Пять миль

Глава 8

Я долго лежала, чувствуя, как тонкая струйка крови стекает на простыни подо мной, становясь липкой и холодной. Сколько раз он заставит меня истекать кровью, прежде чем получит свое?

Сколько еще я смогу выдержать?

Почему я остаюсь?

Что, блядь, со мной не так?

Я застонала, вытаскивая себя из кровати и хромая в душ, все еще сгибаясь.

Болит так, будто я только что сделала гребаный аборт.

И я знаю, о чем говорю. Благодаря ему, у меня уже был такой опыт.

Я включаю воду и встаю под душ, позволяя теплой жидкости омыть мое лицо. Я чищу зубы три раза и использую половину бутылки геля для душа, многократно намыливая ноги, пока кровь не перестает течь красной рекой по внутренней стороне бедер.

Мне приходит в голову, что за последние десять дней я была ранена в ногу, получила передозировку от грязного кокаина и теперь трахаюсь словно умалишенная, находясь в секунде от полного сумасшествия.

Я так чертовски устала.

Когда я, наконец, выключаю душ, я заворачиваю волосы в полотенце, а другим оборачиваю свое тело. Я вытираю пар с зеркала и впервые за несколько недель рассматриваю себя как следует. Я беру свою косметичку, которая теперь живет в зеркальном шкафу в ванной, и достаю глазные капли. Мои глаза налиты кровью и блестят, и просто чудо, что мои цветные контактные линзы не выпали за то время, пока я лежала без сознания, сразу после смерти Макси. Я выдавливаю по несколько капель в каждый глаз и быстро моргаю, ощущение песка в моих глазах становится менее заметным.

Я смотрю на себя в зеркало. В последнее время я мало бывала на солнце, и мой кропотливо полученный золотистый загар, глубокий благодаря бесконечным часам лежания в солярии в Небраске, а затем у бассейна в Таиланде, заметно потускнел. Под глазами у меня черные круги, которые не скроет и лопата консилера, а лицо исхудало и осунулось, скулы болезненно выпирают. Я бросаю полотенце на пол, изучая себя дальше. Моя левая грудь выглядит ужасно, кошмарные красные следы от зубов, ранившие бледную кожу над и под соском. Мои ребра торчат больше, чем раньше, ключицы тоже.

Такое ощущение, что я умираю... постепенно, кусочек за кусочком.

Выгоревшая, разбитая, разваливающаяся на части под тяжестью своей лжи - а мне осталось отправить в ад еще пять душ.

Я склоняю голову, выдыхая рваный воздух, и хватаюсь за столешницу в ванной. По крайней мере, одна вещь на моем теле выглядит хорошо - великолепная татуировка Эллиота, которая змеится по бедру до середины бока, все еще яркая, с красными, черными и бирюзовыми вкраплениями. Я позволяю своему взгляду задержаться на аляповатых цветах еще на несколько мгновений, прежде чем поднять полотенце с пола и обернуть его вокруг себя, покидая душную ванную комнату и направляясь в спальню.

Я уже собираюсь сбросить полотенце и потянуться за новой парой нижнего белья, когда вижу, что он стоит в дверях, выглядя скучающим и слегка раздраженным. Я подскакиваю, чуть не разжав хватку на полотенце.

— Господи. Тебя не учили стучать? — спрашиваю я, звуча немного грубее, чем хотела.

Джейс ухмыляется, складывая руки на груди, и пинает дверь носком ботинка.

— Завтра мы отправляемся в небольшое путешествие. Папа почему-то настаивает, чтобы ты поехала с нами.

Я достаю из открытого чемодана пару черных трусиков и подходящий бюстгальтер.

— Ты не возражаешь? — спрашиваю я, делая крутящее движение пальцем. Он соглашается и поворачивается лицом к стене, чтобы я могла одеться в уединении. Я бросаю полотенце на кровать, поверх новых пятен крови, которые усеивают середину матраса, и натягиваю трусики, заправляю грудь в лифчик. Я оставляю его открытым сзади и на цыпочках подхожу к Джейсу, который стоит, изучая стену.

