Пять отвлекающих маневров

Констебль Росс

Следующий день выдался ненастным. Проливной дождь яростные порывы юго-западного ветра предвещали бурю. Затею Уимзи с выездом на пленэр волей-неволей пришлось отложить. Тем не менее, нельзя сказать, что день в целом оказался бедным на события. Во-первых, из Эйра вернулся констебль Росс и поведал довольно занимательную историю.

Предыдущим вечером он отправился в Килмарнок по следам велосипедиста в непромокаемом плаще. Свидетели видели, как мужчина с велосипедом (после 1 часа 48 минут пополудни) вышел из здания вокзала Эйра. Увы, эта ниточка никуда не привела. Велосипедиста констебль нашел без малейшего труда. Тот оказался молодым фермером с безупречной репутацией, явившимся на станцию разузнать о товарах, пропавших во время транспортировки. Росс развил бурную деятельность и опросил свидетелей в самом городе и его окрестностях. Результаты были следующие.

Продавец книг и газет обратил внимании на то, как пассажир в сером прошел мимо его киоска и направился к выходу. Торговец не смог разглядеть, вышел ли он за пределы станции, так как угол киоска загораживал входные двери.

Водитель такси, припарковавшийся непосредственно перед выходом из здания вокзала, видел молодого человека в непромокаемом плаще с велосипедом (это и был фермер, которого впоследствии нашел Росс). Также шофер отметил моложавого мужчину в кепи и сером фланелевом костюме — тот вышел, неся в руке маленький чемоданчик. Велосипеда при нем не было. Затем появились клиенты, и водитель такси уехал от вокзала, но ему все-таки показалось, что тот человек в сером свернул на маленькую боковую улочку. Надо полагать, все это случилось сразу после прибытия поезда на Странрар — ну скажем, в 1 час 50 минут пополудни.

Около 2 часов 20 минут носильщик, который доставлял аж к поезду, отбывающему в Карлайл в 2 часа 25 минут, заметил чей-то бесхозный велосипед: он стоял у доски с расписанием и объявлениями, как раз перед железнодорожными и платформами, расположенными со стороны книжного киоска. Носильщик внимательно осмотрел машину и заметил бирку, указывающую, что груз следует до Юстонского вокзала„в Лондоне. Нет, он не может припомнить, когда и как объявился этот велосипед. Впрочем, ему показалось, что он стоит здесь совсем недавно. Носильщик предположил, что, возможно, этим велосипедом занимается кто-либо из его коллег и что, вероятно, он принадлежит человеку, который внезапно вышел из поезда, не доехав до Карлайла. В общем, он отправился дальше по своим делам. Однако около 5 часов вечера носильщик заметил, что велосипед по-прежнему стоит у доски с расписанием. Тогда он расспросил своих товарищей. Никто из них не смог припомнить, откуда взялся этот велосипед и кто прикрепил к нему багажную бирку, но уж раз эта бирка была прикреплена к машине по всем правилам, носильщики посовещавшись, решили, как велел им долг, погрузить его в экспресс 5.20 до Лондона. Если пассажир, которому он принадлежал, отбыл поездом 2.25, велосипед прибудет в Лондон одновременно с хозяином, поскольку поезд 2.25 до Юстонского вокзала не идет — пассажиры, направляющиеся в Лондон, должны сделать пересадку в Карлайле и ждать два часа с четвертью поезд 5.20, чтобы продолжить путь.

Носильщик, первым обративший внимание на бесхозный велосипед, успел изучить его со всех сторон. Это был «ралей», не новый и не в блестящем состоянии, но с отличными задней и передней шинами.

Услышав описание велосипеда, Росс чуть не подпрыгнул от радости и с энтузиазмом бросился опрашивать всех носильщиков. Однако попытки полицейского разыскать того вокзального служащего, кто, собственно, прикрепил багажную бирку к машине, или узнать хоть что-нибудь о ее владельца успехом не увенчались.

На поезд, уходивший в 2.25, кассир продал десять билетов до Карлайла. Пять — третьего класса в одну сторону, три — третьего класса туда и обратно, один — первого класса в одну сторону и один — первого класса туда и обратно. До Юстонского вокзала было куплено два билета, оба третьего класса в одну сторону. Ни один из пассажиров багажных билетов на велосипед не приобретал. В тот день путешествующие вообще не везли с собой велосипедов, ни те, кто отправлялся на поезде дальнего следования, ни те, кто сел в поезд 5.20 (в нем было восемь пассажиров из Эйра). Носильщик, не тот, что отправил велосипед поездом 5.20, припомнил джентльмена о сером костюме, который направлялся в Карлайл поездом. Он был без багажа, следовал проездом через Моклайн, не носил очков и не упоминал ни о каком велосипеде. Как никто другой из пассажиров поезда 5.20.

