Путь воина

Глава 11

Лодка бесшумно рассекала водную гладь, размеренно скрипели весла, и слышался тихий плеск воды. Все вокруг окутало облако густого тумана. Где-то впереди темнела длинная узкая полоска острова, поросшего лесом. Это и была бухта Дамарикоув, основанная, как считалось, капитаном Дамариллом.

Но когда я заговорил об этом с рыбаком, который и был хозяином нанятой нами лодки, тот лишь пожал плечами.

— Кто его знает, может быть, и так. Но только еще задолго до него другие парни часто сходили тут на берег и вялили рыбу.

Примерно то же самое я слышал от отца, который рассказывал нам о том, что рыбаки с Большой Ньюфаундлендской банки заходили туда, чтобы провялить или закоптить свой улов прежде, чем отправляться в обратный путь, к берегам Европы. Я сказал об этом, и рыбак снова посмотрел на меня.

— А имя у твоего отца было?

— Конечно. Его звали Барнабас Сэкетт.

Он усмехнулся.

— Я был с ним знаком. Таких, как он, мало. Очень мало! Дерзкий и себе на уме, но сильный! Все наши, те, кто перебрался сюда с Ньюфаундленда, относились к нему с большим почтением. Мы уважаем людей решительных, а твой отец и был именно таким.

Он взглянул в мою сторону.

— Ты на него очень похож, хотя он был пониже ростом. Выходит, что ты и с Тилли знаком, и с Пайком тоже? Они были его большими друзьями, так что, если ты действительно собрался выйти в море, считай, тебе крупно повезло, потому что один из их кораблей сейчас стоит на якоре у острова.

— Корабль Джона Тилли?

— Ну да. «Абигейл». Старушке уже достаточно лет, но у нее отличная скорость. Они зашли сюда, чтобы сторговать меха и пополнить запасы воды.

Подумать только! В гавани стоит старый корабль моего отца! Я был в нетерпении, меня начинал выводить из себя этот неспешный, размеренный скрип весел, я все думал о том, что мы плывем слишком медленно. Прежде я был совершенно спокоен, но теперь, думая о том, что, если повезет, мы бы могли… я тихонько выругался от досады. Возможно, корабль снимется с якоря прежде, чем мы окажемся в Дамарикоув. И как это я не догадался разузнать обо всем заранее?

И как будто в ответ на эти мои мрачные мысли начал задувать слабый ветерок, и туман стал понемногу рассеиваться. Старик поднял парус. Но даже теперь мы двигались медленно, слишком медленно.

Так что нам оставалось только уповать, что шхуна не отчалит раньше, чем прибудем мы. Генри огляделся по сторонам. Он был явно удивлен моим нетерпением.

— Будут еще и другие корабли, — сказал он.

— Да, но этот корабль особенный, и больше всего на свете мне хотелось бы выйти в море на нем, почувствовать себя хозяином вне зависимости от того, кто владеет им сейчас. Если бы это был Джон Тилли…

Туман рассеялся, ветер стал несколько сильнее. День близился к полудню, но до Дамарикоув все еще было слишком далеко. В небе над нами парила чайка, и я почувствовал, как меня захлестывает необычное, ни с чем не сравнимое ощущение восторга.

Я вышел в море! Как часто слышал я истории о кораблях и далеких морях! О том, как мой отец сражался с пиратами. Как звали того человека? Бардл, Ник Бардл. Но был и другой, которого мне довелось увидеть собственными глазами. Я знал его еще с тех пор, как мы с Янсом пробрались в Джеймстауне к нему на корабль и заклепали вражеские пушки. Это была исключительно дерзкая выходка, которая порадовала нашего отца, хоть мы и действовали без его ведома.

Джонатан Делв, так, помнится, его звали. Это был злодей, и он относился к отцу с лютой ненавистью.

Лодка слегка покачивалась на волнах, и в конце концов меня сморил сон. Когда я проснулся, было уже темно, и только далеко у горизонта все еще алело огненное зарево заката.

— Что, уже приехали?

— Почти, — ответил старик. — Сойдете на берег?

— Если «Абигейл» здесь, то нет. Мне бы хотелось подняться на борт.

