"2013"

1

Весь день шел проливной дождь.

Мы, компания из нескольких человек, стояли под бетонным козырьком у подъезда и посматривали по сторонам, держа в руках шарики, всяческие подарки и многочисленные вкусняшки, купленные на карманные деньги.

Погода не заладилась с самого утра.

Еще вчера стояла прохлада. Пришлось надевать теплую одежду и мокнуть под вечерним дождем.

— Поскорее бы Соня приехала! — нетерпеливо произнесла Ксюша четырнадцатилетняя девочка — подросток с подстриженными темно — русыми волосами и смуглой кожей. На ее лице сияли большие темно — карие глаза, которые она заботливо подвела карандашом для век.

Косметика ей не всегда шла. Но на что только не пойдешь, чтобы привлечь внимание мальчишек.

— Знаете, мне пришла в голову грандиозная идея! — воскликнула Ксения через пару секунд. Она держала в руках большой воздушный шарик. — А давайте я такая, притворюсь беременной! И скажу, что это от Жени! Вот она в шоке будет, ха — ха! А потом я такая достаю шарик и… Сюрприз! Я не беременная!

— Валяй, — равнодушно ответила Валя — та самая двенадцатилетняя татарка с длинными темными, как ночь, волосами.

Она была у нас самой главной. Любитель покомандовать.

Я лишь тяжело вздохнула, ничего не сказав. Стояла самой последней, за спинами своих дворовых друзей. Если их так можно назвать.

Прошедшие дни прошли очень тяжело.

После той поездки в больницу прошло больше недели.

Сергей не звонил какое — то время.

У меня сложилось такое впечатление, что он все — таки отступил от своего намерения и, может быть, даже успокоился, смирившись с тем, что мы больше не пара.

И никогда ею не были. И не будем.

Жизнь пришла в какое — то в более — менее спокойное состояние.

Мне даже удалось вернуться к своему роману, полностью закрывшись ото всех в стенах своего дома. Это приносило мне некоторое облегчение. Выводя на экране буквы и полностью погрузившись в сюжет, мысли о последних событиях отошли на задний план.

Все, что меня интересовало, это описание процесса ритуала воскрешения.

Вообще по замыслу Тутанхамон вроде очнулся сам. Кто — то добрый повесил на него медальон, способный возвращать к жизни, пока фараон пребывал в своей усыпальнице.

В пустыне его обнаруживают. И начинают расследование.

Люди даже не были уверены, что это именно он, “золотой мальчик”.

В один из таких спокойных и прекрасных дней я осталась одна дома. Мама в очередной раз уехала в город по делам. Я решила воспользоваться свободным временем и продолжить дальше писать книгу в полной тишине.

Будильник любезно напомнил о приеме лекарств.

Мне приходилось пить таблетки три раза в день, по два препарата за раз.

Я старалась соблюдать лечение и рекомендации, данные врачом. Ложиться рано спать, а не сидеть за компьютером до утра, принимать ванну…

Хотя в тех условиях, что у нас на тот момент были, это сложно сделать.

Дальше объясню почему.

Вести здоровый образ жизни. Бросить курить. Желательно заняться какими — нибудь физическими упражнениями.

Последнее я, кстати, никогда не делала.

Чувак, что проживал в доме напротив, имея такой же диагноз, бегал вокруг дома каждое утро.

Без разницы, какая будет стоять погода.

Над ним даже подшучивали. Зато он старался вести более — менее адекватный образ жизни.

Даже в магазин ходил сам, без мамы.

В нашем же доме проживала похожая девочка. Сейчас ей почти тридцать, и у нее ДЦП.

Ходит она с большим трудом. Разговаривает тоже. Иногда не понятно, что она там болтает. И у нее вдобавок умственная отсталость. И неспособность к самообслуживанию.

Ее родители — оба алкаши. Пьют до сих пор. Пусть и нечасто, но, получая пенсию, в первый же день начинают ее “обмывать”.

Хотя сами в долгах как в шелках.

Я старалась не быть третьей в этой компании.

Мне вообще было тяжело осознавать, что я такой же инвалид с неизлечимым заболеванием.

Все же мечтаю, что рано или поздно выздоровлю и встану на ноги.

Надежда умирает последней, как говорится.

Я достала свои таблетки, лежащие в отдельной коробочке, и пошла на кухню. Налила воды из — под крана и запила, дабы не почувствовать горьковатый привкус.

И, поставив кружку на кухонный стол, вернулась в комнату.

Села за стол, включив компьютер, и, когда операционная система окончательно загрузилась, открыла документ с черновиком книги.

За окном раздавались крики.

Пришлось открыть форточку из — за сильной духоты в комнате.

На улице поди больше тридцати градусов жары.

Не — е — ет, выходить точно не стоит.

Зазвонил телефон.

Незнакомый номер. Последние цифры семьдесят пять восемьдесят пять.

— Алло, — я подняла трубку.

Вдруг кто — то из наших меня зовет на улицу? Хотя в последние дни обо мне никто не вспоминал.

— Привет, — раздался знакомый мужской голос.

Я так и не смогу никогда запомнить чертов номер Сергея!

Ведь позвонил именно он.

Всегда узнаю его по грубоватому голосу и манере звонить тогда, когда не просят.

— Зачем ты звонишь? — перешла я сразу к делу. — Я же сказала тебе забыть этот номер и никогда больше не появляться!

— Спустись. Надо поговорить.

— О чем? Я и так тебе уже все сказала!

— Насть, давай ты уже будешь вести себя по — взрослому. Мы оба знаем, что ты до сих пор меня любишь и хочешь быть со мной. Так что, прекращай свои детские разговорчики в духе “ты меня обидел!” и выходи во двор. Я как раз стою под твоими окнами. Если хочешь, я могу даже подняться к тебе, — неожиданно предложил Сергей. — Я ни разу не бывал у тебя в гостях, между прочим!

О нет! Только не это!

— У меня мамы нет дома. В ее отсутствие приводить никого нельзя.

— Да не п…зди! Эта кикимора сейчас дома, и не хочет тебя куда — либо отпускать!

— Не смей так называть мою маму!

— Смею. Она тебя бьет.

— Пошел ты знаешь куда?! И не звони больше! — и, отключившись, швырнула телефон на пол.

Как же он меня бесит!

Ну вот… Все настроение испортил!

Я попыталась привести нервы в порядок и вернуться к написанию книги, но в дверь неожиданно постучали.

Сергей решил меня окончательно довести до трясучки!

Мне не стоило открывать двери. И уж тем более впускать его в свою квартиру.

Однако было уже поздно.

Сергей вихрем влетел в квартиру и начал бегать по комнатам, как заведенный.

— Где она?! Я хочу с ней поговорить! — кричал он как умалишенный. — Господи, бл…ть! Что у вас за свалка дома?!

Стыдно признаться, но наша квартира в прошлом была заставлена всяким барахлом.

Бесконечное количество газет — ими был заставлен абсолютно весь зал, — старые вещи: куртки, шубы, пуховики, мои детские вещи. Одеяла, рваные подушки в пакетах, пледы, проеденные молью.

Многочисленные бутылки из — под газировок и банки из — под кофе, внутри которых лежала всяческая мелочевка.

Старые поломанные стулья с грязным постельным бельем и домашними женскими халатами.

Коробка из — под дивана. Ну, в которую обувь обычно складывают.

Оклеенная всякими плакатами мебель.

Детские игрушки.

Обрезанные из — под кока — колы бутылки. Стаканчики из — под картофельного пюре и сметаны.

В спальне было то же самое, но не в таких масштабах.

Про балкон вообще молчу.

И при этом общий срач по всей квартире. Грязная немытая посуда.

— Господи, вы что, Плюшкины?! — Сергей был в шоке.

— Мама… Она это все собирает… — пробормотала я от испуга.

— У тебя мама тоже больна на всю голову?! Как так можно жить? Почему вы все это не выбросите?

— Потому что мама против!.. — возразила я.

Такой себе аргумент.

Но я знала, что может последовать, стоило мне притронуться к этому бардаку.

— Зачем?! У меня просто все это не укладывается в голове! — Сергей был шокирован и одновременно убит увиденным. — У меня даже нет приличных слов!.. Я… Я… Я, бл…ть, в шоке!! Я в а…е, честное слово! Настя, немедленно собирай свои вещи! Ты переезжаешь ко мне! Я тебя здесь не оставлю!

И во всем этом сраче бегала собака, которая кидалась с громким лаем на Сергея, пытаясь его укусить.

— Ника! Фу! — крикнула я ей.

Но собака, вместо того, чтобы прижать пятую точку и перестать лаять, поднимая весь подъезд на уши, проигнорировала мою команду.

Пришлось ее оттащить. Все руки мне искусала.

Злобная псина.

У нас раньше была такая небольшая, но очень озлобленная, собака. Белая, пятнистая и лохматая. Кромфорлендер, если не ошибаюсь.

Уши торчком и хвост крючком. Как мама тогда говорила.

Да, я пыталась какое — то время образумить ее. Чтобы выбросить скопившийся хлам.

— Давай я все это вынесу… — мягко убеждала ее, собирая мусор в пакет.

— Только попробуй! На тебе места живого не останется! — заорала мама словно обезумевшая.

— Никуда я с тобой не поеду, — категорически ответила я.

— Что?! Ты предпочитаешь жить в этом сраче?! Насть, ты что, окончательно сошла с ума?!

— Уходи! Тебе здесь не место! — я боялась, что мама вернется в любой момент.

И будет очень плохо.

— Ничего. Я вернусь. И сам поговорю с твоей матерью. Она пожалеет, что тронула тебя пальцем! — прошипел Сергей.

— Ах так? Значит, незнамо где пропадал, а теперь приперся и права свои качаешь? Пошел вон отсюда! — бросила я ему в спину.

Хотя смысла в этом не было.

Дверь громко хлопнула. Аж антресоль над дверью распахнулась.

Черт бы побрал этого великовозрастного упрямца!

Я чувствовала себя не очень хорошо в компании малолетних детей.

Хотя лукавлю: никаких неудобств я не ощущала. Подумаешь, общаюсь, с людьми намного младше себя, что в этом такого? Вон, некоторые мужики спят с малолетками и заделывают им детей!

Такой себе пример, конечно.

Скорее я впала в уныние после новости о скором приезде Сони Аксеной — внучки моей соседки, живущей на первом этаже. Ее бабушка сектантка, свидетель Иеговы. Ходит по всем новым и знакомым соседям, пытаясь затащить их в свою секту и рассказывая переделанные на свой лад заветы из Библии.

Мою маму она тоже пыталась затащить. Но тут где сел, там и вокзал. Мою мать куда — то втянуть, в какие — нибудь неприятности, практически невозможно. Я с ней не один год прожила. Знаем.

Почти каждый год Соня приезжала в наш двор, в гости к своей бабушке.

У мой соседки на тот момент проживал еще один маленький внук, шестилетний Тимофей. Он постоянно общался с нами. Если мы, всей компашкой, куда — то собирались, то Тима шел вместе с нами.

Честно сказать, я очень сильно недолюбливала Соню. По многим причинам.

Стоило ей приехать, как все внимание доставалось только ей одной. Как будто никого, кроме нее, больше не существует.

Зависть? Может быть.

Когда случилась эта котовасия с Сергеем, я вышла во двор. Слава богу, мать еще не вернулась со своей прогулки, и мне предоставили время, чтобы передохнуть от новых и неожиданных потрясений. Я надела свою любимую спортивную фиолетовую куртку и спустилась на первый этаж, закрыв за собой двери.

Я была почти в той же одежде, что и в день встречи с Сергеем, когда мы с ним переспали.

Наши сидели на лавочке, поодаль от моего подъезда.

На улице резко стало прохладно. Тучи сгустились над нашим домом, обещая разразиться настоящим проливным дождем с грозой.

Обычно после долгой невыносимой жары погода резко менялась.

А мы и так уже заждались освежающего ливня.

— Вы слышали? Сонька завтра приезжает! — радостно произнесла Ксюша.

Рядом с ней сидела Валя с каменным лицом.

Она витала где — то в облаках, раздумывая над чем — то. Обычно своими мыслями Валя Андрюшкина ни с кем не делилась в отличие от своей подруги Ксении Мотыленок.

Та самая, со смуглой кожей и большими темными глазами.

— Да все уже слышали, — Валентина выплыла из своей привычной задумчивости. В руке она крутила свой новенький маленький фотоаппарат.

В глубине души мне стало очень жаль несчастное устройство — Андрюшкина его так скорее угробит. Хотя ей же есть кому покупать столь дорогие подарки.

В отличие от меня.

— Нет, я ничего не слышала, — я подошла к лавочке, где сидела эта братия, и присела рядом с Мотыленком.

— Да ты вечно дома сидишь! — упрекнула меня Валя. — Мы тебя зовем — зовем, а ты даже не реагируешь!

— Я ничего не слышала. Честно.

— Да потому что ты глухая!

— Может быть. Не спорю.

— Слушай, что это за седой кент в красной машине? Мы уже в который раз видим, — заметила Валя, решив поменять тему разговора. Все равно мы друг друга не поймем, так что спор бессмыслен. — И сегодня приезжал… Только что уехал. Это что, твой новый парень?

— Да нет. Мы просто общаемся. — Я пожала плечами.

— Да ла — а — адно тебе… заливать — то! Мы уже знаем, что это твой парень, и вы поди уже спите! — произнесла Валя, еще сильнее раскручивая свой фотоаппарат.

Я пристально посмотрела на нее.

— Даже если и спим, то какая тебе разница? Это что, запрещено законом?

— Нет. — Валя сникла. Хотя ей не понравился мой грубый тон.

— Нет, нет, пусть подробнее расскажет! — подскочил Леша Трясейкин — задорный и в то же время прикольный, немного придурковатый, мальчишка лет одиннадцати. В то время он уже успел переехать в третий микрорайон, который находится в городе, но по привычке заезжал в наш двор. Садился на автобус и после уезжал на нем поздно вечером.

С ним общались все пацаны с нашего двора и не только.

Вообще хороший мальчуган, если бы он не был таким придурком…

Кстати, его мама работала вместе с моей на каменном карьере.

— Он, наверное, такой сексуальный… — начал выпендриваться Трясейкин, изображая моего бывшего бойфренда. — Стройный… Весь такой в золоте, с дорогими часами, с навороченным телефоном… Прямо не мужчина, а мечта! — и при этом улыбался. Кстати, из него бы неплохой актер получился. — Да? Я угадал? — он заметил мое нахмуренное лицо.

— А то у тебя глаз нет… — недовольно произнесла я.

— И вы с ним действительно спали? — поинтересовалась Ксения. Хотя в действительности ее это не интересовало. Просто будет очередной повод для насмешки… Или что — то в этом роде.

Я почувствовала, что надо мной начали прикалываться, и промолчала.

Умнее выглядеть буду.

— Ладно, давайте вернемся к Соне, — предложила Валентина. — Помните, что вам надо делать? Специально повторю, так как Настя ничего не знает. В общем, часов в десять выходим из дома и первым делом идем покупать шарики. Потом дойдем до “Марии — Ра” и берем печенье, конфеты, чипсы… Только сами ничего не ешьте! Это все для Сони!

— И дальше что?

— Надуем шарики и будем сидеть на лавочке и ждать Соню.

— И все?

— …Она сказала, что подъедет в районе семи вечера…

— А нафига выходить в десять утра?!

— Просто. Погулять.

Примерно в десять зазвонил мобильный.

— Настька, выходи. Мы все тебя ждем!

Я поспешно встала с постели и начала одеваться.

Мама не узнала о приходе Сергея.

И да. Помыться в ванной не могла по одной причине. Она тоже была завалена мусором. Точнее, грязной посудой, не стиранными вещами и прочим барахлом. Там оставалось лишь небольшое место, чтобы просто слегка подмыться, при этом не освобождая само корыто.

Сами понимаете, какой запах иногда от меня шел.

Никакой парфюм не спасет.

На улице уже шел проливной дождь. Мы какое — то время простояли под козырьком, а уже когда ливень прекратился на какое — то время, пошли в сторону хозяйственного магазина.

“Листопад” находился через дорогу от моего дома. На первом этаже жилого здания. Рядом с отделением Почты России, ателье, вторым таким же хозяйственным магазином, пивнушкой и продуктовым.

Сейчас там небольшая пивнушка.

Мы всей компанией вошли в магазин и разошлись по всему помещению.

Каждый смотрел товары себе по душе. Только мы втроем — я, Ксюша и Валя, — подбирали красивые шарики. За них расплачивалась Валентина. Денег, кроме как у нее, больше ни у кого не было.

Пенсию принесут только на следующий день.

Вчера моя мама сообщила мне новость, которая и обрадовала, и в то же время встревожила.

— Хочу сделать ремонт в твоей комнате. Послезавтра принесут пенсию за два месяца. И плюс остались деньги от кредита, который я брала на поездки в Кемерово. С людьми я уже договорилась. На выходных придет человек, и все измерит. Надо как — нибудь на днях освободить спальню от мебели и начать сдирать обои. Второй проход в твоей комнате мы уже успели сделать, а вот ремонт — нет.

Мне оставалось только согласиться.

— Меня интересует один вопрос… — произнесла я, когда мы всей компашкой вышли из магазина. — А почему ты вечно командуешь? — обратилась я к Вале, которая шла рядом. — Может, мне тоже хочется быть лидером нашей банды? — между прочим, я говорила искренне, считая себя настоящим лидером нашей небольшой дворовой компании, которую знал почти весь поселок. Мне было приятно тешить себя иллюзиями и подобными обнадеживающими мыслями. Чтобы лишний раз не считать себя юродивой или типа того.

Валентина надменно усмехнулась.

— Я — прирожденный лидер, в отличие от тебя. Я могу вести за собой людей. А ты нет. В конце концов, я отличница. Чемпионка олимпиад по русскому и математике! В отличие от тебя… Ты школу — то даже толком не окончила. Не быть тебе никаким лидером. Извини.

Наши рассмеялись, тем самым поддерживая свою предводительницу.

— Слушай, давай я тебе сделаю челку, — предложила Валя, когда мы вернулись во двор. — Все равно Соня приедет только вечером. Сделаю тебе прическу. Вдруг твой парень приедет?

— Он мне не парень. Не надо мне никаких челок. От них потом прыщи на лбу появляются.

— Но ты хотя бы закроешь свой некрасивый лоб! — влезла в наш спор Лиза Халус — десятилетняя девочка со светлыми волосами.

У нее было обычное каре. Подобные прически делали маленьким девочкам.

И мне тоже. В детстве.

Такая обычная, ничем непримечательная, но очень ехидная, хитрая и немного придурковатая девочка. У нее был слегка извращенный юмор, если можно судить по ее возрасту. Нет, она не пошлая, как некоторые подростки. Скорее Лиза являлась мастером своеобразного черного юмора, если его можно так назвать.

Так называемые, немного оскорбляющие, песенки, которые Халус сочиняла буквально на лету и пела нарочито громко, напоказ, высмеивая не только недостатки, но и всякие мелочи по типу фамилии или имени. Иногда все вместе.

Только дай повод, и уже готовый стих в стиле детского, ироничного, черного юмора отправится в твою сторону. Иногда и просто так, от скуки.

Халус и Андрюшкина дружили между собой. Без унижений не обходилось.

Лучшие подруги, хах.

— Сереже и так сойдет. Он любит меня такую какая я есть, — начала ерничать я.

— Его зовут Сережа? — развеселилась Лиза. — Так, сейчас будет песенка…

— О нет…

— Халус, заткнись! — окликнула ее Валя. — У меня совершенно нет настроения это слушать.

Мысленно я была благодарна ей. Хоть это и единственный раз за все то время, когда Лизавета придумывала про меня обидные стихотворения и рассказывала их вслух, вслух и нарочито громко.

