"2013"

1

Сентябрь наступил очень неожиданно.

Вроде по календарю смотришь, что вот — вот лето кончится, и наступит холодное время года.

Но это всегда происходит внезапно, как гром среди ясного неба.

Я, может, сейчас ляпнула несуразную фигню. Просто постаралась объяснить свой взгляд на вполне привычные вещи.

Буквально за считанные дни до своего отъезда в Кемерово я умудрилась свалиться с простудой.

Горло адски болело. Потом поднялась температура. Ну и далее по списку.

Два дня провалялась в постели, хлебая чай с лимоном и медом и бегая в туалет по маленькому.

До этого момента я провела достаточно веселое (если можно так сказать) незабываемое время.

Кристина уехала домой тридцать первого числа.

Она тогда жила в Тайге и приезжала пару раз на каникулы.

Но последние дни действительно были веселыми. Даже чересчур.

Однажды Лизка Халус пошла в цех к дяде Сереже. К тому самому, что делал мебель на заказ.

Он отец Тимоши Гурьевского, двоюродного братика Сони, если вы помните.

Дядя Сережа оставлял для Халус опилки в картонной коробке.

У нее тогда был маленький хомячок.

Мы зашли в цех и забрали коробку.

Тогда Вальке Андрюшкиной пришла на ум гениальная идея.

Насколько может гениальной для двенадцатилетнего ребенка.

Она просто зачерпнула рукой опилки и швырнула их в нас.

Причем было это довольно неожиданно: мы шли со спокойной душой, не ожидая никакого подвоха, и вдруг нате! В нас летят опилки, забивающие не только нос и уши (слава богу, глаза не пострадали!), но и всю одежду вместе с волосами.

Мы же восприняли это как шутку.

Кристина с Лизкой убежали.

А мне, как человеку, не умеющему бегать, досталось по полной.

Я пришла домой вся в опилках.

Даже в карманах моей спортивной куртки их было дофига.

Пришлось освободить ванну, а после замочить все вещи.

— Да уж. Жениха твоего точно надолго не хватит, — заметила мама, наблюдая, как я пытаюсь вытряхнуть опилки из своих брюк.

— А ему какая разница? Главное, что есть с кем переспать, а все остальное мелочи жизни, — ответила я.

Но и на следующий день мои приключения продолжились.

Мы с Кристиной и Валькой поперлись в строительный магазин.

Валька купила балончик синей краски. В канцелярском приобрела пару кисточек для рисования.

— Пошлите, разрисуем свободные стены.

И пошли вдоль центра, оставляя собственные имена и парочку “крылатых” фраз, услышанных от Мотыленок.

— Мы с Женей раньше часто этим занимались, — объяснила нам Андрюшкина. — А давайте я напишу, какая Ксюша Мотыленок шлюха, — неожиданно предложила она. — Вот здесь, — и кивнула на закрытую дверь подвала дома, находящийся рядом с филиалом двадцать седьмой школы.

Там как раз раньше Мотыленок училась.

В двадцать седьмой школе тогда существовала гимназия. Да и обучение было не бесплатным в отличие от нашей, девятнадцатой, школы.

Андрюшкина была далеко не права.

Вообще это были две лучшие подруги, которые постоянно крысятничали друг у друга за спиной.

Но Вальку это не смущало.

Она набрызгала краски в крышку от балончика и макнула туда кисточку.

На серебристой поверхности вывела надпись: “Ксюша Мотыленок шлюха. От всех”.

— А это зачем? — с недоумением спросила я.

— Просто.

Мы подошли к трансформаторной будке, что стоит рядом с пятым домом.

Рядом с тем, где находится почта, два хозяйственных и так далее.

Почти на краю огромного поля.

Будка и так была исписана далеко не приличными словами, так еще и Валька внесла свою лепту.

ВАЛЬКА И КРИСТЯ ЛУЧШИЕ ПОДРУГИ НАВЕК.

— Тебе заняться больше нечем?! — закричала молодая женщина, заметив, как Валя исписывает стены жилого дома. — Ты сейчас тряпку возьмешь и будешь отмывать свои каракули, поняла?!

Андрюшкина ничего не сказала. Молчком развернулась и пошла в сторону нашего двора.

ВАЛЯ И КРИСТЯ.

Эта надпись “висела” на стене нашего дома очень долго, пока в двадцатом году ее не замазала наша дворник, тетя Таня.

И плюс стены в том подъезде, где Валя проживала, тоже очень сильно пострадали.

— Меня Тома заставила все отмывать. Наорала за то, что все стены исписала, — поделилась тем же вечером Валька, показывая содранные костяшки пальцев.

Ну и правильно сделала.

Сколько ты еще будешь ходить безнаказанной?!

Я хоть и стояла рядом в те моменты, но мне повезло выйти сухой из воды.

Одного раза мне вполне хватило, чтобы больше подобного не вытворять.

Первое сентября наступило для меня неожиданно. Хоть я всячески тянула время.

Не сказать, что в первые годы после школы я свободно вздохнула. Нет.

Я очень сильно скучала по школе, по коридорам, даже по учителям, которые относились ко мне, мягко говоря, не очень.

Там была жизнь.

Пока я училась, хоть что — то происходило. А как только закончила обучение, так тут же все прекратилось.

Жизнь застопорилась и превратилась в унылое существование.

Хотелось приключений. Даже неприятностей. Хоть и хватило этого сполна.

Я смотрела в окно, как ребятишки с огромными букетами цветов идут на площадь.

У них там была линейка.

Я очень сильно тосковала. Даже проронила скупую слезу.

— Насть, вынеси мусор, — попросила меня мама, вручив полное ведро.

Да, я помню, как проходящие мимо люди возненавидели меня.

Ведро — то после было пустое.

Мне навстречу бежала Инна Гусельникова — в черном платье и белом фартуке с огромными белыми бантами.

На ее ножках блестели лакированные туфельки, которыми она очень часто хвалилась.

— Привет! — улыбнулась я.

— Привет! А я в первый класс пошла! Мы с бабой были на линейке! Завтра — в школу! Ты не представляешь, как я рада! — восхищенно похвасталась Инна. — Вот, наконец — то новые туфли надела! — она продемонстрировала свою обувку. — Мне баба не разрешала их одеть, пока я в школу не пойду!

— Я рада за тебя.

— Все, я побежала. Меня мама ждет.

И убежала в подъезд.

Инна проживала вместе с бабушкой. Да и сейчас иногда бывает у нее дома.

Я не знаю, что произошло с матерью, но ее дочка можно сказать на постоянном проживании у бабушки.

Может, какие — то личные проблемы или с финансами туго.

Но сейчас они общаются, и Инна иногда ночует у своей матери.

Хотя отношения у них довольно натянутые.

Про отца понятное дело. Он сразу бросил дочь.

Тетя Лена очень долго выбивала из него алименты, пока не подала в суд.

Сейчас вроде выплачивает.

Я бросила мимолетный взгляд на лавочку.

Вчера мы с Валькой Андрюшкиной сидели допоздна.

Я тогда еще болела. Насморк, мать его.

Валя позвонила мне на домофон.

— Выходи. Погуляем немного.

Я набросила на себя куртку и вышла во двор.

Было уже темно.

Мы сели на лавочку.

Пока никого не было, я быстро закурила, выпустив дым.

Все никак со своей привычкой расстаться не могу.

— Твой жених знает, что ты куришь?

Я кивнула.

— Ругается. Хотя сам покуривает.

— Он же мужик! Ему можно, — я заметила искорку гнева в ее темно — карих глазах. — Мы тут недавно с Кристей попробовали…

— Знаю, — перебила я ее. — Вы тогда меня попросили купить вам курево. Только без паспорта мне нигде и никто не даст. Дохлый номер. Хорошо, что иногда Сережа выручает. Но и то не всегда. Он ругается, что я курю. Не любит курящих девушек.

— Мне не понравилось, — продолжила Валька как ни в чем не бывало. — Не понимаю прикола…

— А я ноги побрила, — заявила я.

— Ну вот видишь. А то ходила как обезьяна. Сергей — то видел твои ноги?

— Я по дому в штанах хожу.

— А когда спите?

— Он на это не обращает внимание. Мне так кажется.

— Он просто молчит, вот и все.

— Ну и ладно.

Мы помолчали.

— Завтра в школу… — сказала Валя.

— Угу.

— Тебе хорошо. Ты уже закончила.

— Если честно, хотелось бы вернуться. Дома скучно.

— А Сергей?

— Да кто знает… Надолго ли его хватит.

— Если что, на свадьбу позовешь? Я на свадьбе только у Лёли была. Она такая вся красивая, в белом платье… Ты тоже будешь красивая.

— Сомневаюсь.

Я потушила сигарету.

— Ладно. Пойду до дома.

— Скоро пенсия.

— Угу.

— Ладно, давай, пока.

— Пока.

И мы больше не виделись.

Первого числа, когда закончились все линейки, решила поболтаться по городку.

Прихватила куртку и пошла к центру.

Возле тридцать восьмой школы, которая находится рядом с ДК “Угольщиков”, остановилась, зацепившись взглядом.

Здесь закончилось мое обучение.

Недолго думая, решила пройти через школьный двор. Так сказать, освежить память.

Перед входом уже никого не было. Все разошлись.

Висело только объявление в виде небольшого расписания на завтра.

Даже моих любимых сторожей, и тех не видать.

Я прошла по пустой площадке перед школой и завернула за угол.

Там тоже стояла трансформаторная будка.

Небольшие гаражи по одну сторону и футбольное поле на другой.

Сейчас там стоит хоккейная коробка, а раньше этого не было.

Я вышла через небольшие ворота к жилым домам. Обернулась напоследок и ушла восвояси.

Было очень горько на душе.

Увы, прошлое не вернуть.

Пенсию принесли вовремя. И все тот же самый строгий мужчина в очках, который начал нас недолюбливать. Как всегда бросил отсчитанные деньги на антресоль, которую использовали как туалетный столик, и ушел, громко хлопнув дверью.

Сергей: Ну что, отправляемся? Я уже собрал все вещи. Если тебе нужно время, я подожду.

— Мне завтра придется с Никитой сидеть. Аня еще в больнице, как минимум неделю. Ты, если что, собираешься, уберешься в квартире и вечером тогда уедешь. Я как раз в это время домой приду, — сообщила мне мама.

Я: Подъезжай завтра вечером. Часов в шесть. Я буду тебя ждать.

Сергей: Договорились!

На следующий день пошел дождь.

Несмотря на это, я решила прогуляться до канцелярского и купить пару тетрадей для писанины.

Навряд ли Сергей позволит пользоваться своей техникой.

Я пошла в одних балетках, и, соответственно, промокла до нитки.

Вся одежда, обувь, сумка. Всё мокрое!

Интересно, в чем я тогда поеду в Кемерово?

Попутно забежала в еще один магазин, находившийся в том же помещении, что и канцелярский.

На улице лило как из ведра.

Мама, как обычно, отдала мои карманные деньги.

Раз в месяц мне давали тысячу.

Покупай что хочешь!

Я купила музыкальный MP3 диск.

Хоть сейчас все вокруг пользуются Интернетом и находят кучу музыки там, я решила не изменять своей традиции.

У меня этих дисков была огромная куча. Может, даже больше.

На часах было начало пятого. Мама еще у Ани сидит.

Может, стоит ее встретить? А там уже еду вместе с Сергеем в Кемерово.

Заметано!

И, несмотря на дождь, побежала в сторону парка.

Мама никак не ожидала меня увидеть.

— Не боишься, что Сергей приедет, пока тебя не будет? — спросила она.

— Неа! — и я убежала во двор, чтобы почистить свои балетки.

Вся мокрая! Насквозь. А я ведь только отошла.

Значит, скоро снова свалюсь.

Сергей: Я подъехал. Где ты?