Далее констебль Росс попытался взять след мужчины в сером, который скрылся в боковой улочке. Безуспешно. Это был скорее переулок, нежели улица. Вдоль него располагались лишь задние дворы каких-то магазинов и общественные туалеты.

Тогда Росс вновь решил побеспокоить продавца в книжном киоске. Тот сказал, что вроде бы помнит, как какой-то человек в мягкой фетровой шляпе и плаще прошел мимо его палатки, катя рядом велосипед. Это случилось где-то около 1 часа 53 минут. Пассажир двигался со стороны зала ожидания. Ничего особенного в нем не было. Больше никто из служащих вокзала данного господина не заметил: в этот момент прибыл еще один поезд до Глазго, и перрон наводнило изрядное число пассажиров.

Двое носильщиков, которые следили за погрузкой багажа в поезд 1.54 до Глазго, готовы были поклясться, что ни в одном из вагонов никакого велосипеда не было и в помине.

Констебль Росс не знал, что и думать. Описание велосипеда почти в точности совпадало с описанием той машины, что исчезла из гостиницы «Анвос», и по-своему напоминало описание велосипеда Фаррена. Но почему, черт возьми, на нем оказалась багажная бирка до Юстонского вокзала? Велосипед, погруженный в вагон в Джирване, был снабжен биркой до Эйра. Ее прикрепил конкретный носильщик и подтвердил проводник, который вывел велосипед из вагона в Эйре. Трудно представить, что за те шесть минут, что поезд стоял на вокзале в Эйре, бирку поменяли на новую. Особенно если верить носильщикам, дежурившим у стойки оформления багажа. Каждый из них давал голову на отсечение, что никакого велосипеда не видел.

Оставался единственный допустимый вариант — велосипед каким-то образом переоформили уже после того, как прошел поезд на Глазго. Но в таком случае это было сделано не носильщиками, поскольку никто из них этого не помнит.

И куда делся человек в сером?

Если это и был тот самый мужчина в плаще с велосипеде которого заметил продавец книжного киоска в 1 час 53 минуты, то в принципе он мог затем где-то скинуть свой плац (в общественном туалете?) и вернуться на вокзал через зал ожидания. Что, в таком случае, происходило дальше? Он околачивался где-то неподалеку от станции, пока не пришел поезд 2.25? Если так, то где именно? Этот человек не заходил в привокзальный буфет, поскольку работающая там девушка, заверяла, что не заметила никого подходящего под описание. Его не видели ни в зале ожидания, ни на платформе. Возможно, он оставил велосипед у доски с расписанием и затем снова ушел или сел на какой-нибудь другой поезд.

На какой поезд?

Он не мог уехать поездом 1.54 на Глазго, поскольку ясно, что велосипед не могли переоформить до отправления поезда.

Тогда остаются поезда 1.56 до Мюиркирка, 2.12 и 2.23 до Глазго, 2.30 до Далмеллингтона, 2.35 до Килмарнока и 2.45 до Странрара, не считая, конечно, собственно поезда 2.25.

Из этих семи возможных вариантов Россу сразу удалось исключить поезда в 1.56, 2.30 и 2.35. В них не садился ни один пассажир, хотя бы в малейшей степени соответствующий описанию. Поезд в 2.45 на Странрар полицейский тоже решил не принимать во внимание. Росс прекрасно помнил замечание Уимзи о том, что преступник наверняка захочет побыстрее объявиться у себя дома. И чем убедительнее это будет выглядеть, тем лучше. То, что кто-то возьмет на себя труд проделать путь до Эйра лишь затем, чтобы избавиться от велосипеда, представлялось почти невообразимым. Гораздо проще было бы провернуть такое дельце где-нибудь вблизи от дома.