— Ночью-то? Вообще ребята у них в команде лихие, но осторожные. Лучше было бы для начала познакомиться с ними при свете дня, но так и быть, подойдем поближе. Вон она, на два румба к корме от траверза, сейчас подплывем, а там можно будет и поговорить.

В окошке каюты на корме горел свет. Светился также фонарь на якорной цепи. Мы подошли ближе, и тут же раздался крик:

— Убирайтесь отсюда! Проваливайте!

— Джон Тилли на борту? Если так, мне надо поговорить с ним.

— С капитаном-то? Лучше греби отсюда! Кто ты такой?

— Меня зовут Сэкетт, — ответил я. — Думаю, это имя вам о чем-то говорит.

— Сэкетт?! — воскликнул часовой. — Ну дела! — Изменившимся голосом он позвал кого-то: — Джоэл, зови капитана. Скажи ему, что Сэкетт здесь. Он ждет.

Я услышал скрип распахнутой двери, и свет из капитанской рубки рассеял темноту; послышался торопливый стук шагов, и знакомый решительный голос окликнул меня:

— Сэкетт? Это ты, Барнабас?

— Это я, Кин, — ответил я. — Кин Сэкетт, его старший. Мне очень нужно попасть в Вест-Индию, если, конечно, вы тоже держите туда путь.

— Поднимайся на борт, парень. Сюда!

Нам перекинули веревочную лестницу, и я начал взбираться по ней. За мной последовал Генри. Я впервые в жизни лез по веревочной лестнице, но как это делается, мне было известно еще по рассказам отца. С хозяином лодки мы расплатились заранее, так что оставалось лишь поднять на борт те немногочисленные пожитки, что мы взяли с собой в дорогу.

Тилли был человеком могучего телосложения с седыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой.

— Привет, парень! Как здорово снова тебя увидеть! А как поживает мой старый друг, Барни?

— Его больше нет с нами, капитан. Сенеки убили его… вот что случилось. Черный Том Уоткинс был с ним. Они умерли достойно.

— Иначе и быть не могло. — Тилли немного помолчал. — Значит, он погиб! В это трудно поверить.

— Моя мать сейчас в Англии. Она увезла с собой Ноэллу и Брайана: дать им образование.

— Я знаю об этом. Не так давно я встретил обоих… в Лондоне.

— Вы их видели?

— Ага. Я провел свой корабль вверх по Темзе и разыскал их. Твой брат такой статный… хорошо сложен. Сразу видно — настоящий джентльмен. Ну а сестренка твоя, Кин, просто заглядение! Клянусь, она будет такой же красавицей, как ее мать. Или даже еще лучше. Вот только подрастет немного, уж можешь мне поверить! Они такая прекрасная пара!

Брайан истинный ученый. Он изучает законы и занимается другими науками. Хотя без неприятностей не обошлось. Это имеет отношение к вашим землям в Фенланде. Умер Уильям, о котором ваш отец так часто говорил и который сам был человеком честным и достойнейшим во всех отношениях. Его племянник унаследовал его владения, а заодно решил прибрать к рукам и земли твоего отца. Боюсь, как бы не было беды.

— Брайан знает, что делать. А будет нужно, мы тоже придем ему на помощь.

— В наши дни помощь значит куда меньше, чем влиятельные друзья. Так что, Кин, я просто не знаю, чем это все кончится.

Мы вместе прошли на корму и там, расположившись в капитанской каюте, засиделись за полночь с чашкой горячего кофе. Мы вспоминали минувшее, рассуждали о будущем, и в конце концов я посвятил его в свои планы.

— Поиски этой девицы, Кин, дело непростое. Сомневаюсь, что тебе это удастся. Правда, ты сын своего отца, а сколько я его помню, он был чужд сомнений. Я сделаю для тебя все, что в моих силах.

— На берегу ходят всякие слухи; я это знаю. И мне необходимо знать, что именно говорят о кораблях Джозефа Питтинджела, а заодно и о человеке по имени Макс Бауэр. Я уверен, что похищенных девиц продают куда-нибудь на дальни плантации, подальше от чужих глаз.

