Путь воина

Глава 15

Я ехал по едва различимой тропе, проложенной через темные джунгли. Временами они сменялись открытой местностью, где теперь находились поля и пастбища. Вставала луна, но за деревьями ее все еще не было видно. В темноте изгороди походили на скелеты.

В небе парил ночной ястреб или какая-то другая птица. Царило полное безмолвие, нарушаемое лишь стуком копыт моего коня. Я то и дело беспокойно оглядывался назад и неизменно пристально вглядывался в темноту, в надежде вовремя заметить опасность.

С обеих сторон к тропе подступала плотная стена деревьев. Наконец джунгли расступились, и дорога пошла через поля, залитые серебристым светом луны, но я и теперь не мог позволить себе расслабиться. Я давным-давно усвоил одну простую истину: нет более опасного места, чем то, где царит полнейшая идиллия. Мой конь беспокойно запрядал ушами и сбился с шага, затем как ни в чем не бывало продолжил путь. Я держал наготове оба пистолета и очень надеялся на то, что вороной не испугается выстрела.

По крайней мере, он меня предупредил. Враги внезапно появились на дороге, из-за поворота, о существовании которого догадаться было довольно трудно. Но мой конь почуял их раньше, и потому, как только первый из нападавших поднялся с земли, я тут же в него выстрелил.

Он стоял удачно, и я выстрелил ему в грудь с расстояния не более двадцати шагов. Он опрокинулся навзничь, а я сунул пистолет в кобуру и, развернув коня, пришпорил его. Это был хороший конь, он тут же сорвался с места и помчался во весь опор. У меня за спиной прогремел выстрел, и что-то стремительно просвистело в воздухе у самого уха. Повернувшись в седле, я прицелился в темный силуэт позади.

Не могу сказать, в какой именно момент я спустил курок, но большой пистолет дернулся у меня в руке. Прогремел оглушительный выстрел, человек споткнулся и упал. А я, отъехав подальше, сунул второй пистолет в кобуру.

Я понятия не имел о том, сколько их было, но по моим предположениям выходило по крайней мере четверо. Они рассчитывали напасть неожиданно, но у меня был слишком большой опыт путешествий по разного рода уединенным местам. Я доверял острому чутью коня, тем более такого, как этот, и оно меня не подвело.

Мой конь неудержимо рвался вперед, и я не стал ему препятствовать. Мы мчались по дороге во весь опор, только ветер свистел в ушах, и на душе становилось спокойнее при мысли о том, что на случай новых неприятностей у меня оставалась еще пара заряженных пистолетов.

Через некоторое время я осадил коня, который перешел сперва на легкий галоп, а затем на шаг, после чего я снова пустил его в галоп, давая возможность остыть. Погони за мной не было и в помине, так как, по-видимому, среди нападавших не было всадников. Когда на восточном небосклоне забрезжил серый рассвет, вдали показались лачуги окраин Сантьяго-де-ла-Вега.

Проехав мимо заведения под названием «Королевский Дом» и выехав на широкий, вымощенный камнем двор, я слез с коня перед одним из маленьких кабачков, на котором красовалась вывеска, зазывавшая проезжих путников. Темнокожий мальчик взял моего коня под уздцы, и я дал ему шиллинг, попросив напоить вороного и задать ему корма.

— Это конь господина Легара, — сказал он. — Я его хорошо знаю. И он меня тоже.

Я вошел в дом. В просторной комнате царила приятная прохлада. Я расположился за одним из пустующих столов, и тотчас же ко мне вышел человек, поставивший передо мной высокую пивную кружку с ромом.

— Замечательно, — сказал я, — но я сейчас с удовольствием поел бы. Принесите самое лучшее, что у вас есть. — И тут же поспешно добавил: — Но пусть это будет что-нибудь легкое,

Я уже обратил внимание на то, что здешние испанцы и французы едят пищу, которая, на мой взгляд, слишком тяжела для такого климата. Мой отец в свое время научился у Сакима одной простой вещи: для того чтобы оставаться в форме, лучше не есть слишком много мяса.