Мы как раз с мамой шли от Ани и зашли в тот самый магазин, где я побывала пару часов назад.

Я: Мы уже идем. Жди.

Сергей стоял возле моего подъезда, когда я, бегая по лужам, подбежала к нему.

— Ты вся мокрая. Поедешь прямо в этом? — он показал на мой плащ.

— Нет. Сейчас переоденусь и спущусь.

Сергей достал зонтик.

— Хорошо. Я подожду.

— Мам, мы уже уезжаем! — позвонила я матери, сев в машину.

Мы как раз выехали из поселка, и мне было очень волнительно и одновременно страшно.

Что же меня ждет на новом месте?

Там другой город, другие порядки.

Сложно отвыкнуть от места, где ты провел почти двадцать лет жизни.

— А твоя мама в курсе моего переезда? — поинтересовалась я у Сергея.

Я куталась в свою серую длинную толстовку.

Все же на улице наступила осень. Хотя… Тепло все еще возможно.

— Она же так переживала насчет нашего совместного будущего…

— Я знаю. Да, я ее предупредил. Сказал, что ты будешь жить у меня.

— Поживу у тебя, — поправила я его, — пока все не уляжется.

— То есть, ты не хочешь проживать вместе со мной? И почему?

— Я не предназначена для семейной жизни. Из меня жена никудышная. Между прочим, ты сам это сказал.

— Я это сказал со зла. Я не хотел тебя обидеть.

— Но это правда! Зачем тебе жена, которая ничего не умеет?

— Ничего. Научим.

Да, с подобным раскладом я не совсем была согласна.

Но что поделать, раз уж Сергей так уперся…

— Мне придется завтра уйти на работу. Сможешь остаться дома, пока меня нет?

— Если честно, я не уверена…

— Если что, заедем в магазин. У меня в холодильнике шаром покати.

— Как скажешь. Ты же решаешь.

— А ты?

Я развела руками.

— Я же никто… в твоей квартире.

— Ты ее будущая равноценная хозяйка.

В чужой квартире? Окей.

Но спорить с ним не стала.

Сергей очень упрямый человек.

Всю дорогу я ехала молча, осматривая знакомую местность через стекло.

Мимо проезжали другие машины, грузовики и междугородние автобусы.

Что — то вспомнился маленький эпизод, произошедший вчера вечером.

Мама, после того как вернулась, принялась печь пирожки.

И что — то мне ударило в голову выглянуть в окно.

Под картонкой, наклеенной на стекло в качестве так называемого жалюзи (или как его там), заметила небольшую дыру… словно кто — то нарочно выбил окно.

Все ничего, но это пятый этаж.

Я бы поняла, если бы мы с матерью проживали на первом этаже, но увы.

Я не представляю, как можно выбить окно на пятом этаже.

Хотя очень давно был инцидент с балконом, когда пьяный сосед случайно разбил старую раму, пытаясь швырнуть камень в соседнее окно.

Тогда разразился жуткий скандал.

А тут… ребятишки?

Или это месть обиженки Каргина?

Хрен знает, короче.

— Мам, иди посмотри! — закричала я.

Конечно, увиденное мать повергло в шок.

— Придется новое вставлять, чо. Где там у меня номер “Грации”… - и ушла в зал за телефоном.

Вот такая вот история.

До сих пор неизвестно, кто это сделал.

Все закончилось тем, что новое стекло вставили через две недели. И то не сразу.

Компания пластиковых окон тянули как могли. Вечно какие — то отмазки, игнорирования.

Но мама все — таки своего добилась.

Мы приехали в Кемерово спустя пару часов.

Дорога меня сильно измотала. Хотелось упасть на кровать и валяться до самого утра.

Если бы не одно но.

Если бы я была дома.

А я еще не успела побывать в квартире Сергея!

И весь стыд в том, что я даже не успела привести себя в порядок, хоть и знала, что предстоит поездка.

Мои волосы выглядели жирными. Даже когда я собрала их в пучок.

Вообще они у меня довольно непослушные, вечно торчащие во все стороны, что очень меня выбешивало.

Да и запашок от меня тот еще.

В общем, стыд и срам.

Я шкерилась от любого взгляда, когда мы с Сергеем заехали в ближайший продуктовый гипермаркет.

Да и внутри оказалось просто огромная куча народа! И я совершенно растерялась.

В старой, не очень — то чистой одежде не первой свежести, с жирным блеском на волосах, с ногтями, полными грязи.

В общем, та еще красотка.

Даже бомж не захочет с такой иметь дело.

Я человек довольно неряшливый, и плюс к этому еще и заболевание наложило свой отпечаток: мне было вообще фиолетово, как я выгляжу.

“Зачем мыться, если ты никому не нужна? Какой в этом смысл? Даже чистой тебя никто не полюбит. Будут косо смотреть в твою сторону и шарахаться, когда узнают о твоем диагнозе. Зачем вообще стараться, если тебя и так все боятся?”.

Да, ты права.

Смысла в личной гигиене нет.

На нас, очень необычную сладкую парочку, пялились люди.

Вы скажете: да всем наплевать!

Наплевать, кто с кем спит.

Это хорошо. Если бы все было именно так.

Наш менталитет подразумевает праздное любопытство. С каким удовольствием и наслаждением люди роются в чужом белье, залезают в чужие трусы и начинают подсчет в духе “кто с кем и когда спал”, что невольно начинаешь задумываться: а вам что, заняться больше нечем? Нет своей жизни?

Я не знаю, как с этим обстоят дела за бугром.

Но у нас я это замечаю постоянно.

Поэтому неудивительно, что на нас пялились с очень большим интересом смешанным с удивлением.

Потому что глядя на нас, возникают нехорошие ассоциации. По типу хомячка с бананом.

Очень неприятная вещь.

Так и хочется, показать любимый средний палец.

— Тебе что — нибудь взять? — отвлек меня Сергей от мрачных мыслей.

— Желательно что — нибудь сладенькое.

Я та еще сладкоежка.

— А конкретнее? — усмехнулся он. — Или ты сама выберешь, что захочешь?

— Лучше сама.

Мы подошли к кассе, где уже собралась небольшая очередь.

Сергей взял меня за руку, и я спряталась за его спину, замечая любопытные взгляды в нашу сторону.

Дома — то было привычнее. Там все свои.

А здесь люди совершенно незнакомые. Непонятно, какие тараканы у них в голове.

Н — да, моя социофобия когда — нибудь сыграет со мной злую шутку.

Да, мне было неуютно. Некомфортно. Неловко.

Незнакомый город. Незнакомая жизнь.

Вроде и лежала здесь несколько раз, но… глупо сравнивать больницу с оживленным городом.

Сергей расплатился за продукты и понес пакеты к машине.

Я поспешила за ним.

Через полчаса мы подъехали к четырехэтажному зданию из красного кирпича.

Сергей припарковался во дворе и, поставив машину на сигнализацию, направился в третий подъезд.

Тут их было всего четыре.

Сам Сергей проживал на самом последнем этаже. В самой последней квартире на лестничной площадке.

Она была там всего одна.

— Проходи, — он отворил металлическую дверь, и я неуверенно переступила через порог.

Да — а, ну и хоромы.

Серьезно. Без сарказма.

Просто огромная двухэтажная квартира.

Разве такое возможно? Или это сон?

Сергей бросил ключи на тумбочку в прихожей.

— Чего стоишь — то? Проходи давай!

— Я просто растерялась…

— Ты никогда не видела подобных квартир?

— Неа…

Я осмотрела большущий зал с кухней без перегородки.

Из большой просторной комнаты сразу на кухню. Туда вела небольшая ступенька.

На втором этаже, я так поняла, были спальные комнаты.

Ничего себе. Я попала в какую — то сказку.

Или это очередной вещий сон?

Ущипните меня кто — нибудь…

— Ванна там. Двери в прихожей найдешь.

— Да… Мне бы не помешало помыться.

— Полотенце, халат… все в ванной. У тебя хоть сменка есть?

— Нет…

— Сейчас что — нибудь найдем. — И Сергей поднялся на второй этаж, оставив меня наедине со своими мыслями.

Просто рай какой — то.

И при таких апартаментах он не мог найти себе бабу? Не верю.

— Ах ты гандон штопанный… — начала ерничать я, когда Сергей вернулся со своей футболкой и полотенцем. — У тебя вон какая хата. А ты все: никто меня не любит, никого не могу найти! Брехун ты, вот ты кто!

— Я, по — моему, говорил совсем другое. Не про то, что меня никто не любит. При моей зарплате любая девушка упадет к моим ногам. Мне это не нужно. Я не хочу, чтобы меня любили за деньги. Я мужик в конце концов, а не банкомат.

— А разве это плохо? Живешь с какой — нибудь девочкой модельной внешности, всячески ублажаешь ее, покупаешь всякие шмотки… По — моему, любой мужик в твоем возрасте выберет именно такую. Ему не нужна какая — то инвалидка со справкой от психиатра.

— Да, только инвалидка со справкой от психиатра будет любить меня больше, чем какая — то модель с надувными губами. На вот, держи. — Сергей вручил мне свою футболку. — За трусы извини. Женское белье не ношу. Хотя можешь ходить и без белья. Я живу один, и тебя голой никто не увидит. Стесняться тебе уж точно нечего.

— Спасибо. Утешил.

— Все, иди. Я пока что — нибудь приготовлю.

Я пожала плечами, хмыкнула и ушла в ванную.

Ванна, кстати, вполне обычная. Как у меня дома.

Только вот один нюанс: я совершенно забыла, как пользоваться душем.

Вот такая вот хрень.

Я быстро привела себя в порядок и вернулась на кухню, щеголяя голой пятой точкой.

Свои трусишки быстренько состернула под краном и повесила на полотенцесушитель.

Стояк у мужика точно обеспечен.

Хотя он сам успел переодеться, и стоял у плиты в одном халате.

Краем глаза заметила ее. Девчонку в рваном платье.

Она с интересом осматривала квартиру и, заметив меня, довольно усмехнулась.

“Давай не сейчас, окей?”.

Пожала плечами. И исчезла.

Я свободно вздохнула и, подойдя к Сергею, обняла его сзади, обхватив руками его за талию.

Увы, он слишком высокий, чтобы обнять за шею и вдохнуть запах его серебристых волос.

Хотя порой мне бывает сложно выражать свои эмоции и чувства. Нет, не из — за болезни. Я очень закрытый и очень замкнутый человек. Всю эту хрень я могу копить в себе очень долгое время, боясь показать свою слабость, свою злость и агрессию. Хотя злой человек — испуганный человек.

А тут просто не смогла сдержать своих чувств по отношению к Сергею и, набравшись смелости, обняла его.

“Ну ты и дура!”.

Может быть. Не спорю.

— Я люблю тебя… — и покраснела от неловкости.

Я посчитала себя влюбленной дурочкой. И стало еще стыднее.

— Я тебя тоже, — он улыбнулся и погладил меня по спине. — Садись за стол. У меня уже все готово.

Я отодвинула стул и присела за стол.

Сергей поставил тарелки на стол и присел рядом.

— Приятного аппетита.

— Угум.

И уткнулась в тарелку.

Интересно, насколько нас хватит?

Хотя чего я с ума схожу.

Мы ведь только начали жить.

2

Вечером мне пришлось отказать Сергею в близости из — за долгой поездки.

— Я очень сильно устала, правда. Плохо себя чувствую.

— Ну хорошо. Отдыхай. Только утром ты от меня не отвертишься.

Я слабо улыбнулась и, прижавшись к нему, заснула.

Да, утром мы неплохо трахнулись.

Сергей разбудил меня пораньше, так как ему предстояло уйти на работу, и, сняв футболку, принялся ласкать мое тело.

Я не противилась. Как обычно.

Теперь — то нам никто не мог помешать.

И мне было хорошо.