Господи, хорошо, что я не сказала фамилию Сергея! Иначе все, труба.

Хотя самой Лизе доставалось. Причем абсолютно ото всех. За свои песенки, которые буквально выбешивали.

Зазвонил телефон.

— Мама, наверное… — пробормотала я и полезла в карман спортивной куртки.

Оказалось, звонил Сергей.

Все никак не успокоится.

— Слушаю, — постаралась я сделать равнодушный голос. Словно меня совершенно не бесило очередное его появление.

— Привет. Я хотел бы извиниться.

— За что?

— За те слова, что наговорил тебе.

— Ничего. Все нормально.

— Слушай, ты не против, если я сейчас подъеду? Я вчера снял квартиру. На время. Поживу пока в вашем городе. Я даже работу на дом взял. Чтобы быть поближе к тебе, — произнес Сергей. Даже не верится, что это говорит абсолютно взрослый человек! — Если что, поживешь вместе со мной, а потом уедем в Кемерово. Не хочу я тебя оставлять в этом сраче! — он снова взялся за свое. — Ты понимаешь, что ты недостойна жить в таким условиях? Ты заслуживаешь лучшего!

— Например, жить со старым мужиком?

Наши тут же удивленно уставились на меня.

— Включи громкую связь… — прошептала Валя.

Сергей ее тут же услышал.

— Кто это? С тобой сейчас кто — то есть?

— Да, есть. Я с друзьями сейчас. — Я показала Вальке кулак. — Послушай, я тебе уже все сказала. Зачем сто раз повторять одно и то же? Мы же с тобой договорились больше не общаться. Разве я плохо тебе это объяснила? Ладно, мне некогда. Повторяю свою просьбу еще раз больше не звонить. Желаю удачи. — Я отключилась и, повернувшись, натолкнулась на изумленные взгляды. — Чего встали? Пошли! — пожурила я своих. Или сделала вид. Чтобы не зазнавались.

— Гаврюша! — закричала Валя, осматриваясь по сторонам. — Гаврюша, ко мне!

— Сейчас опять ливанет… — заметила Лиза, смотря в небо.

Нам навстречу выбежал пятнистый, черно — белый, пес.

Маленький, но такой забавный!

Собака Валентины. Ей подарили щенка еще в прошлом году.

Спустя год Гаврюша потерялся. Так и не нашли.

Над холмистой долиной разразилась настоящая гроза. Холмы закрыла густая пелена. В том месте уже начался проливной дождь. Раскаты грома доходили и до нашего двора. Кажется, что протяни руку, и окажешься в том самом месте, где развернулся настоящий ад. Если это можно так назвать.

Та самая холмистая долина с горой, больше напоминающую геометрическую фигуру, находилась в паре километров от Простоквашино. Между ним и холмами простиралось большое поле, на котором раньше высаживали картошку. Нынче ее сажают для конной фермы, которая находится чуть подальше частного сектора.

Огромное черное пятно. А за ними — огромные простирающиеся холмы с редкими лесами и протекающей речушкой вдалеке. В этом месте тоже что — то было наподобие реки или озера, но оно уже давно высушено. Там теперь растет земляника, и люди почти каждое лето уезжают туда, а возвращаются с полными ведрами.

Теперь уже собирать ягоды некому.

— Пошлите в мой подъезд. Постоим, пока дождь не пройдет.

— Настя! — раздался громкий крик моей матери. — Настя!

Черт. Опять что — то случилось.

— Я сейчас, — недовольно сказала я своим подругам и вошла следом за ними в свой подъезд.

Проживаю в шестом подъезде. Молодежь здесь часто тусуется.

— Что случилось? — я вошла в квартиру и прикрыла за собой дверь.

Мне уже было все равно. Пусть орут на меня сколько угодно.

— Выключи свой компьютер! Ты оставила его включенным и ушла! Не дай бог еще сгорит!

Я пожала плечами и нажала кнопку на ИБП. Коробка такая черная. Вечно под ногами у меня болталась.

Специально купили для компьютера. У нас частенько вырубали свет.

Имела дурацкую привычку оставлять ИБП включенным. Сам компьютер находился в спящем режиме. Для большего удобства.

Его так проще было включить, если что — то приспичит.

И уже со спокойной душой вернулась на улицу. Меня даже не стали спрашивать, во сколько вернусь.

Обычно домой приходила после сирены на ВГСЧ. Ее включали в восемь вечера.

Наши стояли на лестничном пролете между первым и вторым этажом.

Они смотрели в окно и что — то обсуждали.

— Дико хочу курить, — сообщила я свое давнее желание.

— Извини. Ничем помочь не можем.

— А где Мотыленок? — поинтересовалась я.

— Да со своим возлюбленным. Скоро придет.

Я пожала плечами.

Окей.

— Я звонила Соне. Она сказала, что они уже едут в Белово.

— На чем?

— На поезде.

— О, это долго.

Соня жила в Бийске, под Новосибирском.

— Сейчас только второй час.

— А давайте разойдемся по домам и немного перекусим? А потом опять выйдем. Жрать охота!

Валя пожала плечами.

— Окей. Пошлите. Через час выходите.

На том и договорились.

Пришла домой уставшая. В животе бурчало от голода.

Я скинула куртку и отправилась на кухню, поискать чего поесть.

Мать за все это время успела передвинуть половина мебели в спальне. Но сначала собственноручно перетащила свой хлам в зал и аккуратно сложила. Думаю, она получала кайф, таская тяжелые газеты, старые грязные вещи — от которых даже след на обоях остался, так как они лежали сверху на прикроватной тумбочке, а не в ней, — и еще какую — хрень, которую я в данной момент смогу вспомнить.

Ах да. Еще она собирала всякие журналы по типу “Тысяча советов адвоката” и все в таком духе. Ведь консультация реального юриста стоит денег. А мы в то время были в долгах как в шелках. Тут уж не потратишь лишнюю копейку.

Так что, я прошла в полупустую комнату. Компьютерный стол мать не тронула.

Там куча проводов. Не дай бог что — то сломаешь. Потом опять придется тратить деньги и бегать по всему городу в поисках нужной детали.

Я включила компьютер. Пока экран загружался, разогрела еду на плите.

Пока мать возилась в своем зале, что — то бормоча себе под нос.

На улице, не прекращая, шел дождь.

Вдруг в дверь постучали.

— Настя, открой! Я сейчас занята.

Я безоговорочно отворила замок, хотя чувствовала нечеловеческую усталость.

Больше всего мне не хотелось с ней ругаться.

— Ты?! — я чуть не упала, когда увидела на пороге Сергея.

— Я пришел поговорить с вами. Обеими, — категорично заявил он.

Сергей был весь мокрый, хотя на нем была ветровка, и по ней стекала вода.

Но он не обращал на такую мелочь внимания.

— Тебе здесь нечего делать. Уходи! — резко ответила я.

— Ошибаешься. Я не успокоюсь, пока тебя не заберу.

— С какой стати? Ты кто такой?!

— Я твой мужчина. И имею право появляться здесь тогда, когда захочу.

И Сергей вошел в квартиру, отодвинув меня в сторонку.

Я опешила, не в силах сказать и слова.

— Кто там, Насть? — крикнула из зала мама.

На входе в комнату висели шторы, как бы прикрывая тот срам, что творился в квартире.

— Я! Выходи! — заорал Сергей.

Он был зол. Нет. Просто в ярости!

Как бы мне не досталось от всего этого праздника…

— Слушаю тебя, — мама вышла из комнаты, вытирая руки об полотенце.

И встала в угрожающую стойку. Она поняла, что сейчас на ее голову выльется ушат помоев.

— Послушай, ты… — задыхаясь от злости, начал Сергей. Его всего потрясывало, и мне стало не на шутку страшно. Не дай бог еще все крушить начнет, ненормальный. — Какого х… ты тут устроила?! С какого х…а ты не даешь девчонке жизни?! Она что, твоя собственность? Ей уже больше восемнадцати, ты не имеешь право держать ее возле своей ж…пы! — матерился Сергей, сильно размахивая руками. — Девочке уже пора замуж выходить, а ты ее как маленькую, на поводке держишь! Я — то думал, ты приличная женщина, а ты оказалась редкостной гадиной! Какого черта ты Настю бьешь?! Забыла, что под богом ходишь?! — ну вот все собрал, все, что можно. Сергей вел себя как сумасшедший. Просто съехал с катушек и нес такую пургу, что аж уши в трубочку сворачивались.

— Сергей, прекрати! — сделала я ему замечание.

Хотя на моем месте нормальный человек вызвал бы полицию. И все дела.

Хотя лучше психушку. Он просто буйный какой — то.

— Хорошо. Я тебя услышала, — спокойно ответила моя мама. — Ну, начнем с того, что эта девочка, как ты говоришь, стоит на учете у психиатра. Есть соответствующая справка. И стоит, начиная с семи лет.

— Мама, не надо… — я попыталась ее прервать.

— Дай мне договорить, — все так же спокойно сказала она мне. — Ей — замуж? — мать кивнула в мою сторону. — Да кто ее возьмет? Ты? Очень сильно сомневаюсь. Да даже если и возьмешь, то не дай бог еще бить ее начнешь. А почему бы и нет? Раз уж девчонка не совсем здоровая, то можно делать с ней все что угодно. За нее никто не вступится, если что — то с ней случится. Кроме меня, за нее некому постоять. Никто палец о палец не ударит, если ее кто — то обидит. Да, и про то, что я ее бью… Покажи мне хотя бы один синяк на ее теле.

— А это что?! — Сергей взял меня за подбородок и показал на свежий синяк на щеке.

Красная отметина от пятерни.

— Хм, мало ли откуда он мог появится. Ты ничего не докажешь.

— Ты устроила самый настоящий ад для своей дочери. Какого х… ты устроила дома самую настоящую свалку?!

— Это моя квартира. Что хочу, то и делаю. А ты здесь никто. Так что, можешь не устраивать здесь концерты. И да, на будущее: обратно я ее не приму, если ты вышвырнешь Настю на улицу. Ушла к мужику — вот и живи с ним как хочешь. Меня это уже не интересует. Я наконец — то хочу отдохнуть от них обоих! — мама говорила и про меня, и про мою старшую сестру.

— Какая же ты мать после этого… — прошипел Сергей.

— Сергей, не надо! — вмешалась я в их “милую” беседу. — Зачем ты вообще все это устроил? Я же тебе уже все сказала! Зачем ты делаешь еще хуже? — я была на грани истерики. Слезы полились из моих глаз, предчувствуя, как рушится жизнь.

Все было хорошо, пока этот человек не появился. В один миг все изменилось, и не в самую лучшую сторону.

— Я понимаю, что тебе плохо одному, но будь добр, наконец — то, оставить меня в покое! Мы все равно никогда не будем вместе! Зачем ты пытаешься что — то изменить? Уходи, прошу тебя! Живи уже своей жизнью!

— Ты все равно будешь моей. Запомни.

И Сергей ушел.

— Нашла же ты себе придурка… — заметила моя мать и ушла к себе в зал.

Я ничего на это не ответила. Она была права. Сергей редкостный придурок.

Дождь на улице прекратился, и я, более менее успокоившись, вышла из квартиры, прикрыв за собой дверь.

— А мы твоего жениха видели! — воскликнула Халус, заметив, как я спускаюсь по лестнице.

— Поздравляю, — сухо ответила я.

— Пошлите! — крикнула Валя.

Ливень хоть и прекратился, но повсюду было мокро и грязно.

Наши нашли небольшую тряпочку, спрятанную между стволами деревьев — соседи оставляли на тот случай, если лавочка снова окажется грязной, — и, вытерев всю воду, или хотя бы сделав вид, все вместе уселись и прижались друг к другу.

Мы с Ксюшей, которая уже вернулась домой, остались в подъезде.

— На, возьми. — Она протянула мне сигарету. — У Женьки сперла.

— Не боишься, что нас застукают?

— Нет. В это время здесь никого не бывает. А бабушка уехала.

Я закурила и, затянувшись, выпустила дым.

— Видишь того кента?

Я посмотрела в окно.

— Стоит, бл…ть…

— Это твой?

— А чей же еще?! — фыркнула я.

— Что у вас произошло? Мы слышали, как на пятом этаже кто — то орал.

— Это он, — я недовольно закатила глаза.

— А вы с ним… ну… типа того?

— Говори вещи своими именами. Ты уже сама давно спишь с Каргиным!

— Цыц! Тише! А то соседи услышат. Еще бабушке скажут. Она и без того меня шпыняет…

— И правильно делает. Хочешь залететь?

Ксения фыркнула.

— А ты? Тебе — то уже можно!

— Нельзя. По медицинским показаниям.

— Ты сама не хочешь.

— Может, и не хочу. Терпеть не могу детей. Особенно когда они вопят…

— Это потому что тебя в детстве били.

— Без разницы!.. Все равно терпеть не могу.

— Пошли к нашим.

— Пошли.

Мы вышли из подъезда.

Я попыталась пройти незамеченной, но…

— Настя! — Сергей заметил меня. Выбросил сигарету и не дал мне уйти. — Да стой же ты! — он схватил меня за руку. — Зачем ты туда идешь? Нам нужно поговорить!

— Не о чем нам с тобой разговаривать! Да отпусти же ты меня! — я вырвалась из его цепких пальцев.

— Зачем ты общаешься с маленькими детьми? Поехали лучше ко мне! Поговорим насчет наших отношений, проведем вместе время… Не трать свое время напрасно! Ты не заслуживаешь проводить время с малолетними школьниками!

— Поговорить? Ты называешь это “поговорить”?!

— Не понял твоей издевки.

— Тебе просто не с кем потрахаться, вот и все!

— А что плохого в том, что я тебя хочу?!

— Ты мне никто и звать тебя никак! Я не подстилка для сорокалетнего мужика! Все, оставь меня в покое! — я отошла от Сергея, оглядываясь по сторонам. Нет, мне не было страшно. Просто интересно, до чего могут дойти наши с Сергеем отношения. — И не приходи сюда больше! Иначе я вызову полицию! — и побежала к своим, которые с удивлением и не по — детски искренним интересом смотрели в нашу сторону, стараясь поймать любой звук, доносящийся от нас.

— Ты чего? — меня сразу же встретили удивленными взглядами и недоумением.

— Он не уходит… — заметила Лена Лаптева, одна из нашей компашки.

Девочка десяти лет с длинными светло — русыми волосами. Она была из многодетной семьи, где все дети — девчонки. Одна похожа на другую. Словно их делали через принтер.

Папа их умер, когда Лена и ее самая младшая сестра Валя были еще маленькими.

Старшая сестра Лены и Вали, Катя Лаптева, общалась вместе с нами, пока не уехала учиться в Кемерово.

До этого у нее начались терки с Ксюшей Мотыленок. Они вечно не могли что — то поделить, поэтому между ними часто происходили драки.

Со временем Катерина просто перестала проводить с нами все свободное, от школы, время.

Я в тот момент еще училась, когда между двумя лучшими подругами начались передряги и разборки. Что точно у них там случилось, сказать уже не смогу. Катя уже вышла замуж, и в нашем поселке больше не живет.

Так вот, Лена проводила с нами время почти все летние каникулы. Иногда с Валей, иногда без нее. Ей было по приколу с нами общаться.

И говор у нее был такой… немного странноватый. Почти такой же, как у меня.

Время от времени она начинала картавить. Или же с дикцией у нее было не совсем все в порядке. Не могу точно это описать.

Может быть, даже шепелявила. В общем, что — то между этим.

— Ничего. Рано или поздно надоест здесь торчать и свалит по тихой грусти, — довольно неприязненно произнесла я.

— А вот у нас с Женей все хорошо, — тут же влезла Ксюша. — Прикинь, Валька, мы с ним такие смотрим телевизор, и он такой — хоп! — полез ко мне, короче, такой, рукой. Я очень сильно перепугалась! — рассмеялась она. — Прикинь, да? Ой, ужас, вообще…

— Я уже все знаю. То, что вы с ним это делаете, — ответила ей Валентина, ехидно улыбнувшись.

— Ты че дура что ли?! — Ксения почти что покрутила пальцем у виска. — Если бабушка узнает, она меня к гинекологу потащит! Ты че?

А говорила совсем обратное… Ладно, это не мое дело.

— Мне Женька сам все рассказал.

— Ой, дурак! Ты его больше слушай, ага! Он тебе и не такое расскажет! — Ксюша посмотрела себе под ноги. — Дурак. Прикинь, он мне еще такой грит, давай попробуем, ну ты че, а я ему, ты че, совсем что ли? Совсем ненормальный! — она снова весело рассмеялась, демонстрируя белоснежные зубы. — А он мне потом такой: а че такого — то? А я ему, а ниче, что бабушка моя узнает? Ой… Короче такой дурак.

Я постаралась их не слушать. Подняла глаза и увидела Сергея, который буквально не спускал с меня взгляда. Он стоял на том же месте и курил одну сигарету за другой. При этом выглядел спокойным, словно ничего не произошло.

Мы встретились глазами.

Сергей, как гора, которую невозможно сдвинуть с места. Сравнение так себе, и упор даже не на его рост, а скорее на характер.

Я лишь хмыкнула и демонстративно отвернулась, делая равнодушный вид.

А я ведь его любила. А он со мной… так…

Время прошло незаметно.

Я отошла на качелю, что стояла рядом с лавочкой, и, потихоньку раскачиваясь, полностью погрузилась в свои размышления. Книгу придется отложить… до лучших времен. То одно произойдет, то другое. Не до писательства становится.

Дождь пытался еще раз накрыть нас с головой, но с неба упало все несколько капель, и тучи нехотя начали расходиться. Было все еще холодно, и я куталась в свою куртку, иногда посматривая на свои окна.

Мать их прикрыла. В квартире невыносимый холод.

Завтра принесут пенсию. Радоваться бы, да нечему. Все деньги уйдут на многочисленные долги. Плюс наберем новые, чтобы дожить до новой “получки”. И так каждый день, из года в год.

Время шло к вечеру, и я даже начала радоваться, что в намеченный час Соня не подъехала на машине, как обещала. Да и Сергей свалил, когда понял, что ничего, кроме игнора, больше не получит.

Уехал на своей пресловутой иномарке, сверкая колесами.

У Валентины зазвонил мобильный.

— Соня подъезжает. Пошлите.

Мы спустились к подъезду, держа многочисленные подарки.

Кстати, пока такси ехало из города, Ксюша все же решила разыграть свою давнюю подругу, засунув большой воздушный шарик под кофту. За все это время она несколько раз сбегала домой переодеться. Хорошо, что баба Люда, ее бабушка по отцу, находилась у кого — то в гостях. Иначе бы внучка получила по полной за бесконечную беготню.

Я встала позади всей компании. И почувствовала себя довольно унизительно.

Меня — то никто так никогда не встречал из Кемерово. Обидно.

Даже Леша приехал из третьего микрорайона, чтобы встретиться с Соней.

И стоял вместе с нами, девчонками, и своими пацанами, которых он притащил с собою.

Серега Печененко, Артём Белокопытов… и еще кто — то. Всех не упомнишь.

— Сонька едет!

Такси с желтой шляпкой на крыше остановилось у подъезда. Из машины вышла высокая девушка шестнадцати лет с длинными темно — русыми волосами. В топе и мини — юбке. На ногах сверкали белоснежные босоножки.

Наряд как раз в такую погоду.

Господи, какая же она красивая! Стройная фигура, маленькая грудь, нормальные бедра… Не такие как у меня. Полные, привлекающие нездоровое внимание мимо проходящих мужчин.

Вся из себя красавица. Даже ноги стройные!

И почему я уродилась такой уродиной?

Настроение упало еще ниже. Хоть я и постаралась сделать радостную мину, внутри же все сжалось от боли и обиды.