— Если тебя уж так интересуют матросские сплетни, то лучшего места, чем Порт-Ройял, не найти. Конечно, все они — лишь шайка проходимцев, но могут быть и вполне дружелюбны, если, конечно, ты сумеешь расположить их к себе. Тем более ты будешь человеком знаменитым.

— Кто? Я?

— Ну да. Имя Сэкетта там хорошо известно, потому что Барнабас успел в свое время прославиться в тех краях. Ты слышал когда-нибудь историю о том, как однажды на Ньюфаундленде он захватил пиратский корабль, а затем подвесил на сосне пирата по имени Дюваль и оставил его там болтаться, пока тот не поутих? Пираты уважают отчаянных людей, а твой отец, парень, и был как раз именно таким. Этого у него было не отнять.

Он взглянул на Генри.

— Раб?

— Мой друг. Вызвался помочь мне. Он из племени ашанти.

— Я знаю этот народ. Твой друг может встретить на островах кое-кого из своего племени, но только большинство из них осело в горах Кокпит-Каунти, и разумный человек не станет их там разыскивать. Кое-кто называет это место Край Оглянись Назад, что весьма резонно. Не успеешь и глазом моргнуть, как они тебя окружат и схватят. На Ямайке и кое-где еще их называют маронами.

— Меня там примут, — холодно сказал Генри. — Я правил ими.

— Но с тех пор как их вывезли из Африки, прошло довольно много времени. И таких там большинство, — заметил Джон Тилли. — Вспомнят ли они тебя?

— Вспомнят, — ответил Генри. — А если нет, я их заставлю.

Мы плыли к берегам Ямайки, дул попутный ветер, и корабль «Абигейл», названный так в честь моей матери, и в самом деле прекрасно шел по морю. Вскоре я уже чем мог помогал корабельной команде и, как говорится, почувствовал себя как дома. Даже вахты у штурвала стоял.

Каждый вечер я беседовал с кем-нибудь из матросов, с теми людьми, которые могли рассказать что-нибудь о Джозефе Питтинджеле, о его кораблях, а также о Максе Бауэре.

Вскоре я получил возможность составить обо всем более или менее определенное представление. Одно я понял точно: Питтинджел был хитер и опасен, имел множество друзей или, по крайней мере, компаньонов на островах, а также на побережье. Он оказался более силен, чем мы предполагали, следовательно, в данной ситуации нам придется действовать чрезвычайно осмотрительно. Как выяснилось, у него было много друзей среди влиятельных особ, которым ничего не стоило бросить человека за решетку или даже отправить его на виселицу.

Новость о том, что он занимается работорговлей, для большинства наших собеседников оказалась полным откровением. Очевидно, сам Питтинджел это тщательно скрывал, но были и такие, кто обо всем догадывался. Картина становилась все яснее. Теперь я ясно видел этого изворотливого, хитрого человека, который изо всех сил старался казаться в высшей степени респектабельным в глазах купцов и высоких чиновников. С теми, кого он считал чернью, Питтинджел вел себя совершенно иначе.

Джон Тилли внимательно слушал эти рассказы, изредка задавая один-два вопроса, и когда наконец последний матрос вышел из каюты, тихо сказал:

— Цель твоя не из легких. Стоит Питтинджелу заподозрить тебя, он наверняка постарается устроить убийство или же засадить тебя в тюрьму, можешь не сомневаться.

— Я все думаю о Ноэлле. Что, если такое случилось бы с ней?

— Да уж… Бедные девчонки. И вступиться за них некому. Это нужно сделать, парень, нужно.

— Сначала найдем ту девушку. Генри нам нужен потому, что, как мы знаем, от рабов у хозяев секретов нет. Он сможет пробраться и к ним, и к маронам, чего мне бы никогда не удалось, они, скорее всего, даже не стали бы говорить со мной.

Несколько раз нам попадались другие корабли, но они либо шли слишком далеко — не разглядеть, или же неизменно ускоряли ход. В те времена на морских просторах свирепствовали пираты, да и капитаны многих судов при случае не упустили бы возможность ограбить проходящий мимо корабль.