Оставались еще два состава до Глазго и поезд 2.25. Тот, что отходил в 2.12, шел сравнительно медленно и прибывал в пункт назначения в 3.30; поезд 2.23 ориентировался на расписание пароходов в Странраре и прибывал в город в 3.29. Первый из поездов отличался от своего собрата лишь тем, что забирал пассажиром еще и на предыдущей станции. Росс навел справки о путешественниках, севших в поезд на этой станции, и получил смутные описания каких-то людей в плащах и серых костюмах. К его величайшей досаде, подобный стиль одежды являлся самым распространенным в округе. Некоторое время констебль всерьез размышлял над тем, не мог ли беглец переодеться перед тем как покинуть Эйр, но потом отринул подобную версию как несостоятельную. Маленький чемоданчик выглядел недостаточно вместительным для сменной одежды, не говоря уже о плаще. И убийца (если это действительно был убийца) едва ли решился бы пить костюм в городе и снять комнату, чтобы переодеться, нет, теоретически он мог поступить и так, но это был бы необоснованный риск. В таком случае ему бы пришлось сесть на более поздний поезд, а чем больше времени он терял в Эйре, тем неубедительнее становилось его алиби. А если он не думал о железном алиби, то к чему такая тщательная инсценировка в Миннохе? Если злоумышленник собирался попасть в Глазго, он должен был быть в городе не позже 3 часов 29 минут пополудни. Позднее просто не имело смысла здесь появляться.

Оставался поезд в 2.25. Итак, это должен был быть пассажир, одетый в серое и направляющийся в Лондон. Но если так, зачем брать с собой велосипед, все равно — зарегистрированный или нет? Преступник мог с таким же успехом оставить уже ненужную машину на платформе в Эйре.

Хотя нет! Возможно, идея захватить велосипед с собой не столь уж и плоха. Преступник предполагал, что велосипед будут искать (если не как улику в деле об убийстве, то просто как краденый). Лондон — огромный город и находится значительно дальше от места преступления, чем Эйр. Там так легко спрятать велосипед! Ведь никто не видел этого путешественника именно с велосипедом, а если бы его стали расспрашивать, он мог все отрицать.

Констебль Росс не был в полной мере удовлетворен ни одним из придуманных им объяснений. Кто вообще сказал, что этот человек обязательно должен уехать на каком бы то ни было поезде? Он мог застрять в Эйре. Мог взять машину или сесть на автобус. Мало ли дорог из города? Полицейский почувствовал, что дело становится слишком запутанным, чтобы биться над ним в одиночку, и решил вернуться в Ньютон-Сюарт — отчитаться о проделанной работе и получить дальнейшие указания.

Само собой разумеется, в полиции первым делом решили выяснить дальнейшую судьбу загадочного велосипед. Доехал ли он до Лондона и если да, то когда? Сержант Дэлзиел послал запрос на Юстонский вокзал. Не прошло и часа, как пришел ответ. Да, велосипед «ралей», соответствующий описанию, прибыл по назначению в среду на пятичасовом поезде. Владелец машины не объявился, и ее поместили в камеру хранения — ждать рассеянного пассажира.

В полиции озадаченно почесали головы и дали указание железнодорожным властям тщательно охранять велосипед-улику, пока за ним не пришлют человека, который сможет его опознать. В то же время, если вдруг явится пассажир, утверждающий, что именно он является владельцем злосчастного велосипеда, его следует задержать. Сержант Дэлзиел даже связался с лондонскими полицейскими и попросил их оказать посильную помощь в расследовании этого дела и задержании подозреваемого. Хотя все полагали, что если велосипед действительно краденый, нужно быть непроходимым болваном, чтобы явиться за ним.

— Он не мог его получить, даже если приходил, — предположил констебль Росс. — Велосипед не выдадут без багажного билета.

— Да? — усомнился сержант Дэлзиел. — А если парень вышел из поезда и приобрел багажный билет на какой-нибудь другой станции? Например, в Карлайле, Кру или Рагюи?

— Действительно, — согласился Росс. — Но поступи мерзавец так, он бы уже забрал велосипед. Чем дольше с этим тянуть, тем больше риска.

— Ну что же, скажем ему спасибо, что еще не забрал «ралей», — кивнул Дэлзиел.

— М-да, — пробурчал Росс, весьма довольный собой.

Инспектор Макферсон также был очень доволен своими действиями. С утра пораньше он выехал в Ньютон-Стюарт, чтобы представить на рассмотрение местной полиции свою великолепную хронологическую таблицу, и теперь не мог нарадоваться на результат.

— Все отлично согласуется с моей теорией! — гордо заявил он. — Готов держать пари, что это велосипед Фаррена.

Тем временем сержанта Дэлзиела поджидал неприятный сюрприз. Накануне вечером на пути из Эйра он зашел в полицейский участок в Джирване и оставил там несколько фотоснимков подозреваемых, попросив продемонстрировать их носильщику МакСкиммингу, как только тот с утра явится на работу. Полицейские должны были выяснить, не опознает ли железнодорожный рабочий человека в сером костюме. И вот сотрудники полицейского участка в Джирване позвонили сообщить печальную новость: этой ночью носильщика увезли в госпиталь — «ужасная боль в желудке» перешла в острый приступ аппендицита.