Следом за Соней вышла ее мама, такая же худая дамочка в белом костюмчике, и со светлыми кудрявыми волосами.

Наши принялись обнимать свою давнюю подругу, попутно вручая ей подарки и шарики.

— О, ты беременна? — Соня заметила фальшивый живот у Ксюши.

Та рассмеялась, и, доставая шарик из — под кофты, вручила его Софье.

— Сюрприз!

— Спасибо, моя хорошая. — Они обнялись и чмокнули друг друга в щечки. — О, Тимоша! Я так рада тебя видеть! — к Соне подбежал маленький Тимофей Гурьевский и бросился обнимать свою двоюродную сестру. — Ты такой хорошенький! Вырос — то каким большим! На, держи, это тебе, — она вручила ему небольшой подарок, и Тима, громко визжа от радости, куда — то убежал.

— Все, все, хватит! Дайте моей дочери отдохнуть! — растолкала возбужденных детишек дамочка в белом костюме. — У вас впереди целый месяц! Еще не раз обнимитесь! Пошли, Сонечка. Нас уже бабушка ждет, — позвала она свою дочурку и направилась к подъезду, дверь которого уже любезно открыл ее брат, отец маленького Тимофея.

— Выходи скорее! Мы тебя будем ждать! — крикнули мы ей, и двинулись в сторону лавочки.

Соня зашла в подъезд, и двери за ней закрылись. Такси уехало.

Тимофей заскочил на крышу подвала, что был под окнами квартиры его бабушки, и постучал по окну.

Его бабушка, Валентина Гурьевская, уже накрыла настоящее застолье. Даже дедушка вернулся со своего огорода. На тот момент он еще был жив. Приехал на автобусе, так как свой старый мотоцикл с люлькой уже давно продал.

Когда в зале включили свет, мы увидели, как Соня сидит за шикарным столом, наполненным всякой едой, немного даже растерянная…

Окна квартиры Гурьевских как раз выходили во двор.

Наши просто не могли сидеть от возбуждения и радости. И бегали с места на место, не зная, как выразить свою радость.

Ксения полностью ушла в виртуальное общение, уткнувшись в телефон. Который взяла у меня. Свой сенсорный она уже давно посеяла. Тот мобильник, дорогой и навороченный, подарила ей мама на день рождения. Впервые за все четырнадцать лет, которые прогуляла, пока бабушка, ее свекровь, растила несчастную девочку у себя дома, на мизерную пенсию!

Валя сидела рядом с Ксюшей.

Мне пришлось сесть на корточки. Места свободного не нашлось.

И закурила, по привычке.

— Прекращай курить! — яростно воскликнула Халус, размахивая руками, так как табачный дым шел в ее сторону.

— Как там твой жених? — поинтересовался Трясейкин. Выглядело это как издевка, но я стерпела, не сказав ни слова. Мне почему — то хотелось думать, что со мной общаются только чтобы лишний раз посмеяться. Ведь нормального общения я не заслуживаю.

Я лишь посмотрела на Алексея пристальным взглядом.

Зачем кому — то знать о моей личной жизни? А даже если и расскажу, то мало того, что меня начнут массово высмеивать, да еще и расскажут всем кому не лень! Мне этого вовсе не хочется.

— Вы там шпили — вилли делаете, да? — продолжал Леша в том же духе.

Ну все. Соня приехала, теперь начинается концерт по заявкам. А как уедет, сразу же начнут бегать с просьбами поговорить и просить о помощи. Ничтожные малолетние лицемеры.

— А тебе — то какое дело? — грубо ответила я.

Происходящее начинало выводить меня из себя.

— Давай я тебя накрашу. Причешу. Придешь такая красивая на свидание… С макияжем. С красивой прической. А то ты ходишь как чуча! — заявила Валя, болтая ногами и держа в руках фотоаппарат.

— Тебе надо менять внешность, — поддержала ее Ксюша. — Пользоваться косметикой… Не ходить в штанах… В сандалиях с носками… — она кивнула на мои ноги, на секунду оторвавшись от мобильного.

В тот день я надела кроссовки, которые уже повидали не один год жизни. На новые не хватало денег. Как обычно.

Да и сандалии с носками я носила из — за постоянно потеющих ног. Потом эти сандалии хоть выжимай! Да и не приятно, когда ноги в них хлюпают, словно воды налили…

Да и в целом в те годы я выглядела не очень опрятно. Мама не позволяла мне стирать самой. Всю работу пыталась делать за меня. Типа я же на таблетках, нужен отдых. Лучше сиди за своим компьютером и печатай свои романы, — отвечала мне каждый раз, когда я пыталась самостоятельно что — то делать.

А потом же говорила, что я не способна.

И не поймешь человека, который постоянно жалуется на мою лень.

Когнитивный диссонанс, однако.

— Тебе нужно сделать пластическую операцию. На лицо, — продолжила Валя.

— Да! И сиськи накачать! — воскликнул Леша.

— Неси насос, накачаем, — отшутилась я, хотя было очень неприятно.

Да, я некрасива. Да, у меня жутко широкий лоб, никакая грудь, кривая походка, да и манеры оставляют желать лучшего. Маникюр и поныне не ношу — из — за постоянных стирок — уборок. Резиновые перчатки не признаю. Неудобная вещь.

— И перестать ходить в шерстяных носках! — сказала Ксюша, не отрываясь от телефона.

Она загружала фотографии со своим возлюбленным на страницу в Одноклассниках. В те годы мы массово сидели в этой социальной сети, иногда переписывались между собой.

Выглядело все так:

“Привет”.

“Привет”.

“Как дела?”.

“Хорошо. А у тебя?”.

“Норм”.

И дальше — игнор. Все.

Да и в целом вела я себя в то время не особо адекватно. Может, сама напросилась на такое отношение к себе. Чего тогда удивляюсь, что меня все вокруг чмырили?

Прозвучала сирена ВГСЧ.

Пора домой.

— Пока! — я попрощалась со всеми.

— Пока!

Я вернулась домой с испорченным настроением.

Мама уже успела перетащить всю мебель из спальни. В зал. На кухню.

Кровать моя стояла в зале. Конец ее загораживал вход в комнату. Второй же был абсолютно свободен.

Немного поясню: второй вход мы сделали по рекомендации лечащего врача. Она сказала, что в квартире желательны изолированные друг от друга комнаты. Чтобы пореже сталкиваться друг с другом. Чтобы меньше терпеть мои выкрутасы и сдвиги по фазе. Это я так считаю.

Второй вход был из спальни на кухню. Первый — из комнаты в зал, где спала моя мать.

Вот как раз на кухне стоял двухстворчатый шифоньер из спальни, антресоль которого в данный момент поставлен на две табуретки. Так решила мама. Для большего удобства. Или для красоты. Не знаю.

В то время плита находилась в самом дальнем углу, и подход к ней был перекрыт тем самым шифоньером. Но так как я девочка очень худенькая, то могла пролезть безо всяких препятствий.

Так что, пришлось снова пролезать в небольшую щель между шифоньером и тем бардаком, что там валялся. Жили мы скудно. Питались одной тушенкой с макаронами, и то это блюдо оставалось чисто на вечер.

Утром на сто рублей покупала бутылку газировки и пару — тройку круассанов с шоколадом. В те годы они стояли не таких уж и больших денег. Как и молоко с хлебом, например.

Ходила в магазин практически каждый день. Если мама куда — то уходила, то оставляла сто рублей у меня на столе.

Но чтобы приготовить ужин, пришлось помочь маме перетащить компьютерный стол в зал, предварительно отключив всю аппаратуру.

Мне приходилось каждый раз отключать, полностью убирать всю технику, а потом подключать ее снова.

Со психу я расправила свою зачесанную челку и сделала как положено. И, посмотрев в зеркало, осталась довольна собой. Больше нет того уе…ного лба, из — за которого приходилось краснеть.

— Без челки тебе больше идет, — заметила мама.

— Да что ты понимаешь в красоте… — фыркнула я.

— Потом прыщи полезут. Опять будешь психовать.

— Пусть! Зато перестанут меня дауном обзывать! И вообще! Отстань от меня! Ты надоела со своими советами! — грубо ответила я.

— Хорошо. Как скажешь. Больше я ни слова не скажу. Живи как хочешь.

Ну вот опять!

Короче, весь день насмарку!

2

Не успела я утром следующего дня прилечь на кровать, пришлось снова поднять пятую точку. Всю ночь чиркала в тетради сцену с воскрешением Тутанхамона, пытаясь описать ее более детально и более красочно. Для большего эффекта, так сказать.

Временами возникало желание что — то написать именно в тетради.

Например, валяешься в постели, а вставать лень. Берешь тетрадку, что лежит буквально под рукой, и, немного приподнявшись и подсунув за спину подушку, начинаешь описывать очередную сцену боя. Или постельную сцену. Как повезет, в общем.

Тем более что стол стоял буквально рядом и можно было даже не приподниматься. Достаточно просто протянуть руку и взять, к примеру, книгу, которую начал читать еще с вечера прошлого дня.

Я посмотрела на часы.

Одиннадцать утра.

Вроде мать говорила, что строители придут только на выходных. А сегодня только пятница. Второе число.

Черт! Сегодня же пенсионер припрется! С денежкой в кармане!

Пенсию у нас разносят четвертого числа. Раньше приносили седьмого, но с июня прошлого года расписание резко поменяли.

Об этом сообщила наша управдом, тетя Лена — высокая, худая, как щепка, и абсолютно высохшая от постоянного употребления алкоголя, тетка с короткой прической и высокомерными замашками.

Ее тоже выбрали год назад, и вроде как она начала свою рабочую деятельность, приводя в нормальное состояние разбитый двор. Прошлый управдом вообще ничего не делал, кроме как посылать возмущенных соседей в пешее эротическое.

Маме, он, кстати, понравился. Уж не знаю почему.

В дверь яростно молотили, желая ее вынести. Это приперся наш далеко не молодой и к тому же противный товарищ пенсионер — почтальон, доставщик пенсий. Высокий седой мужик в очках, с сумкой на боку, вошел в квартиру без особого приглашения и, даже не поздоровавшись, брякнул ранее отчитанные деньги и ушел восвояси, не сказав ни слова.

Я его понимаю. Ту жуткую вонь, что стояла в квартире в то время, совершенно невозможно вынести. Если у тебя не насморк или гайморит.

Мы с мамой переглянулись. Она ушла в зал, пересчитывать деньги. Я ушла в комнату. Вчера оставила там свои таблетки.

Посмотрела в окно. Сегодня светит солнце, хотя по небу гуляют тучи. Значит, к вечеру без дождя не останемся.

— Настя, иди забери свою тысячу! — позвала меня мама.

В свое время я действительно от матери получала небольшие карманные деньги.

Пусть это будет тысяча или две, неважно. Как только приносили пенсию, мама отдавала мне положенное. На эти деньги я могла купить все, что угодно, начиная с одежды и заканчивая шариковой ручкой.

Помнится, я даже собирала большую коллекцию мерча по одному мультсериалу на эти деньги. Не все за раз, конечно, но постепенно. Правда, в этом году мне пришлось расстаться с ней из — за постоянных насмешек.

Я вошла в зал и забрала деньги, которые мама положила на уголок стола.

— Пойду, раздам долги государству. Ты со мной?

— Нет. Я сначала выпью таблетки, немного оклемаюсь и уже потом схожу по городку.

— Ладно. Если что — позвоню. Встретишь меня.

— Окей. Договорились.

Мы разошлись по комнатам.

Пока мама неспешно одевалась и прихорашивалась, я смотрела во двор через грязное стекло и думала, насколько адовым будет этот день. Пока что не видно ни Валентины, ни Сони, ни кого либо другого. Улица стояла пустовая. Единственный, кто появился за весь этот час, что прошел незаметно, это баба Люда. Она карабкалась на пригорок, опираясь на свою трость, сгорбившись и еле — еле передвигаясь.

Мама ушла, громко хлопнув дверью. Я закрылась на замок, выпила лишь один препарат, и включила музыку на полную громкость, распахнув все окна настежь в квартире.

В то время я еще сильно увлекалась циклодолом. Это такой препарат, который корректирует состояние больного. Очень сильная наркотическая вещь, вызывающая не только чувство эйфории и легкости, но и очень большую зависимость, с которой не так — то просто слезть.

Да и в таком состоянии сложно усидеть на месте. Хочется танцевать, петь, что — то делать! Даже писать книги, хотя дрожащей рукой это не так — то просто.

Да и мысли сильно путаются, и все образы просто смешиваются воедино.

Начинается адская каша в голове под громкие звуки песен и дико прыгающих мыслей, с одной на другую. Хочется думать о Вове, а все тянет на Петю! Это я так, образно. Чтобы было более понятно.

Обычно через пару часов все проходит. Хорошо, если без последствий, типа депрессии или слез на пустом месте. Придет в голову грустная мысль, и, пребывая в наркотическом опьянении, начинаешь раздувать ее до вселенских масштабов. И самое главное, не можешь остановиться, потому что оно захватило полностью твой мозг и будет сидеть там до повторного приема лекарства.

В тот день все прошло более чем удачно, и когда меня отпустило, ушла болтаться по поселку. Ходить из магазина в магазин, при этом ничего не покупая. По улицам, которые уже приелись, но, стоит не выйти пару дней, начинаешь заново любить те же здания. Ту же котельную через дорогу от дома, которую ремонтируют в пятисотый раз.

Все это больно знакомо, и, стоит лишь на мгновение покинуть родной поселок, начинаешь дико скучать. И мечтать поскорее оказаться дома.

В то время такого окрыленного настроения не было. Да, циклодол какое — то время еще держался, не отпуская, но обычная прогулка могла вмиг привести в чувство, вернуть в действительность, пусть она и не столь радостна.

Я пошла по городку в своем привычном прикиде. Решила разнообразить его всяческими аксессуарами в виде браслетов. Раньше у меня их было преогромное количество: и пластмассовые широкие черного цвета, и резиновые тонкие, и даже со всякими торчащими в разные стороны нитками.

Надела на одну руку широкие черные браслеты. Один с рисунком. Его я нашла в своем дворе. Кто — то из детей потерял свое украшение. Плюс оно еще было сломано, но браслет все равно еще можно носить.

Второй же вполне обычный, со стразами, один из которых я где — то посеяла.

Перед тем как выйти из дома, распустила свои длинные волосы и сверху собрала их в хвост, а по низу оставила распущенными. Зачесала назад свою неудачную челку, и уже со свободной душой покинула квартиру.

На улице слегка припекало. Пришлось расстегнуть куртку, и идти дальше уже нараспашку.

На тот момент я носила полупрозрачную черную майку, и под нее приходилось надевать лифчик, так как просвечивалась грудь. У нас же мужчины думают одним местом, и считают, что женщины всячески их соблазняют.

Из — под майки торчали лямки, как из — под пятницы суббота. Я прикрывала это дело рукавами куртки. Хоть и старалась выглядеть вполне уверенной в себе особой, все же мне было страшно ловить на себе пристальные взгляды.

Несмотря на год, который я провела дома после десяти лет обучения в средней школе, мне приходилось встречать своих бывших одноклассников, которые, мягко говоря, не упускали шанса посмеяться мне в спину.

Адское ощущение, если честно. Да и сделать ничего не можешь. Они же вроде как взрослые в отличие от меня, маленькой девятнадцатилетней девочки.

— Слушай, Насть, я знаю, что ты будешь не в радостях от этого разговора, но… — из ниоткуда нарисовалась моя вымышленная подруга. Она старалась идти рядом, иногда отставая на шаг, постоянно оборачиваясь и с любопытством наблюдая, видит ли ее кто — нибудь или нет, — все же ты не жалеешь, что рассталась с Сергеем? Мне кажется, не так он уж и плохой человек, как ты думаешь. Да, он взрослее, симпатичнее… ой! — Ксения наткнулась на мой злой взгляд. — Прости, я не хотела тебя обидеть… В общем, ты поняла мою мысль…

— Нет. Не жалею. Абсолютно! Пусть идет к чертям собачьим! Мне больше нечего ему сказать! Ты же помнишь, что последовало после, как мы с ним в первый раз переспали? Так что, нет. Я абсолютно уверена, что у нас нифига не выйдет. У нас и так отношения начались не очень хорошо.

— Да, только ты сама виновата, что мать на тебя наорала. Ты же сама ее не предупредила, что едешь кататься с Сергеем. Тогда причем здесь он? — недоумевала Ксюша. Она надела солнечные очки, так как солнце слепило ее глаза. По крайней мере, я так видела через призму собственных фантазий.

Еще несколько лет назад я придумала ей трагическую историю.

Она переезжает к нам, в наш поселок, и проживает вместе со своей мамой на третьем этаже. Папа их оставил. Потом, через год, ее мама погибает, и моя выдуманная подруга начинает жить вместе со мной и моей мамой в одной квартире.

Как говорится, мечтать не вредно. И при этом в реальной жизни не иметь настоящего единомышленника и лучшего друга.

Причем, мне даже начало казаться, что она любит меня больше, чем те люди, которые меня окружали. Если бы Ксюша была реальна, то спустя годы мы бы наверняка стали парой. Плевать на мнение общества!

Даже такая любовь существует. В отличие от той, которую якобы испытывал ко мне Сергей.

— Давай закроем эту тему, хорошо? Если я решила порвать с ним раз и навсегда, значит, так и будет. Пусть гуляет на все четыре стороны! Бабы никогда не кончатся, один он сто процентов не останется.

— Хорошо. Больше затрагивать эту тему не буду.

Мне казалось, она больше похожа на Ксению Собчак. Хотя нет. Бред.

Я поднялась к центру. В этом месте было преогромное скопление машин и толпы людей, проходящих мимо. Кто — то мило держался за ручки. Кто — то шел с маленькими детьми. Были и гордые одиночки, как и я. И просто школьники, громко кричащие на всю улицу.

— Как тебе Соня? — поинтересовалась Ксюша.

Все это время она неустанно шла рядом. Словно невидимый ангел — хранитель.

Я фыркнула.

— Лучше не спрашивай…

— Да я видела вчера, каким взглядым ты на нее смотрела! Если бы ты могла стрелять лазерами из глаз, то попросту бы ее испепелила! — воскликнула моя лучшая выдуманная подружка. — Неужели у тебя настолько большая зависть к ее красоте, что ты готова ее даже уничтожить?

— Она портила мне детство несколько лет подряд. Тебе ли не знать.

— А ты так сильно страдаешь от одиночества, что готова быть с людьми, которым не нужна?

Я приостановилась.

— Ты права. Я никому не нужна. Мое появление на свет — большая ошибка. Мне даже начинает казаться, что я вообще не должна была родиться. Ладно, замяли. Пошли, пока самое интересное не разобрали.

Ксения пожала плечами.

Я прошла мимо бывшего продовольственного магазина “Айсберг” и поднялась к продуктовому павильону, стоящему между двумя жилыми домами. Прошла чуть дальше, и едва не получила инфаркт от пронзительного вопля сирены.

— Бл…ть! — воскликнула Ксюша.

Да, я полностью разделяю ее эмоции.

Чертова красная иномарка! Какого черта она тут делает?!

— Настя! — Сергей высунулся из машины и помахал рукой, зовя меня к себе.

Я недовольно цокнула и отвернулась.

— Настя! Давай поговорим!

— Иди, — Ксения кивнула в сторону автомобиля. — Все равно ведь не отстанет.

— Что тебе нужно? — спросила я, подойдя ближе.

Сергей открыл дверцу автомобиля и похлопал по сидению рядом с собой.

— Ты не бойся. Мы просто поговорим.

— Я тебе уже все сказала. Оставь меня в покое.

Я развернулась и пошла дальше.

— Настя! Ты куда?