Морской ветер дул в лицо, оставляя вкус соли на губах. Большую часть времени я проводил на палубе, и тело мое постепенно привыкло к качке, а уши — к скрипу мачт и к тому, как над головой хлопают тугие паруса, надуваемые ветром. Время от времени на нас обрушивались потоки дождя, и тогда по щекам хлестали тугие, колкие дождевые капли, но теперь я уже знал, что человек может полюбить такую жизнь, что он запросто может привыкнуть к морю.

Здесь во всем чувствовалась сила. Было свое величие в бушевавших волнах за бортом, напоминая людям о том, кто здесь хозяин.

Капитан Тилли был опытным мореходом, знающим возможности своего корабля, и мы быстро продвигались на юг. Я даже и не заметил, как мы проплыли мимо побережья Каролины.

Море потеплело. Мы часто работали, скинув рубашки, отчего наши тела очень скоро потеряли свою белизну. Под лучами жаркого солнца кожа вначале покраснела, а затем приобрела шоколадный оттенок темного, тропического загара. Ямайка предстала перед нами протяженным зеленым побережьем, и цвет его казался куда более насыщенным, чем в наших, северных землях.

Нам был виден мыс Большого лота и Паллисадос, протяженный перешеек, местами поросший деревьями, из-за которых этот клочок суши и получил свое название, так как издалека заросли очень походили на длинную, полуразрушенную стену, отгораживавшую остров от внешнего мира.

Мы держали курс вдоль побережья, по направлению к мысу Малого лота, и, направив корабль между ним и Пушечным рифом, а затем, обогнув мыс, наконец вошли в гавань.

Я глядел на берег. Капитан Тилли подошел ко мне и встал рядом. Никогда до этого я не видел такого множества выстроенных вдоль побережья домов, лавок и питейных заведений. В самой же гавани находилось по крайней мере два десятка кораблей, еще несколько судов стояло на приколе в глубине бухты.

Единственным городом, где мне когда-либо приходилось бывать, был Джеймстаун, который целиком занял бы лишь крохотный уголок этого огромного города-порта.

— Никому не доверяй, парень, — предупредил Тилли. — Тут полным-полно мошенников. Оглянуться не успеешь, как они оберут тебя до нитки, а если станешь возмущаться, тебя прирежут — и вся недолга. Говорят, что Порт-Ройял — самый порочный город на свете. Его называют западным Вавилоном. Здешние обитатели — в большинстве своем пираты и те, кто за ними охотится. А уж столько золота и драгоценностей ты не увидишь даже в самом Лондоне.

Мы бросили якорь недалеко от города и спустили на воду шлюпку. Я уже занял свое место в лодке, когда Тилли критически оглядел меня.

— Кин Сэкетт, первым делом мы с тобой идем к портному. Тебе надо приодеться, иначе ты будешь привлекать всеобщее внимание, как одинокое дерево на вершине холма. Весь город будет знать, куда ты направился и где тебя искать. У меня на примете есть нужный человек.

— У меня нет денег, капитан, — неуверенно проговорил я. — Последнее время нам прриходилось жить вдали от дома И хотя на Стреляющем ручье у нас и имеется кое-какое золотишко, я его с собой не взял.

Он усмехнулся.

— Брось, парень! Даже в голову не бери. Здесь твоим банкиром буду я. Этот корабль был пожалован мне твоим отцом, и все, что у меня есть сейчас, я нажил только благодаря ему. А деньги тебе понадобятся — в этих местах нет ничего важнее. Здесь ценятся деньги и человеческая хитрость. Но потому как здешним обитателям не привыкать к дракам и побоищам, грубая сила у них тоже в почете.

Он вдруг взглянул на меня.

— Послушай, Кин, а ты шпагу в руках держать умеешь? Ведь не станешь же ты совать за кушак сразу кучу пистолетов. В этих местах самое ходовое оружие — нож и клинок.

— Да-да, — с сомнением сказал я. — В детстве меня учили фехтованию. Отец здорово владел шпагой, Джереми Ринг тоже, да и Саким был по-своему искусен в этом. В детстве мы часто упражнялись в фехтовании, только я никогда не сражался всерьез, до крови. — Тут я осекся. — Разве только на ножах, — поспешил уточнить я, — с индейцами. В наших горах, пожалуй, не было года, чтобы на нас не нападали индейцы, так что кое-какой опыт у нас имеется.