Я даже как — то разом проснулась, ощутив на своих бедрах его крепкие руки.

Мы слились с ним воедино, но, к сожалению, наша близость не продлилась долго: Сергей достаточно быстро кончил и, слезая с меня, прихватил полотенце, собираясь уйти в ванную.

Напоследок поцеловал меня и убежал.

Хоть я и ненасытная утроба, мне и этого достаточно. Потому что вечером могло последовать продолжение.

Я рискнула выйти из спальни.

Раз уж меня посчитали равноценной хозяйкой, то стоит осмотреть свои владения.

Я провела пальцем по столешнице и увидела, сколько пыли на ней собралось.

Да уж. Сергей хозяин еще тот.

Может, в силу своей работы не может лишний раз прибраться или же просто лень.

А может, мама его иногда здесь прибирается?

Да и мойка забита грязной посудой.

Сергей что, очередной бытовой инвалид?

— Все, я побежал. Не скучай.

Я кивнула ему на прощание.

Он запер меня в своей квартире. Было слышно, как он спускается по лестнице.

Я взяла высохшие вещи из ванной и оделась.

В квартире царил полумрак из — за прикрытых шторами окон.

Да, Сергею вредно находиться на солнце.

Интересно, сколько он пробудет на своей работе?

Думаю, у меня предостаточно времени, чтобы навести небольшой марафет.

Первым делом я пошла в ванную и отыскала там ведро вместе с тряпкой.

Пошарила среди моющих средств, чтобы найти нужное.

Каждое же место, каждая техника или мебель требует своего ухода. Не думаю, что Сергей парится на эту тему.

Он же не домработница какая — то.

Отыскала рядом с мойкой средство для мытья посуды и обнаружила, что в небольшой бутылочке осталось всего ничего.

Ладно. Для пары тарелок сойдет.

Дома я не особо прибиралась по причине возмущения матери. Она не хотела меня утруждать.

Все сама, сама… А как итог нифига не делалось, пока я сама не бралась за швабру.

Хотя на комиссиях мама говорила обратное.

Однако выгодно меня топить. Я же человек со справкой. А от такого ничего хорошего не ждешь.

Мне хватило одного Плюшкина. Не хватало еще второго.

Я протерла столы, кухонный гарнитур, шкафчики мокрой тряпкой. Для большей частоты вытерла сухим полотенцем, чтобы разводов не осталось.

Везде пропылелосила, помыла полы, кое — что даже успела перестирать и напоследок вымыла посуду.

В перерывах ставила чайник. Чтобы кофе себе налить.

Из — за постоянной слабости приходится пить кофе литрами. Чтобы хоть где — то силы и энергию взять.

У меня же еще в придачу повреждение головного мозга. Жесткая хрень.

Но я не хотела сидеть без дела. Я трудоголик по жизни.

Может быть, и хреновый, но все же.

Вся вспотела как проститутка на трассе. Пришлось снять с себя всю одежду и пойти немного ополоснуться.

Пока Серега не вернулся.

Выйдя из ванной, окинула взглядом чистую квартиру и осталась собой довольна.

Хата прям сияла.

Сергей вернулся домой вечером.

В тот момент я очень сильно проголодалась. И решила что — нибудь сварить.

Но так как повар из меня никакой, да и мама научила варить довольно примитивные блюда по типу пельменей и макарон. Безо всяких там пловов, борщей и прочих удовольствий жизни.

Просто отварить лапши. Там с маслом или просто так.

Или просто рис. Или гречку. Опять же без ничего.

Такой уровень готовки обычно у первоклассников, но никак не у взрослой девушки.

Но чем богаты, тем и рады. Лучше так, чем совсем ничего.

Немного поколебавшись, все же поставила кастрюлю на плиту и нашла в шкафчике немного макарон.

Сойдет.

Что — то прям приспичило.

Одной колбасой я навряд ли наемся.

Я отварила лапши, и в этот момент как раз вернулся Сергей.

И его реакция была, мягко говоря, очень странной.

— Привет. — Я встретила его в прихожей.

— Привет — привет. Блин, устал как собака!.. А это что?

Он окинул взглядом чистую квартиру.

Ща хвалить будет.

— Да прибралась немного. А то у тебя свинарник был.

— Что сделала? — переспросил Сергей.

— Прибралась. А что?

Он недовольно закатил глаза.

— Не нужно было этого делать. Я и сам мог убраться.

Да — да. Поэтому здесь было так “чисто”.

— Я заметила. У меня возникло ощущение, что ты вообще не убираешься.

— Мне просто некогда! Я только с работы прихожу и сразу падаю спать!

— Если тебе не надо убираться, зачем тогда меня сюда притащил? Тебе же нужна жена, так?

— Мне нужна женщина для жизни, но никак не домработница!

— И жить в грязи? Как я с матерью?!

— Ничего подобного! Я бы мог нанять домработницу!

— А чего не нанял?

— Сейчас нет времени для этого!

— Все ясно. — Я развернулась и ушла на кухню.

Иначе лапша приварится.

— Что ты делаешь?

Он все — таки заметил, что я самостоятельно себе готовлю.

— Кушать варю. А что, господин опять недоволен?

— Но в холодильнике же полно продуктов! Насть, ты чего творишь?

— Я не хочу быть содержанкой! Дай мне хотя бы немного свободы!

Да уж. Мы еще даже недели вместе не прожили, а уже имеем кучу претензий.

— Я тебе ее даю! Пожалуйста! Если хочешь чем — то заниматься, пожалуйста! Но не надо наводить тут свои порядки! У меня здесь куча личных вещей, которыми я очень сильно дорожу. Не дай бог, если что — то пропадет, я просто этого не переживу! — в отчаянии воскликнул Сергей.

— А может, мне лучше собрать вещи и уехать обратно домой? — я демонстративно сложила руки на груди. — Мне же здесь делать нечего! Мы с тобой и дня не прожили, а уже грыземся! Ты не удосужился даже объяснить, что и как. А орешь как будто по яйцам ударили!

Мне было очень обидно.

Лучше не продолжать этот спор. А то чем дальше в лес, тем больше дров.

И просто молча вернулась к своему так называемому ужину, выловив лапшу на тарелку.

Села за стол и принялась есть. Несмотря на то, что меня трясло от злости.

Сергей выругался и ушел в спальню, громко хлопнув дверью.

Наш первый день совместной жизни.

Завтра должна прийти его мама, Галина Сергеевна.

Интересно, как она отнесется к тому, что успели переругаться?

Я решила переночевать в зале. Легла на диван и накрылась пледом, положив под голову диванную подушку.

Я слышала, как Сергей вышел из комнаты и прошел мимо меня. Остановился и посмотрел, где я сплю.

Я чувствовала его дыхание, и как он заботливо поправляет плед.

И затем снова уходит.

Но мириться первым никто не собирался.

Сергей на утро наградил меня пристальным взглядом и, забрав тарелку с едой, снова ушел на второй этаж.

Да и я посмотрела на него испепеляющим взглядом.

Я была зла на него.

У него даже не хватило ума рассказать заранее, что можно, а что нельзя делать в его собственном доме.

Зато сколько вони было… И это я виновата, а не он!

Галина Сергеевна приехала после обеда.

Я сидела за кухонным столом и продолжала дальше писать свой роман.

Описывала натянутые отношения главной героини, Анастасии, с ее парнем.

Просто начала писать об этом на эмоциях, когда Сергей в очередной раз довел меня своей показухой.

Надоели эти мужики. Ни черта нормально объяснить не могут.

— Здравствуйте, мои хорошие! — Галина Сергеевна сняла туфли и прошла в квартиру.

— Привет, — сухо ответил Сергей. — Ты сегодня поздно.

— Я решила приехать попозже. А где Настя?

— Вон сидит, — с особой неприязнью произнес он, кивнув в мою сторону.

Я не выдержала и отшвырнула ручку.

— Мог бы и повежливее! Корчишь из себя бедного обиженного мальчика! Эгоист чертов!

— Чья бы корова мычала!

Я снова не сдержалась.

— Я сейчас развернусь и уеду. И твоей девушкой будет правая рука!

— Да за ради бога!

— Эй, вы чего ссоритесь? — воскликнула Сережина мама. — Вы только приехали, а уже ругаетесь, как муж и жена!

— Этот обиженный мальчик даже не удосужился объяснить, что к чему! — заявила я.

— Она навела порядок в моей квартире, пока меня не было. И меня это взбесило. Я тут храню ценные для себя вещи, и не дай бог что — то пропадет…

— Еще один Плюшкин!

— Ну хватит, ну! Что вы как дети малые! Вы же у себя одни. А ну иди сюда… — она взяла Сергея за руку и подвела его ко мне. — Дай свою руку, — обратилась женщина. Я начала сопротивляться, но все же сдалась. — Давайте, миритесь. И поймите уже наконец: родители не вечные. Я помру, и ты, Настя, тоже останешься одна. Вы должны быть вместе, понимаете? Ну же! Поговорите между собой уже по — нормальному!

Я посмотрела на Сергея, не скрывая своей обиды.

Он тоже поджал губы. В его глазах заблестели слезы.

И я, не выдержав, разревелась.

Как же я его люблю!

Мы коснулись рук друг друга, и Сергей, не сдержавшись, прижал меня к себе.

— Прости меня, котенок. Я идиот.

Я ничего не ответила, глотая слезы.

Этот человек был мне очень дорог.

Я очень сильно привязалась к нему.

Не дай бог что — то случится. Я просто этого не переживу.

Галина Сергеевна просто сияла от счастья, заметив, как мы обнимаем друг друга.

— Ну вот и хорошо. Больше не ссорьтесь, никогда! А если все — таки поссоритесь, знайте, что жить друг без друга не сможете. Так, а где у вас здесь чай? — сменила она тему. — Анастасия, будь добра, поставь чайник. Мы немного почаевничаем.

Я кивнула и, налив в чайник воды, включила его.

Сергей выставил кружки на стол и сел.

Пока чайник грелся, я обняла Сергея за шею и уткнулась носом в его серебристые волосы.

Они так кайфово пахли. Незабываемый запах.

— Я уже вижу, как обстоят у вас дела. Милые бранятся только тешатся. Ни одна семейная пара не обходится без этого, — заметила Галина Сергеевна, и ее слова, к моему великому счастью, мною были пропущены мимо ушей.

Хотя это звучало довольно странно.

Мы с Сергеем знакомы всего ничего, и нужно больше времени, чтобы узнать друг друга поближе.

Но я не думаю, что Сергей останется, если узнает всю правду обо мне.

Или за него снова все решит его мама?

В любом случае, ее ванильный треп я пропустила мимо ушей. Женщина без устали ворковала, какая мы идеальная пара, и уже видит нас обрученными в далеком будущем.

Пусть будет так. Это ее право.

Строить планы, которые потом рассыпятся, как песочный замок.

Наши совместно прожитые дни летели словно обезумевшие.

Нам не хватало всего: времени, любви, страсти. Хотелось еще и еще.

Сергей даже брал меня к себе на работу, боясь, что наведу новый марафет в его квартире.

Это была пятница тринадцатое.

Интригующее начало, верно?

В семь утра Сергей поднял меня с кровати.

— Вставай, котенок. Ты сегодня уезжаешь вместе со мной на работу.

Меня это очень сильно удивило.

— Почему? Что случилось?

— Ничего не случилось. Просто боюсь, что ты снова устроишь очередную уборку. Я этого не переживу, — усмехнулся он, целуя меня в губы. — Так что, поднимайся и иди в ванную. Я пока заправлю постель.

Я пожала плечами и ушла мыться.

Нового скандала на новом месте мне совершенно не хотелось.

Да и он прав. Это же его квартира, а я пока что в ней никто. Как бы грубо это не звучало.

Мы собрались за считанные минуты и поехали к нему на работу через весь город.