Я касаюсь его руки, чтобы привлечь внимание, и встаю к нему спиной.

— Ты не против помочь мне? — спрашиваю я через плечо.

Он хочет злится на меня? Он может злиться. Я буду злиться на него в ответ. Двое могут играть в эту игру, и, похоже, ему надоело спасать «девушку в беде». Поэтому, я буду сучкой в черных кружевах. Посмотрим, как ему это понравится.

Он издает звук "Уфф", и на мгновение я думаю, не собирается ли он подчиниться. Но потом я чувствую, как теплые пальцы скользят по моей спине, вызывая мурашки по всему телу. Я прикусываю губу и стою неподвижно, как скала, пока он, не спеша, очень медленно вставляет крючки в застежку. Когда он закончил, он положил свои руки мне на плечи, разворачивая и притягивая меня к себе. Его напряженный взгляд пробегает по моему телу вверх и вниз, а затем возвращается к моему лицу.

Он проводит большим пальцем по нежной коже под моим левым глазом.

— Господи, детка. Когда ты спала в последний раз? — он перемещает свою хватку на мое худое запястье, держа его перед моим лицом. — Когда ты в последний раз что-нибудь ела?

Он отступает назад и осматривает меня дальше, на этот раз в его взгляде нет ни капли похоти или желания. На этот раз это забота.

— Ты выглядишь просто ужасно, Сэмми, — серьезно говорит он.

Я пожимаю плечами.

— Я в порядке. — Но это далеко не так. Нахождение в этом клубе крадет каждую унцию радости и жира, которыми я обладаю.

— Неудивительно, что ты не можешь от него отбиться, — бормочет он.

От смущения у меня по позвоночнику пробегают колючки, и я выпрямляюсь.

— Что?

— Да ладно, — говорит он. — Я слышу, как он избивает тебя через три комнаты вниз по коридору. Или чем вы двое тут занимаетесь. — Он вздрагивает, когда говорит это, прежде чем что-то приходит ему в голову. — О Боже, ты же не из тех девушек, которым нравится, когда их бьют? Пожалуйста, скажи мне, что ты не одна из этих гребаных сабмиссивов.

Я сухо смеюсь, отходя в сторону, чтобы достать из чемодана свежий наряд.

— Нет, я не одна из этих девушек. Но спасибо за заботу.

— Ты уверена? — говорит он, почесывая голову. — Потому что он действительно связал тебя...

— Откуда ты об этом знаешь? — огрызаюсь я, выхватывая из чемодана черный сарафан с рюшами и натягивая его через голову. Возможно, он помог мне после того, как Дорнан ударил меня ножом, но он пришел после того, как мне удалось освободиться от уз Дорнана. — Шпионишь за нами?

— Да-а, — произнес он с сарказмом, его взгляд пронзил меня насквозь. — Я шпионил за своим отцом и его маленькой рабыней. Пошли.

Я втискиваюсь в платье, разглаживая его по животу, делая вид, что слово "рабыня" не уязвляет меня до глубины души.

— Ты всегда находишь меня в самые подходящие моменты, — пожимаю я плечами. Беру из чемодана расческу и начинаю проводить ею по своим спутанным темным волосам, когда он хватает меня за руку, заставляя посмотреть на него.

— Я никогда не говорил, что не забочусь о тебе, — тихо говорит он.

Я бросаю на него долгий взгляд.

— Я могу позаботиться о себе сама, — говорю я тихо, но фраза лишена убежденности.

— Конечно, можешь, - неохотно говорит он, отпуская мою руку.

Он идет к двери, как бы собираясь уйти.

— Подожди, — говорю я, останавливая свои движения. — Зачем ты вообще сюда пришел?