— Да, конечно. Я слыхал о набегах краснокожих на ваши форты. — Он с грустью посмотрел на меня и покачал головой. — Подумать только! Твой отец умер! Даже не верится. Он был таким сильным, неистовым воином… Он должен был жить вечно.

В детстве я тоже так думал. Отец был по натуре мягким и покладистым человеком и вместе с тем обладал недюжинной силой. Азы военного мастерства он изучил у своего отца, старого солдата. Он был родом из Фенланда, из тех самых земель, где жил когда-то Хервард Уэйкский. От него я услышал множество историй о войнах и сражениях на суше и на море.

— Порт-Ройял живет по закону джунглей, — предупредил Тилли, — а здешние обитатели и есть самые настоящие и опасные хищники. В Порт-Ройяле нет места для людей добропорядочных и слабых. Тут убивают днем и ночью, лезут в драку по любому поводу, но самое большое зло — это местный ром.

Капитан Тилли, насколько я помнил, был не только капитаном, но еще и священником. Именно он много лет назад поженил моих отца и мать. Я ничуть не сомневался, что все, что он говорит о Порт-Ройяле, чистейшая правда. Мне и самому не раз приходилось слышать подобные речи от заезжих моряков в Джеймстауне.

Четверо рослых матросов сидели на веслах, и вскоре наша шлюпка, в которой поместились капитан Тилли, Генри и я, пристала к берегу. Я первым поднялся на причал. За площадкой из неструганых досок находилась пристань, выложенная из камня, а еще дальше вдоль берега теснились многочисленные кабачки, винные погребки, таверны и тому подобные заведения для «отдыха» матросов. Мимо, нетвердо ступая, прошел какой-то пьяный моряк, голова его была повязана пестрым платком, в ушах блестели золотые кольца, усыпанные бриллиантами.

Тилли указал мне узенькую улочку.

— Вон там, — объявил он, — есть приличная таверна. «Бристоль» называется. Зайдешь туда и скажешь, что я тебя прислал. Закажи что-нибудь поесть и жди. Я пришлю тебе портного.

Генри взглянул на меня.

— Если не возражаешь, пойду поищу кого-нибудь из своих.

На узких улочках было многолюдно. Здесь толпились моряки, некоторые из них были явные пираты, другие же имели вид обыкновенных торговцев. Оглядевшись по сторонам, было нетрудно догадаться, что, обладая достаточной сметливостью, здесь можно было совершить не одну выгодную сделку: многие товары, вне всякого сомнения попавшие сюда с разграбленных кораблей, продавались здесь очень дешево. Если торговцу удавалось закупить здесь товар и благополучно убраться восвояси, не лишившись по дороге своего добра, то он мог достаточно быстро разбогатеть.

Я разыскал таверну «Бристоль», вошел и спросил комнату от имени капитана Тилли. Поднявшись к себе, приказал принести горячей воды, решив вымыться с дороги. Едва я покончил с этим, как в дверь постучали. Поспешно натянув штаны и сжимая в руке нож, я открыл.

На пороге стоял невысокий, лысый толстяк важного вида, которого сопровождал чернокожий раб.

— Господин Сэкетт? Вы позволите мне войти?

Не дожидаясь моего ответа, он переступил порог моей комнаты. Раб последовал за ним.

— Сними с господина мерку, — приказал толстяк рабу, усаживаясь на самый лучший стул в комнате. — Все должно быть совершенно точно!

Он пытливо взглянул на меня, а затем осмотрел мои штаны из оленьей шкуры.

— Мы вас быстренько оденем, — гордо сказал он. — На меня трудятся сорок мужчин и несколько женщин. Все мои собственные рабы.

— Я торопился, чтобы не опоздать к отплытию, — сказал я, извиняясь. — Не было времени, чтобы достать хорошую одежду.

В ответ он лишь великодушно махнул рукой.

