалась?

— Прекрасная девушка, — поспешил ответить я. — Душевная, но в то же время рассудительная. У нее острый, проницательный ум. Она толковая не по годам, в хорошем смысле этого слова.

Он внезапно усмехнулся и отчего-то лукаво посмотрел на меня.

— Да уж, не часто услышишь, чтобы мужчина так восторженно отзывался об умственных способностях женщины.

— Можете не сомневаться в том, что ее красота также заслуживает наивысшей похвалы, — сдержанно ответил я. — Но в наших краях в женщине прежде всего ценят ум. Там, на дальних рубежах, муж и жена всегда вместе. Они держатся друг за друга. И чтобы выжить, они должны не только работать на пару, но и вместе думать. Насколько мне известно, в европейских городах дело обстоит иначе.

— И все же вам лучше придержать язык, — посоветовал Блэкстон. — Джозеф Питтинджел умен и опасен, к тому же он знает, как с наибольшей выгодой использовать собственное могущество. Он может устроить так, чтобы вас депортировали отсюда, отправили обратно в Англию.

— Обратно? — Я покачал головой. — Он не может отослать меня обратно. Здесь мой дом, это моя страна.

Он пронзительно взглянул на меня.

— Ваша страна! — Он изумленно покачал головой. — Вы первый человек, от которого я это слышу. «Это моя страна!» Звучит прекрасно, но, знаете ли, большинство из нас так и остались англичанами.

— Я родился здесь. Я никогда не был в Англии. Для меня это просто далекая страна, в которой правит король.

— Кстати, здесь он тоже правит, — напомнил Блэкстон. — И забывать об этом не следует.

— Мой дом далеко-далеко, за горами, — сказал я. — Кроме нас там живут одни индейцы. Не думаю, что король правит там или что его законы имеют там хоть какую-нибудь силу. Там каждый сам себе хозяин, и все делается и решается сообща. Возможно, вы с нами не согласитесь, но, признаться, мы нечасто вспоминаем там о короле.

Он задумался на мгновение, затем улыбнулся.

— Честно говоря, мы здесь тоже нечасто его вспоминаем, и все же забывать о его существовании не следует. Ведь вас могут отправить домой, чтобы судить его судом, бросить в его тюрьму и казнить с помощью его палача.

Покончив с едой, мы сидели в полном молчании, наслаждаясь обществом друг друга. Наконец он кивнул в сторону книжных полок.

— Вы что же, любите читать?

— Да. В нашем доме всегда было много книг, и у меня был очень хороший учитель. — Я посмотрел на него. — Возможно, вы отнесетесь к этому неодобрительно. Он был не нашей веры, мусульманин.

Он пожал плечами.

— Я бы не признался в этом никому, только вам и Сэму Мэверику, но, представьте себе, я и сам читал книги, написанные мусульманином. Должен сказать, что это было совсем неплохо. Он говорил с вами о религии?

— Только о том, что существует множество путей, но все они ведут к одному концу. И еще он советовал мне не спешить обращать в свою веру индейцев, потому что у них есть своя религия, которая до сих пор их вполне устраивала.

— И у вас хватает смелости жить посреди глуши, — сказал Блэкстон. — Море и леса… я люблю их, но я не привык рисковать. Я хожу этими тихими тропами, поднимаюсь на вершины холмов, собираю ягоды и иногда — очень редко — рыбачу. В обмен на какие-нибудь безделушки индеец приносит мне рыбы или мидий. Это неплохая жизнь и достаточно беззаботная, если, конечно, не иметь особых претензий.

— У вас есть ваши книги. Они лучшие друзья и собеседники.

— Да. — Он посмотрел на меня, как мне показалось, с некоторой симпатией. С самого начала Блэкстон произвел на меня впечатление человека сдержанного и даже надменного, и вот: — Не выходя из этой комнаты, я могу говорить с пророками Иудеи, моими собеседниками могут быть Платон и Аристотель. У меня здесь подобралась неплохая компания. — Он поднялся. — Пойдемте к Мэверику. Вы сами все увидите.

По дороге я сказал ему:

— Так что, неужели нет никакого способа, чтобы совладать с работорговцами?

Он обернулся ко мне.

— С какими работорговцами? Кто это будет доказывать? Пока что все ваши обвинения — это только слова и плод вашего не в меру разыгравшегося воображения. Поймите же вы, лично я склонен вам верить. Я, например, тоже считаю Джозефа Питтинджела надменным и коварным и убежден, что он вовсе не так прост, как хочет казаться. Временами я думаю, что он глубоко презирает всех нас без исключения, но, с другой стороны, это может оказаться лишь моей фантазией.

Работорговля не является официальным преступлением, хотя многие и относятся к ней крайне неодобрительно. К тому же, друг мой, это явление существует на протяжении многих тысячелетий.

Да и как обойтись без рабов? Человек, приезжающий в эту страну, мечтает о том, чтобы обзавестись своей землей, и вряд ли он станет наниматься в услужение к кому бы то ни было. Сразу оговорюсь, что я противник угнетения одного человека другим, но все же так было всегда, и поэтому один лишь тот факт, что Джозеф Питтинджел ввозит рабов сюда или же, наоборот, вывозит их в Вест-Индию, сам по себе не может считаться аргументом против него. Ну не будет он больше вхож в одни дома, потеряет уважение в глазах кое-кого из наших людей, но только остальные не обратят на это ровным счетом никакого внимания. Вы должны смотреть правде в глаза, друг мой.