Центр города, на самом деле, плохо помню, кроме Волгоградской, где находится моя любимая психушка.

По иронии судьбы именно там мы с Сергеем и познакомились.

Подъехали к стеклянному зданию.

Сергей припарковал машину сравнительно недалеко — парковка располагалась через несколько метров от входа в здание. В этом месте уже скопилось большое количество иностранных автомобилей, рядом с которыми крутились мужчины чуть помладше Сергея.

Мне тогда показалось, что он тут самый старший. В плане возраста.

Его кабинет находился на самом последнем этаже, в конце коридора. На двери висела золотистая табличка с надписью:

“Заместитель начальника С.С. Ловушкин”.

Сергей достал из кармана ветровки связку ключей и отпер дверь.

И вошел внутрь. И я следом за ним.

Его кабинет был в каких — то бледно — розоватых оттенках, словно дамская комната.

Хотя откуда мне знать, как она выглядит.

Компьютерный стол. Небольшой диванчик. Шкаф в углу. И… всё.

Больше ничего.

— Проходи. — Сергей бросил ключи на стол. — Садись, — и кивнул на диван.

Я как всегда прихватила с собою тетрадку со своим романом.

Чтобы писать, пока Сергей работает над своими документами, коих было преогромная куча, лежавшая на столе.

Он перебрал стопку бумаг, хаотично разбросанных на столешнице, и недовольно цокнул.

— Сегодня еще больше, чем вчера. Они там что, совсем ошалели?

Я промолчала.

— Ладно. Я сяду работать, а ты пока занимайся своими делами. Если приспичит курить, вот пепельница.

Сергей вытащил стеклянную пепельницу из — под завала бумаг.

— Только не отвлекай меня, хорошо? Если что, позову.

Я пожала плечами.

Мне было безумно интересно и одновременно немного страшно: а вдруг нас вместе кто — то увидит?

Из — за своей закрытости старалась хранить все свои новшества при себе, боясь осуждения.

Меня могут неправильно понять. Или просто начнут высмеивать.

Но мои страхи не подтвердились.

До самого вечера все было тихо и спокойно.

Темнело уже намного раньше, чем в летнее время, и я, заметив, как медленно темнота опускается на город, посмотрела на часы.

Начало седьмого.

У меня неожиданно зазвонил мобильник.

— Алло, — я поспешно подняла трубку, побаиваясь, что Сергей начнет ругаться.

Звонок же заставил его отвлечься от своих насущных дел.

Он поднял голову и пристально посмотрел в мою сторону.

— Ты не знаешь, где Аня? — спросил дед. — Мне Аня нужна.

Вчера мы с мамой беседовали, и она вместе с Аней собирались поехать в город.

— В городе должна быть. А что?

— Я не могу до нее дозвониться. Передай ей, чтобы она ко мне зашла.

— Хорошо.

— Все, давай.

Я тут же перезвонила матери.

— Мам, Аня с тобой?

— Да, мы сейчас едем из города. А что?

— Ее дед ищет. Я ему сказала, что она в городе. Он просил передать, чтобы Аня к нему потом зашла.

— Хорошо. Я ей скажу.

— Что случилось? — спросил Сергей, когда я положила трубку.

— Да не знаю. Дед Аню ищет. Если что, я потом матери позвоню, узнаю, что там у них стряслось.

— А Аня ему зачем?

— Да бабуля же болеет. А Аня медик.

— Ясно.

Я решила не придавать происходящему никакого значения.

Дед часто дергал Аньку по повода и без.

Для меня стало привычкой, когда он звонил либо мне, либо матери на телефон.

Не стоит зацикливаться на пустяках.

Да и Сергей тоже не обратил на это особого внимания, вернувшись к своей работе.

Мы вернулись очень поздно.

Уже наступила ночь, но Кемерово продолжало жить, как ни в чем не бывало.

Жизнь в большом городе с приходом темного времени суток не заканчивается.

И у нас на городке в те времена многие молодые люди выходили прогуливаться и возвращались домой только под утро.

Это нормально, когда тебе уже есть восемнадцать.

— У меня завтра выходной. И я предлагаю этой ночью заняться… более важными делами, — произнес Сергей, когда мы ехали к нему домой.

Среди разноцветных огней и через переполненные машинами дороги.

Разнообразные магазины и огромные гипермаркеты завлекали случайных прохожих своими яркими вывесками и заманчивой рекламой.

Здесь жизнь шла довольно хаотично. И непривычно для такого человека, как я.

— Ты предлагаешь заниматься сексом до утра? — хмыкнула я.

Почему бы и нет? Навряд ли существует платоническая любовь между мужчиной и женщиной. Инстинкты руководят людьми противоположного пола. Если это, конечно, не какие — нибудь нетрадиционные отношения.

— Я не понимаю прикола в сексе между лесбиянками, — заявил однажды Сергей после очередного соития. — Это как идти с воротами на ворота. Я, может быть, чересчур озабочен, но мужской член приносит больше удовольствия, чем трение вагины об вагину.

— Ну умудряются же люди как — то этим заниматься. Почему бы и нет? Как ты говоришь, мужской член приносит гораздо больше проблем, чем секс между двумя женщинами. И вы, я замечаю, чаще сбегаете от подобных… кхм… неприятностей.

— Я не против детей, к твоему сведенью.

— Как знать. На словах — то вы все Львы Толстые. А на деле…

— Не все такие, как твой папа.

— Не спорю. Хотя, если посмотреть на это с другой точки зрения… то, получается, мужчины нуждаются в потомстве. Им же нужны наследники. Только почему — то не хотят их содержать. Все на себе тащит только женщина.

— Благодаря феминисткам.

— А что, раньше было иначе?

Сергей пожал плечами.

— Не знаю. Просто женщины стали чересчур самостоятельными. Этакие мужики в юбках. Я бы хотел более слабенькую, женственную и очень ласковую девочку. Я бы о ней заботился. Делал бы для нее все возможное. Защищал бы ее ото всех обидчиков. Ну, это, конечно, чисто мое мнение. Мне не нужен второй мужик. Я хочу видеть рядом с собой действительно женщину.

— О как. Интересно. А ты бы потянул такую женщину?

— Почему бы и нет? Мне это будет приносить моральное удовлетворение. Может, даже подвиги начну совершать, — он усмехнулся. — Но жить бок о бок с мужиком… Не мое. Честно.

— А ты бы хотел женщину здоровую или больную?

— Без разницы. Главное, я бы ее любил, несмотря на какие — то там изъяны. На все остальное плевать.

На часах было начало второго, когда мы переступили порог квартиры и упали в постель, снимая с друг друга одежду.

Сергей показывал мне город, в котором он живет с самого детства.

Я не стану описывать все подробности очередной близости. Ведь и так понятно, что мне с ним было очень хорошо.

Вечером следующего дня мне позвонила мама.

— Привет. Что там у вас? Как дела? — поинтересовалась она.

— Да нормально. Живем себе, поживаем. А вы?

— Да — а… как тебе сказать. Аня вчера побывала у деда. Она мне уже после позвонила, все рассказала. Грит, захожу я к ним. А дед весь какой — то перепуганный. Я у него спрашиваю, что случилось. Грит, повел бабулю помыться. После посадил ее в комнате, и сам пошел. Возвращаюсь, а она стоит на коленях на пороге и долбится в дверь. Кричит: “хочу домой!”. Он с перепугу в скорую позвонил, а потом Аньку принялся искать. Скорая приехала, какой — то там угол поставили, и все.

— А почему? Что произошло там с ней?

— Ей врач назначила какое — то лекарство от боли в коленях. У нее же все хрящи стерты. Ну и поставили. Вроде первый раз ничего, тьфу — тьфу, а во второй… И самое главное: как она дошла до порога? Она же сама ходить не может. В общем, Аня сказала, завтра вызываем скорую и везем ее в нервное. Пусть ее там откачают. Они сами сказали, что это лекарство так подействовало. А так как дед снова собирается куда — то свалить по тихой грусти, придется мне сидеть с бабулей, пока он не вернется. А потом скорая заберет ее. Вот такая вот история.

М — да, очень тяжелая ситуация.

Но я все же надеюсь, что все разрешится.

Что все это закончится, и бабуля придет в норму.

Хотя она уже старый человек.

Пусть хотя бы к своему дню рождения придет в себя!

Ей первого октября исполнится семьдесят шесть.

Но это не возраст, чтобы сходить с ума и уж тем более умирать!

Я до такой степени держусь за иллюзию, что человек не может уйти в одночасье.

Что это не происходит внезапно.

Хотя это действительно невозможно. Невозможно предугадать собственную смерть.

Когда она именно наступит неизвестно.

Почему я задумалась о смерти раньше времени? Может, все обойдется, и я только зря себя накручиваю.

Сергей заметил мое озадаченное лицо. И тоже забеспокоился.

— Что случилось, котенок?

— Бабуля… С ней происходит что — то странное, — я тяжело вздохнула. — Дед обнаружил ее в невменяемом состоянии. В общем, крыша у нее поехала. Если я правильно поняла. Завтра ее увезут в больницу, и мать пообещала после позвонить и все рассказать. Не хочу говорить об этом раньше времени, но если все будет настолько плохо, мне придется вернуться домой. Бабуля мне не чужой человек. Я не хочу оставлять ее в таком состоянии!..

— Я понимаю. Если что, я тебя отвезу.

— Спасибо.

Но было видно, что Сергей не хочет со мной расставаться.

Но это произошло несмотря на его нежелание.

3

Мама позвонила уже вечером.

— Все, увезли. Пришлось целый день с ней сидеть, пока дед болтаться непонятно где!.. — с особой неприязнью произнесла она.

У них всю жизнь были напряженные отношения.

— И что, что говорят? — взволнованно спросила я.

— Что говорят, откачивать будут. Неизвестно сколько времени на это уйдет. Месяц или больше. В общем, пока лекарство это не перестанет действовать, будут держать под капельницей. Так что.

— Понятно. Я могу приехать?

— Зачем? Оставайся там, в Кемерово.

— Не могу, мам! Там бабуля лежит, а я тут прохлаждаться буду! За кого ты меня держишь? Если все пройдет хорошо, то я снова уеду. Просто… мне будет спокойнее, если я буду рядом.

— Сегодня она гнала больше, чем вчера. Я сидела рядом, и она говорила, что идет снег. Что ей очень холодно, и она хочется согреться. Говорила, что хочет уехать на скорой домой. В общем, ей стало еще хуже. Будем надеяться на лучшее. Хотя… насчет этого я очень сильно сомневаюсь.

— Мам, не начинай!

— Ладно, ладно. Молчу.

— Сереж, мне нужно уехать домой. Бабулю положили в больницу, и я хочу ее навестить. Отвези меня домой, пожалуйста. Как все закончится, я снова к тебе приеду. Идет?

Сергей понял, что это безвыходная для него ситуация. И согласился.

— Спасибо тебе большое.

Ему это далось нелегко, но спорить со мной не стал.

Я понимала, что он не хотел даже небольшого расставания, и поспешила его утешить:

— Мы будем переписываться. Созваниваться. Если будет свободное время, то можешь даже приехать. Я всегда буду тебе рада.

Мы приехали в Белово уже поздно ночью, и я попрощалась с Сергеем, поцеловав его в щечку.

— Не скучай, хорошо? Я люблю тебя.

Он кивнул. И уехал.

Я поднялась на пятый этаж.

— Могла бы и не приезжать. Но дело твое. Я бы не хотела, чтобы ты лишний раз переживала. А то опять в Кемерово попадешь.

— Ничего страшного. Переживу.

— И Сергей тебя отпустил?

— А куда он денется?

— Ну, тоже верно.

Я легла спать под утро.

Мать куда — то уехала, и позвонила лишь после обеда.

— Через час подходи к “Огоньку”. Я подъеду, и мы пойдем к бабуле.