— В Порт-Ройяле это обычное дело. Был человек простым моряком, а там, глядишь — уже купается в роскоши. Люди здесь у нас бывают разные, так что мы ничему не удивляемся. А вот вы наверняка удивились бы, — добавил он, — когда бы узнали, сколько людей благородного происхождения здесь перебывало, и многие в крайней нищете. Кого-то вывезли как раба, других захватили в плен, чтобы затем продать на невольничьем рынке. Они оказываются здесь из-за того, что не могут расплатиться с долгами, во всяком случае большинство.

— А как насчет женщин? — поинтересовался я. — Их тоже продают кому-то в услужение?

— А как же! И некоторые даже весьма недурны собой! Тем, кто посообразительнее, удается неплохо устроиться. Но большинство… — Он развел руками. — Большинство — просто замарашки. Хозяева перепродают таких по нескольку раз, в результате они получают самую грязную и неблагодарную работу.

Он продолжал что-то говорить, записывая мерки. Я стоял посреди комнаты, обнаженный до пояса, и он несколько раз взглянул на меня, а затем спросил:

— А вы никогда не занимались кулачным боем? Мне кажется, вы необычайно сильный человек. — Сказав это, он поспешно сделал рукой упреждающий жест. — Не подумайте, я вовсе не хотел вас обидеть! Просто у нас здесь часто проводятся бои, и там крутятся большие деньги. Один из лучших бойцов сумел сколотить себе неплохое состояние. Можете себе представить, ему очень повезло. Теперь он уже обзавелся собственной плантацией.

— Боюсь, что я ничего не смыслю в этих вещах, — сказал я, — но я польщен. Я приехал сюда, — меня внезапно осенило, — в поисках товара, который вряд ли популярен в Порт-Ройяле. Я хочу сказать, что когда в море захватывают так много кораблей… ну, в общем, на борту некоторых из них должны же быть книги. Например, по истории, по другим наукам.

Я бросил на портного взгляд через плечо.

— Давно мечтаю открыть в Вирджинии школу для юных джентльменов. Но только не могу подобрать подходящих книг, и поэтому, когда мне предоставилась возможность попасть сюда, куда свозится столько добычи с богатых судов…

Он не сразу пришел в себя от удивления.

— Вы прибыли в Порт-Ройял за книжками? — Портной порывисто вскочил со стула. — Вот уж никогда не слыхал о таком! Куда-куда, но в Порт-Ройял! Люди оказываются здесь по разным причинам, но уж точно никто из них… Прошу меня извинить, господин Сэкетт. Это выше моего понимания.

— Вам не стоит так беспокоиться, — сказал я. — Но если вы услышите о каких-то книгах, не сочтите за труд поставить меня в известность.

Он пристально разглядывал меня.

— Капитан Тилли отрекомендовал вас как молодого джентльмена.

Я взмахнул рукой.

— Ну конечно же! Я приехал в Вирджинию в надежде найти землю под угодья, но, прожив довольно долго среди лесов и возделывая огромные участки, я вдруг подумал в том, что было бы гораздо лучше… было бы лучше просто владеть землей и сделать так, чтобы на ней вместо меня работал кто-нибудь другой. К тому же она живет…

— «Она»? — Он улыбнулся. — Кажется, теперь я начинаю понимать.

— Ничего вы не понимаете! — сказал я. — Просто у нее есть младший брат, а по соседству живут несколько его сверстников. Если я открою школу, у меня будет возможность почаще наведываться к ней в дом.

Он рассмеялся.

— Вот это да! И в самом деле неплохая идея! — Он поднялся со стула, просматривая записи с моими мерками. — Знаете что? Возможно, у меня даже найдется готовое платье, которое придется вам в пору. Наверняка найдется.

— Что?

— Такое часто случается. Портной шьет одежду, а тот, кто ее заказал, по той или иной причине не объявляется. Кажется, у меня есть подходящее платье… Плечи и грудь у вас чуть пошире, а талия… да, талия поуже. Небольшая подгонка, работы на несколько минут, и я смогу прислать вам платье, которое будет превосходно сидеть и которое вы смогли бы носить, пока не будет готов ваш заказ. — Он снова взглянул на меня. — Если, конечно, вы не возражаете.