— Нафига ты так сделала? — недоуменно спросила Ксюша, посматривая назад. — Человек, может, просто пообщаться хотел, а ты…!

— Мне его общение по боку, — презрительно фыркнула я.

— Настя! Не уходи! Давай поговорим! Вот бл…ть! — выругался Сергей и, заведя мотор, поехал следом, пытаясь догнать. Вывернул машину так, что загородил ею мне дальнейший путь, заставляя остановиться. — Послушай, давай нормально поболтаем и не будем устраивать концерт на людях! — настойчиво произнес он. — В конце концов, я не прекращу тебя преследовать, пока не поговорим, как нормальные взрослые люди! Какого хрена ты от меня постоянно убегаешь? Я, к твоему сведению, не кусаюсь!

— Сомневаюсь, — усмехнулась я.

— Настя, сядь! Давай не будем привлекать ненужное внимание!

Делать нечего. Села и захлопнула за собой дверцу.

— Ответь, пожалуйста, на один вопрос. Чего ты добиваешься? — я посмотрела на Сергея, едва сдерживаясь, чтобы не обложить его трехэтажным матом.

— Тебя! Как это ни странно. Это ты у себя в голове напридумала всякую дичь и решила, что нашим отношениям пришел конец. А мне насрать, что ты там себе навоображала! Писатель хренов! — грубо произнес Сергей. Его злило мое отношение к нему, словно он не был ни в чем виноват. Ага, а сам недавно такую истерику у меня устроил!.. Страшно вспоминать.

— Тебе что, давать больше некому? — так же грубо ответила я. — Вокруг столько баб, а ты ко мне прицепился!

— Да, потому что никто так не дает, как ты!

Я подняла взгляд.

Ксюша все слышала. Она стояла недалеко от машины и курила, посматривая в нашу сторону. И лишь ухмыльнулась.

Два дебила ругаются между собой, и люди, проходящие мимо, становятся невольными свидетелями.

Подруга крутила головой, спрятав ироничную улыбку в уголках губ.

Я ее понимаю. Тот еще цирк.

— Спасибо за комплимент, — ехидно ответила я, решив не обижаться.

Тратить свои нервы на всяких идиотов себе дороже.

— Ладно. Прости. Я не хотел говорить этих слов. Признаюсь, я тот еще придурок.

— Да нет, ты прав. В гневе человек всегда говорит правду.

— Да, я признаюсь, что секс с тобой это нечто! Все? Теперь довольна? — Сергей пребывал в отчаянии, не зная, как донести до меня свои чувства. Если они были на самом деле. — Слушай, давай не будем больше ругаться, хорошо? Ты просто мне очень дорога, и меня выбешивает, что я для тебя никто…

— У меня есть семья. Самое дорогое в моей жизни. Аня, отчим, мама, бабуля с дедом. Мне больше никого не нужно. Ах да, и моя книга тоже самое дорогое в жизни. Я буквально живу своими персонажами, сюжетами… Вымышленным миром! Это так интересно и увлекательно… чем обслуживание великовозрастного мальчика! — фыркнула я. — Теперь ты все услышал, что хотел? Я могу дальше идти по своим делам?

— Нет. Ты проведешь этот день со мной.

— Не могу. У нас с мамой ремонт со вчерашнего дня. Я ей сегодня нужна.

— Че?! Какой ремонт? В вашем клоповнике?! Ты что, прикалываешься?

— Это не клоповник, а моя квартира, это во — первых. Во — вторых, как — нибудь обойдемся без твоего мнения, — недовольно произнесла я. — Знаешь, я начинаю понимать, почему ты вообще начал со мной отношения. Тебя мама заставила, угум, — довольно кивнула я, заметив гневный взгляд Сергея. — Она подходила ко мне после каждой нашей встречи. Говорила, какой ты несчастный и одинокий. Чуть ли не умоляла меня встречаться с тобой. Так что…

Я видела, как его распирает от желания послать меня куда подальше, но немного расстроилась, когда этого не произошло.

— Да, да. Точно так же можно сказать о тебе. — Сергей немного успокоился и закурил, отвернувшись. — Кто тебя еще так хорошо будет трахать, кроме меня?

— Ой, спасибо! Я как — нибудь проживу без твоего детородного органа!

Я собралась выйти из машины, но он не позволил.

— Сядь! Мы с тобой еще не договорили.

— О чем? Может, хватит уже, Сереж? Это начинает надоедать.

— Давай лучше проведем этот день вместе, хорошо? Перестанем выяснять отношения и поедем куда — нибудь… погулять. Я вот смотрю, что стиль твой практически не меняется. — Сергей критически осмотрел меня с ног до головы. — Ходишь в одном и том же. Да и одежда на тебе грязная. Давай — ка съездим с тобой в ближайший магазин одежды. Я накуплю тебе новых вещей, какие ты только захочешь!

— И что я за это должна буду?

— Это ты так соглашаешься? — хмыкнул он.

— Я просто интересуюсь.

— Ничего. Ты же моя девушка.

— Сергей…

— Ничего не говори! Просто… давай отдохнем. И все. Тем более я по тебе так соскучился… — он дотронулся до моей щеки, проводя кончиками пальцев по гладкой коже.

От его легкого прикосновения пошли мурашки.

Я так отвыкла от этого невероятного ощущения. Почувствовала, как холодные пальцы касаются меня все ниже, плавно опускаясь до плеча. Краем глаза видела, как Сергей слегка приспустил рукав, оголяя плечо, чтобы потом оставить на нем влажный след своих губ.

Мне не хотелось спать с ним прямо в машине и демонстративно поправила куртку, при этом пытаясь остаться невозмутимой.

Видимо, из — за нескольких дней отсутствия близости у него начала ехать крыша. Если ему приспичило трахаться в собственном автомобиле. На глазах у тысячи людей.

Такого пиара мне точно не надо.

— Отвези меня до дома. Мне еще нужно зайти в магазин, — требовательно произнесла я, гордо задрав подбородок.

Очередной день коту под хвост.

А так хотелось прогуляться по магазинчикам, купить что — нибудь для себя, а на оставшиеся деньги взять какую — либо вкусняшку. Теперь же мечтать об этом не приходится.

Единственное возникшее в то время желание было чтобы поскорее этот дурдом закончился. Наступил более — менее спокойный период безо всяких неожиданных событий и потрясений.

И чтобы Соня поскорее уехала. И все.

Сергей ничего не ответил. Сто пудов до него дошло, что со мной спорить бесполезно. И что я своего решения не изменю. И лишь молча завел двигатель и медленно сдвинулся с места.

Из приоткрытого окна подул свежий ветерок от небольшой скорости движущегося автомобиля. Хотя небо заволокло сплошными тучами. Солнце скрылось за сплошной пеленой.

Мог в любой момент разразиться настоящий летний ливень.

— Останови здесь.

Сергей припарковал машину у продуктового гипермаркета на первом этаже жилого здания.

…В этом месте когда — то было детское кафе. Большое помещение несколько лет стояло закрытым, почти заброшенным. Я отлично помню это место. В памяти даже есть несколько туманных отрывков детских воспоминаний, когда мама привела меня маленькую в это кафе, но, кажется, долго мы там не пробыли. Денег на это удовольствие у нас все равно не было.

После, посещая первый год обучения в начальной школе, мне приходилось проходить мимо этого здания. Спустя год здесь открыли пару продуктовых магазинчиков, хозяйственных и даже магазин бытовой техники, где продавалась, к тому же, всякая мелочевка по типу гвоздей и шурупов.

Ко всему прочему здесь постоянно арендовали помещения под разные павильоны и магазины. К примеру, небольшой павильон с музыкальными и DVD — дисками. Даже, когда уже во всех домах окончательно появился Интернет, люди все еще приобретали подобную вещь. Как моя мама, например.

И даже магазин одежды, и канцелярский магазин. И продуктовых было дохрена.

А потом все закрыли. А спустя пару месяцев открыли супермаркет “Мария — Ра”, который работает по сей день. Хоть там и не один начальник сменился. И кассиров было больше, чем в обычном магазине.

Все же я по — прежнему люблю это место. Пусть и продукты здесь, мягко говоря, не очень. Да и цены всегда выше, чем в других гипермаркетах. Да и кассиры бывают очень грубыми по отношению к обычным покупателям.

Ко всему можно привыкнуть. Не так ли?

Я первая вышла из машины, даже не сказав ни слова. Мне хотелось улизнуть как можно скорее. Чтобы больше не видеть не только всех знакомых людей вокруг, но и этого пресловутого Сергея, который тут же направился следом.

На парковке перед гипермаркетом было огромное количество машин. Хотя “Мария — Ра” открылась сравнительно недавно, народу здесь все же меньше не становилось. У людей появился спрос, и перед каждой кассой скапливалась большая очередь.

Черт. Я даже помню камеры хранения в этом магазине! Сейчас их почему — то убрали. Но и в те времена они все были заполнены сумками и пакетами. Ячеек было крайне мало, десяток от силы. Да и тележек тоже.

На входе стоит маленький столик. Так вот, в первые месяцы после открытия гипермаркета, возле него всегда стоял кто — то на стреме, охраняя чужую или собственную сумку. Даже мне приходилось оставаться и присматривать за мамиными пакетами, которые она постоянно таскала из магазина.

Я вошла внутрь и повернула направо.

Гипермаркет поделен на две части. В одной продукты, в другой же преогромное количество маленьких павильончиков со всякой мелочевкой. Те же DVD и компакт — диски… Помнится даже брала пару музыкальных и слушала их на компьютере, через дисковод в системнике.

Я вообще из тех людей, кто просто обожает музыку. Слушаю практически все жанры и направления. Меломаном стала лет в семь, если не раньше. Использую песни для работы над книгами и иногда просто послушать, для успокоения. Или же просто лишний раз выплакаться, если на душе становилось тяжко.

Вот и сейчас хотелось закрыться ото всех и врубить музыку на полную громкость. И дать волю чувствам, которые все это время держала в себе. Я не могла дать слабину и разреветься на глазах у всех. Лучше делать это одной, пока никто не видит. Не хочу чувствовать себя слабой. Я же всегда сильная. А слезы мне не идут.

Вот и аптеку недавно открыли. Раньше приходилось топать до полиции и долго стоять в очереди. Или вообще переться до площади, и торчать уже там, мысленно ругая всех бабок, которые начинали громко жаловаться. Да и народу здесь всегда намного меньше, чем обычно. Может, потому что в последнее время не осталось людей?

Я пошла по прямой, стараясь не оборачиваться. Слышала, что Сергей идет за мной. Его шаги, его тяжелое дыхание. На нас мало кто обращал внимания.

В самом конце небольшого коридора находился небольшой магазин одежды. Я юркнула туда. За советским рабочим столом сидела уставшая пожилая женщина. В ее волосах не блестела седина, как у большинства пенсионерок. Черные, как ночь, с редкими поседевшими прядями.

Она обратила на нас внимание.

Я завертелась, стараясь найти нужные для меня вещи.

О, точно! Шорты! Мне нужны шорты!

Не буду же я ходить в жару в одних брюках!

— Что бы вы хотели, молодые люди? — женщина встала и подошла к нам.

— Пока смотрю. Если что — то выберу, то подойду к Вам.

Она пожала плечами и вернулась на свое место.

У нее на груди блеснули очки, висевшие на цепочке. Которые она тут же водрузила.

Сергей пристально наблюдал за мной, пока я просматривала вещи.

Ни одни шорты не подошли. Слишком большие бедра.

И тут наткнулась на летний черный комбинезон с розовыми лямками и с цветастым рисунком. Схватила его и зашла за ширму. Сбросила с себя всю одежду и с удовольствием примерила красивую вещь. Как оно тут и було!

Я вертелась перед зеркалом и нравилась себе все больше. Потом взглянула на ценник. Семьсот пятьдесят рублей. У меня на руках тысяча. Двести пятьдесят останется. Покупаю!

— Вот. — Я положила комбинезон перед теткой и достала голубую купюру из кармана спортивных брюк.

— Не нужно! — внезапно остановил меня Сергей и достал кошелек. — Сколько стоит? — обратился он к продавщице.

— Семьсот пятьдесят… — с недоумением ответила она.

— Держите! — Сергей протянул деньги несчастной женщине. — Пойдем! — он кивнул мне, заполучив сдачу.

Мы вышли из магазина.

— Зачем? — я тут же набросилась на него.

— Подарок. А что?

— У меня есть деньги! И я могу себе купить то, что захочу! Я не такая нищая, как ты думаешь!

— Да? А кто мне в больнице говорил, что у вас с матерью долги? — усмехнулся Сергей.

— Тебя это не касается! Вот, держи! — я протянула ему свою тысячу. — Я не хочу никому быть должна! Все, до свидания! — и убежала, чтобы не выслушивать дальнейшие возражения.

Я бежала домой в надежде, что Сергей не побежал следом, оставшись или наоборот уехав из магазина. Мимо проходящие люди — большинство из них бабушки и наши соседки, — с удивлением проводили меня изумленными взглядами. У них наверняка сложилось впечатление, словно за мной кто — то гнался.

Черт! Еще эти бабки на лавочке, ведущие свой мирный разговор. Небось как всегда ругают молодежь и политику. Делать — то на пенсии больше нечего. И дневной дозор как по команде умолкли, заметив меня издалека.

Я, тяжело дыша, вошла в подъезд. При этом постаралась не показывать своих истинных чувств. И не обращать внимания на пристальные взгляды. Наверняка наши сейчас шушукаются при моем отсутствии, обсуждая происходящее. Больше же трепаться не о чем.

Матери пока еще нет дома. Славно.

Я сбросила куртку и удручающе присела на стул, пытаясь утихомирить нервы.

Руки сильно дрожали. Меня всю трясло.

Когда этот придурок прекратит меня преследовать?!

Я выпила таблетки. Немного расслабилась. Пока никто не видит, включила музыку и начала под нее раскачиваться. Это выглядело немного странно, но я всю жизнь качалась под музыку, не умея при этом танцевать. Просто двигаешься из стороны в сторону, с ноги на ногу, стараясь не замечать подобного. Всегда резко прекращала, когда кто — то заходил в комнату. И ведь дважды пыталась с этим бороться. Бесполезно.

Вечером вышла из дома.

На улице по — прежнему было пасмурно, но дождь еще не думал начинаться.

Перед этим я выглянула во двор и заметила, как Валя напару с Соней расстилают покрывала на полянке под моими окнами. С ними были еще мальчишки, но через пару минут они куда — то, громко вопя, убежали, оставив их наедине.

Красной иномарки не было.

Я рискнула и надела шорты. Несмотря на прохладу, щеголяла голыми ногами, хотя и девчонки не были уж так тепло одеты. Соня по — прежнему ходила в своих мини — юбке и топике, а Валька в летнем костюме и тоже с голыми щиколотками. И при этом дул прохладный ветерок.

Уж заболеть они точно не боялись. Все равно будут вместе… кашлять и чихать.

— Привет, — я подошла к Андрюшкиной, которая, расстелив покрывало на зеленой траве, торчащей во все стороны, слегка вытянула ноги и, сцепив пальцы в замок, поглядывала по сторонам, провожая прохожих мимо людей.

На ее лице не было никаких эмоций. Полное равнодушие.

— Привет.

Я присела рядом.

Самое интересное, Вале всегда удавалось оставаться спокойной. Чтобы не случилось.

— Как съездила в город? — поинтересовалась я у нее. — Ты вчера говорила, что вместе с Томой поедешь в город за шмотками. После как пенсию получишь.

— Нормально. Купили шорты и майку. А Тома себе лифчик взяла. А ты?

Я пожала плечами.

— Почти так же. Только комбинезон себе купила.

— Надела бы. Нам бы показала.

— Да повода нет…

— Соня! — из подъезда выбежала Гурьевская — в какой — то заношенной одежде и фартуке. Из — за него были видны только ярко — красные брюки, которые она постоянно таскалась. Легкие летние тапочки. Очки на голове. И при этом бежала, как параспортсмен, слегка размахивая руками. — Соня! — еще раз позвала она свою родственницу, которая мирно задремала в окружении собак.

Их натаскала Валька, постоянно шляясь на плиты — на маленькую речку, находящуюся буквально через поле от нашего дома. А называется она так из — за небольшой пристройки, которую летом всегда затапливало водой. Хотя там одни только стены и пол, все они были исписаны неприличными граффити и там часто тусовались местные наркоманы. Одному туда страшно ходить, и Андрюшкина собирала гоп — компанию, которые купались там вместе с ней.

— Соня!

Большая, но внешне обычная, дворовая вислоухая собака весело завиляла хвостом, считая, что женщина в фартуке обращается к ней. У этого создания была схожая кличка. Ее так Валька прозвала. Собакен была не очень приятного на вид цвета — какое — то пятно из светло — коричневых оттенков. Наверное бродячие собаки за все годы своей непростой собачьей жизни теряют свой оттенок. Но при этом Соня с ушами была верным другом. Спокойная, ласковая.

Жаль, что ее убили.

— Соня!

Девушка подняла голову от резкого пронзительного голоса своей бабушки.

Ее тезка с ушами тоже направилась к моей соседке, виляя хвостом.

— Да не ты! — шутливо отмахнулась Гурьевская. Мы рассмеялись. — Соня, вставай! — София потерла веки и сонливым взглядом осмотрелась, не до конца понимая, где сейчас находится. — Давай ты поужинаешь и потом опять выйдешь. Я пирожки тебе испекла… Давай, вставай…

— Хорошо, бабушка.

И Гурьевская убежала обратно к себе.

Соня лениво поднялась с покрывала и, слегка пошатываясь, надела свои балетки.

Мы с Валей внимательно следили за каждым ее шагом. Особенно я, тайно рассматривая каждое ее движение, каждый участок тела, не прикрытый одеждой. Как длинные волосы ниспадают, слегка двигаясь от легкого дуновения ветра. Ее родинку над верхней губой. Как она устало улыбнулась, и на лице появились маленькие морщинки, стоило ей зажмуриться. От ее улыбки веяло тепло.

М — да, мне такой точно не быть. И стало как — то обидно: очень некрасивая полноватая девушка, космы вместо волос, с грязными ногтями, большими бедрами и откровенной некрасивой походкой. Да еще эти огромные стопы! Кривые зубы…

Ненавижу себя за эту внешность. И за дебильную болезнь. И за отвратительный характер.

— Не переживай, Насть, — моя лучшая выдуманная подруга положила свою руку мне на плечо. — Тебе не стоит сравнивать себя с кем — то. Ты намного лучше, поверь. И не смей реветь!.. — она заметила, как слезы заблестели в моих глазах. Я была готова разрыдаться при всех и почувствовать себя ничтожной, слабой, униженной. Ненавижу свою жизнь!

— Сонь, ты выйдешь? — крикнула своей подруге вдогонку Валя.

— Да!

Мне ничего не оставалось сделать, как просто пожать плечами и смириться с тем, какая жизнь несправедливая.

3

Рано утром меня разбудила мама, сообщив, что сейчас приедут строители.

— Мне только что позвонили. Они уже едут. Так что давай вставай, поешь и, пока они едут, мы с тобой хотя бы часть обоев сдерем, — произнесла она, стоило мне открыть свои заспанные веки. — Таблетки свои выпить не забудь. А то потом хреново будет.

Я хотела пробурчать, что мне уже хреново от такой жизни, но не стала.

Ругаться с матерью с утра пораньше не хотелось. Да и смысл? Она все равно меня не поймет. Будет настаивать на своем.

У меня же такая “красивая роскошная жизнь”, что все вокруг спят и видят, как мне сделать гадость. От зависти! А то, что они живут намного лучше меня, никого из родственников не волнует.

Да и х… с ним, считали они. Зато у тебя халявные денежки! И работать не надо — только сиди и смотри свой Интернет! И строчи никому не нужные книжонки!