“Огонек” — это остановка недалеко от моего дома.

Она располагается рядом с ВГСЧ и бывшим продуктовым магазином “Огонек”, где в данный момент находится “Пятерочка”.

После продуктового там сначала открыли небольшие павильоны, затем “Холди”.

“Пятерочку” открыли уже в двадцатом году.

На остановке было уже много народа. Хоть время и послеобеденное, но люди уже возвращались домой с работы.

Ну, или наоборот, ехали в ночную смену.

Я поднялась к магазину. Встала возле выхода, на небольшое возвышение, и, опершись о перила, смотрела на мимо проходящих людей.

Мне было очень страшно. Меня трясло от происходящего, хоть я и делала равнодушный вид. Может быть, я вела себя как ребенок, в глубине души надеясь, что все это временно, как обычно это со мной бывает.

Месяц хорошо. Месяц плохо.

И вроде стоит к этому привыкнуть, но не можешь.

Все всегда происходит неожиданно.

Отсюда открывался неплохой вид на двухэтажное кафе за остановкой, мечеть, находящуюся в обычном частном доме, и Простоквашино.

А там дальше дорога в город.

Однерку, что ездила из города на городок, я заметила издалека. На лобовом стекле висела злополучная цифра один, которую ждали как манну небесную.

Я спустилась к остановке.

Мама вышла из автобуса и, поправив юбку, направилась вместе со мной в терапию, что находилась через дорогу от остановки.

В переносном смысле слова — через дорогу. Нужно сначала двор пересечь и спуститься к поликлинике, за которой и стоит уже заброшенное на данный момент терапевтическое здание.

На первом этаже лежало не так уж и много людей. По сравнению со вторым отделением, где только ленивый не лечился. Туда таскали всех, даже с психушки, что находилась за пределами больничного городка.

Я шла и смотрела себе под ноги.

Мне не хотелось всего этого. Но кто меня будет спрашивать?

Мы вошли внутрь и прошли в палату, где лежала бабуля.

Она вроде как пришла в норму. Сидела на кровати и что — то делала руками.

В комнату принесли ужин.

Время — то было уже вечернее.

Я села чуть подальше, и с интересом начала наблюдать за всем происходящим.

— Здравствуй, Тоня. Как ваши дела? — спросила бабуля, когда моя мама села к ней рядом.

— Нормально. А ты как?

— Капельницы. Больно.

— Ну потерпи. Осталось — то совсем немного.

Бабуля поникла.

— Когда я умру, вы меня не бросайте. Ходите на могилку.

— Мам, ты чего? Еще нас переживешь!

Бабуля ничего не ответила.

— Как твои дела? — она посмотрела в мою сторону.

Мне показалось, что в тот момент бабуля была более нормальной, чем некоторое время назад. И даже не совсем понимает, что она тут делает. Смотрит на все с некоторым удивлением и сохраняет спокойствие.

Хотя временами что — то странное проскальзывало в её поведении, манере речи.

Словно это совершенно другой человек.

Мама принесла ей передачку, нож, чтобы резать сыр и хлеб, и бутылку питьевой воды.

На всякий случай. Может, здесь хреновая водопроводная вода.

Вернулись мы достаточно поздно. Перед этим зашли в магазин, отоварились и спокойной походкой пошли домой, стараясь ни о чем не разговаривать.

Ночь на удивление прошла спокойно.

Я сидела в своей комнате и переписывалась с Сергеем.

Сергей: Ну как у вас там дела? Все хорошо?

Я: Да вроде бы. Бабуля более — менее пришла в себя.

Сергей: Значит, не все так плохо? Мы теперь можем снова проживать вместе?

Я тяжело вздохнула.

Я: Я не уверена, но у меня в последнее время плохое предчувствие. Хотя я стараюсь делать вид, что мне все равно. Да я даже не воспринимаю происходящее всерьез! Может, это шок или что — то в этом роде. Не знаю. Давай пока подождем, хорошо? Я понимаю, тебе там одному скучно, но все — таки. Ну, или можешь приехать. Я не говорю, что ты будешь у меня жить. В гостинице перекантуешься или хату опять снимешь. Короче, смотри. Дело твое.

Сергей: Моя мать интересовалась, почему ты так быстро и внезапно уехала. Я ей все рассказал. Она очень сильно за тебя переживает.

Я: Не стоит. Может, действительно все наладится.

Сергей: Будем надеяться.

Я: Будем, конечно.

Хотя верится с трудом. Что все наладится.

Дни летели как часы.

Мама была на два фронта: дома, у бабули в больнице и у Ани, с племянником.

Частенько я была предоставлена сама себе. Или сидела с Никитой вместе с мамой.

Она оставалась в больнице с бабулей до позднего вечера, кормила ее с ложечки, иногда меняясь с дедом. Тот был намного чаще моей матери, но каждый из них по — своему ухаживал за престарелой женщиной.

Ибо в последние дни перед выпиской она стала овощем.

Лежачим человеком, за которым нужно постоянно ухаживать.

Как раз в последний день, когда врачи полностью выписали бабулю из нервного отделения, по сути, умирать в родных стенах, мы с мамой сидели вместе с Никитой.

Тот особенно шкодничал: творил всякую дичь, и мы с мамой просто были измотаны до предела.

Но для Никиты в плане издевательств не было пределов.

Чересчур гиперактивный ребенок способен довести до ручки не только взрослых, но и самого себя.

Его папаша вернется довольно — таки поздно.

Он должен помочь с переноской бабули, которую привезут вечером. Примерно часов в пять.

Дед уже был старым, и тяжести таскать не мог.

Поэтому попросили Айкина.

— Я больше не могу… — у меня адски разболелась голова от диких криков племянника. — Ты сядешь наконец или нет?! — не выдержав, заорала я на него.

Он вроде притих. Но ненадолго.

Никита начал в прямом смысле слова стоять на голове и скакать по дивану.

Один раз чуть на меня не свалился.

— А ну — ка марш в свою комнату! — моя мама тоже не выдержала. — И пока отец не придет, чтобы я тебя не видела! Я ему обязательно расскажу, как ты себя вел!

Никита потух и ушел в детскую.

— В угол поставит, да и все. А толку? Не понимаю, как его Анька терпит…

— А куда ей деваться? Она его что, обратно засунет? — грубо ответила я.

— А ты еще своих хочешь… Тут с этим — то окончательно поедешь.

— Никого я не хочу!

— Раньше же ведь хотела.

— Раньше и трава была зеленее. Ладно, все. Разговор окончен.

Мама громко зевнула.

— Спать хочу. Несколько дней не могу уснуть. Домой приду и упаду. И пошли все нафиг!

Айкин вернулся домой уже в начале седьмого.

— Мы затащили бабушку в квартиру. Дед попросил Вас подойти, — сказал он моей матери и ушел на кухню, попутно закуривая.

Никита осторожно выглянул из — за двери. Но, заметив мой разгневанный взгляд, тут же спрятался.

Я всегда его недолюбливала.

Маленькое исчадие ада.

— Никита снова плохо себя вел. Разбросал все игрушки, нам с Настькой покоя не давал, — сказала мама, надевая на себя свою черную ветровку.

На улице было еще тепло. Только ветер немного холодный.

— Щас я его в угол поставлю, — грозно произнес Айкин и ушел в детскую.

— Я все маме расскажу! Она вас накажет! — донеслось из комнаты.

— Рассказывай, рассказывай. Надо и мама твоя получит, — заявила моя мать.

Никита всегда дергался, когда его наказывали.

Взбалмошный ребенок.

Мы зашли к деду домой.

Бабуля лежала в комнате и стонала.

Поездка плохо сказалась на ней.

— Что, все плохо? — безо всякого удовольствия спросила мама.

— Она только лежит, и все. Ни встать, ни поесть. Мне нужна будет помощь. Завтра надо будет ее помыть, а один я не справлюсь. Подойдите завтра утром вместе с Аней. Я ее заранее накормлю и все приготовлю, — попросил дед. — Сил никаких нет на ее смотреть… Совсем бабке поплохело.

— Ее почти месяц откачивали, и то не до конца. Не стали даже курс заканчивать. Сразу домой отправили. Что теперь поделаешь, если у нас все врачи такие, — тяжело вздохнула мама.

Увиденное меня поразило.

Еще месяц назад это был вполне нормальный человек. Теперь же полуживой овощ, который не различает даже своих.

Я не хотела признавать тот факт, что мой близкий человек превратил в ЭТО.

И то, что ей оставалось жить совсем ничего, тоже.

Уже точно ничего не наладится.

Нужно ждать, пока человек поскорее отмучиться. До зимы всего ничего, да и морозы не за горами. Как тогда ее хоронить?

Конечно, зрелище очень печальное. Да и видеть все своими глазами невыносимо.

По дороге домой я старалась спрятать слезы.

Мне было очень тяжело.

Признавать, что этого человека скоро не станет, не хотелось.

— Да ты не реви, — сказала тогда мать. — На твоем бы месте я бы вернулась обратно в Кемерово. Не хочу, чтобы ты после всего этого попала в больницу.

Да, врачи запрещали мне пребывать в постоянном стрессе.

Для лечения надо более позитивную обстановку.

Но такого у нас никогда не было.

Утром мать вместе с моей сестрой ушли к деду.

Причем Аня в тот же день сорвала спину, перетаскивая бабулю с места на место.

Вернулись они уставшими.

— Что, все плохо? — с каким — то небывалым отчаянием поинтересовалась я, когда мама переступила порог квартиры.

Сергей: У тебя все хорошо? Мы можем увидеться?

Очень не вовремя!

— Мы ее целый день туда — сюда таскали, — устало ответила она. — Анька даже спину себе сорвала, пока её из ванны вытаскивала. Ей пришлось идти к своим, уколы какие — то там ставить. В общем, все так же. Ничего не поменялось.

Черт! Завтра же первое число, октябрь месяц!

День рождения бабули!

Наверняка кто — то из знакомых или друзей придет ее поздравить.

Они часто ее навещали. А тут…

Не знаю, как они к этому отнесутся.

Хотя вроде понимающие люди. Может, чем — нибудь помогут.

Я: Нет, к сожалению. У меня бабуля совсем слегка. Недолго ей осталось.

— Что, твой жених тебе пишет? — ехидно спросила мама.

— Ну да. Все хочет, чтобы я опять к нему уехала. Неймется человеку.

— Так уезжай. Чего ждешь?

— Ага! А вы бабулю без меня похороните!

— А тебе оно и не надо. Иначе совсем крыша съедет.

Я была с этим не согласна.

Сергей: О черт. Ты там держись. Если надо, я могу к тебе сейчас приехать.

Я: Пока не надо. Оставайся дома.

4

— Ну раз уж ты здесь, то завтра придется ехать в город. На очередной укол.

Таково было решение матери.

Тем более что я уже пропустила пару обязательных посещений, и это могло негативно повлиять на мое самочувствие.

— А Татьяна Ивановна не интересовалась, почему я не пришла на прием? — меня это очень сильно интересовало.

Просто мой детский врач каждое мое отсутствие интересовался, где я, что со мной и почему не приехала в назначенный день.

— Нет. Что самое удивительное. Я думала, мне провода будут обрывать, а тут полная тишина. По — моему, ей все равно, приезжаешь ты или нет. Это тебе надо, а не ей.

Справедливо.

В начале девятого мы вышли на остановку, и уже через час уехали в город.

На улице царила приятная солнечная погода. Даже слегка жарковато.

В автобусе было полно народу, и я с интересом рассматривала каждого, кто заходил.

У мамы зазвонил телефон.

— Алло. Понятно. Ладно. Мы как только освободимся, сразу же к тебе подъедем. Не надо? А где тогда? Хорошо. Все, давай, — и она, отключившись, положила мобильный обратно в сумку.