— Я хочу заказать у вас три перемены платья, — сказал я. — Какие цвета выбрать, решите сами. У меня нет на это времени.

— Вы доверяете мне?

— Доверяю. У вас неплохой вкус. Конечно, при иных обстоятельствах мне бы не пришло в голову просить кого-то, но сейчас у меня слишком много дел. К тому же последние годы я провел в лесной глуши и поэтому не имею понятия о том, что сейчас носят. У меня есть только одно пожелание. Пусть это будет достаточно консервативно, ладно? Я не гонюсь за модой.

— Разумеется. — Такое предложение польстило ему, я видел и не сомневался, что мне не придется разочароваться. Но меня беспокоило и другое.

— В таком месте, — заметил я, — наверное, только и разговоров, что о пиратских приключениях, грабежах, рабах и тому подобном. А знаете ли вы хоть что-нибудь о дальних плантациях? Мне кажется, их обитатели живут уединенно, многие из них попросту отгорожены от внешнего мира.

Я говорил, тщательно подбирая слова. Мир, в котором прошло мое детство, говорил на правильном английском эпохи королевы Елизаветы, но, проводя много времени в глуши, мы с Янсом стали достаточно небрежны. Теперь же мне было просто необходимо произвести благоприятное впечатление, тем более, что капитан Джон Тилли явно считался здесь человеком уважаемым.

— Напротив! В Порт-Ройяле почти всегда становится известно о том, что происходит где-нибудь на островах. Слухи — это, знаете ли, основа пиратства. Я ни в коем случае не одобряю подобные методы, но это мое личное мнение, которое здесь рекомендуется держать при себе. Я не сторонник пиратства, но скажу вам: опытные пираты никогда не полагаются на случай. Сперва они выясняют, какие корабли будут перевозить богатый груз, товары, которые можно быстро продать, а затем прибирают их к рукам.

— А рабами они торгуют?

Он пожал плечами.

— Очень немногие. Как правило, невольничье судно видно за несколько миль. Пираты избегают с ними связываться. Слишком много возни с товаром, занятие это небезопасное, да и доход гораздо меньше, чем от явного пиратства или каперства.

— И даже когда продают белых рабов?

Почудилось мне это или же его поведение и вправду переменилось?

— Сомневаюсь, что подобное возможно, — ответил он.

— Когда человек берется торговать другими людьми, — заметил я, — я бы сказал, что цвет кожи навряд ли будет иметь большое значение?

— Так значит, вы желаете заказать три перемены платья? — Портной встал и захлопнул свою книгу. — Идем, Чарльз, нам пора.

Он помолчал немного.

— А то платье я мог бы прислать вам уже завтра, если изволите.

— Буду вам очень признателен, — сказал я.

Чарльз вышел, а портной задержался еще.

— О рабстве, какого бы цвета оно ни было, здесь не следует рассуждать вслух. Я бы посоветовал вам избегать подобных разговоров… если вам угодно.

— Ну конечно. Я тут человек новый и ничего не знаю о здешних обычаях. В любом случае я пробуду здесь всего несколько дней… если мне удастся найти то, что я хочу.

— Меня зовут Джейн. — Он замялся. — Август Джейн. Если вам что-то понадобится, заходите, милости прошу.

Он ушел, а я опустился на стул у окна. Может быть, Джейну что-то известно, а может быть и нет. И все же я был уверен, что, если он даже и не знает ничего наверняка, какие-то подозрения у него имеются.

Идея насчет поиска книжек, якобы необходимых для открытия школы, была необычной, но вполне безобидной. На мой взгляд, этого было вполне достаточно, чтобы окружающие сочли меня чудаком. Среди награбленного добра и в самом деле должны были оказаться книги, так как капитаны многих судов брали их с собой в плавание, а многие, отправляясь в колонии, держали на кораблях целые библиотеки. К тому же я подозревал, что в этих местах книги, вероятно, были самым неходовым товаром.

Возможно, под предлогом поиска книг мне удалось бы попасть туда, куда чужакам доступ закрыт. Может быть, мне даже удастся побывать в домах на дальних плантациях.