Да, временами я начинала ненавидеть свою невольную профессию человека, вечно пишущего в стол, и раздражаться по поводу неодобрения своего окружения.

А сами — то…! Сидят часами у телевизора или на лавочке, обмывая чужие кости! Своей — то жизни нифига нет. И обсуждают, и обсуждают людей, проходящих мимо. Которым насрать на этих вечно недовольных бабок!

Я и сама, кажись, становлюсь такой же бабкой. Озлобленной, которая любит только кошек. Очень страшно от подобной мысли. Но со своими эмоциями ничего не могу сделать. Я от них зависима.

Так что, пришлось молча встать с постели идти на кухню.

Кое — как дотянулась до чайника, налила воды и поставила скипятить. А сама тем временем достала оставшиеся после вчерашнего пару круассанов. И колы немного оставалось, но, думаю, трогать не буду. Пусть стоит себе. Потом выпью.

Одно плохо: сигареты закончились, а мозгов выпросить у своего верного (нет) товарища не хватило. Без паспорта мне никто не продаст. Уж больно молодо выгляжу, так что придется сосать лапу. В этом случае. Или отлавливать других мужиков на улице.

То еще занятие.

После небольшого перекуса сразу же направилась помогать матери сдирать со стен обои. Светло — коричневые, с оранжевыми цветами, старые советские обои было не отодрать! По видимости, и клей еще качественный.

Помнится, раньше на них висели постеры. Пришлось их снимать, чтобы переклеить обои. Мама сильно ругалась, но меня было не остановить: как только придет новый выпуск любимого журнала, выдирала из середины сложенную напополам картинку с актером или персонажем, и тут же наклеивала на стену с помощью скотча.

В животе урчало. Небольшой круассан с кружкой теплого кофе, который я постоянно разбавляю холодной водой, не смог насытить мой требовательный и вечно голодный желудок. Из — за гормонального сбоя и отсутствующих месячных, жор поднимался настолько, что я готова была опустошить целый холодильник. Хотя продуктов там всегда было немного. Хорошо, если на Новый год накупим различных продуктов, и потом едим их две недели. А так…

Я старалась отвлечься от посторонних мыслей, но ничего не помогало, да еще вдобавок проснулись воспоминания, сравнительно недавние.

Еще позавчера, когда Ее Величество Соня Аксенова приехала из Бийска, не прошло и часа, как я вновь вышла на улицу.

После десяти минут бесплодных попыток написать хотя бы пару строчек, просто забила на это дело и, услышав знакомые восторженные голоса, тут же рванула обратно во двор.

Мать мне ничего не сказала. Обиделась.

Соня стояла в центре круга из сопливых малолеток, которые готовы были облизывать ее с ног до головы, как заветный леденец на палочке, и, брызгая слюной, пытались заглянуть в ее мобильный.

К тому времени подошло еще пару ребят. Теперь Аксенова была в центре внимания всего поселка. Как же! Звезда мирового масштаба, не то что мы, простые холопы…

Я подошла поближе. Мне стало очень любопытно, что же там такого, что вызвало шквал небывалого восхищения.

— Ух ты, вот это телефончик! — восторженно, как мне тогда показалось, произнес Трясейкин.

Я внимательно пригляделась и хмыкнула.

Соня держала в руке обычный слайдер.

В нынешнее время они уже успели выйти из моды, и я, если честно, немного позлорадствовала. На вид вся такая богатенькая, роскошная, клеймо негде ставить, а телефон из нулевых. Как всегда понты. Сонечка это прекрасно умела. Особенно в компании тупых малолеток…

— Это слайдер. Но необычный… — Соня умело выдвинула экран, представляя клавиатуру.

Обычно это делалось снизу вверх, а тут как — то в бок. Или я вообще не смыслю в этих старых (да и новых) телефонах!

Но мобильник этот действительно уж слишком навороченный, но, увы, уже давно вышедший из моды. Могла бы и айфон для приличия купить!

Малолетки как по команде охнули, внимательно следя за движениями худеньких девичьих пальчиков. Своими сальными сардельками я бы давно свернула мобильнику голову, неважно как. Да и потливость моих рук всегда зашкаливало.

Мало приятного.

— Мне мама подарила его, когда приехала из Германии. Люблю всякие ретро — штучки. На нем можно смотреть видео, слушать музыку. Играть в игры. Сидеть в ВК. В общем, полезная штука. Не признаю айфоны. Дорогая бесполезная вещь, — объяснила Соня, не отрывая взгляда от своего мобильника.

После описанного выше может сложиться такое впечатление, что я завидую. Да, отрицать не буду. В какой — то степени оно так и есть. Внешне это очень красивая девочка, растет в полном благополучии, в большом городе, даже несмотря, что у нее одна мама. Или папа тоже есть. Об этом я, кстати, не знаю.

Да и при полном параде она выглядит вполне свободной. У нее нет этой дикой идиотской гиперопеки из — за какой — то тупой розовой справки. Не нужно каждый раз трястись целый час на автобусе, и выслушивать, какая ты несчастная, и какая никчемная жизнь тебя ждет. Лишний раз хочется прекратить этот замкнутый круг и прервать постоянные страдания из — за своего тяжелого статуса.

Я ничего не сказала. Меня бы все равно не услышали. И, развернувшись, по — тихому пошла обратно домой.

Мы оборвали часть обоев, когда на мамин телефон позвонили.

— Спускайтесь! — раздался незнакомый мужской голос.

— Иди, встречай, — обратилась ко мне мама.

Я набросила куртку и вышла во двор.

Солнце уже ярко светило, но было по — прежнему прохладно. Всю ночь шел дождь. Во дворе царила грязь и текли широкие ручьи. На капотах машин, стоящих на так называемой парковке перед подъездами, блестели капли воды.

Во двор въехал автомобиль — серебристая иномарка.

Я отошла к дверям подъезда и, укутавшись в куртку, проследила, как машина, остановившись на пригорке, посыпанной гравием, припарковалась. Двигатель заглох, и, спустя пару минут вышли два товарища. Один более — менее крупный, темноволосый, другой же худой, как Кощей Бессмертный. На нем даже одежда висела, как на вешалке.

Не кормят, что ли…

Я хмыкнула и, разблокировав домофон, вошла в подъезд. Молодые люди, прихватив чемоданчики с инструментами, поспешили следом. Мы шумно поднялись на пятый этаж. Я рывком открыла дверь, не дожидаясь мужчин, прошла в квартиру.

— Здравствуйте! — они поздоровались с мамой.

— Проходите. Мы уже успели все убрать.

Я проследила за парнями, которые, оставив все свои личные вещи в прихожей, и, взяв свои чемоданчики, прошли в мою комнату. Эхо от звуков шагов раздавалось в абсолютно пустой спальне, где, к тому же, стояло нараспашку открытое окно.

Один из них выглянул на улицу.

— Не против, если мы немного перекурим? — задал вопрос второй, тот, что худой. Он пару раз обошел спальню и навскидку прикинул, что именно нужно делать и какие материалы с инструментами понадобятся.

— Пфф, пожалуйста. Вам пепельницу принести?

— Да. Желательно.

Мама принесла обрезанный стаканчик.

— Вот, пожалуйста.

— Благодарим.

— Ты кури, а я пока возьмусь обои обдирать, — произнес темноволосый, присев на корточки. Достал шпатель из чемоданчика и обвел взглядом ободранные стены. — Будьте так добры, принесите воды. Так будет проще обои убирать, — объяснил он, заметив мой удивленный взгляд.

— Закурить не найдется? — я подошла к худому, пока мама отошла в ванну.

— Ты куришь? — хмыкнул он.

— Есть. Просто дай сигарету. Если не жалко.

Товарищ усмехнулся.

— Ну, на. Держи.

Я взяла из его грязных пальцев сигарету и, фыркнув про себя, закурила, отвернувшись. И с удовольствием выпустила дым.

Мне много раз говорили, что курение — это зло, но не настолько, как люди, которые постоянно тебя гнобят из — за твоего статуса.

Табак спасал от постоянного стресса и душевной боли.

Да, мне назначали многочисленные антидепрессанты.

Лучше бы их давали этим бешеным тварям, которые били и издевались надо мной. Рассказывая, какая я буйная, и что я могу убить.

Хотела бы, да уголовный кодекс не позволяет.

— Опять ты куришь, — недовольно произнесла мама. — Когда ты наконец бросишь эту гадость?

Я ничего не ответила.

Молодые люди принялись за обдирание стен. Звук стоял не очень приятный. Мне пришлось отойти и лечь на свою коробку, задрав ноги. Я лежала на животе и следила за каждым их движением, получая неземное удовольствие. Даже больше, чем от секса с Сергеем!

Кстати… Он больше не звонил после нашей вчерашней встречи. И я даже немного успокоилась. Хотя кто его знает. Может, снова объявится? Мало ли что взбредет ему в голову.

Надо быть начеку.

Я была в своей полупрозрачной маечке. У нее был большой вырез, из которой была видна моя доска с двумя сосками. Грудью это точно не назовешь. Да и была — то она за счет лифчика с чашечками. Иначе бы и с лупой ее там не найдешь.

Я иногда бросала взгляды на свой вырез, в котором виднелась грудь, и чувствовала свою сексуальность в присутствии двух, вполне обычных и ничуть не примечательных, мужчин. Можно сказать, вела себя как шлюха — хотя даже не предпринимала попытки подойти к ним и завязать разговор. Просто стреляла глазами и флиртовала, если можно так назвать.

Но они редко смотрели в мою сторону. И это меня взбесило.

Через пару часов строительных работ я полностью освободилась и уже со свободной душой вышла во двор. Мальчики за это время убрали со стен оставшиеся куски обоев. Затем выпрямили их, так как в определенном месте была небольшая вздутость. Раньше там стояла батарея, и после ее перенесли под окно. Не знаю уж, кто этим всем занимался, но руки у него явно не из того места растут.

Двор был уже переполнен. На лавочках как обычно сидели бабушки и нарочито громко возмущались, обсуждая что — то между собой. Я уже начинаю к этому привыкать: эти люди никогда не будут ничем довольны. Да и стоило мне выйти из подъезда, они тут же дружно замолчали.

Окно было открыто все это время. Это я к тому, что любой шум, доносящийся из квартиры, слышали абсолютно все. Не это ли стало причиной возмущения моих соседей? Хотя насрать. Они сами порой долбили так, что стены ходили ходуном.

Валя вместе с Соней сидели за столиком, находящийся в середине двора.

Этот стол когда — то перетянули толстой резиной, и на ней, бывало, вырезали всякие неприличные слова. Заплевали своими соплями, пытались что — то вырезать, да и просто становились на ней ногами. Хотя там время от времени сидели бабушки с четвертого подъезда. Но… кого это останавливало?

Я набралась смелости, чтобы подойти к ним. В голове вертелись разные мысли — порой даже очень обидные.

Помню, как Серега Печененко, сосед с третьего этажа, на вид вполне обычный двенадцатилетний пацан, однажды подошел ко мне и выкрикнул довольно обидную фразу:

— Ты ненормальная! — причем прямо в лицо, без стеснения. — Это твоя мама сказала!

Хотя они сами — то, семейка Печененко, приехали неизвестно откуда, и поселились в нашем подъезде, прямо под тетей Наташей.

У них на тот момент было двое детей плюс родился третий, по — моему, мальчик. Отец вечно пропадал на работе.

Мать не работала.

Мы познакомились чисто случайно. Моя мама носила мои старые детские вещи им домой, так как жили они довольно бедно.

Может быть, именно тогда мама сказала Печененко, что я не совсем здорова, когда об этом зашел разговор. За моей спиной и так крутили виском. Я уже начинала чувствовать себя изгоем и хотела провалиться сквозь землю.

Я не выбирала, какой мне родиться. Так получилось.

Не успела я сделать последние пару шагов, как ко мне выскочила Инна Гусельникова — маленькая шестилетняя девочка. Мама, Виктория Гусельникова, оставила ее на попечение бабушки — той, что работает у нас управдомом. Тетя Лена раньше выпивала и при этом умудрялась увлекаться какими — то лекарствами, из — за чего получила лекарственный гепатит.

Инна не посещала садик. Она все свое время проводила с нами.

— Бабушка жалуется, что вы слишком громко шумите! — заявила девочка с деланными возмущением.

Я хмыкнула.

— А что, мы единственные, кто делает ремонт? — ответила я. — Сейчас дневное время. Мы можем шуметь сколько угодно. Законом не запрещено. Гуляй.

И я прошла мимо, стараясь не замечать, какое презрительное личико состроила Инна, желая закричать мне в спину очень обидные слова. Может, я повела себя грубо, но я же была права, верно? Тем более до одиннадцати часов можно было грохотать сколько угодно. Вечно этим бабкам не угодишь!

Мне тогда казалось, что нас с мамой, мягко говоря, недолюбливают. Маму мою вечно называли “бабкой”, наркоманкой, алкашкой. Она же не общалась с ними практически. Не сидела на лавочке и не трындела направо и налево.

— Привет, — поздоровалась я с девочками.

— Соня! — закричала Инна, кидаясь Аксеновой на шею.

— Привет — привет, маленькая, — умиленно ответила Соня, обнимаясь с девочкой. — Как твои дела?

— Хорошо!

— Ходи! — воскликнула Валя, бросая на стол карту. Кажется, червонную даму.

Они играли в карты. Колода была только что купленная.

Пятьдесят две карты, если не ошибаюсь. Оставшиеся карты девчонки отбросили в сторону.

— Алина Андрюшкина сказала, что сейчас подойдет, — заявила Валя, когда Соня отбилась, поглаживая заветные шесть карт своими тонкими пальцами.

Инна присела рядом, внимательно следя за ними. Я тоже присоединилась к их компании.

— Вы виделись, когда ты приезжала в прошлом году. Она только что приехала с концерта и пообещала прийти.

— Она до сих пор выступает?

— Угум.

Я поморщилась, услышав знакомое имя.

С Алиной у меня тоже были сложные отношения. Она выглядела какой — то замкнутой и необщительной. Такая же грубая и жестокая, циничная татарка с длинными темными волосами и вечно пугливым взглядом.

С Валей Алина была в родственных отношениях. Ее папа — двоюродный брат Валентины.

Который по сей день пребывает в наркологической больнице.

Мне в последнее время очень сильно везет. Стоит ли тогда держаться за них, когда они на тебя — ноль внимания? Все, приехала Аксенова, и все, всеми хорошая Настя идет просто на х…

— Она фуфло. Ничего из себя не представляет, — говорила мне после Лиза Халус. — Мы с Настей посмотрели видео, где она прыгает по сцене, словно бешеная. Да и поет она отвратительно! Настя недоумевала, в чем прикол в ее “хорошести”. Обычная стервозная девица, вот и все!

Я тогда просто ухмыльнулась.

Соня фальшивка от и до. Да и к тому же, будущая мошенница. Даже бабку свою обвела вокруг пальца!

Да, Сонечка выступала. Крутила какие — то танцы. И первого числа у нее очередной концерт по заявкам. До этого она сделает ноги в свой Бийск. Жду не дождусь, когда эта колхозная красавица свалит отсюда!

Я ушла, не желая больше оставаться в этой гоп — компании. Хотя мне было обидно. Обидно, что эта Сонька собрала всех моих друзей вокруг своей тощей задницы! Показушница.

Мне было сложно отвлечься от тяжелых мыслей. В тот же час я вернулась домой и обнаружила, что строители наши уже уехали, оставив в комнате часть своих инструментов.

— Поехали заказывать стройматериалы. Я им деньги дала. Пусть сами выбирают. А мы с Аней собираемся поехать в город за обоями, и тебя обязательно возьмем. Чтобы ты сама себе выбрала обои, которые тебе понравятся, — объяснила мама. — Мне потом вечером позвонят, а завтра все подвезут. Тебе придется двери подержать, пока будут все затаскивать. Поняла? А ты чего такая кислая? Опять из — за твоих подружаек?

Я культурно промолчала.

Завтра опять рано вставать. Капец.

Наступило время обеда. Я снова наглоталась таблеток и ушла в раж, включив музыку в наушниках. Мы с мамой находились в одной комнате, и она занималась своими делами, не обращая на меня внимание. Мне казалось, что мать в то время старалась не замечать моих определенных наклонностей. Я же качалась под музыку. И даже сейчас чувствую за это вину. Как будто что — то постыдное, мерзкое. И в то же время не можешь остановиться. Словно кто — то заставляет это делать.

— Вот если ты выйдешь замуж, — однажды спросила меня мама, — тоже будешь под музыку качаться?

— Нет. Не буду. Это же чужой человек. А ты уже ко всему привыкшая.

А с другой стороны, действительно интересно: вот если это увидит Сергей, то как к этому отнесется? Покрутит у виска? Или что?

В наушниках настолько громко орала музыка, что я не услышала мелодию мобильного звонка, который надрывался от звонка.

Хотя телефон лежал прямо перед глазами.

— Настя!! — я вздрогнула и сняла наушники. — Телефон звонит!

— Да слышу, слышу… — с перепуга задрожали руки. Я схватила мобильник и поспешно ответила на звонок, даже не посмотрев, кто именно звонит: — Да, слушаю!..

— Я уж думал, не ответишь, — усмехнулся Сергей. — Привет, кстати.

— Привет…

— Слушай, я тут подумал… — он запнулся, не решаясь продолжить. Потом тяжело вздохнул и произнес: — Не желаешь встретиться? Я сейчас у вас в городе проживаю. Могли бы прогуляться, потом у меня посидеть. Как ты на это смотришь?

Отказа Сергей точно не потерпит. Да и деваться некуда. Не буду же я весь день смотреть на эту малолетнюю вертихвостку!

— Хорошо. Приезжай.

— А… ты бы не хотела остаться переночевать? Если что, у меня все есть. Ну… ты поняла…

— Мне нужно поговорить с мамой. Если она отпустит, то проблем нет.

— Окей. Заметано. — Хотя по его голосу было понятно, что он не очень — то доволен подобным раскладом, но спорить не стал.

Лучше лишний раз не лезть на рожон. Ничего не поменяется. Разве что станет еще хуже.

— Так, я сейчас собираюсь и еду к тебе. Ты там заранее приготовься. Если что, я подожду возле подъезда. Все, давай.

И Сергей отключился.

— Что, опять собираешься на свидание? — спросила мама.

Она все слышала. Да и скрывать смысла не было.

— Да. С ночевкой. Если что, вернусь домой, пока твои материалы не подвезут.

— Будем надеяться. Иначе придется мне спуститься.

— Это ты меня так отпускаешь?

— Ну, если хочешь — иди. Я тебя что, держу?

Ну вот и понимай ее теперь! То отпустит, то потом наорет. Что за человек…

— Таблетки свои не забудь. И компьютер обязательно выключи.

— Хорошо.

Я привела себя в порядок, собрала все необходимое и вышла на улицу. Не прошло еще и пары минут. С города ехать как минимум час. Я старалась не смотреть в ту сторону, где сидела гоп — компания вместе с Аксеновой во главе. Хотя орали они громче любой полицейской сирены.

Да и бабки за столь короткое время никуда не делись, продолжая сидеть на лавочке под ветвями деревьев.

Блин. Качели — то свободные. Сейчас бы пойти, немного покачаться, пока жду товарища на колесах. Но не могу. Начнутся ненужные расспросы про мои отношения с Сергеем. Жених ли он мне. Откуда он и что это вообще за человек. Стоит лишь им вкратце рассказать, то весь городок будет в курсе. Да еще и приукрасят.

Я жарилась на солнце и смотрела по сторонам.

Наши прошли мимо меня. Лишь Инна остановилась.

— Ты куда?

— Да так… Одного человека жду…

— А — а.

И убежала.

Я выругалась про себя.