— Бабуля умерла, — сказала мать через пару минут. — В десять сорок. То есть, пока мы едем. Дед пошел на кухню и, когда начал ее кормить, она умерла. Все, отмучилась. Он уже вызвал ритуальных. Как только поставим укол, сразу же поедем обратно. Аня будет нас ждать возле поликлиники.

Мы как раз проезжали мимо остановки “Вокзальная”, и до Кузбассрадио оставались считанные минуты.

Минут десять, по — моему, если не меньше.

Я решила отправить сообщение Сергею.

Я: Срочно приезжай. Бабуля умерла.

Сергей: [через пару минут] Все, выезжаю. Буду через пару часов.

Мы вышли на остановку и побежали в сторону психдиспансера.

Нас принял высокий худощавый немолодой мужчина в очках.

Петр Сергеевич, если не ошибаюсь.

— Будьте так добры, поставьте нам укол. Мы очень торопимся, у нас десять минут назад умерла бабушка, — с особым волнением произнесла мама. — Мы даже привезли с собой лекарство. А то вдруг у вас его не будет.

Он даже не посмотрел на коробочку, которую она положила на стол.

— Идите в процедурную. Рецепты сейчас выпишу.

Я рванула в соседний кабинет и, когда мне поставили галоперидол, тут же выбежала.

— Вот рецепты. Приезжайте шестнадцатого числа. Всего хорошего.

И мы тут же отправились обратно на городок.

— На вот, поешь, — мы успели забежать в небольшой магазинчик, расположенный на остановке. Мама протянула мне упаковку с мини — круассанами с клубничным вкусом. — Пока время есть. Все равно еще целый час будем ехать.

Я послушно взяла упаковку из ее рук и принялась их уплетать.

Автобус медленно сдвинулся с места.

Если честно, мне не особо хотелось обратно.

И я по привычке сделала вид, что ничего страшного не произошло.

Глупо, но так намного легче.

Аня нас уже ждала возле входа в поликлинику.

Мы забежали домой и, переодевшись во все черное, пошли ей навстречу.

— Ну что там случилось? Давай рассказывай, — и все втроем отправились к дому деда.

— Мне дед позвонил, когда она уже умерла. Он пошел ее кормить, она че — то там вроде как очень сильно застонала, и… Все. Она всю ночь не спала. В морг ее забирать не стали. Возраст. Ей же вчера семьдесят шесть исполнилось. Типа она от старости кони двинула, — довольно грубо ответила Аня.

Она шла, размахивая сумкой, и была не очень — то довольна происходящим.

— Сейчас ритуалка должна подъехать. Дед им уже позвонил. Мы с ним все ковры убрали, зеркала простынями прикрыл. Он потащил телевизор на кухню, а я пошла в сторону поликлиники.

Я старалась прислушиваться к их словам, но не получалось.

Слишком много мыслей рылось в голове.

Все это так неожиданно… и к этому действительно нельзя подготовиться.

В квартире действительно все было убрано.

Тело лежало в комнате, накрытое простыней, и мне стало страшно.

А я всего лишь бросила мимолетный взгляд, пытаясь разуться.

— Не разувайся! Все равно потом убираться.

Я молча прошла в зал.

Там уже сидела женщина, и дед с ней о чем — то разговаривал.

Кажется, он пребывал в легком шоке. И не до конца понимал, что происходит.

— Так, надо потом зайти в церковь, священника на отпевание заказать, — сказала мама, оставив свою сумку в коридоре. — Придется машину заказывать, чтобы его довести. Они же сами его не привезут.

— Драного можно попросить, — подсказала Аня.

— Можно! Но согласится ли…

— Надо обзвонить всех бабулиных знакомых. Чтобы на похороны пришли, — продолжила мама в том же духе. — Дед, где бабулина тетрадка с номерами? Я вечером домой приду и всех обзвоню. Главное, не забыть позвонить Марусе. Она же бабуле двоюродной сестрой приходится. Пусть приезжает вместе с Лешкой.

Маруся действительно была двоюродной сестрой бабули. Жила она в Ивановке вместе с мужем Алексеем. Не знаю, были ли у них дети или нет. Да и сейчас неизвестно, жива ли она или тоже уже давно умерла.

В общем, мама моя занималась хлопотами, пока дед сидел и горевал, беседуя с незнакомкой.

Это оказалась знакомая бабули, и она пришла навестить ее… и к своему очень большому сожалению узнала, что подруга умерла пару минут назад.

— Ладно, пойду я. Завтра постараюсь подойти утром. Как получится. Все равно сейчас приедут ритуальные услуги, и я буду только мешать, — сказала женщина, поднимаясь с места.

— Хорошо. До свидания.

— До свидания!

И она, одевшись, ушла.

— Что ж ты ее чаем не напоил? — раздался тихий вопрос мамы.

— Да не до этого было…

Ритуальные подъехали через десять минут.

Высокая женщина с короткими светлыми волосами и двумя крепкими мужчинами переступила через порог.

— Ну что, где наша бабулечка? Разуваться надо? — она принялась расшнуровывать кроссовки.

— Нет, нет, проходите!.. Она в спальне.

Троица прошла в комнату.

— Давайте мыло, губку, какие — нибудь ненужные тряпки. Ну и ведро, желательно. За это время может собраться моча, и ее нужно куда — то девать, — командным голосом произнесла дама.

Меня в комнате не было.

Я лишь слышала голоса и некоторые звуки творящегося за стеной.

— После все выбросить. Ничего не оставляем.

— Понятно.

— Так… — я услышала, как незнакомка снимает с себя куртку.

Дед принес все необходимое. Не без помощи моей мамы, конечно.

— Ну — ка, иди сюда… Сними — ка с нее все… Ага, вот. Сейчас мы тебя помоем, и будешь красивая лежать. Так, глазки закрой, нефиг подглядывать! Слушай, приподними ее, надо слить мочу. Да — да, вот так! Все! Ты куда белье девал? Давай сюда! Так, все надо сложить в пакет и вынести на мусор! Пусть кто — то сходит до помойки.

— Давайте, выброшу, — вызвалась я.

— Сиди. Я сама. Э, а где мыло? — внезапно закричала мама. — Дед, ты куда мыло девал?

— Да я в ванну положил.

— Тебе же сказали выбросить. Все, отдай. Если что, я тебе новое куплю.

— Эх, жалко выбрасывать…

— Ой, скупердяй… — и мама, развернувшись, вышла из квартиры.

Двери стояли открытыми, и я издалека увидела приехавшую красную иномарку.

Сергей немного припоздал.

Он залетел в квартиру и обнял меня.

— Пошли в зал. В комнате бабулю моют.

Мы только уединились в зале, усевшись по разным местам (я в кресле, Сергей на диване), как двое крепких мужчин затащили тело в комнату, взявшись за руки и ноги, и положили ее в гроб, который поставила их начальница.

Боевая дамочка принесла саван, венчик и какую — то бумажку с непонятным текстом.

Завязала руки и ноги покойнице и поправила одежду.

— Такая красивая лежишь. Да не подглядывай! — она снова пыталась до конца прикрыть ей веки. — Ладно. Сейчас постоит, и они сами опустятся. Ну а Вы, дедуля, пойдемте со мной. Вас как звать — то?

— Михаил Николаевич.

— Хорошо, Михаил Николаевич. Пойдемте на кухню. Мы с вами все посчитаем, и Вы за все расплатитесь.

Мама пошла с ними.

— Пойдем? — обратилась я к Сергею.

Он кивнул, и мы направились на кухню.

— Так, смотрите, Михаил Николаевич… — произнесла женщина, открывая какую — то папку, внешне очень похожий на каталог. — Вы заказали гроб, крест с табличкой, одежду вместе с нижним бельем, пару венков и место на кладбище. Сейчас мы проедем вместе с Вами на кладбище. Покажите, где именно рыть.

— Хорошо.

— Так… И все вместе вместы выходит… — она достала калькулятор и начала подсчитывать, — тридцать пять тысяч. Это не учитывая кафе, где вы будете справлять поминки. Вы уже выбрали, куда поедите после похорон?

— На городке несколько кафе, — вмешалась мама. — Надо будет проехаться и посмотреть абсолютно все. А там подумаем, где будем отмечать.

Дед уехал вместе с ритуальными, а мама в это время отвела Сергея в сторонку.

— Ты не сможешь нам помочь? Если что, мы тебе заплатим.

— Не нужно. Говорите.

— Надо священника довезти от церкви до сюда. Они сейчас сами не приезжают. Мы бы, конечно, могли попросить своего знакомого водителя. А вдруг у него какие — нибудь дела? Так что, возьмешь мою Аньку, и вместе прокатитесь до церкви. Знаешь где церковь? Возле ДК “Угольщиков”, там, где площадь.

— Да я в курсе. Я у вас в поселке не раз побывал.

— Ну и отлично. Сколько мы тебе будем за это должны?

— Ничего. Я просто помогу. Я же вижу, у вас горе. Тут не до денег.

— Насть, ты кушать хочешь? Я тебе последние сто рублей дам, купишь там себе пару круассанов, — обратилась ко мне мама.

— Давайте я дам. — Сергей достал кошелек. — На, держи. — Он протянул мне пятисотку. — Сходи в магазин, пока мы тут сидим.

Аня в это время взяла зеленое яблоко из холодильника и, сев недалеко от гроба, начала его уплетать.

— Я тоже жрать хочу.

Я бросилась в магазин, что был пристроен к дому.

Мне повезло. В это время покупатели отсутствовали.

Этот магазин раньше находился в том месте, где сейчас расположена “Мария — Ра”.

Да и называется все так же.

Я купила себе круассаны с шоколадом, бутылку газировки и мороженое. Для всех.

Когда я вернулась, они все трое стояли на балконе и разговаривали между собой.

Я решила к ним присоединиться.

— Не представляю, как они ее там протащат. Там ряды больно узкие. Сам нифига не пройдешь. На вертолете что ли спустит? — фыркнула недовольно Аня.

В квартире было невероятно душно.

Сергей сидел на табуретке и курил, открыв створку.

— Но он же приготовил себе место рядом с родителями, — заметила мама. — Он собрался там бабулю хоронить.

— Да я понимаю. Просто не представляю, как они гроб протащат.

— Да как — нибудь. Че уж.

Мы вошли обратно в зал.

Я бросила взгляд на лицо бабули.

— Не смотри на лицо. Плохая примета.

Я испугалась и отвернулась.

День неумолимо шел к своему логическому завершению.

Наступил вечер.

— Домой идти надо, — мама посмотрела на часы на своей руке. — Надо еще успеть в церковь зайти. Они же до шести работают, да?

— Да, где — то так.

— Вы как домой придете — позвоните. Я с ней с ума сойду… — произнес дед.

5

Мы вышли из подъезда.

— Надо поторопиться. Иначе не успеем.

— Дык давайте я вас подвезу, — вызвался Сергей. — А потом подожду, пока вы все дела сделаете.

— Поехали, — согласилась мама.

В церкви желающих было не так уж много.

— Мы бы хотели заказать отпевание, — сказала мать, когда наступила наша очередь.

— Сама умерла, убили или суицид? — спросила женщина в платочке.

— Сама умерла.

— Имя, возраст.

— Валентина. Семьдесят шесть.

— Сто рублей.

Мама протянула купюру, которую ей дал Сергей.

— Завтра к двенадцати подъезжайте. Отвезете священника.

— Хорошо. До свидания.

Я плохо помню последние события этого дня. Разве что на деньги Сергея накупили всяких сладостей и вкусностей, пока возвращались обратно домой. Таким образом мама пыталась успокоить меня, не доводить до нервного срыва.

А после она крепко села за телефон и начала всех обзванивать.

Сергей в это время находился у нас в квартире. До самого утра.

Утром мы с мамой пошли пешком. Снова оделись во все черное, и успели встретиться с парочкой маминых знакомых.