Хозяин принес мне нарезанное кусками холодное мясо, вареные яйца, ломтики дыни и зелень. Ром я лишь пригубил. Он оказался совсем не плох, хотя, на мой взгляд, был слишком крепким. В моем же положении необходима была трезвость мышления. Во всем, что происходило до сих пор, невозможно было углядеть каких бы то ни было доказательств вмешательства Питтинджела или Бауэра. С их стороны были предприняты неудачные попытки убийства из засады, но теперь, наученные горьким опытом, они наверняка постараются придумать что-нибудь более изощренное.

Как бы там ни было, теперь мне хотелось лишь одного: побыстрее управиться с делами и вернуться в Каролину, в мои родные горы. Горячий воздух был тяжел и неподвижен: чувствовалось приближение грозы. Стерев пот с лица, я посмотрел в окно.

Окажись я здесь в другое время и при других обстоятельствах, Ямайка наверняка привела бы меня в восторг, но у меня не было времени, чтобы обращать внимание на завораживающую красоту этого места и людей, населявших его. Я должен думать о том, чтобы остаться в живых, пытаясь положить конец торговле, ломающей судьбы безвинных девушек. По моему глубокому убеждению, конец должен быть положен всякому рабству, хотя это явление и приняло мировой масштаб. Многие европейцы оказались в рабстве в Северной Африке, и не только там. Рабов, в основном, вывозили из Африки, но рабство в той или иной форме существовало почти во всем мире. Даже в Европе бедняцкая жизнь мало чем отличалась от жизни раба, только что зачастую оказывалась хуже. Хозяева, по крайней мере, кормили и как-то одевали своих рабов, а в Европе о бедняках позаботиться было некому.

Покончив с едой и по-прежнему оставаясь один в комнате, я стал перезаряжать пистолеты, снятые мной с седла вместе с кобурой. Я взял их с собой, что было вполне обычным делом для путника, отправившегося в дорогу в такое время и в столь ранний час.

Хозяин вошел в комнату и заметил пистолеты.

— Вы друг господина Легара?

— Да.

Он заметно потеплел. Это был круглолицый, розовощекий толстяк с венчиком рыжих волос вокруг лысины.

— Он славный человек, — сказал он. — Умный, хотя и кажется некоторым тихоней.

— Вы уже видели эти пистолеты?

Он улыбнулся.

— И коня тоже. Я видел, как вы приехали. — Он многозначительно посмотрел на меня. — У вас, похоже, были неприятности?

— На дорогах всегда неспокойно, — заметил я. — Ничего особенного.

— Здесь полно чужаков, — предупредил он меня. — Наверное, снова эти подонки из Порт-Ройяла. Так что лучше вам быть настороже.

— А то как же. — Я встал из-за стола.

Мне предстояло проехать шесть миль от Сантьяго-де-ла-Вега до небольшого поселения, построенного в устье Рио-Кобре.

— Если решите отправиться дальше, оставьте коня и пистолеты у сеньора Сандоваля, — посоветовал мне хозяин постоялого двора. — Я прослежу, чтобы их вернули хозяину.

Сунув пистолеты в кобуру, я уселся в седло и направил вороного по дороге, что вела в сторону Рио-Кобре. Мне навстречу то и дело попадались негры, нагруженные корзинами или тюками, которые они несли на голове; большинство из них негромко приветствовали меня. Многим был явно знаком мой конь, и они переводили взгляд с него на меня, зная, что я друг Легара.

Где сейчас Генри? Мы расстались с ним несколько часов назад, и с тех пор я его не видел. Мимо проехал всадник, направлявшийся, очевидно, в том же направлении, что и я. Со спины его осанка показалась мне знакомой, но я так и не вспомнил, где я мог его видеть. Мгновение спустя я снова услышал за спиной перестук лошадиных копыт и, оглянувшись назад, увидел еще двоих всадников, ехавших всего в полусотне ярдов позади.