Ненавижу когда кудахчут на дорогу! Не стоит человеку, собирающемуся в дорогу, бросать пресловутое “куда?”! Вы ему так всю поездку на корню загубите. Это как черная кошка, переходящая через дорогу. Только хуже.

Но все же после смогла их отучить от этой пагубной привычки. Больше я это слово от них не слышала.

— Настя! — позвала меня баба Люда. — Иди сюда! Мы тебя спросить хотим!

Ну начинается…

Еще там эта пресловутая сплетница тетя Наташа стоит. Сверлит меня взглядом.

Все же, тяжело вздохнув и мысленно принимая происходящее, поднялась на пригорок, держась рукой за ремень сумки, которую я перебросила через плечо.

Подарок Ани.

— Слушай, не расскажешь, что это за мужчина на красной иномарке? Мы его пару раз видели. Думаем, к кому это приезжали. Вроде ни у кого нет такой машины. Да и человек такой у нас на городке не живет.

— Жених поди. — Тетя Наташа осмотрела меня с ног до головы. — Ты до сих пор на инвалидности, да? Какая группа?

— Вторая, — нехотя ответила я.

— А не говорят, когда снимут?

— А с чего ради должны снять?

— Тебе работать надо. И замуж пора!

Мне хотелось ее послать куда подальше, но промолчала. А надо бы поставить человека на место.

— Вы там ремонт делаете, да?

Я осмотрела этих людей и хмыкнула.

На небольшой лавочке сидели баба Люда, тучная женщина. Тетя Таня, худая, в очках, с вечно трясущимися руками, и ее дочь, Надя, тоже, кстати, инвалид с детства. У нее и ДЦП, и шизофрения… Целый букет!

Именно о ней я говорила выше. Она смотрела на меня и игралась пальцами, иногда подпрыгивая на месте.

И тетя Наташа.

Она как раз возвращалась с работы.

Пристально смотрела на меня, ожидая ответа.

— Да. Делаем. Мама так решила.

— Для твоего жениха, да?

— Делать ей больше нечего… — фыркнула я.

— Но все — таки кто он? Видно, что не местный. Вы в Интернете познакомились, да? Сейчас там вся молодежь общается. Не то что мы, раньше. Помню, сядем целой компанией и беседуем между собой. А сейчас какие — то социальные сети появились! И не нужны они нам! — недовольно произнесла баба Люда.

Я уже побеседовала в реале. Спасибо.

— Тебе сколько лет — то? — поинтересовалась тетя Наташа.

А то ты не знаешь!

— Девятнадцать.

— И не учишься? И не работаешь?

— Не берут.

— Конечно не берут! Пока справка есть, — хмыкнула баба Люда.

Я уже не могла дождаться, когда Сергей наконец подъедет. Надоели они мне!

— Ксюша рассказывала, что у Насти жених появился. Вот я и подумала, что это именно тот, на красной машине. Ты молодая. Тебе уже пора! Или ты будешь до самой смерти в девках сидеть?

— Да, это мой парень. Сергей. Он с Кемерово. Мы с ним в больнице познакомились, — не выдержала я.

— И сколько ему…? — спросила тетя Наташа.

— Тридцать девять.

— О — о — о… — распелись бабки.

— Так он старше тебя! И че, и кем он работает? — продолжала моя соседка.

— Заместитель директора в строительной компании…

Все равно все узнают. Деваться некуда.

— Солидный мужчина. Повезло.

Во двор въехала знакомая машина.

— Все, я побежала. До свидания!

— Что это за человеки с тобой были? — поинтересовался Сергей, когда я села к нему в машину.

— Соседки, — фыркнула я. — Все про тебя пытались вынюхать. Говорят, видели твою машину и не могли понять, кто и к кому приехали. Остается только сотая квартира. Мы у них с мамой самые нелюбимые соседи…

— Понятно.

Мы отправились в город.

— Я к тебе с ночевкой.

— Что, твоя мать соизволила тебя отпустить?

— Да она вроде меня не держит.

— Раньше ты говорила совсем другое.

— Я и не спорю. В город она меня еще отпустит, а вот, например, в Кемерово, нет. Боится, что со мной там что — то произойдет. Она в прошлом году рассказывала, как молоденьких девушек заманивали в машины и увозили в местные бордели. Говорит, у вас в Кемерово такое постоянно происходит. Вот и не пускает. Кто его знает, верно?

— Мне кажется, она держится за тебя из — за пенсии.

Я зло посмотрела на него.

— То же самое можно сказать и про тебя. Сейчас ты разбрасываешься деньгами, а потом начнешь жопиться. И не надо так говорить о моей маме! Она мой единственный близкий человек. Неважно, как она ко мне относится. Еще неизвестно, как ты в дальнейшем себя поведешь.

— Это тебе две взрослые тетки сказали? Ну и дела, — с неприязнью произнес Сергей. — У них у самих нормальных мужиков никогда не было. Ты уж прости, но рожать от инфантила больного ребенка и требовать от него заботы такое себе.

— А ты бы взял ответственность за больного ребенка? Раз ты такой правильный?

Он хмыкнул.

— Честно? Нет. Я бы мог наговорить тебе всякой ерунды по типу: “нет, ты чо, конечно возьму, я же так тебя люблю!”, но не стану. Уж лучше скажу так, как оно есть. Это, кстати, и называется инфантилизм. Навешать лапши, дать обещание и при малейшей же трудности свалить. Да, у меня никогда не было больного ребенка. У меня вообще нет детей. Да, да, я дожил до такого, что даже наследника после себя не смог оставить. А что бы я ему дал, скажи? Ну, кроме денег? Вот тебе и ответ.

— Ну… Зато честно. Конечно, не каждый в этом признается…

— Я сказал как есть! Я не хочу пудрить тебе мозги. Может, я погорячился, обещая взять тебя в жены, но отказываться от своих слов не буду. Да, мать настояла, чтобы я завязал с тобой отношения после того цирка, что ты тогда устроила. И меня этот расклад первое время очень сильно не устраивал. Не скажу, что в первые наши встречи ты мне уж больно нравилась. Но! — Сергей остановил меня от дальнейших возмущений. — Со временем, когда я уже очень близко с тобою пообщался, я все же понял, что ты дорогой для меня человек. Да, я маменькин сынок! Можешь унижать меня сколько хочешь. Да, я подкаблучник! Можешь этим гордиться. Да, мямля, расп…дяй, и прочие нехорошие вещи, и я не стану этого отрицать! Главное, что я честен с тобой. И я действительно в тебя втюрился, как бы грубо это не звучало. Да, можешь ненавидеть меня сколько угодно, но я всегда буду рядом. Особенно после того, что мне удалось узнать…

— И что ты узнал? — мне даже стало интересно в какой — то момент.

— Я немного поговорил с твоими соседями. И они мне многое рассказали…

— Ага, ври больше! Они тебя даже в глаза не знают!

— А ты думаешь, они тебе всю правду расскажут? Зная твою мамашу, они бы сразу получили от нее пи…лей. Поэтому им выгодно делать вид, что они знать ничего не знают, и молчать в тряпочку. На вид — то твоя мама спокойная, а в голове фиг знает, какие тараканы роются.

— Ты так и не рассказал, что узнал.

— Про твои хождения на кладбище. Про твою любовь к покойнику. Я тогда еще подумал, что у тебя соседи чокнутые. Как такая славная маленькая девочка могла полюбить мертвого? Я решил уточнить, может, вы были знакомы при его жизни. Нет, не были. И тогда пазл сложился. И при всем этом они говорят, что мать за тобой вообще не смотрела! Они меня уверяли, что она редкостная алкоголичка. Ну, судя по срачу в вашей квартире… Можешь на меня орать. Просто складывается впечатление, что твоя мать тоже далеко не здорова.

— Моя мать сутками пропадала на работе, чтобы прокормить меня, единственную. Аня уже жила своей жизнью. Дед меня даже близко на порог не пускал. Он вообще меня терпеть не мог. Да и бабуля, чего греха таить, тоже раньше меня недолюбливала. Это сейчас она заботливая бабушка. А раньше… Я чудила на ее огороде. Да и вообще… На протяжении всей жизни я той еще гадиной была! Гиперактивным ребенком, у которого не было пределов допустимого. Еще вопросы? — я внимательно посмотрела на Сергея.

— Вопросов больше нет.

За вполне милым диалогом мы не заметили, как быстро добрались до города.

Сергей свернул в сторону Сибэлкома — продуктового рынка, окруженного ярко — красным металлическим забором.

Перед воротами стояли в ряд иномарки, а буквально через дорогу находился центральный офис Сбербанка. Большое светло — коричневое здание, за которым стояло огромное, уже давно неработающее, колесо обозрения.

В том же месте находится городской сад.

В том году его закрыли, а часть аттракционов распродали. Предполагали, что здесь построят очередной гипермаркет. К счастью, этого не случилось. Хотя много лет пытались убрать это самое, уже проржавевшее от времени и проливных дождей, колесо.

Спустя много времени горсад открыли вновь. Теперь это обновленное, красивое, цветущее местечко со всякими красивостями и новыми современными аттракционами, и особенно радует центральная аллея. Хотя там до сих пор творится всякая дичь.

Сергей вырулил на совершенно другую дорогу и завернул во двор, находящийся за Центром занятости населения. Обычный трехэтажный дом. Внешне очень красивый, с большой детской площадкой и пустующими лавочками.

Все жители этого дома ушли на площадь, поэтому машин здесь было очень мало.

Сергей припарковался и вышел. Я выбралась из машины следом за ним.

В доме этом было всего два подъезда. Сергей направился к одному из них. Я поспешила за ним.

Мы поднялись на третий этаж, и Сергей, достав ключи, отворил металлическую дверь без номерка.

— Проходи. — Он пропустил меня вперед.

Я нерешительно вошла. Сергей захлопнул за мной двери и бросил ключи на небольшую тумбочку в прихожей.

Сама же квартира чем — то напоминала то место, где проживали бабуля с дедом.

Хотя их квартира выглядела слишком уж по — советски: все в таком старом стиле. Даже мебель лохматых годов!

Наверное, купленная еще в детстве моей матери.

Здесь же все иначе. Почти что евроремонт. Новая компактная мебель. Широкий диван. Мебельный гарнитур в зале. Кухня находилась в другой стороне, а вход в спальню был как раз в главной комнате.

Вполне приличное жилище. Как раз для такого человека, как Сергей.

— Есть хочешь? — мы прошли на кухню, и Сергей включил чайник.

В это же время он сбросил с себя толстовку и уже щеголял по полумрачной квартире с голым торсом, чем очень сильно меня смущал. Хотя выглядел он как картинка. Красивый. Ничего не скажешь.

— Не откажусь. Я после завтрака ничего не ела.

— У вас нечего есть?

— Есть. Просто я таблетки выпила… на голодный желудок. Частенько так делаю.

— Желудок себе испортишь.

— Испорченное уже не испортишь.

Сергей заглянул в холодильник.

— Ты слишком халатно относишься к своему здоровью.

— Дык у меня его нет.

Он выставил на кухонный стол продукты.

— А тебя к психологам водили?

— В детстве только. А остальные… Если честно, ни к одному не попадала. Они просто тупо что — то накалякают на непонятном языке и все. Ни разу вживую к психологу не попадала! То ли не подпускают, то ли влом. Я во всю эту психологию не особо верю. Наука чисто для срубания бабла! А у меня и так его нет…

— Это тебе мама вбила в голову?

— Нет. Просто как посмотришь цены, а толку от этого никакого. Ноль. Я уже смирилась, что помощи и поддержки в этом мире не найти. Каждый сам за себя. Все чего — то боятся. Поэтому столько равнодушия, злости, ненависти. Я, конечно, не знаю, как было раньше, но то, что происходит сейчас… это страшно.

Сергей молча выслушал мою длинную тираду.

Он занимался приготовлением обеда — на часах как раз третий час, и, чего уж скрывать, есть хотелось безумно. Хотя было стыдно чувствовать голод в чужих стенах. Хотелось как — то дотерпеть до дома, чем поедать продукты, купленные не на твои деньги, и ощущать неловкость от пристального взгляда.

Я всегда, находясь вне дома, чувствовала некоторую скованность. Стеснительность. Мне было неуютно и некомфортно в гостях, особенно, когда все взгляды обращены только на тебя. Когда называют тебя по имени, пытаясь спросить что — то личное.

Особенно стыдно, когда приходишь к кому — то в грязных или порванных носках.

Стыд возрастает в разы.

Нет, я не пошла на свидание с мужчиной в рваных носках и трусах, которые уже колом стоят от грязи. Мне хватало мозгов заранее все перестирывать перед очередным свиданием. Заставить меня состирнуть собственные трусы и носки вечером, перед сном, практически невозможно. Я та еще неряха.

Сергей готовил еду и, пока он отвернулся, я стащила из его пачки сигарету. И закурила, чтобы хоть немного расслабиться. Мне хотелось быть более уверенной, более раскрепощенной и раскованной. Чувствовать ту самую женственность, о которой так много твердят.

Но вместо этого мелко подрагивала и дрожащей рукой держала сигарету, стараясь не смотреть в сторону своего ухажера. Назвать его бывшим язык не повернется, но и сказать, что он нынешний тоже сложно.

— Так, — Сергей повернулся и начал расставлять тарелки на столе. Я быстро потушила сигарету и принялась ему помогать, — давай, иди, мой руки. И садись за стол. Через пару минут будет все готова. И прекращай таскать у меня сигареты!.. Не люблю, когда девушка курит.

Я ничего ему не ответила. Ушла в ванную и, открыв горячую воду, быстро сполоснула руки.

Сергей сел за стол и тоже прикурил сигарету. Бросил на меня мимолетный взгляд, выпуская дым.

— Тебе идет этот комбинезон, — заявил он. — Только надо кое — что поправить. Ну — ка, подойти.

Я несмело подошла ближе.

Сергей спрятал торчащие лямки лифчика.

— Вот так. Так намного лучше. Некрасиво, когда лямки торчат.

Я хмыкнула и молча села обратно за стол.

— Давай пока попьем чай. — Он поставил на стол кружки и, бросив в них чайные пакетики, залил кипятком.

— Не люблю горячий чай. Я его разбавляю холодной водой.

— Холодный чай на вкус как моча. Но раз тебе нравится, то вперед. Дерзай.

Я фыркнула и добавила в кружку холодной воды из — под крана.

— У тебя после понос не начинается? — ехидно произнес Сергей, когда я присоединилась к нему.

— Очень смешно!

— Не, я серьезно.

— Ни разу. Можешь спать спокойно.

— Да я боюсь, как бы в самый интимный момент не произошел конфуз…

Я наградила его гневным взглядом.

— Ладно, не злись. Я над тобой прикалываюсь. На вот. держи. — Сергей достал из кошелька пару пятитысячных купюр и протянул их мне. — Это подарок. Купишь себе что — нибудь.

Я недоуменно взглянула на него.

— За что?..

— Просто так.

— Мне кажется, ты что — то не договариваешь…

— Настя, это просто подарок. От меня. Как от любящего мужчины. Не нужно искать подвоха там, где его нет.

— Но я же не смогу вернуть тебе эти деньги!..

— Не нужно ничего возвращать!.. Кстати, вот твоя тысяча, — Сергей положил на стол мои помятые деньги, которые я отдала ему на эмоциях. Да, в тот день я поступила очень глупо, и корила себя за это. — Я их никуда не дел. Этот комбинезон подарок от меня. Мне не жалко потратить каких — то семисот рублей. Я же не нищеброд какой — нибудь!..

— Заметь, я тебя так не называла, — фыркнула я, забирая свои деньги.

— Настя, возьми мой подарок, — настойчиво повторил Сергей, и мне пришлось, скрипя сердце, принять эти злополучные деньги.

Очень унизительно быть зависимой от человека. Он начинает просто тобой командовать. Мне не хотелось быть марионеткой в руках взрослого мужчины. Его признания и так стали для меня полным шоком.

— Я отдам их маме. Пусть оплатит свои долги, — произнесла я, сворачивая деньги в трубочку.

— Не давай их матери! Просто купи себе что — нибудь. Телефон там, например. Или новую одежду. Все, что хочешь. Это мой подарок тебе.

— Прости, но… Я не верю, что ты меня действительно любишь после всего услышанного. Может, тебе лучше во всем признаться? Зачем ты на самом деле со мной общаешься? Что ты от меня на самом деле хочешь? Просто секса?

— Я действительно тебя люблю. Правда!.. Мне и самому хреново от тех слов, что я тебе сегодня наговорил. Да, я честно признался, что наши отношения были по принуждению. Да, моя мать настояла, чтобы я начал с тобой общение. И не более!.. И именно поэтому я пропал на долгое время, не зная, как тебе во всем признаться. Но сейчас я испытываю тебе реальные чувства. Я не вру тебе! Мне это не нужно.

Он заметил, что я очень сильно расстроилась.

— Насть, послушай… Я всегда буду рядом, несмотря ни на что. Ты мне веришь?

Я промолчала.

— Я не ушел даже после всего услышанного и увиденного! Разве этого недостаточно?

Я пожала плечами.

— Я увидел, в каком аду ты живешь. Мне пришлось узнать, через что тебе пришлось пройти. Я знаю, чем ты больна и насколько это может быть опасно. В первую очередь, для тебя. Я знаю, что твоя жизнь может окончиться в любой момент. И что твоя жизнь — пустое никчемное существование. И я не хочу, чтобы ты в этом кошмаре была абсолютно одна.

— Это просто слова. Я тоже в порыве страсти могу наговорить всякого. Докажи. Докажи, что действительно любишь, а не придуриваешься. Может быть, тогда я тебе дам второй шанс.

4

Вечером мы с Сергеем переместились в спальню.

Перед этим мы провели время на кухне в полном молчании.

Сергей поставил тарелки с приготовленной едой и сел обратно за стол, молча приступив к обеду.

Мои слова больно задели его. Или же он серьезно задумался над услышанным.

— Возьми полотенце в спальне. Я его положил на кровать. Если что, оставил свою футболку… чтобы ты могла надеть ее после ванны. Если тебе захочется. Как приведешь себя в порядок, приходи в спальню. Я буду ждать тебя там.

Я молча взяла все банные принадлежности и ушла в ванную, прикрыв за собой дверь.

Я, полностью вымывшись, закрыла воду и, замотав длинные мокрые волосы полотенцем, вышла из ванной. Щелкнула выключателем и прошла в спальню. Сергей уже лежал на кровати, оставшись в одних боксерах. Я щеголяла в его голубой футболке, и присев рядом, сняла тапочки, оголяя чистые ступни.

Я старалась не смотреть в его сторону. Хотя глаз постоянно цеплялся за обнаженное тело. За красивый торс.

Сергей протянул руку и слегка дотронулся до моей спины. По коже пошли мурашки, когда я почувствовала легкое прикосновение его пальцев.

— Раздевайся, — тихо сказал он, откидываясь на спину.

Я молча размотала полотенце и швырнула его на пол. Сбросила футболку и одним движением сняла плавки. Подползла к нему, прижимаясь к его раскаленному телу.

Меня по привычке всю трясло. То ли от нервов, то ли от предвкушения скорой близости. То ли вообще мне было настолько дико неудобно и неловко лежать рядом с голым мужиком, что даже сердце упало в пятки.

Это вам не порнуху смотреть по ночам, пока все спят. И не чиркать неловкие эротические рассказы, пытаясь в реализм.

Сергей поцеловал меня.

Я ощутила не очень приятное, слегка влажноватое, прикосновение его губ. Мне стало немного противно.

Хотя и виду не показала, позволяя гладить себя.

Я чувствовала его горячие руки на своей коже. Я обняла его за шею и постаралась на какое — то время выключить сознание, чтобы не чувствовать самый настоящий испанский стыд.