— Ты кричала, — бросает он через плечо. — Опять. Я просто проверял, не зарезали ли тебя или что-то в этом роде. — Его рука тянется к дверной ручке, и в этот самый момент дверь распахивается, и на пороге стоит Дорнан с мобильным телефоном в руке.

— Полицейский рейд, — говорит он, врываясь в комнату.

Я в шоке роняю расческу на землю.

Джейс немедленно переходит к действиям.

— Сколько времени? — кричит он, застыв в дверном проеме, когда люди пробегают мимо за его спиной.

— Час, не больше, — говорит Дорнан, достает из тумбочки несколько упаковок белого порошка и идет в ванную.

— Они сказали, почему? — спрашивает Джейс, а я стою на месте, и меня охватывает паника.

Дорнан стоит на кровати, откручивает латунный светильник с потолка и что-то высыпает в руку.

— Два твоих брата погибли меньше чем за месяц? - догадывается он. — Долбаные колумбийцы, наверное, дали им фальшивую наводку.

— Ты же не думаешь, что это были те малолетки? — спрашивает Джейс, на его лице видна паника.

— Нет, сынок, — говорит Дорнан, спрыгивая с кровати, его ботинки громко стучат по полированному бетонному полу. — У нас с шефом полиции есть соглашение, но он не стал бы распространять его на что-то подобное.

— Что-то случилось с этими девочками? — шепчу я, глядя между Дорнаном и Джейсом.

— Что, ты имеешь в виду, кроме того, что их чуть не застрелили? Или их накачали наркотиками? Или они были несовершеннолетними?

— На меня выписан ордер на арест, — пробурчала я. — Мне нужно убраться отсюда до приезда копов.

На самом деле у меня нет ордера на арест, потому что я не существую. Но мои отпечатки пальцев есть, и они совпадают с отпечатками пальцев мертвой девушки.

— Конечно, есть, - усмехается Джейс, его глаза сужаются на меня. — Как удобно.

— С чего вдруг? — кричит Дорнан. — Они не тронут тебя за мелкое правонарушение...

— Вооруженное ограбление, — говорю я, произнося первое серьезное преступление, которое приходит мне в голову.

— Господи! — говорит Джейс. — Ты кого-нибудь убила?

— Нет, — отвечаю я. — Хотя это все равно пожизненное заключение.

— Точно, — говорит Дорнан. — Убирайся отсюда. Пожарный выход в задней части здания выведет вас на заднюю аллею. Уходи, пока никто тебя не увидел.

Пожарный выход. Ха. Он, очевидно, не понимает, что я пользуюсь им уже несколько недель.

Я хватаю сумочку и с тоской смотрю на свой чемодан. Если бы я тащила его за собой, это выглядело бы слишком подозрительно, но в нем есть запасная краска для волос и мои цветные контактные линзы, спрятанные на дне. К счастью, там больше нет наркотиков, но все же я больше беспокоюсь о том, что Дорнан или полиция будут рыться в нем и что-то заподозрят.

По крайней мере, меня не будет всего несколько часов. Не похоже, что у него будет время осмотреть мой чемодан, верно? Но у меня нет запасных контактных линз, и мой желудок ухает вниз, не желая уезжать без запасной пары.

— Иди, — рявкает Дорнан, и я наконец подчиняюсь. Я вылетаю из комнаты и бегу по коридору, пропуская на своем пути нескольких членов клуба. Большинство из них выглядят обеспокоенными, но без паники, как будто это обычная часть жизни и часть клубной культуры.

Я вслепую бегу к пожарной лестнице и толкаю перекладину напротив двери, яркий солнечный свет бьет мне в глаза, когда я вырываюсь наружу. Я замедляю шаг до бодрой походки, на случай, если кто-то уже наблюдает за этим местом.

И вот так я исчезаю.

На несколько драгоценных часов я не просто ушла - я стала свободной.