По дороге шли несколько негров со своей ношей. Ехавшая мне навстречу карета остановилась, кучер слез с козел, подошел к лошадям и принялся поправлять упряжь.

Оглянувшись, я увидел, что всадники гораздо ближе. Теперь нас разделяло не более тридцати ярдов. Тот человек, обогнавший меня, остановился и разговаривал с пассажиром, сидевшим в карете, стоявшей посреди дороги.

Это было пустынное место, и все же до Рио-Кобре оставалось не более трех миль, а возможно, даже и меньше. Я обратил внимание еще на одну деталь, которая не была замечена мной раньше. На обочине дороги, недалеко от того места, где остановилась карета, сидели двое мужчин, распивавшие бутылку на двоих. Рядом с ними на земле лежал какой-то тюк.

Да что же это со мной? Я становлюсь чересчур подозрительным. Я удобнее устроился в седле и наполовину освободил один из пистолетов.

Я уже подъехал совсем близко к карете, когда человек, стоявший рядом с ней, обернулся, чтобы взглянуть на меня. Человек на коне сделал то же самое. Оба они улыбались. Человек на коне взмахнул рукой.

— Капитан, у нас тут есть для вас кое-что. Это должно вас заинтересовать.

— Что?

Вздрогнув, я обернулся.

Диана! Диана Маклин, испуганная и бледная как полотно, в компании Джозефа Питтинджела, устроившегося на сиденье рядом с ней.

— Мы все же изловили ее, — сказал он. — Мне показалось, что ты должен это узнать, потому что сейчас умрешь.

У меня не было времени на разговоры и раздумья, тем более, что соображать быстро я все равно не умел. Я что есть силы ударил шпорами вороного, направляя его на всадника, преградившего мне путь.

Мой вороной был большим и сильным; он с размаху налетел грудью на коня моего врага и опрокинул его. Всадник, вылетев из седла, растянулся на земле. Развернув коня, отчего тот взвился на дыбы, я ухватился за дверцу кареты, настежь распахнув ее.

— Сюда! Диана, прыгай!

К нам уже бежали какие-то люди. Те двое, что сидели у дороги, вскочили на ноги, но для того, чтобы добраться до меня, им нужно было обойти поверженную на землю лошадь, которая отчаянно брыкалась, пытаясь подняться. Кучер, до этого якобы возившийся с упряжью, бросился было ко мне, но я направил на него вороного, и, пытаясь увернуться, он потерял равновесие и упал.

Диана выпрыгнула из кареты, оставив в руках у Питтинджела большой клок своего платья. Развернув коня, я протянул ей руку, и она ухватилась за нее, вставляя ногу в стремя как раз в тот момент, как я втащил ее наверх. Мы направили коня вперед, и, выхватив пистолет, я выстрелил в того, который был ближе всех ко мне. Он покачнулся и упал; был ли этот человек ранен или же убит, я не знал.

Впереди на дороге нам преградили путь еще четверо, очевидно, это были люди из шайки Питтинджела. Я сунул пистолет в кобуру и направил вороного вверх по прибрежному склону. Конь взлетел на вершину, устремляясь в заросли. Верхом сквозь такую чащобу было не проехать, поэтому мы спрыгнули на землю и бросились бежать, пробираясь между деревьями. Моим единственным желанием было оказаться на берегу. Мы бежали, падали, поспешно поднимались и бежали дальше.

Вслед нам неслись дикие вопли и проклятия. Громче всех разорялся сам Питтинджел.

— Догоните их, черт вас всех побери! — вопил он. — Догоните, или я с вас шкуру спущу!