Новости из больницы трудно было назвать утешительными. Беднягу в настоящий момент оперировали, и совершенно ясно, что в ближайшее время давать показания он не сможет. Плюс к этому медсестра сообщила пугающие подробности, особо подчеркивая слова «прободение», «угроза перитонита» и «плохое состоянии». Дэлзиел в сердцах выругался и тотчас послал Росса в полицию Эйра со вторым комплектом фотографий.

Следующий удар неожиданно настиг Макферсона и поразил его в самое сердце.

— Я готов съесть собственную шляпу, если это не велосипед Фаррена, — сказал он после того, как предложил пари.

Не успели эти слова сорваться с губ инспектора, как зазвонил телефон.

— Говорит полиция Критауна, — раздался в трубке глухой голос. — Мы нашли велосипед Фаррена, он лежит в холмах близ Фолби. Нет сомнений, что это машина Фаррена, поскольку бирка на руле помечена его именем.

Как, должно быть, помнит проницательный читатель, предыдущим вечером инспектор отправил поисковую группу в окрестности заброшенных рудников, хранивших печальную память о случившемся здесь пару лет назад несчастье. Свинцовые рудники представляли собой полудюжину (или больше) узких шахт, пробитых в гранитных склонах холмов сколькими милями восточнее Гритауна. До них можно было добраться, следуя по дороге к ферме Фалби. Далее к рудникам шло несколько овечьих тропинок: у жителей фермы не было необходимости наведываться в эти забытые богом места. И хотя рудники находились довольно близко от мест, не чуждых цивилизации, казалось, они располагаются посреди пустыни. Шахты были неглубокими. Они предназначались для работы близко от поверхности (самое большее, 30–40 футов под землей). Здесь еще сохранились полуразрушенные строения, сгнившие шахтовые клети, хотя все оборудование уже давно исчезло. Рудники снискали себе дурную славу, которая лишь усилилась после того, как одна несчастная девица бросилась на дно шахты. Нечаянным свидетелем трагедии стал проходивший мимо пастух. У людей с фермы было мало поводов туда ходить, и дорога дальше фермы не шла.

Вот в этом-то зловещем месте и был обнаружен велосипед Фаррена. Поспешив выяснить подробности, Макферсон отправился к рудникам. Там он нашел полицейского из Критауна с группой добровольцев, помогавших в поисках, которые в данный момент столпились у одной из шахт. Кто-то обвязывал себя веревкой, готовясь к спуску.

Велосипед лежал в нескольких сотнях ярдов от фермы и примерно в полумиле от ближайшей скважины. Состояние его было неплохое, хотя металлические части покрылись легким налетом ржавчины — машина уже четвертые сутки находилась в зарослях влажного папоротника. Трудно было говорить о несчастном случае, не наблюдалось и следов драки. Казалось, что человек, рассерженный слишком ухабистой и крутой дорогой, внезапно остановился, слез с велосипеда да и оставил его валяться посреди кустов.

— Тело не нашли? — спросил Макферсон.

Нет, ни тела, ни одежды не нашли, но сей факт совершенно не исключает того, что незадачливый Фаррен лежит сейчас на дне какой-нибудь ямы. Поисковая группа — согласно инструкциям — собиралась обыскать все шахты по очереди. Работа не из легких, так как в некоторых из них на дне стояла вода. Макферсон велел продолжать поиски и немедленно поставить его в известность, если обнаружится что-либо интересное. Затем, глубоко разочарованный и крайне раздосадованный, он уныло отправился обратно в Керкубри.

На долю начальника полиции выпала неприятная миссия сообщить о случившемся миссис Фаррен. Открывая дверь, женщина улыбалась и вообще, следует заметить, выглядела более жизнерадостной, чем несколько дней назад. Это особенно смутило сэра Максвелла, и он никак не мог подыскать лова, чтобы рассказать последние новости. В целом, миссис Фаррен отреагировала на сообщение спокойно. Начальник полиции особо подчеркнул тот факт, что на данный момент на самоубийство ничто конкретно не указывает и поиски тела — всего лишь мера предосторожности.

— Да, я все прекрасно понимаю, — сказала миссис Фаррен. — Крайне любезно с вашей стороны. Вы очень добры. Я на самом деле не верю, что Хью способен на такое. Уверена, это недоразумение. Мой муж и правда несколько эксцентричен, и я полагаю, что сейчас (это самый вероятный вариант) он где-то отсиживается. Но, конечно, обыскать рудники необходимо. Я все понимаю.