Ну да, конечно же, он был совершенно прав. И все же должен же существовать хоть какой-нибудь выход. И тут мне на ум неожиданно пришла мысль об остальных пропавших девушках.

— Я был знаком лишь с одной из них, — сказал Блэкстон в ответ на мое предположение. — Симпатичная и бойкая была девчонка. — И, немного помолчав, он добавил: — Я боялся за нее. Она была слишком увлекающейся, и, боюсь, — конечно, мне не следовало бы вслух говорить об этом — не слишком добродетельной.

Он взглянул на меня.

— Я пытался заводить с ней разговоры о Боге, и она неизменно давала мне понять, что я лишь обыкновенный человек, и ей это прекрасно известно. Она исчезла внезапно, поговаривали, будто она убежала с кем-то… на каком-то корабле.

Вот вам еще один пример девицы, о которой многие могли сказать: «Слава Богу, отделались». Я бы сказал, что похитители тщательно выбирают свои жертвы. Но они совершили большую ошибку, прихватив заодно и Керри.

Дом Мэверика и в самом деле оказался настоящей крепостью с мощными стенами и частоколом с установленными на нем пушками. Работники в доме Мэверика были под стать хозяину: все, как на подбор, сильные и решительные. Основным их занятием была добыча пушнины, и многие проводили большую часть своего времени на охоте. Имея такой дом и таких людей, Мэверику нечего было опасаться индейцев. Я знал, что он слыл человеком уважаемым, но порой мог и не подчиниться какому-нибудь из заведенных в общине порядков. А в остальном он был благодушен и отличался веротерпимостью.

Поговаривали также, что несколько раз его даже чуть было не выслали обратно, в Англию, и что он избежал этого только благодаря своему прямодушию, а также заступничеству своего отца, который оказался весьма влиятельным священником.

Мэверик пригласил нас в дом и поставил на стол кружки с холодным сидром.

— Они здесь, — успокоил он меня, — и все в порядке. Ваш брат очень порадовал нас, прихватив с собой из лесу четверть оленьей туши. Девочки сейчас отдыхают. Они пришли вчера вечером, и моя жена сейчас с ними.

— Мы о многом успели поговорить, — сказал Блэкстон, — и мне кажется, что тебе не помешает узнать то, что Сэкетт мне рассказал.

Я был предельно краток. Мэверик слушал меня внимательно, попивая сидр.

— Блэкстон прав, это несомненно. Обвиняя сейчас кого бы то ни было, вы ничего не добьетесь, только навредите себе. При всем своем уважении к вам вынужден напомнить, что вы здесь — никто. Чужак, явившийся из южной глуши. А вот Джозеф Питтинджел человек уважаемый, его боятся. Я почти не имел с ним дел, разве что однажды пришлось нанять один из его кораблей, чтобы доставить мачтовый лес в Англию.

Невыносимо было даже думать о том, что злодеи останутся на свободе, чтобы разбойничать безнаказанно, но я не видел другого выхода.

— А эта девчонка, — сказал я, удивляясь внезапно посетившей меня мысли, — та, о которой вы говорили, что ее похитили раньше? О ней так больше и не слышали?

— Ни единого слова. Она имела обыкновение гулять по берегу, и говорили, будто бы ее подкараулили какие-то матросы. Мне лично на этот счет ничего не известно. Просто в один прекрасный день она вдруг исчезла, и убитая горем мать рыдала во всю мочь. Мы, конечно, отправились на поиски, но все были уверены, что насильно ее никто не увозил.

— Так девица… — начал было говорить я, но тут в разговор вмешался Мэверик.

— Да уж, я тоже был с ней знаком! Лихая была девчонка, а ведь ей в то время еще и шестнадцати не исполнилось! Чтобы ее похитить, нужно было постараться! Я встречал таких и раньше, и скажу, что с этой женщиной справиться было трудновато. Там, где остальные спасуют, сломаются, эта будет держаться стойко. Возможно, она была несколько нахальной, но у нее был сильный характер!

— Не исключено, что она все еще жива? — высказал предположение я.

— Она? — Мэверик фыркнул. — Эта штучка не из тех, кого можно вот так запросто обезоружить. Каюсь, она мне нравилась. Одни неприятности были из-за нее. Сперва голова болела только у ее матери, потом заволновалась вся община, потому что она расхаживала по окрестностям и строила глазки всякому приглянувшемуся ей мужчине. Хотя мне кажется, что все это было не всерьез, да и не решилась бы она на большее. Если бы только ее матушка была чуток поумней, выдала бы ее поскорее замуж, и дело с концом…

— Она как раз и собиралась сделать это, — вставил слово священник, — но девчонка заупрямилась. Все нос воротила и даже слышать не хотела о местных парнях. Хотелось ей, видите ли, чего-то большего. Затрудняюсь сказать, чего именно, наверное, приключений.

— Я думаю… — размышлял я вслух. — Мне кажется, стоит кому-то отправиться в Вест-Индию! Думаю, мне следует попытаться найти эту девчонку.

Оба с недоумением воззрились на меня.

— Искать девчонку по всей Вест-Индии? Это же безумие. Безумие, точно говорю! И даже если вы ее найдете, что тогда? Вы что, вообразили, что вам позволят увидеться с ней? Но даже если увидитесь, что с того?

— Показания, — сказал я. — Письменные показания под присягой. Или мне даже удастся вернуть саму девчонку! Тогда у нас будут надежные улики, достаточные для того, чтобы эти негодяи наконец угодили на виселицу!