Мы продирались сквозь джунгли. Под ногами хлюпала грязь. Путь преграждали спускающиеся с деревьев лианы, оплетенные лозами дикого винограда. Петляя и делая резкие повороты, я прокладывал путь туда, где, как мне казалось, джунгли расступаются. В руке у меня был пистолет — тот, второй, в котором остался заряд. Мы быстро продвигались вперед.

Поговорить с Дианой я не мог. Единственное, что нам оставалось делать, — это бежать, спасаясь от погони. Мы сумели вырваться только благодаря быстроте моей реакции, это сохранило нам жизнь. Но это было в прошлом, а теперь наши шансы на спасение были невелики. Я понимал это. Море было где-то рядом. Внезапно заросли кончились, и мы оказались на скалистом, усыпанном галькой берегу. По другую сторону залива широко раскинулся Порт-Ройял, несколько рыбацких лодок покачивались на волнах недалеко от берега, но сидящие в них люди не обращали никакого внимания на мои отчаянные призывы.

Но вот я заметил еще одну лодку — она была пока далеко. Ошибки быть не может… я снова неистово замахал. Лодка поначалу, казалось, замерла, затем резко повернула к нашему берегу.

Я продолжал махать, умоляя грести быстрее. Диана внезапно выпустила мою руку.

— Кин, они уже здесь. Слишком поздно.

Их было четверо. Четверо вышли из джунглей и рассредоточились по берегу, направляясь в нашу сторону. Следом за ними из зарослей появился еще один. И еще.

Я навел в их сторону пистолет. Бандиты, казалось, замедлили шаг, но все же продолжали надвигаться, и я поочередно наводил пистолет то на того, кто шел впереди, то на того, что следовал за ним.

Между нами было расстояние в каких-нибудь пятнадцать ярдов.

— Диана, — тихо заговорил я, — ты мне все равно ничем не поможешь. Если ты останешься, мне придется защищать двоих. Ты умеешь плавать?

— Умею.

— Тогда плыви. Плыви к лодке. Это Эндрю, я его знаю.

— Ладно.

Она не стала терять время на слова прощания, а спустилась к воде, скинула платье и вошла в воду.

Один из наступавших закричал, и они побежали. Я тут же выстрелил в ближайшего из них. Он взмахнул руками и упал на камни. В довершение ко всему я запустил в них пистолетом и тут же выхватил из-за пояса один из своих собственных. Видимо, этого они не ожидали и в нерешительности замерли на месте. Они подошли слишком близко, мой выстрел мог без труда достигнуть цели. Каждый из них прекрасно это понимал.

Один из них тоже вытащил пистолет. Я подумал, что, видимо, им был отдан приказ по возможности взять нас живыми, но ни в коем случае не дать уйти.

За спиной я слышал скрип весла. Теперь, когда оба тяжелых пистолета, выданных мне Легаром, были разряжены, у меня оставались еще два собственных и шпага.

Отступив на скользкие гладкие камни, я вытащил и второй пистолет. Вооруженный бандит решил действовать без промедления и начал прицеливаться. Он делал это по всем правилам, но только у нас, кому приходилось подолгу жить в лесной глуши и быть в любую минуту готовым к атаке краснокожих, зачастую на это не оставалось времени. Я выстрелил с бедра, не целясь, и мой противник выронил пистолет, опустившись на колено. Он протянул было руку, чтобы подобрать оружие, и тогда я выстрелил снова. Затем, сунув оба пистолета за пояс, я выхватил из ножен шпагу и принялся отступать, входя в воду.

Похоже, пистолетов больше ни у кого не было. Я заходил все глубже и глубже, когда за спиной у меня раздался знакомый голос:

— Сюда, капитан.

Лодка покачивалась на волнах, и Диана, мокрая с ног до головы, сидела в ней. Перевалившись через планшир, я упал на дно лодки. Эндрю тут же оттолкнулся от берега, я медленно поднялся и сел.

— Один шиллинг, сэр, — сказал Эндрю. — Вы должны мне шиллинг.