Начальник полиции задал еще несколько вопросов, настолько тактично, насколько это было возможно.

— Ну, в общем, да. Если вы и так уже все знаете, я должна признать, что он несколько вспылил перед уходом. Хью нервный, и его расстроило кое-что, произошедшее перед ужином. О, Господи, нет же, нет! Это вовсе не было связано с мистером Кэмпбеллом! Что за нелепая идея!

Максвелл почувствовал, что не может упустить столь удобного случая. Начальник полиции очень вежливо и осторожно намекнул жене подозреваемого, что многие в тот злополучный вечер слышали, как Фаррен делал какие-то жуткие признания, связанные с мистером Кэмпбеллом, а также угрожал ему скорой расправой.

Тогда миссис Фаррен признала, что ее супруг действительно возражал против дальнейших визитов Кэмпбелла в их дом.

— Но как только он все хорошенько обдумает, — заверила молодая женщина, — то осознает, что был несправедлив ко мне. Он никогда не пойдет на то, чтобы наложить на себя руки — так же как не сможет поднять руку на кого-то еще. Мистер Максвелл, поверьте мне. Я знаю своего мужа. Он импульсивен, порой горяч, но быстро остывает. Я уверена в том, что он жив и здоров, а главное ни в чем не виноват, как в том, что стою сейчас здесь и разговариваю с вами. Даже если, не приведи Господи, вы найдете его мертвым, ничто не убедит меня, что здесь имело место что-то еще, кроме несчастного случая. Допустить что-то иное просто немыслимо. В самом скором времени вы вернетесь, чтобы сказать мне, что я права.

Она говорила так убедительно, что полицейский чуть было не усомнился в версии следствия. Максвелл заверил миссис Фаррен, что очень надеется, что будущее докажет ее правоту и поспешил откланяться. Когда он отъезжал, на поворот дороги мелькнула машина Стрэтчена. Оглянувшись, начальник полиции увидел, как автомобиль тормозит у двери дома Фарренов.

— Что если он явился сюда в связи с исчезновением Фаррена? — пробормотал себе под нос Максвелл. — Все-таки Стрэтчен как-то связан со всем этим делом…

Полицейский немного помедлил и повернул назад. Он вспомнил, что так и не съездил в Гейтхаус и до сих пор не выяснил, где все-таки находился Стрэтчен в 9 часов 15 минут вечера в понедельник.

— О, мистер Стрэтчен! — обратился он к вышедшему из машины художнику.

— Доброе утро, сэр Максвелл!

— Я просто хотел кое-что уточнить. Не знаю, слышали ли вы, э-э-э… некоторые волнующие новости о Фаррене…

— Нет. А что с ним?

Максвелл рассказал о том, как был найден велосипед Фаррена.

— Ого! — воскликнул Стрэтчен. — Вот это да… Хм, действительно довольно неприятно. Фаррен, как известно, на редкость вспыльчив. Надеюсь, ничего страшного не случилось. А миссис Фаррен… Она знает?

— Да. Я решил, что лучше будет ее подготовить… ну, на всякий случай.

— Угу. Она расстроилась?

— Нет, приняла это довольно мужественно. Кстати, мои люди искали вас вчера вечером.

— В самом деле? О, простите. Мы поехали в Сэнд-Грин, а служанка получила выходной. А что вы хотели?

— Просто спросить, не были ли вы случайно дома вечером в понедельник где-то в четверть десятого.

— Вечером в понедельник? Дайте подумать. Нет, дома меня было. Я рыбачил в Тонгланде. А что?

— Дело в том, что Фаррена видели на Лаурестон-роуд, и мы решили, а вдруг он заехал к вам?

— Нет. По крайней мере, я об этом не знал. Впрочем, надо спросить у жены. Если не она, так служанка знает. Хотя они мне ничего не говорили, так что не думаю, что Фаррен заходил. Вот черт! Никогда себе не прощу, если окажется, что он действительно заглядывал ко мне и я мог бы предотвратить… Но мы же еще точно не знаем, случилось ли с ним что-нибудь?

— Конечно, нет, — ответил начальник полиции. — В любом случае, будем надеяться на лучшее.

Максвелл завел машину. «По лицу Стрэтчена сложно что-либо понять, — рассуждал бдительный полицейский. — Я ему не верю. Безусловно, Фаррен может не иметь к этому делу никакого отношения. Еще эта невероятная история Уимзи…»

Дело в том, что около часа назад его светлость поверг начальника полиции в шок, по сравнению с которым все другие потрясения дня казались просто детской шуткой.