Прошло два дня, но мне так и не удалось узнать ничего нового. Генри то появлялся, то снова исчезал. Несколько раз я видел его в компании опрятно одетых мужчин, большинство из которых были на редкость черны, некоторые даже с налитыми кровью глазами. Это были мароны, спустившиеся сюда с холмов. Они вели себя достойно и держались особняком, не имея никаких отношений ни с белыми, ни с другими чернокожими.

Моя одежда была вскоре доставлена, и я переоделся, а затем взглянул на себя в зеркало. Я настолько привык к штанам из оленьей кожи и охотничьей рубахе с бахромой, благодаря которой одежда быстрее высыхала после дождя, что был просто поражен, увидев себя этаким красавцем. Это было приятно, но я все равно остался не вполне доволен результатом.

На мне был темно-зеленый камзол, в разрезах рукавов видна полотняная рубаха, штаны длиной до колен из материи более темного цвета и высокие сапоги испанской кожи. Воротник камзола был обшит богатым кружевом. Пока я разглядывал свое отражение в зеркале, не зная, прийти ли мне в восторг или же просто посмеяться над собой, в дверь постучали, а затем вошел капитан Тилли. С минуту он пристально разглядывал меня и наконец сказал:

— Ты выглядишь так, как и подобает благородному джентльмену, Кин. К тому же ты просто красавец, что порой бывает немаловажно.

— Спасибо, капитан. Сам я больше нравлюсь себе в охотничьем костюме, но, если уж такова мода, я буду носить эту одежду. И если кто-нибудь осмелится посмеяться надо мной, ему придется ответить за это.

— Вот теперь вижу: весь в отца. Я это предполагал и поэтому принес тебе… — Он взял в руки ножны, висевшие у него на боку. — Это хороший клинок. Твой отец оставил его на корабле, а я нашел его в старом сундуке специально для тебя. Носи и оставайся в добром здравии.

Это был великолепный клинок. Вытащив шпагу из ножен, я взмахнул ею, стараясь приноровиться к новому оружию.

— Вот это да! Замечательный клинок! Правда, с тех пор, как я последний раз держал в руке шпагу, прошло уже немало лет.

— Но ты фехтовал?

— Только с отцом и с Джереми, а еще с Кейном О'Харой и с Сакимом. Они неплохо владели этим искусством, и я думаю, что многому научился.

— Будь осторожнее! Здесь можно встретить настоящих мастеров клинка. Это непревзойденные бойцы, хотя они и предпочитают орудовать абордажной саблей и рубить наотмашь.

Тут мне на ум пришла еще одна идея.

— Помнится, у моего отца был старый друг, который решил, что не останется жить в горах.

— Джублейн? Хороший человек и прекрасный воин. Интересно, как у него идут дела? Насколько мне известно, он вернулся в Англию, затем подался в Нидерланды. Ему было трудно усидеть на одном месте. Я слышал, что он якобы отправился на Восток, в те земли, где живут мусульмане.

Мы еще долго разговаривали, после чего капитан возвратился на «Абигейл», а я лег спать. Уснуть, правда, не мог. Через некоторое время я встал с постели, охваченный каким-то странным беспокойством, и вновь подошел к окну. Свет в моей комнате был погашен, улица была тускло освещена, и какой-то человек стоял на другой стороне, как раз напротив гостиницы. Я по-прежнему стоял у окна. Разглядеть его получше я не мог — было слишком темно. Постояв на одном месте еще какое-то время, человек перешел на другую сторону улицы и отправился прочь. И тут я узнал его. Только один человек, будучи с виду таким грузным, ступает столь легко.

Макс Бауэр!

Макс Бауэр здесь! Неужели он выследил меня? Или это лишь совпадение?

Он скрылся из виду в дальнем конце улицы, и все же я был уверен: он знает, что я здесь. Возможно, ему даже известно, в какой комнате я остановился.

Жизнь в этих краях ценится очень дешево. Нет никакой нужды пытаться собственноручно убить кого-то, здесь это можно было организовать всего за несколько шиллингов или даже за бутылку рома.

Каждую секунду, каждую минуту я должен быть начеку. Я должен быть сосредоточен и готов ко всему.

И я был готов.