Не от неловких движений сорокалетнего мужчины, а от ощущения грязной похотливой потаскухи, у которой только одно на уме.

Мы лежали голые в постели, в комнате, прикрытой шторами. В приятном полумраке.

Я лишь на миг приоткрыла веки и быстро осмотрела спальню. И встретилась с глазами своего разгоряченного любовника.

Сергей тяжело дышал. Он оторвался от моих губ и взглянул мне прямо в лицо, пытаясь понять мои истинные эмоции.

Я быстро отвела взгляд, чувствуя неловкость. Я ощутила, как его рука проскользнула по животу и дотронулась между ног, вызывая бурю эмоций от прикосновения его пальцев.

Я просто вцепилась ему в шею, тяжело дыша.

Чувствовала каждое движение пальцев внутри себя. И начала постанывать, по — прежнему стыдясь.

Мне хотелось выключить кричащий разум и одновременно вспоминать всякие шутливые ситуации из недалекого прошлого.

Почему — то именно в такие моменты хотелось громко смеяться.

Но я думаю, что человек меня неправильно поймет. И обидится.

Сергей резко повернул меня к себе спиной и вошел, предварительно надев презерватив.

Да, было слегка неприятно. И внезапно. Хотя вполне ожидаемо.

После сиюминутных ласк следовало проникновение, как бы пошло это не звучало.

И не всегда приятное. Иногда резкое. Из — за чего возникала легкая боль. И ощущение чего — то твердого между ног.

Я лишь прикусила губу, пытаясь не вскрикнуть. Он увидел, как я сжалась в одеяло, что — то мыча.

Господи, как же это все больно и неприятно! А еще уверяют, что это полезно для здоровья! Или это у меня в этом плане все фигово?

Сергей начал двигаться в такт. Он обхватил меня руками, импульсивно трогая то за грудь, то за бедра. Так сказать, в порыве страсти.

То прервет мои мычания — назвать это стонами язык не повернется, — впиваясь в губы поцелуем. То схватит за шею, как обезумевший.

Это действительно довольно неприятный процесс. Особенно когда отдаешься взрослому мужику, который трахает тебя как проститутку с трассы.

Я свободно вздохнула, когда все закончилось.

А разговоров — то было!.. Что он у нас такой весь из себя секс — гигант, любящий долго кувыркаться. Хотя сам процесс не занял и двух часов. Да и я уже настолько устала, что мне было фиолетово, кто и в каких позах меня трахает. Просто хотелось отключиться и заснуть. И проснуться желательно дома.

— Эй, давай не спи. Скоро будет продолжение. — Сергей толкнул меня, увидев, как мои веки пытаются предательски закрыться.

Блин, еще таблетки пить! После них точно никакого продолжения, как он говорит, точно не будет. Все инстинкты упадут ниже плинтуса. Особенно от азалептина, который вырубает за минуту.

Я встала, громко зевая, и поползла в сторону стула, на котором лежала моя сумка.

— Ну как я тебе? Хорош, да? — начал кичиться Сергей.

Я усмехнулась.

— Да не то слово. Только я не успела понять, что это было.

— В смысле…

— В прямом. Ты тут хвастался, что любишь долгий секс. Но я его что — то не почувствовала.

Он обиделся. Но не подал и виду.

— Я просто решил сделать перерыв. А потом продолжить.

— Да, да. А я Волочкова.

— Да блин, Насть! Ты можешь не прикалываться?

Я не выдержала и громко рассмеялась.

Во дворе уже нехотя наступал вечер.

Мне пришлось набросить футболку, чтобы выглянуть в окно.

Солнце медленно подплывало к линии горизонта.

Из окна хорошо был виден задний фасад Центра занятости. С этой стороны он выглядит как обычное жилое здание, не считая ажурных решеток.

С другой же находились центральный вход и оживленный тротуар.

Даже в это время здесь было огромное количество людей.

В городе жизнь не останавливалась ни на секунду, как и на городке в те годы.

Жители шли с детьми за ручку. Со своими приятелями или родными. Стоял невообразимый шум.

— Думаю, на сегодня концерт окончен, — произнесла я, смотря в окно.

— Почему?

— Завтра рано вставать. Потом ехать домой. Утром привезут материалы. Надо бы их встретить.

Сергей подошел ко мне.

— Мы можем и не ложиться… — заманчивое предложение. Но навряд ли моя мама оценит, если я вырублюсь прямо у подъезда. — Заниматься приятными делами всю ночь. Потом можешь спать сколько угодно. Только… Я тебе все равно не дам.

— А тебя будет кто — то спрашивать? — я развернулась к нему.

— Ты сама не сможешь устоять…

— Сергей, я понимаю, что тебе глубоко плевать на мои хотелки, но я все — таки лягу спать. Вот только приму свои таблетки, и лягу. А там делай что хочешь. У тебя будет куча свободного времени, — и я ушла на кухню.

Да, он обиделся. Особенно после того, как я упала в кровать, перед этим не чмокнув его в щечку, как он этого хотел. Мог бы и сказать, при случае.

Утром я проснулась от звука будильника на своем телефоне.

Сергей спал рядом, мило посапывая. От громкой мелодии он что — то промычал, переворачиваясь с боку на бок.

Я тихонечко убрала одеяло в сторону, стараясь его не разбудить, и, встав с постели, поперлась на кухню. Поставила чайник, налив в него воды, и полезла в ящик, чтобы достать чайный пакетик. Бросила его в кружку и ложку сахара, и села на стул, бросив мимолетный взгляд в окно.

Одежда моя осталась в комнате. Надо будет по — тихому ее взять и, одевшись, пойти на остановку, пока Сергей еще спит.

За окном светило солнце. Сегодня обещают очередную жару, плюс — минус как вчера. Даже на небе ни единой тучки! А так хочется проливного дождя, освежающего, чтобы избавиться от надоедливой духоты. Тепло это хорошо, но не до такой же степени, когда варишься в собственной шкуре.

Сергей, громко зевая, зашел на кухню. Он выглядел растрепанным и заспанным.

Мой план рухнул. Придется возвращаться домой вместе с ним.

— Доброе утро, соня, — произнесла я.

— Доброе. Я услышал, как звонит твой будильник.

— Так ты же вроде спал…

— Спал! Теперь проснулся. И, знаешь, я не против утреннего секса. Так сказать, на дорожку…

— Прости. У меня нет на это времени.

— Понятно.

Сергей закурил, открыв форточку.

— Я вас попрошу… — я протянула руку, прося сигарету.

— Да пожалуйста.

Мы сидели на кухне и одновременно курили в полной тишине.

— Как насчет встретиться сегодня вечером?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Как получится.

— Ты вечером будешь писать?

— Нет. Я пока отложила это дело.

— А чего так?

— Да приехала тут одна… Придется стоять на стреме.

— Твоя неприятельница?

— Типа того.

— Ясно.

Я выпила чаю, оставив кружку на столе. Забрала вещи из комнаты и принялась одеваться, пока Сергей курил одну сигарету за другой, раздумывая над чем — то.

На часах уже было начало восьмого. На помощь своего любовника я даже не надеялась. В кармане лежала тысяча, которую он мне вернул. Либо вызову такси, либо поеду на автобусе.

— Давай я тебя подвезу, — предложил Сергей.

— Я на автобусе поеду.

— Не трать деньги. Ты мой подарок забрала?

— Лежит в сумке.

— Тогда жди меня в коридоре. Сейчас оденусь и поедем.

Спорить не стала.

На улице было прохладно. От холодного утреннего воздуха пошли мурашки.

Сергей открыл дверцу автомобиля.

— Садись.

Я юркнула внутрь.

В это время на дорогах было мало машин. Зато автобусы проезжали мимо переполненные. Обычно утром люди уезжали на работу, и возвращались только вечером, часов в шесть. Хорошо, что сейчас более — менее прохладно. Вариться в толпе людей не так уж и приятно. Особенно среди тех, кому “дует”.

Во дворе еще никого не было. В глубине души я порадовалась, что нет пресловутых любопытных соседок и кучи малолетних детишек, сующих нос не в свои дела. Только припаркованные машины и каркающие вороны.

— Ну все, я пошла. — Я перебросила сумку через плечо.

— Одна просьба.

— Ну?

— Поцелуй. Вот сюда. — Сергей показал на щеку.

— Окей. — Я потянулась к нему и поцеловала. Заботливо вытерла блеск на его щеке. — Ладно. Увидимся.

— Настя! — окликнул меня Сергей, когда я уже вышла из машины. — Мы с тобой теперь пара? — спросил он.

Я тяжело вздохнула.

— Посмотрим. Все. Пока.

Я вошла в подъезд. Красная иномарка, сорвавшись с места, уехала прочь.

Почему я ему не сказала все как есть? Если честно, я до сих пор в шоке от его слов. Ну хоть признался. Не стал вешать лапшу на уши.

— О, ты уже пришла? — удивилась мама, когда я переступила порог квартиры.

— Да. Ты же сама сказала, что нужно приехать пораньше.

— Я такого не говорила.

— Я про строителей.

— А! Не, они сказали, что сегодня не приедут. Там какая — то проблема с машиной случилась, так что можешь отдыхать.

Блин. Могла бы еще побыть с Сергеем.

А он уже уехал. Не буду же я его возвращать на полпути.

Ладно. Побуду сегодня дома.

Ближе к обеду во дворе начал собираться народ.

Мама, распахнув окна в квартире, принялась красить табуретки.

Поставила рядом с собой краску и кисточки. И присела на мою кровать, что стояла на выходе из зала.

— Фух!.. — она положила измазанную в белой краске кисточку в обрезанный стаканчик и вытерла пот на лбу. — Будь добра, сходи в магазин за холодненькой газировкой. Что — то пить захотелось. Ты все равно нифига не делаешь.

Я пожала плечами и взяла сотенную купюру из кошелька в ее сумке.

Переоделась и вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.

По подъезду кто — то еще шарился. Слышались хлопки дверями. И тишина.

Я спустилась во двор и немного обомлела.

На лавочке, после бабушек, сидели трое молодых парней. Один из них был татарином. К сожалению, я его знала… как не очень адекватного человека, который в детстве всячески меня обижал.

На тот момент ему исполнилось пятнадцать, и он встречался с моей подругой, Ксюшей Мотыленок.

Об их романе знал абсолютно весь поселок.

Она буквально сходила по нему с ума, и, стоило им расстаться на короткое время, то начинала очень сильно страдать. И умолять меня погадать на своего возлюбленного, надеясь, что он к ней вернется.

Женя Каргин то еще быдло.

Замашки подвороднего гопника с отсутствием воспитания и каких — либо социальных привычек. Про манеры я вообще молчу. Он практически не посещал школу, жил с бабушкой и имел, к тому же, родственные отношения с Валей Андрюшкиной.

Она его сводная сестра.

Валя всегда отзывалась о нем, как об ебн…том человеке, который мог ее и ударить при удобном случае.

Но в последнее время они начали дружить.

Наверное, из — за Мотыленка, которая, кроме внешности, больше ничем от остальных не отличалась.

Мозгов абсолютно ноль. Гулящая, как и ее мамашка.

Я была очень сильно на нее обижена после одного инцидента, что произошел весной, за пару месяцев до Кемерово.

Мне на телефон позвонила Валька.

— Настюха, выходи. Мы с Ксюхой гуляем во дворе, в первом доме, — произнесла она и положила трубку.

Делать нечего. Тем более я просидела всю зиму дома, практически нифига не делая. Про писательство я молчу. Ведь мое занятие никто не воспринимал и не будет воспринимать всерьез.

Я надела свой любимый плащ. Пусть и на улице конец марта, все же стояла очень теплая солнечная погода. Убрала волосы в хвост и ушла, пока мамы не было дома. Она бы обязательно сделала замечание насчет шапки, которую я почти все это время не носила. Портила внешний вид. Да и образ тоже.

Да и шапки она покупала… старушечьи. Мне было очень некомфортно и стыдно носить подобное.

В общем, собралась и ушла, закрыв двери на ключ.

Как только я зашла за угол третьего дома, который находится через дорогу от моего, как тут же увидела гоп — компанию из нескольких пацанов и двух девочек. Ими были как раз Валька и Ксюша.

Валя увидела меня и улыбнулась. Но не в знак приветствия.

Мотыленок, завидев меня издалека, тут же спряталась за ближайшую машину. И с ней в этот момент присутствовал этот пресловутый чокнутый Каргин.

Андрюшкину это веселило.

— Она стесняется тебя в присутствии своих друзей, — когда — то говорила мне Валька, когда Ксения в очередной раз спряталась за спину своих лучших друзей, опять же увидев меня.

Я не стала ругаться. И не стала подходить.

Развернулась и ушла домой.

Меня бесило, что я человек, которого все боятся, стыдятся и при этом начинают гнобить, тем самым высказывая свое недовольство. А я что сделаю?! Что я сделаю с тем, какая я есть на самом деле? Со своей убогой внешностью? Инвалидностью? Ну вот что?!

И сейчас я чувствовала себя ниже плинтуса, когда пацаны со своим дружком во главе, дружно перестали разговаривать и обратили на меня внимание.

— О, смотрите, мумия идет! — заржал, как лошадь, Каргин, раздвинув ноги, как придорожная проститутка.

Его дружки громко заржали.

Ненавижу эту кличку.

Насмотрелась в детстве приключенческого фильма “Мумия” и решила сыграть со своими одноклассниками в догонялки, изображая озлобленного Имхотепа. Это произошло в летнем лагере при школе, в котором пребывали практически все ребята с нашего поселка.

До сих пор об этом очень сильно жалею.

— Эй, мумия! Мумия!

Я поспешно пошла вдоль дороги перед домом, желая свалить из этого места как можно скорее.

— Эй, мумия! — раздавалось мне в спину, и я, завернув за угол, свободно вздохнула.

Обратно придется идти за домом. Это теневая сторона.

Зато прохладно, и нет пресловутой жары, от которой хочется поскорее умереть.

Так как дождя днем с огнем не дождешься.

Я вошла в магазин, который находится у нас на первом этаже.

…Когда — то здесь были две обычные жилые квартиры.

Магазин здесь открыт очень давно. Помню еще с тех лет, когда под стол пешком ходила. Покупала здесь пирожных по десять рублей в виде ежиков. Тогда помещение было очень маленьким — едва две витрины могло поместиться.

И продавали, в основном, хлебобулочные изделия. Пирожные. Тесто.

Теперь же другую продукцию. Даже хозяйственные товары.

Правда, цены здесь очень и очень… высокие. Можно разориться. При желании.

В прошлом году его снова закрывали. На этот раз на ремонт.

Меня встретила хмурая и чем — то недовольная продавщица.

Она бросила на меня гневный взгляд, и я, не мешкая, бросила на блюдечко мелочь в размере ста рублей.

— Двухлитровую кока — колу, — произнесла я, оглядываясь по сторонам.

Не дай бог эти дебилы сейчас зайдут. Мало ли что им в голову взбредет.

— Пожалуйста! — продавщица грохнула бутылкой об витрину и, сосчитав мелочь, бросила ее в кассу.

— Благодарю.

Пришлось идти по теневой стороне.

Придя домой, я поставила бутылку в холодильник.

Протянула матери стакан с прохладительным напитком и крепко задумалась: а стоит ли держаться за этих людей в принципе? Я не про тройку малолетних дебилов, громко орущих на лавочке.

Я про Валю. Про Ксюшу. И про всю остальную шайку. Мы ведь неплохо общались, пока Соня не приехала.

Сейчас они всей толпой бегают за ней. Но стоит только Аксеновой выехать за пределы города, то подруги снова станут моими.

— Тебе необходимо общение, — говорила мне постоянно мама. — Реальное, живое, общение. Я видела, как ты общаешься в Интернете. А если тебе захочется поговорить с кем — то вживую? Все — таки Интернет это не то…

Плюс врачи. Общение, общение, общение! Одни проблемы из — за него!

— Тебе нужно общаться с ровесниками, — отвечала всегда мать на мои возражения. — Зачем ты, девятнадцатилетняя умная девушка, общаешься с маленькими детьми?

— О чем, мам? О чем разговаривать с моими ровесниками? Они только и делают, что меня высмеивают! Какое тогда общение?

Но все равно. Мама почти что требовала общения со сверстниками. Не видя их отношения ко мне.

Я продолжала любить этих девочек. Пусть они и намного младше меня, зато такие родные! С ними было привычнее о чем — то общаться. Меня понимали, поддерживали… Хоть и не во всем.

Как — никак, почти что родственные души.

Поэтому мне было так обидно, что они всей толпой ушли к Соне, и перестали меня замечать. Словно я какой — то призрак, пустое место.

Но все равно они мои друзья. И я их обязательно отвоюю.

Я снова вышла во двор. И пошла в сторону лавочки, где сидели эти орущие дебилы.

Да, я тот еще любитель наступать на одни и те же грабли. Может, в этом и есть смысл жизни?

— О, мумия! Ха — ха! Муми — и — ия! — начали они ржать как лошади, стоило мне приблизиться к ним.

Рядом просто качеля стояла. Я молчком села и сделала вид, что ничего не вижу, ничего не слышу. Тихо сам с собой.

Может, Валя выйдет. Или та же Соня.

Или Каргин ждет свою ненаглядную?

Интересно, они на самом деле спят, или Мотыленок все напридумывала?

Я ковырялась в своем кнопочном телефоне, пытаясь игнорировать насмешки в свою сторону. Хотя внутри все кипело от злости и ярости. Лучше не показывать свои эмоции. Поорут да успокоятся. Дойдет до них, что мне пофигу на их выкрутасы, и, наконец, замолкнут.

А то голова уже болит.

— Мумия! — снова крикнул Каргин. И снова ноль внимания.

Пришло сообщение.

Сергей: Заезжаю к тебе во двор. Буду через пару минут.

Поскорее бы.

— Вы чего орете? — во двор вышла Валя, держа ракетки для бадминтона.

— Так мумия же сидит! — заржал Евгений.

— Это лучшая подруга Ксюши Мотыленка, — фыркнула Андрюшкина.

Да, лучшая. А тебя когда — то самым близким человеком считала. Видимо, зря.

— Да ты че? Ксюха общается с мумией? Эй, мумия! Ты че, правда, Ксюхина подруга? — позвал меня Каргин.

— Заткнулись, малолетки еб…ные! — проорал возникший из ниоткуда Сергей.

Я слегка изумилась его внезапному появлению. И заметила испуг в глазах притихших придурков.

И про себя довольно усмехнулась, мысленно злорадствуя над ними.

Так вам и надо, ошибки природы!

— Еще раз услышу, и я вам лично лица разукрашу! Поняли?!

— Да поняли, поняли…

Валентина в шоке посмотрела на меня.

— Пошли. Тебе здесь делать нечего, — обратился ко мне Сергей.

Что, съели, да?

В душе я ликовала. Хоть кто — то смог поставить их на место. Конечно, они могли взрослого мужика обложить трехэтажным матом, но от неожиданности растерялись. Если бы все зашло очень далеко, то при удобном случае притворились бы маленькими несчастными детишками.

Мы спустились с пригорка к подъезду.

— Нашла же ты себе друзей… — недовольно произнес Сергей.

— Какие есть, — я пожала плечами.

— Тебе обязательно нужен жених, — вспомнился еще один диалог из недавнего прошлого.

Я недовольно закатила глаза.

— Зачем? Зачем мне ваш жених?

— Нужен! И все! — спорила со мной тетя Наташа. — Ты молодая! Тебе нужно выйти замуж!

“Все хотят замуж! Не дури!”.

Я всегда старалась обойти эту тему. Но не получалось.

— Ты хочешь, чтобы за тобой мальчики бегали? — поинтересовалась Татьяна Ивановна.

— Они скорее будут бегать от меня, — как всегда отшутилась я. — С криками “помогите!”.