— Вы почему не позвонили?! Я чуть с ума не сошел! — дед едва не расплакался. — Я всю ночь не спал! Меня всего трясло, что она там, в зале! Я ждал, ждал, а никто так и не позвонил!

Каюсь. Мы с мамой совершенно об этом забыли.

Да, очень нехороший поступок с нашей стороны.

Мама с дедом ушли на кухню, где он дал волю своим эмоциям и расплакался.

— Ритуалка позже приедет. У них сегодня еще одни похороны. Мы самые последние. Так что, поезжайте пока в церковь. Серега вас отвезет, — сказала мать моей сестре, которая находилась в квартире вместе со своим мужем.

И они же вместе ушли.

Начали собираться люди. Их было преогромное количество!

Одних только знакомых было намного больше, чем у моей матери.

Коллеги по работе, подружки, соседи, родственники…

Маруся приехала самая последняя. И привезла венок в виде корзинки.

— Так все чистенько, аккуратно, — заметила она, усаживаясь рядом с гробом.

Дед поставил лавочку рядом с бабулей.

И я на ней сидела, вместе с Марусей.

— Тебе валерьянку дать? — спросила мама у деда, когда он, сидя на кухне, плакал от отчаяния.

Я как раз проходила мимо, в туалет, и заметила, как дед открывает душу своей старшей дочери, которая очень внимательно его слушает.

Приехал и младший сын. Дядя Миша. Редкостный пьяница.

Только двоюродного брата не было.

Мишутку не отпустили с работы. Ну, или жена, как всегда, не позволила.

Аня вернулась через час вместе с молодым священником, обросшим бородой, в темной, подвязанной поясом, рясе.

С ним была худенькая невысокая девушка в платочке, которым она прятала косу из русых волос, и в длинной до пола юбке, держа маленькую книжечку.

Требник, если я ничего не путаю.

— Так, встаньте вокруг гроба. Возьмите свечи. Пока будет отпевание, нужно будет стоять и молчать. После помолимся за упокой рабы божьей Валентины. Чтобы Господь принял свою дочь, — объяснил священник, поджигая кадило.

По квартире распространился приятный аромат.

Священник начал распевать низким голосом, и девушка, что стояла рядом, открыв Требник, вторила ему.

Я сразу скажу: описываю так, как помню. Я могу в чем — то ошибиться, так как происходило все это очень давно.

Очень прошу меня простить.

Дед простоял на ногах весь обряд, держась за тумбочку.

— Ему бы сесть… — прошептала мама Ане.

Священник несколько раз обошел гроб, размахивая кадилом.

Люди начали креститься.

И мы вместе с ними.

— Упокой душу рабы божьей Валентины. Аминь.

— Аминь!

— Простите, батюшка, — после церемонии мама подошла к священнику, — нам дали такую бумажечку, что — то типа разрешительной или как она называется… Там место оставлено, под имя. Его нужно вписывать или необязательно?

— Как Вам будет угодно. В любом случае, Бог всех знает. Всего вам хорошего.

— Я все — таки напишу, — вызвалась я.

Взяла ручку на тумбочке и быстро написала имя “Валентина”.

Дед, еле выдержав весь этот процесс, устало опустился на лавочку.

— Ты как? — моя мама подсела к нему.

— Да нормально…

— Мог бы и сесть.

— Да нельзя же. Ничего. Все нормально.

— Ну смотри.

Наступило обеденное время.

К назначенному часу ритуальщики не приехали.

Мама снова посмотрела на часы.

— Странно. Должны же уже подъехать.

— Может, у них еще похороны наметились? — и сразу же поняла, какую глупость я только что ляпнула.

Аня наградила меня разъяренным взглядом.

Я сразу затихла.

Зато дед начал очень сильно волноваться.

Вся эта ситуация его изрядно выбешивала, и он уже начал проклинать ни в чем не повинных ритуальщиков.

Фух. Ну и духота. Лучше выйду на улицу. Там как раз качеля свободная.

Сергей вышел следом за мной. Встал рядом и закурил.

— У вас всегда все так? — спросил он.

— А у вас? А, да, у тебя же деньги есть. За бесплатно никто ничего не сделает. Не бросит все свои дела и не примчится по зову сердца. Это жизнь, Сережа. Будем жать. Может, они уже едут. Просто очередная толкучка.

Подъехали ритуальщики уже через час.

Их буханка появилась за соседним домом.

И тут дед окончательно не выдержал.

Когда троица зашла в квартиру, чтобы забрать гроб, он накинулся на них с кулаками.

Я понимаю, что у всех нервы под конец дня абсолютно сдали. Но не до такой же степени.

Мама отругала его за неподобающее поведение.

Да и мужчины держали деда за руки, чтобы он, не дай бог, действительно не накинулся.

— Ты чего творишь?! — рассердилась мама, не сдержавшись. — Бабуля умерла, а ты ведешь себя как… не знаю кто! Будь добр проводить ее в последний путь по — человечески!

— Мы же вам объяснили, что подъедем позже. Кроме вас у нас еще пара человек, — было видно, что женщине не очень приятны наезды со стороны моего деда.

Да и на улице стояла невыносимая духота, а уж в квартире и подавно.

— Успокойся, Миша! Пошли! Проводим Валю в последний путь, — успокоила его Маруся. — Потом поедем в столовую и помянем. И потом делайте что хотите. Только не надо устраивать концертов. И так всем плохо…

— Ироды! — продолжал в том же духе дед.

По итогу его усадили в автобус, приехавший за людьми.

Мама подошла к несчастной женщине.

— Умоляю, простите нас, — положа руку на сердце, сказала она. — Он и так на голову поехавший, а тут еще мать умерла. Вы уж не сердитесь на нас. Нам сегодня всем тяжело, — и в конце, не выдержав, разрыдалась.

— Да Вы не переживайте, все нормально. Ну что, поехали? — крикнула дамочка своим.

Я села в машину Сергея.

Мотя, старая знакомая бабули, вручила мне букет из живых цветов.

— А ты что, не поедешь? — спросила мама.

— Не могу. У меня давление, — ответила Мотя. — Вы как обратно вернетесь, все расскажите. Мне будет очень интересно что да как.

— Хорошо. Счастливо!

Аня напоследок отдала мимо проходившему человеку тарелку, завернутую в полотенце, где лежали конфетки — печеньки, и последняя села в автобус.

Процессия двинулась с места.

— Ну и семейка у вас, — заметил Сергей, направляясь за автобусом.

— Это еще цветочки. Бывало и хуже.

— Спасибо, что предупредила.

Мы поехали на кладбище через Черту. Ехать напрямую было очень тяжело — дорога каменистая, холмистая, и трястись на кочках не было никакого желания.

Любому покойнику это не понравится.

Мы переехали железнодорожные пути, мимо кирпичного завода, рядом с которым до сих пор находятся небольшие сосенки.

Совсем рядом располагается деревня. Живые буквально за руку здороваются с мертвыми.

Дома стояли вплотную к кладбищу, и любого нормального человека это должно как — настораживать, что ли.

Но жители этого места уже давно ко всему привыкшие.

К нам вышла маленькая бойкая старушка с палкой, когда процессия остановилась от недалеко от места захоронения.

— Вы к нам на пмж?

— Да нет, просто погостить.

Тем временем вытащили гроб и поставили на специальные приспособления, оставив открытым.

— Подходите попрощаться!

Люди неуверенно начали подходить и целовать умершую в лоб.

Мы же стояли в сторонке, наблюдая за всем происходящим.

По окончанию гроб закрыли и, забив крышку гвоздями, аккуратно понесли к вырытой могиле.

Аккуратно опустили на самый низ, освободив от полотенец, и начали закапывать.

Перед этим каждый от себя бросил по горсточке земли на крышку гроба.

Так как ограды стояли вплотную друг к другу, люди начали отходить подальше.

Рядом была заброшенная, без памятника, могилка. Мужики, не стесняясь, вставали на нее ногами — так удобнее закапывать. Лопаты мелькали перед глазами, и, земля, скатываясь в яму, глухо стучала об деревянную крышку.

Маруся тем временем порвала полотенца на несколько частей и раздала присутствующим.

Я отошла. Мне было неприятно все это видеть.

Аня выхватила у меня из рук букет, и, когда гроб полностью закопали, вставила его в бугор.

Дед снова разрыдался.

Мы поехали в столовую, что находилась в то время через дорогу от остановки “Гастелло”.

Там же до сих пор стоит Дом творчества. И музыкальная школа.

Столы уже успели накрыть перед нашим приходом.

Шустрая женщина с коротким пучком на голове и ее молоденькая помощница встречали нас на входе.

— Руки помойте. И садитесь за стол.

Мы послушно выполнили ее просьбу и дружно сели за стол.

Мама с Аней отдельно, Никита с остальными взрослыми, а я наедине с Сергеем, на другом конце длинного стола.

— Мы с тобой сегодня сможем уехать обратно или тебе нужно отойти? — заявил Сергей, помешивая борщ в фарфоровой тарелке с голубыми цветками.

— Я останусь. Завтра вечером можешь меня забрать. Хочу отдохнуть от этого кошмара. Да и завтра должны очередную пенсию принести. Без меня моей матери ее никто не отдаст.

Да, я была в легком шоковом состоянии и не до конца понимала, что происходит.

Хотя очень хотелось кушать.

Я голодала несколько дней.

Пшенка не считается.

Он довольно улыбнулся.

— Отлично. Я тогда вечером подъеду, и мы сразу же уедем в Кемерово.

Я ничего не ответила. Мне было уже все равно.

После поминального обеда люди начали расходиться.

— Спасибо, что позвали. Очень сочувствуем вашему горю. Держись, Миша, — кое — кто даже пожал руку моему деду на прощание, и он лишь кивнул, получив необходимую долю поддержки.

— Вам нужно доплатить четыре тысячи, — когда все разошлись, хозяйка столовой — а та женщина с пучком ею и была — подошла к моей матери.

Как назло, дед успел уйти домой, оставив нас вместе с дядей Мишей в столовой.

Да и Сергей тоже уехал.

— А что, дедушка деньги не отдал? — удивленно поинтересовалась мама.

— Нет.

— Вот пень глухой! Говорила же ему: заплати в столовой за поминки! И как теперь быть?

— Сейчас у себя посмотрю, — отозвался дядя Миша, рыская у себя по карманам.

Он достал бумажник.

— Четыре. Последние. Нате, держите, — и протянул деньги женщине.

— А домой как поедешь? Пешком?

— У отца попрошу.

— Ага, даст он, конечно!

— Ничего. Как — нибудь выклянчу.

Мы собрали остатки еды и пошли обратно к деду.

Нужно же прибраться после похорон.

— Смотри. Кто — то еще жрать хочет, — засмеялась мама.

За дядей Мишей увязалась огромная дворовая собака. Унюхав в его сумках мясное, она буквально преследовала его по пятам.

— Уйти! Отвяжись!

Но собака была чрезвычайно упрямой. И голодной.

— Да отвяжись, говорю!

— Да дай ты ей кусочек, че жадный — то такой…

Дядя Миша бросил ей кусок жареной курицы, но собаке этого показалось мало.

Она снова увязалась за ним.

Уже возле дома он бросил ей последнее жареное куриное бедрышко, и уже со спокойной душой зашел в подъезд.

Дед был настолько глухим, что не слышал стука в дверь.

Он открыл уже тогда, когда дядя Миша был уже готов вынести двери.

— Ты че, совсем оглох?!

— Да я на кухне посуду мыл…

Аня уже была там. Да и Никита тоже.

Он снова стоял на ушах, пока Аня с мамой протирали пол по всей квартире.

Никита мнил себя великим борцом с бабайкой, и этим очень сильно меня злил.

Конечно, он еще ребенок, скажете вы, и ничего не понимает. Я с вами поспорю: дети понимают все. И отлично знают куда бить.