— Значит хочешь. Мы сделаем так, что женихи сами повалят за тобой. Просто пей таблетки, хорошо?

А разве от этого зависит будущее семейное счастье?

— А это ты чего решил приехать? — поинтересовалась я у Сергея.

— Соскучился.

— Как?! Мы ведь виделись сегодня!.. Ты что — то опять от меня скрываешь.

— Давай без этого, хорошо? Иди ко мне… — мы с ним обнялись, как родные люди.

Я была благодарна ему за то, что заступился.

Что не прошел мимо, как все взрослые во времена моего детства.

5

Рано утром мы с мамой вышли из дома.

— Сейчас Аня вместе с Карлсоном подъедет. Она только что звонила.

Я молча выслушала маму и обратила свой взор в сторону дома напротив.

Четвертый дом находился на таком же пригорке, как и наша детская площадка.

Таких пригорок по всему городку не очень много. В нашем же районе, по Тухачевского, просто холм на холме. Ведь еще выше находился шестой дом, и через дорогу от него стояла котельная.

И так до самого парка, что находится у озера.

За нашим домом начинался частный сектор. Простоквашино тянулось до самого кладбища.

Возле четвертого находился своего рода въезд, через который заезжало множество автомобилей. В том же месте располагалась так называемая остановка, где служебный автобус, везший рабочих на Бачатский разрез, забирал и привозил обратно людей, живущих рядом.

Когда — то очень давно здесь проезжал служебный транспорт на каменный карьер, где до пенсии работала моя мать.

На часах начало десятого.

Сегодня снова отложили подвоз стройматериалов.

Мама начала очень сильно нервничать и ругать всех на свете.

Хотя отложили — то всего до вечера. Как по мне ничего страшного.

Я заметила издалека синие “Жигули”. Машина ехала настолько быстро, что водитель мог запросто кого — нибудь сбить.

Именно поэтому нового ухажера моей сестры, Сергея (фамилии не знаю), прозвали Карлсоном. Из — за дурацкой привычки лихачить на дороге.

Причем самое смешное, что этого человека, не иначе как любовник, не назовешь. Аня привыкла заводить кавалеров на стороне. Скорее не от большой любви, а от безысходности и постоянного безденежья.

Ее муж, Сергей Айкин, которого мы называли только по фамилии, не приносил достаточно денег. Он работал шахтером в поселке Черта. На шахте Чертинской. По — моему, она еще работает, если не ошибаюсь.

Так вот, работал Айкин шахтером. Точнее, водителем подземного вагончика, в котором развозил людей в шахте. Все ничего: и зарплата когда — то была достойная, и жизнь у них более — менее нормальная. Но…

Наш Сереженька любил поспать. То ли мания, то ли болезнь, но человек мог буквально уснуть на ходу. Сел на лавочку — уснул. Причем спал он так — то довольно неплохо. Как приходил с работы, так и до новой смены.

Поел, попил чай и тут же снова прилег.

Все бы ничего, но из — за своей постоянной сонливости Айкин переломал всю технику. Какую только можно. Даже те, кого он обычно развозил, брали с собой лопаты. Чтобы их ненароком не угробили.

— Я его уже к врачу водила. Нифига! — возмущалась Аня. — Один раз выхожу из дома, вот, и представляешь? Спит! Прямо на крылечке! Я его из ведра окатила и матом обложила. “Тебе на работу пора, а ты сидишь, спишь, чипушила!”. Думала, прибью его нахрен…

— Ну ты, Анька, даешь… — смеялась мама.

…Поэтому денег в семье моей сестры катастрофически не хватало. Почти вся зарплата ее горе — мужика уходила на всевозможные штрафы. Ей приходилось самой работать. Да и кавалеры помогали деньгами.

Причем законного мужа такой расклад не смущал. Его все устраивало.

Машина остановилась у подъезда.

— Ну что, поехали за обоями? — мама протиснулась внутрь и громко хлопнула дверцей. — Ань, ты знаешь ближайший магазин, где они продаются? А то я уже ни черта не помню…

— Поехали, — обратилась Аня к Карлсону, и тот, молча заведя мотор, рванул в город.

— Везет же тебе, Анна Николаевна, — заявила мама спустя несколько минут.

— В смысле?

— Муж у тебя Сергей. Кавалер твой тоже Сергей. Ты что, собираешь коллекцию?

— Ага, щас! Чья бы корова мычала! — фыркнула сестра.

— Это ты на что намекаешь?

— На ту, что рядом с тобой сидит.

Я вынырнула из своих размышлений и пристально посмотрела на нее.

Прозвучало как упрек.

— Да, у меня тоже Сергей.

— Вот, и сидите, молчите. Обе!

Мама рассмеялась. Она восприняла все происходящее как шутку.

Да, вчера ничего особенного не произошло.

После того, как ошарашенные малолетки, дождавшись свою любимицу, поспешили убраться, мы с Сергеем решили немного прогуляться. Конечно, наше внезапное свидание окончилось очередной близостью.

Прогулялись. Потом перепихнулись. Все нормально.

Правда, в голове вертелись противоречивые мысли. Да и чувства тоже желали оставлять лучшего.

Мне хотелось думать, что мы с Сергеем по разные стороны баррикад, и в то же время считать нас парой.

Мы вроде как продолжаем встречаться, несмотря на все те неприятные слова про его маму и начавшиеся отношения…

Короче, какого хрена я опять заморачиваюсь?! Пока можно жить, значит, буду жить. А дальше как кривая выведет.

Мы приехали в город. Остановились недалеко от остановки “Школа № 10”.

Она как раз находится при въезде в Белово, недалеко от моста.

Карлсон припарковался рядом с двухэтажным зданием, на первом этаже которого располагался строительный магазин. Правда, назвать его строительным язык не повернется. Просто помещение, где продавались различные обои.

Кстати, он открыт по сей день. Очень давно там не была.

Мы вышли из машины и зашли внутрь. Брякалка над дверью сообщила о приходе новых покупателей, и невысокого роста девушка поприветствовала нас, выйдя из комнаты рядом с кассой.

— Ну что стоим? Пошлите выбирать, — произнесла мама.

Мы прошлись по рядам, рассматривая каждый рулон. Трогая обои на ощупь. Разглядывая рисунок. Прикидывая, сколько примерно нужно для небольшой спальни, и все в таком духе.

Я заострила внимание на вполне обычных обоях со светло — зеленым рисунком и с огромными оранжевыми цветами. На них были блестки. Вполне красивые обои. Почему бы не сменить привычные коричневые обои?

Тем более что от них в комнате постоянно царил полумрак. Да и вся спальня, в принципе, была чересчур темной, даже при солнечном свете.

— Нужны более успокаивающие цвета. Так врач сказал, — сказала мама.

Вечно она считает все мои увлечения и предпочтения чем — то опасным для моего здоровья.

Помнится, как — то приобрела журнал по мультику, где были изображены персонажи в виде скелетов. Я была любителем всяких там мультиков про фей, чародеек, монстров и тому подобное.

Когда мама чисто случайно увидела его, то немного расстроилась.

Тем более я фанатела по всяким костям.

— Насть, тебе же нельзя подобное. Все эти кости, мертвецы… Лучше бы что — нибудь с собачками взяла, — заметила она.

Я тогда недовольно закатила глаза. Как же мне они все надоели со своими кошечками — собачками! Уже ничем больше заняться нельзя!

— Опять ты пишешь про своих фараонов! — как — то больше с неприязнью, чем с недовольством, заявила когда — то мать.

Я ей рассказала, что достаточно долго описывала жизнь Тутанхамона до воскрешения. Да и чувствовала себя очень сильно уставшей.

— Лучше бы что — то веселое придумывала. Про щенков, котят… А то одни фараоны!

Опять!

— Есть еще с Винксами, — сказала Аня, подойдя к нам.

Мама заметила, что я достаточно долго смотрю на эти обои с оранжевыми цветами, и подошла ко мне, молча наблюдая.

— Обойдется! Пусть будут лучше цветы.

Да и феями Винкс я больше не увлекалась.

— Я эти выбираю, — произнесла я.

Лишь бы убраться отсюда.

— Ладно. Так, и сколько возьмем? — обратилась мама к Ане.

Та задергала головой и пожала плечами.

— Пфф, не знаю…

— Рулонов десять… приблизительно…

— Не знаю! Смотрите сами.

Я тоже промолчала.

— Какие выбрали? — к нам подошла кассирша.

— Эти.

— Отлично… — девушка взглянула на ценник. — Сколько?

— Рулонов десять.

— Хорошо. Идите к кассе.

Нам вынесли десять плотно скрученных рулонов.

Дамочка лихо обмотала их скотчем.

— Пакет надо?

— Нет. Так донесем.

Мы расплатились и вышли из магазина.

Карлсон выбросил недокуренную сигарету и нырнул в машину.

Мы уехали обратно домой.

— Надо будет еще клей взять. Ладно. На городке купим.

Дома мы оказались спустя сорок минут. Аня вместе с Карлсоном укатили.

Я оставила обои в комнате, на стуле, и принялась раскачиваться под музыку, приняв заранее таблетки. Даже не поела толком.

Много времени прошло незаметно. На улице стали собираться люди, и двор заполнился шумом, голосами соседей и детей.

Опять эти дебилы приперлись в наш двор! Я их узнала по голосам. Но выходить не стала.

— Как меня все это достало! — мама отшвырнула кисточку.

Она села дальше красить табуретки.

Я сидела в Интернете. В Одноклассниках.

Как всегда зашла на свою страницу. Мало ли кто мог отправить мне сообщение.

Хотя, по сути, ничего важного не случалось.

Просто рандомные люди, обычно мужского пола, писали сообщения с предложениями пообщаться. Все почти что местные.

И фотографии. Много новых фотографий.

Одни из них попались мне чисто случайно. Валя Андрюшкина выложила несколько снимков, где она с Соней проводит все свое свободное время.

Несколько фотографий было с дачи отца Тимофея, который находится буквально под моими окнами, чуть подальше. Вообще — то раньше Гурьевский, сын моей соседки — сектантки, делал различную мебель. Что — то типа цеха.

Там же у них огород и небольшие пристройки. Даже качеля стоит.

Именно на ней сфотографировалась эта сладкая парочка. В различных позах и ракурсах.

Другие же были выложены ночью, и сделаны, судя по всему, вечером.

В комнате, где обычно спит дядя Сони. На небольшом диванчике. Да еще вместе с Тимофеем!..

Хотя чего я придираюсь. Сама же терпеть не могу фотографироваться.

Да, мне стало обидно. Мы сами часто фотографировались, причем, каждый на свое устройство. У меня до сих пор есть множество фотографий, где мы, всей нашей компанией, кувыркаемся и корчим рожи на камеру.

И самое смешное, что публиковать эти фотографии было нельзя.

Хотя, если сравнить эти снимки и фотографии с Аксеновой, то, по сути, это одно и то же. Нет вообще никакой разницы.

Или это ревность? Ее может спровоцировать любая мелочь.

Даже между сестрами такое бывает. Как у нас с Аней, например.

Мы раньше не могли поделить мать между собой. Да и мне тогда казалось, что Аню любят больше, чем меня.

Я очень сильно расстроилась и на жалобу матери практически не отреагировала.

— Сидишь тут, бл…ть, вертишься, как уж на сковородке, а помощи никакой! — материлась она, пиная пустые банки из — под краски. — И для кого, спрашивается, я стараюсь?! Все равно все засрешь!

Я продолжала сохранять спокойствие. Это уже вполне привычно и ожидаемо.

Пусть поорет.

— Бл…ть, подними, наконец, свою задницу и помоги мне, в конце концов! — наорала на меня мать. — Сидишь, них… не делаешь, одна я тут горбачусь, как лошадь ломовая! Убери все эти банки! Помощи от тебя, бл…ть, не дождешься!

Я тяжело вздохнула и принялась ей помогать.

Мыслями я была все в том же интернете, с теми фотографиями, на которых Валя так забавно веселится со своей лучшей подругой Соней.

А я для нее тогда кто? Просто собеседник?

В общем, обидно это все. Да еще и раздражает нехило.

— Как же ты тогда будешь жить со своим Сергеем, если у тебя будет такой срач?! — продолжала орать мама.

Чет вспомнилось.

— Ты давай там, вытирай все хорошенько, — мне было лет одиннадцать, когда мы с мамой затеяли генеральную уборку.

Тогда такого хлама еще не было.

Не стояла поломанная ненужная мебель, вышедшая из строя техника, грязная одежда, бутылки из — под кока — колы и прочий срач из разряда людей с синдромом Плюшкина.

Все чистенько и более — менее прибрано.

Я мыла створки в книжном шкафу.

Старый такой шкаф. Советский. Купленный где — то в Прибалтике, если не ошибаюсь.

Он и сейчас стоит. За моей спиной.

— Если будешь плохо мыть или лентяйничать, то муж будет тебя бить, — объяснила мама. — Мужчины любят, когда дома все чисто, вымыто и жрать приготовлено. Они не любят нерях, как мы.

Может быть, именно поэтому мне не хотелось замуж. Потому что страшно от одной мысли, что человек начнет поднимать на меня руку.

Хотя чистота дома не гарантирует безопасность. Мужик может побить и без повода.

— Я жить с ним не собираюсь! — крикнула я ей в ответ. — Он слишком старый для меня!

В общем, и поорали друг на друга и прибрались.

Но потраченные нервы не вернешь. Мы еще долго друг на друга тявкали.

Пока в дверь не постучали.

— Иди открой! Кто там опять приперся…

На пороге стоял Сергей.

— Ты?.. А… почему ты не позвонил? У нас сейчас ремонт, мы не можем…

— Ничего. Все нормально, — перебил меня он. — Я пришел поговорить. У меня к тебе есть ценное предложение…

— Проходи, чего встал! — крикнула ему мама. — Раз уж пришел. Только к чаю у нас ничего нет.

— Ничего страшного. Настя сейчас сходит. На, держи. — Сергей протянул мне деньги. — Сбегай до магазина. Я пока тебя здесь подожду.

— А… че… — пробормотала я.

— Иди, иди! Не стой.

Если честно, мне не хотелось их оставлять наедине. Еще передерутся.

Но пришлось сбегать.

Пока бежала, мысленно молилась, чтобы ничего страшного за это время не случилось.

Даже вопли малолетних утырков пропустила мимо ушей.

К моему очень большому сожалению, в магазине собралась небольшая очередь.

Три человека, и все с пустыми сумками, готовясь набирать как можно больше.

Я начала очень сильно нервничать, подпрыгивая от нетерпения на месте.

— Что Вам? — обратилась молоденькая продавщица (видимо, новенькая) к пожилой женщине с большой матерчатой сумкой.

— Мне, пожалуйста, две булки хлеба, три булочки с повидлом и батон… — начала зачитывать свой список бабушка, указывая дрожащим пальцем на витрину.

— Вот черт… — выругалась я про себя.

И телефон дома забыла! Молодец!

Надеюсь, соседи в данный момент не вызывают полицию. Сергей — то орать умеет.

— Так, и два пакета молока… Нет, нет, трехпроцентного! Ну что Вы мне даете? Вы что не видите, куда я показываю? Ух, молодежь пошла! Вы и работать — то нормально не умеете! — развыступалась старуха.

Несчастная девушка забегала по магазину, пытаясь угодить грубой престарелой тетке.

— Лучше бы ты работать уборщицей пошла! Больше проку было! — продолжала та, убирая продукты.

Люди начали переглядываться.

— Дык пошла бы сама работать! Чего развыступалась — то? — не выдержала я.

— Грубиянка… — бабка демонстративно швырнула деньги на блюдечко и ушла с гордо приподнятой головой.

— Самооценка как у господа бога, — кляла я ее. Но уже про себя.

Все же мне повезло. Относительно, но повезло. Двое последних из очереди купили по буханке хлеба и пачке сигарет.

Когда наступил мой черед, я назвала первые пришедшие на ум продукты.

Печенье, конфеты… Все, что удалось вспомнить.

— А ну — ка стоять, милочка, — меня перехватила баба Вера Воробьева — тучная пожилая женщина с шишкой из седых волос на голове.

Выглядела она очень мило и опрятно. Полненькая, переваливающаяся с ноги на ногу, вечно ходит в наш магазин за продуктами для своего капризного мужа.

Противный мужик, если честно. Сторонник патриархата.

— Вот что ты деньги на магазинные пирожки тратишь? — застал он меня однажды, когда я брала выпечку. — Ты что, не умеешь сама печь? — да, на тот момент не умела. У меня мама их прекрасно готовила. — Я свою жену всегда заставляю самой все готовить. Никакой магазинной продукции!.. Только для готовки. А для чего она тогда мне нужна?

— Вы что — то от меня хотели? — я с удивлением посмотрела на бабу Веру.

— Расскажи про своего жениха.

Бл…ть, уже все всё знают!

— А чего рассказывать? Жених как жених. Ничего необычного.

— Говорят, он у тебя при деньгах.

Говорят, кур доят.

Но промолчала.

— Извините, баб Вер, но меня уже ждут. До свидания.

И как можно быстрее покинула магазин. Чтобы еще кто — нибудь не задержал.

— Ты чего так долго? — спросила мама, когда я, задыхаясь, переступила порог квартиры.

Сергей сидел в зале и курил.

Чайник на моем столе выключился.

— Мы тебя уже заждались. Ну что, все купила?

— Да, да…

— Тогда присоединяйся.

Я разулась и с изумлением прошла в комнату.

— Я уж думала, вы тут друг друга поубиваете…

— У нас временное перемирие, — мрачно заявил Сергей.

— А ты чего приехал — то? — я подсела к нему.

— Надо поговорить.

— Насчет чего?

— Мы с твоей мамой уже обсудили этот вопрос.

Я удивленно окинула взглядом маму с Сергеем.

— А ты конкретно не можешь сказать? Или вы что — то задумали?

— Сережа хочет забрать тебя к себе, — заявила мама.

Ого. Уже Сережа.

— И?

— Ты переезжаешь ко мне, — произнес Сергей.

— Да ладно?! С какой это стати? А вы меня спросить не хотите? Или мое мнение не учитывается?!

Он поморщился от моего резкого тона.

— Не ори. Твоя мама мне все объяснила.

— Что — объяснила?

— Насть, у нас сейчас с деньгами не очень. Мне пришлось взять кредит, чтобы доплатить за оставшиеся материалы. Я сначала долго не соглашалась… до всей этой ситуации. А потом прикинула, что в ближайшие пару месяцев денег хватать ни на что не будет. Я бы могла отвезти тебя обратно в Кемерово. Чтобы тебя там бесплатно кормили, поили. Чтобы ты там какое — то время находилась, а потом бы я тебя забрала. Но Сергей предложил свой вариант. У него есть квартира. Есть деньги, чтобы тебя содержать… какое — то время.

— Я бы хотел забрать тебя на постоянно. Навсегда.

Я повернулась к Сергею и сложила руки на груди.

— А больше ты ничего не хочешь?!

— Хочу. Но пока что рано.

Вся эта ситуация меня нещадно бесила. И я, приняв демонстративный вид, произнесла:

— Ничего. Я как — нибудь проживу эти несчастные два месяца. А ты… — я ткнула в Сергея пальцем, едва сдерживаясь, чтобы его не прибить. — Больше шагу сюда не сделаешь. Понял?! Убирайся из этой квартиры! Сначала спал со мной по приказу своей мамочки, а теперь решил полностью подмять меня под себя! Не выйдет! И ты тоже хороша! Поверила мужику! После всего, что сделал с тобой мой отец! Видеть вас больше не хочу! — и, развернувшись, ушла в пустую комнату, сдерживаясь от злости и одновременно рыданий.

Меня охватила обида.

Еще никто так со мной не обращался.