Он же не слепой и наверняка уже замечал не раз, с каким отвращением я к нему отношусь.

Потому что никакой любви этот гиперактивный гаденыш не заслуживал.

— А я могу стоять на голове целый час! — похвастался Никита перед дядей Мишей.

— Да ты что?! А ну — ка продемонстрируй! — он как раз стоял на балконе и курил очередную сигарету.

Никита это и сделал. Только хватило его на пару минут.

— О — ой, да ты хвастунишка… — наиграно произнес дядя Миша.

— Ничего! Я буду тренироваться, и у меня обязательно получится!

— Насть, пойдем домой. Я чудовищно устала и хочу отдохнуть, — сказала мне мама.

Я возражать не стала.

Все равно больше не могу находиться в этой квартире.

6

Утром следующего дня нам принесли пенсию.

— Подъезжай, — я тут же позвонила Сергею.

— Что, уезжаешь обратно в Кемерово? — спросила мама.

— Да. Сережа мне всю плешь проел. Говорит, давай уедем обратно. Я на самом деле не хочу здесь оставаться, — ответила я. — Хочу немного отвлечься. Что — то в последнее время жизнь нас совсем не жалует. Сначала бабуля заболела, а потом… это… Я в шоке.

— Ну и правильно. Поезжай, отдохни немного. Если что, будем все так же созваниваться.

— Ладно.

Сергей подъехал к моему дому через полчаса.

— Я переночевал в гостинице.

— Я рада, — я села к нему в машину.

И поцеловала его в щечку.

Все равно я люблю Сергея, несмотря на последние неприятности.

Да и он ни причем на самом деле. Просто так получилось.

Мы слились в поцелуе.

— Ладно, поехали. У нас впереди достаточно времени, чтобы заниматься подобным, — я оторвалась от его губ, похлопав Сергея по плечу.

На самом деле я соскучилась не только по нему, но и по Кемерово.

Этот город мне ближе всего.

Сергей, просияв как начищенный самовар, завел мотор и двинулся с места.

Я бросила мимолетный взгляд на поселок через окно.

Да, я все еще не отошла от неприятного события, что произошел на днях.

Я витала в какой — то параллельной реальности, считая происходящее страшным сном.

— Какие планы на ближайшее будущее? — решила отвлечься, чтобы перестать загоняться.

— Впереди у меня выходные. Не знаю… — Сергей тяжело вздохнул. — Мне пришлось взять отгул, чтобы приехать к тебе. Наверняка босс заставит работать. Но ничего страшного. Если что, посидишь у меня дома. Или с собой тебя возьму. В общем, посмотрим по настроению. Но я счастлив, что мы снова будем вместе.

Я довольно улыбнулась.

— Я тоже, любимый.

Мы приехали в Кемерово уже вечером, когда начало темнеть.

Погода резко сменилась. Один дождь сменялся другим.

Даже на улицу не выйти.

Хотя без Сергея там совершенно нечего делать.

Мы провели вечер в постели, наслаждаясь друг другом.

Я так соскучилась по его телу… что даже возбудилась, когда он снял с себя всю одежду.

Он действительно красавчик. Наверное, я еще не раз об этом скажу.

Ночь прошла в плотских утехах, и заснули мы уже под утро.

Сергей еще вчера сообщил своей матери о моем приезде, и на днях мы договорились с ней встретиться.

Несмотря на последние события, все жизнь начала понемногу восстанавливаться.

У меня даже появилась надежда, что дальше будет все хорошо. И что все неприятности временны, и даже слезинки моей не стоят.

Хотя зачем я так о смерти бабули? Она же мне не чужой человек.

Да и вернуть ее уже нельзя.

Человек умер. Надо жить дальше.

И я заснула ранним утром с этой мыслью. С той самой надеждой на лучшее будущее.

Все, что не делается, к лучшему.

Теперь у меня куча свободного времени, и я готова провести его вместе со своим возлюбленным.

После обеда меня разбудила странная возня в квартире.

Словно в доме у Сергея был кто — то еще.

Да и голос вроде женский.

Только на голос Галины Сергеевны он никак не похож.

— Да ты определись уже наконец: я или она! — кричала женщина. — Ты когда уже перестанешь пудрить мне мозги?! Ты уже больше месяца обещаешь, что расстанешься с ней! Сколько мне еще ждать?!

— Да не ори ты! Еще ее разбудишь! — шикнул на нее Сергей. — Я же сказал тебе: мне нужно время, чтобы все обдумать! Понимаешь ты? Я не виноват, что люблю вас обоих!

Я осторожно выглянула из — за двери.

Слишком темно, чтобы что — то увидеть.

И, стараясь не шуметь, вышла из комнаты, тихонько прикрыв дверь.

— Ты говорил совсем другое. Как ты ее там называл? Психушка? — продолжила верещать дамочка. — И ты еще говоришь про какую — то любовь?! У тебя что, как у нее, раздвоение личности? Или как там… шизик она, да?

— Заткнись!

Я спустилась по лестнице, не выдержав.

— О, смотрите! Любовь всей твоей жизни! — засмеялась незнакомка.

Она была чуть повыше меня, да и внешностью особо не отличалась.

Хотя очень ухоженная. И вполне красивое лицо.

Цветастое платье, осенние сапоги… Расстегнутая ветровка.

Длинная коса на плече.

Вполне себе девушка.

Сергей резко поменялся в лице.

— Настя…

— Смотри, с кем живет твой жених! Представляешь?! — дама вела себя как истеричка, громко смеясь. У нее на глазах навернулись слезы. — Твой бойфренд встречался со мной, пока ты болела! Он мне все про тебя рассказал! Говорил, какая ты больная на всю голову. Что ты чокнутая шизофреничка. И все это время втирал мне про неземную любовь! Он обещал, что расстанется с тобой, и мы с ним будем вместе! Открой свои глаза, деточка. Твой Сереженька тот еще ходок. Теперь ты понимаешь, почему у него до сих пор нет семьи!

— Это правда? — я внимательно посмотрела на Сергея.

Я была в полнейшем шоке.

Какая — то странная девица заявилась к нему домой и ведет себя как полоумная.

Неужели я все еще сплю?

— Насть, я тебе сейчас все объясню… — Сергей начал подходить ко мне.

Но я отошла от него, чувствуя, как злость во мне медленно закипает.

— Ладно, голубки. Чао. Ах да, — незнакомка повернулась и мило улыбнулась, — как закончишь, обязательно позвони. Я буду ждать.

И ушла.

— Это правда?! — повторила я свой вопрос.

— Увы, да. Я действительно с ней встречался. Я и сам от себя этого не ожидал. Как увидел ее, красивую, так мне башню снесло. Я не смог ничего с этим поделать!.. — в отчаянии воскликнул Сергей. — Да, я тогда не врал про другую девушку. И да, мы спали! Я не знал, как тебе обо всем сказать. В тот момент я действительно ничего к тебе не чувствовал, но теперь… теперь я понимаю, насколько я тебя люблю. И я понял, что мне она больше не нужна. Я готов быть только с тобой. Прости меня! Это получилось совершенно случайно! Я не хотел всего этого!

Я вконец потеряла над собой контроль.

— Знаешь что, милый?! — взвилась я не на шутку. — Пошел — ка ты нах… со всей своей любовью! Если бы ты меня любил, не связался бы с какой — то левой девицей! Какой же ты лживый прихвостень! Втирал мне про какие — то чувства, говорил, как ты меня любишь, а сам трахался с нею! Все, больше ноги моей тут не будет! Я уезжаю обратно домой!

— Я тебя никуда не пущу, — Сергей преградил мне путь.

— Ах так?! Может, мне все рассказать твоей мамочке? Какой у нее чудный сынок вырос? “Ах, боже мой, мой Сереженька останется совсем один, ах бедный мой несчастный!” — передразнила я его мать.

— Она тебе не поверит. Ты же больная.

— А ты, бл…ть, здоровый! Настолько здоровый, что трахаешь одновременно двух!

Я в гневе начала собирать свои вещи.

— Я не дам тебе денег на дорогу.

— Дойду пешком!

— Я могу вызвать психиатров.

— Вперед! Мне терять нечего!

— Настя, послушай меня! Я могу трахать кого угодно, но ты будешь моей, ясно? Тебе же все равно деваться некуда. Кто, если не я, тебя еще возьмет? Одумайся наконец! Никто тебя не будет так любить, как я! А хочешь денег? — Сергей приблизился ко мне. — Сколько стоит твое тело, а? Ты просто отлично трахаешься! Что мы тогда теряем? Секс за деньги, как тебе такое?

Я влепила ему пощечину.

— Да подавись своими деньгами, урод!

И пошла в сторону выхода.

Меня всю трясло от злости.

Еще минута — и я его точно прибью.

— Ну куда ты пойдешь, на ночь глядя? Не боишься, что с тобой что — то случится?

— Ты мне угрожаешь?

— Я просто пытаюсь тебе все объяснить! А ты, вместо того, чтобы меня выслушать, собралась куда — то уходить! Это же несерьезно! Давай просто спокойно все обсудим. Я знаю, что совершил ошибку, и я готов все исправить. Мне эта баба не нужна. Правда! Да, я наговорил ей глупостей, каюсь. Но что поделать, если я полюбил сразу двух красивых женщин? И я… я просто запутался! Я не знал, кого мне выбрать! Я хотел быть и с ней, и с тобой! И сейчас я понимаю, что люблю только тебя! Настя, остановись! — Сергей снова загородил мне путь. — Дай мне второй шанс, и я обещаю тебе: я все исправлю! Я сделаю все, чтобы мы были вместе! Ты слышишь меня?!

Он заметил, что его слова меня не впечатлили.

— Ты хоть понимаешь, какой бред ты несешь? Говоришь, что тебе она не нужна, но при этом утверждаешь, что любишь ее. Ты вообще в своем уме?! Тебе уже самому пора в психушку! Отойди! Я еду домой! И, единственное, что ты можешь сделать, это дать денег мне на дорогу! Все! Больше мне ничего не нужно!

— Я дам тебе денег только в одном случае: если ты останешься со мной! — настойчиво произнес Сергей. — Ни на какую дорогу я давать тебе ничего не собираюсь! Да постойте же ты! — он заметил, что я упрямо продолжаю идти к двери, и ему ничего не оставалось делать, как просто упасть мне в ноги, не давая пройти. — Я умоляю тебя, останься! — понял, что угрозы не сработали, и решил поменять тактику. — Я и дня без тебя не проживу! Я обещаю, что буду выполнять любой твой каприз и носить на руках, только не уходи! Я был полным придурком, но я этого не заслуживаю! Умоляю, останься!

Как же он жалок.

Я увидела, как бумажник выпал из его кармана, и, уличив момент, схватила его.

Вытащила деньги и, бросив в Сергея кошелек, высвободилась из его цепких рук.

— Ты жалок, — прошипела я. — Будь ты проклят.

И ушла, пока бедный несчастный сорокалетний мальчик плакался на полу собственной квартиры.

Я доехала на автобусе до автовокзала.

Заказала билет до Белово по прямому маршруту и осталась ждать автобуса.

Слава богу, что транспорт подъехал достаточно быстро.

Спокойно села и поехала обратно домой.

Хотя спокойно — это громко сказано.

Я была готова рвать и метать.

А под конец и вовсе расплакалась.

Приехала домой уже глубокой ночью, на последнем автобусе.

Мама с удивлением встретила меня на пороге.

— Я только легла спать, и тут домофон зазвонил. Что случилось?

— Этот придурок мне изменил. Его пассия пришла к нему домой и все рассказала. Видеть его больше не хочу! Пусть теперь трахается с кем хочет!

Она покачала головой.

— Зря ты так. Вы с ним еще не раз встретитесь.

Больше книг на сайте — Knigoed.net